Текст книги "Корова царя небесного"

Автор книги: Иоанна Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Да брось! – перебила подругу Элюня. – Я тоже звонила тебе, и тебя тоже не было, а я хотела, напротив, тебя поблагодарить, и еще подарок за мной, учти! Я нашла такое, такое, что теперь плевать мне на дискотеку!

– Езус-Мария! Что же ты такое нашла?

– Видишь ли, – засомневалась Элюня, – не знаю, как и рассказать. И стоит ли... Точнее, две вещи я нашла. Но смотри – никому!

Дико заинтригованная Иола поклялась, что словечка не проронит.

Элюня попыталась по возможности понятнее рассказать о случившемся.

– Я отправилась в казино. Думала, просто посмотрю, но принялась играть. И здорово выиграла.

– Шутишь? Серьезно? И сколько выиграла?

– Да на машину хватит. Это одно...

– Спятить можно! – поразилась Иола. – А что же второе?

– Еще хуже! Увидела одного такого... и втюрилась! А он на меня – ноль внимания, вот я и страдаю. Вся в растрепанных чувствах.

– Дурью ты маешься, вот что я тебе скажу! – припечатала Иола. – Так я и поверила, что он не обратил на тебя внимания. К тебе все мужики липнут. Так что он, дорогая, или притворяется, или какая баба при нем ошивается. А что дальше?

– Да ничего, пока только все раскручивается. Я бы с удовольствием его охмурила, да ведь ты знаешь – не умею. И когда мне было учиться? Сначала Павлик, теперь вот Казик, не было необходимости охмурять, вот и опыта никакого. А пригодился бы!

Иола подтвердила:

– Да, опыта у тебя нет, это правда. Придется прибегнуть к методам прабабок.

Обе прекрасно знали, в чем заключаются методы прабабок. Нет, речь шла уже не о веере, который следовало уронить в подходящий момент, чтобы предмет имел возможность его поднять и завязать светскую беседу. Господи, да мало ли всяких прочих приемов обольщения! Главное, поставить все на женскую слабость: восхищаться мужской силой и ловкостью, а также блестящими умственными способностями охмуряемого; улучить момент и шлепнуться в обморок, если, разумеется, под боком окажется спаситель и его крепкие руки; наводить тень на плетень и напускать таинственность и романтичность – короче, строить из себя сладкую идиотку.

Элюня неуверенно возразила:

– Понимаешь, условия не те. Вижу я его только в казино, а там полно народу. Шлепнешься в обморок, а на помощь бросится кто другой. Да и вообще, когда играю, только об игре и думаю. Ну и на два фронта действовать никак невозможно. Поневоле растеряешься.

– Так ошивается при нем какая баба? – хотела знать Иола.

– Что ты! В казино бабы вообще представлены в меньшинстве, если и вовсе не в оппозиции.

Иола возмутилась:

– И ты еще жалуешься! Спятила, не иначе, ведь идеальные же условия для охмурения! Иначе вообще дура будешь и я перестану с тобой разговаривать!

Элюня вынуждена была признать – подруга права. И в самом деле, в казино отсутствовала конкуренция, к тому же она, Элюня, огребла крупный выигрыш, а там уважают выигравших, хотя логики в этом никакой, ведь для того, чтобы выиграть, ума не надо, было бы счастье да везение. Правда, удачливым игрокам еще и завидуют, но Стефан Барнич и сам выиграл порядочно в рулетку, так что не должен ей завидовать. А что касается женского полу, то в залах казино молодыми и красивыми были лишь девушки из обслуживающего персонала – крупьерши и официантки, но бедняги так заморочены, что им совсем не до амуров. Правда, видела Элюня одну красивую посетительницу, но эту даму бдительно стерег муж, к тому же она была намного старше Элюни. Все же остальные не представляли собой никакой опасности, если можно сделать такой вывод на основании всего двух вечеров.

Положив телефонную трубку и опять взяв в руки фломастер, Элюня решила воспользоваться благоприятной ситуацией и предпринять дипломатические шаги на пути к обольщению красавца мужчины.

* * *

Однако судьба распорядилась иначе.

Сейчас Элюня работала над рекламой всевозможных предметов домашнего обихода, которые одновременно должны были служить украшением интерьера. Думая о своем и автоматически набрасывая эскизы, Элюня создала подлинные шедевры. Опомнившись, сама удивилась. Просто потрясающие люстры, чайники, вешалки, сушки, предметы для кухни и ванной, стиральные машины и пылесосы, всевозможные баночки и коробочки для продуктов и прочие мелочи. Так и хотелось их приобрести!

Элюня приступила к их компьютерной обработке, и тут пошли телефонные звонки. Да все служебные, деловые разговоры. На нее просто посыпались заказы и предложения, назначались встречи, и за один день девушка оказалась обеспеченной работой по крайней мере на полгода. К счастью, ей не пришло в голову отказаться хотя бы от одного заказа, за деловыми разговорами она напрочь забыла об огромном выигрыше в казино, о свалившемся на нее неожиданном богатстве и по привычке считала работу единственным источником существования. Она приняла все!

Непосредственным результатом переговоров стали встречи, назначенные на этот же день, и последняя закончилась лишь к полуночи. Ни о каком казино уже не могло быть и речи. Трудолюбивая и исполнительная Элюня знала, что завтра ее рабочий день начнется с рассветом, так что не могла себе позволить провести ночь в злачных местах.

В соответствии с принятым решением она села за работу с восходом солнца, которое, слава богу, в это время года не слишком усердствовало, появляясь на небосклоне лишь в полвосьмого утра. И хотя сердце билось тревожно и мысли несколько разбегались, она упорно трудилась. И наверняка не поехала бы в казино и в этот день, если бы не то обстоятельство, что требовалось отвезти заказчику выполненную работу. Выйдя из дому в полшестого, она освободилась уже в семь, а поскольку оказалась недалеко от отеля Мариотт...

Желанного джентльмена в казино не оказалось. На сей раз Элюня даже не подошла к автоматам: оттуда не просматривался вход в зал. Руководствуясь этими соображениями, девушка выбрала рулетку за десять злотых и заняла место лицом к двери.

И начала делать ставки.

Фортуна благоприятствовала ей средне. Девушка попеременно выигрывала и проигрывала, и к тому моменту, когда ей удалось поставить крупную сумму на выигранный номер, она с головой погрузилась в игру, закалившись в борьбе с судьбой. Войди в дверь хоть стадо слонов, она бы не заметила. В одиннадцать, спустив последние лежавшие перед ней жетоны, Элюня проиграла пятьсот злотых и окончательно выбилась из сил.

Предмета воздыханий все еще не было. Охолонув после эмоциональной игры, Элюня подумала, что он вряд ли уже сегодня придет, а она действительно спятила. Ей бы сидеть и усердно работать, а не предаваться азарту и несбыточным мечтам, не метаться по притону, не транжирить денежки, а зарабатывать их. Хорошо хоть, что спустила она то, что успела выиграть, а не свои кровные.

И очень недовольная собой и жизнью, Элюня поехала домой.

Стефан Барнич никак не шел из ума. Сидя за работой, Элюня продолжала думать о нем, его лицо то и дело возникало перед внутренним взором девушки, а так бы хотелось увидеть его в натуре! Страстно, безгранично хотелось прикоснуться к нему хотя бы одним пальчиком, осторожненько. И пусть это прекрасное лицо улыбнется именно ей, Элюне. Перекинуться с ним хоть парой слов... Ну какая же она идиотка, надо было выведать, женат ли он, не обязательно прямо спрашивать, можно и намеками, дипломатично. Правда, на пальце он носил обручальное кольцо, но это еще ни о чем не говорит, она сама носила оставшееся от Павлика. Интересно, кто он, чем занимается? Да бог с ним, пусть занимается чем хочет, главное, нет ли у него жены? Но все равно, если не жена, то какая-нибудь баба есть наверняка...

Заставив себя работать, Элюня просидела за столом десять часов и только в шесть вечера решила, что пора и отдохнуть. Может себе позволить. Пыталась сама себя обмануть, но в глубине души уже знала, какой это будет вид отдыха. Ну конечно, отправится в казино, возможно, сегодня там его встретит. А по дороге для очистки совести купит наконец духи для Иолы.

За духами Элюня поехала в Панораму, там наверняка найдет что-то чудовищно дорогое, не станет для Иолы скупиться, ведь она так ей благодарна! Выбрала флакон Митсуко Герлена, заплатила и уже выходила из магазина, когда по соседству, в обувном салоне, раздался крик. Крик подняла какая-то женщина, обнаружившая пропажу бумажника. Нет, украли его не в Панораме, кричала потерпевшая, она только что из электротоваров, там вокруг нее поднялась подозрительная суета, откуда-то набежали люди, затолкали ее, а один грубиян чуть с ног не сбил, так это непременно он свистнул бумажник, а суету организовали его дружки, одна мафия, теперь порядочному человеку и в магазин зайти опасно, денег в бумажнике не было, она не дура, деньги всегда держит в косметичке, вот она, и деньги целы, а в бумажнике, о боже, были все документы! Паспорт, права, регистрационная карточка, кредитные карточки, загранпаспорт, служебное удостоверение, что-то еще. Вот интересно, подумала Элюня, а загранпаспорт зачем она с собой таскает?

Продавщица пыталась успокоить клиентку, напомнив, что по крайней мере той никакого финансового ущерба не нанесено, но вышло еще хуже. И без того расстроенная женщина совсем потеряла голову.

– Езус-Мария, кредитные карточки! – вопила она не своим голосом. – Машина! Немедленно в банк! Успеть известить! А то муж уйдет! И меня ограбят! Ну неужели никто мне не поможет?!

Женщина металась, словно собиралась разорваться на части и помчаться сразу в несколько мест. Ее блуждающий взгляд вдруг остановился на Элюне, которая столбом застыла в дверях обувного салона. Немногочисленные покупатели, услышав душераздирающие крики, благоразумно держались подальше и не спешили предлагать свою помощь. Возле несчастной суетились лишь две продавщицы – из парфюмерного и обувного. Ну и стояла остолбеневшая Элюня.

К ней и кинулась жертва ограбления.

– Позвоните моему мужу, умоляю! Тут где-нибудь есть телефон! Юзеф Ремяшко, запишите! А я должна мчаться в банк! Расскажите ему, что произошло, а машина оставлена на улице перед домом, а в регистрационной карточке записан адрес! Пусть спрячет машину, пока не увели! Умоляю вас!

Преодолев овладевшее ею оцепенение, Элюня записала фамилию мужа пострадавшей и номер его телефона на только что полученном чеке. Пострадавшая кинулась в двери и исчезла, Элюня двинулась на поиски телефона.

Позвонить ей разрешили с аппарата в соседнем отделе верхней одежды. Длина записанного номера и характерный набор цифр свидетельствовали о том, что это радиотелефон. Дозвонилась Элюня сразу же.

– Пан Юзеф Ремяшко? Я звоню по просьбе вашей жены. У нее украли все документы, в том числе и на автомашину. А она оставила ее на улице и боится, что украдут, ведь в документах адрес. Просит вас о ней позаботиться.

– Что? – спросил пан Ремяшко.

Элюня повторила.

– А вы кто такая? – подозрительно спросил пан Ремяшко.

– Элеонора Бурская, но это не имеет значения! Я тут случайно оказалась.

– А где пани оказалась случайно?

– В Панораме.

– Так, значит, в Панораме обокрали эту ослицу?

Элюня подумала – не хотела бы она, чтобы пан Ремяшко был ее мужем.

– Нет, она сказала – в магазине электротоваров.

– А что она делала в магазине электротоваров?

Тут Элюня поняла, почему пани Ремяшко не стала сама звонить мужу. Ведь казалось бы – звонок отнимет секунду-две, но она лучше знала своего мужа.

– Не знаю, что ваша жена делала в электротоварах, – дала исчерпывающий ответ терпеливая Элюня. – Мне она не сказала. Покупала, наверное, что-нибудь.

– Наверняка опять то, что не надо!

– Я тут ни при чем, проше пана. Она просила меня позвонить, чтобы вы успели позаботиться о машине, вдруг ее бросятся воровать.

Последнее девушка прибавила от себя, боялась, пан Ремяшко поинтересуется – зачем заботиться о машине. Тот, однако, все равно нашел что сказать.

– А сама она позаботиться не может?

– Не может, ей пришлось мчаться в банк из-за кредитных карточек.

– Каких кредитных карточек?

– Которые украли.

– Так карточки у этой раззявы тоже свистнули? Холера! А я не могу отсюда сейчас уехать, так что сами поезжайте к чертовой машине.

– Что?! Я!

– Ну да, я польским языком говорю! И подождите, пока не заявится моя пулярда. Или я сам постараюсь выбраться. Адрес знаете?

– Нет, не знаю. И вообще, проше пана...

– Пилкарская, шесть. Вилла. Пять миллионов плачу.

Разговор с отечественным нуворишем становился все более забавным, и Элюня с трудом удержалась, чтобы не прыснуть в трубку. Одновременно мелькнула мысль о том, что пять миллионов – это как раз столько, сколько она вчера потеряла в казино, пан Ремяшко возместит ущерб, очень с его стороны благородно. Пилкарская недалеко, времени операция займет немного, наверняка пани Ремяшко, зная своего супруга, постарается скорее вернуться домой, к брошенной на произвол угонщиков машине. А возможно, и самого Ремяшко проймет. Интересно поглядеть на него.

– Ладно, – согласилась Элюня, – поеду. Какой марки машина?

– Мерседес. Зеленый, металлик. Возьмите такси, я оплачу.

– Я на машине, такси не потребуется.

– Так я оплачу бензин. Бурская Элеонора, я запомнил.

Последнее прозвучало столь зловеще, что Элюня забеспокоилась. В голосе пана Ремяшко отчетливо слышалась угроза привлечь Бурскую Элеонору к уголовной ответственности, если та не выполнит его поручения. Как пить дать, возложит на нее вину за украденный мерседес металлик, если его таки уведут.

Пан Ремяшко уже отключился, и Элюня со всех ног бросилась выполнять задание.

Зеленый мерседес спокойно и одиноко торчал перед особняком номер шесть по улице Пилкарской. Не украли! Облегченно вздохнув, Элюня припарковалась рядом.

Прошло три четверти часа, Элюня замерзла и включила двигатель, чтобы согреть машину. Куда же подевались супруги Ремяшко, почему не торопятся домой в столь драматических обстоятельствах? Элюня пересидела все фазы ожидания: обычного, раздраженного, тревожного и теперь находилась в стадии бешеной ярости. Что, в конце кондов, думают эти люди, свалили на нее свои проблемы и успокоились. А ей что, всю ночь торчать на Пилкарской? А может, и всю оставшуюся жизнь?

Вилла стояла темная и тихая, видимо, у Ремяшко не было ни детей, ни домашних, ни прислуги. Хотя дети, судя по возрасту обокраденной дамы, уже могли жить отдельно от родителей или вести разгульный образ жизни и развлекаться до утра. В соседнем особняке светились окна, а все остальные дома на этой небольшой боковой улочке стояли неосвещенные, пустые. Только по соседней Викторской улице время от времени проезжала машина.

Прошло два часа. Элюня подумала наконец о том, чтобы привлечь полицию. В конце концов, это ее прямые обязанности. Отделение полиции, она знала, находится на Мальчевского, совсем близко, на машине она могла подскочить за пару минут, сообщить о создавшемся положении, свалить на полицию обязанности караулить бездомную машину, а самой покинуть пост. Однако какой-никакой жизненный опыт заставил ее призадуматься, не мчаться в полицию очертя голову. Ведь давно известно: машина может простоять здесь и год и ничего не произойдет, пока она, Элюня, торчит рядом, а стоит на две минуты оставить ее без присмотра – и поминай как звали. Итак, без присмотра оставить машину она не имеет права, раз пообещала караулить, но сообщить в полицию необходимо. Как быть?

Глянула на освещенные окна соседнего особняка и решилась.

Полдевятого, еще не поздно, время вполне приличное. Тщательно продумав дальнейшие действия, Элюня вышла из машины, заперла свою тойоту, включила сигнализацию и подошла ко входной двери дома номер четыре по улице Пилкарской.

Только после третьего звонка что-то брякнуло и из домофона донеслось:

– Кто там?

– Я насчет машины, – жалобно произнесла Элюня. – Бурская я.

Элюня совершенно случайно выбрала самые подходящие слова из всех возможных. Автомашина для любого – самый животрепещущий вопрос, а когда к тому же прозвучит фамилия звонившего, совершенно незнакомая хозяевам, то это, с одной стороны, внушает доверие, а с другой – возбуждает любопытство, так и хочется разгадать загадку. Ни с того ни с сего какая-то Бурская приходит на ночь глядя по автомобильному вопросу, что бы это значило?

– Моментик! – ответил голос в домофоне.

Потом из него донесся какой-то шум, слышались какие-то отдаленные голоса, и вот девушка отчетливо расслышала слова:

– ...да не в голову, ты что! В коленку, в самый суставчик...

Домофон отключился, и тут же щелкнул замок калитки. Элюня толкнула калитку, прошла несколько шагов и поднялась на крыльцо.

Дверь в дом распахнулась, на крыльцо вышел какой-то мужчина.

– Извините, что вас беспокою, – торопливо произнесла Элюня, машинально оглядываясь, на месте ли подопечная машина, – но не могли бы вы немного присмотреть вон за тем мерседесом, у шестого дома стоит...

– Машина Ремяшко? – уточнил сосед.

– Ну да! Видите ли, у пани Ремяшко украли документы на машину, и теперь они боятся, что машину уведут, меня попросили постеречь, а я больше не могу здесь торчать. Хочу сообщить в полицию, чтобы организовали охрану, да боюсь оставить машину на произвол судьбы, может, на нее уже кто-то нацелился и только ждет, чтобы я уехала. Надеюсь, это займет немного времени, я сейчас прямиком гоню в полицию, вот и хотела попросить вас это время приглядеть за ней.

Хотя уже стемнело и мужчина в темноте был плохо виден, а свет из распахнутой двери освещал его только сзади, Элюня заметила, как он весь расцвел. Неизвестно почему опасность, грозящая соседской машине, преисполнила его живой радостью. Он охотно согласился выполнить просьбу неизвестной пани Бурской.

– Конечно, конечно, непременно пригляжу! Можете не беспокоиться. Поезжайте, конечно же, поезжайте, зачем вам тут стоять? А я пригляжу, непременно пригляжу. Проше бардзо, проше бардзо!

– Благодарю вас, я скоро вернусь...

На Мальчевского Элюня и в самом деле добралась за минуту. Ей даже не пришлось заходить в отделение полиции, потому что патрульные машины стояли перед ним на улице. Девушка обратилась к водителю первой с краю. За минуту, что ехала сюда, она придумала фразу, которую произнесет, чтобы было и кратко, и понятно. Ее сообщение прозвучало по-деловому четко. Сержант полиции выслушал и потребовал паспорт. Записал паспортные данные Элюни и попросил показать, где именно стоит машина, хотя наверняка прекрасно знал улицу Пилкарскую. А Элюня и не возражала, даже если бы ее не попросили, она все равно не отстала бы от полиции, пока собственными глазами не убедилась, что ее сменили на посту. И пока не вернули паспорт, у нее не было ни малейшего желания еще и этого лишиться.

Мерседес по-прежнему стоял перед виллой Ремяшко. Патрульная машина и Элюнина тойота остановились рядом. Сержант попросил Элюню:

– А теперь, будьте любезны, еще раз повторите все, мне надо составить рапорт. Да, разумеется, располагая документами на машину, воры могли соблазниться возможностью ее похитить. Благодаря вашему сообщению мы, не исключено, и сумеем поймать вора, укравшего документы. Итак, слушаю.

Преисполненная надежды наконец избавиться от неприятной, а главное, чрезвычайно промозглой обязанности, Элюня теперь уже не столь кратко, но столь же четко и понятно рассказала о происшествии, не скрывая при этом своего негативного отношения к пану Ремяшко. На материальную выгоду от трехчасовой охраны его машины она уже потеряла надежду.

– Что же, черт возьми, эти люди себе думают? – тоже возмутился полицейский сержант. – Больше трех часов прошло, а они и не думают возвращаться!

– Я думаю – он думает, что она вернулась, – высказала предположение Элюня. – А она думает – он вернулся.

– Вот именно! Он проворачивает свои делишки, она же небось застряла у приятельницы, а мы с вами должны сторожить их имущество. А в доме никого нет?

– Думаю, никого, все время темно.

– Однако пятьсот злотых он обязан пани заплатить, раз обещал. Холодно, черт побери! Зазябли?

– Страшно! Потом, правда, включила двигатель, согрелась. Моя тойота хорошо греет. Так вы, пан сержант, полагаете, что деньги он должен мне заплатить? Тогда завтра я ему позвоню и напомню. Если, разумеется, и у вас не лопнет терпение и мерседес таки украдут. Боюсь, тогда он меня в этом обвинит. Он такой...

– Ни в коем случае! А рапорт зачем? Тогда уж мы с ним побеседуем. Вот, возьмите свой паспорт.

– И я могу ехать домой? – обрадовалась Элюня.

– Можете, конечно.

Элюня уже подъезжала к дому, когда вдруг одолели сомнения. Да нет, невозможно, чтобы патрульная машина, наверняка обремененная многочисленными обязанностями, торчала на Пилкарской, сторожа одну машину, когда вон сколько по Варшаве их крадут за один вечер. Патрульную машину могут вызвать на происшествие, воры воспользуются и уведут мерседес, а пан Ремяшко засудит ее, Элюню. Господи, и зачем она вообще ввязалась в это дело? Ну конечно же, из-за своей глупой привычки в моменты волнения торчать столбом, вот пани Ремяшко и обратилась к ней с просьбой. А нужно было ответить – пусть сама звонит мужу, пусть сами договариваются. Ну да что теперь, задним умом все умные, а тогда не сообразила, согласилась помочь, идиотка несчастная! Но раз согласилась, теперь уж должна обещание сдержать.

И, развернувшись у своего дома, Элюня погнала опять на Пилкарскую.

У цели снизила скорость, ибо в голову пришла очередная проблема: что она скажет полиции, если та все еще там? Оказалось, полиции уже нет, а мерседес все стоит. Тут из соседней виллы вышли двое мужчин и быстрым шагом направились к Викторской. Наверняка у соседа, так охотно согласившегося посторожить машину Ремяшко, были гости, они еще что-то такое говорили о головке и коленках. Может, полиция тоже попросила соседа присмотреть за мерседесом, потому сама и уехала?

И в этот момент Элюня увидела знакомую патрульную машину, которая потихоньку сворачивала на Пилкарскую. Полиция остановилась около особняка Ремяшко. И тут из соседнего дома вышел еще какой-то мужчина. Похоже, там или был прием, или в бридж играли. Увидев полицию, он вроде бы замер, а потом прикурил сигарету и, резко повернувшись, двинулся в другую сторону – к улице Рацлавицкой. Ему пришлось пройти мимо Элюни, немного оцепеневшей.

Когда Элюня обрела способность двигаться, полиция еще стояла на том же месте, а к вилле подъехал лимузин, способный возбудить зависть в сердцах всей польской молодежи мужского пола. И не только польской, но и сопредельных стран. Из лимузина вышел форменный громила, громадный, с могучими бицепсами и подошел к мерседесу.

Инстинкт, душа и даже разум подсказали Элюне – это сам пан Юзеф Ремяшко. Девушка припустила к нему рысцой, а с другой стороны к владельцу мерседеса направились полицейский сержант и водитель патрульной машины, так что у особняка образовалась небольшая толпа.

Поскольку Элюня к толпе присоединилась последней, первых слов беседы с паном Ремяшко она не расслышала. До нее лишь донеслось басовитое:

– ...ладно, а где же эта... как ее там?

– Здесь, – ответила Элюня, не дожидаясь, пока пан Ремяшко вспомнит ее фамилию. – И хотела бы знать, где же ваша супруга, которая давно должна была приехать. Я тут так промерзла, что наверняка заболею.

– Это вы? – недоверчиво пробасил хозяин виллы. – Ведь вы же собирались на своей машине приехать.

Элюня неожиданно рассердилась.

– Ну чего придираетесь? А если бы я на лошади приехала, тогда что? Вам-то какая разница? Не все ли равно?

– Не все равно, – возразил пан Ремяшко, – почем нынче овес, не знаю. Ага, вон ваша тачка, порядок. Нет, панове, никаких свидетельских показаний, понятия не имею, что отмочила моя благоверная, завтра, с самого утра, как штык будет в отделении, там и запишете, что надо. А если что, то вот эта пани присутствовала, а я – ни сном ни духом. Это должна быть Элеонора Бурская, проверьте ее документы. А за работу нужно платить, вот...

Пан Ремяшко выгреб из кармана кучу денег, отсчитал пять сотен и вручил Элюне, которая без возражения их приняла. После чего хозяин виллы отправил девушку домой:

– А теперь, паненка, мотай отсюда прямиком до хаты, прими аспирин и стаканчик, за больницу я платить не намерен. Ну, одна нога здесь...

От возмущения Элюня чуть было опять не оцепенела. Молча добралась до машины, и горькая обида сама собой отбросила ее задним ходом до Рацлавицкой. От обиды же насмерть забыла о своем намерении как-то объяснить полиции вторичное появление у дома Ремяшко, чтобы о ней плохо не подумали.

Ясное дело, этим вечером в казино она не поехала.

* * *

Элюня уже три дня не видела Стефана Барнича, все время что-то мешало поехать в казино, хотя она стремилась туда всей душой. Сидя за столом и усердно работая, она решила – сегодня во что бы то ни стало поедет в Мариотт, невзирая на все препятствия. В шесть часов и поедет. А может, даже и в пять. Работа? Работа не заяц, в лес не убежит, если не будет успевать к сроку, поработает ночью, посидит, подумаешь, не впервой.

Было пять с четвертью, уже готовая выйти из дому Элюня повязывала на шею кокетливый шарфик, как вдруг позвонили в дверь. Не спрашивая, кто там, девушка глянула в глазок, увидела знакомое лицо и распахнула дверь, лихорадочно припоминая, как же зовут комиссара полиции. Ага, Эдик Бежан.

Впущенный в квартиру комиссар застыл на пороге гостиной, пораженный изменившимся интерьером.

– О, пани уже обустроилась! – не удержавшись, воскликнул он. – Чудесно, чудесно, прямо Версаль. А говорили, денег нет?

Довольная произведенным эффектом, Элюня не заметила нотки подозрительности в голосе полицейского. Гордая собой, она пояснила:

– Так вот, представьте себе, я вас ввела в заблуждение. Но сама того не желая. Из головы вон, что выиграла на скачках. Это в банке у меня не было денег. Вернее, было всего ничего, двадцать четыре злотых и шестнадцать грошей. А те, что выиграла, были дома, я сразу же начала их тратить и не собиралась класть в банк. Сейчас, разумеется, уже и в банк поступили деньги за выполненные заказы. Хорошо, успели еще в том году, так что можно было купить подарки к праздникам. А теперь есть на что сесть. Садитесь, пожалуйста.

Эдик Бежан немедленно воспользовался приглашением. Элюня решила было угостить комиссара кофе, да опомнилась: ведь она же торопится в казино, из-за кофе визитер может засидеться. Так что воздержалась от угощения и вопросительно посмотрела на комиссара. Тот производил впечатление человека, который временем располагает и никуда не торопится. В ответ на вопросительный взгляд хозяйки он сказал:

– Кажется, вчера с вами произошла довольно странная история. Могли бы вы рассказать в подробностях?

Обреченно вздохнув, Элюня тоже села в кресло и пододвинула к себе пепельницу.

– Да, в самом деле, вчера я влипла в довольно глупую историю и удивляюсь, что легко отделалась, даже насморка не схватила. Вы ко мне пришли потому, что эта самая Ремяшкова подала вам заявление, так ведь? Думаю, она говорит правду. Я была в Панораме, когда она обнаружила пропажу документов.

– А что было потом?

– А потом я, как последняя идиотка, по доброте душевной согласилась позвонить ее кошмарному мужу и караулить их дурацкую машину. Ну ладно, так и быть, признаюсь, не только по доброте душевной, пан Ремяшко согласился заплатить за услугу. И я, промерзнув до костей, позвонила их соседям...

Эдик Бежан сидел на потрясающе мягком диване, глядел на потрясающе красивое настенное украшение из сухих растений и чувствовал себя как в раю. Еще бы, оказаться в окружении таких красивых вещей! К ним он причислял и хозяйку квартиры, бывшую свидетельницу, неожиданно опять ставшую подозреваемой. И удивлялся, как эта очаровательная подозреваемая по собственному побуждению (ведь он еще не тянул ее за язык) принялась выбалтывать ему все подробности происшествия, дополняя побочными деталями, известными лишь ей одной. А Элюня, все еще под впечатлением вчерашних событий, изливала душу, видимо питая к полицейскому комиссару полнейшее доверие.

Но вот Элюня доехала до конца, и тут комиссар принялся задавать вопросы.

– Пожалуйста, вернитесь опять к самому началу. И поподробнее расскажите о том, как вы общались с обитателями соседней виллы. Мне важно знать каждую мелочь, каждый пустяк. Постарайтесь припомнить абсолютно все.

– У калитки я звонила целых три раза, – послушно начала Элюня и вдруг спохватилась:

– Ну уж нет, так дело не пойдет! А потом я опять останусь с носом?

– Не понял, с каким носом? – удивился полицейский.

– Ну как же, с тем самым, что прошлым разом. Тогда я выложила вам абсолютно все, а от вас ничегошеньки не узнала. Так до сих пор и не знаю, в чем там было дело с моим паспортом и теми странными звонками, я ведь могу и лопнуть от любопытства. Не обязательно раскрывать мне государственные тайны, но хоть какое-то понятие иметь о происходящем я должна! Не будьте же таким противным.

Полицейский поспешил заверить девушку, что он не имеет ни малейшего намерения быть противным, просто он, комиссар, думал, что свидетеля вовсе такие вещи не интересуют. А раз интересуют – что ж, он с удовольствием обо всем расскажет.

– Только немного позже, проше пани. Потом, после вас.

– Не обманете?

– Избави бог! Непременно расскажу, раз обещал.

Простодушная Элюня сразу же поверила полиции и продолжила повествование:

– Ну вот. Звоню, значит, третий раз, и только тогда прорезался домофон. Мужской голос поинтересовался, кто там. Я ответила, назвала себя и о машине сказала. Попросила ее постеречь, пока в полицию сообщу. В домофоне слышался какой-то шум, вроде бы у соседей гости, так я поняла, потому что и другие мужские голоса доносились...

– И что они говорили? – жадно перебил полицейский.

– Глупости какие-то. Да и слышала я всего несколько слов. Кто-то говорил о головке, или, наоборот, чтобы не головка... Ага! Да не в голову, в коленку, в самый суставчик – вот как они говорили!

– В коленный сустав? Вы так поняли? – уточнил полицейский.

– Да, именно так, – подтвердила Элюня.

Полицейский комиссар просто сиял от счастья. Справившись с волнением, он похвалил свидетельницу:

– Вы просто восхитительны! И что же дальше?

Немного удивившись собственному совершенству, Элюня продолжила рассказ:

– Да ничего особенного. Отключили домофон, щелкнул замок, я толкнула калитку и поднялась на крыльцо, а тут и хозяин вышел. И раз уж пана так интересуют малейшие мелочи, то вот, пожалуйста: у меня создалось впечатление, что этот сосед жутко обрадовался. Может, они с Ремяшко на ножах и тот надеялся – пока меня не будет, свистнут-таки мерседес. Ну чуть ли не уговаривал меня поскорее отправиться в полицию, хотя я и сама собиралась и лишь просила присмотреть за оставленной машиной. Очень охотно согласился присмотреть, даже слишком охотно!

– Понятно. А его гости... Вы уверены, что в доме были гости, что вы слышали не телевизор?