Текст книги "Вечное сияние чистого разума"

Автор книги: Ира Безответных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

***

От третьего лица:

– Прямо Санта-Барбара какая-то, – задумчиво произнесла Настя. Н-да, не думала она, что все так запутанно.

– Так и живем, – устало усмехнулся Наумов.

– Вам нужно обязательно поговорить с Лерой, – серьезно продекламировала Старкова.

– Да, я знаю, и я поговорю, – сказал учитель.

Вот-вот и закончится вся эта странная драма его жизни. Скоро они расставят все точки над «i», от чего на душе было как-то немного не спокойно. Конечно, ведь девушка, в которую он влюблен, скорее всего, отвергнет его. Почему? Все очевидно: он старше ее на семь лет, да и, к тому же, он – ее учитель. Эту преграду, даже любовь не сможет преодолеть. Тем более, что еще и неизвестно, любит его Лера или нет. Хотя, если вспомнить как он ей оценки ни за что занижал, то с уверенностью можно было сказать, что она, вероятно, относится к нему «прохладно», если вообще как-то относится. «В любом случае я приму ее решение. Вероятно, даже уеду, если она отвергнет меня», – думал про себя Захар, совсем и не заметив, что Старкова покинула территорию его палаты. Впрочем, это не имело никакого значения. Главное сейчас было продумать весь этот серьезный разговор, а потом, как говорится, импровизировать: либо паковать чемоданы и ехать в тайгу (нет, ну, а куда еще?), либо… А вот второй вариант Наумов даже и рассматривать не собирался, поскольку был абсолютно уверен, что у них с Лерой быть будущего не может.

***

Они оба сидели на кроватях, планируя, предстоящий разговор друг с другом. Двое: он и она. Двое любящих людей, боящихся признаться друг другу. Двое людей, считающих свою любовь неправильной, запретной. Но разве любовь может быть «не форматом»? На то она и любовь, что неправильной ее формы быть не может. Что ждет этих людей впереди? Бесконечное счастье или расставанье по собственной глупости? Никто не знает. Пусть решит судьба, а мы просто будет надеяться на лучшее…

Что дальше?

Утро, пожалуй, самая главная часть дня, ведь как его встретишь, так и оставшийся день проведешь. Мое утро началось часов этак в пять, и это было не потому, что я такая ранняя пташка. Несмотря на всю мою усталость, я так и не смогла заснуть, а просто лежала на кровати, продумывая различные варианты предстоящего разговора. Глупо, очень глупо, но такова сущность человеческая – совершать глупости, а потом жалеть, что поступил именно так. К слову, вчера ночью мне пришла СМС-ка от Старковой о том, что Захар пришел в себя. Конечно же, радости моей не было предела после заветного письмеца, но потом она сменилась апатией, и я, если честно, как-то приуныла. Знаете, когда человек на протяжении многих лет считает себя лучше других в чем-то, то в его маленькой буйной головушке зарождается такое противное чувство, как превосходство над другими. Иногда оно помогает, но большей частью нет. Так вот, к чему я это все веду. Людям с таким вот «внутренним набором» очень тяжело осознавать свои ошибки, ведь ко всему прочему имеется еще и извечная гордость. Так вот. Все мы не без греха, и я, конечно же, не исключение. Признаться во всем не просто маме или подруге, которым я доверяю, как самим себе, а сделать тоже самое перед человеком, в которого безропотно влюблен… Для меня это не простое испытание. А уж тем более признаться первой в собственных чувствах, рискуя быть отвергнутой. Словом, авантюра на авантюре.

Продолжать тупо лежать на кровати не было смысла – мышцы невыносимо болели, поэтому я, кряхтя, встала с кровати. Время было раннее, декабрь-месяц, на улице еще совсем темно. Посмотрев в окно, я как-то приуныла. Настроение и так не отличалось взлетом оптимизма, а отсутствие солнца еще больше угнетало. «Ты – нюня», – недовольно цокнул разум, прищурив глаза. Мне вот просто интересно: я когда-нибудь привыкну к этой фурии в круглых очках? Или же каждое появление этой надоедливой части меня будет для меня же самой шоком? Я усмехнулась. Мельком взглянув на часы, я решила выйти на балкон. Укутавшись по уши в любимый плед, я бесшумно открыла дверь и вышла на свежий воздух. Мороз был не сильный, градусов десять всего. На улице никого не было – люди сидели в своих квартирках, видимо, наслаждаясь объятиями снов. Вдруг с неба посыпались крупные хлопья снега. Ну, вот, так-то лучше.

Холод медленно, но верно брал свое, и, когда мои руки окончательно превратились в сосульки, я поспешила обратно в тепло. Часы показывали уже ровно 7.00, отчего я была немного удивлена. Время пролетело очень быстро, пора было собираться в больничку для «прояснений».

***

Собралась я быстро. Не мешало бы, конечно, позавтракать перед тем, как я поеду в больницу, ведь, судя по всему, пробуду я там не мало, но кусок в горло не лез. Я просто стояла на кухне и нервно накручивала прядь своих распущенных волос на палец. За последнее время, в виду всего этого напряжения, я часто забывала поесть, из-за чего почти вся моя одежда болталась на мне, как на вешалке. Но ведь ерунда, правда?

Часы пробили 8.00, и я вздрогнула. Ну, пора. Схватив свою сумку и куртку, я выбежала из подъезда и направилась на остановку. Сердце бешено стучало, и я чувствовала, что страх берет надо мной верх. В последний раз такое мое состояние было только после встречи с Ляховецким. Кстати, интересно, что там с ним происходит? И где его красноволосая подружка?

Медленно, но верно, я приближалась к заветной больнице. Вот еще одна остановка и мне выходить. В очередной раз, ловя себя на мысли, что я иду по инерции, я кое-как добралась до больницы, а потом и поднялась на нужный этаж. Пройдя пару шагов, я остановилась у нужной двери. Сердце отбивало бешенный ритм, руки предательски дрожали. Наверно, я даже побледнела. Секунда, и я открываю заветную дверь…

А в это же время…

От третьего лица:

Не для всех утро сегодняшнего декабрьского дня начиналось с хорошей новости. Хотя, выход из СИЗО, в котором ты просидел двое суток, можно считать приятной новостью. Ляховецкий, молча, стоял возле здания своего бывшего заключения и вдыхал морозный воздух. Если бы не эта Нестерова, то все обернулось бы по-другому. С другой стороны, Макс был в чем-то даже благодарен девушке за то, что она так вовремя появилась – неизвестно, что могло бы произойти, не приди она раньше. От этого на душе у парня было как-то особенно гадко – он ведь, в конце концов, не маньяк там какой-нибудь, а ведет себя именно так. С другой стороны, Нестерова сама виновата…

– Вот и наш заключенный… – из раздумий молодого человека вывел знакомый женский, слегка охрипший голос. Макс немного встрепенулся.

– Полина? – парень удивлено поднял бровь. Он очень давно не видел свою подругу, недели три. С того момента, как их менты в клубе запалили, когда они курили травку в туалете. Досталось тогда всем, но Ляховецкий, не без помощи родителей, сумел отмазаться, а вот что было с Князевой никто не знал.

– Ты не рад меня видеть? – девушка усмехнулась, подходя ближе к парню. Со времен их последней «встречи» она изменилась: лицо слегка осунулось, под глазами красовались темные круги, а традиционные красные волосы стали темно-каштановыми.

– Очень рад… – доставая сигарету, ответил Макс, – где ты была?

– Это не так важно… Главное, что сейчас все в порядке, – Полина пристально всматривалась в глаза парня. Так много всего хотелось сказать, но она не решалась. Девушка знала обо всех «похождениях» своего блудного дружка, более того, она наблюдала за всем со стороны, но вмешаться не решалась.

Она оба стояли, молча. Полина следила за проезжающими машинами, а Макс докуривал свою сигарету. Странная ситуация: вот он стоит, отпущенный из СИЗО, а что делать дальше – не понятно. Вероятно, практичные родители отправят его куда-нибудь в Германию, подальше от всего этого, лечиться от наркотической зависимости. Но ведь он не наркоман. Ляховецкий лишь иногда покуривал марихуану или что-нибудь в этом духе, но это ведь было для веселья. Наверно, еще и суд будет. Ведь, наверняка, этот профессор кислых щей по имени Захар Наумов не оставит просто так это дело. Плюс, ко всему Полина… Нет, с ней-то как раз никаких проблем не было, но почему-то именно сейчас Ляховецкий остро ощущал в душе какое-то доселе неизвестное ему тепло, при ее появлении. С Нестеровой такого не было. Да что там говорить, Макс никогда и не любил Леру. Они просто встречались, потому что все считали их красивой парой. Да и родители у нее хорошие. Что же касается остального поведения Ляховецкого, то это все он объяснял своим нежеланием делить ее с кем-нибудь. Они ведь столько времени провстречались, что просто так вот все забыть… Да и Наумов этот был странным типом. В общем, можно сказать, что Ляховецкий просто заботился о Лерке. Правда, забота у него была своеобразная.

– Что будет дальше? – вдруг неожиданно для обоих, спросила Полина. А ведь действительно, что будет дальше? Понятное дело, что ситуацию с Наумовым замнут каким-нибудь образом, связи ведь все решают. Родители Макса наверняка постараются огородить свое непутевое чадо от «плохой компании». Возможно, они даже увезут его куда-нибудь, но что будет с Полиной? Что ждет ее? Она ведь осталась совершенно одна: отцу абсолютно все равно, что творится с его дочерью. Единственным его «воспитательным моментом» было решение положить свою дочь в клинику на три недели, но больше ничего. Что она будет делать без Макса? Он ведь ее единственный друг.

– Я не знаю… – отрешенно ответил молодой человек.

– Знаешь, Макс, ты ведь мой самый лучший и единственный друг… – начала было Князева, но запнулась. Слова давались тяжело, а ведь хотелось сказать обо всех своих чувствах. Наконец, открыть душу.

– Ты мой тоже…

– Я… мы ведь так давно знакомы… Столько всего пережили вместе… Макс… Я люблю тебя… – на выдохе прошептала Князева. Она не была уверена, что ее чувства взаимны, не была уверена, как вообще Макс ко всему этому отнесется. Но ей так хотелось верить, что ее любовь не безответна.

Макс не знал, что ему сказать. Он просто тупо моргал, пытаясь осознать, что сейчас происходит. Полина любит его? Но она ведь его друг… самый лучший… Столько всего пережили вместе… Она ведь единственная, кто вот сейчас находится рядом с ним. Любит ли он ее? Наверно, но та ли самая это любовь? Вот это уже вопрос посложнее.

Наконец, молодой человек, молча, обнял девушку. Сердце Полины забилось быстрее, щеки покраснели, а глазам стали подступать слезы. Значит, еще не все потеряно. Максим же просто стоял, прижимая подругу. Почему-то в голове стало как-то пусто. Будущее абсолютно не волновало – хотелось, чтобы этот момент длился, как можно дольше. Наверно, все-таки это та самая любовь. Правильная. Та, которой не было между ним и Лерой.

– Я тоже… – шепнул молодой человек, еще сильнее прижимаю Полину. Девушка радостно улыбалась – ее мечта сбылась. Одной проблемой меньше. А дальше будет легче.

А в это же время…

POV Лера:

Секунда, и я открываю заветную дверь. Комната встречает меня слабым освещением. На мое удивление кровать пуста. Что происходит? Может, я не туда вошла? Судорожно начинаю искать номер палаты на двери. Нет, все верно. Где тогда Захар?

– О, вот и девочка твоя пришла, – говорит знакомый женский. О, это же моя медсестра. Женщина везет на инвалидном кресле Захара, который в упор рассматривает меня. Взгляд его кажется странным – немного удивленным и… радостным?

– Здравствуйте, – еле выдавила я.

– А мы тут на рентген ездили, – весело ответила женщина. Медсестра подвезла учителя к кровати и помогла ему лечь. Я же так и продолжала стоять в дверях, тупо смотря на происходящее. Мое волнение с каждой секундой увеличивалось в геометрической прогрессии – еще чуть-чуть, и я готова была свалиться в обморок.

– Ну, я оставляю вас, – подмигнув, пропела медсестра и вышла из палаты. Я нервно сжала руки в кулаки, от чего костяшки побелели. Захар спокойно лежал на кровати, сверля меня взглядом.

– Ты так и будешь стоять или пройдешь, и мы, наконец, поговорим? – серьезно спросил Наумов. По спине у меня пробежали мурашки, а вот учителя, судя по всему, вся эта ситуация не напрягала – на лице его не дрогнул ни один мускул, а голос хоть и был тихим, но излучал неимоверное спокойствие и уверенность.

– Конечно, – прошептала я, проходя в комнату. На ватных ногах, я кое-как дошла до стула, стоящего около кровати. Присев, я опустила голову, всматриваясь в свои руки. Что говорить я не знала, а Наумов не спешил начать беседу. Тишина давила на уши, а по спине все еще бегали мурашки.

– Лера… – окликнул меня Наумов, как бы призывая посмотреть на него.

– Да, Захар Борисович, – прошептала я каким-то неестественным голосом.

– Нам так о многом нужно поговорить, а я даже не знаю с чего начать-то… – учитель посмотрел на меня, будто ища в моих глазах поддержку. Теперь с уверенностью можно было сказать, что он нервничает не меньше меня.

– Я люблю вас… – вдруг выпалила я, прежде чем успела понять, что я только что сказала. Захар удивленно посмотрел на меня, а мое сердце билось в ускоренном темпе. В голове крутилась всего лишь одна мысль: «Лишь бы не отверг», хотя разум настойчиво утверждал обратное. Казалось, еще чуть-чуть, и я точно попрощаюсь со своим сознанием.

– Лера, я… – Наумов запнулся, подбирая слова, – твои чувства не безответны, – эта фраза была, пожалуй, как гром среди ясного неба. От удивления я распахнула глаза и ловила ртом воздух, все еще не до конца понимая, что здесь происходит.

– Так, значит, вы… ты… я… – слова все никак не могли сложиться в полноценные фразы.

– Да, – спокойно ответил учитель. И откуда в его поведении столько хладнокровия? Может, он выпил успокоительного перед нашей встречей. Я издала нервный смешок, отчего Захар немного нахмурился. Вот все и решилось, но что делать дальше?

.

Мое счастье в...

Время стремительно летело, оставляя в нашей памяти лишь воспоминания о себе. Все улицы города уже давным-давно были покрыты снегом, отчего душа ликовала. Не удивительно, ведь Новый Год приближался, заставляя людей бегать по магазинам в поисках подарков для своих родных, друзей и знакомых. В один из таких дней должны были выписать Захара. По мнению врача, Наумов был уже полностью здоров и не нуждался в медицинском уходе. По правде говоря, я этой новости радовалась, наверно, больше, чем сам Захар.

Захар… Вероятно, я никогда не перестану удивляться тому, как же меня все-таки угораздило влюбиться в собственного учителя. С другой стороны, моя любовь к нему была чем-то таким нежным и трогательным, что, порой, я сама этому удивлялась. Конечно, после того непростого для нас обоих разговора в больнице мы колоссально сблизились. Теперь я с уверенностью могла сказать, что у меня не было абсолютно никаких секретов от этого человека. Захар же в свою очередь также был честен со мной. Наверно, вот такое вот взаимное доверие и есть главное качество счастливых отношений… Хотя, вероятно, я как-то слишком разогналась по поводу отношений. Мы ведь даже не целовались… Забавно все это.

Рассматривая прохожих из окна своей комнаты, я абсолютно потеряла счет времени. Со мной это бывает. Взглянув на часы, я обнаружила, что пора бы уже собираться, чтобы не опоздать на выписку к Захару.

Простые процедуры по приведению себя в порядок были выполнены минут за сорок, и я практически полностью счастливая направилась в сторону больницы, что за последнее время стала для меня родной. Я решила пройтись пешком, наслаждаясь морозным зимним воздухом. Идя через парк в сторону больницы, я невольно вспомнила последние три недели моей жизни. С утра я ходила в школу, потом мигом бежала домой, чтобы успеть к Захару. Молодой человек, наверно, был очень удивлен, что я так много времени провожу с ним, но по-другому я просто не могла. Моя любовь к Наумову, вероятно, крепла, да и сейчас крепнет с каждым днем, отдаваясь во всем теле приятной теплотой…

Совершенно незаметно для самой себя я очутилась у входа в больницу. Войдя в помещение, я потерла озябшие руки и по лестнице направилась на нужный мне этаж. Поднявшись, я сразу же подбежала к двери. Дверь в палату оказалась открытой, но самого учителя в помещении не было, отчего я была немного удивлена.

– Ушел уже твой, его выписали-то рано сегодня, – входя в палату, промолвила уже доселе известная мне медицинская сестра.

– Как? – повернувшись, спросила я у женщины, слабо осознавая, что происходит.

– Ну, вот так вот, выписали его раньше. Да ты не волнуйся-то, он, поди, домой поехал. Устал же от больничных стен, наверняка, – женщина похлопала меня по плечу, а затем вышла. Хм, и почему Наумов не сказал мне, что его выпишут раньше?

Решив, что больше делать здесь мне нечего, я направилась на улицу. Нет, все-таки логика Наумова меня поражает. Неужели нельзя было предупредить меня? Я же волнуюсь как-никак. Немного погодя, я достала телефон, дабы позвонить этому странному человеку, которого я умудрилась полюбить. На мое удивление телефон оказался недоступен. Не мешкая, я поймала такси и ринулась на квартиру к Наумову. «Лишь бы ничего не случилось», – вертелось у меня в голове, а сердце предательски стучало. Возможно, с моей стороны такое жуткое волнение было абсолютно неуместным, но я чувствовала, что что-то здесь не так. Приехали мы на удивление быстро, даже пробок не было. Расплатившись с опешившим таксистом на бегу, я помчалась в квартиру к Наумову. Я подошла к уже знакомой мне двери. Надеюсь, что он дома. Грудь моя часто вздымалась, а в голове был кавардак. «Не волнуйся, глупая, он просто поехал домой. Зачем ему было сидеть и ждать тебя в этой больнице, что осточертела ему за эти три недели? Ну же, нажми на звонок», – настойчиво твердил разум, в который раз утверждая дельные вещи. Я нажала на звонок. За дверью послышался шум. Захар открыл дверь, смотря на меня немного удивленными глазами.

А в это же время…

От третьего лица:

Аэропорт «Домодедово» всегда отличался большим количеством народа. Не удивительно, ведь всем людям куда-нибудь, да надо ехать – к родственникам, любимым или просто в командировку по работе. Те, кому же повезло больше, возвращались в родную Москву радостными.

Молодой человек лет восемнадцати стоял и ждал объявления на своей рейс. Все было бы ничего, если бы не его девушка, которая так стремительно куда-то отошла и уже достаточно долго не возвращалась. Наконец, посадка на рейс «Москва-Берлин» была объявлена, и Ляховецкий готов был уже бегать по аэропорту в поисках Полины, но та сама подошла вовремя.

– Полин, ну, наконец-то! – воскликнул Максим, – я уж хотел начать тебя искать.

– Ляховецкий, да ты паникер, – засмеялась Князева, – пойдем уже. На наш рейс посадку объявили.

Молодые люди направились в сторону стоек регистрации. Родители Ляховецкого, узнав, что тот «баловался» наркотиками, как и предполагалось, решили не мешкать и отправить дорогое их сердцу чадо в Германию в одну из лучших клиник. Между нами говоря, возможно, такая вот мера была излишней, но, как говорится, здоровье превыше всего. Наверно, именно поэтому Максим решил в этот раз не спорить с родителями и беспрекословно согласился поехать в Берлин, но при одном условии – с ним должна была поехать Полина. Родители молодого человека были не против, а вот сама Полина по началу не соглашалась. Они ведь встречаются всего-то три недели, а тут вместе в Германию. К тому же, еще и поездку оплачивают родители Макса… Но, после нескольких дней беспрерывных уговоров, Князева все-таки сдалась и согласилась поехать с Максом. Отец девушки был не против. Кажется, что ему было вообще все равно.

Спустя несколько минут молодые люди заняли свои места в самолете. Что их ждет впереди? Вероятно, приземление в новую жизнь…

А в это же время…

POV Лера:

За дверью послышался шум. Захар открыл дверь, смотря на меня немного удивленными глазами.

– Привет, – только и сказала я, пытаясь выдавить что-то на подобии улыбки.

– Привет, что ты здесь делаешь? – удивленно спросил Наумов.

– Ну, я собиралась прийти к тебе на выписку, а оказалось, что ты ушел раньше… – я потупила взгляд.

– А, надо было решить кое-какие дела. Может, зайдешь? – спокойно ответил учитель.

– Да, конечно, – я прошла в знакомую мне квартиру.

– Я пойду, чай заварю, – крикнул Захар, направляясь на кухню. Я зашла в гостиную и присела на кресло. Что-то решительно напрягало меня в поведении Захара, но я все не могла понять что. Вроде, все было нормально, но это и настораживало. «Да у тебя паранойя!» – кричал неугомонный разум, а я все пыталась заткнуть его.

– Вот и чай, – с улыбкой произнес Наумов. И вот в этот момент мне показалось, что все мои предчувствия – это всего лишь игры моих гормонов. Я торопливо схватила чашку, отпивая горячий напиток, пытаясь вести себя как можно более непринужденно.

– Захар, я… – вдруг начала я, пытаясь собрать мысли в кучку. – В общем, я хотела поговорить с тобой.

– Я слушаю, – учитель пристально посмотрел на меня, будто пытаясь что-то отыскать в моем взгляде.

– Я, наверно, ничего нового не скажу, но как мы с тобой будем вести себя в школе? – я опустила глаза и крепко схватила чашку, отчего рукам стало немного больно.

– А мы как-то должны вести себя? – поинтересовался Наумов, – Лера, то, что у нас с тобой отношения, это только наше дело. Мы ведь не должны ни перед кем отчитываться, как ты не можешь этого понять? Это наша с тобой личная жизнь, – Захар подошел ко мне и положил руки мне на плечи, – никто не вправе осуждать нас за нашу любовь.

Умом я понимала, что все, что говорит учитель правда, но гребанные предрассудки, что я вбила себе в голову, навязчиво утверждали обратное. «А ты говорила, что привыкла к мысли, что встречаешься с собственным учителем», – учтиво заметил разум.

– Ты прав, – тихо выдавила я, пытаясь не смотреть в глаза Наумову. Наверно, мне стоит просто плыть по течению. В конце концов, у каждого человека есть право любить того, кого он хочет, так почему мы должны лишаться этого права только из-за профессии Захара?

– Не волнуйся, все будет хорошо. Никто не посмеет ничего сказать в нашу сторону, – заботливо произнес учитель, а через секунду его губы мягко коснулись моих. Вот наш и второй поцелуй.

Язык Захара с напором проникал в мой рот, а я и не сопротивлялась. Поцелуй из невинно-милого переходил в более страстный. Воздуха категорически не хватало, но так не хотелось разрывать этот поцелуй. Голова моя кружилась, все это происходило будто не со мной. Наконец, Наумов отпрянул от моих губ, дыхание его было сбивчивым, а в глазах был какой-то доселе неизвестный мне огонек.

– Вы неплохо целуетесь, Нестерова, – с усмешкой проговорил учитель, а я покраснела от его слов. Что это еще за игры? – Но все-таки вам есть чему поучиться, – произнеся это, Наумов снова поцеловал меня.

***

Невинные ласки уже давным-давно перешли ту самую нравственную границу. В глазах Захара пылал огонь, отчего становилось немного жарко. Его сильные руки, губы… Все это слилось воедино и было словно во сне. Я уже не осознавала реальность, а просто наслаждалась прикосновениями любимого человека. Не знаю как, но из гостиной мы переместились в комнату к Наумову. Руки учителя нетерпеливо срывали с меня одежду, а я лишь глухо постанывала, не отдавая себе отчет в происходящем. Мы оба понимали, что все это слишком далеко зашло, но остановиться уже не могли, да и в этом не было смысла. Мне шестнадцать, ему – двадцать четыре. Не думаю, что восемь лет – это существенная разница в возрасте. Любовь намного важнее. Наверно, именно сейчас я понимаю, как важно откинуть все эти ненужные предрассудки в сторону, наслаждаясь происходящим. Какая разница кто и что будет говорить? Счастье не в этом. Счастье в любви…

Эпилог

Яркое солнце освещало улицы города, как бы напоминая о том, что осень еще не полностью вступила в свои права. Я стояла на линейке, терпеливо выслушивая речи директрисы. Каждый год одно и то же. Интересно, ей сами-то свои изречения не надоедают?

– Я сейчас усну, – шепнула мне Настя, недовольно поморщившись, когда микрофон загудел, – сколько уже можно?

– Терпи, мать, нам с тобой еще год от звонка до звонка, – усмехнулась я.

Директриса что-то еще настойчиво говорила, но я больше слушала ее. Однако быстро время летит. Вот я уже учусь в одиннадцатом классе, буду сдавать ЕГЭ в этом году и вся прочая ахинея… Дело совсем не в этом. Как-то так получилось, что я совершенно не заметила того, что год прошел. Трудный, местами жестокий, напряженный, но одновременно самый счастливый год в моей жизни. Не верится даже, что всего год назад я точно также стояла на линейке, посвященной первому сентября, еще даже не предполагая, что со мной произойдет. Что я смогу полюбить своего собственного учителя, которого до этого люто ненавидела, что меня попытается изнасиловать мой собственный парень… Но ведь это не так важно. Испытав много потрясений за все это время, я пришла к тому самому счастью, которое до этого считала лишь книжным стереотипом.

Совершенно не обратив внимания на то, что директор закончила, и все стали расходиться по классам, я все еще стояла, погруженная в свои мысли и воспоминания.

– Лер, идем, – толкнула меня Настя.

– Конечно, – рассеянно улыбаясь, ответила я и направилась в след за подругой.

– Этот год будет тяжелым для вас, Лера, – прошептал мне на ухо знакомый голос, отчего щеки мои покрылись едва ли заметным румянцем.

– Я буду стараться, Захар Борисович. В крайнем случае, вы позанимаетесь со мной дополнительно, – коварно усмехнулась я и быстро последовала в класс.

К моему счастью, нам с Захаром удалось сохранить в тайне наши отношения, ведь меньше всего мне хотелось, чтобы о нас с ним судачила вся школа. Все шло своим чередом, как говорится. Даже Макс с Полиной остались вместе. Вообще, узнав об этом, я была абсолютно не удивлена. Мы, кстати, с Ляховецким решили остаться друзьями и попытаться забыть косяки друг друга. Не скажу, конечно, что Наумов был рад такому моему новоиспеченному дружку, но, скажем, он был «не сильно против». Словом, жизнь наладилась. Еще год и я поступлю в ВУЗ, чтобы стать следователем, как и мой отец. Надеюсь, у меня получится. Родители, кстати, сначала не одобрили мой выбор, но, когда я абсолютно всё им рассказала, они поняли меня. Наверно, больше ничего и не нужно для счастья…

***

От автора:

Многие философы в течение столетий задумывались над смыслом слова «любовь». А ведь она для каждого своя. Кто-то скажет, что любовь – это лишь химическая реакция, не представляющая ничего необычного. Для кого-то любовь – это уважение к человеку. Ну, а для меня любовь – это то самое чувство, когда ты понимаешь, что без человека прожить можно, но смысла в этом нет. В любом случае, вы можете не согласиться со мной… Но для чего я все это пишу?

Дорогие мои читатели!

Прошу Вас: любите и будьте любимы. Нет в жизни главнее чувства, чем любовь. Пока она будет жить в Ваших сердцах, этот мир будет существовать, но без нее не будет смысла. Помните, что счастье в любви…

На этом данный ориджинал закончен. Я сердечно благодарю тех людей, которые были со мной во время его написания. Это мой первый серьезный проект, написанный не по какому-то фэндому. Нет смысла говорить, что в этот ориджинал была вложена часть моей души, так как по-другому быть просто не может. Второй части к данному ориджиналу не будет, поскольку я считаю, что в этом нет смысла. Еще раз спасибо всем Вам.