Текст книги "Убийственное меню [P.S. Любимый, завтра я тебя убью]"

Автор книги: Иоанна Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Гениальная идея так вдохновила Марину, что она не моргнув глазом проехала перекрёсток на красный свет, не обращая внимания на возмущённые гудки, благо регулировщика рядом не оказалось. И пока ехала по Пеньковой, все думала о проклятой электронике, хотя умственные усилия её порядком утомили.

Думала не напрасно, сразу возникла проблема. А именно: свой пульт Кароль не выпускает из рук. Бросать же в воду запасной нет смысла. Придётся подстеречь подлеца, то есть мужа, когда тот отдыхает у телевизора после ужина, и выкрасть у него пульт. Но что это даст? Даже если после купания пульт и испортится, «ягуар» ведь все равно стоит в безопасности, в гараже. Кароль возьмёт её «ниссан», тот всегда остаётся на стоянке у дома, и поедет себе на работу. Из-за «ниссана» он не станет драться с похитителями, даже если их как-то удастся уговорить угнать эту машину.

Значит, надо сделать так, чтобы машину у Кароля украли где-то в городе. Ох, как же сложно все!

Так ничего толком и не придумав, Марина проехала по мосту Понятовского и свернула к Саской Кэмпе. Именно там жила Агата. Недавно она рассказала Марине о краже автомашины то ли её кузена, то ли хорошего знакомого. А потом воры вернули машину владельцу за определённое вознаграждение и даже по собственной инициативе. И при этом не слишком много потребовали, всего тысячу злотых. Подробностей Марина не помнила, как-то пропустила мимо ушей, не думала, что понадобятся, а вот теперь и понадобились. Раз воры сами захотели связаться с пострадавшим, сами к нему обратились… Интересно, сами же и рассказали, как их разыскать?

Марина не стала заранее звонить Агате, она знала, что сегодня у подруги отгул после ночного дежурства. Агата работала главным администратором в крупной гостинице, ночные дежурства не входили в её обязанности, но иногда она сама, по доброй воле, соглашалась заменить одну из ночных дежурных. Марина не понимала причин, заставлявших подругу спускаться с пьедестала, она, Марина, ни за что бы не спустилась, шефиня и есть шефиня, иначе какое же уважение? Впрочем, это личное дело Агаты.

Агата уже проснулась и пила кофе. Срочных дел у неё не было, так что подруги могли вволю поболтать. Хозяйка предложила кофе, и они уютно устроились за кухонным столом, ведь известно, что бабам приятнее всего общаться в кухне, если это не какое-то особое торжество или официальный приём.

Марина сразу взяла быка за рога. Напомнив о несчастном случае с кузеном, она спросила:

– Он что же, не сообщил в полицию? Ведь каждый, у кого угнали машину, сразу ставит в известность полицию.

– Ну, знаешь! – возмутилась подруга. – Оно, конечно, положено, но Мартин не самоубийца. Ведь ему же пригрозили!

– Как пригрозили? – так и вскинулась Марина. – Как именно пригрозили? Что пообещали с ним сделать?

– Морду набить, – охотно стала перечислять Агата, – ребра пересчитать. Или, сказали, мы с тобой остаёмся друзьями, или вывози жену и детей в Аргентину, тут им не жить.

– А как именно происходил обмен денег на машину? И где?

– Так я же тебе все рассказала! – удивилась Агата. – Когда приезжала возвратить две тысячи, что у тебя одалживала. А сейчас я уж и подзабыла.

– А, две тысячи… Не помню.

– Ты забыла, что я тебе вернула две тысячи?! – ужаснулась Агата.

– Нет, забыла, что вообще одалживала их тебе. Ну, рассказывай же, как он вручал деньги похитителям!

– Пошли Господь всем таких кредиторов! – вздохнула Агата и напряглась, вспоминая. – В общем, смешная история. Мог сказать, что это была и не кража, а похищение… как это… нечто вроде киднепинга, знаешь, когда похищают детей, а потом от родителей требуют выкуп.

– Так там ещё и ребёнок был? – ужаснулась Марина.

– О Езус-Мария, я говорю в переносном смысле.

– Нет, ты уж давай в прямом, я хочу знать, как там все было на самом деле.

Агата налила ещё кофе, прибавив Марине сливок, и критически оглядела подругу.

– Знаешь, на мой взгляд, с тех пор как мы не виделись с прошлого года, в тебе с пять кило прибавилось. И похоже, мозги тоже жиром заплыли. Ладно, буду рассказывать без метафор. Договорились, значит, они встретиться где-то на Праге, не на Торговой, конечно, а в одном из переулков. Двое их было. Кузен рассказывал – машина стояла в подворотне, готовая в любую минуту рвануть с места. Один из бандитов сидел за рулём. Кузен даже испугался: деньги отдаст, а они опять смоются с машиной, и вежливо попросил этого, в машине, выйти.

– И что?

– Вышел. Но старался держаться спиной к Марчину, чтобы тот его рожи не запомнил.

– Ну?!

– А второй в подъезде, за стеклянной дверью стоял. Тоже лица не разглядишь. И как только кузен вытащил деньги – а они велели деньги принести наличными и в открытом виде…

– То есть как это? – не поняла Марина.

– Ну, значит, чтобы издали было видно – пачка денег. Не заворачивать, в конверт не класть. Так вот, когда второй эти деньги увидел, выскочил пулей из подъезда, вырвал денежки у Марчина из рук и скрылся.

– А ключи от машины? – задала умный вопрос Марина.

– В дверце торчали, но на всякий случай у кузена и запасные были. А когда он собрался садиться в машину, тот, второй, прижал его лицом к стене и речь сказал.

– Речь? – поразилась Марина.

– Извини, опять меня занесло, – спохватилась Агата. – Не речь, всего несколько фраз, но весьма эмоциональных и содержательных. Как раз о той самой Аргентине.

– А мне помнится, ты тогда говорила – они по телефону позвонили.

– Так по телефону они звонили после того, как увели машину. И посоветовали не беспокоить полицию. Пригрозили: станет слишком много болтать, навек с тачкой распрощается. И выдвинули предложение кончить дело миром, они могут вернуть машину за вознаграждение. Если согласен, ещё позвонят. У кузена хватило ума согласиться, только спросил, как велико вознаграждение. Те назвали тысячу злотых, кузен быстренько подсчитал, и вышло у него, что, оформляя страховку, он потеряет больше.

– А не мог он как-нибудь потихоньку сообщить полиции?

– Потихоньку мы сами ему отсоветовали. Холера их знает, какие у них отношения с полицией, а глина тоже человек…

– Какая глина?

– Ты что, не полька? Так у нас в народе издавна называли ментов, теперь на полицейских перешло. Не полицаями же их называть. Так вот, если полицейский неженатый и бездетный, куда ни шло, но если завёл семью считай, гиблое дело. Его тоже географией пугают. Вот если бы полиция состояла сплошь из монахов… – размечталась Агата.

Марину же персональный состав польской полиции совершенно не интересовал. Она бесцеремонно отвлекла подругу от бесплодных мечтаний, перейдя к насущной конкретике:

– И что, потом их никто в глаза не видел? И ничего о них не известно?

Агата тяжело вздохнула:

– Абсолютно ничего. А ведь кузен даже пытался что-то разузнать.

– Разузнал?

– Не-а. Но даже если бы полицейские и вмешались, вряд ли бы у них что получилось. Бандиты специально выбрали место для передачи денег в старом районе, кругом сплошные переулки, закоулки и проходные дворы. Да, вот ещё что, не помню, говорила тебе или нет. Столько всего произошло, что и не упомнишь всего. Позвонили они ему на сотовый и велели ровно через пять минут быть на месте. Войти в подворотню с деньгами, держа их на виду, никаких конвертов, никаких сумок, чтобы издали было видно – купюры. А если опоздает, то может распроститься со своей машиной. Что успеешь организовать за пять минут?

– Конечно, ничего, – с готовностью подтвердила Марина. – А что за переулок?

– Понятия не имею. Да и зачем тебе? Ищешь квартиру с отдельным входом?

Очень не любила Марина такие вопросы. Разумеется, ей не требовалась квартира с отдельным входом, но не станет же выдавать Агате свою тайну! Ни Агате, и кому другому. Надо как-то вывернуться.

– Просто любопытно, – соврала она. – Знаешь же, я люблю детективы, а тут ревность почище любого детектива будет. А у в машине были какие-нибудь вещи? Обычно все возят.

– Были, и все вернули в целости, – охотно информировала Агата. – Кроме банок пива, выпили его, подлюги. А так все осталось, даже бензин не весь израсходован. Марчин считает, что действовала не автомобильная мафия, а какая-то маленькая шайка. Он слышал, что они ещё несколько машин увели, чтобы потом продать законным владельцам. А затем такие кражи прекратились, этих ворюг мафия ликвидировала как конкурентов, либо они сами к ней присоединились.

Горько пожалев, что не успела в своё время познакомиться с пострадавшим кузеном, Марина вынуждена была закончить на этом свои изыскания. Пожалела она также и о том, что ей не довелось пожить в старых варшавских закоулках-переулках, на Праге той же, например. Жила всегда по левой стороне Вислы, а знание правой, Праги, очень бы пригодилось сейчас.

Тут вернулась из школы младшая дочь Агаты, и пришлось Марине закругляться, а ещё о многом хотелось расспросить. Но больше всего хотелось Марине немедленно рвануть на Прагу и проехаться по Торговой несколько раз, однако усталость брала своё, да и времени оставалось в обрез. А ведь ещё надо закупить продукты. Опять же, нельзя забывать о пробках. Автомобильные пробки в Варшаве стали настолько обычным явлением в любое время суток и в любой день недели, что приходилось заранее отводить на них время. Трудно представить, какой скандал устроит Кароль, если, вернувшись, не застанет дома ни её, ни обеда. А ведь совсем недавно она бы специально опоздала, ему назло. Теперь же, в соответствии с новой концепцией, приходилось изображать любовь и заботу.

Дома её ждало интересное известие.

– Звонил тут один, – выглядывая из прачечной, сообщила Хелена. – Даже фамилию свою назвал, да я недослышала. Курпиш или Крупниш, как-то в этом роде. Непременно желал с пани говорить, кажется, что-то приключилось с паном Каролем. То ли напали на него, то ли скандал какой. Я так и не поняла, очень уж неразборчиво этот тип бормотал, разобрала только, что он хочет пани предостеречь.

Под Мариной подкосились ноги, сумка с продуктами выпала из рук.

– Езус-Мария! Что же случилось?

– Не знаю. Он не хотел мне говорить, сказал, только пани сообщит. И чтобы позвонила ему на сотовый.

– На сотовый! – душераздирающим голосом завопила Марина. – На какой сотовый? Номер его какой? Он назвал номер?

– Назвал, да я не расслышала, говорю же – очень плохо было слышно и все время прерывалось. Кажется, шестьсот семь и ещё двадцать с чем-то. Есть же такие люди, не могут сказать громко и ясно, а то и повторить ещё разок. Так нет, бормочет, ровно индюк, под нос, прерывается каждую минуту, а потом отключается – и все.

Марину бросило в жар. Нападение на Кароля, вот удача! Неужели услышал господь её молитвы! Нет, это слишком чудес чтобы быть правдой. Вот, пожалуйста, доигрался! Что ещё за Курпиш? Не знает она никакого Курпиша. Так вернётся Кароль или нет? И что теперь ей следует делать? Обливаясь слезами, носиться по городу в поисках мужа?

Хелена собирала продукты, вывалившиеся из сумки, не переставая при этом говорить о большой стирке, которую затеяла, – у неё как раз выдалось свободное время. И купальный халат пана Кароля решила простирнуть, так если хозяин захочет переодеться, пусть достанет другой, тот, клетчатый. Марина дрожащими руками снимала жакет. Надежда потихоньку расцветала в ней, вот только неизвестно, как себя вести. Надо поточнее разузнать, но каким образом? Позвонить! Кому? Куда? На работу?

Звонить на работу мужу у Марины рука не поднималась. Уже давно Кароль отучил жену звонить ему на службу. И не только по пустякам, вообще! Даже если дом горит. В таких случаях следует звонить пожарным, а он не желает в рабочее время заниматься дурацкими вопросами. Не желает больше слышать о перегоревших лампочках, об отлетевшем каблуке, неполадках с телевизором, отсутствии свежей петрушки в «Билли», очереди в «Ошоломе», потерянных перчатках и зонтиках, соседском мусоре и соседском мальчишке на роликах. А также не выносит вопросов типа «во сколько сегодня вернётся и не приготовить ли блинчики». Когда он на работе, дома для него не существует, и даже самая безмозглая кретинка должна это усвоить раз и навсегда!

Поначалу Марина неоднократно нарушала запрет, и ни к чему хорошему это не приводило. Нарушить и сейчас? В расчёте на секретаршу. Только спросит, на месте ли Кароль. Ну да, спросит, а эта змея непременно сообщит шефу о звонке супруги, и тот опять устроит скандал – жена проверяет, на работе ли он. Позвонить и сказать ему о Круднике или, как его, Курпише? А вдруг звонил кто-то от них, детективов?

– Если готовим копытки, так самое время заняться, – предостерегла Хелена. – Я на всякий случай провернула варёный картофель, а пан Кароль вроде бы вот-вот приедет…

Сумятица в Марининой голове сразу каким-то непонятным образом сжалась и отодвинулась на дальний план, высвободив место насущным проблемам. Копытки, разумеется копытки, к свиным филейчикам лучшего гарнира не придумаешь. Холера, совсем вылетели у неё из головы! Ну да успеет, спасибо домработнице. Сейчас она, Марина, быстренько замесит картофельное тесто, раскатает, нарежет кусочками. За десять минут управится! Никто в мире не делал копыток вкуснее Марининых, покупные же Кароль и в рот нет возьмёт…

– Хеленка, ставьте воду, – бросила Марина кухарке. – Я вот только переоденусь – и замешу тесто. И ещё три помидора обдайте кипятком, для салата. И луковицу очистить…

– Вода уже стоит горячая, только подсолить. Для помидоров кипяток в чайнике. И сыр я натёрла, поглядите, хватит ли.

В своём цейтноте Марина успела бросить взгляд на салатницу с сырными стружками и в который раз подумать, какое же бесценное золото досталось ей в лице Хеленки. Быстренько сбросила уличную одежду, натянула домашнее платье, фартук, вымыла руки и принялась за дело. Без десяти четыре, как раз ко времени все поспеет.

В пять минут пятого, когда первая партия копыток уже кипела в кастрюле, Марина не выдержала и бросилась к телефону. Секретариат был занят, прямой номер мужа не отвечал. Не было его на работе! Или уже ехал домой, или…

Марина даже про себя не стала уточнять второй возможности, боясь сглазить. Никаких преждевременных надежд! Взглянула на часы. Через восемь минут и так все выяснится, и без телефонных звонков. Кароль приедет точно в четыре пятнадцать или совсем не приедет. Если жив, отвратительная пунктуальность ему не изменит.

Восемь минут растянулись в бесконечность. За это время Марина успела опрокинуть бутылку оливкового масла для салата, смахнуть на пол кусок сливочного, нарезать оставшееся тесто на копытки, сломать ноготь, наскоро обработать его пилочкой в ванной и там же уронить лак для ногтей. Лак пролился на пол, но она этого не заметила.

– И чего пани так переживает, может, этот Курпиш просто так болтал, а ничего и не случилось? – сочувственно успокаивала хозяйку домработница.

– Да вовсе я не переживаю, – с трудом произнесла Марина сквозь стиснутые зубы. – И мужу даже не скажу о дурацком звонке. И вы, Хеленка, тоже не говорите.

– Ясное дело, не скажу. Да я и сама не знаю, о чем и говорить-то.

Обе они то и дело поглядывали в окно и приближающуюся машину Кароля увидели одновременно. По кухне прокатилось два вздоха, один просто облегчённый, во втором же к облегчению примешивалась доля глубокого разочарования.

* * *

За последние годы, возвращаясь домой, Кароль уже привык настраиваться на враждебные действия, поскольку собственный дом давно стал для него ареной битвы. Сегодня же он возвращался в отличном настроении, и как-то так получилось, что уже на пороге никто ему не испортил настроения, как бывало обычно. Войдя, Кароль бросил взгляд в направлении столовой – там ждал накрытый стол. Привычно потянул носом – из кухни распространялись аппетитные запахи. Жена не набросилась с неизменными претензиями или глупыми вопросами, только издали обе с кухаркой поздоровались с ним.

Немного удивившись, но ни слова не сказав, хозяин снял пиджак с галстуком и проследовал в ванную вымыть руки. Пролитого лака на полу он не заметил, лужицу заслоняла маленькая табуретка. Набросив домашнюю куртку, Кароль вошёл в столовую.

Марина сначала хотела продемонстрировать мужу обиду из-за вчерашних оскорблений и не садиться с ним за один стол, но из-за пережитых эмоций обида вылетела у неё из головы. И она нормально, как человек, тоже села за стол.

Кароль не выразил протеста против присутствия за столом жены, не стал отпускать и замечаний об идиотских мордах. Но в то же время настраивался на отпор дурацким штучкам своей половины, которые она непременно сейчас начнёт отпускать. А жаль, очень не хотелось расставаться с хорошим настроением. Пока же никаких неприятных штучек не было, и Кароль остался при своём настроении.

– Я перевёл деньги на счёт, – бросил он в пространство после первой же ложки отличного лукового супа.

– Очень рада, но я рассчитывала, что ты оставишь мне немного наличными, – живо отреагировала Марина. – Понадобятся мне с самого утра. Не хочется чуть свет ехать в банк, знаешь же, какие сейчас пробки на улицах, сегодня мне пришлось настояться. А ты вчера обещал…

– Ладно. Дам.

– Не знаю, какое подать вино…

– Не хочу вина.

– А я бы выпила.

– Так пей. Я же не запрещаю.

Марина на минутку примолкла. Раз муж не требует вина к обеду, значит, ещё собирается выехать в город. Какое счастье, что она связалась с сыскным агентством, вот и узнает, куда его несёт нелёгкая и зачем.

Встав, она принесла бутылку, откупорила, поставила на стол два бокала. Может, соблазнится? Надежды на это мало, но попробовать стоит.

Однако Кароль не соблазнился. Пообедав, запил десерт чаем и отправился в кабинет. Оттуда крикнул, чтобы принесли ещё стакан. Чай понесла Марина лично. Муж, как ни удивительно, был в хорошем настроении, о чем свидетельствовали кошки, пристроившиеся на письменном столе, причём Пуська даже катала лапой шариковую ручку. Кароль открыл бумажник и молча положил между кошками пять тысяч злотых. Марина, тоже молча, забрала их и вышла из кабинета.

Около шести, увидев супруга уже в куртке у входной двери, она не выдержала:

– Ты уходишь?

– Нет, дрова рублю, – вежливо отозвался муж.

– Мне только знать, вернёшься ли к ужину.

Пожав плечами, муж не счёл нужным отвечать. А если честно, так он и сам не знал, когда вернётся, потому что после деловой встречи собирался ещё сыграть в бридж в своём клубе. Там всегда можно поужинать, но ведь никогда не знаешь, как сложится игра, удачно или нет. Неизвестно, какой подвернётся партнёр. Бывает – полный идиот, а он заранее ни с кем не договорился, поедет в надежде на счастливый случай. Игроки в клубе всегда найдутся.

Проводив мужа мрачным взглядом, Марина пошла в ванную и ударилась коленом о табуретку. Она просто хотела отодвинуть её ногой, табуретка легко скользила по кафельным плиткам, а тут даже не дрогнула, зато в голени что-то хрустнуло. Удивлённая и раздосадованная, Марина попыталась рукой отодвинуть упрямую табуретку, но та держалась, как приклеенная. Потянув изо всех сил, Марина убедилась, что та и в самом деле приклеилась, и потребовалось усилие, чтобы её оторвать.

Осмотрев ножки табуретки и пол, хозяйка поняла, в чем дело. Лак уже почти засох. Разыскивая ацетон, Марина тихо ругала себя, и вдруг её осенило: ворота гаража! Они же раздвижные, вроде бы ходят по направляющим. Коли табуретка так основательно приклеилась, так и ворота можно приклеить, если основательно полить их лаком.

Позвав домработницу и предоставив ей наводить порядок в ванной, хозяйка бросилась в свою комнату и принялась копаться в косметике. Первое дело, лак должен быть незаметным, значит, потребуется бесцветный, тогда ни Кароль, ни мастера не догадаются, в чем дело. Во всяком случае, не сразу догадаются. Идеально прозрачного лака в Марининых запасах не оказалось. Даже самый светлый был чуточку розоватым, да и вообще никакой это не лак, а эмаль. Её сразу заметишь, значит, бесцветный лак придётся закупать. Немедленно!

Немедленно не получалось, ведь она выпила изрядно белого вина, так что машина исключалась. Хотя… минутку, кажется, уже Юстинка вернулась, вроде бы только что Марина слышала её шаги на лестнице. Юстинка отвезёт её в какой-нибудь большой магазин, лучше всего в «Ошолом». Там можно и лак купить, и сделать это так, чтобы племянница не заметила, – например, отослать её в овощной отдел за покупками…

Хотя для Юстины тёткино предложение явилось полной неожиданностью, девушка безропотно согласилась. Ничего, пообедает чуть позже. С голоду она пока не умирала, а стоявшая на столе опорожнённая бутылка о многом говорила.

За дорогу Марина никаких стратегических планов обдумать не смогла, все умственные усилия сосредоточила на одном: каким образом сделать так, чтобы племянница не видела, как она станет покупать лак. Надо бы поставить девушку в самую длинную очередь, за чем угодно… Или пусть та вообще в магазин не входит, проще самой все купить, зачем рисковать.

Но получилось так, что сразу после ухода тётки оставшаяся в машине Юстина вспомнила о необходимости купить кое-что из косметики. Последние капли шампуня пошли на вчерашнее мытьё головы, а листок со списком нужных вещей лежал у Юстины в сумочке. Вот удобный случай купить сразу все, ведь в «Ошоломе» отличная косметика, а все эти шампуни, тоники, пены для ванны, кремы для лица и тела и прочие пузырьки весили в сумме немало. Вместо того чтобы потом таскать тяжести на себе, лучше воспользоваться оказией.

Марина пьяной не была, однако в голове слегка шумело и наблюдательность притупилась, так что стоявшую в нескольких метрах за тем же прилавком племянницу она не заметила. Нужный лак обнаружила сразу – правильно, что именно в «Ошолом» поехала! – а заодно чисто автоматически приобрела ещё кое-какую косметику. Юстинка видела, как тётка отложила для себя лак, но не придала этому никакого значения, заплатила за свою парфюмерию и оказалась в машине задолго до возвращения тяжеловесной тётки.

На обратном пути Марина совсем отрезвела и занялась обдумыванием своих далеко идущих планов. Бесцветный лак в сумочке заставлял сердце учащённо биться.

Итак, что следует сделать в первую очередь? Сначала позвонить в агентство и узнать, что означало идиотское сообщение какого-то… как его… Курпиша? Вернувшийся домой Кароль ничем не походил на жертву нападения. Может, он сам на кого-то напал? А может, Курпиш просто соврал, задумал что-то против неё, Марины, и соврал. Не вышло! Хотя почему не вышло? Вон как она волнуется, голову ломает, звонить торопится.

Прихватив растрёпанную и измятую «Газету выборчу», Марина закрылась в кабинете.

– Ничего особенного не произошло, иначе меня немедленно бы поставили в известность, – заявил шеф сыскного агентства. – Отчёт я получу вечером или даже завтра утром, однако если пани желает обо всем услышать лично…

Вот в этом Марина не была уверена. До сих пор она придерживалась правила – общаться лишь с одним человеком из агентства, начальником, с которым заключила контракт. Остальные её не видели и не нужно, чтобы видели. А вот сейчас засомневалась. Может, имеет смысл пообщаться с агентом, которому поручено следить за Каролем, потребовать от него не разглашать её тайну, наверняка агенты именно так и обязаны поступать, а все же от непосредственного исполнителя больше шансов узнать обо всем, можно расспросить в подробностях. Что ей сообщит шеф? Лишь то, что ему изложит на бумаге подчинённый, а тот наверняка не напишет о выражении лица Кароля или ещё о чем-то, столь же важном для Марины и не имеющем никакого значения для шефа.

– Да! – решилась Марина. – Теперь я считаю необходимым побеседовать лично с исполнителем. Как это сделать?

– Позвоните, пожалуйста, минут через пятнадцать, за это время я успею связаться с ним. Вот номер его сотового…

– Но мне бы хотелось поговорить с ним не по телефону.

– А об этом вы с ним и договоритесь. В двадцать кончается его смена, так что он будет свободен.

Марина чуть не задохнулась.

– Это как… смена? Значит, за мужем следит не один человек?

– Уважаемая пани высказала пожелание организовать круглосуточную защиту и наблюдение за объектом, – с ангельским терпением напомнил ей начальник детективного агентства. – Не думаете же вы, что один человек в состоянии находиться на дежурстве изо дня в день по двадцать четыре часа в сутки?

– Так ведь у мужа… у объекта бывают и перерывы, хотя бы ночью.

– У объекта слежки бывают, у наших же агентов это исключено. Никогда не угадаешь, что взбредёт… пардон, придёт в голову объекту среди ночи. Опять же, объект, ещё раз пардон, уважаемый супруг именно ночью может подвергнуться опасности, а мы обязались не спускать с него глаз. Кстати, должен заметить, у вашего супруга начисто отсутствует твёрдый распорядок дня, а это чрезвычайно усложняет нам работу. Чрезвычайно.

Про распорядок Марина и без него знала. Её интересовало другое:

– А сколько их?

– Трое. У всех граждан восьмичасовой рабочий день, а у нас ненормированный, ведь в нашем деле всякое может случиться.

Недовольно помолчав, Марина согласилась:

– Ладно. Позвоню через пятнадцать минут.

У неё не было уверенности, что она и правда позвонит, ведь Кароль мог вернуться в любую минуту и опять застать её в своём кабинете с запрещённой прессой. Да, проклятая газета слишком бросается в глаза, очень уж много в ней страниц. Такая гора макулатуры! Как бы её уменьшить… Лучше всего переписать нужный номер на бумажку. Или просто вырвать клочок газеты с номером агентства?

Наконец Марина сделала то, с чего начал бы любой нормальный человек. Но нормальный человек вырезал бы объявление ножницами, Марина же действовала ногтями, с трудом отрывая по краю сантиметр за сантиметром, и при этом здорово намучилась, а все потому, что не хотелось идти за ножницами. Ненужный газетный хлам она смяла в клубок и подожгла в камине. К счастью, камином часто пользовались и тяга в нем была отличная. Хелена же, занимаясь уборкой в доме, всегда вычищала и камин.

Марина не сводила глаз с огня в камине, и тут её озарило: а почему, собственно, она зациклилась на гаражных воротах? Главное в её планах – не гараж, а ограда вокруг их участка. Ладно, сделает она так, чтобы Кароль не смог воспользоваться гаражом. И что с того? Он просто въедет во двор и запрет ворота. Конокрады… то есть угонщики, не полезут в их солидно огороженный двор, муж сколько раз хвастался, что их домовладение в полной безопасности. Нет, надо испортить въездные ворота!

За первой блестящей идеей пришла следующая: и момент надо выбрать подходящий. А именно такой, когда он не сможет въехать во двор, а не выехать из него. Что толку, если машина окажется в гараже или в их дворе за прочной решёткой? Ведь опасность требуется организовать для машины, а не персонально, для мужа.

Слишком долго она сидела на карачках у камина, ох, как трудно подняться! Со стоном все же выпрямившись, Марина обессиленно повалилась в кресло. Наблюдая оттуда за последними искрами в камине, она успела ещё кое-что сообразить. О себе бы не забыть, а то ещё сморозит глупость, и её «ниссан» останется запертым во дворе. И что, тогда ей придётся ходить по городу пешком? Или ездить автобусом? Она же понятия не имеет, как ходят автобусы. А с такси хлопот не оберёшься, их надо заказывать к определённому часу, для неё же за временем следить – мука мученическая, пришлось бы держать такси часами, а этого она сейчас не может себе позволить.

Итак, решено: обе машины должны остаться снаружи, а гараж пусть катится к черту.

Основательно продумав новую концепцию действий, Марина сорвалась было с кресла – подходящий момент немедленно приниматься за дело, да спохватилась: ведь её может увидеть домработница. Холера, вот ещё препятствие! И почему Хелена сегодня к дочери не отправилась? Юстина опасности не представляла, окна её комнаты выходили на садик за домом, а вот Хелене из кухни открывался прекрасный вид на ворота и калитку. Нельзя допустить, чтобы Хелена что-то заподозрила!

Поскольку заняться диверсией немедленно оказалось невозможным, Марина вспомнила, что собиралась позвонить сыщику, и опять заперлась в кабинете мужа.

Желание клиента – закон. Все пожелания заказчицы были внимательно выслушаны. Наверняка за новые услуги к её счёту припишут солидную сумму, но в данный момент Марина не думала о деньгах. Незнакомый мужской голос в телефонной трубке согласился встретиться с заказчицей сегодня же. Часа через полтора закончится его дежурство, он передаст подопечного сменщику и готов встретиться. Где?

К этому ужасному вопросу Марина оказалась не готова. Пригласить домой детектива нельзя, во всех ближайших ресторанах и кафе её знают в лицо, так что в компании тайного агента там не покажешься. Тогда где? В голове у Марины царил сумбур. О, кладбище! Да нет, не на самом кладбище, просто перед кладбищем на Валбжихове очень хорошая парковка, и в эту пору на стоянке должно быть пусто.

Конрад Гжесицкий в самый последний момент вспомнил, что не имеет права Марину знать.

– Да, чуть было не забыл. Вы на какой машине приедете? Ведь мы незнакомы, чтобы я ненароком к посторонней женщине не обратился…

– Темно-красный «ниссан». И я буду сидеть в нем ногами наружу.

Такой гениальный ход пришёл ей в голову тоже в последнее мгновение. Очень удачно придумано! Ноги наружу, а сама останется внутри машины, там темно, лица агент не разглядит. На месте она будет через полчаса.

Конраду, в свою очередь, совсем не хотелось, чтобы клиентка увидела его машину. Правда, машина не была его собственностью, он пользовался казённой, но все равно клиентке незачем её видеть – кто знает, какую глупость она способна отколоть.

У кладбища Конрад был за пять минут до назначенного срока и смог беспрепятственно проследить за манёврами толстухи по хитроумному размещению в машине. Она долго ёрзала, пристраиваясь поудобнее, наконец утихомирилась и выставила ноги наружу. Сделать это оказалось очень непросто, женщина её габаритов с трудом умещалась на сиденье, а отодвинуть кресло немного назад не пришло ей в голову.

Первый раз в жизни Марине предстояло беседовать с детективом, к тому же нанятым ею самой, и она страшно волновалась.

Очень скоро обнаружилось, что беседовать, сидя в машине с высунутыми ногами, когда собеседник стоит рядом с дверцей, совершенно невозможно. Видны лишь его брюки и обувь, на кой ей они? В разговоре она привыкла обращаться к человеку, а не к его ботинкам.

– Лучше пусть пан тоже сядет в машину, – предложила Марина.

Конрад послушно сел. Одного Марине все же удалось добиться – конфиденциального освещения. Фонарь за её спиной светил прямо в лицо сыщику, а лицо Марины пребывало в тени.

– Так что там случилось с моим мужем? Какой-то кретин по телефону болтал что-то невразумительное о нападении.