Текст книги "Ключи Пандоры"

Автор книги: Ирина Мельникова

Соавторы: Георгий Ланской
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Эсмеральда гордо вскинула голову.

– Эти деньги сгорели на жертвенном костре! Так мы очистились от земных грехов и прошли посвящение в семью солнечных братьев и сестер.

– Сгорели? – Юля и Баранов обменялись ошарашенными взглядами. – Так просто взяли и сгорели? И много?

– Много! – торжественно возвестила Эсмеральда. – Вместе со мной обряд прошли несколько человек из Москвы, Санкт-Петербурга, Воронежа, Перми! Они тоже продали свои квартиры. Отец Алексий набил деньгами мешок, и мы вознесли его на костер с молитвами Яриле. Как они вспыхнули! Точно солома! Искры летели, как фейерверк! А мы водили вокруг огня хороводы и пели: «Слава Яриле во веки веков! К нам снизойди и избавь от оков! Светом своим одари и теплом! Животворящим добром!..» А потом скинули одежды и нагие бегали по вечерней росе. Скажите, разве это не прекрасно?

Юля представила Эсмеральду голышом, и ее едва не стошнило. Баранов, кажется, испытал схожие чувства. Он скривился и спешно ретировался за дверь. Но что-то в Юлином лице не понравилось Эсмеральде. Она зло прищурилась и плотно сжала губы. На отвисших щеках неровными пятнами выступил румянец.

– Давайте обсудим покупку романа, – холодно сказала она. – Моя цена – сто пятьдесят тысяч долларов наличными, и ни центом ниже!

– Цена разумная, – кивнула Юля. – Но меня посетила важная мысль! Понимаете, наш журнал – не выход для вас. Целевая аудитория не та и тираж скромный. Есть идея: перепишите его в сценарий и отправьте Никите Михалкову. Нет, отправлять не стоит, вдруг на почте что-то перепутают или того хуже – украдут! Надо ехать лично! И потом, сто пятьдесят тысяч – это ж курам на смех! Ваш роман стоит намного дороже!

Такого поворота событий Эсмеральда явно не ожидала, а Юля, сорвавшись с места, подбежала к ней и чуть ли не обняла за мощные плечи, но вовремя одумалась.

– Точно! Только Михалкову! Недавно в «Комсомолке» прочитала, Никита Сергеевич собирается снимать новый фильм и ищет талантливых сценаристов, которые не работают по дешевым лекалам. Вы должны отправиться к нему. Время не терпит!

– Вы думаете? – неуверенно произнесла Эсмеральда, пораженная внезапным энтузиазмом собеседницы.

– Конечно! И просите за сценарий как минимум миллион! Главное – успеть! Я бы купила вашу книгу, но тогда Михалков ее не станет экранизировать. Он предпочитает эксклюзив!

Под напором Юли Эсмеральда стушевалась и, подхватив папку, поднялась со стула.

– Именно так я и поступлю, – сказала она. – У вашего журнала действительно не тот уровень! Странно, что мне пришло в голову обратиться к вам!

В голосе Эсмеральды ясно прозвучало презрение. Она гордо вскинула голову и, не попрощавшись, направилась к двери. Юля рухнула в кресло, с трудом перевела дух и поманила пальцем охранника, который неосторожно просунул голову в щель.

– Баранов, – ласково сказала она, – ты в курсе, что один из нас – олух царя небесного?

– С чего вдруг? – возмутился тот, сразу догадавшись, кто именно олух.

– С того самого! – отрезала она. – Тетку запомнил? Молодец! Еще раз покажется в твою смену – вылетишь с работы. Ты для чего здесь поставлен?

– Для охраны! – пробурчал Баранов.

– Вот иди и охраняй. В следующий раз террористы бомбу пронесут, а ты не почешешься. Проваливай с глаз моих долой!

Баранов насупился, пробормотал что-то под нос и удалился, бережно прикрыв за собою дверь. Юля сердито хмыкнула и набрала номер Никиты. Надо ж было поделиться сенсационными новостями!

Но Никита не ответил. Телефон был выключен. Не ответил он и вечером, когда Юля обрывала и его мобильный, и домашний телефоны. А на следующий день в новостной ленте появились шокирующие известия.

Часть III. Шпионские страсти

Глава 1

Добираться до областного города пришлось на поезде. В плацкартном вагоне Никите и Ирине достались только боковые места у туалета. Почти весь вагон заняла разудалая компания туристов с огромными рюкзаками. Молодежь горланила песни под гитару, рассказывала анекдоты, хохотала и веселилась. Ирина, одетая во все черное, нахохлившись, смотрела в окно мертвым, ничего не видевшим взглядом. Никита из уважения к ее горю не решился сунуть в уши наушники плеера, поэтому долго косился на шумную компанию, а затем не выдержал и поднялся.

– Скажу, чтобы потише себя вели, – буркнул он.

Но Ирина покачала головой.

– Не надо! Пусть веселятся!

– Но вам и без того тяжело!

Ирина повернулась к нему. По ее лицу, бледному и измученному, скользнуло слабое подобие улыбки.

– Пусть веселятся, – прошептала она. – Пусть шумят! Иначе мне кажется, что я сама умерла.

Спорить Никита не стал. Лезть лишний раз с разговорами он побаивался. Все равно они сводились к Максу, а ему не хотелось бередить ее горе. И без того на Ирину было страшно смотреть, и Никита поначалу опасался, сумеет ли она выдержать дорогу. Перед поездкой он сдуру намекнул, что было бы неплохо заказать машину, чтобы сразу забрать тело Максима. Но Ирина возмутилась и наотрез отказалась, видно, до сих пор надеялась, что там, среди неопознанных трупов, находилось тело другого мальчика, но только не ее сына. Трясясь на жесткой полке в душном вагоне, Никита в какой-то момент малодушно пожалел, что поехал с Ириной, и даже позавидовал Юле, сумевшей найти повод увильнуть от печальной миссии.

К полудню без особых приключений они добрались до морга, но, увидев приземистое двухэтажное здание, Ирина охнула. Ее повело в сторону, словно пьяную, ноги подкосились. Никита едва успел подхватить ее под руки и усадить на скамейку под раскидистым тополем. Затем попросил подождать и побежал на разведку в морг.

Судмедэксперт, солидная дама средних лет в длинном клеенчатом фартуке поверх синих штанов и куртки, показалась в дверях, снимая на ходу резиновые перчатки. Из-под синей шапочки выбилась пепельная прядь волос. Лицо врача было усталым, но ее мягкий голос прозвучал диссонансом в этих мрачных стенах, выкрашенных темно-зеленой краской.

– Здравствуйте. Вы что-то хотели?

– Тело опознать, – откашлявшись, сказал Никита. – То есть вот…

Сунув врачу распечатку с фотографией и данными Максима, Никита невольно поежился. Прежде ему не приходилось бывать в морге. Стены и потолок давили, гулко перекатывая звуки. В воздухе витали мерзкие запахи формалина, спирта и еще чего-то скверного, сладковато-гнилостного. Очевидно, так пахла смерть. С первых секунд под этими сводами Никиту поташнивало и тянуло скорее покинуть страшное помещение. Но взялся за гуж – не говори, что не дюж! И Никита терпел, более всего опасаясь свалиться в обморок и опозориться на весь белый свет.

– Вы из полиции? – спросила судмедэксперт.

Она окинула Никиту быстрым взглядом, в котором сквозило сомнение.

– Я из газеты, – смутился он.

Врач подобралась и ткнула листок с фотографией Максима ему в руку.

– Комментарии не даем!

– Я не за комментариями, – с досадой сказал Никита. – Похоже, это мой друг. Я мать его привез. Она сейчас на лавочке сидит. Плохо ей стало.

Судмедэксперт на секунду задумалась, а затем решительно двинулась к выходу. Никита последовал за ней. Ирина все так же сидела под тополем, смотрела перед собой опухшими от слез глазами и раскачивалась от беззвучного плача. Врач подошла к ней и участливо спросила:

– Вы на опознание?

Ирина в ответ часто закивала головой. И тут ее словно прорвало. Из глаз ручьем потекли слезы. Она схватилась за горло, закашлялась.

Судмедэксперт обняла ее за плечи.

– Меня зовут Ангелиной Сергеевной. Пойдемте, тут недалеко.

Ирина с трудом поднялась и срывающимся голосом спросила:

– Я смогу на него посмотреть?

– Да, конечно, – кивнула врач.

Они двинулись к дверям. Никита потоптался на месте, но в морг не вернулся. Устроился на скамейке и бездумно огляделся по сторонам. Беленое здание морга с узкими окнами, затянутыми решетками и синими наличниками, вызывало у него почти панический ужас. Он старался не думать о том, что сейчас испытывала Ирина. Но перед глазами неотступно стоял Максим – такой, каким он видел его в последний раз. Недотепа «ботаник», добряк, помешанный на компьютерах. Кому он перешел дорогу, на какую тварь напоролся в ночном лесу? Никита скривился, стараясь сдержать слезы. А ведь он не плакал лет пятнадцать, наверно. Даже в запредельно тяжелых ситуациях, в безмерном отчаянии он научился скрепя сердце держать глаза сухими. А тут вдруг тормоза отказали! Он шмыгнул носом, вытер глаза кулаком и принялся рассматривать двор, чтобы хоть немного отвлечься от мрачных мыслей.

В дворике, отделенном от морга кустами сирени и высоченными тополями, жизнь текла размеренно и безмятежно. Под крышей трансформаторной будки свили гнездо ласточки и теперь сновали туда-сюда, таская пропитание орущим птенцам. Под кустом сирени дремала толстая серая кошка. Время от времени она реагировала на птичью возню и, навострив уши, открывала прозрачные бледно-зеленые глаза, приподнимала голову и хищно поводила хвостом, мол, как всегда – на страже! Только зазевайтесь, касатки, и ваш кошмар тут как тут!

В сквере напротив неспешно прогуливались чета пенсионеров и юная мама с малышом. Неподалеку на стоянке ковырялся в моторе «Газели» водитель, равнодушный ко всему происходившему вокруг. Никите показалось, что где-то он его видел, но счел, что ошибся. Город был для него чужим, и знакомства здесь имелись шапочные – среди коллег-журналистов, с которыми иногда встречался на региональных форумах и конференциях.

Время шло, Ирина не появлялась. Никита забеспокоился, но как же ему не хотелось возвращаться в морг. Тут, на его счастье, из дверей показалась судмедэксперт. Она подошла к скамье, уселась рядом, сунула в рот сигарету и, закурив, блаженно откинулась назад.

– Вроде привыкнуть пора, – сквозь зубы сказала она. – А каждый раз как впервые!

– Это он? – спросил Никита.

Ангелина кивнула, выпустив изо рта сизое облачко.

Никита помолчал и затем осведомился:

– А где Ирина?

– Сердце прихватило! Мы ей нитроглицерин дали и в ординаторской на кушетку уложили. Сейчас оклемается и выйдет!

– Скажите, – осторожно спросил Никита, – а кто Макса вскрывал?

Судмедэксперт искоса посмотрела на него и нехотя ответила:

– Я вскрывала. А что?

– В полиции сообщили, что смерть, возможно, была насильственной…

– Вы для чего интересуетесь? Если для статьи, то это не ко мне! По факту гибели Величко возбужденно уголовное дело. Заключение о смерти и данные экспертизы мы передали в следственный комитет.

– Я ни в коей мере не лезу в следственные мероприятия. И не до статьи мне сейчас. Просто хочу узнать, отчего умер мой друг?

Ангелина покосилась на него, глубоко затянулась и, вздохнув, ответила:

– Черепно-мозговая травма. Затылок разбит еще при жизни, а смерть наступила в результате перелома шеи. Алкоголь и наркотики в крови не обнаружены.

– То есть его сперва ударили по затылку, а затем свернули шею? – уточнил Никита.

– Получается, что именно в такой последовательности. Сначала его обездвижили, а следом добили!

– А могло это случиться при падении или, скажем, при наезде?

– Нет, и падение, и наезд отпадают однозначно! – покачала отрицательно головой Ангелина. – Удар был нанесен тяжелым тупым предметом, возможно, палкой или дубинкой. В ране остались микрочастицы дерева. Убийца явно знал, куда бить, да и шею парню свернул профессионально. Знаете, не каждый так сумеет! Так что явный криминал! Кстати, сейчас подъедет следователь. Я ему сообщила, что здесь мать Величко. Они хотели машину за ней посылать, чтоб провести официальное опознание. А тут вы нарисовались. Следователь – парень молодой, но ответственный. Думаю, вам нужно с ним поговорить!

– Поговорим, – нахмурился Никита. – Бедный Макс! Бедная Ирина!

– Да! – скорбно кивнула врач. – Для матери это всегда невыносимое горе. Вы уж не оставляйте ее одну. Сейчас она придет в себя и выйдет!

– Как я понимаю, тело Макса нам пока не отдадут?

– Все вопросы к следователю, – развела руками Ангелина. – Наше заключение готово. Оформят протокол опознания и наверняка позволят забрать парня. Только, – она замялась, – на меня не ссылайтесь! Если что, я вам ничего не говорила! Тайна следствия, сами понимаете! А я разболтала, да еще журналисту.

– Не беспокойтесь, – усмехнулся Никита, – я знаю, что говорить в подобных случаях. А вы могли бы посоветовать контору, которая способна доставить тело в наш город?

– Есть у меня визитка одной ритуальной фирмы. Очень надежные ребята! – ответила Ангелина. – Сейчас поищу, а заодно посмотрю, как себя чувствует матушка вашего друга.

Она направилась к моргу, а Никита вновь уселся на лавку и обвел взглядом двор. В нем кое-что изменилось, и это «кое-что» ему сильно не понравилось.

Глава 2

Водитель «Газели» закончил возиться в моторе и выехал со стоянки. А взору Никиты открылась знакомая «Нива». Рядом, опираясь на пыльный капот, стоял Завадский. Он курил, смотрел в сторону и подчеркнуто не замечал Никиту. Как долго «Нива» пряталась за «Газелью», знал только полковник, но Никита подозревал, что все это время, которое он провел на скамейке возле морга, беседовал с судмедэкспертом и просто глазел по сторонам, Завадский находился рядом, и ни одно телодвижение журналиста от него не ускользнуло. Зло усмехнувшись, Никита с решительным видом направился к полковнику и вежливо осведомился:

– Ждете кого-то?

Завадский не стал притворяться, что удивлен.

– Сами нашли? – спросил он с одобрением. – Молодцы, соображаете!

– Вы, разумеется, ничего сообщать не собирались? – язвительно усмехнулся Никита. – Вытянули из нас информацию, и все? Гуд бай, господа?

Завадский равнодушно пожал плечами.

– Я сам только утром узнал. Вот, приехал поговорить с медэкспертом.

– И в чем же дело? – не отставал Никита. – Доктор сейчас выйдет, побеседуйте. Ксиву предъявите, она с удовольствием все выложит. Вот-вот следователь подтянется! С ним тоже пообщайтесь! Одним же делом занимаетесь?

На лице Завадского и жилка не дрогнула. Он лишь перевел взгляд за спину Никиты. И тот невольно оглянулся.

Ирина выходила из мрачного зева морга, постарев на тысячу лет. Пряди темных волос растрепались, тонкими сосульками упали на лицо, отчего казалось, что по щекам текут черные слезы. Ангелина вела ее под руку и что-то говорила, наклоняясь и заглядывая в глаза. Они уже подошли к скамейке, и врач недоуменно вертела головой, не понимая, куда вдруг исчез Никита. Но тут же заметила его.

– Вот вы где! – воскликнула она укоризненно. – А я вас ищу!

Она порылась в кармане куртки, достала замусоленный кусочек картона и, подхватив Ирину под локоть, подвела ее к машине. Мать Максима безучастно смотрела в пустоту, ее губы тряслись, а щека дергалась от нервного тика. Она казалась оглушенной, раздавленной, совершенно неспособной на дальнейшие действия. Никита взял у Ангелины затертую визитку.

– Я им позвонила, сказали, доставят в любой город, – сообщила судмедэксперт и робко, видно, смутившись присутствием Завадского, поинтересовалась: – Так вы дождетесь следователя? Он будет минут через десять!

Никита не успел ответить. Ржавая «шестерка» без фар, без бампера и, похоже, без номеров вылетела из-за угла и, ревя мотором, заложила крутой вираж на повороте. Завизжали тормоза, автомобиль занесло, и он едва не задел «Ниву». «Шестерку» развернуло на асфальте. Голуби и воробьи, шнырявшие по двору, с шумом поднялись в воздух. Стекла одновременно поползли вниз, а из темного нутра машины вынырнули два оружейных ствола.

– Ложись! – заорал Завадский и толкнул Никиту в спину.

Тот растянулся на земле. Рядом упал Завадский. Дико закричала Ангелина. Винтовки ударили дуплетом. Крик смолк, захлебнувшись на самой высокой ноте. Завадский перекатился к «Ниве» и, укрывшись за ней, выхватил из-за ремня пистолет. Из «шестерки» снова ударили выстрелы. Один, другой, третий… Какая-то из пуль срикошетила рядом с Никитой, осыпав его асфальтной крошкой, что окончательно привело его в чувство. Он вскочил на четвереньки и мигом оказался за спиной Завадского.

Прохожие бросились врассыпную. Спасались бегством старички, причем бабуля, модная, в красивом платье, тащила мужа на буксире, а тот приседал и хватался за сердце. Мамочка упала на землю, закрыв малыша собою. Она визжала от ужаса, не зная, в какую щель заползти и главное – куда спрятать ребенка. Наконец откатилась к мусорной урне и забилась за нее, подвывая от страха.

Завадский быстро высунулся из-за «Нивы», почти не целясь, пальнул в сторону «шестерки» и, судя по всему, попал. Кто-то взревел от боли, матерно выругался, а затем, заглушая истошный женский крик, нагрянувшие бандиты принялись лупить по «Ниве» из всех стволов. Били они одиночными, но и этого хватило с лихвой. Стекла брызнули мелким крошевом, пули с лязгом врезались в борта. Пригнувшись, Завадский прикрыл руками голову от летевших сверху осколков стекла и быстро огляделся по сторонам.

Судмедэксперт лежала на земле и смотрела в небо широко раскрытыми глазами. Рядом сидела на асфальте Ирина и, прижав руки к животу, хватала окровавленным ртом воздух. Сквозь тонкие пальцы струилось что-то страшное, черно-красное, и даже беглого взгляда хватило, чтобы понять: тут уже ничем не помочь. Никита, вжавшись в борт машины, смотрел на них стеклянными от ужаса глазами. Завадский невольно усмехнулся про себя. Это тебе не статейки тискать, щелкопер! Небось никогда под настоящим обстрелом не был!

А карабины продолжали плеваться огнем, словно в руках у неведомых стрелков имелся целый арсенал.

Дзынь! От очередного выстрела уцелевшая фара разлетелась на мелкие осколки. Перепуганный Никита подскочил и вроде бы собрался выбежать из спасительного укрытия навстречу пулям. Глаза его – безумные, с расширенными до предела зрачками – до странности посветлели.

– Куда, дурак? – заорал Завадский, вовремя схватил его за плечо и отшвырнул за себя.

Журналист потерял равновесие и врезался в дверцу с такой силой, что звон пошел. Упав на колени, он втянул голову в плечи и прикрыл ее руками.

Завадский пальнул для острастки еще дважды, но никто вроде не собирался рисковать и покидать машину. Завадский бросил взгляд на часы. Надо же! Пальба, длившаяся, казалось, целую вечность, в реальности продолжалась пару минут.

Где-то далеко, стремительно приближаясь, завыли полицейские сирены. И тотчас «шестерка», отчаянно визжа покрышками, рванула вперед. Кто-то ретивый выстрелил напоследок, отчего верхняя часть пассажирского сиденья «Нивы» разлетелась в клочья. Виляя из стороны в сторону, «шестерка» резво проскочила напрямик через сквер, резко ушла вправо, к длинным рядам гаражей, и мигом скрылась в их лабиринте.

Стряхнув с волос стеклянную пыль, Завадский взглядом оценил ситуацию. Машина разнесена вдребезги, далеко на ней не уедешь, если вообще она тронется с места. Рядом – две убитые женщины, у автомобиля скорчился насмерть перепуганный журналист, и еще не факт, что целый и невредимый. В окнах и на балконах соседних домов уже появились любопытные. Кто-то из них наверняка запомнит и «Ниву», и ее владельца, хотя в такой панике и суматохе показания будут разниться.

А патрульные машины тем временем стремительно приближались. Сирены голосили где-то в двух кварталах от места происшествия. Разумеется, следовало дождаться полицейских, помахать перед ними удостоверением, но сейчас, когда только-только стала закручиваться спираль, казалось бы, нелогичных событий, контакт с местными правоохранительными органами был для него совсем нежелателен.

– Валим! – скомандовал Завадский и, открыв дверцу, бесцеремонно втолкнул Никиту в салон. Журналист вторично врезался головой, теперь в рулевое колесо, но даже не пикнул. Подобрав кофр, Завадский отправил его вслед за хозяином и, обежав машину, спешно сел за руль.

«Нива», к его удивлению, завелась сразу, но мотор заработал как-то странно, с натужным гудением и непривычным металлическим бряцаньем. Впрочем, это было неважно. Ехать предстояло недалеко. Завадский бросил беглый взгляд в чудом уцелевшее зеркало заднего вида и, убедившись, что патрульных машин пока не видно, торопливо надавил на газ. «Нива» рванула с места, как испуганный кролик. Завадский резко вывернул руль, промчался мимо скопления гаражей и направил машину в узкий проулок между высоченной заводской стеной и зданием старой котельной. Здесь все заросло бурьяном, и «Нива» мчалась, как танк, напролом, подняв тучу пыли, подпрыгивая на битых кирпичах и кучах мусора, пока не выскочила на широкую магистраль с оживленным движением. Теперь предстояло добраться до места, не привлекая особо внимания, но как этого достичь, если в машине не осталось ни единого целого стекла, да и внешне она больше смахивала на решето?

Водители обгонявших и встречных машин пялились со злорадным любопытством. Прохожие на тротуарах останавливались, размахивали руками и что-то оживленно обсуждали, а на переходе, забыв о светофоре, и вовсе застыли, разинув рты, когда обезображенная «Нива» проскочила на желтый свет. Все это было, конечно, некстати! Но, стиснув зубы, Завадский вел автомобиль к тихому скверику, примеченному еще накануне, молясь, чтобы полицейские по наводке свидетелей не бросились в погоню.

– Куда мы едем? – вдруг спросил Никита. – Остановите, я хочу выйти.

– Куда выходить? – рявкнул Завадский. – Не понял, что произошло?

Никита уставился на него. Голубые глаза журналиста потемнели от гнева. Похоже, от страха он избавился, только вот с разумом наверняка расстался.

– Остановите машину! – яростно выкрикнул он. – Стреляли не в меня, а в вас!

– С чего ты взял? – неожиданно рассмеялся Завадский. – Следили как раз за тобой! А потом вдруг пожаловали киллеры! Я в той ситуации – не пришей кобыле хвост! Не будь со мной «макарова», тебя превратили бы в форшмак!

– Я поначалу думал, стреляют из автоматов, – вздохнул Никита, – а потом, нет, похоже, из карабинов. Охотничий «Сайга» или что-то вроде этого!

– Калибр-то один, – усмехнулся Завадский. – И дырка в голове одного диаметра! Кстати, кто знал о вашей поездке?

– Кто? Да полгорода знали! Юлька, в редакции… Я с работы отпрашивался. У Ирины в школе тоже знали… Кажется, она еще в Миролюбово звонила, матери своей, но там глушь такая, аж в ухе трещит! Одного не пойму, кому мы дорогу перешли? – В голосе Никиты ясно слышалась растерянность. – Лично я громкими делами в последнее время не занимался, про упавший объект никому особо не распространялся. Может, это вы устроили провокацию? Но с чего вдруг?

– Вот именно, с чего? – буркнул полковник и резко свернул вправо, затем проскочил двойную сплошную полосу и завернул влево.

Машина некоторое время петляла по менее оживленным улицам, пока не оказалась почти на окраине города, где современные многоэтажки чередовались с домами частного сектора.

Никита ожесточенно потер пальцами виски и поймал в зеркале заднего вида взгляд Завадского.

– Объясните, чего вы рванули с места происшествия? – спросил он тоном судебного обвинителя. – Ведь нас вычислят мгновенно! Вам-то сойдет с рук, корочками прикроетесь. А мне что делать? Как потом объяснять полицейским, отчего смылся? Это ж никакой логике не поддается!

– Тебе нужно скрыться на некоторое время, – нехотя сказал Завадский. – Как ты не понимаешь, если началась охота, то, скорее всего, она закончится для тебя печально!

– Вот на колу мочало, начинай сказку сначала! Сколько прикажете прятаться, если я не знаю причину, почему в меня стреляли?

Завадский зло ощерился и резко затормозил, отчего Никита сунулся вперед и чуть не вылетел на капот, потому что от лобового стекла практически ничего не осталось. Полковник вынул несколько осколков, мешавших обзору, выбросил их на обочину и только тогда посмотрел на притихшего Никиту.

– Чего сжался? Бить не буду! – А затем постучал его согнутым пальцем по лбу. – Включи мозги, сопляк! Может, дело не в тебе, а в убитом пацане?

– В Максиме, что ли? – опешил Никита. – Так я ж ничего, по сути, не знаю, кроме того, что сообщила судмедэксперт. Крепко припечатали по голове, затем свернули шею. Конечно, я бы пытался докопаться…

И вдруг оживился, осененный идеей.

– Может, решили припугнуть, чтоб не лез в это дело? Те самые, кто убил Максима? – и покачал головой. – Нет, прикончить хотели однозначно. Сколько людей положили! Ирину-то за что? И Ангелину, врача?

– Они попали под раздачу, – заметил угрюмо Завадский, – а тебе все-таки надо переждать заваруху в тихом месте! Пока не поймем, откуда что взялось!

– Ни за что! – отчеканил Никита. – Я не привык прятаться в подворотнях, тем более нужно объясниться с полицией. Так что прощайте! Спасибо за помощь, не поминайте лихом.

Он нагнулся за сумкой с фотоаппаратом, и в этот момент Завадский резко ударил его ребром ладони по шее. Этот удар, отточенный, профессиональный, мог сразить наповал. Но Завадский не собирался убивать Никиту. Нужно было заставить его помолчать и чрезмерно не дергаться. Журналист ткнулся лицом в приборную доску, Завадский привалил его обмякшее тело к спинке сиденья и пристегнул ремнем безопасности. Машина снова тронулась с места. Голова Никиты безвольно болталась туда-сюда, глаза закатились, а из приоткрытого рта стекала по подбородку слюна. Завадский, казалось, не обращал на него никакого внимания. Лицо его было сосредоточенным, губы сжаты, на скулах выступили желваки.

* * *

«Нива» проскочила еще несколько улиц, застроенных довоенными двухэтажными бараками, скользнула между ними и оказалась в заброшенном сквере с одинокой скульптурой пионера, затерянной в кустах акаций. Вместо руки у пионера торчал кусок ржавой арматуры, а барабан отсутствовал вовсе. Его уничтожили то ли время, то ли местные хулиганы. Судьба гипсового барабанщика Завадского не занимала. Больше его интересовала «Волга», которую он поутру оставил на приколе в тени тех самых акаций, среди которых пряталась скульптура.

Серая «Волга» сиротливо стояла на своем месте, совершенно не потревоженная, хотя подозрительного люда бродило здесь немало. Однако то ли потому, что шпана здесь оживала ближе к вечеру, то ли местные маргиналы еще не проспались, но одиноким автомобилем никто не заинтересовался. Вокруг не было ни души. И только где-то за бараками, возле помпезного, сталинской архитектуры Дворца культуры были слышны отголоски веселой возни, крики и дурашливый визг.

Завадский вышел из машины и бросил бдительный взгляд по сторонам. Никто не выскакивал из кустов с автоматами наперевес, не пытался напасть из засады. И лишь по веткам кряжистого тополя скакали соглядатаи-сороки, но уж они точно не проболтались бы.

Подхватив Никиту под мышки, Завадский с трудом дотащил его до «Волги». Ноги журналиста цеплялись за траву, тело безвольно обвисло. Но он уже, похоже, приходил в себя: постанывал, а мышцы рук и ног непроизвольно дергались. Затолкав его на заднее сиденье «Волги», полковник извлек из ее бардачка небольшой пакет.

В пакете оказались шприц и несколько ампул без маркировки. Надломив одну, Завадский быстро втянул шприцом ее содержимое и подошел к Никите. Нашел на его руке вену и, не озаботившись продезинфицировать руку, быстро вколол содержимое. Церемониться было некогда, и так сойдет! Пустую ампулу и использованный шприц Завадский сунул в пакет – надо выбросить подальше от места стоянки! Химия в ампуле была безобидной, но гарантировала клиенту качественный сон на несколько часов, что для журналиста было крайне полезным. Вынув из кармана плоскую фляжку, Завадский влил ему в рот граммов пятьдесят коньяка, а затем щедро плеснул на рубаху. После того он вернулся к «Ниве». Тщательно протер влажной салфеткой рулевое колесо, ручки, панели, одним словом, все места, которых мог коснуться, и только потом сел за руль «Волги» и неспешно покатил прочь из города.

На выезде старую «Волгу» остановили два патрульных ДПС. Завадский понимал, что известия о перестрелке в городе до них наверняка уже дошли. План «Перехват» объявляется почти мгновенно, и ориентировки передаются всем постам. Но его машина под ориентировки не попадала, и, судя по беспечному виду патруля, машину они притормозили для проформы.

– Ваши документы, пожалуйста, – сказал один из патрульных и, заглянув внутрь машины, уперся взглядом в Никиту, безмятежно спавшего на заднем сиденье.

Завадский сунул ему права, приберегая удостоверение на крайний случай.

– Кто это у вас, Александр Анатольевич, в машине? – спросил патрульный, посуровев лицом.

– Племянник, – вздохнул Завадский. – Нажрался на корпоративе, деньги посеял. Вот, везу домой к матери!

– Рановато для корпоративов, – с сомнением произнес патрульный и, открыв дверцу машины, чутко повел носом. Затем поднял голову и обменялся с напарником быстрыми взглядами. – А документики у племянника имеются?

Эти взгляды очень не понравились Завадскому. Он подобрался, как перед прыжком, но внешне выглядел абсолютно спокойным.

– Вроде были, – кивнул Завадский и, потянувшись к сумке журналиста, склонился к ней, бросив мгновенный взгляд по сторонам.

Засада могла скрываться за кирпичной будкой ДПС, но только в том случае, если кто-то сумел просчитать его маршрут. В данной ситуации это было нереальным. Поэтому, покопавшись в кофре, он нашел удостоверение собкора столичной газеты и подал его дэпээснику с добродушной улыбкой:

– Пойдет?

– Вполне! – кивнул патрульный и посмотрел на Никиту, сравнивая лицо с фотографией.

А Завадский, сохраняя спокойную мину, выругался про себя: «Растяпа!» – и осторожно развернул кофр другой стороной. Не хватало, чтобы глазастый мент заметил, что тот прострелен навылет…

– Пресса! – вздохнул патрульный, вернул Завадскому документы и откозырял: – Счастливой дороги!

– Спасибо! – скупо улыбнулся Завадский и тронулся с места.

Проехав несколько километров, он свернул на дорогу, которая вывела его к реке. Там, на заросшем ивами берегу, нашел укромное место и быстро обшарил карманы и сумку Никиты. Тщательно изучил содержимое бумажника, паспорт, проверил, не включен ли диктофон. Затем осмотрел телефон. На дисплее высветились несколько пропущенных вызовов. Последний – от Быстровой – пришел пару минут назад. Хорошо, что был включен беззвучный режим. Завадский сорвал крышку, вытащил батарею и швырнул телефон с обрыва в воду.

Он с самого начала понимал, что их будут искать. Задействуют все силы. И быстро выйдут на след. Маячков имелось предостаточно: морг, где его и Никиту точно видели несколько человек, куча свидетелей перестрелки, патрульные, несомненно запомнившие пьяного столичного журналиста, плюс ко всему погибли врач и мать парня, чье тело лежало в холодильнике морга… Скоро эти звенья соединят в одну цепь. Заваруха начнется, не приведи господь! Поэтому надо спешить, пока окончательно не перекрыли кислород!