Текст книги "Вампиры – дети падших ангелов. Голоса дрейфующих льдов"

Автор книги: Ирина Молчанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 9
Происки подземного эха

В уши, кроссовки, под одежду залилась холодная вода. Найти круглый чугунный люк не составило труда, он не отличался от того, в который ей посчастливилось не так давно провалиться. А вот куда нужно вводить код, пришлось поискать.

Катя ощупала люк сверху донизу. Оказалось, следовало лишь нажать в самый центр, чтобы чуть выше раздвинулись две пластинки, открывая панель с кнопками, цифрами и буквами. Девушка набрала латинскими буквами «Tartarus», и крышка люка немного отъехала. Катя без труда отодвинула его в сторону. Внутри – в довольно просторном бетонном колодце повсюду была вода. Не раздумывая, девушка забралась в него, закрыла за собой люк и поплыла.

Было очень непривычно не дышать и при этом не чувствовать острой необходимости в воздухе. Возникла лишь некая стесненность в груди и голова сделалась точно ватной, но в остальном никакого дискомфорта.

Бетонный колодец закончился глухой стеной и практически вертикальными ступенями, по которым с ревом уносилась вода.

Девушку отнесло к сливу и, поскольку ухватиться было не за что, смыло вниз. Она даже почувствовала, как несколько раз задела затылком бетонные ступеньки, прежде чем, пролетев метра три по воздуху, вновь плюхнулась в воду.

Катя всплыла и огляделась. Она находилась в огромном длинном-длинном гроте.

Когда воображала свое путешествие, она и подумать не могла, что до Тартаруса нужно плыть.

Но ничего другого не оставалось, и она, как летом на даче в озере принялась грести руками.

«Интересно, – представила себя со стороны, – сколько баллов по шкале от одного до ста, за жалкость, дала бы мне сейчас Анжелика? Должно быть, плыть за любимым куда смехотворнее, чем просто идти!»

Но труднее всего представлялось другое! Как же Лайонел – этот прекрасный франт в своих идеально отглаженных рубашках, благоухающих морозной свежестью, с бриллиантовыми запонками на рукавах тут плыл? Лайонел и эстетическое чувство прекрасного, так называлась история его жизни. А Лайонел и канализация, это была какая-то нелепость, страница из чьей-то чужой истории, ошибочно затесавшаяся в его идеальную книгу.

Через какое-то время девушка достигла стены. Выхода нигде не было видно. Пришлось нырнуть и искать под водой.

У самого дна – сбоку находился неприметный квадратный люк.

После манипуляций с кодом, девушка отодвинула чугунную крышку и попала в узкий коридорчик с решетчатым полом, чтобы сливалась вода. За ним оказалась железная лестница вниз, приведшая в тоннель, похожий на те, по каким ходят поезда в метро, только без путей.

Свет нигде не горел, вокруг стояла кромешная темнота, лишь в кармане куртки девушки желтел фонарик.

Выбирать, куда идти, особо не приходилось. Тоннель вел лишь в одну сторону.

Девушка шла долго, час или три. А когда шумы с автострад, голоса людей стали удаляться, поняла, что город остался позади.

Иногда она ускорялась, но на каждом повороте, приходилось чуть ли не останавливаться, чтобы ни во что не врезаться.

Прошло еще несколько часов и тишина вдруг начала давить на виски. Тогда Катя пожалела, что не взяла хотя бы плеер. Музыка могла бы ее сейчас отвлечь от дурных мыслей, неотступно следовавших за ней.

Еще примерно через час девушка заметила справа от себя дверь. Черную, железную с круглой ручкой. Катя дернула за нее и та мягко отворилась.

В квадратной белой комнате у стены стоял диванчик, перед ним столик. Это было что-то вроде пункта отдыха для путников подземелья.

Девушка недолго постояла, раздумывая, нужно ли ей отдыхать. И в конце концов вышла, закрыв за собой дверь.

Катя от скуки пыталась фантазировать, какой будет встреча со старейшинами, но мысль – а доберется ли она до них живой? – постоянно вмешивалась и портила все дело.

Попытка тихонько петь тоже не увенчалась успехом. Эхо, точно издеваясь, повторяло за ней каждое слово, искажая голос до неузнаваемости.

Через несколько километров тоннель разветвлялся.

– И куда же идти? – озадачилась Катя.

– И куда же идти! – недоуменно повторило эхо.

– Заткнись, – буркнула девушка.

– Заткнись! – издевательски ответило эхо.

Наконец, она решила свернуть влево. И шла, как ей показалось, целую вечность, а тоннель все петлял, извивался, словно змея, уводя все дальше и дальше.

Один раз девушка остановилась передохнуть и подкрепиться. Вынула из рюкзачка бутылку с кровью, откупорила и пригубила.

Одежда, кроссовки и волосы давно успели высохнуть. Но понимание, что готовиться к такому серьезному путешествию следовало тщательнее, пришло и не покидало.

«Сколько же километров до Тартаруса?» – гадала девушка, скучающе разглядывая грунтовые своды подземелья. Она и не задумывалась раньше, что даже не представляет, где примерно находится город старейших вампиров. Воображение чаще всего рисовало Тибет. Но она подозревала, дело было в том, что Лайонел рассказывал ей про тибетца по имени Кровавое солнце. В ее представлении старейшины были как раз такими, точно сошедшими с картинок книг, маленькими, с желтой кожей и в пурпурных одеждах.

Катя решила пробежаться, надеясь, что так и время быстрее потечет.

Больше часа она преодолевала расстояние за расстоянием, пока перед ней не возникли сразу четыре абсолютно одинаковых коридора.

Девушка замерла на месте, а заслышав из одного тоннеля шаги, попятилась.

– Кто тут? – громко спросила она.

– Кто тут! Кто тут! – задрожал голос у эха.

– Страшно? – неожиданно послышалось из тоннеля.

И другое уже эхо передразнило:

– Стра-ашно?! Стра-ашно?!

Катя перестала дышать, а когда увидела, кто вышел из коридора, шумно выдохнула:

– Что ты тут забыл?

Вильям приблизился к ней почти вплотную.

– Хотел у тебя спросить то же самое!

– То же самое! То же самое! – попугаем заладило эхо.

– Я же сказала, что пойду в Тартарус! – Получилось несколько самодовольно, но девушка не огорчилась и добавила: – И как видишь, вот, иду!

– Вижу, – поморщился молодой человек. – Идешь без карты и всякого вообще представления, что тебя ждет впереди!

– Не начинай, – разозлилась Катя. – Слышала уже!

Она быстро выбрала тоннель, по которому вознамерилась двигаться дальше, но Вильям крепко взял ее за руку.

Тогда девушка ехидно поинтересовалась:

– Не пора ли тебе вернуться домой, чтобы выполнять обязанности, которые тебе поручил Лайонел?

Ждала, он скажет, что не вернется без нее, думала, станет уговаривать, но тот резко притянул ее к себе и поцеловал.

Катя ему не ответила, отвернулась. Вильям не сдался, как всегда и во всем, а обхватил ее затылок и вновь насильно поцеловал. Когда же она с огромным усилием оттолкнула его, он сказал:

– Тебе же нравятся упорные! Те, кто не спрашивают, чего хочешь ты! Те, кто всего добиваются силой.

Девушка отступила, качая головой.

– Только ты не такой!

Вильям пожал плечами.

– Ну почему же? Лайонел мой родной брат, что-то общее у нас определенно есть.

– Угу, родители, – фыркнула Катя и, видя, что он вновь собирается подойти, вытянула перед собой руку. – Не смей! Я все расскажу Лайонелу, как ты себя вел и он...

– Что он сделает? – Вильям медленно сокращал между ними расстояние, пристально глядя на нее сверкающими зелеными глазами. – Лайонел заперт в Тартарусе, нравится тебе это или нет, но он может и не верн...

Катя наотмашь хлестнула его по лицу.

– Убирайся!

Она побежала бы от него прочь, но выражение боли, застывшее в изумрудных глазах, остановило ее.

– Прости! – Одновременно произнесли они и умолкли, глядя друг на друга.

Вильям первым отвел взгляд, в голосе его слышалось искреннее раскаяние:

– Катя, я идиот. Не знаю, что на меня нашло... Просто, когда стража сообщила о проникновении в подземелье с курсом на Тартарус, когда обнаружил письмо у тебя в комнате, я, я... – Он надолго замолчал, а потом неожиданно признался: – Я завидую ему. Он ведь ничего не делал, чтобы заслужить такую любовь и преданность! Но ты готова снова безрассудно прыгать из окна и ложиться под поезд ради него. Почему?

– Почему! Почему! Почему! – измывалось эхо.

Если бы она знала, то непременно ответила бы ему и себе заодно.

– Любовь – это когда разочарование от напрасного ожидания так горестно и болезненно, что кажется, будто саму душу защемило скрипучей дверью. Мою защемило, – все что она смогла сказать.

Вильям удручено кивнул.

– Я знаю... какая любовь.

Катя тронула его за локоть.

– Возвращайся. Не волнуйся обо мне, это мой выбор. Я справлюсь.

Он улыбнулся и осторожно погладил ее по голове, как маленькую.

– Неужели ты в самом деле думаешь, я могу бросить тебя тут одну?

– Но как же...

– Я передал правление Георгию, знал, что не уговорю тебя вернуться. – Он вынул из бокового кармана сумки сложенную бумагу и развернул. – Тебе необходима карта.

Девушка взяла ее и с изумлением уставилась на огромную схему подземных ходов.

– Вот это да! Где же находится Тартарус? Нам еще далеко?

Вильям посмотрел на нее так, словно увидел привидение.

– Ты не знаешь, где находится Тартарус даже примерно? – недоверчиво спросил он, сверля ее взглядом.

Катя задумчиво наклонила голову так, что волосы скатились по плечу, и брякнула наугад:

– В Тибете?

Вильям забрал у нее карту, сложил и убрал в карман. Затем взглянул на девушку и со вздохом произнес:

– В Антарктиде.

* * *

Анжелика жадно отпила из пластмассового бокала, предложенного Павлом, и яростно прошептала:

– Как же он мне надоел!

– Спокойствие. – Холодный приподнял свой бокал. – Одним больше, одним меньше, какая в сущности разница?

Девушка смиренно опустила ресницы.

– Он вечно мешается под ногами. Терпеть его не могу! От его положительности меня тошнит!

– Не тебя одну, – хмыкнул Павел. – Подписывая указ о назначении, Лайонел подписал смертный приговор своему братцу!

Анжелика одарила собеседника улыбкой.

– Разделаемся и с ним, и с девчонкой!

Холодный тихо рассмеялся.

– Двойные похороны!

Девушка брезгливо оглядела стены тоннеля и ткнула ногтем в карту, которую Павел держал перед собой.

– Полагаю, они двинутся через Москву.

– Вряд ли, – возразил Холодный. – Скорее Вильям поведет ее вдоль Балтийской лужи.

Анжелика закатила глаза.

– Это бессмысленно! Они выберут самый короткий путь. У них наверняка есть план пещер. – Девушка провела по карте ногтем от Петербурга до Тулы и сообщила: – Мне известно, что около двадцати лет назад между Тулой и Воронежем произошел обвал. Кого-то завалило.

– Предлагаешь вытащить беднягу из-под завалов? – усмехнулся в усы Павел.

Девушка вскинула брови, дивясь несообразительности своего спутника.

– Нет, вообще-то я предлагаю устроить несчастный случай для нашей парочки!

Павел положил руку ей на талию и наклонился к шее, но девушка ледяным тоном напомнила:

– Удовольствие имеет свою цену, не забывай.

* * *

Вильям смотрел на затылок идущей впереди девушки, и воображение прокручивало перед глазами одну и ту же сцену неудавшегося поцелуя.

Молодой человек старательно переводил взгляд на землю, стены, потолок, лишь бы не видеть перед собой пышные длинные волосы в мелких колечках, до которых ему так хотелось дотронуться.

Мучительность нестерпимого желания поцеловать кого-то против воли состояла в том, что миг – он растает, как ледяная скульптура по весне, не успеешь оглянуться, а в объятиях мокрая пустота.

Катя обернулась и весело попросила:

– Расскажи что-нибудь!

– Все-таки нам следовало через Литву идти, – проворчал Вильям.

Она засмеялась.

– Мы пойдем самым коротким путем! Не хочу прийти в Антарктиду где-то к своей пенсии!

– Безопасность важнее! – молодой человек вздохнул, решив, что больше не станет убеждать. Он уже сам напоминал себе строгого папочку. Кому такое вообще понравится? Может, она не считала его интересным именно поэтому?

– Вильям, а расскажи, каким Лайонел был в детстве! – воодушевленно воскликнула Катя.

– Исчадием ада, – коротко охарактеризовал молодой человек.

Девушка задорно посмотрела на него через плечо.

– Подр-ро-обнее!

– Даже не знаю, что рассказывать. – Вильям призадумался. Ему никогда не нравилось обсуждать брата, но и Кате отказывать не хотелось, поэтому он сказал: – Помню, был однажды случай... Отец впервые взял нас на охоту. У нас с братом уже были собственные лошади... на самом деле у Лайонела рано появился конь, матушка всегда потакала всем его прихотям. В тот день мы выследили молодого оленя. Лайонел тогда натянул уже тетиву, но отец предложил ему уступить мне. А я...

Катя обернулась.

– Подожди-подожди, угадаю! Расплакался и убежал?

Вильям хмыкнул.

– Я встретился взглядом со своей жертвой. Ты видела когда-нибудь оленьи глаза? Они трогательные и печальные одновременно, в них можно увидеть лес, как в зеркалах. От одной мысли, что я должен убить это существо, мне стало дурно. Я хотел слезть с лошади, а олень услышал меня, навострил уши и... и Лайонел, ни у кого не спрашивая, прицелился и выпустил стрелу. Та угодила оленю прямо в глаз и убила. Пока меня выворачивало в кустах, а отец пытался напоить меня водой, Лайонел стоял над оленем и смотрел на содеянное, как мне показалось, без единой капли жалости.

Вильям ждал, что скажет Катя, но та почему-то молчала, и он предложил:

– Рассказать еще?

Девушка его изумила, спросив:

– А отец похвалил его за меткое попадание?

– Не помню. Но, на мой взгляд, это как раз та ситуация, которая характеризует моего брата: извечный хладнокровный победитель.

– Непросто быть победителем, когда твоих побед не ценят самые близкие люди, – с упреком заметила Катя.

– Ну прости, что не смог похвалить его за убийство оленя! – съязвил Вильям. – Не нужна ему была ничья похвала. Тому, кто знает, что он лучший, – это незачем.

Катя ничего не сказала, но молодой человек понял, что она с ним не согласна.

К счастью, через несколько метров они увидели справа в стене железную дверь, и тему можно было сменить.

– Пойдем, – пригласил молодой человек, дергая за ручку.

Комната оказалась обставлена мебелью: диван, кресла, стол.

– Тебе следует поспать.

– Не хочу, – заявила Катя.

– Когда ты спала последний раз?

– Наверно, дня четыре назад, – пожала она плечами.

Вильям усадил ее на диван – сам сел в кресло и вынул из сумки одну из двух канистр крови из погреба Лайонела. Налил в пластмассовый стакан и подал. На лице девушки промелькнуло удивление, когда та поняла, что кровь человеческая, а не привычная для него – животная. В место, куда они направлялись, такого понятия, как вегетарианство, просто не существовало. А подчеркивать свое отличие от всех остальных перед старейшинами, Вильям счел крайне плохой идей. Для расправы над ними Создателю было достаточно и того, что они вышли из дома с преступной целью навестить его. Не хотелось усугублять и без того шаткое положение глупостью из разряда: «Ко всему прочему, у нас еще и разные вкусы!»

– Отдохни пару часов и двинемся дальше.

Девушка хотела поспорить, но откинув голову назад, на мягкую спинку дивана, посидела так с минуту и согласилась:

– Хорошо, отдохнем.

Катя сняла куртку, вытянулась на диванчике и, закрывая глаза, пробормотала:

– Только не давай мне долго спать.

Вильям сидел тихо-тихо, боясь шевельнуться. А в своих фантазиях брал спящую девушку на руки и нес обратно – домой, в безопасность. Ему ничего не хотелось сильнее, чем вразумить ее, заставить понять, какое бессмысленное решение она приняла. В конце пути их ждала смерть или заточение за наглость, которую они осмелились проявить, явившись в Тартарус без приглашения.

Услышав странный шум, Вильям затаил дыхание. Тишина. Тогда он осторожно поднялся и выглянул за дверь. Тоннель был пуст, однако молодой человек мог бы поклясться, что слышал шаги. До Воронежа оставалось каких-то пятьдесят километров, но следов завалов, о которых писали несколько лет назад в газетах, Вильям так и не заметил.

Он прикрыл за собой дверь и прошелся вперед по тоннелю, продолжая вслушиваться в тишину. Когда он уже хотел вернуться в комнату отдыха, то явно расслышал голоса. Вильям прибавил шагу, про себя отметив, что коридор стал ниже и уже. Видимо, это как раз было место завалов.

Голос принадлежал мужчине и находился тот буквально в километре или двух.

Между тем тоннель разветвился. В одну и другую сторону вели узкие проходы. Но Вильям не свернул, он продолжал идти по главному тоннелю и слышал, как шаги то приближаются, то удаляются. Словно кто-то нарочно играл с ним.

Молодой человек ускорил шаг и тут голоса послышались совсем близко, сразу с обеих сторон, а потом прогрохотал взрыв, и потолок обвалился.

* * *

Катя резко проснулась и села на диване. В комнате она находилась одна. Сумка Вильяма и ее рюкзак лежали возле стола – самого же провожатого нигде не было видно.

– Вильям, – негромко позвала девушка.

Никто не отозвался.

«Не мог же он меня бросить? Передумать?» – Она сползла с дивана и вышла из комнаты, настороженно оглядываясь по сторонам.

Девушка некоторое время звала его, но так ничего и не добившись, вернулась в комнату за курткой, рюкзаком и сумкой. Первое, что приходило на ум в связи с исчезновением Вильяма, совсем недавно обещавшего сопровождать ее, это желание молодого человека разведать дорогу. Он постоянно твердил про завалы, но только теперь девушка поняла, насколько серьезны были его опасения, раз он решился пойти тайком и проверить.

Катя заслышала голос и остановилась. Громко позвала Вильяма, но мужской голос где-то вдалеке тут же стих – воцарилась тишина. От нее сделалось не по себе. Внезапная мысль, что в подземелье может быть кто-то еще, помимо нее и Вильяма, напугала.

«Молодец! К старейшинам отправилась, а сама дрожу тут как осиновый лист. Ну и вампир из меня получился», – сердито думала она, быстро шагая по тоннелю.

Она вновь попыталась звать своего незадачливого провожатого, но от стены к стене гуляло лишь эхо.

Через некоторое время, так и не обнаружив Вильяма, Катя не на шутку испугалась. Теперь она была абсолютно сбита с толку.

Мог ли Вильям просто бросить ее, испугавшись старейшин? А может, то была ловушка? Хотел, чтобы она вернулась домой и не придумал ничего иного, как исчезнуть, тем самым заставив ее заволноваться и повернуть назад?

Предположение о ловушке девушке совсем не нравилось. Ей не хотелось думать так о Вильяме. Она не верила, что он способен на подобный обман, такую подлость. С другой стороны, она прекрасно знала: если Вильям во что-то верил, он мог пойти на многое, лишь бы справедливость восторжествовала. Как раз это ее и пугало, не позволяя заранее снять с друга все обвинения.

Вкус его поцелуя еще оставался на губах как дуновение прошлого – зимы, где она была влюблена в зеленоглазого красавца из парка, и снег не таял на его черных, как ночь, волосах...

Катя улыбнулась от воспоминаний.

Вильям был частью истории – ее и Лайонела, связующим звеном, не позволившим в свое время цепи разорваться. Девушка знала, не дай он ей играть с собой, отвернись от нее, она ни за что бы не сумела добиться Лайонела. И теперь, понимая, что Вильям в ее истории любви стал лишним, она мучилась. Трудно было помнить их единственную ночь. А теперь видеть его глаза с застывшим в них вопросом, улыбку, за которой скрывалась печаль, чувствовать, что каждое прикосновение к ней для него по-прежнему что-то значит.

Его отъезд в Сенегал стал для нее спасением, позволил ненадолго забыть, на что она пошла ради Лайонела и бессмертия. А внезапное возвращение превратилось в ежедневную пытку.

«Не думать, не думать», – сказала себе Катя, подтягивая сползающую с плеча сумку. Все эти мысли действовали на нее угнетающе. Хотелось выключить их, как когда-то хотелось, чтобы смолкла музыка в голове.

Девушка увидела по обе стороны тоннеля узкие коридорчики. Свернуть в один из них она не решилась, пошла дальше. Но, услышав позади шаги, резко обернулась и тогда ее ослепило. В сводах пещеры раздался дикий крик боли. Катя не сразу поняла, что это ее голос, до того эхо исказило его. Тело обожгло, точно горело заживо, и мышцы сковало – не шевельнуться. Девушка не видела ничего кроме яркого света, сжигающего глаза, и не чувствовала ничего, кроме боли, какую могли бы причинить огонь и миллионы игл, одновременно вошедшие в плоть.

Мужской голос произнес:

– Первый раз особенно больно.

– Больно! Больно! Больно! – подхватило эхо.

И девушке показалось, даже легкая вибрация от звуков словно разрывает ее на части.

Свет жалил, боль не ослабевала ни на секунду, мысленно Катя бежала без оглядки, а на самом же деле стояла, как каменное изваяние.

Голоса переплелись с эхом:

– Думаешь, с нее еще не хватит?

– Пусть ослабеет. И тогда ее сердце будет принадлежать мне...

Катя попыталась опустить ресницы, но яркий ксеноновый свет парализовал даже их.

И ей вспомнились слова Лайонела о боли, о бесконечности, и слова Вильяма об опасности, о смерти. Со дня обращения, девушка чувствовала себя неуязвимой, думала, ей все нипочем. А обожглась – и поняла.

Неожиданно свет что-то перекрыло, и она погрузилась во тьму, видя перед собой лишь огромный силуэт. Кто-то схватил ее за руку обжигающе горячими пальцами и буквально поволок за собой.

– Стреляй! – услышала девушка.

Прогрохотало пять выстрелов. Свет вновь ужалил Катино плечо и руку, коленями она ехала по земле. Ее спаситель, продолжая тащить за руку, резко свернул в боковой коридор.

Сперва Катя ощутила облегчение, свет окончательно сменился бархатной тьмой, боль отхлынула, подобно волне, а потом резко стало холодно.