Текст книги "Дикий белок"

Автор книги: Иоанна Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Большого павлина, – сказал он кротко. – Цветистого, как не знаю что. С хвостом.

До Леся дошло: Януш подробно описывает его, Леся, интимное видение, в котором он ни в коем случае не собирался признаваться. То есть глюки у них обоих…

– Ну конечно, я вижу павлина, – признался он с облегчением. – Идёт прямо перед нами и, честное слово, смотрится как живой.

– Так, значит, и ты тоже? – обрадовался Януш. – Чтоб мне лопнуть, бред какой-то! Откуда тут павлин? Я понимаю, гусь там, ну пусть индюк, а павлин откуда?!…

– Попробуй наехать на этот его хвост, – посоветовал Лесь, весьма воспрявший духом оттого, что переживание оказалось общим. Он умирал от любопытства, что будет с галлюцинацией, если её переехать – сразу пропадёт, развеется постепенно или ещё как-нибудь.

– Ты с ума сошёл? – возмутился Януш. – А если он настоящий?

– Да ты что, белены объелся? Настоящий павлин? На шоссе?! Нам это только кажется, солнце огнём палит, это, наверное, фата-моргана!

Януш снова почувствовал волну невыносимого жара. Был по дороге какой-то песок, может, и впрямь рефлекс, фата-моргана?… Фата-моргана – это коллективный обман зрения…

Весь в сомнениях он ехал вслед за павлином, не решаясь выполнить просьбу Леся. Конец хвоста волочился перед самой машиной, самые длинные перья были слегка потрёпаны, а в двух метрах дальше солнце играло искрами на роскошной зелени, фиолетовых оттенках и прусском голубом павлиньей спинки. Корона на вертлявой голове отливала золотом.

– Жаль, что он нам не причудился с развёрнутым хвостом, – вздохнул Лесь с глубоким сожалением. – Видению какая разница, а мы бы наблюдали редкое зрелище. Хвост у него просто-напросто рекордный. В природе такой вообще не существует.

Павлин вдруг свернул с шоссе на маленький мостик над канавой, хвост описал полукруг. Януш затормозил. Провожая взглядом галлюцинацию, друзья увидели усадьбу, ограду, открытую калитку и стоящую на пороге деревенскую бабу. Павлин направился прямо к ней.

– А ты где шляешься?! – заорала на него женщина пронзительным голосом, с лёгкостью перекрывшим шум мотора. – Это что за прогулки? Ещё тебя кто-нибудь переедет или какой гад утащит! Марш домой!

Павлин замёл землю хвостом и с достоинством вошёл во двор. Женщина закрыла за ним калитку, бросив враждебный взгляд на стоящую на шоссе машину. Пронзительный голос из-за ограды долго ещё на все корки костерил злосчастную птицу.

После затянувшегося молчания Януш пошевелился, включил первую скорость и стал потихоньку выжимать сцепление. Потом вдруг нажал на тормоз и остановил мотор.

– Нет, – глухо сказал он. – Мне это будет сниться в кошмарах. Я должен его пощупать…

* * *

В комнату, в которой Барбара и Каролек все ещё молча работали, вошёл Стефан и направился к столу Леся.

– Где этот художник? – спросил он едко.

Каролек покосился на Барбару, не уверенный, что попытка заговорить ничем ему не грозит.

– Что это вы так онемели? – рассердился Стефан. – Тут этот пентюх или нет?

Каролек отрицательно покачал головой.

– А куда он делся? В конце концов, на кой ляд мне его местопребывание, отвечайте, когда вернётся!

Каролек снова покачал головой и беспомощно развёл руками.

– Язык у тебя, что ли, отнялся? Что ты мне рожи корчишь? Ты не знаешь, принёс он отпечатки из фотолаборатории?

Каролек рискнул заговорить:

– Наверное, нет. Нет, ничего он не приносил…

– Вот чёртова жизнь! – разъярился Стефан. – У меня простой, и я мог бы поработать… А, ладно, возьму наброски. Если припрётся, вы скажите, мол, я их забрал. Глупо, конечно, ковыряться с этими картинками, но чертежи у меня есть. А действительно, куда он делся?

Каролек снова испуганно посмотрел на Барбару.

– Не знаю, – прошептал он. – За яйцами поехал…

– Что?

– Ну что ты бормочешь как дефективный! – немедленно рассердилась Барбара, подняв голову от чертежа. – В деревню поехал! Должен привезти яйца!

– Какие ещё яйца?

– Настоящие! Дикие! От диких кур!

– У вас с головой не в порядке?…

Сердито фыркнув, Барбара позволила Каролеку взять слово, а потом и сама подключилась к объяснениям. Стефан их выслушал с большим вниманием, но довольно скептически.

– Если он не привезёт болтуны времён первой мировой войны, то я архиепископ! А так, между нами говоря, вы, часом, не преувеличиваете? Яйца в магазинах пока совсем не плохие.

– Мы отлично знаем, что преувеличиваем, – холодно парировала Барбара с металлом в голосе. – Мы уже по уши в комплексах. И, если не сможем преодолеть хотя бы одно несложное препятствие, перестанем чувствовать себя людьми, разрази меня гром! Все мерзко кругом, но человек должен противостоять этому, чтобы не потерять остатки надежды. Время от времени у нас появляется желание, например, съесть свежее дикое яичко. Неужели из-за несовершенства этого мира отказать себе в столь мизерном желании!

Каролек, поддакивая, усиленно кивал головой. Стефан задумался.

– Да, действительно, что-то в этом есть… Неглупо, неглупо… Пожалуй, стоило бы при случае курочку купить, тоже из таких, диких. Раз так, может, и я поехал бы…

Он собрал цветные листы со стола Леся и вышел в глубокой задумчивости.

Следующими на поиски диких яиц отправились Влодек и Каролек. Лесь был арестован Стефаном, который требовал нормальных оснований для проектирования. Януш же решительно отказался участвовать в операции.

– Я не поеду! – сказал как отрезал он. – Что я пережил, о том говорить не желаю. Не поеду, хватит с меня!

Каролек пытался его переубедить:

– Но ведь оказалось – это обычная птицеферма, ты же сам проверил, зачем так переживать?

– Вместо откорма кур – откорм павлинов! А ещё где-нибудь окажется, что вместо овец выращивают тигров, да?

– Ну и что тут такого? Тоже мне роза-мимоза-неженка, тигр ему не нравится, – презрительно фыркнула Барбара. – Откуда-то должны появляться павлиньи перья?…

– Вместо кур у них павлины, в коровнике – шампиньоны! – издевался Януш. – В хлеву могут оказаться не свиньи, а, например, крокодилы! А вместо гусей, может, страусы, а? У них тоже перья!

– Сдаётся мне, весь окружающий мир как-то странно запутался, – вздохнул Каролек. Он с самого начала великодушно предложил подменить Леся. – Так кто со мной?

Присутствовавший при разговоре Влодек красиво свернул в рулон полученный от Барбары оттиск цокольного этажа, поколебался, прижал к животу рулон и нахмурил брови:

– Я бы мог поехать. Но не сегодня. Слишком поздно, а мне ясный день нужен. Давай завтра в полдень. Посидим сегодня подольше, отработаем завтрашнюю норму и сорвёмся с чистой совестью.

– Ладно, годится.

– Зачем тебе ясный день? – поинтересовался Лесь.

– Пару снимков хочу сделать. На местности. Мне освещение нужно.

– А в проектном бюро, видать, вместо электрика сидит художник, – иронически пробормотал Януш.

– Я фотограф по призванию, – надулся Влодек. – Нет такого закона, что нельзя иметь хобби. Ты мне не позируешь, так не возникай!

– Он и не возникает, – решительно пресекла разговоры Барбара. – Поедете завтра в полдень, и конец трёпу!

* * *

Конфликт интересов вынудил Влодека и Каролека вылезти из машины у леса, на краю картофельного поля. Влодек искал живописных и пустынных пейзажей, Каролека тянуло к густонаселённым деревням. Компромисс не удовлетворил ни одного из них, оба выразили недовольство в равной степени. Что-то бормоча под нос, Влодек вытащил из машины два фотоаппарата и штатив.

– Я считаю, тут очень даже красиво, – нетерпеливо сказал Каролек. – Щёлкни пару раз – и поехали!

Влодек осмотрелся вокруг и снова спрятал штатив. Один аппарат он повесил себе на шею, второй взял в руки. Повесил на шею ещё и экспонометр. Потом вытащил из машины и сунул в карман электрический фонарик, предварительно пощёлкав – работает ли. Каролек как воды в рот набрал, не желая дополнительно продлевать эти приготовления, хотя электрический фонарик в ясный день под палящим солнцем и безоблачным небом показался ему излишней предосторожностью. Он перестал даже смотреть на Влодека и побрёл вдоль поля, обратив все своё внимание на зеленую картофельную ботву.

Влодек, подумав, сделал выбор и приступил к увековечению трухлявого пня, оставшегося от срубленного дерева. Он прицелился сверху, постепенно начал приседать, пока в конце концов не лёг на землю, фотографируя пень снизу. Фонарик тоже пригодился; Влодек тщательно приладил его на земляном холмике возле кротовой норы и направил на пень невидимый в сиянии солнца луч света. Создав таким образом дополнительное светлое пятно, он со всех сторон снял пень вместе с полученным световым эффектом.

Каролек изучал картофельную ботву с нарастающим интересом.

– Влодек, посмотри! – воскликнул он, не поворачивая головы. – Какие красивые насекомые! Ты можешь их сфотографировать! Они очень декоративные!

Влодек как раз в этот момент исчерпал возможности пня, погасил фонарик и, заталкивая его в карман, вышел к Каролеку на обочину картофельного поля. Он наклонился рядом, щёлкнул аппаратом, потом присел на корточки и пощёлкал ещё.

– Жук, – проговорил он глухим голосом.

– Что?

– Жук. Колорадский.

– Что ты говоришь! – удивился Каролек. – Это колорадский жук? А ты откуда знаешь?

– Я видел. Интересовался когда-то. Теперь узнаю в лицо.

– Не может быть!… Ёлки-палки, такой красивый. Ты в самом деле уверен, что это колорадский жук? Его, по слухам, к нам американцы сбросили?

– Железно. Ты же сам видел, как он жрёт. Колорадский и есть.

Он присел на соседней грядке и сделал несколько снимков другим аппаратом. Каролек недоверчиво оглядел поле.

– Но их же чёртова прорва! – воскликнул он изумлённо. – Тысячи!

– Ну так! – мрачно поддакнул Каролек. – И картошку они, считай, пожрали.

Каролек возобновил свой променад вдоль картошки, но шагал на сей раз побыстрее. Только теперь он рассмотрел листья ботвы. Они были потрёпаны по краям, обгрызены, и по ним всюду ползали цветные полосатые жучки. Оргия колорадских жуков!

Он сделал ещё несколько шагов, наклонился и снова подозвал Влодека.

– Слушай, иди сюда! Посмотри! Здесь нету. Может, я плохо вижу? Почему там есть, а тут нет?

Влодек подошёл поближе, посмотрел на растительность под ногами, потом поднял голову и посмотрел вперёд.

– Фазаны, – провозгласил он радостно.

– Что фазаны?

– Глянь-ка туда. Лопают так, что любо-дорого посмотреть.

Каролек проследил за взглядом Влодека и в самом деле заметил поодаль какое-то шевеление на картофельном поле. Присмотревшись внимательнее, узнал серых птиц, в стайке которых время от времени проскакивала золотая искра. С бешеной скоростью птицы обрабатывали ботву, и за ними оставалась замечательно чистая полоса без малейших следов полосатого жучка.

Каролека восхитило это зрелище.

– Невероятно! Действительно, фазаны. Как они это делают?

– Ну как делают, обыкновенно. Клюют. Фазаны питаются колорадским жуком.

– Но ведь это невозможно. Они успевают слопать невероятное количество!

– Да у них скорость, как у машин. Одна стая фазанов может уничтожить пару гектаров колорадского жука. Даром и эффективно.

Стайка фазанов удалялась по картофельному полю, со страшной интенсивностью склёвывая жучков. Влодек лёг на меже и сфотографировал на фоне неба исключительно добросовестно объеденный лист. Каролек за это время успел продумать различные стороны вопроса.

– Фазаны должны быть под охраной, – заявил он страстно. – Разве это не лучше, чем все эти стиральные порошки… тьфу ты, ядохимикаты? Опасаюсь только, как бы теперь соседние колорадские жуки не притопали сюда вон с тех листьев!

– Не успеют, – ответил злорадно Влодек, поднимаясь с межи. – В конце поля фазаны развернутся и прочешут следующую полосу, и так до заката солнца. Все поле обскачут. При условии, что никакая сволочь не придёт сюда на охоту, скажем, через час.

– Подождём, – решил без колебаний Каролек. – Час – это не вечность. И тому, кто придёт с орудиями убийства, я лично натолкаю колорадского жука в пасть. Пусть сам жрёт.

– А яйца?

– Плевать я хотел на яйца. Час погоды не делает!

– И подумать только: были времена, когда о колорадском жуке у нас слыхом не слыхивали! – вздохнул Влодек и перелез с грядки на дорогу. – Прилетели и высыпали. Свиньи.

Каролек ясно почувствовал, как в глубине его обычно спокойной души начинает кипеть, расти и клубиться непреодолимая жажда мести. Праведного отмщения!

– По справедливости надо бы собрать эту пакость и отослать им обратно, – сказал он ожесточённо. – Пускай не все, но хотя бы часть!

– Верно. Они у себя с ними уже расправились, теперь жуки эти размножаются только у нас.

Жажда отмщения в душе Каролека превратилась в твёрдое решение.

– Отлично, раз никто не хочет этим заниматься, я сам сделаю!

– Сделаешь что?

– Насобираю жучков и отошлю в Соединённые Штаты!

– Ты спятил?!

– Не знаю. Пусть так! Но даже это не помешает мне набрать жучков. Паралич может для меня иметь значение, а безумие – никакого. У тебя какая-нибудь коробочка есть?

Отправившийся было на поиски очередного объекта для фотографирования Влодек остановился. Идея Каролека показалась ему соблазнительной, хотя и сложной для воплощения.

– Коробочка-то есть, но как ты себе это представляешь? Эту пересылку. Почтой?

– Бог с тобой, какой почтой! С оказией! Найду человека, который едет, и всучу ему! Уговорю высыпать на картофельном поле, где попало. Может, кто-нибудь сознательный поедет.

– Много не возьмёт и сознательный. Кроме того, неизвестно, как отнесётся таможенный контроль…

– А он контрабандой. Не такие вещи люди контрабандой перевозят. Нужно-то совсем немножко, насколько я знаю, вредители легко размножаются…

Влодек решился и повернул к машине.

– Я взял коробку под яйца, – сказал он, вручая Каролеку большую коробку из-под обуви. – Дырок, наверное, просверливать не надо, коробка не герметичная.

– Говорят, колорадского жука не так легко уморить. Что он жрёт?… Ах да, картошку. Отлично, прямо сразу подкину им ботвы.

Через несколько часов они отправились в обратную дорогу в обнимку с полной коробкой полосатых жучков, перемешанных с картофельной зеленой ботвой. Одиннадцать яиц, с трудом отвоёванная добыча их экспедиции, уместились в обычном бумажном пакете.

* * *

– Не могу понять, почему деревенские неохотно продают яйца, – раздражённо сказала Барбара. – После стольких усилий – двадцать три штуки.

– Они говорят: невыгодно, – сообщил Януш. – И вообще смотрели на нас как на дураков.

– Подозрительно, – оценил положение Каролек. – И смотрели недоверчиво, и упорствовали – нет, мол, яиц, а если и есть, то им невыгодно продавать.

– При этом мы давали хорошую цену!

– Ну и что из этого? Им невыгодно. В толк не возьму, что с этими яйцами делают, но продавать им явно ни к чему – и привет!

– Факт! – подтвердил Януш. – И обратите внимание – мы ездили в разные стороны, значит, это прямо-таки сговор вокруг Варшавы. Остаётся только развести руками.

– И испытывать только моральное удовлетворение, – мрачно подвёл итог Лесь и ткнул пальцем в коробку из-под обуви на столе Каролека:

– Как ты это отошлёшь? В коробке?

Каролек одновременно встрепенулся и огорчился:

– Да нет, коробка слишком большая, хотя им там хорошо. Но надо бы разделить на двоих…

– Предпочтительнее стеклянная банка, – подсказал Януш. – С завинчивающейся крышкой. Проколоть в крышке мелкие дырочки…

– У меня найдётся подходящая коробочка, – произнёс с порога вошедший в комнату Влодек. – Плоская, её удобно упаковать, но туда не много войдёт. Вот такая. Зато закрывается плотно. Не знаю, может, наделать им там дырочек…

Акция отмщения Соединённым Штатам была в полном разгаре. Со вчерашнего дня Каролек, уже вполне ожесточившийся сердцем, и Влодек, активно проникающийся духом идеи, успели обзвонить весь город. Нашли двух человек, которые собирались за океан на будущей неделе. Не зная наверняка, перенесёт ли колорадский жук ожидание отъезда, Каролек не прекращал поисков, одновременно занимаясь проблемой упаковки. Дополнительных хлопот потребовал вопрос надлежащего применения орудия мести, живое возмездие требовалось поместить в благоприятные условия жизнедеятельности.

Плоская металлическая коробочка Влодека оказалась просто замечательной, хотя вместимость не удовлетворяла разбушевавшуюся душу Каролека. Взвесив предложение Януша, он выскочил в магазин, купил банку смородинового компота, заставил коллег проглотить содержимое, а сам с пылом стал дырявить крышечку. Рядом с ним Влодек крутил дырки в своей коробочке в виде декоративного орнамента. Барбара, Януш и Лесь взирали на них с дружелюбным любопытством.

Только подготовили оба контейнера для путешествия – в комнату вошёл главный инженер. В руках он держал обувную коробку, которую взгромоздил на стол Каролека.

– Слушайте, не смейтесь надо мной, – попросил он с явным смущением. – Стефан надо мной издевается, а я совсем зашёл в тупик. Вот пришёл с вами посоветоваться. Не возражаете?

– Валяй смело, – ободрил его Януш, ставя на стол тщательно осмотренную компотную банку. – Мы будем серьёзны, как на похоронах. Так что случилось?

Главный оглянулся на Барбару.

– У меня приглашение на свадьбу на субботу, – признался он со вздохом. – Свадьба дьявольски изысканная, а я свидетель. Мне придётся одеться как следует, никаких там джинсов, ничего в этом роде…

– Так у тебя проблемы с одеждой? – догадалась Барбара.

– Вот именно. Точнее говоря, у меня нет ботинок. Не ботинок вообще, а под выходной костюм. И тут подвернулась оказия – один из отдела озеленения как раз продаёт ботинки, даже размер мне подходит… Но я уже голову сломал – покупать или нет.

– Раз тебе ботинок не хватает, что ж тут мучиться?

– Беда в том, что они лакированные… Вот!… Главный инженер снял крышку с коробки, и всем в глаза ударило ослепительное сияние чёрной, безукоризненно лакированной поверхности. Барбара тихо выдохнула.

– Ангидрид твою! – высказался Януш, вытаскивая один ботинок и рассматривая его поближе. – Проблесковый маяк, а не обувь!

– Так на свадьбе не будет ничего примечательнее твоих ног! – предупредил Влодек. – Ты во фраке идёшь?

– Он прав, – печально сказала Барбара. – Это лаковые туфли к фраку. В крайнем случае к смокингу, но обычный костюм отпадает.

– Если, конечно, ты намереваешься почаще ходить на балы, – вмешался ободряюще Лесь, – или дипломатические приёмы…

– Правильно, в таком случае пусть сошьёт себе фрак!

– Хватит смокинга. Пусть шьёт смокинг.

– Я же просил без глупостей! – с упрёком напомнил главный и решительным движением отобрал у Януша ботинок. – Мне тоже кажется, нет смысла так выставляться, но не идти же босиком!

– Хоть какие-то ботинки у тебя должны быть?

– Коричневые и бежевые. А костюм – чёрный.

– Хочешь сказать, у тебя никогда в жизни не было чёрных ботинок?

– Были у меня чёрные ботинки, были, – признался главный инженер, отбирая вторую лакированную туфлю у Леся и упаковывая обе в коробку. – До вчерашнего дня я не сомневался, что они у меня есть, но, увы, ошибся. На них вылилась белая масляная краска – и каюк. Кроме того, она вылилась пару месяцев назад, теперь засохла, как камень… Не о чем говорить. Да они своё отслужили, старые были.

– Но в этом тебе идти нельзя, – твёрдо изрёк Януш, ткнув в коробку на столе Каролека.

– Как же быть?

– В магазинах, конечно же, нет?

– Нет. Я ещё вчера пробежался по городу – ничего подходящего.

Весь коллектив, озабоченный и полный сочувствия, погрузился в размышления, пытаясь найти выход для главного инженера. Лесь заглянул в коробку и ещё раз пошевелил лакированные туфли, с наслаждением вызывая искры на их поверхности. Затем закрыл коробку и слегка отпихнул, словно отмахиваясь от искушения.

Каролек задумчиво играл банкой, вращая её на столе. Влодек сосредоточенно смотрел на ноги сослуживца.

– Ты какой размер носишь? – спросил он вдруг.

– Восемь с половиной.

– Ну, тогда выход один – одолжить обувку на такой случай. Собственные ты себе купишь, когда попадутся.

– Великолепная идея, – оценила Барбара.

– А у кого одолжить?

– У меня, – с достоинством сказал Влодек. – У меня размер тоже восемь с половиной.

Мрачный и огорчённый главный инженер сразу оживился:

– Ты не шутишь? Тебе правда не жалко? И найдутся такие, как надо?

– Даже две пары, выбирай, какую хочешь. Можем поехать сразу после работы, и ты сразу примеришь.

Весь коллектив зааплодировал такому финалу, а главный инженер просиял, как весеннее утро.

– Ты мне жизнь возвращаешь, Влодек! Со вчерашнего дня терзаюсь, как дурак, ничего в голову не идёт, только эти идиотские ботинки! Сами видите, до чего дошло – чуть не подсуропили мне эти… лакированные! Счастье, что к вам пришёл, сейчас же этому парню туфли верну!

Он схватил коробку со стола и выскочил из комнаты, едва не столкнувшись в дверях с главным архитектором.

Зав мастерской ещё с утра слышал, что коллектив срочно ищет кого-нибудь, кто едет в Соединённые Штаты. Он понятия не имел, кому и зачем это нужно, но неожиданно ему захотелось проявить свою знаменитую услужливость и склонность помогать ближним. Последние два часа он провёл на телефоне, обзванивая всех знакомых подряд, и добился успеха.

– Мне показалось, или вы действительно ищете оказию в Соединённые Штаты? – дружелюбно спросил он с порога. – Я сию секунду узнал – один мой знакомый едет в Канзас…

– В Канзас! – в восторге откликнулся Каролек и сорвался с места. – Но это же замечательно! Пахотные земли! Кто? Когда?!

Зав мастерской подтянул рукав рабочего халата и посмотрел на часы:

– Мой знакомый. По профессии врач-психиатр, фамилия его Филипповский, живёт тут рядышком – площадь Домбровского, шесть. Квартира восемь. Но он вот-вот летит, у него в два часа самолёт, через Париж. Боюсь, он с минуты на минуту уезжает на аэродром, сын его должен отвезти…

Взрыв бомбы не сумел бы произвести большего эффекта. Шеф ещё пытался что-то пояснять, но его никто не слушал. Каролек вырвал у Влодека металлическую продырявленную коробочку. Януш уронил под стол банку. Лесь бросился за банкой, оборвав в спешке приколотый под столом кусок ватмана, из которого высыпались рулоны чертежей. Барбара изо всех сил пыталась сохранять здравый рассудок:

– Беги со всеми причиндалами, как есть! Поедешь с ними на аэродром, в машине все это хозяйство переложишь! Сейчас нет времени, беги – не успеешь!

Каролек прекратил дёргать дрожащими руками крепко привинченную продырявленнную крышечку банки. Зажал банку под мышкой, сунул в карман плоскую коробочку, схватил со стола коробку из-под обуви и рванул из комнаты, оттолкнув стоящего на дороге главного архитектора. Мгновенье спустя хлопнули входные двери.

* * *

Пан доктор Филипповский стоял возле своей машины на площади Домбровского и смотрел, как его чемоданы располагают в багажнике. Неожиданно к нему бросился подбежавший галопом молодой человек симпатичной наружности. Точнее говоря, не столько бросился, сколько с разбегу проскочил мимо него и притормозил только у капота машины. Он тяжело дышал.

– Простите… вы не… доктор… Филипповский?

– Это я. Чем могу служить?

– Вы… сейчас… едете в Соединённые… Штаты?…

Пан доктор Филипповский минут пятнадцать назад разговаривал по телефону со знакомым, который при известии о его отъезде в Америку проявил огромную радость, не объяснив, однако, причин. Отыскав оказию в Америку, руководитель мастерской счёл свою миссию выполненной и ничего более пану доктору не пояснил. Тот тем не менее связал присутствие запыхавшегося молодого человека с услышанными по телефону радостными воплями. И тут же забеспокоился, не грозит ли ему потеря драгоценного времени прямо перед отъездом. Молодой человек его немедленно успокоил.

– Вы спешите, – констатировал он, переводя дыхание. – Вы позволите, чтобы я сел в машину? Я поеду с вами на аэродром, а по дороге все объясню. Могу даже раньше выйти, если буду вам мешать… Я постараюсь не злоупотребить…

Доктор Филипповский был человеком услужливым, кроме того, его интересовали различные мотивы и поступки людей. Он без колебаний согласился. Молодой Филипповский захлопнул багажник и занял место за рулём, с интересом поглядывая на возбуждённого пассажира. Доктор и Каролек сели сзади.

С момента прибытия на площадь Домбровского до того, как машина тронулась, прошло, наверное, полминуты. Этой полуминуты хватило.

Воображение Каролека с ветерком стартовало и помчалось резвым галопом, показывая беспорядочно, но ярко, что произойдёт в ближайшие мгновенья. А именно: он, Каролек, должен уговорить этого незнакомого человека, серьёзного, судя по виду, и совершенно нормального… нелегально провезти на американскую землю колорадского жука – живого и в прекрасном состоянии – а потом рассыпать его на распаханных полях штата Канзас. Воображение услужливо нарисовало фигуру доктора, высокую и полную достоинства, где-то на картофельном поле жестом сеятеля обогащающего местную флору обратно импортированной фауной…

Если бы сын доктора тронулся с места не так резко или затормозил на красный свет, Каролек наверняка бы удрал. Однако, не имея самоубийственных наклонностей, он остался в машине и только страшно разволновался. Возможность просто отказаться от мстительных планов не пришла ему в голову. Он приступил к объяснениям, подумав с отчаянием, что, может быть, доктор не станет разбрасывать жестом сеятеля. Может, просто присядет на корточки или ещё как…

– Пан доктор, я вас очень прошу, – сказал он решительно. – У нас ведь когда-то этого не было, а они нам это прислали. И я считаю – это элементарная справедливость. Вы едете туда, где пахотные земли, я проверил в энциклопедии – в том числе и картошка! У меня убедительная просьба… Чтобы вы это захватили и рассыпали, лучше всего в картошке. Если трудно, то хоть рядом. Ну, где-нибудь за городом. Эти штуки вроде летать умеют…

Все ещё не имея ни малейшего понятия, о каком предмете идёт речь, доктор невольно покосился на большую обувную коробку на коленях Каролека. Каролек перехватил этот взгляд.

– Нет-нет! – поспешно воскликнул он. – Не так много! Не всю эту коробку, я понимаю… Сейчас упакую компактно, вот, пожалуйста, вот в это… Или в это… Как вам больше нравится?

Банка выскользнула у него из рук и покатилась по полу машины. Схватив банку, Каролек уронил металлическую коробочку Влодека. Доктор Филипповский в поднятии предметов не участвовал, но глаз от собеседника не отрывал – он стал замечать крайне интересные симптомы. Каролек наконец выгреб из-под ног весь набор тары и подсунул доктору банку под нос:

– Она ведь много места не займёт… Потом вы просто открутите крышку и – бух! Сами подумайте, какую они нам жуткую свинью подложили! А если вам по душе ёмкость поменьше, тогда вот, пожалуйста… Подумайте объективно: они прислали огромное количество, тысячи, а мы что? Совсем кот наплакал…

Доктор молча слушал, автоматически пытаясь сформулировать диагноз. Симптомы казались ему все более интересными. Невзирая на то, чем окажется это нечто, предназначенное для высыпания, он решил это взять. Но при условии, что по возвращении из Штатов он сможет с этим молодым человеком встретиться и тщательно его обследовать. Каролек агитировал все горячее.

– Хорошо, – перебил его доктор. – Захвачу с собой и рассыплю. А что это?

Сообщение, что содержимое тары составляет живой колорадский жук, Каролек не в состоянии был вымолвить.

– Вот, пожалуйста, – сказал он сдавленным голосом.

Подсунул доктору коробку с жуками, снял крышку – и окаменел. Внутри лежали лакированные туфли главного инженера.

Доктор Филипповский в силу профессии привык к Наполеонам и Цезарям, на него не производили никакого впечатления ни пуговицы и термометры на поводках в роли живых собачек, ни одёжные вешалки, подкарауливающие пациентов в качестве личных врагов, ни прочие перевоплощения. Однако же, несмотря на многолетнюю практику, летающую обувь, которую сбросили американцы и которую требовалось рассыпать в картошке, он встретил впервые. Случай оказался любопытней, чем он сперва предполагал.

– Ну что ж, – сказал он вежливо. – Гм… Вам трудновато будет переложить это в тару поменьше… Я просто возьму все целиком.

Окаменевший над коробкой Каролек не мог издать ни звука. Он представил сцены, которые, должно быть, разыгрываются на пятом этаже здания института, где главный инженер отнёс тому типу коробку с живыми колорадскими жуками, и его прошиб холодный пот. Мечты об акции отмщения вылетели у него из головы в мгновение ока, вместо них возникла жгучая потребность немедленно оказаться в мастерской. Сын доктора, правда, ехал не очень быстро – его гораздо больше занимала ситуация в машине, чем дорога перед ней. И все же с каждой секундой он удалялся от центра города и приближался к аэропорту. Каролек впал в панику.

– Нет-нет! – завопил он в страшном смущении, выдирая коробку из рук доктора. – О Господи, я ошибся! Они остались на работе, я прошу у вас прощения! Мне нужно выйти!

Психиатр почувствовал, что феноменальный случай ускользает у него из рук, и придержал коробку.

– Проше пана, – сказал он ласково. – Ради Бога. Я выполню ваше желание.

– Нет-нет, спасибо. Я передумал…

– Не надо. Совершенно напрасно передумали. Меня это абсолютно не затруднит, не стесняйтесь, пожалуйста.

– Но ведь вы же не станете высыпать этого в картошку! – в отчаянии крикнул Каролек.

– В картошку можно высыпать все, что угодно, – наставительно проговорил доктор.

Сын доктора получал истинное удовольствие. Каролек и доктор Филипповский уже не обращали внимания на то, что они говорят, вырывая друг у друга лакированные туфли главного инженера. Неизвестно, кто в конце концов выиграл бы это сражение, кабы не вмешательство милосердного провидения – на перекрёстке с Рацлавицкой улицей зажёгся красный свет…

* * *

– Чудо, – набожно изрёк Лесь. – Все вместе взятое означает, что просто произошло чудо. Наверное, ты молился всю дорогу.

– Так и есть, – поддакнул Каролек. – Может быть, молился я беспорядочно, но так оно и есть.

Он сидел в своём кресле, обмахиваясь прачечной в вертикальном разрезе. Наполненная колорадскими жуками коробка из-под ботинок стояла на столе в целости и сохранности. Главный инженер успел поймать владельца обуви на выходе из института. Владелец обуви не стал заглядывать в коробку, когда ему её вернули, даже крышку не приоткрыл. Поэтому сообщение о том, что по ошибке ему вернули другие ботинки, на него никакого впечатления не произвело; он удалился, по-прежнему не удостоив их вниманием.

– К тому же я понятия не имел, кто эти ботинки продавал, – добавил со вздохом Каролек. – Не знаю, что бы я делал без Збышека…

Он отлепился от спинки кресла, отложил чертёж и заглянул в коробку – на сей раз ничего неожиданного не наблюдалось.

– А что дальше? – поинтересовался Лесь. – Будешь на следующей неделе ловить тех двоих?