Текст книги "Вечное сияние чистого разума"

Автор книги: Ира Безответных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Так я пролежала на кровати, рассуждая о своей любви к Наумову, около часа. Я мимолетно глянула на часы и поняла, что давно мне пора ложиться спать, что я, в общем-то, и сделала. Эх, спокойной мне ночи, и пусть мне приснится Захар…

***

Октябрьское утро встретило меня тем редким осенним солнцем, которое выглядывает только в «особые» дни. Я быстро встала с кровати и в самом приятном расположении духа последовала в душ.

Спустя минут 15 я уже во «всей красе» (вернее, в чем мать родила, ага) стояла перед своим необъятным шкафом, в котором до фига одежды, но надеть как всегда нечего. Сегодня для меня был особенный день, ведь я должна увидеть сегодня Захара Борисовича после длительного перерыва. Хотелось выглядеть и просто, и стильно. Именно поэтому я достала светло-серое платье-футляр с черным поясом и короткими рукавами. По-моему, самое то. Надев на себя вещицу, я распустила волосы так, что они крупными кудрями спадали с плеч. Я надела сапоги, прихватила кожаную куртку и спустилась вниз, чтобы позавтракать.

***

По школе сегодня все бродили, словно сомнамбулы, так что я на их фоне смотрелась прямо-таки источником света и энергии. Да, суббота давала знать о себе и поэтому в школу пришли, что называется, «самые стойкие». Я прошлась по школе в поисках Наумова, дабы, как культурный человек, поздороваться с ним (кого я обманываю?!). Не найдя своего учителя, я решила-таки пойти в кабинет к своим одноклассникам, коих мне видеть еще не довелось.

Я вошла в кабинет, и присутствующие (которых было всего 4!) меня повергли в шок. Как ни странно, но Старковой среди них не было. Я поздоровалась со всеми и проследовала на свое место. Да уж, видимо, сегодня все решили прогулять. Все, кроме меня и еще нескольких активистов. Веселенький денек, однако, намечается!

***

Уроки тянулись невыносимо долго, но все-таки день, наконец, закончился, и я могла с чистой совестью идти домой. Я шла по коридору, попутно держа в руках свою одежду и сумку, и, доставая из той самой сумки телефон. Под ноги, конечно, смотреть некогда, а я еще и к тому же на каблуках. Вдруг, по классике жанра, (как это бывает в фильмах) я столкнулась с кем-то, и у меня из рук полетело мое барахло.

– Извините, – промямлила я, собирая свои книги, которые выпали из сумки.

– Нестерова, да ты – девушка-катастрофа, – сказал мне знакомый голос. Это был Захар, который улыбался своей неповторимой улыбкой.

– Я просто… эм… ну… – я покраснела, как синьора-помидора в урожайный год. Эх, Захар Борисович, как вы на меня действуете.

– Я так и понял. Ой, ладно, горе, давай я помогу собрать тебе весь твой гранит науки, – учитель присел на пол и стал вместе со мной собирать книги.

Изредка мой взгляд сталкивался со взглядом Наумова, от чего я моментально отводила глаза. Да, не думала я, что будет так тяжело находиться вместе с Наумовым.

Тем временем, учитель собрал все мои книги и листы, раскиданные по полу, и отдал их мне. После этого мы направились к выходу.

– Ну как первый день после болезни? – пронзил тишину своим голосом Наумов, от чего я вздрогнула.

– Неплохо, только зря я приходила – народу почти не было.

– Ты была одной из самых стойких, – серьезно ответил молодой человек, но в глазах у него плясали бесенята.

Мы остановились возле выхода из школы. Наумов помог накинуть мне мою куртку, за что я была ему несказанно благодарна. От прикосновений учителя меня бросило в жар, но все это было для меня такой мелочью.

– Пойдем, я провожу тебя, Лера, а то ты можешь убиться, так и не дойдя до дому, – выходя из школы, сказал парень.

Моя челюсть приказала долго жить, нервно валяясь на земле. Захар пойдет провожать меня?! Я либо сплю, либо накурилась, либо я накурившаяся сплю. Ущипните меня!

– Вы уверены, Захар Борисович? – собрав последние остатки разума, спросила я.

– Идем, Нестерова.

***

Спустя минут 30 мы с учителем дошли до моего дома. Расставаться совсем не хотелось, но надо было.

– Спасибо вам, Захар Борисович, что проводили меня, – опустив голову, сказала я. Эх, была бы у меня сейчас возможность, я бы поцеловала его, но нет.

– Не за что, Лер, будь аккуратней, – учитель легко погладил меня по голове. У меня просто крышу снесло от этого жеста! Меня… сам Захар… Да я готова была танцевать румбу вместе с гориллой от счастья!

Я еще минут 5 постояла возле дома, обдумывая происшедшее, а потом уж направилась в свою обитель.

Нет, это просто безумство: моя любовь к Захару, такая спонтанная и быстрая; то, что он спас меня; его ночные звонки; то, что он проводил меня и погладил по голове… Да все, что связано с Захаром Наумовым – полнейшее безумие, которое влечет меня за собой. Это не правильно, но я ничего поделать не могу, да и стоит ли?..

Сумасшествие в кубе

Утро понедельника встретило меня достаточно хмуро: небо заволокло тучами, и иногда с него капал дождь. Погода не внушала оптимизма, но мне было все равно. Говорят, влюбленные – это почти больные, наверно, не зря.

Я встала с кровати с улыбкой буквально от уха до уха. Почему? Ну, во-первых, Захар позвонил мне вчера, прикрываясь тем, что все еще беспокоится о моем здоровье. Во-вторых, его голос был проникнут такой теплотой, что мне показалось, что я для него не просто ученица. Глупо? Вероятно, но мне так хочется в это верить, ведь с появлением Захара моя жизнь обрела краски. Иногда темные, иногда не очень, но все-таки краски (хотя черный меня не пугает, ведь я – гот). Никогда еще со мной столько всего не происходило, как за эти два с лишним месяца. Наверно, я говорю сейчас, как влюбленная дура (а я всегда старалась избежать этого). И еще: сегодня мне приснился Захар. Он признался мне в любви, а потом я проснулась… Стоп, машина, вот теперь я говорю, как полный придурок, а мне это совсем не нравится. Кажется, пора заканчивать с рассуждениями о Наумове, а то скоро я растекусь в розовую сахарную лужу (гадость просто!).

***

Я встала с кровати и пошла в душ. Через 15 минут выбор одежды – ничего нового. Хоть эти «ритуалы» навсегда останутся в моем скромном существовании. Чернильные джинсы, черно-белый свитер, волосы убранные в хвост, сапоги, кожанка и сумка – и вуаля, я готова для похода в школу. Я мельком взглянула на часы – сегодня я собралась раньше обычного на целых 20 минут. Значит, и в школу я попаду раньше. Хм, неплохая перспектива встретить Захара до начала занятий. Я коварно улыбнулась: нужно только, чтобы меня Старкова не спалила – а то начнется конкретная такая промывка мозгов. Хотя, с другой стороны, Настасья, вероятно, будет занята мыслями о своем Артеме. Я, кстати, с ним до сих пор не познакомилась, а жаль. Ой, ладно, хватит думать не о том, пора бежать в «храм науки»…

***

Как и предполагалось, я пришла в школу, что называется, ни свет, ни заря. Самые ярые любители учебы (а их было немного) бродили по школе, словно сонные мухи. В этот момент у меня возникло ощущение дежавю, ибо в субботу было примерно все то же самое. Конечно же, из моего класса еще никого не было, кроме меня. И я этому была несказанно рада (сами посудите: если кто-то узнает о моем влечении к Наумову, то это будет капец в кубе!). Я решила прогуляться по школе, дабы увидеть предмет своего обожания. Как назло, Захар еще не явился на работу, что меня жутко взбесило. Эх, эти вечные перепады настроения… Кто увидит, подумает, что я беременна.

Делать было нечего, и поэтому я решила выйти на улицу, подышать свежим воздухом. Я знала, что наша гардеробщица Марья Васильевна в такое время мирно похрапывает на своем рабочем месте, поэтому проблем с выходом из школы у меня возникнуть не должно.

***

Я вышла из школы и направилась, куда глаза глядят. Дождь, вроде, кончился, поэтому я могла спокойно «проветрить» свою голову, да и вообще подумать о своем.

И все-таки у меня в голове не укладывается: я влюбилась в человека, который старше меня на 7 лет, да и при том, он – мой учитель. Безумство, да еще какое! Плюс еще Макс… Вот, кстати, о Максе: за те несколько дней, что я не ходила в школу, Настя сказала мне, что Ляховецкий – наркоман. Подробностей подруга моя, конечно, не знала, но вот то, что он «сидел на коксе» было проверено – Настасья лично видела, как Максим вводил себе в вену шприц с непонятным веществом. И каково же было мое удивление, когда я узнала, что вместе с Максом была девушка, похожая на Полину (!). Нет, конечно, и до этого «добрые люди» рассказывали мне о похождениях моего бывшего, но мне как-то во все эти «сказки» верилось с трудом, но когда лучшая подруга говорит, что видела такое… Конечно, можно было бы подумать, что Настя спутала Ляховецкого с каким-нибудь другим парнем, но тогда Старкова была бы не Старковой…

В общем, если быть откровенной до конца, то я очень волнуюсь за Максима. Конечно, в последнюю нашу «встречу» он повел себя, мягко говоря, некрасиво, но он ведь все-таки не чужой человек для меня. Пусть мы и не встречаемся больше (при чем официально мы отношения не разрывали – все получилось само собой после той вечеринки), но я все равно беспокоюсь за него. Что касается Полины, то тут с уверенностью могу сказать, что мне все равно, что будет с ней. Единственное, что меня беспокоит по отношению к этой девице, так это то, что, возможно, это она довела Максима до такой жизни.

Эх, кавардак какой-то… Может, мне поговорить с Ляховецким? В нормальной обстановке обсудить все, выяснить, наконец, правда это, что он – наркоман или же это все выдумки. А если и правда наркоман, то что тогда? Попытаться спасти, а потом, возможно, мы будем друзьями. Хорошими такими друзьями. Да, вероятно, так и нужно сделать.

За своими размышлениями я и не заметила, как дошла до «угла» – места сбора всех курильщиков, расположенное за углом школы. В столь ранний час «на углу» еще никого не было, поэтому я могла спокойно постоять там, не опасаясь за свое здоровье (никотин ведь как-никак). Я тупо стояла и рассматривала людей, проходящих по другой стороне улицы: вот идет женщина лет сорока с ребенком, который еле поспевает за ней; а вот дедуля, лет так за шестьдесят с длинной седой бородой; а вот идет парень со светлыми волосами, и он чертовски похож на Ляховецкого. Твою мать, у меня что, глюки начались? Нет, я, кажется, пока еще в своем уме и памяти. Или все-таки нет? Нет, Нестерова, ты должна показаться психологу, а лучше сразу психиатру!

Тем временем, паренек перешел дорогу, идя уже по той стороне улицы, на которой стояла я. Вот и отлично, это мой шанс: если это действительно Макс, то я, наконец, смогу поговорить с ним. Ну, а если нет, то после уроков точно пойду к врачу и скажу, что у меня психоз с шизофренией вместе.

Объект приближался ко мне все ближе и ближе, а я все нервно бегала глазами по его фигуре. Нет, это точно Ляховецкий! Черные джинсы, кожаная куртка, кроссовки, нагловатая походка – нет сомнений, что это именно он. Макс шел по дороге абсолютно не обращая внимания на окружающую действительность – он был каким-то странным, отрешенным, что ли. Это пугало и настораживало одновременно.

Я напряглась, ибо Ляховецкий находился метрах в трех от меня. Твою ж мать, как мне начать-то разговор? Хотя стоп, о чем я вообще говорю? Ляховецкий, по ходу дела, даже не видит, что я стою тут в полуобморочном состоянии.

– Макс! – пискляво крикнула я.

Ляховецкий поднял голову и, увидев меня, состроил похабную ухмылку. Была б я мужиком, разбила бы его довольную физиономию. Мать твою, Нестерова, то ты хочешь его спасти, то избить до полусмерти, у тебя ж раздвоение личности! Гребанная шизофрения подкралась незаметно. Что ж, адекватность, мне было приятно жить с тобой, хоть и не долго.

Тем временем, за своим мысленным диспутом себя же с собой я и не заметила, что Ляховецкий подошел ко мне все с такой же гаденькой ухмылочкой.

– Привет, шлюшка, – сказал Макс.

Моя челюсть познакомилась с асфальтом, а сама я стала судорожно сглатывать. Вид у меня был, как у рыбы, выброшенной на сушу.

– Что ты сказал?! – о, вот и голос прорезался, вовремя.

– Я поздоровался с тобой, дура, – уже более серьезно сказал Ляховецкий. Ну, ни фига же себе он поздоровался!

– Какого хрена ты меня шлюхой называешь?! – адекватность, хоть и на время, но все-таки решила вернуться в мою дряхлую тушку, напомнив еще и о существовании гордости. Ну, слава Богу, теперь я более-менее в рассудке.

– Наверно, потому, что ты и есть шлюха. Сначала со мной, потом с этим хером из парка. Я ведь знаю, что ты его знаешь. Быстро же ты нашла мне замену, стерва, – глаза парня недобро сверкнули.

Я снова громко вздохнула воздух. Что он несет? Какая замена?

– Я не искала тебе замену – это, во-первых. Во-вторых, этот, как ты выразился «хер из парка», мой учитель. И, в-третьих, он, между прочим, спас меня от твоих дружков, которые чуть не изнасиловали меня! А ты вместо того, чтобы их остановить, помочь им хотел! – в конце я сорвалась на крик. Какое право этот «человек» имеет называть меня шлюхой?!

– Ах-ха-ха, – Ляховецкий рассмеялся, словно безумец, – это мы тебя пытались изнасиловать? Да ты сама нарвалась! Признайся, ты ведь уже давала этому херу? – при этих словах Макс больно схватил меня за запястье и притянул к себе, вглядываясь в мои глаза. Зрачки у Ляховецкого были расширены, и меня это настораживало.

– Отпусти меня, – процедила я, метая озлобленный взгляд на своего «оппонента».

– И не подумаю, – Ляховецкий еще больнее сжал мою руку. Синяк будет точно, – когда я был твоим парнем, у нас с тобой секса не было, – он снова многозначительно взглянул на меня, – а как появился этот, так ты сразу…

– К чему ты клонишь? – перебив Ляховецкого, спросила я.

– Ни к чему, что ты не могла бы не понять, – он оскалился, – я лишь хочу получить то, что ты не дала мне, когда я был твоим парнем. Хотя, я и сейчас им являюсь.

Твою ж мать! Сказать, что я была в шоке – ничего не сказать. Поговорила, называется, о наркотиках с «другом».

Господи, и почему мои куриные мозги только сейчас осознали, что весь этот балаган был плохой затеей?!

– Ты не мой парень, и я тебе ничего не должна, – стараясь говорить, как можно увереннее, произнесла я, но голос все равно предательски дрожал.

– Тогда зачем ты позвала меня? Я думал, что ты своей головкой сама додумаешься дать мне то, что я хочу. Да, я был слишком высокого мнения о тебе – ты глупая. Может, тебе перекраситься в блондинку? – лицо Ляховецкого находилось на расстоянии нескольких миллиметров от моего.

Внезапно, в мою голову закралась шальная мысль: плюнуть в лицо этому ублюдку, ударить коленкой в пах и бежать, куда глаза глядят, ведь в этот раз Захар мне уже не поможет.

– Ты – ничтожество, я хотела поговорить с тобой о твоем здоровье (не решилась я говорить в лицо про наркотики), а ты… – я нервно прикрыла глаза, собираясь с мыслями, – я – не твоя девушка. И я тебе ничего не должна, запомни это, иначе…

– Иначе что?

– Иначе я раскрашу твою морду получше новогодней елки, – сказал знакомый голос.

Мы с Ляховецким синхронно повернули головы на голос – это был Захар.

Господи, он снова спасает меня! Нет, Наумов, наверно, мой ангел-хранитель. Слава богу, что он здесь.

– О, вот и твой любовничек пожаловал, – снова смотря на меня, процедил Ляховецкий.

– Отойди от нее, отброс, – Наумов подошел ближе.

Макс, наконец, отпустил мою руку. От резкой боли я поморщилась.

– Мы с тобой еще не закончили, – все с таким же злобным взглядом, произнес Ляховецкий.

– Нет, закончили. Еще раз увижу тебя около нее – пеняй на себя, – Захар многозначительно посмотрел на Макса. Второй удалился, матерясь себе под нос. А я стояла, прислонившись к стене, и растирала ноющее запястье.

– Ты в порядке? – Наумов взволнованно смотрел на меня. Если не считать, что меня назвали шлюхой, угрожали изнасиловать и чуть не сломали руку, то да, я в порядке.

– Да, – я нервно скатилась на асфальт.

– Пойдем в школу, сейчас уже звонок будет.

Захар помог мне подняться и, держа за руку, повел в школу. Хорошо поговорила и проветрилась, ничего не скажешь! В такое дерьмо могу вляпаться только я. Не человек, а ходячая катастрофа.

***

Звонок уже прозвенел, поэтому никто из учеников не мог видеть того, как Захар буквально волок меня в кабинет на урок. Нет, первым уроком у меня была физика и Наумов, видя мое состояние, любезно доставил меня по нужному адресу.

Я вошла в класс, как в тумане и по инерции села на свое место. Кажется, учительница возмущалась из-за моего опоздания, но мне было все равно. Мой мозг после пережитых событий отказывался работать.

– Лер, что случилось, – шепнула мне на ухо Старкова. Странно, я даже не заметила, что она сидит рядом.

– Все в порядке, – на автомате ответила я.

– Тогда почему ты бледная, как смерть?

– Насть, давай потом, – мне совсем не хотелось рассказывать подруге обо всем, что случилось со мной за сегодня.

– Ты не хочешь говорить? – а Настасья сегодня очень проницательна.

В ответ я лишь слабо кивнула.

– Ладно, я понимаю.

Ну вот, хоть с чем-то разобрались…

***

Весь день прошел, как в тумане. Буквально на каждом уроке и переменах я прокручивала в голове события, произошедшие утром.

Неужели Макс так изменился? Или же он и был таким всегда? А, может, это все из-за наркотиков? Или же во всем, действительно, виновата я?

Прозвенел звонок, вырывая меня из моих раздумий. Я нервно встрепенулась. Хм, а я даже и не заметила, что все эти сорок пять минут сидела на уроке у Захара, ну и дела.

Ученики быстро выбежали из кабинета, а я, словно сонная муха, только сложила все книги в сумку.

– Лера, подожди, – Захар внимательно посмотрел на меня. Ой, чувствую, что-то тут не чисто. Неужели он меня обо всем расспрашивать будет?

– Что такое, Захар Борисович? – стараясь придать своему лицу оптимистичное выражение, спросила я, уже за ранее зная ответ.

– То, что произошло утром… Тот парень… Он снова хотел изнасиловать тебя? – спросил учитель серьезно.

Я отвела свой взгляд, пялясь куда-то в пол. Черт, что я должна ему сказать?

– Эм… Захар Борисович… это… просто… – промямлила я.

– Что? Лера, со мной ты можешь быть честной, – Наумов подошел ближе и положил свои руки ко мне на плечи. Я вздрогнула и стала тупо моргать.

– Захар Борисович… – я не договорила.

Губы Наумова коснулись моих. Его язык проник в мой рот, сметая все преграды на своем пути. Я в немом оцепенении закрыла глаза, совершенно не препятствуя действу учителя. Его язык проникал все глубже, исследуя мой рот. Ощущения были просто невообразимые. Спустя несколько секунд я ответила на поцелуй Захара. Его язык сплетался с моим, словно в танце. По спине у меня побежали мурашки, я вот-вот готова была свалиться на пол. Руки Захара коснулись моей щеки, от чего мурашки побежали с новой силой. Казалось, что мы находимся в каком-то своем отдельном мирке, где нет проблем. Наконец, кислород стал заканчиваться, от чего Захару пришлось прекратить поцелуй.

Я покраснела и побоялась смотреть Наумову в глаза. Черт, что он делает?

– Мне пора, – немного опомнившись, я схватила сумку и пулей выбежала из кабинета.

Я быстро схватила свои вещи и вышла на улицу. Это уже не просто безумство – это сумасшествие в кубе, которое размножается со скоростью света!

И перепутались все карты...

POV Захар Борисович:

Порой, мне кажется, что жизнь – скучная и бессмысленная штука. Все начинается с возвышенных надежд, которые потом рушатся. Мы понимаем, что все мы умрём, так и не найдя ответов на самые главные вопросы. Мы развиваем все эти тягомотные идеи, которые просто по-разному объясняют нашу реальную жизнь, но не дают нам никаких ценных знаний о великом, настоящем. По сути, мы проживаем короткую жизнь, полную разочарований, а потом умираем. Мы заполняем её всяким дерьмом – карьерой и браком, чтобы создать для себя иллюзию, будто в этом есть какой-то смысл… Так я думал раньше, а что теперь? Хм, пожалуй, начну с самого начала.

***

Детство, наверно, у каждого человека ассоциируется только с радостными воспоминаниями, и я не буду исключением. Мое детство было восхитительным… Любящая мама, серьезный, но при этом очень добрый папа, храбрый старший брат – идеальная семья… Такой идиллии, которая была у нас в семье, мог позавидовать каждый. И я был счастлив… до поры, до времени. Конечно, когда тебе семь ты беспрекословно слушаешься маму и папу, а вот, когда тебе шестнадцать ты хочешь устроить бунт. И я устраивал. Тогда мне хотелось показать всем, что у меня есть собственное мнение, что я сам в состоянии принимать решения, но это было на словах. А что на деле? А на деле я был ребенком, у которого играли гормоны. Я тогда ужасно разочаровывал родителей и старшего брата – Арсения…

***

В тот день я вернулся из школы с огромным синяком под глазом – очередная драка, в которой я отстаивал собственные, по сути, ужасно глупые права с одним из своих одноклассников. Отец рано вернулся с работы, поэтому мои «боевые шрамы» увидела вся семья… Мы ругались, опять. Папа говорил, что так не может больше продолжаться, что мои постоянные драки ему надоели и еще много чего, а мне было все равно. Я хотел доказать, что я – личность, что я – уже не ребенок. Мама же ругать меня не стала, она пыталась образумить меня своей любовью и заботой, а я накричал на нее, да и на брата тоже… Так странно вспоминать все это сейчас…

Я убежал из дома, как делал это обычно. Я собирался навсегда съехать от родителей, чтобы зажить той самой «взрослой» жизнью, о которой я так мечтал. Черт, каким же я был взбалмошным! Считал, что все мне подвластно, что имею хоть какое-то право разочаровывать людей, которые безгранично любят меня. Это я понимаю только сейчас, а тогда юношеский максимализм брал свое, и я воображал себя каким-то романтическим героем, стоящим против всего мира… Как глупо, Боже, как глупо!

Я тогда долго бродил по городу, чтобы придумать свой дальнейший «план жизни». Домой, конечно же, ночевать не пришел – для меня это было не впервой. Наконец, уже ночью я позвонил одному из своих друзей и договорился, что поживу у него несколько недель (захотелось свободы от родителей и брата). В общем, с утра я направился домой, чтобы забрать все необходимые вещи и помахать напоследок родителям ручкой с той фамильярностью, которая была присуща мне в этом возрасте.

Я открыл дверь своим ключом и, к моему удивлению, родителей дома не оказалось (а было воскресенье) и брата тоже. На зеркале в прихожей я обнаружил записку:

Захар, я в больнице с родителями. Ничего не спрашивай, а просто поезжай в городскую больницу №16. Объясню все при встрече.

Арсений.

И вот тут меня будто облили ушатом холодной воды. Родители в больнице? Естественно, я ринулся в эту самую злосчастную больницу, дабы-таки узнать, что произошло.

***

В больнице меня уже дожидался брат. Он-то мне все и рассказал. Оказалось, что после того, как я ушел, родители надеялись, что я остыну и приду домой, но у меня-то на этот счет были другие планы. Они ждали очень долго, молясь, что их сын – существо благоразумное, но не тут-то было. В общем, к двенадцати часам ночи родители обзвонили все морги и больницы, но, соответственно, меня там не оказалось. Дальше по списку были звонки моим друзьям, но тут была одна загвоздка: ночевал я не у своих друзей, а в гостинице (у меня с собой были кое-какие деньги, которые я заработал сам). Тогда мама с папой решили проехаться по городу, надеясь, что, возможно, смогут отыскать меня. Поскольку время было позднее машин ездило мало. Отец припарковал автомобиль около тротуара, чтобы пройтись по парку, в попытке отыскать меня, мама была вместе с ним. Конечно, меня они там не нашли. Мама с папой вернулись в машину и решили ехать дальше, чтобы продолжить поиски их глупого сына… Папа тогда стал поворачивать, как в него врезалась фура с какой-то гадостью… Водитель той фуры умер на месте… Как потом оказалось он был в нетрезвом состоянии. На месте происшествия каким-то чудесным образом оказались люди, которые потом и вызвали скорую… Если бы врачи приехали позже родители бы не выжили, и все это из-за меня… Уже в больнице я буквально поклялся себе, что ни за что больше не буду вести себя ТАК.

Вот Вам когда-нибудь приходилось пережить то чувство, когда неизвестно выживут ли твои мама и папа? А мне приходилось. Вот тогда-то я и понял, что ни фига я не взрослый! Что я – всего лишь глупый ребенок, который пытается что-то кому-то доказать, и что вот, если сейчас мои родители не выживут, то я всю жизнь буду винить себя в этом…

***

Слава Богу все обошлось: мама и папа остались живы, правда, отец прихрамывает на правую ногу и исправить это невозможно. Но мне было все равно на эти «излишки производства» – главное, что мои родители остались живы, мне больше ничего и не надо. Конечно, после этого я старался измениться в лучшую сторону, и, по словам мамы, у меня это неплохо получилось… Потом… Потом я закончил школу с золотой медалью, поступил в университет, дабы стать учителем (мама всегда хотела этого, да и отец не был против). Спокойная размеренная жизнь… Жил я один, родители были не против, девушки у меня постоянной не было и… В общем, ничего интересного. Так прошли двадцать четыре года моей жизни… Потом я пошел работать в школу, и вот тут-то снова мои жизненные принципы рухнули. Почему? Наверно, потому что я считаю, что все, что я делаю теперь – аморально и никак больше. Я – идиот? Вероятно, потому что только идиот может влюбиться в собственную несовершеннолетнюю ученицу, и при этом получать какой-то свой особый кайф, занижая ей оценки. Нет, я – безумец! Безумец, которому уже ничто не поможет. А самое страшное то, что мне кажется, что Лера отвечает мне взаимностью и где-то в глубине души таится надежда на мое счастливое будущее вместе с ней. Идиотизм? Полнейший, да только сделать ничего с этим нельзя. И если до этого моя безумная душонка тихонечко себе любила Леру, то после того, что я вытворил сегодня, я просто не знаю, как вести себя? Поцеловать свою собственную ученицу, которую с утра чуть не изнасиловал, как я понял, ее бывший парень – это прямая путевка в дурку! А самое страшное то, что мне показалось, что Лере это даже понравилось, то, что она не оттолкнула меня. Это заставляет меня надеяться на ее взаимные чувства ко мне. Вопрос только, что делать после всего этого? Как смотреть ей в глаза? Как вообще вести себя? Сделать вид, что ничего не произошло – полнейшая глупость, а если что-то объяснять… Я боюсь, что никакого адекватного оправдания своему поступку придумать не смогу. Сказать правду? Пожалуй, самый правильный вариант, только тогда меня смело можно записать в ряды педофилов. И что прикажите предпринять? Сказать что-то в духе: «Лера, ты – моя ученица, и у нас с тобой разница в возрасте семь лет, но это не помешало мне влюбиться в тебя. И, в общем-то, оценки я тебе занижал только потому, что люблю тебя, как последний идиот. Прости меня. А теперь ты смело можешь звонить в скорую и сдать меня в психушку. Приятного тебе дня.» Ха-ха, если я так скажу, то она точно решит, что я умом тронулся.

Из моих размышлений меня вырвал стук в дверь. Кого еще там принесло? У меня и так был сегодня тяжелый день (кстати, надо будет потом набить морду этому ублюдку, который в очередной раз приставал к Лере), а тут еще «незваные гости».

Я нехотя встал со своего любимого кресла и поплелся в сторону двери.

Ей Богу, наору на того, кто приперся в мое «жилище безумца».

Я открыл дверь, совсем забыв посмотреть в глазок, кто там пришел. В следующую секунду у меня пропал дар речи. Немая сцена была похлеще, чем в «Ревизоре» Гоголя. Да, вот тебе и поворот событий.

Спустя несколько секунд у меня появился дар речи.

– Не ожидал увидеть тебя здесь… – только и сказал я, тупо смотря на своего оппонента.

Видимо, судьба решила окончательно перепутать все карты…

Состояние полураспада

POV Лера:

Я быстро схватила свои вещи и вышла на улицу. Это уже не просто безумство – это сумасшествие в кубе, которое размножается со скоростью света!

Я прислонилась спиной к школьной стене и съехала по ней на землю. Ну, вот и что теперь делать? Раньше я могла лишь тихо надеяться на наш поцелуй с Захаром, а тут он сам сделал это. Нет, серьезно, мой мир рухнул, причем я даже не знаю, радоваться мне или нет. «Дура, ты ведь сама хотела этого,» – тихонечко прожужжал мой разум. Так, ладно, нечего здесь сидеть, мне нужно подумать.

Я поднялась с земли и направилась в сторону своего, отчего дома, сколько не для того, чтобы обдумать ситуацию, а для того, чтобы не встретиться с Захаром, ибо я не знаю как себя вести. Дошла я на удивление быстро – видимо, настолько задумалась, что даже не заметила тех добрых двадцати минут, что трачу на дорогу. В голове творились полнейший хаос и сумятица. Понятное дело, любовь – это прекрасно, но так ли это в нашем ли случае? Хотя, может, он поцеловал меня не потому, что любит, а чисто из жалости? А тогда смысл этого поцелуя? Мысли роились в голове, будто пчелы. Казалось, еще чуть-чуть и я окончательно и бесповоротно сойду с ума.

Я открыла дверь своим ключом – дома было поразительно тихо. Я прошла в гостиную и обнаружила на столе такую записку:

Лерок, мы уехали по делам. Вернемся завтра вечером, не волнуйся. Любим, целуем.

Мама и папа.

Ладно, по крайней мере, не придется объяснять родителям всю соль моей жизни.

Я кинула свою сумку где-то в районе гостиной (а может, и в каком-нибудь другом месте, не помню – не до того было), попутно стаскивая куртку, сапоги и прочее тряпье, мешавшее мне. Я прошла на кухню и открыла холодильник. Мне ужасно захотелось выпить, ибо на трезвую голову во всей этой «любовной лабуде» просто-напросто не разберешься.

В холодильнике я обнаружила бутылку виски – очень своевременно (вопрос только: почему виски был в холодильнике? Хотя, может, это папа случайно туда поставил? Не знаю). Из шкафа я достала стакан, налила янтарную жидкость и выпила все содержимое посудины, аки заядлый алкоголик. Да, побудешь мной еще и не такое сделаешь.

Одного стакана показалось мне мало, и я продолжила пить обжигающий напиток. Странно, но с каждым новым стаканом на душе становилось как-то легче и понятнее, что ли. Надо почаще пить. Боже, что я несу?! Я села на пол прямо на кухне, снова налила виски в стакан и залпом осушила его. Да, так намного лучше.

Тем временем в квартире Наумова:

POV Захар Борисович:

– Не ожидал увидеть тебя здесь… – только и сказал я, тупо смотря на своего оппонента.

Видимо, судьба решила окончательно перепутать все карты.

– Зачем ты пришел, подобие человека? – я, наконец, пришел в себя. Как этот мелкий поддонок посмел заявиться ко мне, после того, что он чуть не сделал с утра?

– Эй, чувачок, полегче. Ты ведь учитель, – это «создание» улыбнулось той своей похабной улыбочкой, которую я лицезрел еще в самом начале дня. Что он тут забыл?