Текст книги "Н.А. Львов. Очерки жизни. Венок новоторжских усадеб"

Автор книги: Ирина Бочкарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Если мы спешим, то приближаемся к дому по подъездной аллее, справа кое-где сохранилась засека из валунов – граница усадьбы. Перед домом, со стороны парадного входа – небольшой партерный парк с газоном, клумбами и симметричными декоративными елями. Место для усадебного дома было выбрано с большим вкусом: на естественном высоком берегу реки, в излучине, близ впадения в нее ручья. Ныне существующий дом построен в 30-е годы XIX столетия на месте и, вероятно, на фундаменте старого дома.[139]139
  Будылина М.В., Брайцева О.И., Харламова А. М. Архитектор Н.А. Львов. М., 1961. С. 85.


[Закрыть] Первый дом появился в 80-е годы XVIII в., он был поставлен “во вкусе доброй старины”: одноэтажный, деревянный, оштукатуренный, на высоком фундаменте, отделанном камнем-валуном. Новый дом – двухэтажный, кирпичный, с высокими сводчатыми подвалами для хранения овощей и специальным помещением для центральной топки (дом отапливался по духовой системе, как и в Никольском). По композиционному рисунку он перекликается со старым домом: с четырех сторон его украшают балконы. На площадке высокой лестницы парадного входа установлены четыре колонны, которые не имеют классического фронтонного завершения, а поддерживают балкон, украшенный кованой решеткой.

Западный фасад имеет полуротондальную террасу-лоджию с колоннами римско-дорического ордера, над террасой – балкон, где летними вечерами пили чай, любовались закатом и усадьбой Василёво. Небольшая двухмаршевая лестница с террасы выходила на огороженную площадку перед домом, отсюда, с высокого откоса, открывался прекрасный вид на долину Тверцы, на парк, лес. Слева от дома Митинский ручей когда-то шумел каскадом на прудах. Ложа прудов и берега были выложены камнем. Сейчас на месте каскада большой овраг и груды камня. Сохранился лишь один мост нижнего пруда.

Верхняя терраса перед домом ограждалась балюстрадой, которую замыкали парковые беседки; с юга – ротонда, с севера – квадратная, возведенная над каменным погребом. Белокаменная лестница от северной беседки вела к нижней террасе парка, к старой дороге. Склон перед домом был превращен в скальный парк, на террасе которого устроили небольшой пруд – купальню. Дно пруда и лестница схода были выложены белым камнем, берега укреплялись валунным камнем. Сегодня пруд и нижнюю террасу сада заполонила привезенная в кон. XIX века с Камчатки норд-осмия – растение с большими листьями, напоминающими лопух.

Южнее господского дома проходил спуск к старой “мягкой” дороге, за ним, на бровке берега Тверцы, архитектор поставил погреб-пирамиду – одну из самых оригинальных хозяйственных построек. Перепад рельефа (погреб поставлен на склоне берега) позволил осуществить два уровня входа: со стороны парка и со стороны реки. Она напоминает пирамиду в Никольском по используемому материалу; кирпич, камень-валун, облицовка известковыми плитами, соединенными в шпунт. Митинская пирамида по масштабу превосходит Никольскую, хотя не имеет ледника, а только световентиляционную камеру, винный погреб и холодильную камеру. В усадьбе был отдельный большой ледник и еще три каменных сводчатых погреба. Имелись две кирпичные оранжереи (одна недалеко от господского дома, другая у старого скотного двора).

Рука Львова коснулась и других построек усадьбы. Одна из кузниц была устроена в склоне прибрежного холма Митинского ручья, перед верхним прудом, и очень напоминала кузницу в Никольском. Архитектор варьирует тот же композиционный прием: сводчатые помещения, арки входа отделаны необработанным камнем-валуном, но масштаб мельче, помещения компактнее кузницы на Петровой горе в Никольском. Перед кузницей на берегу ручья был колодец.[140]140
  Представление о кузнице дают акварель А.С. Львова (1840) и воспоминания Б. Лосского (1915—1916 гг.): “...притягивала особое внимание давно заброшенная кузница, врытая в откос правого берега и обращенная к ручью рустичным фасадом в форме трех арок, заполненных валуном: средняя с дверью, боковые с окнами, забранными решетками...” См.: Лосский Б.Н. Наша семья в пору лихолетья // Минувшее. Вып. 11. Париж, 1991. С. 139—164. Цит. по: Краеведческий альманах. № 2. Торжок, 2001. С. 40.


[Закрыть]

Недалеко от кузниц находятся и хозяйственные постройки: конный и скотный дворы, архитектура которых подчиняется общему классическому стилю. Львов умело скрывает за классическим оформлением хозяйственных построек их прямое назначение. По воспоминаниям Б.Н. Лосского, “так же царит Палладий и на скотном дворе с его колонным портиком под треугольным фронтоном... поравнявшись со скотным двором, мы подумали, что подъезжаем к господскому дому...”.[141]141
  Там же. С. 39.


[Закрыть] Автор запамятовал, это здание служило конным двором, торцовой частью он был обращен к дороге. Треугольный фронтон с излюбленным архитектором венецианским трехчастным окном. Двухколонные портики украшают арку ворот. В конном дворе размещались конюшни, каретные сараи, сеновал, жилье для конюхов, кузница. Архитектором предусмотрена вентиляционная система и рациональное освещение как в конном, так и в скотном дворах. Кирпичное здание скотного двора было рассчитано на 50 голов скота, там имелись отдельная запарочная с печкой, навозохранилище, но внешне он походил на хоромы: центральный вход с обеих сторон украшали полуциркульные ниши, по длинному фасаду располагались арочные окна.

Активное строительство усадьбы велось при Иване Дмитриевиче Львове и его племяннике Сергее Дмитриевиче, который в чине подпоручика в 1805 г. вышел в отставку и женился на шестнадцатилетней Татьяне Петровне Полторацкой (1789—1848).[142]142
  “Она, бедная не знала любви в браке и усмиряла стремление или отрешение себя от оной мелкими доводами о своем семействе” – о Татьяне Петровне Львовой. Из письма А.П. Керн (Марковой-Виноградской) Е.В. Бакуниной // А.П. Керн. Воспоминания Дневники Переписка. М., 1989. С. 320.


[Закрыть] У них было пять сыновей и четыре дочери. Одна из них – Мария – стала женой Петра Алексеевича Оленина – сына президента Академии художеств.

Сергей Дмитриевич, человек хорошо образованный, отличался интеллигентностью, либеральностью взглядов, коммуникабельностью, не случайно почти четверть века он был предводителем Новоторжского уездного дворянства[143]143
  Когда С.Д. Львова в 1845 г. избрали Предводителем на восьмое трехлетие, новоторжские дворяне подарили ему серебряный вызолоченный потир с надписью: “Во светлый храм погоста Прутня от новоторжского дворянства за здравие своего предводителя”.


[Закрыть]. Должность оставил в 1848 году после смерти жены, Татьяны Петровны.

С того времени как будто ангел-хранитель покинул Митино. Для Львовых начались годы потерь, несчастья одолевали семью с неумолимой последовательностью.

В 1848 г. тридцатилетний сын Сергея Дмитриевича – Петр, капитан лейб-егерского полка, оказался в одиночной камере Петропавловской крепости, по подозрению в причастности к заговору Петрашевского. Петр, “до мозга костей своих проникнутый преданностью царю”, был в полном отчаянии от непонимания причин ареста и от мыслей о том, какой это вызовет переполох в семье. Львов объявил голодовку, и когда его, полуживого, доставили в суд, выяснилось, что произошла ошибка. Петр Сергеевич вернулся в полк. Во время парада император Николай I публично просил “великодушно простить о несчастной ошибке... и склонившись с коня, три раза крепко облобызал... Петра Сергеевича”.[144]144
  О причинах трагедии раccказывает преддуэльное письмо Ивана Сергеевича. Несколько строк из него: “Полка нашего офицер Коншин ...обманул бедную девушку, отказался от нее... Поступок этот я порицал торжественно и называл его подлым... Коншин... решил выдать в свет клевету позорную, что будто меня ударил... Я предпочел умереть, чем оставить детям моим имя, омраченное позором”. Памятные камни сохранились.


[Закрыть]

Но заключение не прошло бесследно: Петр заболел чахоткой.

В 1851 г. погиб на дуэли Иван Сергеевич, служивший в чине майора во Владимирском уланском полку. Безутешный отец на месте дуэли (проходила она в верстах двух от Митина) поставил памятные знаки – камни-валуны. На одном высекли надпись: “Здесь И.С. Львов бесстрашно встретил смерть. 1851 года октября 7 дня в 8 часу утра”.[145]145
  Полторацкий В.А. Воспоминания // Исторический вестник. 1893. Т. LIV. Гл. XVIII. С. 41.


[Закрыть]

Свое последнее письмо Иван Сергеевич адресовал брату Александру, просил его не оставлять “милого моего ангела и прелестных моих сирот” (у него было двое детей). Александр не выполнил просьбы брата: через два года (1853) его жизнь трагически оборвалась: возвращаясь с охоты, он перелезал через плетень, висевшее на плече ружье выстрелило. Его похоронили в родовой усыпальнице рядом с матерью и братом. Александр был талантливым художником.[146]146
  Сохранились рисунки А. Львова усадебных домов и построек в усадьбах Митино, Машук, Сырково.


[Закрыть] Было ему сорок лет.

В 1832 г. его, тогда девятнадцатилетнего студента Московского университета, арестовали по доносу о заговоре против императора, и хотя дело было вскоре прекращено, он оказался в Торжке, под надзором полиции. В 1834 г. Александр Львов поступил на службу в Уланский полк Е.И.В. кн. Михаила Павловича. К 30 годам женился на прекрасной Марии Карловне Клейгельс. Когда случилась трагедия, у него остались две дочери: восьмилетняя Татьяна, которая унаследовала талант отца – впоследствии училась в Академии художеств, и новорожденная Лизонька. Судьбе было угодно, чтобы через семнадцать лет Елизавета стала женой Александра Александровича Бакунина, который овдовел в мае того же 1853 г. Первая жена А.А. Бакунина – Елизавета Васильевна, урожденная Маркова-Виноградская, умерла в Прямухине, вскоре после рождения сына, от чахотки. Она, рано осиротевшая, воспитывалась в семье Львовых, в Митине, тетушку Татьяну Петровну считала второй матерью.

На следующий год (1854) Сергей Дмитриевич похоронил зятя и двоих внуков: вероятно, от инфекционной болезни в течение трех недель умерли 45-летний Дмитрий Иванович Романов и его дети Сергей и Софья.

В 1856 г. на родовом кладбище похоронили 38-летнего полковника Петра Сергеевича – чахотка унесла третьего сына Львова.

В эти годы пожар уничтожил и родовое гнездо Львовых – усадебный дом в Василёве.

Сергей Дмитриевич по благословению Синода занимался обустройством, созданием интерьера Воскресенской церкви в Прутне, которую строили его отец Дмитрий Иванович и дядя Иван Иванович. Известно, что он вел переписку с Архиепископом Тверским Гавриилом.[147]147
  Малеин А.И. Письма Архиепископа Тверского Гавриила (Розанова) к Сергею Дмитриевичу Львову // Журнал 108-го заседания ТУАК. 22 авг. 1910 г. Тверь, Губ. тип. Б.г. С. 9—13.


[Закрыть]

Сергей Дмитриевич Львов умер в возрасте 76 лет, в 1857 году. Старшему сыну Дмитрию он передал Василёво, младший Николай унаследовал Митино.

После земской реформы 1864 г. Николай Сергеевич стал одним из лидеров новоторжского земства, которое отличалось прогрессивностью и либерализмом. До последних своих дней он был гласным Новоторжского уездного земства и почетным мировым судьей. При его деятельном участии в 1871 г. в Торжке была открыта первая в губернии земская учительская школа. Н.С. Львов был назначен первым директором школы, будучи кандидатом Петербургского университета, он занимался и преподавательской деятельностью.[148]148
  Н.С. Львов привлек к преподавательской работе в школе В.И. Покровского (крупный экономист, статистик), П.Я. Мороза, А.А. Пацановского (все кандидаты Петербургского университета). Деятельность школы оказалась вне контроля ведомства министерства просвещения, в 1875 г. ее переименовали в учительскую семинарию. Н.С. Романов, В.И. Покровский и др. были признаны неблагонадежными, вынуждены были подать в отставку. Позднее Н.С. Романов будет инспектором народных училищ Новоторжского уезда. См.: Суслов А.А. Торжок и его окрестности. М., 1970. С. 96, 97, 114.


[Закрыть] Его сестра Татьяна Сергеевна была организатором и попечителем земской школы в деревне Владенино, в которой сама учительствовала до 80 лет. Она открыла в Торжке книжный магазин и библиотеку, занималась переводами, была дружна с писательницей Марко Вовчок, которая неоднократно гостила в Митине. Усадьбу называли тогда Тверским Парнасом.

Митино славилось традиционным гостеприимством: месяцами здесь гостили близкие и дальние родственники. Находила здесь приют и некогда воспетая Пушкиным Анна Петровна Керн (с 1841 г. Маркова-Виноградская). Они с мужем Александром Васильевичем, который приходился ей троюродным братом, были связаны со Львовыми кровными узами: Татьяна Петровна приходилась Анне Петровне двоюродной теткой, а ее мужу – родной теткой. Здесь, на Прутненском погосте, нашла Анна Петровна и свой последний приют.[149]149
  А.П. Керн (по второму мужу Маркова-Виноградская) умерла на 80-м году жизни, 27 мая 1879 г. в Москве. Завещала похоронить себя в Прямухине, на родовом кладбище Бакуниных, где был похоронен в январе того же года ее муж А.В. Марков-Виноградский (1820—1879). Распутица – плохие дороги cоставили трудность перевоза из Торжка в Прямухино. По решению сына, была похоронена на Прутненском родовом кладбище Львовых.


[Закрыть]

Потомки архитектора Н.А. Львова – Леонид Леонидович и его сын Георгий – тоже бывали гостями митинского дома.[150]150
  Леонид Леонидович Львов и Николай Сергеевич Львов находились в дружеских отношениях. Известно, что “благонадежные господа землевладельцы Л.Л. и Н.С. Львовы” выступали свидетелями оценки имения Грузины в 1874 г. См.: ГРБ. Ф. 178. Оп. 8423. Д. 25; М.П. Гортынская в одном из писем упоминает Ю.Л. Львова: “Жена Николая Александровича Балавенского Прасковья Владимировна (урожд. Штюрмер) была классной дамой в Смольном и приезжала летом к своей сеcтре Ольге Владимировне, жившей тогда в Митине на правах дальней родственницы. Ее муж Юрий Леонидович Львов был земским начальником, в какой-то степени родства он был с митинскими бабушками”. По совокупности совпадений: состоял в дальнем родстве с Балавенскими и с митинскими Львовыми, в метрических книгах Георгий Леонидович встречается под именем Юрий Леонидович. См.: ВИЭМ. Ф. 3. Оп. 1. Ед. хр. 194. Л. 19. Письмо М.П. Гортынской (1883—1971) А.А. Суслову (1889—1979). “Митинские бабушки” – сестры Аграфена Сергеевна (умерла в 1903) и Татьяна Сергеевна (1822—1903).


[Закрыть]

Николай Сергеевич оказался последним Львовым – владельцем Митина, после него имение перешло к Романовым: сестре Аграфене Сергеевне Романовой (по мужу), затем ее сыну Дмитрию.

Дмитрий Дмитриевич Романов (1851—1916) принял эстафету от Львовых – стал одним из лидеров нового поколения Новоторжского земства,[151]151
  Представители Новоторжского земства Т.Н. Повало-Швейковский, А.А. Бакунин, В.Н. Линд, братья М.И. и В.И. Петрункевичи, В.П. Тыртов составляли лучшую часть, цвет либерального земства России.


[Закрыть] был членом земской Управы, неоднократно избирался мировым судьей. По его инициативе в Торжке возродилось древнее искусство золотного шитья: при кустарном отделе земства он создал школу и мастерские шитья по сафьяну и коже. В Митине была собрана большая библиотека: 5 тысяч томов по истории, философии, ботанике на русском и французском языках. В 1901 г. учителя школ Новоторжского уезда собрали средства на открытие народной читальни имени Д.Д. Романова.

В последние годы любимым занятием Д.Д. Романова были работы в парке. Садово-парковое искусство конца XIX – начала XX веков стало сродни новому направлению в архитектуре – эклектизму. Парки становятся своего рода ботаническими коллекциями. Для митинского парка “он выписывал издалека (как за век перед ним архитектор Львов для своего любимого Никольского) невиданные под тверским небом деревья вроде канадской березы, не с пятнистым, а с чисто “белым, как сметана” стволом”.[152]152
  Лосский Б.Н. Наша семья в пору лихолетья // Минувшее. Вып. 11. Париж, 1991. С. 139—164. Цит. по: Краеведческий альманах. № 2. Торжок, 2001. С. 37.


[Закрыть]

Владельцы Митина – одни из немногих, кому удалось не расстаться с родовым гнездом. Чтобы как-то сохранить имение, они на все лето представляли дачникам флигели и две трети господского дома, “оставив за собой только часть верхнего этажа”.[153]153
  Там же.


[Закрыть]

Д.Д. Романов умер в 1916 году, он не увидел национализации своего Митина. Старший его сын Николай – библиофил, коллекционер, увлекался географией и ботаникой. В 1917 г. погиб в Персии. Младший – Иван был еще ребенком.[154]154
  Николай Дмитриевич Романов (1883—1917) – сын Д.Д. Романова от первой жены, Марии Александровны Цвылевой. Окончил Поливановскую гимназию, затем Училище правоведения. Иван – сын от гражданской жены, А.А. Покровской. Окончил МГУ. Ученый-дендролог. Работал в Сибирском отделении Академии наук СССР. В 1976 г. посетил Митино.


[Закрыть]

Век спустя во львовских владениях все так же напоен хвоей воздух, золотые стволы сосен с каплями янтарной смолы несут ввысь свои ажурные кроны, шумливо омывает пороги Тверца. Барский дом и Львовские строения в запустении и заброшенности.

Торжок

Да будет в моем отечестве вкус Палладиев.

(Н.А. Львов)

Торжок, исконно русский город, издавна считался одним из красивейших уездных городов России. Неповторимое своеобразие городу придают весьма живописный холмистый рельеф, излучина реки Тверцы и соразмерный природе и человеку архитектурный ансамбль.

История города Торжка перешагнула рубеж второго тысячелетия. Этот удивительный город пронес через века два исторических названия: Новый Торг и Торжок. Старожилы и сегодня называют себя новоторами. Николай Александрович Львов тоже называл себя новотором.

За свою тысячелетнюю историю после войн и пожаров город неоднократно менял свой облик. После пожара 1766 г. город застраивался по генеральному плану, утвержденному Екатериной II.

Несмотря на утраты, современный город удивительно органично сохраняет в своем облике очарование средневековой планировки и величие классической архитектуры.

Львов, мастер усадебного строительства, с умением гармонично вписать свои постройки в ландшафт, проявил себя и как грамотный, чуткий архитектор-градостроитель, “тонко чувствующий особенности городской ситуации и отвечающий им своими сооружениями, придавая городскому ансамблю новые качества”[155]155
  Андреев Л.В. О влиянии творчества Львова на формирование архитектурно-художественного облика Торжка // Гений вкуса. № 1. Тверь, 2001. С. 132.


[Закрыть].

Известен целый комплекс зданий, созданных по проектам Н.А. Львова для новоторжского Борисоглебского монастыря:[156]156
  Новоторжский Борисоглебский монастырь основан препод. Ефремом (1038). Относился ко 2 классу, необщежительный. Закрыт в 1931 г. Возвращен РПЦ в 1999 г. Современный архитектурный ансамбль монастыря сложился в XVII—XIX вв.


[Закрыть] одноименный собор, надвратная церковь-колокольня во имя Спаса Нерукотворного образа и Крестовоздвиженская монастырская часовня на Торговой площади. Такое активное участие архитектора в монастырском строительстве нам представляется не случайным. Вероятно, это была своеобразная плата Львова за разрешение, данное ему Тверской епархией на строительство усадебного храма на особых условиях: как домового бесприходного.[157]157
  В 1784 г. Н. Львов обращался к епископу Тверскому и Кашинскому Иоасафу с просьбой о выдаче храмоздательной грамоты на построение домовой бесприходной церкви в своей усадьбе Никольское. Построение таких церквей было запрещено. Львову пришлось неоднократно обращаться в епархию. Разрешение было получено только при епископе Тихоне в 1789 г. Для Н.А. Львова было сделано персональное исключение. См.: Грачева Е.А. Храм-усыпальница в селе Никольское-Черенчицы // Гений вкуса. Сб. 1. Тверь, 2001. С. 24—26.


[Закрыть] При жизни архитектора был построен только Борисоглебский собор.

Собор возводился при участии императрицы. 30 мая 1785 г. по пути в Москву Екатерина II со свитой прибыла в Торжок. На Петербургской заставе ее встречали вице-губернатор Твери, городничий, предводитель дворянства, духовенство. “Пели канты”, новоторжские красавицы преподнесли “кожаные кисы и туфли, шитые золотом”. На обратном пути в Петербург императрица заехала в имение Грузины к М.А. Полторацкому, а 9 июня 1785 года в Торжке был праздник. Императрица прибыла в древний Борисоглебский монастырь на литургию, после которой совершилась закладка нового собора.[158]158
  Строительство собора обошлось в 50 тыс. рублей ассигнациями: государыня велела отпустить 22 750 рублей ассигнациями, кроме того, были вложены епархиальные и пожертвованные средства.


[Закрыть] Происходило это торжественно: государыня собственноручно посеребренными молоточком и лопаточкой уложила первый камень собора. Об этом Львов сообщал в письме А.Р. Воронцову: “Изволила государыня закладывать в Торжке соборную мою церковь”.[159]159
  Письмо Н.А. Львова к А.Р. Воронцову. 26 июня 1785 г. Москва // Львов Н.А. Избранные сочинения. Кёльн – СПб., 1994. С. 326.


[Закрыть]

Архитектору предстояло новый собор поставить на месте древнего “угрожающего падением” собора.

Львову удалось гармонично вписать новый храм в ансамбль монастыря, удачно выбрано место – с разных сторон собор воспринимается по-разному: от реки, из центра города, открывается его нарядный шестиколонный портик, со стороны въездных ворот мы видим сразу два фасада, создающие эффект монументальности.

Борисоглебский храм – один из лучших образцов русского строгого классицизма, Львов утверждает в нем основные принципы своего творчества: компактность объема, строгость форм, сдержанность украшений, прекрасные пропорции.

Стремясь к стилевому соответствию архитектуры и интерьера, Львов разработал проект убранства собора. Пол был выложен чугунными плитами, колонны и стены отделаны “под мрамор” палевого цвета:

“...небесный свет преизобильно повсюду блистает. Не златая пышность тяготит там стены и столбы; но едва священная простота важное украшение составляет ...светлый купол резною работою искусно украшенный”.[160]160
  Глушков И.Ф. Ручной дорожник... СПб., 1802. Цит. по: Торжок в путевых заметках и мемуарах. Составитель Бочкарева И.А. Торжок, 2002. С. 10. Автор “Дорожника” называет автором проекта Борисоглебского собора “архитектора Буци”, который только вел наблюдение за строительством. К сожалению, еще при жизни Н.А. Львова имя его забыли даже новоторы. А.М. Бакунин в поэме “Торжок” (1830-е гг.) писал по этому поводу:
   И новый храм по плану Львова
  (Паденьем старый угрожал),
  А не искусника чужого,
  Как сдуру кто-то написал...


[Закрыть]

Главный иконостас был ротондальным, все 37 икон для него “писаны на казенный счет” неизвестным тогда В.Л. Боровиковским. В 1789 г. был утвержден план иконостасов, и новоторжское гражданское общество обратилось к Львову с просьбой поручить живописцу под его “смотрением” написать 37 образов. В декабре 1792 г. Львов сообщал “почтенному купечеству”, что “поручик Боровиковский взялся означенные 37 образов написать за 1600 рублей... Образа ныне все готовы, опыт художества оных имеете вы теперь в 7-и доставленных двунадесятых праздниках, а денег получено по распискам живописца 700 рублей...” и просил поскорее выплатить оставшуюся сумму: “тем более, что я порукою в исправном платеже... Я буду ожидать присланного вашего в генваре месяце...”, потому что Боровиковский отправляется в Могилев.[161]161
  ГАТО. Ф. 172. Оп. 2. Ед. хр. 436. Письмо Н.А. Львова к И.Я. Морозову. 12 декабря 1772 г. (И.Я. Морозов – новоторжский городской голова).


[Закрыть]

Современник описывал иконостас Борисоглебского собора: “...алтарь отнюдь не великолепен, но неизъяснимо величествен. Синий с золотыми жилками мрамор – его основание; весьма приличная резьба – украшение, а у места поставленные образа – все его величество... сия красноречивая для глаз гармония удачнее проповедует всех ораторов.

Благовещение – примечательный образ. Мария и Архангел все внимание на себя обращают. Невозможно постигнуть, как изобразила кисть живое удивление в первой, и нечто небесное, важности исполнено во втором ... Успение – другой, равно искусственный образ!.. Ах! Не можно без чувственного сердца изображать с таковою точностью страстей!”.[162]162
  Глушков И.Ф. Ручной дорожник... СПб., 1802. Цит. по: Торжок в путевых заметках и мемуарах. Составитель Бочкарева И.А. Торжок, 2002. С. 11.


[Закрыть]

В нише, на помосте из белого мрамора, находилась рака с мощами основателя монастыря, преподобного Ефрема Новоторжского. Она была выполнена по проекту Н. Львова: дубовая, “покрыта серебряными позлащенными досками, подножками для нее служат львиные позолоченые лапы. На мраморном пьедестале, на металлической доске была надпись: “...во славу Бога дивного о Святых своих сия рака сооружена святому угоднику Его преподобному Ефрему архимандриту Новоторжскому чудотворцу иждивением усердных дателей при благословенном царствовании благочестивейшего великого государя императора Павла Петровича 1798 г. по чертежу и под руководством действ. с. с. Ник. Алекс. Львова и самый храм сей созидавшего”.[163]163
  Описание раки и ее судьба – см.: Илиодор. Историко-статистическое описание новоторжского Борисоглебского монастыря. Тверь, 1861. С. 11—12.; Чичкина И. В. Львов – автор раки для мощей преподобного Ефрема Новоторжского // Гений вкуса. Сб. 1. Тверь, 2001. С. 55—62.


[Закрыть]

Не прошло и полувека, как появился новый стиль, иные вкусы и представления о красоте. В 1840 году на месте львовского “недостаточно великолепного” иконостаса соорудили новый, “соответственно величию храма”, резной, вызолоченный червонным золотом, с большими царскими вратами.

Иконы Боровиковского установили в новом иконостасе. Тогда же чугунный пол, по причине сырости в храме, был заменен на деревянный.

Львов-архитектор, являясь непревзойденным мастером ансамбля, хорошо видит, чувствует необходимость уравновесить новый собор с другими монастырскими сооружениями. Он проектирует на месте старой надвратной церкви Спаса Нерукотворного образа четырехъярусную надвратную церковь-колокольню, в нижнем ярусе которой находятся арочные входные ворота, во втором – церковь, в следующем – звонница; завершает постройку изящная двенадцатиколонная беседка-бельведер, увенчанная шпилем. На колокольне было 11 колоколов, самый большой из них, “благовестник”, отлитый на заводе Богданова в Москве, весил более 500 пудов. Между звонницей и верхним ярусом-ротондой были установлены часы с часовым и получасовым боем.

Осуществлен проект был после смерти Николая Александровича, в 1804—1811 гг. местным архитектором Ф.В. Ананьиным, в процессе строительства проект претерпел некоторые изменения.

Надвратная церковь стала доминантой не только монастырского ансамбля, но и всей южной части правобережья. Мастерство Львова– градостроителя сказалось здесь в том, что он не менял местоположения зданий ... варьируя объемы и высоту проектируемых объектов, сумел переосмыслить их роль в композиции.[164]164
  Андреев Л.В. О влиянии творчества Львова на формирование архитектурно-художественного облика Торжка // Гений вкуса. № 1. Тверь, 2001. С. 136.


[Закрыть]

По заказу Борисоглебского монастыря зодчий выполняет проект Крестовоздвиженской часовни, но осуществили его в 1811—1814 гг., после завершения строительства монастырской надвратной церкви. Ротонда была излюбленной архитектурной формой Львова.

Одну из них он подарил Торжку. Стройная двенадцатиколонная ротонда поставлена на месте старой часовни, на главной площади города, на берегу Тверцы. Здесь, как и в Могилевском соборе, автор проектирует двойной купол: верхний – световой фонарь с большими арочными окнами, нижний в центре имеет проем, через него мягкий рассеивающийся свет наполняет интерьер, в то время как окна скрыты от глаз.

Часовня славилась святочтимым колодцем. Достопримечательностью ее был также восьмиконечный крест, высотою в 4 аршина, вмонтированный в камень-конгломерат, поэтому часовня имела и другое название: “Животворящего креста”. Жители города именуют ее не иначе как “ротонда”. Здание часовни удивительно органично вписывается в ансамбль площади, является ее украшением.

Известны и другие проекты, созданные архитектором для Торжка. В 1782 г., когда Н.А. Львов служил главным чиновником Почтового департамента, был утвержден к строительству его проект Почтамта в северной столице, тогда же ему было поручено разработать типовые проекты почтовых станций для губернских и уездных городов. До появления железных дорог Почтовое ведомство занималось перевозом пассажиров и грузов, поэтому в комплекс почтовой станции непременно входили конюшни, каретные сараи, кузница, шорная мастерская, служебные помещения, комнаты для отдыха пассажиров и ямщиков, для хранения почты и багажа, квартира почтмейстера. В 1782 г. первые львовские образцовые проекты почтовых станций получили Тверь и Торжок. По “примерному” проекту Н.А. Львова была построена почтовая станция в Торжке: использована общая планировка, разработка поэтажных планов и хозяйственный комплекс. Центральное двухэтажное здание почтовой станции в Торжке поставлено на углу Ямской улицы и Дворцовой площади, имеет два фасада, что не соответствует львовскому проекту, но “примерный” проект давал местным архитекторам творческую свободу как в изменении планов, так и в оформлении фасадов, в связи с привязкой к местным условиям.

В 1798 г. по распоряжению великого князя Александра Павловича Н.А. Львову было поручено строительство каменных казарм для эскадрона лейб-драгунского полка в Торжке. Архитектор в целях экономии разработал и предложил свой проект ансамбля землебитных казарм с конюшнями, который утвердил император Павел I. Проект предусматривал комплекс помещений, необходимых для обслуживания людей и лошадей: в нижнем этаже казарм было восемь комнат для солдат, в верхнем этаже – для офицеров, во флигеле располагалась кухня, во дворе – кузница. Император приказал “отдать на волю тверского дворянства” решение вопроса финансирования строительства. Было объявлено о сборе средств на строительство казарм с помещиков Новоторжского уезда – по 20 копеек с души. Началась длительная волокита, и после трехмесячной переписки с разными должностными лицами Львов “по причине порученных ему дел в Москве ...просит от построения казарм увольнения”.[165]165
  Цит. по: Никитина А.Б. Архитектор Львов на Тверской земле // Гений вкуса. Сб. 1. Тверь, 2001. С. 118.


[Закрыть] Львовский проект казарм в Торжке не был осуществлен. Каменные казармы для лейб-драгунского эскадрона, квартировавшего в Торжке, были возведены под руководством губернского архитектора Трофимова.

В последние годы нарастает стремление исследователей атрибутировать всё новые памятники как львовские по совокупности индивидуально-стилистических признаков. Приписываемые сооружения часто уступают признанным львовским в гармонии и соразмеренности, думается, Николай Александрович отказался бы от них. Безусловно, Львов надолго определил архитектурную моду в провинции, прежде всего, в Торжке и Новоторжском уезде, где появилось много подражателей, “цитирующих” “стиль Львова”, принятый за эталон. Поэтому можно считать, что Н.А. Львов не только “включением своих произведений в архитектурную структуру города сумел активно повлиять на формирование ее важных центральных ансамблей, которые стали, по сути, эмблемами города”,[166]166
  Андреев Л.В. О влиянии творчества Львова на формирование архитектурно-художественного облика Торжка // Гений вкуса. № 1. Тверь, 2001. С. 136.


[Закрыть] но и опосредованно явился творцом архитектурно-художественного облика Торжка.

“Славу его утверждают собственные творения его монументов, в которых чистота вкуса, соразмерность частей, выбор украшений составляющая общий изящный вкус сделали Палладия всех просвещенных народов общим Архитектором,”[167]167
  Львов Н.А. Преуведомление русского издателя Палладио // Никитина А.Б. Архитектурное наследство Н.А. Львова. СПб., 2007. С. 494.


[Закрыть] – эти слова Николая Александровича об Андреа Палладио по праву можно отнести и к самому Львову.