355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ирэн Бург » Кольцо на счастье » Текст книги (страница 3)
Кольцо на счастье
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 18:30

Текст книги "Кольцо на счастье"


Автор книги: Ирэн Бург



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

5 Рэйчел

Рэйчел облюбовала охотничий домик, расположенный в глубине сада, как свою тайную обитель, где она могла бы наслаждаться уединением. Увитый плющом дом красного кирпича состоял из небольшой прихожей и двух смежных комнат. В одной, которая была ближе к входу, стояла большая кровать, стол, стулья, бар. За ней – располагалось совсем небольшое помещение с рядами стеллажей, на которых нашли свое пристанище старые, ненужные вещи. В нише располагался небольшой диван и кресло. Рэйчел любила этот укромный уголок. Устроившись в мягком кресле, она раскрывала книгу и погружалась в чтение, улетала в страну фантазий. Иногда прямо в кресле ее настигала дремота. Вот и сегодня под стук капели за окном она случайно заснула. Ее разбудили голоса в соседней комнате. Первым ее порывом было объявить о своем присутствии. Но когда она, повернув ключ в замке, приоткрыла дверь, то услышала:

– Ты просто виртуоз чувственности, мой мальчик. Кирк, дорогой, кто тебя научил так обращаться с женщиной? Уж случайно не моя ли падчерица была твоей наставницей в науке любви? Я начинаю ревновать.

– Да что ты такое говоришь?! Рэйчел заморозит любого, кто приблизится к ней. Я кругами ходил вокруг нее чуть ли не полгода и так и не уложил ее в постель. Она холодна, как Снежная королева из сказки. Ты же чувственная, отзывчивая, она же… Ладно, не буду о грустном. В том, что Рэйчел не большая любительница постельных забав, есть и положительная сторона. По крайней мере, у меня не будет поводов сомневаться в своем отцовстве. Если, конечно, у нас когда-нибудь получится зачать ребенка.

– Ребенок?.. Зачатие… О чем ты говоришь?! Какая гадость эти маленькие, крикливые сопляки… Нельзя портить подобными мыслями столь чудное занятие, как любовь.

Рэйчел стало душно, как будто под грудиной застрял кусочек угля, по всему телу возник легкий озноб, ноги подкашивались.

Прикрыв дверь, она без сил упала в кресло. Ей хотелось вырваться из западни, в какой она оказалась, но выскользнуть незамеченной ей не удастся: для того, чтобы выйти из дома, сначала нужно пересечь комнату, где расположились любовники.

– Что случилось? – донеслось из-за тонкой перегородки. Рэйчел давно узнала низкий, с придыханием голос мачехи.

– Кто-то пробовал отворить дверь, – дрожащим голосом произнес Кирк.

Вероятно, звук поворота ключа, а может быть, ее бьющегося у самого горла трепещущего сердца заставил любовников насторожиться.

Рэйчел уставилась прямо перед собой. В темноте были еле видны очертания каминной полки, стеллажа с книгами, стола, стульев. Голоса за стеной то звучали отчетливо, то стихали, как будто их относил ветер.

«Рэйчел не та девушка, чтобы кружить голову темпераментному мужчине… Что может быть лучше, чем образцовая образованная жена, которая занимается благотворительностью среди престарелых и убогих?.. Иди ко мне… сделай мне хорошо…»

Рэйчел не хотела стать свидетельницей любовного поединка своего жениха с ее мачехой. Она толкнула дверь и, едва различив в свете ночника две сплетенные в объятиях обнаженные фигуры, пронеслась к выходу.

Свежий, прохладный воздух обжег ее разгоряченное лицо. Во тьме ее встретили дрожащие на ветру кусты и деревья, но в ее воображении ей виделись любовники, колышущиеся взад-вперед, словно раскачивалась сама земля.

Она мчалась по дорожке к дому, в котором провела последние свои годы и который так и не успела принять как свой. Наскоро побросав вещи в дорожную сумку, она сбежала по лестнице и вывела машину из гаража.

Опомнилась она, когда мчалась по автостраде. Ей захотелось навсегда покинуть этот город, чтобы больше не видеть лживых улыбок Донны, не встречаться с отцом, который так и не смог полюбить свою единственную дочь. И навсегда забыть Кирка, обещавшего ей так много и не давшего ничего… Исчезнуть. Раствориться. Превратиться в другого человека. Рэйчел больше не хотела иметь ничего общего с людьми, предавшими ее. Но как и где она может спрятаться, если стоит отцу сделать один звонок, и специально обученные люди отыщут ее и доставят обратно? Отец ни за что не откажется от своих планов, не в его это характере. Он решил выдать ее замуж за Кирка Слоутсона и не примирится с ее неповиновением. Разве что узнает о связи его протеже с Донной… Нет, она не в силах рассказать отцу о том, что жена ему изменяет. В давние времена гонца, доставившего дурную весть, бывало, казнили. Если она расскажет о связи Кирка с Донной, Фрэнк Макгнот скорее простит жену и возненавидит дочь.

Рэйчел грустно улыбнулась. И тут ей пришла спасительная мысль. Ей нужны новые документы, новое имя, новая жизнь. Она подумала о Лилит. Занимаясь благотворительностью, Рэйчел познакомилась с ней в центре реабилитации недавно вышедших из заключения. Она помогла ей найти работу, сняла для нее квартиру, дала денег на обустройство. В порыве благодарности Лилит назвала ее сестрой и пообещала, что, когда Рэйчел понадобится помощь, она может рассчитывать на нее.

– Для тебя я готова на все и даже больше, – заверила ее Лилит. – Никто и никогда не заботился обо мне так, как ты. Я не останусь перед тобой в долгу. Если тебе будет трудно – приходи. Ведь мы с тобой теперь как сестры.

С помощью своей «сестры» Рэйчел приобрела новые документы. Пусть для «сестринской» заботы цена оказалась достаточно высокой – она оставила Лилит свой «бентли», зато Рэйчел могла быть спокойна – под именем Кейли Сандерс ее никто и никогда не найдет.

Рэйчел сидела в зале аэропорта, дожидаясь своего рейса, и в ее голове, как на испорченной виниловой пластинке, все повторялся и повторялся разговор двух любовников. Наконец в это болезненное бормотание вклинился голос, объявляющий посадку на рейс в Новый Орлеан. Через десять минут Рэйчел была в самолете, через полтора часа самолет описал полукруг и начал снижаться. Она выглянула в окно и залюбовалась потрясающей картиной: ярко-синяя вода в окружении изрезанной линии берега.

Они приземлились с резким толчком, и Рэйчел задержала дыхание, чувствуя, как самолет надрывно тормозит. Двигатели протестующе завыли – и наконец наступила секундная тишина. Потом послышались звуки отстегиваемых ремней, люди заговорили между собой, стали продвигаться к выходу. Она взяла свою сумку и покинула самолет.

Новый Орлеан встретил Рэйчел теплым бризом. В мягком, насыщенном ароматами цветов воздухе она различила еле заметные оттенки запаха моря. Взяв такси, она доехала до набережной.

И вот она сидит на берегу, глядя на мерно набегающие волны. Был вечер, солнце стремительно скатывалось к горизонту. Она не заметила, как стемнело. В голове ее снова и снова вертелись одни и те же слова, жалящие ее, уязвляющие, ранящие ее душу. Она не слышала ни музыку, доносящуюся из прибрежного кафе, ни мужских голосов, окликавших ее. Она не столько думала о том, что говорила Донна и что отвечал ей Кирк. Не размышляла о его расчетливости, не приходила в ярость от того, что он предпочел ей Донну. Нет. Ей было больно осознавать, что любовь для нее остается недостижимой мечтой.

Рано лишившись материнской любви, она так и не познала любви отцовской. Кирк поманил ее обещанием нежности и преданности. Она не сразу распахнула перед ним свою душу, но он был очень настойчив и терпелив в своих ухаживаниях, был безукоризненно вежлив. Вставал, когда она входила в комнату, открывал перед ней дверь, преподносил цветы, сопровождал на благотворительные балы и концерты. Он был предупредителен. Никогда не приходил к ней без предварительного звонка, не дарил ненужных вещей, не докучал излишним вниманием, но обращался с ней так, как будто она была настоящим сокровищем для него. Сокровищем? Ну да, ценным приобретением. Дочь Фрэнка Макгнота нужна была ему, как пропуск на строго охраняемый объект.

Но даже не лицемерное поведение Кирка, не алчная чувственность Донны, а предательство отца подкосило Рэйчел. Значит, то, что отец позволил умереть ее матери, своей первой жене, – не случайность. Богатство и власть – вот идолы, которым он поклоняется. Сначала он оставил свою семью, чтобы благодаря Донне подняться по карьерной лестнице, сейчас он использует свою дочь, чтобы получить доступ в политическую элиту.

Накинув ремень дорожной сумки на плечо, Рэйчел шагала по набережной. Мимо проплывали освещенные витрины магазинов, мельтешащие огни на фронтонах кафе слепили ее, разноголосица песен, льющихся из динамиков, оглушала. Рэйчел свернула на дорожку бульвара. Теперь она шла между рядами шелестящих листвой пальм, и только огоньки сигарет выхватывали из тьмы лица незнакомцев.

Один мужчина окликнул ее, затем еще один, темный силуэт двинулся ей навстречу… Она поспешила вынырнуть из темноты под свет уличных фонарей. Рядом с ней притормозила машина. Кто-то свистнул ей из салона. Она не ответила и, озираясь по сторонам, почти побежала. Вровень с ней по улице медленно ехал автомобиль. С ней поравнялся еще один мужчина. Высокий, худощавый, в крикливой цветастой рубашке.

– Красотка, не надо так спешить. Зачем убегаешь? Хочешь работать в одиночку? Не боишься, что тебя обидят?

Его цепкие пальцы схватили ее за локоть, развернули к себе. Холодный, режущий взгляд готов был пронзить ее насквозь.

– Извините, вы ошиблись, наверное, – сказала она, не опуская глаз. Он не должен видеть, что она испугана, что она одна и ее защитить некому.

На секунду черты его жесткого лица смягчились. Внезапно она поняла, что ей необходимо избавиться от этого несущего опасность человека. Она метнулась к шоссе и замахала обеими руками. Машина остановилась немного впереди, дожидаясь ее.

И тут она споткнулась и упала на колени посреди улицы. Мужчина в цветастой рубашке склонился над ней.

– Малышка совсем одна… Такая беззащитная.

Краем глаза Рэйчел видела машину, все еще ждущую, словно водитель не мог решить, стоит ли ему вмешиваться. Она знала, что, если он уедет, у нее не хватит сил избавиться от этого неприятного, таящего опасность мужчины. Но силы оставили ее, слезы подкатили к глазам. Сидя на коленях и обхватив обеими руками дорожную сумку, она плакала навзрыд. Ей было все равно, что о ней кто подумает. Ей было плевать на все. Ей было плевать на полу длинной цветастой рубашки, на светлые мятые брюки, которые она видела краем глаза, на тяжелый перстень с крапинами бриллиантов на пальце мужчины. Она не знала, зачем он остановился рядом, она не надеялась ни на его снисходительность, ни на сострадание. Она сидела на медленно остывающем от ночного воздуха тротуаре, а человек в цветастой рубашке стоял рядом, и до нее доносился запах табачного дыма… Она со страхом подумала, что вот сейчас он докурит гною сигарету, бросит окурок на землю, растопчет каблуком и… Что будет с ней? Ей не убежать, не скрыться от этого темного человека.

Когда она услышала, как открывается и закрывается дверца машины и кто-то идет к ней, она с надеждой подняла голову. Лицо водителя слилось с темнотой ночи. Он остановился чуть поодаль, заговорил. Жесткость в голосах обоих мужчин подсказала Рэйчел, что они спорят из-за нее.

Темнокожая рука протянулась к ней и взяла за запястье, грубо дернув вверх. Вторая рука схватила ее сумку. Он повел ее к машине. У нее не хватало сил ни чтобы отбиться, ни чтобы спросить, куда ее везут и что он хочет с ней делать. У нее не хватало сил ни взглянуть на него, ни заговорить с ним. Он тоже молчал. Каждый раз, когда машина останавливалась у перекрестка, у Рэйчел возникала мысль, что можно легко открыть дверцу, выйти и убежать, но она не убегала. Силы ее оставили.

6 Хью

Он тогда впервые увидел ее. Худенькая, с собранными в хвост каштановыми волосами, она сидела на корточках перед клумбой, на которой алели махровые бегонии. На ней был голубой с белыми полосками трикотажный костюм: тенниска с короткими рукавами и бриджи, закрывающие колени. Она не могла не слышать, как он подошел, но не обернулась. Ее рука тянулась к цветку, и он отметил, какие у нее тонкие, длинные пальцы. Кроме того, он успел заметить трогательную гибкость ее шеи, узость талии и изящные щиколотки. Ему всегда нравились женщины с такими фигурами.

Хью был взволнован той встречей. Отчего? Он и сам не знал. Девушка ухаживает за цветами, что в этом особенного?

Когда же Фрэнк Макгнот представил ее как свою дочь, Хью немного опешил. Очень странно, что она совершенно не готова к праздничному приему Гости во фраках и вечерних платьях уже начали съезжаться, а дочь мультимиллионера разгуливает по саду без макияжа, в трикотажном костюмчике и босиком! Разве ей безразлично, как она выглядит? Неужели девушке, как и ему, в тягость светские приличия?.. Хью был удивлен. Его знакомые женщины слишком большое внимание уделяли своему внешнему облику и предпочли бы скорее умереть, но не попасть кому-то на глаза в ненадлежащем виде. Хорошенькие, со вкусом одетые, они одаривали его своим вниманием, но бывали разочарованы его холодностью. В меру приличия он был вежлив с ними, но его сердце в их присутствии билось ровно.

Хью слыл закоренелым холостяком. Ему казалось, что он не создан для семейной жизни и может оставаться самим собой лишь в статусе холостяка. Он дорожил своей свободой и не хотел себя связывать никакими обязательствами. Однажды он уже был женат, но брак оказался неудачным. После годичного совместного существования под одной крышей он недоумевал, как мог так обмануться. До замужества милая и обаятельная девушка в супружестве превратилась в капризную и глупую стерву. Безудержная погоня за развлечениями, стремление заполнить шумом ночных дискотек пустоту в себе – вот что составляло ее каждодневное существование. К тому же в своих пристрастиях к шумным сборищам она не знала ни удержу, ни оглядки. С ней он чувствовал себя как загнанная лошадь, которую то и дело хлещут кнутом и вонзают в бока шпоры. Хью не был нелюдимом. Знал, что такое по-настоящему рисковать жизнью, и, может быть оттого, что не раз был на волосок от гибели, особенно ценил каждый момент.

В их доме царил сумбур, обстановка представляла собой случайно собранные вещи. Не было ни особых ритуалов вроде милых семейных ужинов или тщательно накрытого к завтраку стола с двумя чашками кофе и хрустящими круассанами. У них с женой не было своих собственных праздников вроде дня первого поцелуя или встречи майского рассвета, ибо только теплом и лаской можно связать воедино и наполнить смыслом подобные ритуалы. Каждый из них жил своей жизнью, и было естественно, что они расстались.

Опыт неудачной женитьбы научил его бдительности. Теперь он пытался угадать, что скрывается за изящным фасадом в каждой милой и на первый взгляд симпатичной женщине: душевная пустота, нежелание взрослеть или банальная глупость? Он хотел бы ошибаться, но те немногие связи, которые он завязывал после женитьбы, всякий раз приводили его к разочарованию. Когда же он впервые увидел Рэйчел, такую хрупкую, нежную, тянущуюся к цветку, что-то в нем дрогнуло.

Она показалась ему особенной, непохожей на всех тех, кого он знал прежде. Он гулял среди гостей, переходя от одной компании к другой, говорил привычные фразы, улыбался, делал комплименты, но все время поглядывал по сторонам. Ему хотелось еще раз увидеть Рэйчел. Может, в вечернем туалете ее «особенность» растворится?

– О, Хью, привет! Как поживаешь? – услышал он за спиной голос хозяина.

Хью протянул руку Фрэнку и не мог скрыть своего волнения, когда заметил в полушаге от него Рэйчел.

На этот раз она была в простом, но изящном черном платье, перехваченном в талии широким коричневым ремнем. Волосы ее были распущены и струились по плечам. Выглядела она вполне достойно, но слишком скромно для такого большого приема. Хью еще раз отметил ее изящную фигурку, бледное, с идеально ровной кожей лицо и свежие, яркие губы.

– Рэйчел, дорогая, прием скоро закончится, а ты не садилась за рояль. Сыграй нам что-нибудь, – попросил ее отец. – И никаких возражений. Ты не на конкурсе виртуозов. Здесь все свои.

Девушка стояла, опустив голову, но когда подняла глаза, Хью поймал ее взгляд. Он не мог не признать – самым красивым в ее облике были глаза: небесно-синие, живые и не по возрасту мудрые. У него возникло ощущение, что он давно искал этот взгляд. В обычной обстановке он бы давно уже произнес какую-нибудь банальность. Но сегодня вечером он смотрел ей в глаза, не пытаясь нарушить молчание пустыми фразами, и наслаждался утекающим мгновением загадочной близости.

– Вы любите Гершвина? – спросил он, разрывая затянувшуюся паузу.

– Мой любимый композитор.

Без дальнейших уговоров она села за рояль, плавным, изящным движением опустила руки на клавиши…

Хью слушал ее зачарованно. В музыке отражалась ее душа, тонкая, ранимая, отзывчивая. В ее исполнении музыка потрясала силой, глубиной чувств – и в то же время в ней звучала мольба о помощи. Хью закрыл глаза, чтобы остаться наедине с мелодией. Красноречивее любых слов музыка рассказывала о печали, страдании, тоске и жажде любви. Волнение охватило его. Каждая музыкальная фраза отзывалась в нем неожиданной для него болью. Такая девушка способна на большое чувство, подумал он. И он готов был распахнуть перед ней свое сердце.

Каково же было его разочарование, когда в конце вечера Фрэнк Макгнот торжественно представил Кирка Слоутсона как будущего мужа Рэйчел.

Прикрыв веки, чтобы яркий верхний свет не резал глаза, прислушиваясь к искренним и притворным поздравлениям, Хью понял, что ему больно. Грусть окутала его густым промозглым туманом. Грусть была странная, путаная, в ней смешалось все: и ощущение удивления от нежданно нахлынувших чувств, и горечь опоздания, и тоска по невозможному – такая глубокая, какой он никогда не испытывал. Потрясенный этими мыслями, поглощенный ими безраздельно, Хью мечтал, что если бы вдруг, шестым чувством угадав, что с ним происходит, Рэйчел перестала принимать поздравления гостей, оттолкнула бы обнимающего ее Кирка и подошла к нему, чтобы просто попрощаться… В тот же миг все с ним стало бы в порядке. Но его рациональная часть говорила ему, что Рэйчел обратила на него не больше внимания, чем на цветы, украшавшие зал, и вряд ли вспомнит, кто он, если им доведется встретиться в другое время и в другом месте. Она поразила его, он же остался для нее незамеченным, безликим, одним из многих…

Хью заставил себя еще раз взглянуть на Рэйчел. Рядом со своим женихом она казалась вполне счастливой. Кирк стоял рядом с ней, обвив рукой ее плечи. Она вся подалась к нему движением, которое свидетельствовало о полном доверии. Вот почему она согласилась выйти за него замуж, догадался Хью. Из-за желания поддержки, из-за этой сильной, внушающей доверие руки, из-за его обещаний заботиться о ней. Рэйчел слишком молода, она еще испытывает неосознанный страх перед жизнью. А быть может, Кирк стал ее первым мужчиной и ему она обязана первым открытием своей чувственности?.. Или все же она поддалась влиянию отца?

Хью посмотрел на мистера Макгнота, весь вид которого свидетельствовал об удовлетворенности. Он явно гордился дочерью, которую мало замечал, когда та была ребенком, но, когда расцвела, поторопился пристроить за своего протеже. Хью знал, что в своей политической игре Фрэнк выдвигает своего ставленника – Кирка Слоутсона. Не ради ли прикрытия и гарантии того, что блестящий молодой юрист и выдвиженец от Республиканской партии будет послушной марионеткой в его руках, Фрэнк жертвует счастьем дочери?

Когда банкетный зал почти опустел, Хью чуть ли не последним подошел к молодой паре. Он пожал руку Кирку, вежливо улыбнулся Рэйчел. У них был возбужденный вид, цветущий вид влюбленной пары.

– Будьте счастливы, – отделался Хью дежурной фразой.

Рэйчел ответила ему немного смущенной улыбкой и тихо произнесла:

– Благодарю за пожелание. Мы обязательно будем счастливы. Обязательно, – повторила она, будто убеждала саму себя. – Ведь правда, Кирк?

Дождавшись ободряющей улыбки жениха, она перевела свой взгляд на Хью. Ее теплый взгляд заставил его забыть обо всем на свете. В ту минуту для него исчезло все: зал, полный гостей, гул голосов, шелест одежд, шарканье подошв… – он утонул в небесной синеве ее глаз. Его сердце сорвалось с цепи, гулко заколотилось, пальцы судорожно сжались в кулаки. Рэйчел еще некоторое время не сводила с него мягкого, недоуменного взгляда, но явно испытала облегчение, когда он попрощался.

На следующий день они с Рэйчел встретились, когда он входил в ресторан, где был назначен деловой обед. Хью придержал перед ней дверь, а она его поблагодарила тем тоном, каким говорят с незнакомцами. Он еще некоторое время смотрел ей вслед, но она не почувствовала его взгляда.

Хью не мог забыть Рэйчел. Он старался выбросить ее из головы, но ничего не получалось. Ее образ преследовал его: она приходила к нему во сне, садилась рядом, брала его руку в свои ладони… Он замечал ее хрупкую фигурку среди прохожих, ее лицо возникало на мониторе его компьютера, мешая сосредоточиться. Он никогда не отличался особой впечатлительностью. Так отчего болезненное воображение так мучит его?

В конце концов мысли о Рэйчел так измотали его, что появилось желание увидеть ее вновь. Хью принял приглашение Фрэнка посетить его виллу в ближайший уик-энд. Может быть, встреча в обыденной обстановке, без очарования летнего вечера, без пряного запаха цветов и волшебства музыки, сможет отрезвить его?

Хью не увидел Рэйчел. Она пропала. Уехала, не оставив адреса. Исчезла без следа. В беседе с ним Фрэнк Макгнот был откровенен:

– Не понимаю, почему она так поступила! Бросить дом, семью… И это в то время, как вовсю идет подготовка к свадьбе! Ты же знаешь, что моя дочь обручена с Кирком Слоутсоном?

– Я был на приеме в честь помолвки.

– Вот-вот. Рэйчел поступила очень опрометчиво. Разве такой благодарности я ожидал от единственной дочери? Не оставить адреса и ни разу не позвонить! Она даже не подумала, как может повлиять ее глупая эскапада на авторитет Кирка. Я, да что там я, отделение Республиканской партии нашего штата возлагает свои надежды на столь блестящего молодого человека. А если эти прощелыги из желтой прессы что понюхают? Нет, нам совсем не надо, чтобы помолвка расстроилась. Ну случается, молодые ссорятся, с влюбленными такое бывает. Но зачем вот так сразу – бац, и бежать из дому? Хоть бы сказала куда. Ладно, меня не было в Вашингтоне, но я же на связи. И даже если вне зоны доступа, у меня есть секретари, и вообще… Разве проблема просто сообщить, что, мол, я там-то и там-то? Уж я нашел бы возможность доказать ей, что она неправа. Безумная девчонка! Разве она понимает, как своим поведением вредит мне? – Некоторое время он молчал, глядя куда-то внутрь себя и сосредоточенно потирая виски. Затем Фрэнк поднял глаза и посмотрел на Хью. – Я с тобой делюсь, потому что доверяю и… – Он вздохнул.

Наступила затяжная пауза. Вид у Фрэнка был озадаченный и несколько смущенный, как у человека, который не привык делиться своими проблемами.

– Полагаю, мистер Макгнот… – решил помочь ему Хью.

– Просто Фрэнк.

– Фрэнк… Хочешь знать мое мнение?

– Я хотел бы не только выслушать твой совет, я рассчитываю на большее. Мне известно, что ты служил в неком спецподразделении. Сведения из конфиденциальных источников, но, полагаю, ты оставил службу и не связан обязательствами? – Фрэнк смотрел на него требовательно, оценивая Хью заинтересованными, полными доверия и в то же время холодными глазами. – У тебя есть опыт освобождения заложников, – сказал он отрывисто.

– Так Рэйчел похищена! – воскликнул Хью слишком горячо, чем выдал свое волнение.

– Нет-нет, ничего подобного. У меня возникала такая мысль, но жена меня разуверила. Рэйчел все же еще слишком молода и наивна. Донна говорит, что перед свадьбой у невест частенько бывают срывы. Нервы и все такое… К тому же, если бы это было похищение, давно бы кто-либо объявился с требованием выкупа. А тут – ничего.

– В полицию, как я полагаю, вы не обращались.

– Естественно. – Фрэнк сидел прямо, с высоко поднятой головой, но в его позе чувствовалась некая искусственность, как будто он изображал уверенность, на самом деле будучи испуганным до предела. – Нам не нужна огласка, – понизив голос, добавил он.

– Поиски автомобиля? Была прослежена история банковской карты? Она снимала что-то со своего счета? Когда? Где?

Чем больше вопросов задавал Хью, тем больше росла в нем уверенность, что ни чета Макгнот, ни Кирк Слоутсон ничего не предприняли, чтобы отыскать Рэйчел.

– Виски? Бренди? Скотч? – предложил Фрэнк.

– Спасибо, воздержусь. Так когда Рэйчел исчезла?

– А мне, пожалуй, стоит выпить. Может, все же виски? У меня есть чудесный виски пятнадцатилетней выдержки.

Фрэнк встал и через некоторое время вернулся с наполненными на треть стаканами, в которых плескалась золотистая жидкость. Один стакан он поставил на низкий столик перед Хью, другой поднес к губам. Сделав несколько глотков, Фрэнк снова сел в кресло.

– Рэйчел нет дома больше недели, – сказал он.

– А конкретнее?

– Ну… Донна сказала мне об этом два дня назад. Если требуется, я узнаю точнее.

– Значит, вы не предпринимали никаких попыток ее найти?

– Мм… Я надеялся, что Рэйчел вот-вот объявится. Да и сейчас меня не оставляет мысль, что долго дуться она не сможет. Дочь очень привязана ко мне… очень… Да и долго она не может скрываться. У нее нет доступа к нашему общему счету, а на ее личной банковской карте средств не так уж много. Пополнение идет каждые две недели, но, естественно, я приостановил все платежи.

Он допил остатки виски и выпрямился – лицо его было искажено. Похоже, он страдал. Но отчего? Было ли ему досадно, что из-за опрометчивого поступка дочери ему приходится менять свои планы? Или он беспокоился о судьбе будущего брака Рэйчел с Кирком Слоутсоном? Или все же мучился неизвестностью о судьбе Рэйчел?

Хью взял стакан со столика. Виски действительно был хорош.

Некоторое время они молча потягивали крепкий напиток. Старинные часы на камине дали знать о себе мелодичным звуком. Хью встал.

– Я найду Рэйчел, – уверенно сказал он.

– Я знал, что ты не откажешь мне в моей просьбе. – Фрэнк поднялся с кресла и протянул ему руку. – Я уверен, что эта глупая история не обретет огласки.

– Можешь не сомневаться.

Они скрепили свою договоренность крепким мужским рукопожатием.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю