Текст книги "Амнезия [СИ]"

Автор книги: Ирина Асаба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Ситуация выходила из под контроля, и пока не было никаких идей, как исправить положение. А в это время грузин продолжал свои байки и, раздавать присутствующим по две карты.

– Один из женихов предложил за дочь князя пять баранов, – продолжал своё повествование рассказчик и положил на стол монету достоинством в пять рублей. – Другой жених пригнал стадо в пятнадцать баранов, – при словах "в пятнадцать", другой грузин бросил на стол мелочью пятнадцать рублей. Игроки прошлись по кругу, и очередь дошла до Алексея. Он пьяным жестом достал из внутреннего кармана кошелек, порылся в нем и бросил на стол сто рублей.

– Другой жених, – вел свой рассказ дальше гость, – предложил верблюда, – и с этими словами он бросил на стол двести рублей. Алексей и другие игроки сделали тоже же самое, но Алексею на этот раз пришлось положить на кон уже три банкноты по сто.

– Не забывай, геноцвали, выигрывает тот, у кого на руках останутся старшие по значению карты. И еще… Последняя взятка старше той, что на руках, – пояснил старший из троицы.

История про грузинского князя Алексею понравилась. Он сыграл один раз, другой… Несколько раз ему даже дали выиграть.

Час под грузинские шутки и прибаутки пролетел быстро. Игра тем временем продолжалась, а портмоне у Алексея, как-то незаметно, становилось все тоньше и тоньше.

– Идиот! – злился про себя Чернов, не понимая, что он может сделать, будучи в теле ребенка. Если бы он был самим собой, то проблем бы не возникло. Надавал бы всем по мордасам, да и вышвырнул из купе, а тут… Он бросал на Алексея тревожные взгляды, покашливал, жмурил левый глаз, кивая на дверь купе – ничего не помогало. Тогда он встал из-за стола и, протиснувшись между гостями, подошел к выходу и потянул за рукав хозяина кота.

– Дядя Леш! – срывающимся от волнения дискантом позвал он его. – Дядя Леш! У меня живот болит. Попроси у проводника таблетку.

– Да что ты прям, как маленький, – отозвался Алексей, но все-таки встал и вышел вслед за мальчиком в коридор.

– Дядя Леш! – взмыл голос ребенка фистулой, – это же каталы! Они же сейчас вас обуют, как нечего делать! Все деньги у вас заберут! Что вы своей маме привезете?!

– Думаешь? Да вроде обычные грузины. Они в Энске на рынке торгуют. Милые, симпатичные люди. Знаешь, сколько я в свое время в Грузии вина попил! Это же очень гостеприимный народ! Не то, что мы – русские. Для них гость – святое. А ты говоришь каталы. Успокойся, сынок. Ехать нам еще долго. Надо же, как-то время убить. И при том, смотри, что у меня на руках? Два туза! Это мы еще посмотрим, кто кого обует! В крайнем случае, поделим все деньги пополам и останемся при своих. Не переживай!

– Поверьте мне! – гнул свою линию Чернов. – Через несколько минут вы останетесь без денег. Там секрет есть. А может даже два.

– И что ты предлагаешь?! – несколько протрезвел Алексей.

– Не знаю, – злясь на весь мир, ответил Чернов, действительно не понимая, какой найти выход из создавшегося положения.

– Если ты такой умный, то и играй за меня. Я залезу на вторую полку, мол, спать сильно хочу, а ты или их выгони или играй. Тебя такой расклад устраивает?

– Устраивает, – буркнул Чернов и пошел обратно в купе.

Алексей потянулся за ним следом, пьяно спотыкаясь и при этом глупо хихикая. Он с трудом, задевая ногами головы гостей, залез на полку и оттуда пьяным голосом сказал.

– За меня племяш теперь играть будет. Ничего ребят? А я лучше посплю.

– С какой стати? – поинтересовался рассказчик и подмигнул остальным.

– В соседнем вагоне милиционеры с собаками ходят, – ответил мальчик-Чернов, – а собачки пьяных не любят.

Игроки, услышав про милицию, насторожились, но до полной победы им оставалось всего несколько минут и они решили эту партию доиграть.

– Ты что же, Алексей, такие деньги на пацанчика бросаешь? – спросил банкующий.

– А у него голова получше моей будет. Не голова, а компьютер, – отозвался Алексей с верхней полки. Теперь уж он совсем протрезвел и опомнился. Лежа наверху в расстроенных чувствах, он думал, как будет смотреть в глаза матери. Из-за жизненных перипетий он не помогал ей деньгами уже около трех лет. Да она и не просила. И вот он возвращается домой, навязывает ей животное, которое надо кормить и при этом не дает ни копейки. Ему стало себя жалко, и он стал подумывать, как бы схватить пакет с деньгами, лежащими на столе и, нажав на кран экстренной остановки сбежать из поезда. Но и этого он не мог сделать, так как напротив него лежал Лепс и печально смотрел на хозяина умными глазами.

Чернов, крепко сжав потными от волнения пальцами карты и сел ближе к двери, прокручивая в голове варианты спасения. С одной стороны вся эта карточная история ему была по фиг. Довезли до Энска и спасибо. Мужик сам дурак, что связался с этими сволочами. А с другой… – Дядька его выручил… Да что же, право слово, делать? – с досадой раздумывал он и тут его осенило. – А! была, не была! Хуже уже не будет, – рассудил он и, сбросив два своих туза в стопочку с отыгранными картами, взял из колоды две верхние. Эти оказались тоже тузами! И были они приготовлены для кого-то из игроков. Все произошло так, как он и ожидал. Последняя взятка из колоды бьет ту, что на руках!

– У вас есть ко мне вопросы? Как-то по взрослому спросил мальчик и оглядел присутствующих. – Давайте по хорошему. Дядя Леш!? У нас, сколько было денег? – спросил он, пересчитывая голубые купюры.

– Двадцать пять тысяч, – отозвался с верхней полки Алексей, не совсем понимая, почему грузины не угрожают, не забирают деньги и не смываются.

А те сидели и тупо смотрели друг на друга, пытаясь понять и осознать, что их "сделал" ребенок. Ребенок, который не мухлевал, не передергивал, не плутовал… Он просто хорошо помнил правила, те, которые они объявили в самом начале игры. Взятка из колоды, старше той, что на руках!

Чернов отсчитал двадцать пять тысяч и протянул пакет с оставшимися деньгами грузину, рассказывавшему историю про князя.

– Вот, возьмите. Давайте простимся по-хорошему, а то у вас затруднения возникнут. Милиция уже в наш вагон перешла. Вы направо не ходите. Как раз на них нарветесь. Идите в конец поезда. Через полчаса остановка. Там и выйдете.

Изумленные "каталы" молча поднялись с мест, и пошли в указанном направлении.

– Ну, ты сынок, даешь! – голосом полным восхищения, прошептал Алексей, садясь и спуская с верхней полки ноги. Он взял рубли, протянутые ему Черновым, и сказал: – Приедем в Энск, я тебя с матерью познакомлю. Если будет нужна какая помощь, она выручит. Может объяснишь, что хоть произошло.

– Нечего объяснять, – буркнул Чернов, закрывая дверь на запор. – Только, дядя Леш… дайте мне слово, что больше никогда не будете играть в карты.

– Даю, даю! – совершенно трезвым голосом, ответил тот и спустился вниз. Потом сел напротив и протянув руку, погладил Чернова по голове. Юрий вздрогнул и отшатнулся. Лежа на нижней полке, лицом к стене, он думал, что как был он ментом, так и останется. И не важно, в каком он теле, и не важно, сколько ему лет. Видеть вокруг себя хамство, подлость, преступления, было выше его сил. Он боролся с этим раньше, и будет бороться всегда, пока хватит жизни. Этой, новой, о которой он не просил.

Через три часа они были в Энске.

Энск

Маленький, чисто одетый мальчик спустился по металлическим ступенькам вагона на перрон и замер. Идти с Алексеем к его матери он отказался. Попутчик, подхватил переноску с котом, потрепал на прощание Чернова по макушке и пошел к вокзалу на автобусную станцию. Уже разошлись последние пассажиры, и поезд дал предупреждающий об отправлении гудок, а мальчик все стоял и стоял на платформе. Поезд дернулся, железные крепления состава ударились друг о друга и медленно поплыли за его спиной.

– Вот я и дома, – подумал мальчик и сделал первый несмелый шаг. Ему было страшно. Страшно так, как никогда в жизни. Во взрослой душе, находящейся в детском теле свили себе гнездо апатия и ее сестра депрессия. Они свернулись клубочком и сладко дремали, не давая той самой душе чего-то хотеть или к чему-либо стремиться.

– Ну и зачем я сюда вернулся? – подумал Чернов, поднимаясь на железнодорожный мост. – Что я здесь потерял? Что забыл?

С каждой новой ступенькой перед Черновым открывалась панорама города и, поднявшись наверх, он увидел его почти весь. Глаза перебегали от здания к зданию. Вон там пожарка, а там мэрия. Если повернуться в другую сторону, то открывается вид на старый город и вдалеке виден заброшенный храм со злосчастными лабиринтами. А вон там дом, в котором он жил, а там работа… Все знакомое и в тоже время страшно чужое. Все бывшее раньше его, а теперь ему не принадлежавшее.

– Какой же Яков гад! – в очередной раз подумал он, спускаясь по ступенькам вниз. – Он же у меня все отнял! Дом. Друзей. Работу. Любимую. Я же теперь никто и звать меня никак.

Он вышел на вокзальную площадь и ноги помимо желания потащили его к детской комнате милиции. Он прильнул лицом к запыленному стеклу и попытался сквозь грязь что-нибудь рассмотреть. Видно ничего не было. Он развернулся и пошел в сторону детского дома – сдаваться. Вдруг за спиной послышался стук каблучков и, обернувшись, он увидел бежавшую к нему Марину. Его Марину! Такую родную и близкую!

– Тузик! Миленький! – кричала она, и слезы градом текли по ее лицу. – Тузичек ты вернулся! Как же хорошо! Как же здорово! Когда ты уехал, я поняла, что после смерти Юры у меня кроме тебя больше никого нет! Ты сбежал, да? – тормошила она Чернова, постоянно заглядывая ему в глаза и ожидая в ответ радостную улыбку. Но улыбки на его лице не было. – Ты от Якова сбежал? И что теперь делать думаешь?

– В детский дом пойду, – выдохнул Чернов и уклонился от желавшей прижать его к себе Марины.

– Как в детский дом, почему в детский дом? – расстроилась она. А знаешь?! Я пока тебя не было думала про себя – какая же я дура! Почему я сама тебя не усыновила? Ну, пусть не усыновила, ну хотя бы просто не взяла тебя к себе жить. А ты вот он! А ты вернулся! Может ко мне, а? У меня двухкомнатная квартира. Одна комната твоя. Я теперь, наверное, замуж не выйду. Больно сильно Юру любила. Зато у меня ты будешь!

– Вместо комнатной собачки? – почему-то вдруг разозлился Чернов за Тузика.

– Зачем ты так! – расстроено спросила она, и глаза ее потускнели. – Я же тебя всегда любила. Кормила, чем могла помогала…

– Работа у вас такая, – снова огрызнулся Чернов, и вдруг увидев ее бессильно опустившиеся руки, и потерянные глаза, прильнул к ней и сказал: – Прости!

– Вот и ладно, вот и хорошо, – проговорила Марина, вытирая тыльной стороной ладони слезы. – Как скажешь, так и сделаем. Хочешь в детский дом? Оформлю в детский дом. Захочешь жить у меня? Будешь жить у меня. Помнишь, где я живу? На ключи от квартиры. Маленькая комната твоя. Иди. Располагайся. В холодильнике суп. Ну и что найдешь. Давай, – и она подтолкнула его в спину, – мне работать надо. Приду часов в семь. Постарайся быть дома, а дубликаты ключей мы тебе завтра сделаем. Договорились?

– Договорились, – кивнул Чернов и провожаемый ее взглядом пошел к девушке на квартиру.

Осень заканчивалась, Со дня на день должен был выпасть первый снег. – Как быстро идет время, – подумал Юрий, – неуклюже шагая по тротуару, никак не совладая с короткими детскими ногами, делающими маленькие шаги. – Пять-семь лет ожидания, надеюсь, тоже пройдут быстро. А уж там!

В Марининой квартире его ждал он сам. На старом буфете стоял его портрет и весело подмигивал, как бы говоря: – Ничего, брат! Прорвемся! – Юрий походил по комнате, посмотрел на знакомые вещи и вдруг увидел свою рубашку, лежащую рядом с подушкой на Марининой кровати.

– Не-е-ет. Так дело не пойдет. Я тут жить не смогу, – прошептал он, возвращаясь к входной двери. – Маринка будет по мне все время реветь, а я за это время просто сойду с ума!

Он закрыл квартиру на замок, бросил ключи в почтовый ящик и пошел в сторону детского дома. Чернов шел и думал, что когда вырастет, то женится на ней. И не важно, что она будет его старше. Ближе и дороже человека у него не было, да и навряд ли будет. А с Яковом, Тиамат и прочими он разберется. Не сейчас, позже. Когда вырастет…