Текст книги "Ёжкин Дом [СИ]"

Автор книги: Ирина Асаба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Асаба Ирина Семеновна
Ёжкин Дом

повесть для детей младшего и среднего школьного возраста

Гл. первая, главная, рассказывающая обо всем и обо всех

Чижовы собирались на дачу. Мама Вика и папа Григорий занимались сборами, а их десятилетний сын Сашка забавлялся подарком, который привез его двоюродный брат Вадим. Вадим был здесь же – рядом. Он лежал на диване и тупо листал каналы телевидения. Глаза его были скучными и пустыми. Парня, в отличие от его младшего родственника ничто не радовало. Ну, про брата потом – главное, что он привез Сашке в подарок с Дальнего Востока. Корабельную рынду! Самую настоящую, бронзовую, блестящую!

Рынды бывают разными. Бывают большие, которые подвешиваются на кронштейне и весят около десяти килограмм. Такие нужны на больших кораблях. Бывают средние – для судов поменьше. И бывают маленькие рындочки, для совсем маленьких судёнышек. Они чуть больше большого колокольчика. Именно такую Сашке и подарили. Она была золотого цвета и почти новая. Почти выражалось в том, что у рынды не было языка. Ну, той металлической штуковины, которая подвешивается за ушко внутри и при ударе его о стенки рында звонит. Такой дефект был для Сашки не принципиальным. Он нашел старинную серебряную ложку и стучал ей по колоколу. Звук был красивый. Вообще рында разговаривала разными голосами. Если ударить легонько, звук выходил легкий и короткий, а если посильнее, то погуще и подольше. Сашка не мог оторваться от своей рынды ни на минутку. Попихав в рюкзак всякую необходимую ерунду он продолжал экспериментировать со звуком. В замкнутом пространстве рында пела одним голосом, а на балконе другим, также звук зависел и от высоты, на которой она находилась.

– Здорово! – думал про себя Сашка. – Супер! Ребята от зависти сдохнут! -

Под сдыхающими ребятами подразумевались дачные друзья Санька – Гусь, Арс и Антон. Жили они в разных районах, но объединяло их одно – каждое лето они проводили вместе. Им не нужны были никакие юга и дороже дачного поселка со смешным названием "Ёжкин дом" для них ничего не было. В свое время, ну, то есть тогда, когда строился дачный кооператив, на застраиваемой территории было полно ежей, отсюда и пошло название. Ежей на дачах было до сих пор много. Дачники считали их своим талисманом, выставляли на ночь в блюдечках молоко, а по весне раскладывали под деревьями покупные турецкие яблоки.

Сборы Чижовых заканчивались. На улице Сашкин папа несколько раз нажал на клаксон автомобиля, и началось… Мама стала подтягивать к входной двери туго набитые сумки, Вадим, под два метра роста, оторвался, наконец, от телевизора и стал утрамбовывать сумки в лифт, соседка – тетя Лида проверяла, крепко ли закрыты окна, а Сашка наоборот их распахивал и что-то кричал друзьям в соседние окна.

Когда все спустились вниз и загрузили вещи в машину, папа критически осмотрел плотно набитый багажник, Вадима и Сашку на заднем сиденье в окружении пакетов и сумок, маму на пассажирском переднем, и словно Гагарин сказал: – Поехали! – и они поехали… Сначала по городу, потом по широкой автотрассе, все ближе и ближе к "Ёжкиному дому".

Мама любовалась природой, папа ругал дороги, Вадим, заткнув уши наушниками от аудиоплеера, слушал музыку. У Сашки тоже было занятие. Он продолжал играть с рындой. Полировал ее рукавом толстовки, выставлял в окно и тихонечко ударял ложкой. Через час мама Вика не выдержала. – Тебе не надоело? – спросила она сына, резко повернувшись к нему с переднего сиденья и сделав страшное лицо. Сашка помотал головой и зазвенел уже внутри салона.

– Да… переучился ребенок. Тупеет на глазах… Гриш! Сделай что-нибудь. Голова раскалывается, – попросила Вика и потерла виски, скорбно посмотрев на мужа.

Григорий возвел очи долу, резко затормозил, машина как бы икнула и остановилась. Отец обернулся всем корпусом назад и пристально посмотрел на сына.

– Дай сюда! – сказал он так жестко, что Вика испугалась и стала поглаживать мужа по руке. Сашка испуганно покачал головой и спрятал рынду за спину. – У тебя совесть есть? – смягчившись от маминого поглаживания, продолжил отец. – У нас с матерью еще на сегодня дел… а ты…Я с тобой по-хорошему… А ведь могу и… Хватит. Голова и так кругом. Пока приедем, пока распакуемся… Назад доберемся… А там уже и в аэропорт мчаться надо…

Пока Григорий пытался убедить сына вести себя прилично, мягко шурша шинами, к ним подкатила патрульная машина ГИБДД. Водитель выше указанного авто, не торопясь открыл дверцу, вышел на свет Божий и подошел к ним.

– Младший лейтенант Деревянко, – представился он и продолжил, растянув букву О в первом слове. – Попрошу ваши документы.

Ничего особенного в лейтенанте не было… Только уши… Большие и сильно оттопыренные в стороны.

– С какой стати! – возмутился Григорий. – Я ничего не нарушал, машина вымыта, техосмотр пройден… В чем дело? – недовольно спросил он у служителя закона, одновременно шаря по карманам и пытаясь найти необходимые документы.

– Есть ориентировка на машину похожую на вашу. Очередной угон. Так что сори.

– Сори не сори… Только нервы людям трепете! Вик, ты моего портмоне не видела, – спросил Григорий жену.

– Чуть что, так Вик! – надулась Виктория, но, взглянув на рассерженного мужа, принялась за поиски. Пока мама рылась по сумкам, Сашка высунул голову из окна и стал корчить инспектору уморительные рожи. То он закатывал глаза и изображал эпилептический припадок, то ловил на себе несуществующих блох и сбрасывал их на начинающего злиться гаишника. Потом ему это надоело и он, поймав недобрый взгляд мужчины, сказал: – Оборотень в погонах!

– Повтори! Повтори, что ты сейчас сказал! – дернулся тот и окончательно разозленный, сказал: – Ну, что? Я так понимаю, что документов нет? Значиться так… Выходите из машины. Придется вызывать наряд, и продолжать знакомство в другом месте. Я вам покажу оборотня! Насмотрелись телевизоров и туда же!

– Нашла! – взвизгнула Вика, – обнаружив портмоне мужа, в пакете с бутербродами. Напрягшийся было Григорий шумно выдохнул, и протянул документы инспектору. Не найдя причин для дальнейшего задержания, ГИБДДешник прощаясь козырнул и ядовито проговорил: – По вашему сыну колония плачет. Распустили ребенка, дальше ехать некуда!

– Да ты лучше за своими смотри! – разъяренной наседкой взметнулась мама Вика и мотнула головой вперед. Григорий скрепя сердце промолчал и тронулся. Сашка придал лицу ангельское выражение и снова застучал в колокол. Вадим, чувствуя назревающий скандал, молча, стал отнимать у него рынду. Сашка же злобно отпихивался, пыхтел и бил его острым локтем по ребрам.

– Избаловали мы тебя – дальше некуда! – едва сдерживая возмущение, пробурчал Григорий. – Ремень по тебе плачет! Меня в детстве только один раз излупцевали, так этого урока мне на всю жизнь хватило. Сейчас как остановлю машину, как ты у меня получишь ремнем!

– Ты ремни не носишь! И вообще… Я хочу с вами, – проскрипел Чиж сквозь плотный зажим Вадимовых рук и со всей силы ударил пяткой двоюродного брата по кроссовке.

– Снова здорово! – уже не оборачиваясь, отозвалась Вика. – Да ты же сам отказался. Ты же сам нам такую головную боль устроил…. Всю весну ныл. Хочу на дачу, хочу на дачу. Слава Богу, что Вадя согласился с тобой пожить. Я тебя в очередной раз прошу. Слушайся его во всем и помоги освоиться. Ваденька только из армии вернулся. У него впереди нелегкое время. Институт. Сидеть в глуши с тобой ему тоже не больно надо.

– Раньше хотел. А теперь не хочу. Ну, мам! Вадим… – Сашка хотел пожаловаться предкам на запрещенные приемы бывшего военнослужащего, но брат в ответ также сильно наступил ему на ногу, и Сашке пришлось отказаться от доноса. – Я бы лучше с Гуськовыми пожил. На фиг мне этот придурок на даче сдался!

– Так… – Вика от возмущения надула щеки и с силой выпустила воздух. – Ты нам голову не морочь! Вадим родственник, а Гуськовы соседи. Конечно они нам тоже не чужие, но родственники ближе.

– Сашок! – немного остыв, произнес папа, – три недели пролетят как одно мгновение. Ты и кашлянуть не успеешь, как мы вернемся. Ведь ты уже взрослый. Не мелочь всякая там пузатая. Я на тебя надеюсь! – и с этими словами он задумался о чём-то своём, устремивши взгляд на дорогу. После этого инцидента все как-то притихли, замолчали и стали дремать. Чиж надулся как мышь на крупу, замолчал, поставил рынду на полку заднего окна, свернулся калачиком и задремал. Проснулся он оттого, что машина притормозила и свернула на проселочную дорогу. Мальчик протёр глаза и выглянул из окна. Впереди показались закрытые железные ворота, а в распахнутой калитке виднелась фигура в темном плаще. Чиж залез с ногами на сиденье, чтобы забрать свое сокровище и в заднее окно увидел, что ГАИшная машина, следовавшая за ними, свернула вправо и поехала вдоль дачных заборов. Видно было плохо, но Саньку показалось, что он видит оттопыренные уши злобного Деревянко.

– Вот Буратино! – недовольно пробурчал Сашка. – Неужели решил узнать, где я живу? Может отомстить решил?…

Гл. продолжающая первую

Папа Григорий в знак приветствия бибикнул и сторож – дядя Фёдор, засуетился и раскрыл ворота.

– С приездом господа-товарищи. А ты парень подрос… – сказал он Чижову младшему. – Тебя вроде как, Саньком зовут? – и он подмигнул Чижу типа – Шучу! Шучу! Неужели ты думаешь, что я забыл, как тебя зовут…

– Сашкой, – в тон ему отозвался Чиж, улыбаясь и тряся через окно протянутую сторожем руку.

– А мне знаешь, что подарили?! – спросил, улыбаясь, сторож и достал из-под брезентового плаща пневматический пистолет.

– Это кто ж так разорился? – спросил Григорий, одобрительно рассматривая оружие.

– Дятловы. Чтоб покой их берег, говорят, – ответил дядя Фёдор и стал закрывать ворота. – Сашка! Ты ко мне приходи. Пострелять дам.

– Ух, ты! – задохнулся от восторга Чиж, готовый выскочить сейчас же из машины и начать стрелять.

– А зачем пистолет? – поинтересовался Григорий и потянулся рукой к ключам, чтобы завести машину. – У нас, как в Багдаде – все спокойно…

– Было спокойно, – возразил дядя Фёдор. Новость еще не слышали? Председателя нашего кооператива – Голубева – по маковке тюкнули!

– Ужас! – прошептала Вика и побелела лицом.

– Как тюкнули? Когда тюкнули? Чем тюкнули? – встрял в разговор взрослых Сашка и, высунув рынду из окна, приготовился ударить по ней ложкой.

– Александр! Ты несносен! – проговорила Вика трясущимися от испуга губами.

– В конце марта тюкнули… – продолжил свой рассказ сторож. – Его Мухортова на пляже нашла. Приехала проверить дачу, ну и пошла к мосткам белье полоскать… а он голубчик лежит! Кровищи было!

– Маньяк? – хмуро спросил Григорий и нервно забарабанил пальцами по рулю.

– Та кто ж его знает? – отозвался дядя Фёдор. – При нем ничего такого и не было. Кто ж на даче с бумажником ходит? Часы вроде не сняли. Бабы носились, как оглашенные. Потом скорая приехала… Все туды сюды бегали… Когда милиция появилась, все следы затоптали. Так никто ничего и не понял.

– А что сейчас? Тихо? – с беспокойством поглядев на сына, спросил Чижов.

– Тихо! Как будто ничего и не было. Совсем непонятная история…

– И где он сейчас? Живой? – спросил Вадим.

– Живой! В больнице лежит. Только памяти напрочь лишился. Отбили ему в черепушке что-то. Наши к нему ездили… Никого не узнает! А о том, что случилось и подавно ничего рассказать не может. Так что ты Санек ко мне приходи. Постреляем…

– Фёдор Иваныч, – запаниковала Вика. – Вы совсем что ли? Даже не думайте! Узнаю, что Сашка оружием баловался, под суд вас отдам!

– Да ладно тебе, Вик, – попытался вступиться за сторожа Григорий. – Это же пневматика. Его даже регистрировать не надо. Ну, постреляют по пластиковым бутылкам. Ничего страшного. А мы тебе Фёдор тоже подарочек привезли. Принимай! – и он достал из бардачка машины небольшую коробку.

Дядя Фёдор, словно петух, захлопал локтями по бокам и забормотал. – Мне? Подарок? Еще один? Это что ж такое, господа-товарищи? Не пойму… Техника, какая то, что ли…

– Да это радио с наушниками. Вставил наушники в ухи и никаких воров не услышишь, – объяснил Сашка.

– Ой спасибушки, ой спасибушки! А я вечером его слушать и не буду. Я только новости, какие послушаю и все. Ну, угодил Гриша, ну угодил! Ты ко мне приходи. У меня в этом году коза дойная, козленочек махонький. Так что ты первый в черед за молоком.

Григорий покачал головой, взволнованно посмотрел на сына и дал газу.

Машина проехала через ворота и, миновав несколько улиц, пару раз повернув, оказалась у небольшого ладного кирпичного домика. Вика, Григорий и Вадим начали разгружаться, а Сашка, повиснув на невысоком заборе, закричал в сторону соседнего участка.

– Гусь! Гусь! Ты приехал?

Из двери соседнего дома показался долговязый хмурый мальчик, такого же, как и Чиж возраста. Это был Николай Гуськов по прозвищу Гусь.

– Хоре орать! Да приехал я, приехал. Позавчера еще.

– А я смотри, что привез! – Сашка поднял над забором рынду и ударил со всей силы по ней ложкой. Колокол отозвался красивым звоном. – Это мне дядя подарил. Он капитан дальнего плавания! Повесим где-нибудь и когда надо всех собрать – звенеть будем. А то с этими СМС… Пока наберешь текст, пока отправишь…

– А обежать всех слабо? – спросил Гусь, подходя ближе к забору. – Или на велике? Совсем за зиму обленился!

– На велике!? Как же я по нему соскучился! Айда, на великах покатаемся?! Посмотрим, кто из наших приехал…

Уговаривать Гуся необходимости не было. Он всегда был легок на подъем и, не смотря на серьезный нрав, был верным Сашкиным подельщиком в развлечениях. Пять минут понадобилось Чижу на то чтобы подкачать шины велосипеда. Он чмокнул на прощание маму, получил легкий подзатыльник от отца, скорчил злую мину Вадиму и умчался.

Природа, как всегда весной, была расчудесной. Кое-где отцветали яблони и вишни, пионы разорвали плотные шарики бутонов и взорвались пухлыми, разноцветными цветами, легкий ветер шелестел изумрудной листвой. Лепота, красота и сказать Сашке на всю эту природную феерию было больше нечего.

Улица, которая шла к озеру называлась Озерной. Та, которая вела к станции – Станционной, к лесу – Лесной, а та, на которой жили Чижов и Гуськов, называлась Птичьей. И называлась она так не потому, что на ней было птиц больше чем на других улицах…

Когда-то, еще в те времена, когда распределяли среди дачников участки, один умник из межевых органов обратил внимание, что среди пайщиков много людей с птичьими фамилиями. Не долго думая, он выписал их всех на одну страницу и поселил на одной улице. Так соседями стали Лебедевы и Соколовы, Воробьевы и Чижовы, Гуськовы и Уткины. Жил здесь также дядечка с экзотической фамилией Павлинов. Каким то образом сюда затесались Перовы, Пуховы и Хвостовы. А семья с фамилией Хохловы всем доказывала, что ведет свое происхождение не от хохлов – украинцев, а от птичьих хохолков. Так и получилось, что назвать улицу кроме как Птичьей больше было никак нельзя.

Улица, на которой были дачи Арсения Лобанова по прозвищу "Арсик" и Антона Мухортова, по прозвищу "Рыжий" называлась просто – Липовой. Тут и объяснять ничего не нужно. Лип там было много и всё тут. Арсик и Рыжий маялись от безделья, ожидая приезда друзей. Антон – пухленький рыжий добряк, душа человек и Арсений – "ботаник" в очках. Сплоченную четверку постоянно разбавляли и другие дачники, но надолго в команде никто не задерживался. Эта четверка была самодостаточна.

Радости от встречи не было конца. Они по-взрослому похлопывали друг друга по плечам, поднимали раскрытую ладонь вверх для приветственного шлепка. Ну и всякими другими способами показывали, что соскучились друг по другу. Наконец, ребята сели на велосипеды и поехали. Куда? Да никуда! Просто так. Покататься! Рында прикреплённая за ушко веревочкой висела на Чижовом руле и беззаботно покачивалась.

Крайние дома "Ёжкиного дома" граничили с большим лесным озером, в центре которого било несколько ключей и вода в нем была прозрачная до хрустальности. Прогревалось озеро долго, и поэтому родители выводили своих чад купаться только на мелководье и то в очень жаркую погоду. Но на четверку бойскаутов запреты не распространялись. Да и как им можно было что-то запретить, когда только здесь они отрывались по полной программе. Только здесь они были свободными и абсолютно счастливыми!

Много раз родители пытались призвать своих чад к порядку, но всё было бесполезно! Отделавшись от рутинных домашних забот, мальчишки срывались с дачных участков, и только их взрослые и видели. Сначала предки бастовали, пытались наказывать. Потом, поняв, что, в общем-то, всё не так страшно, успокоились. Да и чего в этой глухомани было бояться? На семь вёрст в окрест только небольшая деревушка Сычовка с обычными русскими людьми. Ни тебе гастарбайтеров, ни тебе маньяков. Только одно мальчишкам было запрещено строго настрого. Ходить в сторону Карауловского бугра. Но об этом после.

Грунтовая дорожка, по которой ехали велосипедисты, оборвалась на большой поляне, рядом с озером. Взглядам мальчишек предстал песчаный насыпной пляж, а в ста метрах левее, крутой обрыв с одинокой щуплой фигуркой на краю. У фигурки в руках был профессиональный спиннинг, с заброшенной далеко в воду леской. Мальчишки бросили на песок велосипеды, и пошли в сторону рыболова. Рынду Сашка на велосипеде не оставил, а повесил на веревке на локоть и вместе с ней пошёл проверять чужака. Рыбаком оказался их старый знакомый пацан из соседней деревни – Иван.

– Какого!!!! – рассвирепел Сашка. – Ты чего на нашем месте расселся? Совсем за зиму распоясался. А ну, вали отсюда!

– Сам вали! – незлобиво отозвался Иван и поплевав на грязные ладони вытер их о штаны. – Ты озеро не купил. Оно общее. Буржуй недорезанный!

– Кто буржуй?! – возмутился Чиж. – Я буржуй? Сам колхоз!

– Я может и колхоз, только не подгребаю под себя все что вижу, – со стальной выдержкой отозвался местный мальчик.

– А кто подгребает? Кто подгребает? – стал надвигаться на незваного гостя дачник. – Тебе озера мало? Обязательно на нашем берегу рыбу ловить?

– Здесь клюет лучше! Омут здеся, – ответил Иван и шмыгнул носом.

– Ах омут здеся… Катись говорят! – и Сашка замахнулся своим сокровищем на Ивана. Тот отшатнулся назад от увесистого предмета и рында соскочив с руки Чижа с громким плюханьем упала в озеро.

– Вот гад! Что наделал! – чуть ли не до слез расстроился Сашка, – и быстро раздевшись, кинулся в воду. Он нырнул один раз, потом другой, каждый раз выныривая с пустыми руками. В третий раз Сашка нырнул так надолго, что мальчишки подошли к обрыву и попытались рассмотреть друга в воде.

Иван почесал макушку, растерянно посмотрел на них и пробормотал: – Я же не нарочно, – потом сбросил старые сандалии и прыгнул вслед за Сашкой. Через несколько мгновений две головы показались над водой… Иван тащил Сашку из воды за волосы, а Чиж отбрыкивался.

– Пусти зараза! – кричал он, отплевываясь от воды. – Утопил мою рынду! Пока не достану – не вылезу!

– Да как ты достанешь – дурень! Там же глубоко! – отвечал Иван, пытаясь выволочь Чижа на берег.

– Вылезай Сашка! – поддержал рыбака Арсений. – Хватит ерунду пороть! Из этой канавы никто никогда ничего не вытаскивал! Помнишь, в прошлом году у Верки туда ведро упало. Так фиг два кто нашел.

– Говорят там внизу ключ, – подхватил Антон, – вода ледяная! Ноги так сведет, что вообще не вынырнешь. Плюнь ты на свою рынду!

– Не плюну! – уперся Чиж и снова нырнул. Иван беспомощно посмотрел на мальчишек и нырнул следом. Ребята беспомощно болтались по берегу, не зная как поступить. То ли присоединиться к поискам, то ли бежать за помощью. Наконец послышался громкий плеск, и из воды снова показались две головы. В руках у Ивана сверкала рында, а Сашка тянул сумку из нейлоновых ниток под названием авоська, с какими то банками внутри.

– Ребят! Руку дайте! – прохрипел Сашка, – мы с Ванькой на берег выберемся.

– А чегой-то ты тащишь? – поинтересовался Арсений. – Рында твоя злополучная у Ивана, а у тебя что?

– Сам не знаю, – дрожа от холода, сказал Чиж, – схватил, что первое на дне попалось. Вылезу – посмотрим.

Гусь протянул Сашке руку и помог вылезти из воды, Ивану не помогал никто. Поскальзываясь на мокрой глине и карабкаясь по склону, он выбрался на берег сам. Рында стала не интересна. Мальчишки плотно обступили Чижова и с интересом рассматривали находку. В сетке была сгущенка! Пять банок!

Мальчишки подождали пока Чиж оденется, и сев на велосипеды совсем уже собрались уезжать, как Сашка вернулся к дрожащему в мокрой одежде Ивану, протянул руку и сказал. – Спасибо Вань! Ты вечером приходи. Мы костер запалим. Сосиски жарить будем.

– Подумаю, – отвечая на рукопожатие, отозвался деревенский сосед и стал складывать спиннинг.

С мокрой головой Сашке дома появляться было нельзя. К Гусю тоже не сунешься… Свои могут увидеть…Да и переться на другой край поселка радости не было никакой. Ближайшим домом оказалась дача Антона, и после недолгих раздумий было решено отправиться к нему.

Тохина мама, ковырялась в огороде… Поэтому чай мальчишкам пришлось делать самим. Чиж насухо вытер голову полотенцем и поднял авоську, которую бросил у входной двери.

– К чаю в самый раз! – сказал он, доставая из сумки банку.

– Да ты чего! – остановил его Арс. – Вдруг она отравленная. Чего сумка в озере делала? Как туда попала? Может уже давно лежит? Стухла вся.

– Чегой-то стухла? – отозвался Чиж и стал рассматривать дату изготовления, выдавленную на крышке. – Ничего не стухла. Всего три месяца назад сделана. И банки совсем не ржавые. И дырок в них никаких нет. Вы как хотите, а я попробую.

– Я тоже попробую, – подключился к осмотру находки Гусь и, взяв в руки другую банку, стал оглядывать ее со всех сторон. – Вроде ничего… Только действительно, как сумка в озере очутилась? Может еще по зиме кто по озеру ходил и провалился? Надо у Фёдора спросить, ничего ли на озере зимой не случалось…

– Чего зимой! – вдруг опомнился Сашка. – В конце марта нашего председателя, на берегу, кто-то по голове тюкнул. Может это его банки?

– Правда, что ли? Может и его. Спросить надо, – сказал Антон, расставляя на столе чашки. – А тюкнул то кто? И за что, главное?

– Да как ты спросишь? Он же память потерял. В больнице лежит. А кстати… Ведь его же нашла твоя мама!!!

– Да ты что! А почему мне не сказала? – удивился Антон и выглянул в окно, глядя на копошащуюся в грядках мать. – Когда ты говоришь, это случилось?

– Весной! В конце марта. Сторож рассказывал.

– В конце марта… – задумался Антон. – Я тогда еще учился. Мама уехала на дачу, а я с бабушкой остался. Сейчас все узнаем! Мам! Мам! Иди сюда! – закричал он в открытую форточку. – Нам у тебя спросить кое-чего надо…

Мухортова отряхнула от земли руки, поднялась с коленок и пошла к крыльцу.

– Какие вы все-таки ещё маленькие! – улыбаясь, проговорила она, входя в дом. – Ну, ничего без старших еще не можете… Тоша! Что ж ты к чаю ничего ребятам не предлагаешь? Бутерброды режь. Банку с клубничным вареньем открой!

– Да какое варенье, мам! – затряс ее за рукав Рыжий. – Ты почему мне не сказала, что это ты Голубева на берегу нашла? Кто его ударил? За что?

– Да откуда же я знаю! – отмахнулась Антохина мама. – А тебе не сказала – пугать не хотела. Приехала дачу проведать. Шторы решила выстирать. Пошла на озеро полоскать, смотрю – лежит. Ну, председатель наш. Испугалась. Чего делать не знаю. По сотовому в милицию позвонила, а там уж всё и завертелось. Только…, – вдруг запнулась она и замолчала.

– Что только? Снова затряс ее за рукав Антон. – Что только? Ты что-то еще видела? Ты видела, кто это сделал? Ты преступника видела?

– Да нет! Какого преступника! Преступник давно ушел. Я…

– Да что ж такое!? – в сердцах вскричал Чиж и подошел к Антохиной маме вплотную. – Что такое вы видели и не сказали милиции? Ведь не сказали же? Что?! Что?!

– Я не видела, – наконец решилась раскрыть какую-то тайну женщина. – Я нашла!

– Что нашла? – в один голос спросили ребята и замерли в ожидании.

– Я нашла фотоаппарат… – прошептала Тохина мама. Потом она подошла к старому шкафу, встала на цыпочки и поискала что-то наверху. С широко раскрытыми глазами, мальчишки следили, за медленно опускающейся рукой, которая держала большой цифровой фотоаппарат.

– Ни фига себе! – прошептал Гусь и плюхнулся на, слава Богу, стоявший под ним стул.

– Вот это да! – побелевшими губами произнес Антон.

– Обалдеть! – только и смог вымолвить Чиж.

Арсик же не говоря ни слова, подошел к хозяйке и взял фотоаппарат из ее рук.

– Да я бы сказала… Я бы отдала… Но все было не так… Я сначала даже и не подумала…, – сглотнув застрявший комок в горле начала рассказывать Тохина мама. – Я пошла полоскать шторы и, не доходя до берега метров 20 увидела, что в кустах что-то блеснуло. Поставив таз на траву, я полезла туда и вытащила вот это, – и она жестом указала на аппарат. – Я так обрадовалась, что бросив таз у озера, побежала домой. Вот думаю, повезло как! Антохе подарок будет. Потерла фотоаппарат тряпочкой и положила на шкаф. Потом вспомнила про таз и снова на берег бросилась. А когда я Голубева нашла… Мне уже не до фотоаппарата было. Я о нашем пенсионере переживать стала. Пока милицию вызвала. Пока первую помощь оказала… О том фотоаппарате я и забыла. А когда все закончилось. Народ разошелся, Голубева в больницу забрали, милиция уехала… Я о нем и вспомнила. А потом испугалась, что стерла отпечатки пальцев, что крутила его – пытаясь включить. Что меня ругать будут… Потом подумала, что может быть этот фотоаппарат не имеет к этому делу никакого отношения… Но страх то остался… Так и не рассказала тебе ни о чем. Заберите его, мальчики. Не хочу, чтобы он в доме оставался.

Сашка взял протянутый ему Арсиком фотоаппарат и увидел, что это не простенький фотик, который был почти у всех, а вполне профессиональный, крутой цифровик.

– Жалко, что не работает! – с сожалением сказал Сашка, попробовав понажимать кнопки. – И чего теперь?

– Дай посмотреть, – активизировался Гусь. – Чудила! Да у него ж батарейки сдохли.

– Батарейки батарейками, но, сколько он пролежал в кустах, мы не знаем. Весна. Дожди шли. Хотя… Может он водопроницаемый… А может ему каюк. Но мы ведь флешку достать можем и посмотреть, что на нём сфотографировано, – стал размышлять вслух Чижов.

– Флешку… – задумался Гусь. – А у кого компьютер на даче есть?

– У кого, у кого? – рассмеялся Антон. – У Дятлова. Поехали к нему.