Текст книги "Ёжкин Дом [СИ]"

Автор книги: Ирина Асаба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Гл. шестнадцатая, заключительная

Двадцать восьмого августа был назначен день последнего летнего шалмана. Народ стал подтягиваться к месту сбора загодя. Собралось человек тридцать. Процедура мероприятия была как всегда одинаковой и может быть поэтому, приятной.

Дядя Фёдор тащил дрова и разжигал костер, Нина Кузьминична раскладывала на клеенках, расстеленных на песке немудреную снедь, Чижов старший настраивал гитару и по пляжу неслись знакомые музыкальные аккорды. Деревенский друг Чижа и компании Иван пришел не один. Его отец привез новый большой мангал. Откуда ни возьмись появился Ник. Ник и отойдя в сторону, разговаривал с кем-то по сотовому телефону. Все были заняты. Все были при деле. Не было только главного персонажа всей этой истории. На пляже не было Чижа!

И вот когда уже все уселись, а некоторые даже улеглись. Когда в одноразовые стаканчики полились кока-кола и сок. Когда миллионер Дятлов не чуравшийся общения с простыми смертными привстал и поднял стаканчик, в котором плескался подозрительный прозрачный напиток, а Ник. Ник дал кому-то отмашку рукой, вдруг появился бывший председатель дачного кооператива Голубев. Рядом с ним шел профессор Акулов и поддерживал его под руку. Ни о каком маразме или потере памяти речи здесь явно не шло. Голубев был абсолютно вменяем. Тут же откуда-то сбоку появился Сашка Чижов, а на дороге, ведущей из поселка к озеру, показались две машины. Автомобили притулились к заборам и из них вышли люди в милицейской форме. Ничего не говоря, и ничего не объясняя, они рассеялись по периметру и замерли, прислушиваясь к командам.

Дачники, увидев гостя, встали, кто-то захлопал в ладоши и закричал – Виват! А некто от восторга даже подбросил в воздух панаму. Но дальнейшее появление сотрудников милиции всех остановило, и народ недоуменно стал переглядываться, пытаясь найти объяснение происходящему. Даже Нина Кузьминична привстала с места и стала из под козырька ладони всматриваться в подъехавшие машины.

– Ба-а-а! Какие лица! – поприветствовал гостей Дятлов и налил из плоской фляжки прозрачной жидкости в еще три стаканчика. Жена Акулова, шедшая сзади мужчин, подошла и расставила раскладные стульчики.

– Да объясните вы, что происходит, – потребовали дачники. – Господин Голубев! Может быть, вы расскажете нам, что с вами было.

– Вы тут мне не галдите! – приостановил шум Дятлов. – Сегодня командовать парадом будет Ник. Ник. Позвольте вам представить… Оперуполномоченный ГУВД, подполковник Кузьмин, Николай Николаевич. Мой друг. Мы с ним раньше в одном классе учились.

– Да кто он такой, этот Николай Николаевич? И при чем тут ГУВД – забухтел народ. – Может быть, нас кто-нибудь просветит, что здесь происходит…

– Ник. Ник, – пояснил Чиж, проталкиваясь к импровизированному столу, – если бы не он… То я не знаю, чтобы сейчас бы было…

– А что было? Что было? – еще больше разнервничался народ.

– Предлагаю всем сесть, – очень серьезно сказал Ник. Ник. – История эта долгая, поэтому я попрошу набраться терпения и спокойно выслушать все, что мы вам сейчас расскажем. А началась она три года назад, когда энергичная Нина Кузьминична вышла на пенсию.

Исполняющая обязанности председателя Правления дернулась, схватилась рукой за сердце и захотела выйти из круга, но заметив метнувшегося к ней милиционера, замерла и снова села на свою подстилку.

– Ну так вот, – продолжил Ник. Ник. – Вышла ваша соседка на пенсию в пятьдесят пять лет и оказалось, что стала никому не нужна. Не востребована, можно сказать… Энергии еще полно, а деть её некуда! Дочь вышла замуж. Муж умер. Пенсия не большая. Помочь дочери ничем не может. Скучная, пресная жизнь, от которой хочется удавиться. И тут… Ее сосед по квартире предложил купить у него магазин запчастей. Магазин не большой, но перспективный. Расположен на вашей трассе. Собралась она с духом, продала комнату оставшуюся от покойной матери и купила. Торговля шла не шатко ни валко. И все бы ничего… да только стали поступать заказы, которые она не могла выполнить, а деньги за товар предлагались очень приличные. Я думаю, что дело началось с шутки. Следующий ваш сосед – Павел Вениаминович (если кто забыл – это отец Сашслы и Машслы), заехал как-то к ней в магазин и услышал жалобы на плохую торговлю. У него самого все было ни слава Богу. С работы уволили, семью кормить надо… Делать нечего – стал заниматься частным извозом. Скорее всего он то и предложил ей торговать деталями снятыми с угнанных автомашин. Она думала, что это шутка, а оказалось…

Так вот и пошло, и поехало. Третий персонаж этой истории вам, наверное, известен мало. Это старший брат Ивана – Петр. Научил его мастеровой отец на свою голову в машинах разбираться… А кончилось все… вот такой неприятностью. Он же у себя на автобазе мастер золотые руки. А вишь чем занимался… Так что они делали?! Павел Вениаминович угонял машины, Петр разбирал машины на части. Кузов разрезал, удалял идентификационные номера, что указаны в паспорте машины и могли помочь милиции ее опознать. В продажу шли сиденья с подогревом, колёса, стекла, магнитолы, колонки и пр. и пр. Всё это добро отвозилось в магазинчик Нины Кузьминичны. Вот тогда деньги потекли к ним рекой.

Можно я отдышусь? А господин Голубев пока нам свою историю расскажет.

Обитатели "Ежкиного дома" слушали эту детективную эпопею затаив дыхание. Никто и предположить не мог, что у них под самым носом разворачиваются такие события.

– А я даже не знаю с чего начать… – начал Голубев и сняв с головы полотняную кепку протер ею лоб. – Основное вы и сами теперь знаете…

– Сначала, с самого начала! – закричали Чиж и компания. – Расскажите про фотоаппарат.

– Про фотоаппарат? Ну, тут такое дело… – смущаясь сказал Голубев и снова надел на лысую голову кепку. – Рассказывать то, собственно нечего… Хотя… Дело, в общем, было так… Как и большинство дачников, зимой я в Ёжкином доме не живу. И, как вы знаете, мой участок соседствует с участком Нины Кузьминичны. Между нашими дачами пролегает так называемый пожарный проезд. Что-то я не с того начал…, – снова засмущался Голубев и вновь снял кепку. – В конце февраля я опомниться не успел, а зима вроде уже и к концу подошла. Дай, думаю, на лыжах пройдусь. Будет хоть что вспомнить летом. Подхожу к даче, а в конце проулка синяя пластиковая бытовка стоит. Когда поставили – непонятно. Я в дом, потом, думаю, разберусь… Пока электронагреватели включил, пока лыжи смазал, пока поесть приготовил – глядь, а уже и темно. Ну, думаю, завтра пойду. Ближе к ночи решил лопатой помахать. Дорожки почистить. Выхожу, а из той бытовки шумы всякие доносятся. Режет кто-то, пилит, сверлит. Думал зайти по-простецки, да и спросить, – что это, мол, вы тут делаете? Да постеснялся. Всякие вопросы в голове закрутились. Кому та бытовка принадлежит? Почему поставили именно на этом месте? И главное что это они в ней делают? Как говорил старина Гамлет, – вот в чем вопрос.

Голубев снова помял кепку и засунул ее за брючный ремень. – Думал сходить к сторожу, да снова засомневался, – продолжал он свой рассказ. – С одной стороны вроде, какое мне дело, а с другой я как-никак председатель садового товарищества. Должен быть в курсе происходящего. Дай думаю, понаблюдаю. Еда у меня была, обогреватели дом натопили… Приклеился я к заднему окошку и наблюдаю за происходящим. Мемуары пописываю. Только наблюдать то там нечего было. Тишь, да гладь. Нина Кузьминична лишь пару раз в день в бытовку наведалась. Да "Газель" приехала, то ли что-то привезла, то ли что-то увезла. А в поселке ни одной живой души. Улицы сугробами завалены – никакой сторож к нам на окраину не пройдет. Ночью опять метель началась, и снег все мои следы запорошил. Я же свет на даче не включал. Спать рано ложился. Сижу сыч сычом. Разные мысли одолевают. И такое, знаете, меня любопытство разобрало, аж мочи нет. Решил ночью на разведку сходить… Оделся потеплее и полез через снега к задней калитке, что в лес ведет. Подошел к бытовке, спрятался за раскидистым можжевельником и присмотрелся. Гляжу, окна там газетой прикрыты и ничего не видать. Вдруг, по дороге, что между лесом и дачами идет, фары замелькали. Газель приехала и на буксире кого-то притащила. Вроде как джип черного цвета. Водитель и тот, кто в бытовке работал, затолкали джип вовнутрь и стали там копошиться. И вдруг этот джип как заверещит, как заорет дурным голосом! Да не просто сиреной взвыл, а с музыкальным сопровождением.

– Я Кукарача. Я Кукарача!

Та-тара-та-та-та-та!

Я кукарача, я кукарача

Смеюсь, усами шевелю.

А это значит, а это значит,

Что больше всех тебя люблю.

Я кукарача, я кукарача.

Меня забыть – напрасный труд, – ну и так далее, – пропел точно выводя ноты Голубев.

– Да это же мой джип! – закричал Дятлов и даже задохнулся от возмущения.

– Ну, вот и мне показалось, что эти люди пытаются открыть машину, поставленную на сигнализацию… И тут, как Нина Кузьминична выскочила, как стала их ругать. – Мол, совсем с ума сошли! – Машина пошумела еще немножко и затихла. А потом опять слышу – режут что-то, пилят, сверлят. Ну что прикажете думать? О плохом ведь в последнюю очередь! Мало ли что с машиной могло случится… Ключи могли потерять, Кнопка какая-нибудь залипла… Тут Кузьминична всех домой позвала – ужинать. Хотел я через заднюю калитку выйти – посмотреть все повнимательнее, да побоялся. Не дай Бог следы увидят– подумают, что я за ними слежу… Вернулся домой… Сижу и думаю – что делать? Потом про фотоаппарат вспомнил. Я его специально с собой взял. Хотел зимний лес поснимать… А, думаю, была не была! Надел лыжи и вокруг пошел. Смотрю, дорога вдоль заборов от снега очищена. Подхожу к бытовке, ворота открыты, а там тот джип стоит. На багажнике велосипед лежит. Ну, я и воспользовался тем, что никого не было. Сделал пару кадров. Джип снял и "Газель", что на буксире его притащила.

Голубев протянул Дятлову стаканчик и тот понял его с полуслова. Еще пятьдесят грамм накапало из фляжки в пластиковую емкость. Голубев выпил, поморщился, подхватил из чьих то услужливых рук соленый огурчик и продолжил рассказ.

– Сижу в доме и не знаю, что делать. В милицию идти? Доказательств нет. Одни догадки, – продолжил он свой рассказ. – Решил еще в доме посидеть, понаблюдать. Что мне в городе делать? Я вдовец. Сын за границей работает… Неделя прошла, вторая…

– А джип то мой где? – подал вдруг голос Дятлов.

– Нету больше вашего джипа, – печально улыбнулся Голубев. – Разобрали джип на детали и на той "Газели" все вывезли.

– К этому все и шло… – расстроено почесал макушку отец Игоря. – Да я не расстраиваюсь. Чего вы на меня с таким сочувствием смотрите? Я себе уже новую машину купил. Машина что? Железо. Главное, что все живы! Кто ж мог подумать, что в нашем тихом месте, такие страсти-мордасти разгорятся? Да вы продолжайте, продолжайте. Я вас больше перебивать не буду. Расскажете, тогда и моя очередь наступит.

Голубев пожевал сосиску снятую с шампура, окинул взглядом соседей внимательно его слушавших и снова начал рассказывать.

– Дня через три привезли Тайоту. От нее тоже остались рожки да ножки. Потом злополучный Джип. Почти месяц прошел. Они даже и не догадывались о моем присутствии. Ну, больше я терпеть не мог. Надо было что-то делать. Решил я больше не хорониться, а дать о себе знать. Стал в открытую гулять по улицам, благо оттепель началась, и снега стали таять. И вот встретил я как-то Нину Кузьминичну на улице и предложил пройтись. А она из поселкового магазина шла с авоськой полной консервных банок. Пошли мы, прогуливаясь к озеру, и я дурачком прикинулся. Вроде, как и не знаю ни о чем.

– Зачем это вы, – говорю, – соседушка бытовку на пожарном проезде поставили? Ведь он вам не принадлежит. Это для других нужд было по проекту оставлено, – начал я. – У меня все ваши экзерсисы вот здесь хранятся, – и фотоаппаратом перед ней помахал. А она как вспыхнет! Вся кровь к лицу прилила, и шёпотом мне отвечает… – А не хотите, господин Голубев мне вашу дачу продать? Я хорошо заплачу. Раза в два дороже, чем она стоит.

Ну, тут уж мои подозрения подтвердились. Вот уж на кого подумать не мог, так на неё. Она ж у нас член поселкового совета. Вся положительная, вся из себя. – Нет говорю. Дачу я вам не продам, а вас на чистую воду выведу…

А в это время Антон в отличие от своих друзей, сидел на отшибе, рядом с милиционером. Он с грустью поглядывал на фотоаппарат и то прятал его в целлофановый пакет, то снова доставал. Наконец, решившись, Рыжий подошел к председателю садового товарищества и протянул ему фотоаппарат.

– Вот! – просто сказал он и вложил фотик в руки Голубева.

– А-а-а! Вот он, голубчик! – улыбнулся пенсионер. – Ты меня, можно сказать, чуть на тот свет не отправил. А с другой стороны… Благодаря тебе все и выяснилось… Антон! Ты вот что… Забирай его себе! Чего я с ним делать буду? На компьютере я работать не умею. А тут так все сложно… Я лучше по-старому. Куплю, если что, пленку и сфотографирую что нужно. Бери, бери! Мне чтобы в этой технике разобраться – лет десять нужно. Доживу ли? И маме твоей спасибо. Ведь если бы не она, махал бы я теперь вам с небес ручкой.

У Антона вспыхнули от радости глаза и, смущаясь, он прошептал. – Спасибо. – Потом резко вскочил, бросился к матери и уткнулся ей в плечо. Та обняла сына и прижала к себе.

– А дальше? Дальше то, что было? – снова зашумели дачники, требуя продолжения истории.

– А дальше, считай, ничего больше и не было. Размахнулась она со всего размаха и ударила меня банками по лицу. Фотоаппарат отлетел, а больше я ничего и не помню, – и Голубев устало оглядел лица соседей.

– У нас сегодня два героя, – начал речь, вставший с шезлонга Дятлов. – Мой сын Игорь и его друг Александр Чижов. Это благодаря им обезврежена банда преступников, угонявшая машины у честных граждан.

При этих словах Чижовы переглянулись и Викуся сползла с раскладной табуретки в траву. – Саша! – едва дыша, прошептал Григорий, – почему мы узнаем всё в последнюю очередь?

– Потом, потом разбираться будете, – бесцеремонно перебил его Дятлов. – Я вот слово дал, я его и держу. Обещал тому, кто мой джип обнаружит щедрый подарок сделать и сделаю. Игорь у нас, как самый быстрый и самый сообразительный получает "нетбук", а Саша за смелость и отвагу скоростной велосипед, самой лучшей модели.

– Ни фига себе! – вдруг подал голос Коля Гусев, – как это только два героя? А мы? Мы разве не причем? Мы же все время с Сашкой были. Чем могли, помогали. И Рыжий, и Арс и я.

– Два главных героя, я хотел сказать, – попытался исправить свою ошибку Дятлов. – Как же, как же. Чиж и команда. Вы уж меня ребята простите. Я про вас тоже не забыл. Для вас у меня подарки поскромнее, но я думаю, вы от них не откажетесь. Игорь, доставай!

И Игорь достал из сумки три мобильных телефона в яркой упаковке.

– Самые что ни на есть крутые, – пояснил Игорев отец. – Думаю, что в школе ни у кого таких не будет. Довольны?

Мальчишки разобрали коробки и, недовольно посматривая в сторону Игоря, стали разжигать мангал.

– Да ладно вам… – подошел Сашка к друзьям. – Фотоаппарат и бинокль были общими и велосипед такой же будет. Мы ведь не для подарков старались, правда?

– А "нотик" может быть общим? – шмыгнув носом, поинтересовался Игорь и стал махать старым журналом над мангалом, стараясь расшевелить плохо горящие угли.

– Ник. Ник! – остановили мальчишки подполковника. – Мы вроде все знаем, всё разъяснилось… Только… Кто же был тот дядька в капюшоне, ну тогда, ночью? Когда мы к кладбищу ходили…

– А-а-а! Так это был Павел Вениаминович, собственной персоной. Его Кузьминична все теребила, теребила. Ищи, мол, номера! Он с расстройства и запил. В пьяном угаре вам про номера и брякнул.

– А Деревянко зачем тогда, ну в самый первый летний день, за мной увязался? – Спросил Санёк.

– Какой Деревянко? – удивился Ник. Ник

– Ну, какой, какой? Не сторож же. Тот, который в ГАИ работает. У которого уши ещё во-о-от такие! – и Сашка, развел руки в стороны, пытаясь изобразить уши Деревянко.

– И совсем у него не такие уши, – внёс ясность дядя Фёдор. – Нормальные у него уши. Подходящие к его размеру. Это чтобы было, если бы у него уши были маленькими, ну как у тебя Сашок? – и он крепко ухватил Сашку за его маленькое, пока детское ухо. – А приезжал он тогда ко мне. Колбаски привёз, ну и всякого разного другого. Помню я этот день. Это когда вы приехали и радио мне подарили… Кстати оно уже сломалось… – со значением сказал дядя Фёдор и пошёл себе дальше, тусить среди дачников.

Кузьмин отошел к Дятлову и начал что-то ему рассказывать. Оба закатились смехом. Гулянка пошла своим чередом…

Сашка, огляделся по сторонам в поисках Ивана. Тот стоял в стороне, уткнувшись лицом в отцовский живот и, его плечи вздрагивали. Отец гладил сына по голове и, все время повторял одну и ту же фразу: – Какой позор! Какой позор!.. – Чиж подошел к ним и потеребил Ивана за плечо.

– Ты это…, – смущенно начал он, – ты не переживай! Отсидит – умнее будет. Так Ник. Ник сказал. Он еще про какую-то амнистию говорил… Вы к нему подойдите. Он вам толковее объяснит. Да и вообще… Ты в следующем году с нами. Ты приходи. Я больше драться с тобой не буду.

Милиционеры потихоньку оттеснили Нину Кузьминичну к заборам, посадили в машину и уехали.

– Я слышал кто-то о медалях мечтал…, – привлек внимание всех Ник. Ник. – Так вот. От лица Главного Управления внутренних дел я выражаю вам ребята благодарность и хочу наградить медалями за отвагу. И еще… За самое главное в этом деле… За неравнодушие…

Он сходил к машине и вернулся, держа в руках пять небольших коробочек. Дачники захлопали, снова закричали, как и при встрече с Голубевым.

Гусь открыл коробочку, достал оттуда ленточку, упакованную в отдельный пакетик, нанизал на нее медаль, потом повесил на шею и горделиво посмотрел на друзей.

– Я первого сентября так в школу пойду, – сказал он, похлопывая по медали рукой.

– Бобик! Ой, сейчас упаду! – вдруг покатился со смеху Чиж и тоже стал надевать на себя медаль.

– Бобик не Бобик, а память на всю жизнь, – остановил их смех, снова появившийся рядом, дядя Фёдор. – У меня медаль есть за спасение утопающих, так я её всегда надеваю, когда в присутственные места иду.

А двадцать девятого августа, когда Чижовы собирались уезжать в город, Сашка снова удрал с дачи. В этот раз он удрал не насовсем. Всего на часик. Многие ребята уже уехали, другие помогали старшим паковать вещи. В общем, все были в заботах и хлопотах. И только Чиж вроде бы ничего не делал. Но это была неправда. Чиж прощался. Он медленно объехал на велосипеде полупустой поселок, выехал к колхозному полю, прислонил к дереву велосипед и пошёл по лесной опушке. Трава за лето выросла выше Сашки, и он палкой лупил по ней, словно мексиканец, рубящий мачете сахарный тростник. Потом ему это надоело, он упал в траву и стал смотреть в небо. Небо было голубым, голубым. Ястреб, планировал на широких крыльях в воздушных потоках и высматривал в поле мышей. В мураве цвиркали кузнечики, пчелы собирали последний нектар, тучкой вились мелкие мушки. Пахло травой, какими-то еще не отцветшими цветами, медом, землей.

– Как же я люблю все это, – прошептал Сашка. К горлу подкатил тяжелый, тугой комок. Чиж с трудом вздохнул, вытер лицо тыльной стороной ладони, сел на велосипед и поехал к своим – собираться.

Словарь неизвестных, младшим школьникам, слов:

Ристалище

Шалман

Мачете

Река Лета

Голкипер

Вагонка

Боливар не выдержит двоих…

Алебастр

Совет в Филях

Фредди Крюгер

Ретироваться

Экспроприация

Маразм