Текст книги "Убить меня"

Автор книги: Иоанна Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Я разозлилась.

– Попрошу не запугивать! Откуда он узнает, что я – это я? Каким образом выйдет на меня? Он что, следил за мной? До куда? До Алиции? Нет, милый, когда утром я уезжала из гостиницы, рядом никого не было. По автостраде я ношусь быстро, терпеть не могу, если кто-то висит на хвосте. И вообще всякий сопровождающий бросается в глаза. А польские дороги? Ха-ха-ха! Представляю я этого несчастного иностранца на польских дорогах! Мы, поляки, знаем наизусть каждую яму, каждый ухаб, научились ездить по нашим теркам и даже ухитряемся развивать приличную скорость, оставаясь при этом в живых. Сама диву даюсь, как не бьются наши машины на каждом километре.

– Тут я с пани вполне согласен, – вежливо произнес Гурский. – Однако, полагаю, сразу после встречи с ним пани не бросилась снимать номера со своей машины? А ведь и дураку достаточно узнать номер автомобиля, чтобы…

– Ну уж не такая у него компьютерная память, раз взглянул – и навсегда запомнил… – не очень уверенно пробормотала я. – И что вы мне посоветуете? Повеситься? Или разбить ювелирную витрину, врезать по морде полицейскому чину, выстрелить из охотничьего ружья на главной улице столицы…

– Все равно пани не посадят, у нас катастрофически не хватает мест в камерах предварительного заключения.

– Так что мне делать?

– Пока ничего. Проявлять осторожность и помнить, что где-то ходит человек, который не прочь отправить вас на тот свет. И в случае чего сразу звонить мне. Я же, со своей стороны, постараюсь…

***

Французский консьерж Антуан Менье с возмущением отверг обвинение в том, что якобы недобросовестно относится к своим обязанностям. Как можно подозревать его в том, что он в отсутствие хозяев доверенных ему квартир передал ключи в чужие руки?! Да он над этими запасными ключами знаете, как дрожит? Вот они, тут, в комодике, видите? Занимают отдельный ящик, уложены аккуратно, к каждому пришпилена бумажка с номером квартиры. Проживает он с супругой, она тоже лицо доверенное, недаром ей жильцы поручают присматривать за квартирами, кормить кошечек и птичек, поливать цветочки. А уж в сезон отпусков они с супругой удваивают бдительность. Сигнализация – это, конечно, хорошо, но свои уши да глаза вернее. А что случилось? Кража со взломом? Что украли?

А, вы про гараж. Что касается гаражей, туда он без надобности не заглядывает, жена тоже, цветочков и животных в гаражах нет. Мсье Ляпуэн уехал на своей машине, он, Антуан, видел лично, гараж должен был остаться пустым. Впрочем, когда этот чокнутый пытался влезть в гараж мсье Ляпуэна, он сам был там, вместе с полицией, нет, не было необходимости его вызывать, он всегда бдительно охраняет доверенный ему дом, так что, как увидел полицию, оказался тут как тут. А этот чокнутый в гараж лез, прямо психопат какой-то, в гараж, а не в дом, потом выяснилось, что перепутал сдуру. Там рядом живет врач, так он к врачу хотел забраться, наркотики свистнуть, ну и перемешалось все в его пустой башке. Впрочем, к врачу он и вовсе бы не влез, там сигнализация еще похлеще будет, чем у мсье Ляпуэна.

Да, в самом деле, в гараже стояла машина. Нет, не мсье Ляпуэна, тот на своей укатил, а другая какая-то, темный «мерседес». Нет, консьержа это не касается, не его дело, может, кто из знакомых попросил свою машину на время поставить. О, может, та дама, с которой мсье Ляпуэн уехал? Он перед отъездом заранее вывел из гаража свой «ягуар», так когда машина стояла у ворот, женщина уже сидела внутри.

Тщательно проведенное расследование позволило инспектору Рейкеевагену сделать следующий вывод. Когда прибывшая полиция принялась ловить взломщика, собралась целая толпа зевак, некоторые даже принимали участие в поимке того чокнутого. Супруга консьержа не выдержала, тоже сбегала поглядеть, что там за шум. Нет, ключей от квартиры мсье Ляпуэна она не взяла с собой, нет, не возвращалась за ними, они вообще оказались там не нужны, потому что придурка взломщика схватили почти на пороге, когда он под вой сирены взламывал гаражную дверь. Так что он лишь немного повредил электронное устройство, но потом муж его починил. А вообще гаражные ворота открываются с помощью пульта, запасной пульт остался у консьержки, вон он, как лежал на полке, так и лежит. А изнутри гараж открывается вручную, достаточно засов отодвинуть. И запирается так же.

В квартиру мсье Ляпуэна никто не входил, она сама проследила. Все это недолго продолжалось, гараж заперли, и она поспешила к себе, ее немного беспокоило, что выскочила она, не заперев за собой двери своей комнатки, только закрыв ее на захлопывающийся замок. Но ничего не случилось, все оказалось в порядке.

Ну хорошо, а когда консьерж исправил электронное устройство?

Тут консьерж немного смутился и, слегка заикаясь, признался, что не сразу. Незадолго до возвращения мсье Аяпуэна. И то еще сам себя похвалил, что спохватился, такое у него было предчувствие – хозяин скоро приедет, хотя предполагалось более длительное его отсутствие. Ему, охраннику, здорово повезло, что исправил поломку до приезда жильца. Нет, никакой машины в гараже тогда уже вроде не было. Да ему и ни к чему – занят был своим делом.

***

Весь этот отчет французская полиция поспешила переслать инспектору Рейкеевагену. Теперь было нетрудно понять, как развивались события.

Некто, скорее всего сам убийца Нелтье ван Эйк или его сообщник, приглядел «мерседес» Эвы Томпкинс для своих целей. Какое-то время машины никто не должен был хватиться. Этот же человек подговорил психопата-наркомана устроить всю эту шумиху и, воспользовавшись поднявшейся суматохой, незаметно проник в привратницкую, извлек ключи мсье Ляпуэна, сделал слепок и столь же незаметно ретировался. Небось еще поблагодарил чету консьержей за педантизм и аккуратность – все ключи подписаны, так что ошибиться не было никакой возможности.

Бедный же наркоман Пребывал в дурмане и тумане, так что злодей мог не опасаться, что полиция из него выдоит какую-то внятную информацию.

Затем преступник выбрал подходящий момент, когда консьерж был чем-то занят, а его супруга кормила кошечек-птичек и поливала цветочки, пробрался в дом, из дома – в гараж, вывел машину и был таков. И когда все это произошло – покрыто мраком неизвестности.

Сам собой напрашивался вывод, что преступник прекрасно знал о романе Эвы и Марселя, знал об их планах уехать, знал о стоящем в гараже «мерседесе», более того, знал все привычки консьержа. Словом, злодей был из окружения мсье Ляпуэна, даже из ближайшего окружения, коли Марсель Ляпуэн делился с ним своими сердечными тайнами.

И инспектор Рейкееваген набросился на списки фамилий, точно оголодавший шакал на лакомую падаль.

***

Идея французского коллеги заставить подозреваемых составить списки всех своих знакомых была не только одобрена инспектором Рейкеевагеном, но и взята им на вооружение. Он поручил своим сотрудникам, разбирающим бумаги покойной, выписать на отдельном листке все встречающиеся фамилии с адресами и телефонами. И теперь у него в руках оказался список всех, кто когда-либо имел дело с несчастной дамой.

Списку этому не было конца. Однако Юи Рейкееваген слыл человеком уравновешенным, спокойным и очень работящим. К тому же – опытным следователем. Другой на его месте, может, и впал бы в панику, но только не он.

Изучая материалы, касающиеся Нелтье ван Эйк, инспектор то и дело натыкался на страховые документы, которые почему-то хранились в квартире покойной. Скажем, помер некий Кой ван Вюрен, причем самым обычным образом, в больнице, от старости. И тут же выяснилось, что старичок застраховал свою жизнь, и застраховал по всем правилам, с указанием имени особы, которой перейдет страховая сумма, номером счета наследника, перечнем всех необходимых документов, подписью нотариуса. Казалось бы, что тут странного или подозрительного? Все по закону, никто не протестовал, никаких обиженных и ущемленных родственников не было. Или вот еще. Старая проститутка погибла под колесами автомашины. Со своим ремеслом она давно покончила, много лет назад застраховала свою жизнь в пользу некоего человека, опять чин-чином. А что не родственников решила облагодетельствовать, так это дело привычное. Не у всех есть родственники, да и страхователь, если на то пошло, имеет право завещать свое имущество кому хочет: старому другу или давней подружке, соседу, да просто человеку, некогда оказавшему какую-то услугу. Человек помог женщине в трудную минуту, вот она и отблагодарила его после смерти. Вот только непонятно, почему все эти документы оказались у Нелтье ван Эйк. Что ее заинтересовало?

Перевалив работу с финансовыми бумагами на коллег, инспектор занялся тем, в чем разбирался лучше всего, – людьми. В прежние времена ему пришлось бы возиться до скончания века, сравнивая списки фигурирующих в деле, но в эпоху компьютеров все стало намного проще. Компьютер быстро вычленил тех персон, которые попадались во всех списках – Эвы Томпкинс, Марселя Ляпуэна, Янтье Паркер и в документах покойной ван Эйк. Таких набралось одиннадцать человек. Получалось, что эти одиннадцать должны быть знакомы друг с другом. Еще шестнадцать фамилий инспектор сопроводил вопросительными знаками.

В документах жертвы часто встречалось имя некоего Сомса Унгера. В остальных списках этот человек не фигурировал, но покойная Нелтье ван Эйк, похоже, придавала этой личности особое значение. В первый раз имя сопровождалось огромным вопросительным знаком, во второй – было подчеркнуто, а в третий раз покойная обвела его в кружок и поставила три жирных восклицательных знака.

***

Инспектору предстояло переговорить с множеством людей, но он начал с Янтье Паркер, хотя беседовал с ней уже неоднократно. Поступить так ему подсказала интуиция.

– Вы были ближайшей подругой покойной Нелтье ван Эйк, – вкрадчиво начал он. – У человека обязательно должен быть близкий друг, чтобы было с кем поделиться своими планами, соображениями, тайнами, с кем можно поговорить по душам. Попросить совета, пожаловаться на проблемы…

Янтье Паркер слушала инспектора с каменным спокойствием, лицо ее ничего не выражало.

– Миссис Паркер, скажите, пожалуйста, а не приходилось ли вам слышать от подруги такое имя – Соме Унгер?

Вся невозмутимость мигом слетела с Янтье, она оживилась, во взгляде мелькнуло странное выражение, словно она даже обрадовалась вопросу. У инспектора создалось впечатление, что она боялась услышать другое имя.

– Да, слышала как-то раз… а может, и два. Да, точно, дважды слышала. Первый раз года два назад, по телефону, мы с ней болтали на разные темы, и Соме Унгер… это было связано с нарушением каких-то правил о наследовании… А второй раз услышала в прошлом году, когда приезжала к ней в гости. Она тогда раскрыла какую-то махинацию. И вроде бы что-то такое упоминала…

– Простите, я не совсем понял. Кто-то или что-то? Унгер Соме – это фамилия человека или она так обозначала свое открытие?

Теперь Янтье Паркер явно заинтересовалась.

– А знаете, инспектор, это мысль. Я-то думала, что Унгер – деловой знакомый Нелтье. А вот теперь, когда вы подсказали мне эту мысль… просто затрудняюсь сказать.

– Вы сумеете припомнить эти беседы с подругой?

– Попробую, хотя я не очень понимала, о чем она тогда говорила. Первый раз мы разговаривали по телефону. А год „назад, я как раз только что приехала к ней, Нелтье была очень возбуждена, вся так и искрилась от эмоций. Я, естественно, поинтересовалась причиной, и она мне кое-что рассказала. За точность ее слов не ручаюсь, и не только потому, что прошел целый год, но главным образом потому, что я совершенно не разбираюсь в том, чем она занималась. Банки, финансы – все это мне абсолютно чуждо, мое дело – искусство, точнее, скульптура Средневековья, так что сами понимаете…

– Неважно. Расскажите, что именно вы запомнили.

Главное я запомнила. Она говорила, что раскрыла очень необычное преступление. Много болтала насчет того, что человеку в голову приходят самые неожиданные и остроумные мысли, до которых другой ни в жизнь не додумается. А она сообразила, в чем тут дело. По ее словам – учтите, эти ее слова я действительно хорошо запомнила, – преступление стало возможным благодаря сочетанию примитивного любопытства с новейшими достижениями техники. Помнится, я даже немного заинтересовалась. Ох, как она радовалась своему открытию, весь вечер только о нем и говорила, ну да вам это вряд ли будет интересно…

– Ничего, времени у нас достаточно. Я охотно послушаю.

Разговор происходил в квартире покойной. Женщина по-хозяйски огляделась, словно находилась в собственном доме, и, не задумываясь, шагнула к бару, привычно достала из него коньяк, минеральную воду и бокалы, расставила все это на столике. Видимо, ей часто приходилось здесь хозяйничать, действовала она уверенно.

Инспектор не возражал против нежданного угощения.

– Итак, у вас с покойной госпожой ван Эйк было много общих знакомых, – неторопливо смакуя коньяк, заговорил он. – Не обязательно друзей, я говорю о людях, с которыми вам обеим приходилось иметь дело или даже просто слышать о них друг от дружки. Очень прошу вас отказаться на время от присущей вам сдержанности. Я понимаю, вас удерживает опасение невольно оскорбить подругу. И я очень ценю подобную тактичность. Но подумайте, ведь не исключено, что один из тех людей, с которыми у вашей покойной подруги были какие-то отношения, пусть даже и интимные, может быть ее убийцей! Клянусь вам – невиновные не пострадают и никто, кроме меня, не узнает о том, что вы мне доверите. А ведь зачастую бывает, что преступником оказывается именно хорошо знакомый человек. Так что решайте – хотите ли вы помочь нам найти убийцу или предпочтете, из ложно понятой женской солидарности, оставить его на свободе?

Миссис Паркер залпом проглотила коньяк, помолчала и ответила:

– Я хочу, чтобы преступник был найден. Я хочу, чтобы он был наказан. И верю, что все, рассказанное мной, останется между нами. А если вы… если вы разболтаете, я вас привлеку к суду и устрою такое судебное разбирательство, какого еще свет не видывал. А теперь спрашивайте.

Инспектор Рейкееваген набрал полную грудь воздуха и ринулся в личную жизнь погибшей. И как подруга жертвы ни старалась скрыть истинное положение вещей, ей пришлось признать, что покойная была охоча до мужчин. А они до нее нет. Сотрудничали с ней охотно, дружили тоже, а вот когда дело касалось секса, как правило, проявляли непонятную сдержанность, хотя Нелтье была женщиной хоть куда, пусть и не первой молодости. Но даже сотрудничество и дружба… как бы поточнее выразиться? Не до конца Нелтье была откровенна со своими друзьями, проявляла излишнюю осторожность и щепетильность, которая могла с ума свести. Никогда не позволяла никаких махинаций, даже самых безобидных, – ни себе, ни окружению. Кто-то из мужчин даже сказал, что «Нелтье до омерзения законопослушна», что она одержима «бесчеловечной честностью». При этом она была дьявольски умна, прекрасно образована, очень энергична и вечно стремилась всех вывести на чистую воду. Некоторые из знакомых утверждали, что именно амбиции отпугивали от нее мужчин, а не ее поразительная честность. Дескать, она умеет делать то, на что никто больше не способен, вот и пусть трепещут, пусть ползают перед ней на коленях, умоляют, притворяются влюбленными, иначе…

Не одна рюмка коньяка понадобилась миссис Паркер, чтобы выложить всю правду о своей подруге.

Даже Мейер ван Вейн отказался от Нелтье. Она положила на него глаз лет десять назад, а когда он увернулся, Нелтье клялась, что сама с ним порвала. Мол, мужчина из него никакой, раньше был хорош, но с годами раздобрел, стал какой-то мягонький – это ее слова, – ну она и бросила его.

А вот в Хелберта она впилась изо всех сил. Ну да, в Хелберта Муллера. Правда, он вечно в разъездах, виделся с ней от случая к случаю, подарков никаких не принимал и одевался по своему вкусу, не считаясь с мнением Нелтье. От «ягуара», впрочем, не отказался. А кто бы отказался? Но он был слишком молод для нее. Хелберт, не «ягуар». А она все пыталась сделать его своей собственностью и денег, признаться, не жалела. Единственный случай, ведь Нелтье была очень… экономна, да чего там – просто скупа!

А в Баден-Бадене положила глаз на Фридриха де Рооса. Это один из владельцев известной компьютерной фирмы, она познакомилась с ним давно на каком-то официальном приеме. В Баден-Бадене они случайно встретились, позже у них даже завелись какие-то общие финансовые проекты, но и этот долго с ней не выдержал, и она с горечью жаловалась на свою невезучесть, а его возненавидела. И угрожала ему страшной местью.

– И это вылилось во что-то конкретное?

– Вроде бы нет. Но она так и пылала ненавистью и все твердила – нет такого человека, который бы не допустил в своем бизнесе чего-то незаконного, уж она-то найдет зацепку и насадит его на крючок… Думаю, больше она ни с кем так не откровенничала, но мы часто с ней общались, иногда и по телефону.

– А были еще мужчины?

Конечно, но так, несерьезно. А иногда и вовсе она уже планы строит, человек ни сном ни духом, а она уже нацелилась. И сразу со мной делилась. Бывает, кто-то овдовеет… Или разведется…

Тут миссис Паркер в очередной раз опрокинула бутылку над своей рюмкой, но коньяк иссяк. Она в недоумении посмотрела на бутылку, попыталась встать, но ноги ее уже не держали, и Янтье Паркер упала обратно на диван, откинула голову на подушку и захрапела.

Поскольку эксперты обследовали квартиру покойной вдоль и поперек, инспектор позволил свидетельнице остаться на диване и выспаться после утомительной беседы.

Сам же он взял свежий след.

***

Не только женщины любят делиться своими мыслями и секретами с подругами. Мужчинам тоже нужен близкий человек, с которым он мог бы поговорить о своих проблемах, получить бескорыстный и дельный совет. Такую близкую душу инспектор Рейкееваген нашел в далекой стране. И хоть с Робертом Гурским инспектор общался только по телефону, а вот почувствовал – с этим можно говорить обо всем. Человек честный, умный, благожелательный. А главное, свой брат, полицейский, – значит, с ним свободно можно обсуждать и служебные тайны. Тайны же и всяческие сомнения буквально переполняли бедного инспектора. К тому же Роберт Гурский отлично говорил по-английски, и он же являлся непосредственным «опекуном» главного свидетеля.

А главный свидетель, то есть я, беззастенчиво впитывал все новости о ходе расследования.

***

Где-то в глубинах подсознания у инспектора Рейкеевагена засело беспокойство. С головой погрузившись в текучку, проверяя связи всех фигурантов дела, оценивая размеры грандиозной финансовой аферы, которую Нелтье ван Эйк раскрыла незадолго до смерти, инспектор никак не мог отделаться от мысли, что упустил нечто очень важное. Причем упустил еще в самом начале расследования.

Афера, всплывшая из банковских пучин благодаря покойной ван Эйк, поражала своим размахом. Потрясенный инспектор испытал невольное уважение к жертве. Сотрудники банка узнали об афере от полиции, а полиция, в лице инспектора Рейкеевагена, – из бумаг, обнаруженных в квартире ван Эйк. Нелтье каким-то одной лишь ей известным образом выловила первое зернышко аферы, заботливо и осторожно взращивала его и уже собиралась пожинать плоды. Сделать это ей помешала смерть.

Через несколько дней следователь уже знал, что именно и когда украдено, а ошеломленные банковские сотрудники все еще не могли поверить очевидному. В банке царили растерянность и уныние. Еще бы, столько лет неизвестные преступники, можно сказать, нагло и открыто попирали законность, беззастенчиво обирая банк, насмехаясь над их знаниями и профессионализмом. Никому из банковских работников и в голову не пришло проверить то, что выявила эта баба, которая тем самым нанесла им, так сказать, посмертную пощечину.

***

Следствие могло похвастаться и другими успехами. Речь идет об отношениях между людьми, а здесь в голландской полиции не было лучшего знатока, чем инспектор Рейкееваген. Он раскрыл не одно преступление, распутывая психологические клубки. Вот и на этот раз перелом в расследовании наступил, когда инспектор взялся за дело в этой сфере.

Мистера Томпкинса, супруга красавицы Эвы, знало множество людей, в том числе и Марсель Ляпуэн, что вполне объяснимо. Но Томпкинса знали также и члены совета директоров банковского консорциума, в котором работала покойная, адвокат Мейер ван Вейн, бизнесмен Фридрих де Роос и, наконец, Янтье Паркер, то и дело натыкавшаяся на Томпкинса или в Штатах, или в европейских столицах.

Среди перечисленных лиц в знакомстве с Эвой Томпкинс признался лишь Фридрих де Роос. Ну и Марсель Ляпуэн, которому все равно отпираться вряд ли имело смысл.

Но вот что странно – самого Марселя Ляпуэна в Голландии никто не знал. Ни один человек! Зато в друзьях у него ходила половина населения Франции, чуть поменьше в Англии, Германии и Австрии, во все остальных странах у него тоже имелись друзья-приятели. Но только не в Голландии.

Эва Томпкинс послушно составила длиннющий список своих друзей, знакомых и просто случайных собеседников. В нем фигурировал Фридрих де Роос, это совпадало и с другими источниками, а также уйма английских знакомых, несколько приятельниц в США, куда она выезжала с мужем, кое-кто во Франции, два итальянца и кошмарное число поляков. Неведомая сила буквально отбросила бедного инспектора от этих поляков, когда он приступил к ознакомлению с ними. Сначала на письме. Вот, скажем, что прикажете делать с таким: Krzysztof Szczebrzynski? Ни выговорить, ни написать. Кошмар! Оказывается, произносится этот кошмар Кшиштоф Шчебжиньский. Уфф! Или вот еще – Chrzastocki. Хшонстоцкий! А что говорить вот об этом – Jastrzebski?

Ястшембский, хотя звук «р» явно куда-то провалился. Пришлось и через это пройти, и тут неоценимую помощь голландской полиции оказал Роберт Гурский.

Янтье Паркер своих знакомых разбила на две группы: деловых людей, связанных с Нелтье, и людей искусства, к Нелтье отношения не имеющих. Ну и приписала, разумеется, Хелберта Муллера – из уважения к чувствам подруги.

Мейер ван Вейн тоже знал Хелберта Муллера, что же касается Эвы, с ней он непосредственно никогда не имел дела, только знал, что она – жена его знакомого мистера Томпкинса. Сверх того этот стряпчий перечислил половину телефонной книги Европы, столько у него имелось деловых связей, к тому же он и сам был человеком очень общительным.

Труднее всего оказалось отыскать пресловутого Хелберта Муллера – раскатывал, наверное, на дареном «ягуаре» где-то за пределами Голландии. А поскольку такое с ним случалось и раньше, инспектор поначалу не обратил внимания на этот факт. А потом насторожился. Все перечисленные в списках особы объявлялись по первому требованию и охотно отвечали на вопросы следователя, так что единственный недоступный человек сразу вызывал подозрения. И инспектор Рейкееваген разослал по всей Европе официальные запросы по поводу неуловимого Хелберта, приложив к запросу фотографию, обнаруженную в спальне убитой.

И почти тотчас пришел ответ. Из Франции. Французские полицейские очень удивились, получив фото Марселя Ляпуэна, который никуда не пропадал и с какой стати его объявляют в розыск? Мсье Ляпуэн проживает в своем доме, недавно вернулся из отпуска. Работает, владелец небольшого риелторского агентства. В своем офисе бывает каждый день, и отыскать его проще простого.

Опытный и хладнокровный инспектор Рейкееваген не был особенно потрясен этим известием. Хорошенько поразмыслив, он решил махнуть в Париж, прихватив с собой и миссис Паркер. Вряд ли она откажется слетать за государственный счет.

Полицейские всех стран давно научились договариваться между собой на неофициальной основе, если, конечно, начальство не подгадит. Впрочем, в случае необходимости есть способы и начальство обойти. Вот и сейчас свидание с подозрительным лицом было организовано наилучшим образом.

***

– Хелберт! – вскричала потрясенная миссис Паркер, когда они с инспектором вошли в кабинет владельца риелторской конторы.

На лице Марселя Ляпуэна не дрогнул ни единый мускул.

– Вы ко мне, мадам? – вежливо удивился он.

Не на ту напал! С толку, во всяком случае, не сбил.

– Хелберт Муллер! – холодно и решительно повторила дама. – И не говори, что не знаешь меня.

– Мне очень неприятно, – покачал головой мсье Ляпуэн, – боюсь, я не имел удовольствия…

Комедию прервал инспектор. Не менее холодно и решительно, чем его спутница, он заявил:

– Я приехал с намерением предложить вам отправиться со мной в Амстердам. Необходимо ваше личное участие в очной ставке, коль скоро эта уважаемая дама, по вашим словам, обозналась. Поедете добровольно или нужен ордер на арест?

Ляпуэн раздумывал недолго.

– Господин инспектор не мог прийти один? – спросил он с укором. – Ладно, обойдемся без очной ставки. Признаюсь, что в Голландии я фигурировал под другим именем, Хелберта Муллера. А об остальном я могу рассказать лишь вам, инспектор, как представителю полиции. Вы можете записать нашу беседу, но лишь при условии, что с ней ознакомятся только следственные органы. И больше никто!

Миссис Паркер мужественно пережила нанесенное ей оскорбление. И глазом не моргнув, она согласилась на предложение инспектора подождать его и удалилась, не удостоив и взглядом этого подлеца Муллера.

– Мне прекрасно известно, что вы расследуете убийство, – начал Хелберт Муллер слегка дрожащим голосом.

Но ему удалось достаточно быстро взять себя в руки, и свою необычную историю он изложил четко и ясно.

– Я слышал об убийстве Нелтье ван Эйк, все газеты трубили об этом. Да, понял вас, постараюсь без посторонних замечаний, но начать мне придется с моей юности, так уж получилось, ничего не поделаешь. Я тогда совсем мальчишкой был, только семнадцать стукнуло, с тех пор уж лет двадцать прошло. В семье у нас было неладно, об этом я скажу немного позже, но именно по этой причине я связался с бандой наркоманов и мелких жуликов. Да и сам баловался наркотиками. Один из членов нашей шайки, некий Хелберт Муллер, перебрал с дозой и умер. Его тело утопили, а ликвидировать лохмотья парня поручили мне. Хелбертом никто не интересовался, никто не расспрашивал о нем, не разыскивал его, ну я и решил оставить себе его документы. Так я стал Хелбертом Муллером. Его смерть меня потрясла, и я решил покончить с бродяжничеством. Сбежал из шайки, сначала хотел вернуться во Францию под собственным именем, но боялся, как бы не привлекли к ответственности вместе с остальными. Только потом, через много лет, узнал – мне ничто не грозило. Но тогда я боялся появляться под собственным именем. Добрался до Англии и там, с помощью благотворительных организаций, закончил школу уже как Хелберт Муллер. Способности у меня имелись, и школу я закончил в числе первых учеников. Жизнь моя налаживалась. Я существовал в двух лицах, мне это даже нравилось. Когда получил наследство после смерти отца, смог основать вот это агентство по недвижимости. Во Франции я был деловым человеком Марселем Ляпуэном, в Нидерландах вел богемную жизнь прожигателя родительского состояния Хелберта Муллера.

С Нелтье ван Эйк я познакомился лет пять назад. Богатая баба, не слишком красива, ну да это не важно. Она мне во многом помогла и советами, и финансами, мое состояние увеличилось. Но тут я встретил Эву Томпкинс и влюбился как мальчишка. Но поскольку в Голландии уже наладились серьезные деловые отношения, приходилось и туда приезжать. И каждая встреча с Нелтье становилась все тягостнее. Кошмарная баба, скажу я вам! Инспектор, я догадываюсь, что вы хотите узнать разные подробности, имеющие отношение к вашему расследованию. Обещаю вам все честно рассказать, но умоляю – пусть Эва ничего не знает о моей связи с Нелтье! Только не это. И учтите, расскажу я все именно вам, инспектору Рейкеевагену, как бы в частном порядке, а не полиции под присягой. Это возможно?

Инспектор ответил так, как в подобных случаях отвечают все полицейские: возможно, если все рассказанное свидетелем не связано с преступлением. Тогда это остается частным делом свидетеля.

Вот и хорошо. И мрачный Хелберт Муллер дал свидетельские показания.

После того как они с Эвой уехали в Кабур, он оттуда не отлучался ни на день, вплоть до отъезда в Париж, дата наверняка известна полиции. Если бы господин инспектор имел возможность отдыхать в обществе такой женщины, он бы тоже и на шаг от нее не отошел. Их там видели часто, да почти постоянно, за исключением моментов, требующих интимности. А так они были у всех на виду – на пляже, в ресторане, в театре, в казино. Они не скрывались. И женщина, которая нанялась прислуживать им, приходила каждый день и тоже всегда их видела. Он не знает деталей преступления, слышал только, что произошло оно в Голландии. Так вот, он бы просто физически не успел слетать в Голландию, пристукнуть бабу, потом куда-то деть ее труп, вернуться… И речи быть не может! И все же… для него проблемой является не алиби, а Эва.

Только бы она не узнала о его связи с этой мегерой… Ох, простите, о мертвых плохо не говорят. О связи с Нелтье.

Инспектор поверил Ляпуэну лишь наполовину. О своей прошлой жизни тот явно рассказал не все. Но сейчас важно было главное – расследование убийства Нелтье ван Эйк. И алиби Ляпуэна он, конечно, тщательно проверит, но, похоже, тут у него все в порядке. И прежде всего потому, что единственная свидетельница описала преступника совершенно иначе. Знойная привлекательность Марселя уж слишком бросалась в глаза, легкая асимметрия не портила его красивое лицо, такую наружность любая женщина запомнила бы. Что уж говорить о такой наблюдательной особе, как пани Хмелевская. Нет, не Марсель припарковал «мерседес» в тот роковой вечер у гостиницы в Зволле.

А вот сведения о Нелтье и ее окружении, которыми может поделиться Ляпуэн, могли оказаться весьма ценными.

Марсель Ляпуэн не стал ничего скрывать.

С обезоруживающей откровенностью он признался, что в начале их знакомства, еще до того, как получил наследство, принимал от нее подарки. Да, он уже понемногу занимался недвижимостью, но на тогдашние жалкие доходы и прожить-то было нельзя. Вот он и принимал помощь Нелтье – и материальную, и, что гораздо важнее, пользовался ее умными советами.

Да, неприятно было находиться на содержании у дамы, что уж тут говорить – роль жиголо малопривлекательна. Кто мог знать об их отношениях? Многие могли знать, хотя Нелтье пыталась делать все скрытно и деликатно. Не желала, чтобы пошли слухи о том, что она содержит хахаля. Нелтье помогла ему провернуть три очень удачные биржевые операции, так что он совсем встал на ноги… И тогда захотел разорвать их связь. Тем более что к этому времени вступило в законную силу постановление о наследстве…