Текст книги "Убойная марка [Роковые марки]"

Автор книги: Иоанна Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– А ведь с виду – такой симпатичный парень, весёлый…

– Вот именно только с виду симпатичный, а на самом деле из глотки с мясом выдерет и не поморщится. Такой на все пойдёт, теперь-то я знаю. И хочу, чтоб пани это знала, если пани с их домом как-то связана. Не дай бог с таким негодяем дело иметь. Надеюсь, пани на ус намотает?

Я пообещала намотать и поблагодарила женщину за предупреждение. С силой выдернув из-под моей машины свою таратайку, куда в сердцах автоматически её запихала, женщина отправилась по своим делам, предоставив мне много информации к размышлению.

Пока ехала, думала, с кого начать. Поговорить сперва с Тем Паном? Или все же сначала с паном Петшаком, чтобы убедиться, что это именно племянник у него брактеат свистнул, из-за чего дядя не только оказался в глупом положении, но и едва Богу душу не отдал.

А главное – тот ли это конопатый Куба или нет?

Когда наутро я рассказала Янушу о своём посещении дома пана Петшака и передала разговор с двумя женщинами, мой возлюбленный удивился, как это мне не пришло в голову, воспользовавшись случаем, свистнуть фотографию Ксавуся.

– Посмотрела бы я на тебя, как ты это делаешь! – рассердилась я. – Если бы ещё пан Петшак был дома, тогда другое дело. А украсть что-либо на глазах пани Натальи – дохлый номер. Тем более что дальше кухни она меня не пустила. Да и при пане Петшаке… сомневаюсь, что он держит на видном месте фотографию ненавистного племянника. Ты хотел бы, чтобы я начала рыться в ящиках стола, бумаги перебирать?

– Да успокойся, и пошутить нельзя, – улыбнулся Януш. – Просто наличие фотографии помогло бы полиции в розыске. Его и так найдут. Главное установлено: Куба Зубило был в Болеславце в то время, когда там произошло убийство.

– А что, он и в гостиничном списке фигурирует?

– Фигурирует. Им осталось проверить всего сорок семь человек, из них большинство варшавян. И все же я сейчас им позвоню, расскажу о твоём вчерашнем разговоре. Это может им пригодиться. Надеюсь, адрес ты узнала?

Адрес? Вот балда, узнать адрес мне в голову не пришло. Я лихорадочно схватилась за телефонную трубку. Может, Анита поможет, ведь веснушчатый Куба – один из её кандидатов в Гражинкины ухажёры.

Анита ответила сразу, хотя тут же шепнула в трубку, что сидит на редакционном совещании и говорить не может.

– А ты и не говори, слушай! Твой конопатый Кубусь оказался последним негодяем и мерзавцем, счастье, что до Гражинки не добрался. Ты, случайно, его адреса не знаешь?

– Надо же! – шёпотом удивилась Анита. – Кто бы подумал! А живёт он в той же квартире, где жил с родителями. Его мать у нас работала до самой смерти. Погоди минутку, вот передо мной книга сотрудников, сейчас пороюсь… Вот!

Аллея Неподлеглости, двести семнадцать, квартира двадцать. Откуда знаешь?

– Что?

– Что мерзавец и негодяй.

– Долго рассказывать…

– Не убегай, как закончится совещание, я сразу тебе позвоню.

Януш уже записал «Кубусь Зубило», подивившись немного фамилии, записал адрес и тоже схватился за телефонную трубку.

А меня заинтересовал чисто технический вопрос: как глины станут опознавать Кубуся?

Повезут свидетелей в Варшаву? Закажут варшавским коллегам фотографию подозреваемого?

Вытащат самого Кубуся в Болеславец?

Прежде чем Анита освободилась у себя на работе, выяснилось, что её адрес не подходит.

На аллее Неподлеглости, двести семнадцать, в трехкомнатной квартире живёт семья неких Дудяков: папа Дудяк, мама Дудякова и двое маленьких дудячат, их детей. Сотрудник милиции, которому поручили посетить квартиру номер двадцать по данному адресу, разумеется, с Дудяками пообщался. Он внимательно оглядел пана Дудяка, который оказался высоким бородатым брюнетом за сорок, после чего вежливо поздоровался с ним и пожаловался, что никак не может разыскать своего давнего дружка Ксаверия Зубило, проживавшего некогда по этому адресу.

Три года мнимый приятель пана Зубило пребывал за границей в неспокойных странах, сейчас вернулся и не может найти своего дружка.

Дудяки с пониманием отнеслись к другу бывшего хозяина и всячески постарались ему помочь. Вот нотариальный акт покупки квартиры, здесь фигурирует новый адрес пана Зубило. Вот, видите? Улица Пущика, три, квартира десять.

А как же, и телефон взяли на всякий случай.

Правда, только сотовый. Минутку, где они его записали? Ага, вот он: 509 207 386.

На сотрудника варшавской полиции этот номер не произвёл никакого впечатления, он ведь ничего не знал о Ежи Стемпняке. Записав номер телефона, варшавский полицейский поехал на улицу Пущика, по дороге известив начальство о результате своих разысканий. А заодно Януша и меня – мы все это время с нетерпением ждали от него вестей.

В квартире номер десять на улице Пущика никого не было. Полицейский этим не удовлетворился и позвонил соседям, уже привычно вживаясь в роль приятеля Кубы. Наверное, он производил на людей неплохое впечатление, с ним и эти соседи охотно поговорили.

Сначала состоялся разговор с женщиной из одиннадцатой квартиры. Из тех, кто проживал в десятой квартире, женщина почему-то заговорила о молодой девушке, работающей в швейной мастерской, где шьют театральные костюмы. Работает Крыся, так зовут девушку, в разное время, то утром, то вечером, наверное, чтобы перед спектаклем на актрисе в последний момент всегда можно было что-нибудь в костюме исправить. Живёт Крыся не одна, а всегда с женихом. Только эти, знаете, женихи время от времени меняются. Лично она, соседка, с Крысиными женихами никогда не знакомилась, но может сказать, что вот этот – четвёртый за последнее время. Нет, не очень часто меняются, может, раз в год, так что вполне прилично. Нет, она не знает, когда придёт с работы соседка. А полное имя её Кристина Возняк, это она точно знает.

Полицейский подождал на улице часок-другой, но Кристина Возняк так и не появилась.

После чего добросовестный полицейский решил, что на сегодня, пожалуй, хватит.

– Судя по всему, – сказал Януш, – паршивец продал квартиру и теперь путается с девицами, периодически меняя место проживания.

Ну да ничего, в конце концов его поймают. Для нас совершенно бесценным является мобильник Стемпняка, то есть его номер, записанный рукой Антося на пустой пачке из-под сигарет. Это уже проверено графологической экспертизой.

Я пожала плечами.

– Ну и что, Антось и не отказывается от знакомства со Стемпняком, имел право записать номер его сотового хоть на стене.

– Да, – возразил Януш, – но благодаря этому мы уже знаем, что таинственный Куба – это Ксаверий Зубило, племянник твоего знакомого Юзефа Петшака. Пану Петшаку не удастся увильнуть от беседы в полиции.

– А я и не думаю, что он попытается увиливать. Хотя кто знает… племянник все-таки Среди родственников всякое случается. Может, его мать, сестра пана Петшака, на смертном одре приказала брату поклясться… да мало ли чего могла приказать.

Я бы придумала, что именно сестра перед смертью приказала исполнить брату, но тут позвонила Анита. Я с большим удовольствием передала ей новейшие сведения о её весёлом Кубе, умолчав лишь об убийстве. Не скажу, что мои новости огорошили подругу.

– Вот смотри, внешне вроде бы симпатяга, а я ведь как чувствовала – внутри у него что-то этакое, гаденькое, – изумилась Анита. – Однако никто из моих знакомых конкретно не мог сказать о нем ничего отрицательного, в крайнем случае намекали на небольшие весёленькие прыжки где-то на пограничье закона, но все же в пределах дозволенного. Знаешь, такой немного хулиганистый, но в общем симпатичный парень.

– А чем, собственно, занимается твой симпатичный парень? – наконец поинтересовалась я. – Ты мне как-то об этом не говорила.

– Просто речи не заходило, да и не знаю я точно. Вроде посредник в торговле, в основном по риэлтерской части: квартиры, участки под застройку. И вообще все, что под руку попадёт: предметы искусства, автомашины, полудрагоценные камни. Купить-продать. Последнее, что я слышала, Кубусь выгодно продал именно коллекцию полудрагоценных камней, полученных кем-то по наследству, причём продал её так скоро, что владелец моргнуть глазом не успел. Так ты уверен, что он украл у дядюшки коллекционную монету?

– Так получается.

– А не мог это быть единичный случай? Такая милая фамильная шуточка.

– Когда речь заходит о брактеате Яксы из Копаницы, меня покидает чувство юмора, – сухо отозвалась я. – Ты лучше вот что скажи. Януш считает, что все последние годы твой симпатяга проживает у девиц, не имея собственной жилплощади. Может, тебе известна сегодняшняя девица?

– Вот именно – нет. Уже более двух месяцев он пребывает в одиночестве, из-за чего я и подумала о нашей Гражинке.

– Так где же он живёт, холера?

– Может, комнатушку снимает? Если тебе очень нужно, я могу позвонить знакомым, порасспрашивать. Постой, у него же есть телефон.

Правда, сотовый.

– Да, мне он очень нужен, так ты уж порасспрашивай. Говори номер.

– Сейчас посмотрю… Вот, пиши: 605 530 210.

А жить он может везде: и в Париже, и в Пипидовке.

Быстро нацарапав номер, я положила трубку и повернулась к Янушу.

– Теперь у нас есть второй сотовый и пеленг на Ксавуся. Может, по этому можно его отловить? Кто попробует? Ты, я, глины, кто-нибудь из знакомых, например Анита?

– Глины, – решил Януш и взял клочок бумаги с моими записями. – А это тебе не понадобится: «Ежов, точка, восемьсот сорок семь, новая прачечная…»?

– О, холера!

Я поспешила вырвать у него из рук половину клочка бумаги, где были записаны действительно очень нужные мне адреса и телефоны.

– Вот так я вечно теряю разные документы, – ворчала я, решая, куда же мне переписать столь важные адреса. – У этого Ежова якобы есть «История Англии» Моруа, и, возможно, он мне её продаст. А новая прачечная просто бесценная, давно я такую искала.

Навела порядок в своей документации, взглянула на клочок бумаги в кулаке Януша с вновь добытыми данными о Кубе, и во мне заговорила совесть.

Давно я собиралась угостить Януша приличным ужином, да все как-то не получалось. На изготовление изысканного блюда требуется время, а именно его мне и не хватало. Вот и сейчас уже полдевятого, однако и в оставшееся короткое время можно приготовить что-нибудь вкусное. Омлет с пармезаном, например, или…

О! Вареники были у меня в морозилке, к сожалению, слишком скромная порция. Значит, и то и другое. Омлет вообще молниеносно готовится, а на вареники получаса хватит, включая и время на то, чтобы вскипятить воду. А чем уже готовые вареники заправить… тем временем придумаю.

Поставив кастрюлю на сильный газ, я посолила воду, извлекла из морозилки заледенелые вареники и покинула кухню. Пока не было необходимости чахнуть над кастрюлей в ожидании, когда в ней закипит вода.

И в этот момент зазвонил телефон, а вслед за ним – мой мобильник. В последующие двадцать минут в моем доме, можно сказать, телекоммуникация просто разбушевалась, потому как к первым двум добавился сотовый Януша. Говорить сразу по трём телефонам немного затруднительно. Но зато как интересно!

– Патрик вышел на полицию! – прикрыв мембрану ладонью, прошептал мне Януш.

– Представьте себе, произошло нечто ужасное! – тем временем волновался в моем телефоне Тот Пан… то есть пан Липский. – Оказывается, брактеат Яксы был у пана Петшака украден, а он не хотел, чтобы об этом узнали, вот и говорил, что нет у него такой монеты. А теперь он опять в его коллекции, но, боюсь, вернулся не очень легальным путём… ну пани меня понимает. И Петшак даже сейчас не хочет об этом говорить, я все узнал от его домработницы, буквально минуту назад, похоже, там какие-то семейные неприятности, может, пани что-то знает?

– Давайте встретимся завтра в баре, что напротив Гранд-отеля, – быстренько предложила я.

Нетрудно было догадаться, что словоохотливость пани Натальи была напрямую связана с моим визитом к ней.

– В двенадцать пана устраивает? Да, возможно, мне кое-что известно, но по телефону не стоит об этом вести речь, займёт слишком много времени.

Пан Липский охотно согласился. Только он отключился, забренчал мобильник. Я ткнула пальцем в загоревшийся зелёный огонёк, и тут опять зазвонил мобильник Януша. Он уже заканчивал разговор по моему телефону и переключился на мобильный.

– Отыскался Куба, – успел информировать меня Януш между этими двумя звонками.

– Я уже знаю, где живёт Куба Зубило, – меж тем вещала мне в ухо Анита. – Ты заинтересовала меня – я пошарила по знакомым. Представь, он живёт в собственной квартире, купил однокомнатную на Урсинове…

Снова зазвонил телефон. Слушая Аниту по мобильнику, я прижала трубку телефона ко второму уху.

– Патрик звонил! – душераздирающе вопила в трубку Гражинка. – Слушай, я не знаю, что делать. Он клянётся, что невиновен, я ему не верю, он говорит, что уже собрался идти в полицию…

– И где же он живёт? – спросил Януш, неизвестно, меня или того, с кем говорил по сотовому телефону.

– Минутку подожди, – попросила я Гражинку.

И Аните:

– У тебя есть его точный адрес? Да, записываю. Давай скорей!

Теперь Гражинке:

– Да, он уже явился к ним. Погоди минутку, не отключайся, как раз что-то проясняется…

– Это ты кому говоришь? – встревожилась Анита.

– Не волнуйся, я ещё с одним человеком говорю.

– Чей адрес? – не поняла Гражинка.

– Поймали ту девицу, Возняк, очень интересные вещи узнали, – передал мне Януш ещё одну новость.

– Концертова, четыре, четвёртый этаж, а вот номера квартиры не знаю, – говорила Анита. – Но сейчас его там нет, он находится у одного из приятелей, некоего Гжеся, на бридже, на Саской Кэмпе, адреса Гжеся я не помню, иду домой, если хочешь, оттуда позвоню знакомым, поищу. Меня вся эта история очень заинтриговала.

– Раз заинтриговала, поезжай и ищи, можешь потом позвонить мне из дому. Предупреждаю: назревает грандиозная сенсация.

Покончив с Анитой, я целиком переключилась на Гражинку. Опять зазвонил сотовый – Януша. Теперь Януш стал говорить сразу в две трубки. Ему тоже было интересно слушать Гражинку.

– Или спятил, или действительно невиновен, – сказала я Гражинке. – Подожди, совсем немного осталось, мы уже подбираемся к главному свидетелю, так что будем располагать сведениями из первоисточника.

В ответ я услышала стон Гражинки.

– Нет, ты слушай, он мне велел позаботиться о наследстве!

– Каком наследстве?

– Ну том, которое украли у Вероники. Он его спрятал!

– ЧТО?!

– Спрятал! Укрыл! Поместил в безопасное место!

– И тебя назначил наследницей. В какое место?

– Не знаю! Я и слушать не стала! Знать его не желаю! Он что-то о тебе говорил, а я не стала даже вникать!

Я была потрясена.

– Обо мне? С чего бы это? Я-то тут при чем? Да и ты хороша. Обо мне говорят, а ты слушать не желаешь. Ну знаешь!

– Потому что как раз высказывала ему все, что о нем думаю, так что немного… разнервничалась. Но успела сказать, что я не какая-нибудь кладбищенская гиена, чтобы питаться наследствами, я не занимаюсь куплей-продажей таких вещей, для этого он мог бы подобрать другую кандидатуру, например тебя…

– А я, выходит, гиена?!

Нет, такого даже в письме не было. Дожила!

– Да нет же, – простонала Гражинка. – Я о том, что с коллекционерами, нумизматами и филателистами у тебя есть связи…

Тут опять раззвонился мой мобильник. Звонил и звонил, словно на пожар. Януш поднял мой сотовый и передал мне (свой он все ещё держал у уха). А он все звонил. Оказалось, я, в спешке схватив свой мобильник, держала его вверх тормашками, вот он и звонил без памяти. Пришлось Янушу опять помочь мне с сотовым.

– Минутку, – сказала я в свой мобильник и повторила:

– Минутку, – и Гражинке в нормальный:

– Нет, так я больше не могу. Может ты лучше приедешь?

– Алло! – надрывался мобильник.

– Я же попросила вас – минутку! – заорала я на него. – Ну если сегодня не можешь, так хотя бы завтра утром, но пораньше, днём у меня встреча.

– Я сейчас приеду, можно? Все равно спать не могу.

Я с облегчением положила трубку, которая тут же опять затрезвонила.

– Слушаю, говорите, – сказала я сразу в обе трубки. – Тебе, – передала я Янушу трубку телефона. – Да, да, слушаю, – повторила я в терпеливо ожидающий сотовый.

Незнакомый голос:

– У меня просьба. Если пани обнаружит в своей машине то, что не принадлежит пани, прошу это не выбрасывать, не разглядывать и никому об этом не говорить. Это в интересах пани, и вообще в этом заинтересованы все. А молчать пани умеет, я знаю.

И отключился.

На минуту в комнате воцарилась тишина.

Януш уже разделался с одним собеседником и теперь держал у уха только трубку моего телефона. Я вертела в руках замолчавший мобильник и раздумывала над тем, что услышала. И тут мобильник опять забренчал.

– С ума можно сойти, – проворчала я, нажимая на кнопку.

Мне представилась какая-то пани из какой-то редакции и спросила:

– Можно взять у пани малюсенькое интервью? Буквально несколько фраз. Сейчас.

Вроде бы фамилия представившейся журналистки была мне знакома, но как выглядит, я не помнила. И вообще, вряд ли она выбрала подходящий момент для интервью. На всякий случай я решила не отгонять её сразу и осторожно поинтересовалась:

– А что?..

– Пани занимается филателией. Есть ли, по вашему мнению, разница в добывании марок раньше и теперь? Теперь легче или наоборот?

– А это зависит от того, что пани хочет приобрести. Если в общих чертах, то в наше время раздобыть стало легче буквально все – ветчину, лимоны, кухонные горшки…

И на горшках заткнулась. Не отнимая от уха сотового, я помчалась в кухню. Вода кипела, пар поднимался струями к потолку. Прижав мобильник плечом, я быстро побросала в кастрюлю немного оттаявшие вареники, уменьшила газ, прикрыла крышкой и вернулась в комнату.

Журналистку в сотовом интересовали только марки:

– Нет, вы скажите, есть ли в наше время такие вещи, которые нельзя достать так легко, как тогда?

Тут уж я могла дать ей самый что ни на есть исчерпывающий ответ.

– Есть. Хотя бы болгарский блочек-105. Сама ищу его, можно сказать, по трупам…

И прикусила язык. Но слово уже вылетело.

– По каким трупам? – заинтересовалась журналистка.

– По разным. Свежим и таким… уже порядком залежалым…

Трубка рассмеялась.

– На какую бы тему я с пани ни говорила, всегда какой-нибудь труп выскочит. Очень мило. Болгарский блочек, сказали вы? И в Болгарии его тоже нет?

– Болгария – последняя страна в мире, где я могла бы его найти.

Наконец журналистка отцепилась от меня, но я даже дыхания не успела перевести, как позвонили одновременно оба мобильника.

– Узнала! – обрадовала меня Анита. – Пришлось, правда, потрудиться, зато теперь у меня есть адрес Гжеся, того, у которого Куба играет в бридж. Хочешь?

– Немедленно! Давай адрес! – заорала я так, что Януш вздрогнул и вопросительно глянул на меня. – Есть адрес! – зачем-то ещё ему прошептала я.

Видимо, он уже привык слушать сразу двумя ушами, я имею в виду двух собеседников, потому что кивнул мне в ответ, дескать, понял.

– Минутку, сейчас я его узнаю! – ответил он кому-то в телефоне.

– Улица Защитников, пять, квартира четыре, – сообщала мне Анита, что я тут же повторила во весь голос. А Анита продолжала:

– Как хорошо, что мы не познакомили нашу Гражинку с Кубусем. Я догадываюсь, что у тебя там столпотворение, поэтому выключаюсь, но завтра ты мне все расскажешь в подробностях.

Я пообещала, да Анита и в самом деле заслужила подробности. Януш тем временем убеждал своего собеседника, что нет необходимости готовить бригаду для перехвата, но одного человека на страже поставить все же не мешало бы, иначе эти здешние полицейские могут быть скомпрометированы перед коллегами из Болеславца.

Зазвонил телефон, чему я очень удивилась, так как не заметила, что он был уже отключён.

Комендант из Болеславца сообщил мне, что они просматривали депозит и обнаружили целых два болгарских блока. Поскольку я последняя копалась в кляссерах, вот он меня и спрашивает, что бы это значило и какой именно блочек меня интересует.

– Тот, что с птицами, – немного растерянно произнесла я.

– Они оба с птицами.

– Но на одном из них птица всего одна, а на другом целых шесть. Я хочу шесть.

– И оба прикрыты этими… как они… защитной плёнкой, а раньше не были, – упрямо заявил болеславский комендант.

– Наверное, автоматически я позаботилась и о втором, – гнула я свою линию, но тут мне надоело лгать, и я решила признаться. – Нет, скажу правду, так и быть. Второй блочек мой. Я привезла его затем, чтобы показать панам полицейским, как следует правильно хранить марки, а пан прокурор любезно выдрал из моих рук мою же собственность. Теперь мне придётся снова приезжать, чтобы получить свою марку?

– Как желаете. Можно не специально, а как-нибудь при случае. Нам ещё надо протокол составить.

Мне пришлось примириться и с протоколом, и с каким-нибудь удобным случаем. Мы с Янушем обменялись унылыми взглядами.

И тут в дверь позвонила, как я и догадалась, Гражинка. Похоже, она побила какой-нибудь автомобильный рекорд на трассе между нашими домами.

– Вот и чудненько, – сказала я, открывая ей дверь. – Не придётся повторять два раза. Не знаю, что говорили Янушу, так что пускай он начинает.

Гражинка не возражала, с нетерпением ждала новостей все равно от кого из нас. С тихим стоном она опустилась в кресло и вся превратилась во внимание, а Януш тут же забыл о необходимости соблюдать служебную тайну.

– С полицией Патрик связался по сотовому, так что не удалось установить, откуда звонил, – начал Януш. – Он сказал, что принялся разыскивать Кубу после того, как убедился, что все подозрения сконцентрировались на нем, Патрике. Он не мальчик, прекрасно знает, как следственные власти относятся к таким подозреваемым, как он. Посадят за решётку и станут радоваться, что нашли убийцу. А этот мерзавец, так Патрик выразился о Кубе, будет радоваться, что подставил его. А проживает он, мерзавец Куба, то есть Ксаверий Зубило, на Концертовой улице в однокомнатной квартире Ежи Стемпняка. Так вот, когда полиция Кубу схватит, он сам, Патрик, явится добровольно. Но не раньше.

– А если полиция не схватит? – осторожно поинтересовалась я.

– Он не сказал, что будет тогда. Сказал лишь, что из двух зол предпочитает, чтобы его схватили в Варшаве, а не в Болеславце, потому что в Болеславце нет смысла.

– Знаешь, а ведь он прав. А что с Кристиной Возняк? Ты сказал, она заговорила…

– Заговорила.

– О Патрике? – убитым голосом спросила Гражинка.

– Нет, о Кубусе. Все на него валит. Очень трудно понять истинную суть этого человека, говорит Кристина, ей самой понадобилось не меньше года общения с этим негодяем, обманщиком, пнём бесчувственным, лишённым абсолютно даже капли совести, готовым выдрать последний кусок хлеба у голодного ребёнка. Это так она заявила. Но зато, как только у него заведутся денежки, он разбрасывает их с таким форсом, что глаза на лоб лезут. Это тоже её выражение. Только последний дурак может ему довериться, но, как известно, у нас нет недостатка в последних дураках. И к тому же он трус…

– Но хоть какие-то положительные качества у него имеются? – вырвалось у меня. – Иначе не стала бы эта пани Возняк столько времени водиться с негодяем и трусом.

– О, достоинств у него множество. Как выяснилось из рассказа Возняк, когда живёшь с ним – нет никаких проблем, все их решает Кубусь. Жить с ним легко и весело, все хлопоты он берет на себя. И так далее. Она назвала полиции несколько фамилий и адресов их общих знакомых, что оказалось чрезвычайно ценным, ибо у Гжеся на Саской Кэмпе Кубы не оказалось.

– Так где же он, черт побери? – не могла скрыть я своего раздражения.

– Ищут, ищут и одновременно пытаются обнаружить отпечатки его рук и ног.

– Разве у Стемпняка на Концертовой нельзя было их найти? – въедливо допытывалась я.

– Пока прокурор ещё не выдал ордер на обыск. Прокурор тоже человек, в это время он ещё не работает. А кроме того, Патрик вызвал в Болеславце целый переполох, все подозреваемые дружно принялись тут же менять показания.

Оказалось, о Кубе они знали больше, чем сказали, просто не хотели признаваться. До сих пор почему-то при упоминании Кубы у них намертво закрываются рты и молчат они как рыбы, словно чего-то боятся. Или планируют небольшой шантажик.

– Делать им нечего, этим стражам порядка, – рассердилась я. – Цацкаются с преступниками как с тухлыми яйцами. Тоже мне, нашлись блюстители закона, и на шаг боятся преступить его, когда дело этого требует. Эти глины, скажу я тебе, могут взять первого попавшегося взломщика и с его профессиональной помощью запросто войти в квартиру на Концертовой и без ордера… Вот тебе и руки и ноги.

– Умно рассудила! – рассмеялся Януш. – А потом на суде признаются. Так? Какое же это доказательство, если оно добыто незаконным путём?

Но я уже переключилась на другое.

– Погоди, шантажик, говоришь… А, это не ты говорил, но все равно… Слушай, а я догадалась, почему Кубу так долго не могут отыскать. Он не дастся им до тех пор, пока сам не сможет пошантажировать Патрика. Да, да, именно к этому он и стремится, а Патрик скрывается, вот глины и не могут никого из них найти.

– Очень возможно, – согласился со мной Януш. – А как Патрик? Он позволит себя шантажировать?

Мы одновременно взглянули на Гражинку.

Она сидела окаменевшая, словно памятник безутешной печали. Похоже, до сих пор мы говорили лишь очень неприятные для неё вещи.

Пошевелившись, девушка тихонько промолвила:

– Нет, не позволит. Скорее убьёт шантажиста.

– Ну так этот Кубусь себе мягко стелет… – начал было Януш, но я не дала ему закончить.

– Погодите, тут только что какой-то тип позвонил. Может, это Патрик? Что-то говорили обо мне и сделали из меня кладбищенскую гиену, вроде я должна беречь наследство, а я, может быть, теперь вожу в своей машине бомбу?

Гражинка вздрогнула, а Януш явно встревожился.

– Ты ничего ни о гиене, ни о бомбе не говорила.

– Не успела. Сегодня все утро мы с тобой только и делаем, что беспрестанно говорим по телефонам, так у меня и из головы вылетело. Сразу после Гражинки кто-то позвонил, и незнакомый мужской голос сообщил, что в моей машине имеется что-то чужое, не моё, а мне нельзя к этому прикасаться. Холера! Так что же, сапёров вызывать? Я сама ни за что в машину не полезу!

Януш сорвался с дивана.

– И она молчит! Вряд ли бомба, но посмотреть на это необходимо! Где ключи? Немедленно идём к машине!

Разбежался! У меня не было ни малейшей охоты без особой потребности пользоваться своей ненавистной лестницей, за долгие годы проживания на пятом этаже она сидела у меня в печёнках. Если что-то там лежало в моей машине, пусть ещё полежит, никуда не сбежит, и завтра успеем наглядеться. А сегодня я вообще не собиралась выезжать. Бомба? Ну и что? Если её не трогать… И вообще по поводу своей машины я никогда особенно не переживала. Помню, раз мне позвонил некий тип с сообщением, что разбил мою машину, по всем правилам припаркованную в положенном месте. Должно быть, глины его заставили звонить, не иначе. Очень вежливо говорил, извинялся, имя-фамилию и адрес сообщил. Дело было в воскресенье, в мои планы не входило выезжать, я и не тронулась с места из тех соображений, что от моего взгляда на неё машина не исправится сама по себе, а мастерские по воскресеньям не работают.

Это было ещё в прежние времена. Теперь я просто позвонила бы в автосервис по срочному номеру, и мне все отремонтировали бы в лучшем виде. Но в те времена такого сервиса ещё не было, так что машина стояла и дожидалась своего часа.

Вот и теперь я не двинулась с места.

– А какой смысл? Он сказал – не смотреть, так что пользы не вижу, нельзя не только разворачивать, но даже и трогать. Пускай себе полежит спокойно.

– Нет, ты серьёзно?

– А ты и в самом деле считаешь, что если полежит немножко, то непременно взорвётся? Или прокиснет?

– Опомнись! А если это Патрик?

– Не знаю. Может, просто кто-то глупо пошутил. И ради какого-то кретина я, как последняя дура, стану бегать по лестнице туда-сюда?

Поскольку и Януш, и Гражинка прекрасно знали о моем отношении к лестнице в подъезде, они не нашли никаких контраргументов.

Спустя какое-то время Гражинка беспокойно заёрзала.

– А вдруг… а вдруг, – жалобно прошептала она, – хоть что-нибудь прояснится.

Я уже собиралась гневно прикрикнуть на девушку, нечему тут, дескать, проясняться, как вдруг в глубине души у меня что-то прошелестело. Таким, знаете, бумажным шелестом. А, чтоб их черти всех побрали! И вспомнились некстати строчки из проклятого письма, мол, я делаю что-нибудь только тогда, когда мне это выгодно, а на других – наплевать. А ведь если честно, это именно из-за меня Гражинка впуталась в проклятое преступление, впуталась лично, а может, и Патрик тоже каким-то боком из-за меня… Если бы она тогда не поехала в Болеславец…

– Чтоб вам всем лопнуть вместе с этим телефонным Идиотом! – не удержалась я, хоть в словах давая исход чувствам. Но с места поднялась.

Януш проявил заботу:

– Если хочешь, я один пойду.

– Ещё чего! Погибать – так вместе! Ну чего вытаращился? От взрыва погибать. Как романтично!

Ясное дело, по лестнице я стала спускаться не из-за романтизма, а из любопытства. Ну а кроме того, лишь я могла достоверно подтвердить, что именно в моей машине принадлежит мне.

Возила же я всегда множество вещей, которые постороннему человеку могли показаться ненужными и мне не принадлежащими. Скажем, запас целлофановых мешочков (на всякий случай), каталоги парижских ресторанов (пригодятся), резиновые сапоги, сетки для ловли янтаря, кучи застарелой корреспонденции и еды для собак. Это все, что мне вспомнилось. А ещё наверняка целая куча того, о чем я не успела вспомнить, спотыкаясь на проклятой лестнице и ступая осторожно, ибо не один раз уже подворачивалась щиколотка. Ворча и проклиная все на свете, я наконец покончила со ступеньками, но облегчения не испытала, потому что знала: скоро придётся карабкаться по ним вверх.

Чужая вещь в моей машине сразу бросилась в глаза, как только мы раскрыли багажник. Это оказался длинный свёрток размером с большой чемодан, аккуратно завёрнутый в плотную бумагу и со всех сторон оклеенный скотчем. Нет, такого совершенно точно в моем автомобиле не было, это явно посторонний элемент.

– Если это бомба, то выглядит прямо-таки ужасающе, – скептически заявила я. – В состоянии смести с лица земли весь город. Послушай, не тюкает?

Наверное, мои слова произвели впечатление. Довольно долго мы все трое прислушивались в напряжённом молчании. Нет, не тюкало, свёрток каменно молчал. Януш попытался его поднять.

– Тяжеловато, но, пожалуй, справлюсь.

Я удержала его, напомнив:

– Этот гипотетический Патрик настоятельно просил не трогать свёрток. Не пытаться распаковать и так далее. Сдаётся мне, это добыча преступников.

Януш оставил свёрток в покое, а Гражинка издала сдавленный звук.