Текст книги "Эрнесто Че Гевара"

Автор книги: Иосиф Лаврецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

ЧЕРЕЗ САНТА-КЛАРУ В ГАВАНУ

Из приказа Верховного главнокомандующего Фиделя Кастро:

На майора Эрнесто Гевару возлагается задача – провести повстанческую колонну из Сьерра-Маэстры в провинцию Лас-Вильяс и действовать на указанной территории в соответствии со стратегическим планом Повстанческой армии.

Сьерра-Маэстра, 21 августа 1958 года, 21 час

В середине августа 1958 года главнокомандующий Повстанческой армии Фидель Кастро разрабатывает генеральный план наступления, которое должно было привести к крушению батистовской тирании. План смелый, дерзкий, но стратегически верный и политически обоснованный. Правда, в распоряжении Батисты все еще имеется 20-тысячная армия, вооруженная различным оружием, включая танки и самолеты, которые все еще поставляют ему Соединенные Штаты. У тирана – с полдюжины разведок и контрразведок, тысячи полицейских и осведомителей, специальные карательные отряды. За спинами палачей маячат фигуры «рыцарей плаща и кинжала» – советников из ЦРУ и ФБР. У Батисты – сотни миллионов долларов. А у повстанцев всего лишь несколько сот плохо вооруженных бойцов. И они надеются одержать победу. Не химера ли это? Нет, на этот раз расчет правилен, революционная бухгалтерия сработала верно.

Да, у Батисты, несомненно, перевес в силе. Но оружие без людей, которые готовы им пользоваться, – железный лом, каскитос уже не те, кем были два года тому назад. Теперь они знают, что борьба с повстанцами – это не охота на куропаток, что в этой борьбе они рискуют потерять голову. Солдаты Батисты проявляют все меньше желания сражаться и умирать за него. В офицерских кругах тоже растет недовольство диктатором. Ответственность за свои неудачи в борьбе с повстанцами офицеры сваливают на Батисту. Его обвиняют в трусости, ведь он ни разу не побывал во фронтовой зоне, даже не решился посетить Сантьяго. Кубинское общество устало от террора и беззакония, от казнокрадства и произвола властей. Уже никто не верит в способность тирана удержать власть. Против него ополчились даже церковники, даже плантаторы и сахарозаводчики, которые платят налоги Фиделю Кастро, опасаясь «красного петуха» со стороны повстанцев. Бывшие союзники диктатора не испытывают желания идти вместе с ним на дно. Даже в правящих кругах Соединенных Штатов раздается все больше голосов, требующих отказаться от услуг «нашего человека в Гаване». И действительно, кому нужен этот бывший сержант, если он не в состоянии обеспечить «мир и спокойствие» на Острове сокровищ, каким была и остается Куба для американских пиратов – монополистов. Мавр сделал свое дело, мавр должен уйти, а если заартачится, то может получить и пинок от своих хозяев…

Силы же повстанцев растут. Не столько их число, сколько симпатии к ним всех слоев населения, в первую очередь крестьян и рабочих. Теперь крестьяне повсеместно оказывают повстанцам поддержку, большинство бойцов в их рядах – гуахиро. Крестьяне убеждены, что в лице повстанцев они впервые в истории Кубы обрели своих подлинных защитников и искренних друзей. Оказывают поддержку повстанцам и рабочие, студенчество, интеллигенция, различные буржуазные круги. Правда, последние делают это не без задней мысли. На поклон к Фиделю Кастро, в его неприступную ставку в горах Сьерра-Маэстры устремляются даже церковники. Его осаждают журналисты, местные и зарубежные. Среди них – замаскированные под журналистов агенты ЦРУ. Их задача – выяснить степень радикализма Фиделя, прощупать его настроения, разузнать, сможет ли Вашингтон с ним поладить, если случится худшее и он все-таки придет к власти. Но даже присутствие в горах агентов ЦРУ свидетельствует о растущей популярности и авторитете этого партизанского вождя, Робин Гуда XX века, овеянного легендой борца за справедливость и свободу.

В чем же конкретно заключается новый стратегический план Фиделя Кастро? Он в какой-то мере напоминал действия кубинских патриотов – мамби, боровшихся против испанских колонизаторов. Согласно плану колонна под командованием самого Фиделя и колонна Рауля должны были окружить Сантьяго и взять этот город. Вторая колонна под командованием Камило Съенфуэгоса должна была перебазироваться в западную часть острова – провинцию Пинар-дель-Рио и открыть там военные действия. Наконец, колонне Че, которой присваивались № 8 и имя героического капитана Сиро Редондо, поручалось прорваться в провинцию Лас-Вильяс, расположенную в центре острова. Захватить ее, взять столицу – город Санта-Клара, а оттуда двинуться на Гавану. Одновременно к столице должен был подойти с запада Камило Съенфуэгос. Наиболее сложной была задача, порученная Че. Не только потому, что в провинции Лас-Вильяс были сосредоточены крупные силы противника, но и потому, что в этом районе действовали к тому времени вооруженные группировки других антибатистовских организаций, соперничавшие между собой и считавшие этот район зоной своего влияния. Че должен был сплотить эти разрозненные группировки, добиться координации их действий, а также, преодолев их антикоммунистические предрассудки, обеспечить сотрудничество с Народно-социалистической партией, которая располагала в этом районе вооруженным отрядом.

Приказом Фиделя Че назначался «командующим всеми повстанческими частями, действовавшими в провинции Лас-Вильяс как в сельской местности, так и в городах». На него возлагалась обязанность: производить сбор налогов, устанавливаемых повстанческими властями, и расходовать их на военные нужды; осуществлять правосудие в соответствии с положениями уголовного кодекса и проводить аграрные законы Повстанческой армии на территории, где будут действовать его силы; координировать боевые действия, планы, административные и военные распоряжения с другими революционными силами, действующими в этой провинции, которые следует привлечь к созданию единой армии с тем, чтобы объединить и укрепить военные усилия революции; организовывать боевые части на местах и назначать офицеров Повстанческой армии на различные посты вплоть до командира колонны.

Получив этот приказ, Че пополнил свою колонну выпускниками партизанской школы в горном селении Минас-дель-Фрио, которую он создал и которой руководил. Он предупредил своих бойцов: «Баранов, пугающихся самолетов, мне не нужно!»

Бойцы получили самое лучшее вооружение, которым располагали тогда партизаны.

27 августа Че созвал в селении Эль-Хибаро своих командиров и сообщил им, что колонна спускается с гор и будет сражаться в долине. Подробностей поставленной перед ней задачи он не раскрыл. Че сказал командирам:

«Возможно, что половина бойцов погибнет в боях. Но даже если только один из нас уцелеет, то это обеспечит выполнение поставленной перед нами главнокомандующим Фиделем Кастро задачи. Тот, кто не желает рисковать, может покинуть колонну. Он не будет считаться трусом». Несколько человек пожелали остаться в горах. Подавляющее же большинство выразило готовность следовать за Че.

Предполагалось, что отряд Че, используя грузовики, как это сделали в свое время бойцы Рауля, сможет, двигаясь по проселочным дорогам, проскочить в провинцию Лас-Вильяс за четыре дня. Однако Че не повезло.

30 августа восьмая колонна спустилась со Сьерра-Маэстры в район Мансанильо. Здесь ее ожидали грузовики, а на импровизированный аэродром должен был прибыть самолет из-за границы с оружием и боеприпасами. Самолет прибыл, но противник обнаружил повстанцев и взял под артиллерийский обстрел аэродром и окрестную зону. Ураганный обстрел продолжался всю ночь. К утру противник подошел к аэродрому. Че приказал сжечь самолет, так как существовала опасность, что он попадет в руки врага. Пришлось сжечь и грузовики, батистовцам удалось захватить бензовоз, что лишало партизан горючего. Несмотря на эту неудачу, Че повел свой отряд на запад, надеясь раздобыть грузовики на Центральном шоссе, на участке между Мансанильо и Байямо.

Действительно, в этом месте партизанам удалось получить автомашины, но воспользоваться ими они не смогли: разразился жестокий циклон, ливни вывели из строя все проселочные дороги. Передвигаться же по Центральному шоссе было слишком рискованно – оно охранялось крупными силами противника.

«Нам пришлось отказаться от грузовиков, – вспоминает Че. – С этого момента мы продвигались на лошадях или пешком. Дни шли за днями, становилось все труднее, хотя мы находились на дружественной нам территории провинции Ориенте. Мы форсировали вышедшие из берегов реки и ручейки, превратившиеся в бурные потоки, стараясь не замочить боеприпасы, оружие. Искали новых лошадей на смену усталым. По мере удаления от провинции Ориенте мы старались избегать населенных мест».

9 сентября авангард отряда Че попал в засаду в местности, известной под названием Ла-Федераль. Хотя повстанцам удалось уничтожить засаду, убив двух солдат и пятерых взяв в плен, но и они понесли потери – два бойца были убиты и пятеро ранено. Теперь партизаны были обнаружены противником, который стал преследовать их по пятам.

Вскоре отряд Съенфуэгоса, двигавшийся параллельным курсом, соединился с Че, и обе колонны некоторое время шли вместе, отбиваясь от непрестанных атак батистовцев и их авиации.

Партизаны передвигались по болотистой необжитой местности, где их преследовали мириады москитов-кровососов, от которых отбиться было значительно труднее, чем от солдат Батисты.

Однажды вечером повстанцы услышали по радио сообщение начальника генерального штаба генерала Табернильи о том, что войска разгромили «орды Че Гевары». Это хвастливое сообщение батистовского сатрапа вызвало веселое оживление среди бойцов, но их настроение от этого не улучшилось.

«Уныние, – пишет Че, – постепенно овладевало бойцами. Голод и жажда, усталость и чувство бессилия перед силами противника, который с каждым днем все крепче брал нас в окружение, и главным образом ужасная болезнь ног, известная крестьянам под названием «масаморра» и превращавшая каждый шаг бойца в невообразимую пытку, сделали из нас бродячие тени. Нам было трудно, очень трудно продвигаться вперед. С каждым днем ухудшалось физическое состояние бойцов, и скудная еда не способствовала улучшению их плачевного состояния.

Самые тяжелые дни выпали на нашу долю, когда нас окружили в районе сахарного завода Барагуа. Мы были загнаны в зловонные болота, оказались без капли питьевой воды. С воздуха нас постоянно атаковала авиация. У нас не было ни одной лошади, чтобы перевозить по неприветливым горам ослабевших товарищей. Ботинки совсем развалились от грязной морской воды. Колючие травы больно ранили босые ноги. Наше положение было действительно катастрофическим до тех пор, пока мы с большим трудом не прорвали окружение и не достигли знаменитой тропы, ведущей из Хукаро в Морон, место, навевавшее исторические воспоминания. Именно здесь в прошлом столетии, во время войны за независимость, происходили кровавые бои между кубинскими патриотами и испанцами. Только мы успели прийти в себя, как на нас обрушился ливень, вдобавок противник продолжал нас преследовать, что заставило нас вновь двинуться в путь. Усталость одолевала бойцов, настроениеих становилось все более мрачным. Однако, когда положение казалось безвыходным, когда только оскорблениями, руганью или мольбой можно было заставить выдохшихся бойцов продолжать поход, вдали мы узрели нечто, что оживило нас и придало новые силы партизанам: на западе засверкало голубое пятно горного массива Лас-Вильяс».

Описывая тяжелый поход, который своими драматическими эпизодами напоминает страницы «Железного потока» Серафимовича, Че умалчивает, как обычно, о том, что пришлось испытать ему самому в эти суровые дни. Однажды, когда колонна была на марше, Че вдруг упал как подкошенный. Бойцы подбежали к нему. Он казался мертвым. В действительности же он спал как убитый. Его свалила с ног усталость.

Разделяя лишения, выпавшие на долю его бойцов, страдая от приступов астмы, Че в отличие от своих подчиненных не мог ни жаловаться, ни проявлять недовольство. Как командир, он должен был подбадривать бойцов, укреплять их волю к сопротивлению, внушать им уверенность в неизбежность победы. Он не мог себе позволить даже намека на слабость. И то, что он вел себя именно так, сплачивало вокруг него бойцов, вызывало к нему чувство уважения.

Батиста приказал во что бы то ни стало перехватить и уничтожить восьмую колонну в районе Камагуэя. Командующий войсками тирана в этой провинции в секретной инструкции от 6 октября писал, что он готов «трудиться 24 часа в сутки, отказаться от завтрака, обеда и сна», чтобы преградить путь «ордам» Че, и призывал своих подчиненных следовать его «доблестному» примеру. «Они не пройдут! – хвастливо заявлял этот вояка. – Повстанцы всего лишь темные гуахиро, вооруженные допотопными ружьями, с ними расправиться плевое дело». Между тем он же жаловался: «Мы, точно пораженные атомными лучами, боимся этих невежественных грабителей». Однако преодолеть этот страх и вдохновить на смелые подвиги своих подопечных батистовскому стратегу не удалось.

16 октября восьмая колонна, пройдя свыше 600 километров от Сьерра-Маэстры, наконец достигла заветных гор Эскамбрая. Это уже была большая победа повстанцев, чувствительный удар по авторитету Батисты и его многотысячной армии, которая, несмотря на имевшуюся в ее распоряжении авиацию и другие технические средства, оказалась не в силах преградить путь бойцам Че. Пошатнулась и репутация американских военных советников, под фактическим руководством которых действовали кубинские каратели.

Че говорит, что может показаться странным или непонятным тот факт, что его и Съенфуэгоса колонны, насчитывавшие всего немногим более 200 бойцов, одетых в рванье, голодных, беспредельно уставших, могли прорваться сквозь мощные заслоны вооруженной до зубов армии Батисты. Че объясняет случившееся тем обстоятельством, что повстанцы считали тяготы партизанской жизни предпосылкой победы, рисковать жизнью стало для них чем-то обыденным, естественным. Каскитос же свою жизнь ценили и любили больше, чем своего «кума», бывшего сержанта Фульхенсио Батисту, и вовсе не хотели за него умирать.

Но главная причина успеха похода повстанческих колонн заключалась, подчеркивает Че, в том, что они были глашатаями аграрной реформы, обещали землю крестьянам, и не только обещали, а и делили среди крестьян собственность латифундистов, в частности скот. «Первой нашей акцией в провинции Лас-Вильяс, – пишет Че, – еще даже до того, как мы открыли первую народную школу, было обнародование революционного закона об аграрной реформе, который, в частности, освобождал мелких арендаторов от уплаты аренды помещику… Этот закон не был нашим изобретением, сами крестьяне обязали нас издать его».

Рассказывая о полном лишений и тяжелых испытаний походе в провинцию Лас-Вильяс, Че подчеркивает, что крестьяне повсеместно оказывали партизанам помощь, делились с ними куском хлеба, поставляли проводников. Однако и здесь бывали случаи предательства, хотя оно, оговаривает Че, не носило сознательного характера. Просто некоторые крестьяне, опасаясь репрессий, сообщали о присутствии партизан помещикам, а те спешили передать эти сведения военным властям. С такого рода несознательными доносчиками сталкиваются все партизанские движения, кубинское не было в этом отношении исключением.

Освободительная борьба кубинского народа—1953-1959 годы.

1.  Путь «Гранмы».

2.   Высадка с «Коринтии».

3.   Путь Че и Сьенфуэгоса из Сьерра-Маэстры в Лас-Вильяс.

На подступах к горам Эскамбрая, в селении Эль-Педреро, Че встретил юную Алеиду Марч, подпольщицу из «Движения 26 июля», самоотверженно помогавшую партизанам. Алеида попросила Че разрешить ей вступить бойцом в его колонну. Че понравилась эта мужественная девушка-патриотка, готовая сражаться с оружием в руках за свободу и справедливость. Он принял Алеиду в свой отряд.

Из Эль Педреро колонна Че направилась к горам Эскамбрая. Здесь, как уже было сказано, действовало несколько партизанских групп. Одна из них громко именовала себя Вторым национальным фронтом Эскамбрая, ее возглавлял Гутьеррес Менойо,[27]27
  Элой Гутьеррес Менойо – участник гражданской войны в Испании. Возвратившись на Кубу, принимал участие в нападении на президентский дворец 13 марта 1957 года. После 1959 года – один из лидеров контрреволюции, ярый антикоммунист.


[Закрыть] принадлежавший ранее к Революционному студенческому директорату, но отколовшийся от него и выступавший с крайне правых, антикоммунистических позиций. Он больше мародерствовал, чем боролся с батистовцами. Там же действовала группа Революционного директората во главе с его лидером Фауре Чомоном, участником нападения на президентский дворец 13 марта 1957 года. Народно-социалистическая партия также располагала своим партизанским отрядом, которым командовал коммунист Феликс Торрес.

Об отряде Торреса, носившем имя Максимо Гомеса, героя освободительной войны против испанцев, Камило Съенфуэгос писал в своем дневнике: «Мы прибыли в очень хорошо организованный лагерь (зона Эскамбрай), возглавляемый сеньором Феликсом Торресом, по своему мировоззрению он коммунист. С самого начала он проявил максимум интереса к тому, чтобы сотрудничать с нами и помочь нам. Едва прибыв, мы почувствовали себя среди братьев, словно мы находимся в Сьерра-Маэстре. Нас приняли наилучшим образом».

Фауре Чомон и его бойцы Революционного директората столь же доброжелательно встретили барбудос Че.

Иначе повел себя главарь Второго фронта Гутьеррес Менойо. Он даже попытался преградить бойцам Че доступ в горы, заявив, что это «его территория». Гутьерресу Менойо претила идея аграрной реформы, за которую ратовал Че. Из всех постулатов повстанцев аграрная реформа, провозглашенная Фиделем на Сьерра-Маэстре 20 октября (закон № 3 повстанческого командования), больше всего раздражала реакционеров. Даже среди руководителей «Движения 26 июля» в провинции Лас-Вильяс не все высказывались в пользу радикальной аграрной реформы, а именно – раздела помещичьей земли среди крестьян, что отстаивал Че. Некоторые противились этому якобы из тактических соображений, утверждая, что аграрная реформа оттолкнет от повстанцев состоятельных людей. Другие выступали против нее, так как сами были земельными собственниками или капиталистами и боялись, что аграрная реформа откроет путь к другим, еще более радикальным социальным преобразованиям.

Мы согласны с аграрной реформой, рассуждали эти псевдореволюционеры, но она должна быть разумной, экономически выгодной, а значит, постепенной. Радикальная реформа, утверждали они, могла вызвать только экономический хаос, обозлить всех и вся, поставить под угрозу революцию.

Так, в частности, рассуждал Сьерра,[28]28
  Сьерра – партийный псевдоним писателя и политического деятеля Энрике Олтуски. Занимал пост министра транспорта в правительстве Миро Кардоны, затем работал в министерстве промышленности.


[Закрыть] руководитель «Движения 26 июля» в провинции Лас-Вильяс. На первой же встрече в горах Эскамбрая с Че Сьерра высказал ему свою точку зрения и получил за это изрядную взбучку.

Связанный с местными богатеями, Сьерра отрицательно относился и к вооруженной борьбе против Батисты. Во всяком случае, в горах Эскамбрая к моменту прибытия туда колонны Че каких-либо вооруженных групп «Движения 26 июля» не существовало.

Людям, рассуждавшим подобно Сьерре в 1958 году, Че казался чужеродным телом в «Движении 26 июля», они питали к нему неприязнь, боялись его.

Вот как Сьерра в своих воспоминаниях описывает первую встречу с Че и беседу о ним:

«Мы приблизились. Я представлял себе Че по фотографиям, попадавшимся в газетах. Но оказалось, что ни одна из них не соответствует оригиналу. Это был коренастый человек в берете, из-под которого ниспадали очень длинные волосы. Редкая борода. На плечах – черный плащ, рубашка с открытым воротом. Пламя костра и усы делали его похожим на китайца. Я подумал о Чингисхане. Блики, отбрасываемые костром, плясали на его лице, придавая ему самое неожиданное, фантастическое выражение».

Эта «зловещая» личность с ходу стала доказывать Сьерре необходимость осуществления аграрной реформы. По словам Сьерры, у них произошел следующий разговор:

«– Когда мы расширим и укрепим нашу территорию, – сказал Че, – мы осуществим аграрную реформу, дадим землю тем, кто ее обрабатывает. Что ты думаешь об аграрной реформе?

– Она необходима, – ответил я. Глаза Че загорелись. – Без аграрной реформы невозможен экономический прогресс.

– И социальный, – прервал меня Че.

– Конечно. Я написал раздел об аграрной реформе для программы нашего движения.

– В самом деле? И каково его содержание?

– Вся необрабатываемая земля должна быть отдана гуахиро. Необходимо обложить большими налогами латифундистов, чтобы выкупить земли их же деньгами. А потом эту землю следует продать гуахиро по ее реальной стоимости, если нужно, в рассрочку и снабдив их кредитами, которые позволили бы им наладить сельскохозяйственное производство.

– Но это реакционный тезис, – кипел Че от возмущения. – Как мы будем продавать землю тем, кто ее обрабатывает? Ты такой же, как и все из долин.

Я обозлился.

– Черт возьми! Чего ты хочешь? Подарить им землю? С тем чтобы они ее привели в негодность, как в Мексике?[29]29
  Имеется в виду аграрная реформа, осуществлявшаяся президентом Карденасом (1934—1940) в Мексике. Сьерра повторяет аргументы мексиканских реакционеров, утверждающих, что раздел земли среди крестьян якобы привел к снижению сельскохозяйственного производства.


[Закрыть] Человек должен почувствовать, что полученное им стоило усилий.

– Вот какой ты сукин сын! – вскричал Че. Жилы на его шее напряглись.

Мы без устали спорили…

– Кроме того, – доказывал я, – необходимо замаскировать наши действия. Не думай, что американцы будут бездействовать, наблюдая, как мы осуществляем наши замыслы. Нужно заморочить им голову.

– Итак, ты один из тех, кто считает, что мы можем делать революцию, прячась за спину американцев? Какое же ты дерьмо! Революцию мы должны осуществлять с первых же шагов в смертельной схватке с империализмом. Подлинную революцию нельзя замаскировать».

Чтобы пополнить казну повстанцев, остро нуждавшихся в деньгах, Че приказывает Сьерре произвести экспроприацию банка в городе Санкти-Спиритус. Че, конечно, читал работу К. Маркса о Парижской коммуне и помнил его упрек в адрес коммунаров, не тронувших золота, хранившегося в подвалах Национального банка Франции. Че не намеревался повторять ошибку коммунаров. Однако Сьерра решительно отказался выполнить приказ под предлогом, что экспроприация оттолкнула бы от «Движения 26 июля» состоятельных людей.

В ответ Че пишет ему 3 ноября 1958 года резкое письмо:

«Я мог бы тебя спросить, почему все гуахиро одобряют наше требование передать землю тем, кто ее обрабатывает? Разве это не имеет отношения к тому, что масса повстанцев согласна с экспроприацией банков, на текущих счетах которых у них нет ни одного сентаво? Ты никогда не задумывался над экономическими причинами этого уважения к самому грабительскому из всех финансовых учреждений? Те, кто наживается ростовщичеством и спекуляциями, не заслуживают того, чтобы с ними церемонились. Жалкая подачка, которую они нам дают, равна тому, что они выручают за один день эксплуатации, в то время как этот многострадальный народ истекает кровью в горах и долинах, ежедневно являясь жертвой предательства со стороны своих лживых руководителей».

Че пришлось преодолеть немало препятствий, прежде чем он добился от Сьерры и его единомышленников сотрудничества и объединил революционные силы, действовавшие в горах Эскамбрая. Из общего фронта пришлось исключить банду Гутьерреса Менойо. О причинах этого Че писал следующее в письме от 7 ноября 1958 года лидеру Революционного директората Фауре Чомону:

«Трудности, возникшие между нами и так называемой организацией Второй фронт в Эскамбрае, достигли критического положения после того, как было выпущено обращение нашего главнокомандующего доктора Фиделя Кастро.[30]30
  Призывавшего к бойкоту выборов, объявленных Батистой. – Авт.


[Закрыть] Они вылились в прямое нападение на одного из моих командиров, соединения которого расположены в зоне Сан-Блас. Такого рода поведение делает невозможным соглашение с вышепоименованной организацией».

В том же письме Че отмечал, что «во время официальных переговоров с членами Народно-социалистической партии они высказались за проведение политики единства и готовы в доказательство этого предоставить свои организации в долине и своих партизан, действующих в Ягуахае».

Несколько дней спустя было подписано соглашение о единстве действий «Движения 26 июля» и Революционного директората, призвавшее все другие антибатистовские организации примкнуть к нему.

На этот призыв отозвалась только Народно-социалистическая партия. В открытом послании от 9 декабря 1958 года НСП писала:

«Рассмотрев надлежащим образом этот документ, Народно-социалистическая партия отвечает вам следующее:

Первое. Она принимает призыв, содержащийся в обращении, и открыто следует ему, понимая, что координация усилий представляет насущную необходимость кубинского революционного и демократического движения. Более шести лет мы придерживались мнения – оно не изменилось и сейчас, – что одним из факторов, больше всего способствовавших сохранению тирании до наших дней, была разобщенность сил оппозиции, разъединение и отсутствие согласованности в действиях революционных и демократических сил страны.

Второе. Она принимает предложенные вами принципы согласованных действий.

Третье. Тем не менее она считает нужным заявить следующее:

Принципы, изложенные в обращении, следует считать только начальными, поскольку по самой своей сути они должны быть дополнены рядом идей и определенных программных положений, отвечающих чаяниям и законным требованиям нашего народа.

Чем более тесным будет единение, особенно в вооруженной борьбе, тем лучшие результаты будут достигнуты. Поэтому партия твердо убеждена, что все вооруженные формирования, борющиеся в настоящее время против тирании, должны объединиться в единую армию под единым командованием как в провинции Лас-Вильяс, так и по всей стране.

Четвертое. Мы уже приняли необходимые меры для присоединения к Эскамбрайскому пакту, чтобы сделать его эффективным в той части, которая касается нас».

Когда единство действий между основными революционными группировками было достигнуто, можно было приступить объединенными силами к наступательным действиям. В первую очередь следовало сорвать в провинции Лас-Вильяс президентские, парламентские и муниципальные выборы, назначенные диктатором Батистой. Фидель Кастро призвал к бойкоту этого избирательного фарса. Революционное командование издало закон, согласно которому все, кто выставит свою кандидатуру на выборах, совершат акт национального предательства. Принимающие же участие в голосовании будут лишены гражданских прав. Но этот грозный закон, изданный в горах Сьерра-Маэстры, требовал реального подкрепления в виде активных военных действий против диктатуры.

«Времени было мало, а задача огромна, – писал Че. – Камило выполнял свою задачу на севере, сея ужас среди приверженцев диктатуры. Мы должны были атаковать близлежащие поселки, чтобы сорвать выборы. Были разработаны планы одновременного нападения на города Кабайгуан, Фоменто и Санкти-Спиритус, расположенные в плодородных равнинах центра острова. Между тем был уничтожен небольшой гарнизон в Гиния-де-Миранда, а потом атакована казарма в Банао. Дни, предшествовавшие 3 ноября, были наполнены активными действиями. Повсюду были мобилизованы наши колонны. Они почти повсеместно не дали возможности избирателям проголосовать».

Войска Батисты, вынужденные теперь сражаться на четырех фронтах – с колоннами Че, Съенфуэгоса, Рауля и Фиделя, были явно не в состоянии предпринимать какие-либо наступательные действия против повстанцев. Каскитос были деморализованы, напуганы, а многие офицеры потеряли веру в возможность одержать победу над повстанцами, авторитет и популярность которых среди населения непрерывно росли. Однако в целом армия Батисты в ноябре все еще представляла грозную силу: в ней ведь все еще насчитывалось тысячи оснащенных современным оружием солдат, в то время как общее число повстанцев не превышало нескольких сот человек. Впереди предстояли еще жестокие, кровопролитные бои.

Во второй половине декабря Че во главе повстанческих отрядов спустился с гор Эскамбрая и начал наступление на опорные пункты противника в провинции Лас-Вильяс, взятие которых должно было привести к освобождению столицы этой провинции Санта-Клары.

16 декабря повстанцы окружили город Фоменто с населением в 10 тысяч человек. После двух дней кровопролитного сражения правительственный гарнизон сдался, и город был освобожден. Повстанцы захватили 141 солдата в плен и большое количество оружия, боеприпасов и транспортных средств.

Вслед за этим 21 декабря повстанцы атаковали город Кабайгуан с населением в 18 тысяч жителей. Здесь бой шел буквально за каждый дом. Во время сражения при неудачном прыжке с крыши одного дома Че сломал левую руку и сильно повредил лоб. В местной лечебнице ему наложили гипс на сломанную руку, и он снова бросился в бой, который закончился сдачей в плен вражеского гарнизона. Как всегда в подобных случаях, повстанцы обезоружили солдат и офицеров противника и отпустили их на все четыре стороны. Безоружные и опозоренные сдачей в плен, они уже не представляли опасности. К тому же гуманное отношение к пленному противнику побуждало и других солдат Батисты к сдаче в плен. Взятое у противника оружие немедленно поступало добровольцам, которые в каждом освобожденном населенном пункте десятками примыкали к повстанцам.

С 1960 года автора этих строк связывает дружба с капитаном Антонио Нуньесом Хименесом. Еще в студенческие годы Нуньес Хименес принимал деятельное участие в антиимпериалистическом движении, подвергался полицейским преследованиям. Став профессором в университете Лас-Вильяс, Нуньес Хименес написал книгу «География Кубы», в которой разоблачал губительные последствия для страны империалистического господства. Цензура запретила эту книгу, тираж которой по приказу диктатора был сожжен. Нуньес Хименес перешел на подпольное положение, участвовал в «Движении 26 июля», вступил в восьмую колонну, с которой проделал всю кампанию в провинции Лас-Вильяс, сражаясь под непосредственным руководством Че. За участие в боях он получил чин капитана Повстанческой армии. После победы революции капитан Нуньес Хименес занимал ряд ответственных постов: руководил знаменитым ИНРА – Институтом по проведению аграрной реформы, с 1962 года является президентом Академии наук Кубы. Он также президент Общества кубино-советской дружбы со дня его основания. Капитан Нуньес Хименес возглавлял первую кубинскую официальную делегацию, посетившую Советский Союз в 1960 году.

В 1968 и 1970 годах во время пребывания на Кубе автор неоднократно беседовал с капитаном Нуньесом Хименесом о кампании в Лас-Вильяс. Рассказанное Нуньесом Хименесом позволяет более точно уяснить смысл происходивших в то время событий и руководящую роль в них Че. Вот как протекали эти события по словам капитана Нуньеса Хименеса.

Рано утром 22 декабря начались бои за город Пласетас, насчитывающий около 30 тысяч жителей и расположенный всего в 35 километрах от Санта-Клары. К вечеру батистовский гарнизон этого города сдался повстанцам.