Текст книги "Я хочу рассказать вам..."

Автор книги: Ираклий Андроников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 43 страниц)

4

Но вернемся к различиям между теле– и киноэкранами.

Все, что происходит на киноэкране, основано на диалоге или сопровождается дикторским текстом. Но даже в тех случаях, когда событие, скажем, в историческом фильме, происходило сто лет назад, в кинематографе это «сейчас». На экране кино событие заново рождается у нас на глазах. Даже в документальной картине в закадровом тексте господствует настоящее время: «Москва встречает гостей», «Сквозь льды пробивается атомный ледокол», «Голландцы очень любят цветы»…

В телевидении эти же кадры можно сопроводить другим текстом: «Москва встретила гостей…», «Атомный ледокол пробивался сквозь льды…», «Мы поднялись на гору…», А это значит, что телевидение легко вступает в соединение с повествовательной прозой.

Прошедшее время природе кино не присуще. Кино – это «есть»; «было» и «будет» – прошедшее время и будущее – в кинематографе возникают только в виде наплывов и вытеснений. Но проза – это почти всегда повествование об уже совершившемся. В прозе – все равно, будь это роман, повесть или рассказ, – событие почти всегда отодвинуто от читателя временем. Око «было». Вспомним: «Однажды играли в карты у конногвардейца Нарумова. Долгая зимняя ночь прошла незаметно» («Пиковая дама»); «В ворота гостиницы губернского города NN въехала… бричка» («Мертвые души»); «Все смешалось в доме Облонских» («Анна Каренина»); «Иван Акимович Самгин любил оригинальное» («Жизнь Клима Самгина»)… Теперь представьте себе на минуту, что Пушкин написал бы: «Играют в карты у конногвардейца Нарумова». Значит, вторая фраза была бы уже другой: долгая зимняя ночь еще не прошла бы. И Пушкину пришлось бы описывать события, которых он не описывает. Все развивалось бы по-другому.

В отличие от кино, по телевидению можно рассказывать о том, что было. А если так, если телезритель может слушать рассказ в прошедшем времени из студии, значит, он может слушать по телевидению тот же рассказ, снятый на пленку. А это открывает огромные перспективы. Дает возможность утвердить в телевидении новый тип телевизионной картины, в основе которой лежит не драматический диалог, а повествование, проза. До сих пор прозу можно было читать глазами и слушать в исполнении автора или чтеца. Отныне ее можно слышать и… видеть. Ибо можно показывать на экране все то, о чем повествует автор: и въезд брички в губернский город, и события в доме Облонских, и оригинальность отца Самгина, и многое, многое другое. И развиваться это будет не на основе разговора между действующими лицами картины, а на основе авторского повествования. В такой картине можно передать и авторские ремарки и авторское отношение к происходящему, – другими словами, создать телевизионные фильмы, отличные от кинофильмов принципиально. И такие картины уже появляются. Телевидение как бы идет здесь навстречу документальной кинематографии, которая в свою очередь давно уже стремится от подтекстовок прийти к органическому сплаву киномонтажа с рассказом.

Вот на этом пути и родится литература для телевидения.

Действительно, если рассказчик в продолжение часа может выступать перед телеаудиторией, ничем не подкрепляя своих слов, кроме жестов и крошечного «театра своего лица» – мимики, отчего он не может рассказывать, одновременно и показывая то, о чем идет речь, когда из слова родится конкретно-зрительный образ?

Мне кажется, что мы накануне возникновения нового жанра и что у этого жанра – огромное будущее, Я говорю не о телекинодраматургии, а о телекинорассказе: о картинах, снятых для телевидения, в которых немая лента озвучена и осмыслена голосом рассказчика, повествователя. Речь идет, о телевизионно-кинематографнческой прозе, о «говорящем писателе».

Телевидение не театр, не книга. Но по «тиражу», по одновременности воздействия на миллионы – гораздо больше театра и книги, Оно не может развиваться и жить без серьезной и повседневной оценки. Оно заслуживает очень большого и очень заботливого внимания.

Давайте поддержим его!

ИЛЛЮСТРАЦИИ

ФРОНТИСПИС – ПОРТРЕТ АВТОРА. ФОТО Л. ЛЕВИТА, 1965.

ОРИГИНАЛЫ ИЛЛЮСТРАЦИИ, ВОСПРОИЗВЕДЕННЫХ В ЭТОЙ КНИГЕ, ХРАНЯТСЯ В МУЗЕЯХ И АРХИВАХ:

МОСКВА.

Стр. 30, 183–184, 186, 194, 198–199, 240, 251–254 – в Центральном государственном архиве литературы и искусства СССР.

Стр. 288–259 – в Государственном Историческом музее.

Стр. 304, 320, 449 – в Государственной Третьяковской галерее.

Стр. 500 – в Государственном музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина.

Стр. 36, 64 – в Государственном Литературном музее.

Стр. 272 – в Музее А. М. Горького.

Стр. 280–281 – в Музее МХАТ СССР нм. Горького.

Стр. 384, 390 – в Музее киностудии «Мосфильм».

Стр. 480 – в архиве П. П. Вершнгоры.

Стр. 228–229 – поступило от А. В. Королевой,

ЛЕНИНГРАД

Стр. 24, 64–65, 72–73, 99, 103, 126, 128–129, 139, 140, 154, 16? – в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) Академии наук СССР. Стр. 112–113, 144 – во Всесоюзном музее А. С. Пушкина,

Стр. 143, 150, 303, 315, 318 – в Государственной публичной библиотеке ям. М. Е. Салтыкова-Щедрина.

Ctp. 448 – в Государственном Русском музее.

Стр. 501 – в Эрмитаже.

Стр. 432 – из архива И. Ф. Дерзаевой.

ТБИЛИСИ

Стр. 336–337 – в Государственном литературном музее Грузии.

ЯРОСЛАВЛЬ

Стр. 376–377 – в Ярославском театре драмы им. ©. Г, Волкова.

АСТРАХАНЬ

Стр. 214 – в собрании В. А. Вовченко.

Всем этим учреждениям и лицам aвтор выражает сердечную благодарность.