Текст книги "Крест и меч"

Автор книги: Иосиф Григулевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

***

В 1740 г. иезуиты готовились отпраздновать свой юбилей – 200-летие существования ордена. В связи с этим генерал ордена Ретц направил всем провинциалам циркуляр с указанием не поднимать шума по поводу юбилея и отмечать его строго в «семейном кругу», учитывая «серьезность положения». Генерал был прав: над орденом повсюду сгущались тучи, его обвиняли в самых различных кознях, интригах, преступлениях. Теперь уже членов «Общества Иисуса» поносили не только в протестантских странах, но и в самых правоверных католических странах – Испании, Португалии и Франции, где образовались настоящие антииезуитские партии, выступавшие за укрепление королевской власти, за «просвещенное» управление. Противники иезуитского ордена требовали в первую очередь ограничить его политическое и экономическое влияние, запретить ему вмешиваться в государственные дела, изгнать его представителей из придворных кругов, лишить иезуитов монопольного права на влиятельную должность королевского исповедника.

Антииезуитские настроения росли и в римской курии, где руководители других монашеских орденов – соперников иезуитов обвиняли последователей Лойолы в еретических отклонениях от католической доктрины, выражавшихся в уступках местным культам в Китае, Индии и в испанских и португальских владениях Америки. В 1704 г. после многолетних споров папский престол осудил так называемые "китайские обряды", введенные иезуитами в Поднебесной империи с целью привлечения местного населения в лоно католической церкви. В 1745 г. были осуждены "малабарские обряды", введенные с той же целью в Индии. Правда, орден еще пользовался огромным влиянием в католическом мире: в его рядах, по данным 1750 г., насчитывалось 22787 членов, разделенных на 36 "провинций", орден имел 381 резиденцию, 669 коллегий, 61 новициат, 176 семинарий и 223 миссии (См.: Bonnet H. M. Histoire des Ordres religieux. Paris, 1949, p. 110; Мирошкин М. Иезуиты в России в царствование Екатерины II и до нашего времени, т. I. СПб., 1867, с. 16-17), но число его врагов росло как внутри, так и вне католической церкви. Дело, во имя которого он был создан и за которое сражался – разгром протестантской ереси и продвижение католической веры на землях иноверцев и язычников, – явно терпело поражение. В протестантские страны орден не смог проникнуть, несмотря на все усилия и интриги. Распространение католицизма на русских землях также оказалось химерой. В Японии, Китае, Индии орден утратил завоеванные им ранее позиции.

Не ладились дела иезуитов и в Бразилии, которая была освоена португальцами значительно позже испанских владений. В Бразилию первые иезуиты прибыли в 1549 г. У них сразу начались раздоры с португальскими поселенцами из-за контроля над индейцами. Иезуиты требовали "опеки" над индейцами, поселенцы же стремились обратить индейцев в рабство. Индеец-раб обходился значительно дешевле африканского.

На этой почве происходили постоянные столкновения между обеими сторонами, что неоднократно заканчивалось изгнанием иезуитов. В 1640 г. их изгнали из района Сан-Паулу, а в 1669 г. – из северных провинций (Мараньон и Парана). Иезуиты в Бразилии, как, впрочем, и в других странах, не только не возражали против рабства негров и работорговли, но и сами в ней активно участвовали. Их стенания и протесты против попыток поселенцев поработить индейцев объясняются не моральными причинами, а желанием самим извлечь выгоду из монопольного контроля над аборигенами.

Португальская корона занимала промежуточную позицию между этими лагерями. Ей были выгодны распри между иезуитами и поселенцами, превращавшие ее в арбитра и верховного судью спорящих сторон. Король не был заинтересован в усилении той или другой стороны. Во второй половине XVIII в. эти споры закончились компромиссом между иезуитами и португальскими рабовладельцами. Согласно королевскому указу от 17 октября 1653 г., португальские поселенцы получили право обращать индейцев в рабство в тех случаях, когда велась против них "справедливая война" во имя защиты и собственности вассалов короля, когда индейцы мешали иезуитам проповедовать христианство, становились союзниками врагов Португалии и ее вассалов, занимались грабежом, мешали торговле и разрушали дороги, отказывались платить подати, выполнять работу по приказанию короля, практиковали людоедство. Разрешалось также порабощать индейцев, находившихся ранее в рабстве у других индейцев.

Новый королевский указ от 9 апреля 1655 г. несколько урезал права поселенцев на обращение индейцев в рабство, обусловив их одобрением миссионеров, фактически иезуитов. Последние обязались поставлять плантаторам индейскую рабочую силу из своих селений (алдеас) на шестимесячный срок, а плантаторы согласились оплачивать труд индейцев 2 кусками (ярдами) материи в месяц.

Закон от 1 апреля 1680 г. запретил обращать индейцев в рабство, но обязал иезуитов поставлять плантаторам для работы за вознаграждение треть индейцев, проживавших в миссиях.

Все эти законы, которые сторонники ордена пытаются представить как результат радения иезуитов об индейцах, по существу в большей или меньшей мере закрепляли за иезуитами контроль над индейцами и право на их эксплуатацию. Действительно, в середине XVIII в. миссии иезуитов в Мараыьоне и Паране мало чем уступали по своим размерам и торговому значению их парагвайским владениям, а индейцы находились в полной зависимости от "солдат" Лойолы.

В отличие от католических стран Европы в Испанской Америке XVII в. авторитет ордена казался непоколебимым. С ним считались и колониальные власти, и креолы, и индейцы, среди которых он пользовался большим влиянием, чем все остальные монашеские ордены вместе взятые. Его доходы продолжали расти. Но эти успехи таили в себе и большие опасности. Рост влияния и доходов ордена порождал зависть и недовольство тех, кто считал себя ущемленным слишком успешной деятельностью последователей Лойолы. И здесь подспудно назревал конфликт. Нужен был только предлог, чтобы он выплеснулся наружу.

Таким предлогом стал Договор о границах, подписанный в 1750 г. между королем Португалии Жозе I и королем Испании Фердинандом VI. Договор должен был положить конец конфликтной ситуации, продолжавшейся десятилетиями на границах Бразилии с испанскими владениями в Америке.

Португальские поселенцы и колониальные власти Бразилии неуклонно продвигались вглубь континента, стремясь потеснить испанцев далеко за пределы разделительной линии, установленной еще Тордесильясским договором. Португальцы наступали по трем направлениям. На юге они пытались укрепиться на восточном берегу Ла-Платы, где напротив Буэнос-Айреса основали в 1680 г. форпост Сакраменто (официальное название Колония де Нова-Лузитания), ставший крупнейшим центром контрабандной торговли, осуществляемой португальцами и их союзниками – англичанами во вред интересам испанской короны. Дальнейшее укрепление португальцев на восточном берегу р. Ла-Платы угрожало Испании потерей контроля над устьем этой важной водной артерии, по праву считавшейся воротами не только в Парагвай, но и в далекое и богатое Перу.

Иезуиты

На западе, опираясь на Сан-Паулу, португальцы стремились проникнуть в Парагвай, намереваясь и здесь пробить себе дорогу в Перу. На северо-западе, следуя течению Амазонки, португальцы продвигались к границам вице-королевства Новая Гранада. В двух последних районах их продвижение сталкивалось с интересами иезуитского ордена. В Парагвае им преграждали путь иезуитские редукции, на Амазонке мешали собственные иезуиты, считавшие эту зону своей вотчиной и оказывавшие сопротивление продвижению поселенцев, которых поддерживали колониальные власти.

Договор о границах 1750 г. означал мирное решение этих пограничных вопросов с немалым уроном для интересов иезуитского ордена. Этот договор предусматривал: уступку колонии Сакраменто Испании, отход португальцев со всего восточного берега Ла-Платы вплоть до Риу-Гранди-ду-Сул и признание права испанцев на контроль судоходства в районе устья р. Ла-Плата; передачу португальцам территории, лежащей по правую сторону р. Уругвай к северу от ее притока Ибикуй и к востоку от р. Гуапаре, по которой проходит нынешняя боливийско-бразильская граница; передачу испанцам территорий, расположенных по соседству с Перу – между Амазонкой и ее притоком Жапурой.

Учитывая, что в районе рек Уругвай и Ибикуй были расположены семь иезуитских редукций с населением 29191 гуарани (См. текст договора в кн.: Kratz G. El tratado hispanoportugues de limites 1750 у sus sonsecuencias. Estudio sobre la abolition de la Compania de Jesus. Roma, 1954, p. 251-253), договор предусматривал их эвакуацию в течение года на испанскую территорию (на левый берег р. Уругвай) и последующий обмен этого района на форпост Сакраменто. Годичный срок несколько раз продлевался, ибо уполномоченные по установлению границ обоих государств могли прибыть на место только в начале 1752 г. Испания назначила своим главным уполномоченным Гаспара де Миниве, маркиза Вальделириос, а Португалия – генерала Гомеса Фрейри ди Андраде, губернатора Рио-де-Жанейро. Одним из его заместителей по сектору Мараньон был Франсиско Ксавьер де Мендоса, брат уже тогда влиятельного министра иностранных дел Португалии Себастьяна Жозе де Карвальо-и-Мельо, будущего главы правительства маркиза Помбала, сторонника просвещенного абсолютизма и ярого противника иезуитов (Себастьян Жозе де Карвало-и-Мельо, маркиз де Помбал (1699-1782), ученик иезуитов, в 40-х годах XVIII в. служил в португальском посольстве в Лондоне и Вене, где стал сторонником просвещенного абсолютизма. В 1750 г. в связи со вступлением на престол короля Жозе I Помбал стал первым министром, оставаясь на этом посту около 30 лет. Талантливый и смелый реформатор, Помбал ограничил власть церковников, подчинил инквизицию контролю правительства, способствовал развитию промышленности и внешней торговли, осуществил реформу просвещения, создал научные учреждения).

Почему договор предусматривал эвакуацию только населения иезуитских редукций, а не населения Сакраменто и других территорий, подлежавших обмену? По-видимому, потому, что португальцы, убежденные во враждебности к ним гуарани и не располагавшие военными силами для их усмирения, считали более целесообразным их эвакуацию.

Подписание Договора о границах вызвало разноречивые отклики как в Португалии, так и в Испании. Португальские торговые круги считали, что обмен Сакраменто на территорию иезуитских миссий по правую сторону р. Уругвай не эквивалентен, ибо менялась исключительно выгодная стратегическая позиция, контролировавшая устье р. Ла-Платы, на труднодоступные миссии в Парагвае. Сторонники договора утверждали, что Сакраменто португальцам все равно не удержать, а иезуиты из Парагвая за их спиной проложили бы себе путь к Риу-Гранди-ду-Сул. Приобретение же иезуитских территорий приблизило бы Бразилию к Перу и его несметным сокровищам, всегда манившим португальских колонизаторов.

В Испании также имелись сторонники и противники договора. Первые утверждали, что владение Сакраменто закрывало на "испанский ключ" устье Ла-Платы и тем самым преграждало португальцам путь вглубь континента, в то время как иезуитские редукции особой пользы испанской короне не приносили. Вторые доказывали, что, наоборот, именно иезуитские редукции представляли надежный заслон для проникновения португальцев вглубь материка, а Сакраменто может быть захвачено без больших потерь "силой оружия", как это случалось неоднократно в прошлом. Замена Сакраменто на редукции позволяла португальцам создать новый контрабандный центр на подступах к Перу. Испанские критики договора предупреждали, что эвакуация населения редукций вызовет сопротивление гуарани и даже их восстание, а оно может перекинуться на другие племена. Наконец, отмечалось, что осуществление договора натолкнется на сопротивление могущественного иезуитского ордена, который воспользуется им для отделения своих владений от испанской короны и создания на их основе независимого государства. Последнее соответствовало бы его великодержавным устремлениям, о которых столько говорили и писали тогда противники иезуитов.

Опасения такого рода разделяли придворные круги Мадрида и Лиссабона. 17 января оба монарха подписали добавочную к договору секретную конвенцию, согласно которой обязались в случае сопротивления со стороны "индейцев и жителей" этого района эвакуировать их силой. В соответствии с этим в секретных инструкциях Вальделириосу было предписано, что в случае сопротивления он призовет на помощь войска португальцев и губернатора Буэнос-Айреса и при их поддержке заставит эвакуировать иезуитов редукции (Kratz G. Op. tit, p. 53).

Когда содержание договора и секретной конвенции стало известным в Асунсьоне, Буэнос-Айресе и Лиме, местные колониальные и церковные власти засыпали Мадрид просьбами не отдавать португальцам иезуитские редукции. При этом указывалось, что эвакуация 30 тыс. индейского населения и свыше 1 млн. голов скота (Ibid., p. 60), имевшихся в этих редукциях, практически неосуществима в годичный срок и может вызвать восстание индейцев; что местным жителям следует компенсировать потерянную собственность и нанесенный им ущерб и т. д. В Мадриде прекрасно понимали, что такая "любовь" к индейцам вызвана закулисными интригами иезуитов, не желавших расставаться со своим добром. Поэтому испанский король потребовал через личного исповедника иезуита Рабаго от генерала ордена в Риме Ретца приказать главе иезуитской "провинции" в Парагвае итальянцу Мануэлю Кирини незамедлительно эвакуировать население семи редукций и передать их королевскому комиссару Вальделириосу по его прибытии на место. Ретц дал такие указания. Вскоре Кирини был заменен перуанцем Хосе де Барреда, который считался более податливым. Со смертью Ретца и избранием нового генерала ордена Игнацио Висконти в 1751 г. последний поспешил подтвердить директивы своего предшественника, призывая иезуитов в Парагвае, Перу и Кито, а также нового главу миссий немца Штробеля, его заместителя – тоже немца Нисдорффера во имя "святого послушания" подчиниться воле испанского короля и не препятствовать передаче редукций португальцам.

Однако Мадриду эти директивы ордена показались недостаточной гарантией тому, что иезуиты в Парагвае не окажут сопротивления. Правительство решило направить на место действия в помощь маркизу Вальделириосу иезуита Лопе Луиса Альтамирано, снабженного особыми полномочиями, отдававшими в его полное распоряжение руководителей ордена на местах. Мадрид считал, что Альтамирано будет проводить в этом вопросе правительственную линию, так как его брат Педро Игнасио Альтамирано являлся генеральным прокуратором (исполнительным директором) Совета по делам Индий, осуществлявшим колониальную политику Испании. Действительно, Л. Л. Альтамирано клятвенно заверил главу испанского правительства Хосе де Карвахаля-и-Ланкастера, что неукоснительно будет осуществлять его директивы.

Прибыв в Буэнос-Айрес, Альтамирано сразу же обнаружил, что местные иезуиты вовсе не намеревались без боя сдавать свои позиции. Они продолжали доказывать всю "пагубность" для испанской короны передачи португальцам редукций, в которых по их подсчетам оставалось различного имущества на сумму в 5174000 песо (Kratz G. Op. cit., p. 60). Они утверждали, что уступка редукций португальцам в конечном итоге приведет к потере Испанией всех ее американских владений; что эвакуировать индейцев в короткие сроки невозможно, ибо следует подобрать новую местность для их поселения, выстроить там жилье, перегнать скот, на что потребуется не менее трех лет, а потому требовали отложить осуществление договора по крайней мере на такой срок. Иезуиты предупреждали, что индейцы настроены самым решительным образом против эвакуации редукций и их передачи португальцам, которых считают своими злейшими врагами. Индейцев возмущает и то, что они не получат за оставляемую в редукциях собственность "справедливой" компенсации. Отсюда иезуиты делали вывод, что малейшее давление на индейцев или угроза применить к ним силу может толкнуть их на восстание со всеми вытекающими из такого поворота событий грозными последствиями для испанского господства в колониях.

Было ясно, что иезуиты не намерены подчиниться королевскому указу. Именно так информировал Альтамирано главу иезуитского ордена в Испании Педро Сеспедеса, которому он писал 20 ноября 1752 г.: местные последователи Лойолы не считают себя обязанными следовать предписаниям своего генерала и тем более его, Альтамирано, ибо эти предписания носят несправедливый, а значит, "незаконный" по отношению к иезуитам характер.

Альтамирано писал, что "наши (т. е. иезуиты. – И. Г.) отказали мне в поддержке", и "ни угрозы, ни отлучения не производили на них впечатления". Он объяснял такое отношение иезуитов их убежденностью в том, что приказы генерала и его, Альтамирано, для них не обязательны, так как якобы заставляли способствовать "злу". Кроме того, иезуитский комиссарий сообщал, что его собратья в присутствии шести свидетелей предлагали через него испанскому королю отступного 100 и даже 200 тыс. песо, чтобы он не трогал их редукций (Ibid., p. 81-84).

Письмо Альтамирано было перехвачено испанскими властями и еще раз убедило их в коварстве иезуитов. Не исключалось, что враждебное отношение местных иезуитов к договору инспирировалось непосредственно из Рима их начальством, которое публично призывало подчиняться приказам испанского короля, а тайно подстрекало к сопротивлению. Предательство, лицемерие, коварство считалось нормой поведения иезуитов, и в данном случае это подтверждалось самим иезуитским комиссарием Альтамирано.

Иезуитский историк Кратц пытается опровергнуть эти "преувеличения" Альтамирано, утверждая, что, хотя местные иезуиты и были против эвакуации редукций, они, тем не менее "лояльно" сотрудничали с испанскими властями, и если индейцы отказались выполнить приказ и восстали, то потому, что Валь-делириос и Альтамирано действовали опрометчиво, подрывая авторитет миссионеров в глазах гуарани. Кратц считает, что Альтамирано обвинил своих собратьев по ордену в саботаже королевских директив, стремясь оправдать свою собственную нерадивость и беспомощность.

Но такого рода попытки обелить иезуитских патронов редукций не выдерживают критики. Трудно предположить, что обвинения, выдвинутые Альтамирано против иезуитов, были продуктом его фантазии: Сеспедесу было бы легко уличить своего корреспондента в искажении фактов. Если бы Альтамирано действительно пытался опорочить своих собратьев и переложить на них ответственность за восстание индейцев, то он это сделал бы в письме к королю, а не к руководителю ордена в Испании. Однако в письмах к королю Альтамирано сообщал, что иезуиты сотрудничают с ним.

Между тем в 1753 г. население четырех редукций (около 9 тыс. человек), оставленное иезуитскими наставниками, вооружилось и заявило представителям испанских и португальских властей об отказе добровольно эвакуироваться. Это означало восстание.

Восстали индейцы стихийно или подстрекаемые иезуитами? У Альтамирано на сей счет нет сомнений. В письме от 22 июля указанного года, тоже перехваченном испанскими властями, адресованном исповеднику короля Рабаго, иезуитский комиссарий вновь винит во всем своих собратьев по ордену. Он пишет: "Здешние отцы, в особенности иностранцы, не могут и не желают верить, что договор о границах будет осуществлен. Их надежды покоятся на вашем энергичном заступничестве и на многих протестах, посланных королю. Они подняли против договора всю Америку, вызвали против него заявления епископов и городов; договор для отцов совершенно несправедлив, противен всякому божественному и человеческому праву… Индейцы уже давно покинули бы редукции, если бы отцы того хотели. На собственном опыте я убедился, что миссионеры – подлинные организаторы восстания, это они покрыли позором наше родное "Общество" (Kratz G. Op. cit., p. 111).

В другом письме – от 2 февраля 1754 г., Альтамирано писал своему брату Педро Игнасио, прокуратору Совета по делам Индий, что события в Парагвае подтвердили обвинения во враждебном отношении к испанской короне, выдвигавшиеся в прошлом против иезуитских миссионеров (Ibidem).

На исповеди

Колониальные власти только в начале мая 1774 г. снарядили военную экспедицию из 2 тыс. солдат на подавление восстания. Ею командовал губернатор Буэнос-Айреса генерал Андонаеги. Предварительно Альтамирано и провинциал Барреда вновь направили послания иезуитам в редукции, призывая их подчиниться властям, сотрудничать с войсками и оказывать им всяческую помощь и поддержку под угрозой отлучения и прочих наказаний. Но Барреда и на этот раз действовал по правилам "двойной бухгалтерии". Тайно он направил иезуитам в миссии другое послание, призывая их не принимать всерьез ни его, ни Альтамирано угрозы, которые назвал "безвредными молниями". Барреда просил иезуитов держаться стойко, ибо "помощь не за горами" (Ibid., p. 115).

Если судить по сообщениям португальского комиссария Фрейри, то иезуиты надеялись подкупом добиться отмены договора. Фрейри сообщал, что в Рио-де-Жанейро был задержан иезуит Логу, который направлялся в Мадрид с поручением добиться отмены договора и, если нужно, израсходовать с этой целью до 1 млн. песо. В Лиссабон проследовал другой иезуитский агент с поручением передать исповеднику Инфанта иезуиту Кампосу крупную денежную сумму (Ibid., p. 119).

Этим маневры иезуитов увенчались успехом. Экспедиция Андонаеги натолкнулась на решительное сопротивление индейцев, которых возглавил Николас Нингиру – коррехидор редукции Консепсьон. Он, по утверждению испанских властей, намеревался провозгласить себя королем Николасом I. Напуганный размерами индейского сопротивления, Андонаеги после нескольких стычек с восставшими вернулся 7 марта 1755 г. в Буэнос-Айрес.

Нерешительность губернатора Буэнос-Айреса вызвала недовольство испанского правительства, в котором пост государственного министра Карвахаля, умершего в 1774 г., занял Рикардо Уолл, не менее решительный противник иезуитов, чем его предшественник. Антииезуитские настроения в мадридском дворе с его приходом к власти усилились, следствием этого было удаление с влиятельного поста королевского исповедника иезуита Рабаго и его замена генеральным инквизитором Мануэлем Кинтано Бонифасем (сентябрь 1755 г.). Одновременно враждебность к иезуитам возросла и в Лиссабоне, где в 1756 г. главой правительства стал маркиз де Помбал, взявший курс на ликвидацию "Общества Иисуса".

Одним из первых актов Помбала было изгнание иезуитов из их миссий в Мараньоне (Бразилия). Этому примеру не замедлил последовать Мадрид. 20 февраля 1756 г. король подписал декрет, которым парагвайские редукции передавались под контроль "белого" духовенства, а иезуиты удалялись оттуда (Kratz G. Op. cit., p. 143). Одновременно из Испании был выслан прокуратор парагвайских иезуитов Гервазони.

Действия испанских властей вызвали протест тогдашнего генерала ордена Чентурионе, получившего резкую отповедь министра Уолла, который заявил главе иезуитов: "Наш монарх твердо убежден, что иезуиты несут полную ответственность за неповиновение индейцев, что подтверждается имеющимися у нас неопровержимыми документами. Из этого следует, что ваши подчиненные ведут двойную игру, пытаясь обмануть общественность" (Ibid., p. 144).

Мадрид строго осудил проявленную губернатором Буэнос-Айреса Андонаеги нерешительность по подавлению сопротивления индейцев редукций, пригрозил привлечь его к суду военного трибунала и приказал, не теряя времени, вновь выступить против редукций и силой добиться их эвакуации, причем в помощь ему направлялись из Испании 600 солдат и 400 драгунов.

Андонаеги немедленно приступил к действиям. Он направился к редукциям во главе 1670 солдат. К нему присоединился португальский генерал Крейц с отрядом в 1016 бойцов. 7 февраля 1756 г. в стычке с испанцами погиб командующий индейцев коррехидор Сан-Мигеля Хосе Тиарайо, по прозвищу Сепё. Индейцы остались без руководителя, а 10 февраля в сражении за высоты Каайбатэ союзники разгромили индейские войска, убив 1311 воинов и 152 взяв в плен. Потери союзников были ничтожны: у испанцев – 3 убитых и 10 раненых, у португальцев – 1 убитый и 20 раненых (Ibid., p. 151). После этого сопротивление гуарани дошло на убыль. Иезуиты заявились с повинной к Андонаеги и стали с ним сотрудничать в эвакуации миссий. Проведенное Андонаеги расследование (допросы индейцев) подтвердило, что сопротивление гуарани вдохновлялось иезуитами.

В конце 1776 г. в Буэнос-Айрес прибыл новый генерал-губернатор Педро де Себальос. Правительство предписало ему убрать с постов и выслать 11 иезуитских руководителей редукций и в их числе провинциала Барреду, заменив их обычными священниками или представителями других монашеских орденов; расходы двух военных экспедиций возложить на иезуитов; земли редукций передать в индивидуальное пользование индейцев; обязать редукции выплачивать десятину и другие церковные подати, которые шли в королевскую казну.

Однако генерал иезуитского ордена, вместо того чтобы отозвать провинциала Барреду, как того требовали испанские власти, демонстративно оставил его на прежнем посту еще на три года. Рикардо Уолл увидел в этом акте новое доказательство иезуитского коварства и двуличия. В письме Себальосу от 15 ноября 1756 г. Уолл призывал его расправиться с иезуитами огнем и мечом. Угрозы на них не действуют, писал Уолл, а их заверения в лояльности и готовности выполнять королевские приказы делаются только с целью ввести в заблуждение и обмануть короля (Ibid., p. 165-167).

В письме, отправленном в тот же день Вальделириосу, Уолл повторял сказанное Себальосу, указывая, что "король не нуждается в советах иезуитов, как управлять своими владениями, которые они должны будут покинуть, когда король того пожелает и прикажет…" ((Marques de Pombal). Relacao abbreviada da republica que os religiosos jesuitas das provincias de Portugal e Hespanha estableceram nos dominios ultramarinos das duas monarchies. Lisboa, 1757). Это было первое упоминание в официальном испанском документе о возможном изгнании иезуитов из испанских владений.

Между тем эвакуация индейцев из семи редукций затянулась. В 1757 г. в Лиссабоне была опубликована "Краткая реляция" о подрывных действиях иезуитов в испанских и португальских колониях Америки, автором которой, хотя его имя и не указывалось на титульном листе, был глава португальского правительства маркиз де Помбал. Он потребовал от Испании в качестве предварительного условия уступки Сакраменто подписать "добавочное соглашение" к Договору о границах, в котором предусматривалось бы изгнание иезуитов из испанских и португальских владений, мотивируя это тем, что, пока иезуиты будут оставаться там, мира на границах испано-португальских владений в Америке не будет. В 1759 г. Португалия запретила иезуитский орден в метрополии и колониях, иезуиты были арестованы и посажены в тюрьму. Многие из них провели в заключении 18 лет вплоть до падения Помбала (Иезуиты выступили против реформаторской деятельности Помбала и покровительствовавшему ему короля Жоана IV. Борьба иезуитов с королевской властью привела к сожжению на костре в 1761 г. по постановлению инквизиции иезуита Габриэля Малагриды, наиболее рьяного противника Помбала). В Бразилии эту операцию провел генерал Фрейри, получивший титул графа Бабадела.

Переговоры о добавочном соглашении затянулись из-за смерти португальской королевы Барбары в том же году, а затем из-за смерти Фердинанда VI. Его преемником стал Карл III, настроенный против подписания Договора о границах, который он считал более выгодным португальцам, чем испанцам. 12 февраля 1761 г. оба правительства подписали документ, которым аннулировался договор, так и не осуществленный после 11 лет, истекших со дня его подписания. Затем последовало возвращение индейцев в редукции. Казалось, иезуитам удалось вновь одержать победу.

Испания готовилась к войне с Португалией, надеясь захватить Сакраменто не путем обмена, а силой оружия. 15 августа был подписан "семейный пакт" между Испанией, Францией и Неаполем против Англии и ее союзницы Португалии, а вскоре между ними начались и военные действия. Себальос осадил и взял приступом Сакраменто, в этом ему помог отряд гуарани в 1800 человек, которыми руководили иезуиты Хосе Кардьель и Сегисмундо Аспергер. Но по Парижскому договору 1763 г. Испания возвратила Сакраменто Португалии (В 1776 г. Себальос, уже будучи вице-королем Ла-Платы, вновь захватил Сакраменто, которое по договору Сан-Ильдефонсо 1778 г. окончательно перешло во власть Испании). Вскоре после этого отношение испанского правительства к иезуитам вновь ухудшается.

В 1764 г. Франция запретила иезуитский орден. Этому решению предшествовало скандальное дело иезуитского аббата Лаваллета, обворовавшего своих компаньонов по торговле с Мартиникой. Парламент и особая королевская комиссия, обследовавшая деятельность ордена, пришли к выводу, что подчинение французских иезуитов иностранному генералу, проживающему в Риме, противоречит законам королевства и обязанностям его подданных. Король, не желая идти на крайнюю меру, предложил папскому престолу назначить из французских иезуитов викария – местного главу ордена, ответственного перед французскими законами. Папский престол отверг это предложение. Тогда 6 августа 1762 г. парламент Парижа, высшая судебная инстанция страны, постановил запретить иезуитский орден и изгнать из страны его членов, попутно обвинив их, согласно "лучшим" традициям инквизиции, в симпатиях к арианству, несторианству, лютеранству, кальвинизму и многим другим ересям, в распространении "еретических скверн," Уиклефа и Пелагия, а также семипелагианцев и маникеев, в тайном сочувствии к учению Фауста и вообще в пропаганде доктрин, оскорбляющих святых отцов, апостолов и пророка Авраама (Menendez у Pelayo M. Historia de los heterodoxos espanoles, t. III. Buenos Aires, 1945, p. 477).

Это постановление было узаконено королем два года спустя, в 1764 г. Папа римский на тайной консистории отверг решение французского короля как незаконное, но публично заявить об этом не посмел (На этом позор иезуитов не кончился. Их штаб-квартирой в Париже – дворцом на улице По-де-Фор завладели франкмасоны, принявшие в своп ряды в 1778 г. в этой бывшей "святая святых" "Общества Иисуса" Вольтера, в прошлом ученика отцов-иезуитов, а затем их самого беспощадного противника).