Текст книги "Творения, том 1, книга 2"

Автор книги: Иоанн Златоуст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 41 страниц)

СЛОВО ВТОРОЕ.

В заглавии этого слова сказано: (св. Иоанна Златоустого) за много дней прежде говорившего против аномеев, потом против иудеев, потом не говорившего по причине присутствия епископов и совершавшихся воспоминаний о многих мучениках, теперь опять (слово) против аномеев, о непостижимом.

ВЫСТУПИМ опять против неверных аномеев; если они негодуют, получая название неверных, то пусть они избегают самого дела, и я не буду употреблять этого названия; пусть они оставят неверные мысли, и я оставлю оскорбительное название. Если же они, бесчестя веру делами и подвергая себя посрамлению, не стыдятся; то почему негодуют на меня, укоряющего их словами в том, что они сами показывают делами? Когда я недавно, как вы помните, начал рассуждения о них и даже вступил в борьбу с ними, тотчас заняли меня состязания с иудеями, ибо не безопасно было оставить без внимания собственные заболевшие члены. Для рассуждений против аномеев всегда есть время; а тогда, если бы я предварительно и скоро не спас от иудейского пожара больных наших братьев, зараженных иудейскими мнениями, не последовало бы никакой пользы от нашего увещания, так как у них распространялся грех касательно поста. После же состязаний с иудеями меня опять заняло прибытие многих духовных отцов, собравшихся сюда от многих мест, и мне не благовременно было продолжать свои рассуждения, когда все они стеклись как бы реки в это духовное море; а по отбытии их непрестанно следовали одни за другими воспоминания о мучениках, и должно было бы не пренебрегать прославлением этих подвижников. Говорю это и перечисляю для того, чтобы вы не подумали, будто замедление состязаний с аномеями произошло у меня от лености и нерадения. Теперь же, когда я уже освободился от борьбы с иудеями, и отцы возвратились в свои отечества, и довольно насладились мы славословием мучеников, я приступлю к удовлетворению давнего вашего желания слушать меня. Я хорошо знаю, что каждый из вас желает слушать рассуждения об этом не менее того, сколько я желаю говорить; а причина та, что город наш издавна христолюбив и такое вы получили наследие от предков, чтобы не пренебрегать искажением благочестивых догматов. Откуда это видно? Некогда, при ваших предках, пришли "некоторые из Иудеи" (Деян. 15:1), искажая чистые догматы апостольского учения и повелевая обрезываться и соблюдать закон Моисеев. Тогдашние жители вашего города не потерпели этого нововведения и не смолчали; но подобно тому, как поступают верные псы, увидев волков, нападающих и повреждающих все стадо, они восстали против них и перестали выгонять их отовсюду и преследовать не прежде, как сделали то, что по всей вселенной разосланы были апостолами догматы, полагающие преграду такому нападению на верных как этим людям, так и всем после них.

2. С чего начать нам рассуждения против аномеев? С чего иного, как не с обличения их в неверии? Они делают и предпринимают все, чтобы исторгнуть из души слушателей веру; а какая вина больше этой может быть доказательством нечестия? Когда Бог объявляет что-нибудь, то сказанное должно принимать с верой, а не исследовать дерзко. Пусть, кому из них угодно, называют меня неверным: я не досадую. Почему? Потому, что я делами показываю, как называть меня. Что я говорю: пусть называют неверным? Пусть называют меня даже безумным о Христе; и этим названием я восхищаюсь, как венцом; потому что разделяю это название с Павлом, который говорит: "мы безумны Христа ради" (1 Кор. 4:10). Это безумие разумнее всякой мудрости; потому что чего не могла достигнуть внешняя (языческая) мудрость, то совершено буйством о Христе; оно разогнало мрак вселенной, оно принесло свет ведения. Но что такое "безумие" о Христе? То, когда мы укрощаем собственные помыслы, мятущиеся безвременно, когда освобождаем и очищаем свой ум от внешнего учения, чтобы, когда нужно принимать Христово учение, он был у нас свободен и очищен для принятия божественных вещаний. Когда Бог объявляет что-нибудь такое, чего не должно исследовать, то надлежит принимать верой. Исследовать причины этого, требовать отчета и допытываться способа осуществления, свойственно душе самой дерзкой и отчаянной. Это я постараюсь доказать также из самых Писаний. Некто Захария был муж дивный и великий, почтенный первосвященством, получивший от Бога право предстательствовать за весь народ. Этот Захария, вошедши во Святое Святых, в место самое недоступное, которое видеть тогда позволялось только ему одному из всех людей (заметь, он был равносилен целому народу, так что мог возносить к Богу молитвы за весь народ и умилостивлять Владыку за рабов; видишь ли величие дерзновения его, как бы некоторого посредника между Богом и людьми?), увидел ангела стоявшего внутри; и так как вид его устрашал человека, то ангел сказал: "не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя", и вот ты родишь сына (Лук. 1:13). Какая же здесь последовательность? Тот просил за народ, молился за грехи, испрашивал прощения подобным себе рабам, а (ангел) говорит: "не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя", и в доказательство того, что она услышана, возвещает, что у него родится сын Иоанн? Весьма правильная последовательность; так как Захария молился за грехи народа, а имел родить сына, который взывал: "вот Агнец Божий, Который берет [на Себя] грех мира" (Иоан. 1:29); то ангел справедливо говорит: "услышана молитва твоя", и ты родишь сына. Что же Захария? Речь у нас о том, что допытываться способов исполнения вещаний божественных непростительно, что нужно принимать эти определения верой. А Захария знал свой возраст, седины, ослабевшее тело, знал бесплодие жены, и не поверил, пожелал узнать способ исполнения и сказал: "по чему я узнаю это" (Лук. I, 18)? Как говорит он, это исполнится? Вот, "ибо я стар" и поседел, "и жена моя" бесплодна, "в летах преклонных"; возраст поздний, природа неспособная; как исполнится обещанное? Я – сеятель слабый, нива неплодна. Не кажется ли кому-нибудь, что он достоин извинения, спрашивая об исполнении дела, и, по-видимому, не справедливо ли он говорит? Но перед Богом он не оказался достойным извинения; и весьма справедливо. Когда Бог объявляет что-нибудь, то не должно поднимать суждений и указывать на последовательность дел, или требование природы, и на что-либо другое подобное; потому что сила определения (Божья) выше всего этого и не останавливается никаким препятствием. Что делаешь ты, человек? Бог обещает, а ты указываешь на возраст и ссылаешься на старость. Неужели старость сильнее обетования Божья? Неужели природа могущественнее Творца природы? Разве ты не знаешь, что крепки дела слов Его? Словом Его утверждено небо, слово Его произвело тварь, слово Его сотворило ангелов, а ты сомневаешься в рождении? Поэтому ангел и разгневался и не простил Захарии даже ради его священства; напротив, по этому самому он был больше наказан. Тот, кто был почтен более других, должен был превосходить других и верой. Какой же способ наказания? "И вот, ты будешь молчать, и не будешь иметь возможности говорить" (Лук. 1:20). Язык твой, говорит он, послужил к произнесению слов неверия; он же получит и наказание за неверие: "и вот, ты будешь молчать, и не будешь иметь возможности говорить до того дня, как это сбудется". Представь человеколюбие Господа: ты не веришь мне, говорит Он, – прими же теперь наказание; а когда я оправдаю это самыми делами, тогда прекращу гнев; когда узнаешь, что ты справедливо наказан, тогда освобожу тебя от наказания. Пусть послушают аномеи, как гневается Бог, когда Он подвергается исследованию. Если же Захария наказывается за то, что не поверил смертному рождению, то, скажи мне, как избегнешь наказания ты, исследуя неизреченное и вышнее? Захария не утверждал чего-нибудь, а только желал узнать, и однако не получил прощения; какое же будешь иметь оправдание ты, утверждающий, что знаешь даже невидимое и непостижимое для всех, какого не навлечешь на себя наказания?

3. Впрочем, рассуждения о рождении пусть останутся до удобного времени; а теперь приступим к прежнему предмету, которого я прежде не докончил, стараясь вырвать гибельный корень, мать всех зол, от которого и произошли у них такие мнения. Какой же это корень всех зол? Поверьте, ужас объемлет меня, когда я намереваюсь назвать его; не решаюсь языком произнести то, что они постоянно держат в уме. Какой же корень этих зол? Человек дерзнул сказать: я знаю Бога так, как сам Бог знает себя. Нужно ли обличать это? Нужно ли доказывать? Не довольно ли только произнести такие слова, чтобы показать все их нечестие? Это – явное безумие, непростительное безрассудство, новейший вид нечестия; никто никогда не дерзал ни помыслить, ни произнести языком ничего подобного. Подумай, несчастный и жалкий, кто ты и Кого исследуешь? Ты – человек, а исследуешь Бога? Достаточно одних этих названий, чтобы выразить крайность безумия: человек – земля и пепел, плоть и кровь, трава и цвет травы, тень, и дым, и тщета, и все, что только есть негоднее и немощнее этого. Не подумайте, что это сказано к осуждению природы (человеческой); не я говорю это, но пророки так рассуждают, не к бесчестию нашего рода, но для усмирения надменности безумных, не для унижения нашей природы, но для низложения гордости неистовствующих. Если после таких и столь многих изречений пророков нашлись люди, превзошедшие дерзостью самого дьявола, то скажи мне, до какого безумия дошли бы они, если бы ничего такого не было сказано? Если они страдают недугом (безумия), имея перед собой врачевство, то какой гордостью и высокомерием не надмевались бы они, если бы пророки не произнесли таких и столь многих выражений о природе человеческой? Послушай, что говорит праведный патриарх о себе самом: "я, прах и пепел" (Быт. 18:27). С Богом беседовал он, и, однако, это достоинство не произвело в нем гордости; напротив оно именно и научило его быть смиренным. А эти люди, недостойные и тени его, считают себя больше самих ангелов, что и служит доказательством их крайнего безумия. Неужели, скажи мне, ты исследуешь Бога, безначального, неизменяемого, бестелесного, нетленного, вездесущего, превосходящего все и превышающего всякую тварь? Послушай, что говорят о Нем пророки, и убойся. "Призирает на землю, и она трясется" (Псал. 103:32); Он воззрел только и поколебал столь великую землю. "Прикасается к горам, и дымятся" (Пс. 103:32); "сдвигает землю с места ее, и столбы ее дрожат" (Иов. 9:6); угрожающий морю и иссушающий его; "бездне говорит: иссохни!" (Иса. 44:27); "море увидело и побежало; Иордан обратился назад. Горы прыгали, как овны, и холмы, как агнцы" (Псал. 113:3-4). Вся тварь колеблется, страшится, трепещет; только они одни пренебрегают, презирают, уничижают собственное спасение, не хочу сказать – Владыку всех. Прежде я вразумлял их примером вышних сил, ангелов, архангелов, херувимов, серафимов, теперь же – примером бесчувственных тварей, но они и этим не вразумляются. Не видишь ли это небо, как оно прекрасно, как величественно, как увенчано разнообразным сонмом звезд? Сколько лет продолжает оно существовать? Пять тысяч с лишком лет стоит оно, и такое долгое время не состарило его; но как юное и здоровое тело сохраняет цвет и силу, свойственные его возрасту, так и небо сохранило красоту, которую получило сначала, и нисколько не сделалось дряхлее от времени. Но это небо прекрасное, величественное, светлое, украшенное звездами, крепкое, устоявшее в течение столь долгого времени, создал тот Бог, Которого ты исследуешь и заключаешь в пределы собственных суждений, создал с такой легкостью, с какой кто-нибудь шутя делал бы палатку. Изображая это, Исаия говорил: "Он распростер небеса, как тонкую ткань, и раскинул их, как шатер для жилья" (Иса. 40:22). Хочешь ли взглянуть и на землю? Он и ее сотворил, как ничто. О небе (пророк) говорит: "Он распростер небеса, как тонкую ткань, и раскинул их, как шатер для жилья"; а о земле: "восседает над кругом земли, землю делает чем-то пустым судей земли" (Иса. 40:22-23). Видишь ли, как он назвал "ничем" столь великую землю?

4. Представь, какую тяжесть гор, сколько племен людей, сколько высоких и разнообразных растений, сколько городов, сколько огромных зданий, какое множество четвероногих, зверей, пресмыкающихся и разных животных земля носит на раменах своих. И, однако, такую громаду Бог создал так легко, что пророк не мог найти даже подобия этой легкости, а сказал, что Он создал землю, как "ничто". Так как величие и красота видимого недостаточны для изображения могущества Создателя, но весьма далеко отстоят от величия и всего могущества Создавшего их, то пророки нашли другой способ, посредством которого по силам своим могли несколько полнее выразить могущество Божье. Какой же это способ? Они не только изображают величие тварей, но указывают и на способ создания, чтобы из того и другого, из величия тварей и из легкости создания, мы могли получить, по силам своим, достойное понятие о могуществе Божьем. Итак, принимай во внимание не только величие тварей, но и легкость, с какой Бог создал их. Это объяснение относится не только к земле, но и к самой природе человеческой: ибо (пророк) говорит: "восседает над кругом земли, и живущие на ней – как саранча" (Иса. 40:22); и в другом месте говорит: "вот народы – как капля из ведра" (Иса. 40:15). Не принимай этих слов поверхностно, но вникни в них и исследуй: перечисли все народы, сирийцев, киликиян, каппадокиян, вифинян, жителей Евксинского Понта, Фракии, Македонии, всей Греции, живущих на островах, в Италии, за нашей областью, на островах британских, савроматов, индийцев, населяющих землю персидскую, и другие бесчисленные народы и племена, которых и по именам мы не знаем; все эти народы, говорит (пророк), "как капля из ведра". Какую же, скажи мне, часть этой капли составляешь ты, испытующий Бога, перед Которым все народы, "как капля из ведра"? Но для чего говорить о небе, земле, море и природе человеческой? Взойдем мыслью на небо и обратимся к ангелам. Вы, конечно, знаете, что один только ангел равносилен этой видимой твари, или даже гораздо важнее ее. Если весь мир не достоин праведного человека, как говорит Павел: "те, которых весь мир не был достоин" (Евр. 11:38); то тем более он не может быть достойным ангела, потому что ангелы гораздо выше праведников. И, однако, существуют мириады мириад ангелов, существуют и тысячи тысяч архангелов, престолы, господства, начала, власти, бесчисленные сонмы бестелесных сил и неисповедимые роды их, и все эти силы (Бог) сотворил с такой легкостью, которой не может выразить никакое слово. Для всего этого Ему достаточно было только захотеть, и как для нас хотение не составляет труда, так для Него – создание столь многих и столь великих сил. Выражая это, пророк сказал: "Господь творит все, что хочет, на небесах и на земле" (Пс. 134:6). Видишь ли, что не только для создания живущих на земле, но и для сотворения вышних сил Ему достаточно было одного хотения? Слыша это, скажи мне, как не оплакиваешь себя и не скрываешься в землю ты, дошедший до такой степени безумия, что Бога, Которому следовало бы только воздавать славословие и поклоняться, ты усиливаешься исследовать и испытывать, как что-нибудь из предметов самых маловажных? Посему и Павел, исполненный великой мудрости, созерцая несравненное превосходство Божье и немощь природы человеческой, негодует на испытующих дела домостроительства Его и, с великой силой укоряя их, говорит: "ты кто, человек, что споришь с Богом" (Римл. 9:20)? Кто ты? Вникни прежде в свою природу; невозможно найти названия, которое могло бы выразить твою немощь.

5. Но ты скажешь: я человек, почтенный свободой. Ты почтен не для того, чтобы употреблять свободу на прекословие, а для того, чтобы употреблять эту честь на послушание Почтившему. Бог почтил тебя не для того, чтобы ты оскорблял Его, но чтобы прославлял; оскорбляет же Бога тот, кто исследует существо Его. Если не исследовать обещаний Его – значит прославлять Его, то испытывать и исследовать не изречения только, но самого Изрекшего, значит бесчестить Его. А что не исследовать обещаний Его – значит прославлять Его, видно из слов Павла, который говорит об Аврааме, его послушании и вере во всем: "он не помышлял, что тело его, почти столетнего, уже омертвело, и утроба Саррина в омертвении: не поколебался в обетовании Божьем неверием, но пребыл тверд в вере" (Римл. 4:19-20). Природа и возраст, говорит он, повергали его в отчаяние, но вера поддержала благие надежды. "И будучи вполне уверен, что Он силен и исполнить обещанное" (Римл. 4:21). Видишь ли, как Авраам, уверенный в том, что обещает Бог, воздает славу Богу? Итак, если тот, кто верит Богу, воздает Ему славу, то тот, кто не верит Ему, обращает бесчестие Его на свою собственную голову. "Ты кто, человек, что споришь с Богом" (Римл. 9:20)? Потом, желая показать различие между человеком и Богом, апостол показал это, хотя не столько, сколько следовало бы, но так, что из приведенного подобия можно получить понятие и о гораздо большем их различии. Что говорит он? "Изделие скажет ли сделавшему его: "зачем ты меня так сделал?; Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного [употребления], а другой для низкого" (Римл. 11:20-21)? Что говоришь ты? Неужели я должен быть подвластным Богу так, как брение горшечнику? Да, говорит он; такое различие между человеком и Богом, какое между брением и горшечником, или лучше сказать, не такое различие, но гораздо большее. У брения и горшечника одно естество, как и у Иова сказано: не говорю о "живущих в храминах из брения, из которого мы сами из того же брения" (Иов. 4:19). Если же человек кажется лучше и благообразнее брения, то это различие произошло не от разности в существе их, но от мудрости Художника, так как (в сущности) ты ничем не отличаешься от брения. Если же не веришь, то пусть убедят тебя могилы и гробницы; подошедши к гробам предков, ты убедишься, что это действительно так. Между брением и горшечником нет различия; а между Богом и людьми такое различие по существу, какого ни слово представить, ни ум измерить не может. Поэтому, как брение следует за руками горшечника, куда бы он ни направил и ни подвинул его, так и ты, подобно брению, будь безгласен, когда Бог желает устроить что-нибудь. Впрочем, Павел сказал это не для того, чтобы отнять у нас свободу и унизить нашу самостоятельность (да не будет!); но для того, чтобы с большей силой обуздать нашу самонадеянность; если угодно, рассмотрим и это. Что желали некогда узнать те, которым Павел столь сильно заградил уста? Существо ли Божье они исследовали? Нет; на это никто никогда не дерзал; но они желали знать гораздо меньшее – дела домостроительства Божьего; например, почему такой-то наказывается, а такой-то получает помилование; почему такой-то освобождается от наказания, а другой страдает, один получает прощение, а другой не получает, – это и подобное тому они желали знать. Откуда это видно? Из предыдущих слов Павла; он сначала сказал: "кого хочет, милует; а кого хочет, ожесточает. Ты скажешь мне: "за что же еще обвиняет? Ибо кто противостанет воле Его?"; а потом присовокупил: "а ты кто, человек, что споришь с Богом" (Римл. 9:18-20)? Итак, Павел заграждает уста людей, хотевших исследовать дела домостроительства Божьего. Он не позволяет им даже этого; а ты, исследуя блаженное всеустрояющее Существо, не считаешь себя достойным тысячи молний? Не крайнее ли это безумие? Послушай, что говорит пророк, или лучше, Бог через него: "если Я отец, то где почтение ко Мне? и если Я Господь, то где благоговение предо Мною?" (Мал. 1:6)? Кто страшится, тот не исследует, но покланяется, не испытывает, но славословит и прославляет. Пусть научат тебя этому и вышние силы и блаженный Павел; укоряя других, он и сам не имел противоположного настроения. Послушай, что говорит он Филиппийцам; объясняя, что он имеет частное знание, а еще не всецелое, как он говорил и в послании к Коринфянам: "от части знаем" (1 Кор. 13:9), он и теперь повторяет: "братия, я не почитаю себя достигшим" (Фил. 3:13). Что яснее этих слов? Громче трубы он провозгласил, научая всю вселенную довольствоваться данной мерой знания, и любить ее, и не думать – когда-нибудь постигнуть все. Что, скажи мне, говоришь ты? Ты имеешь Христа, вещающего в тебе, и говоришь: "я не почитаю себя достигшим"? Потому, отвечает он, я и сказал это, что я имею Христа, вещающего во мне; Он сам научил меня этому. Так и эти люди, если бы не были совершенно лишены помощи Духа и не отклонили от души своей всякое Его действие, то, слыша слова Павла: "не почитаю себя достигшим", не думали бы, что они сами постигли все.

6. Откуда, скажут, видно, что Павел говорит это о вере и знании и догматах, а не о жизни и поведении, и что его слова не значат: я считаю себя несовершенным в жизни и поведении? Это особенно он объяснил словами: "подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды (2 Тим. 4:7-8). Надеющийся получить венец и окончивший шествие не сказал бы: "я не почитаю себя достигшим". Притом никому из людей не безызвестно, что должно и чего не должно делать, но это известно и ведомо всем, и варварам, и персам, и всему роду человеческому. Впрочем, дабы яснее представить то, что я говорю, прочту этот отдел послания по порядку. Сказав: "берегитесь псов, берегитесь злых делателей" (Фил. 3:2), и, предложив многое о тех, которые не благовременно вводили иудейское учение, Павел продолжает: "но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою: Да и все почитаю тщетою, и найтись в Нем не со своею праведностью, которая от закона, но с тою, которая через веру во Христа, с праведностью от Бога по вере" (Фил. 3:7-9). Потом объясняет, какой верой: "чтобы познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его" (Фил. 3:10). Что значит: "силу воскресения Его"? Показан некоторый новый образ воскресения, говорит он; ибо многие мертвые воскресали и прежде Христа, но так, как Он, не воскрес ни один. Все другие воскресавшие опять возвращались в землю, и, освободившись на время от владычества смерти, опять подвергались ее власти; а тело Господа по воскресении не возвратилось в землю, но вознеслось на небеса, разрушило всю власть врага, воскресило вместе с собой всю вселенную и ныне сидит на царском престоле. Представляя все это и объясняя, что никакой ум не может постигнуть столь многих и столь великих чудес, а одна только вера может познать и ясно представить их, Павел сказал: "верой познать силу воскресения Его". Если ум не может постигнуть и простого воскресения (так как оно выше человеческой природы и порядка вещей), то какой ум в состоянии будет постигнуть воскресение, столько отличающееся от других воскресений? Никакой; но нам нужна одна вера, которой мы могли бы убедиться, что умершее тело и воскресло, и перешло в жизнь бессмертную, не имеющую ни предела, ни конца; это Павел выражает и в другом месте: "Христос", говорит он, "воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти" (Римл. 6:9). Здесь двойное чудо: воскреснуть и воскреснуть таким именно образом. Посему Павел и сказал: "верой познать силу воскресения Его". Если же воскресения невозможно постигнуть умом, то не тем ли более – вышнего рождения? Рассуждая об этом, беседуя и о кресте и страдании, Павел отнес и это к силе веры; потом, окончив речь об этом, он далее сказал: "братия, я не почитаю себя достигшим" (Филип. 3:13). Не сказал: "братия, я не почитаю себя познавшим", но: "достигшим"; не приписал себе ни совершенного неведения, ни совершенного знания. Сказав: "я не почитаю себя достигшим", он выразил, что находится еще на пути, идет и подвигается вперед, а конца еще не достиг. Тоже советует он и другим и говорит так: "кто из нас совершен, так должен мыслить; если же вы о чем иначе мыслите, то и это Бог вам откроет" (Фил. 3:15). Не ум научит, говорит он, но Бога откроет. Видишь ли, что речь идет не о жизни и поведении, а о догматах и вере? Не поведение и жизнь имеют нужду в откровении, а догматы и знание. И в другом месте объясняя то же самое, он сказал: "кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает", не сказал просто: "ничего не знает", но прибавил: "как должно знать" (1 Кор. 8:2); т. е. хотя он и имеет знание, но неточное и несовершенное.

7. А чтобы тебе убедиться, что это истинно, не будем более рассуждать о вышнем, но, если угодно, поведем речь о видимой твари внизу. Видишь ли это небо? Мы знаем, что оно имеет вид свода, и это мы узнали не по соображениям ума, но из божественного Писания (Иса. 40:22); знаем и то, что оно объемлет всю землю, слышав об этом также из Писания; а каково оно по существу своему, не знаем. Если же кто будет опровергать и спорить, тот пусть скажет, что такое небо по существу своему: кристалл ли затверделый, облако ли сгустившееся, или воздух плотнейший? Никто не может сказать об этом ясно. Итак, скажи мне, нужны ли еще доказательства, чтобы убедиться в безумии тех, которые говорят, что они познали Бога? Ты ничего не можешь сказать о природе неба, видимого ежедневно, а утверждаешь, будто в точности познал существо невидимого Бога? Кто столь нечувствителен, чтобы не осуждать крайнего безумия говорящих это? Посему увещеваю всех вас стараться по силам вашим врачевать их, как впадших в болезнь сумасшествия и безумствующих, беседуя с ними снисходительно и кротко. Их учение произошло у них от безумия, и велика надменность ума их; а воспалившиеся раны не выносят наложения руки и не терпят крепкого прикосновения. Посему благоразумные врачи отирают такие раны какой-нибудь мягкой губкой. Итак, если и в душе этих людей есть воспалившаяся рана, то мы, собрав все сказанное, как бы напоив какую-нибудь нежную губку приятной и полезной водой, постараемся успокоить их воспаление и уничтожить всю надменность; и хотя бы они оскорбляли, хотя бы отталкивали, хотя бы плевали, и что ни делали бы, ты, возлюбленный, не прекращай врачевания. Врачующим человека сумасшедшего необходимо терпеть много подобного; и, не смотря на все это отступать не следует, но поэтому особенно и нужно сокрушаться о них и плакать, что таков род их болезни. Это говорю я тем, которые более сильны и тверды и не могут получить никакого вреда от сообщения с больными; а кто более слаб, тот пусть избегает их сообщества, пусть удаляется от разговоров с ними, чтобы дружественное отношение не послужило поводом к нечестию. Так поступал и Павел; сам обращался с больными и говорил: "для Иудеев я был как Иудей, для чуждых закона – как чуждый закона" (1 Кор. 9:20-21); а учеников и более слабых отклонял от этого, увещевая и научая так: "худые сообщества развращают добрые нравы" (1 Кор. 15:33); и еще: "выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь" (2 Кор. 6:17). Если врач приходит к больному, то часто приносит пользу ему и самому себе; а несведущий, обращаясь с больными, вредит и самому себе и больному; больному он не может доставить никакой пользы, а самому себе причинит большой вред от болезни. Чему подвергаются те, которые смотрят на больных глазами, заражаясь от них этой болезнью, то же испытывают и вступающие в общение с богохульниками: если сами они слабы, то могут усвоить себе великую часть их нечестия. Итак, чтобы нам не причинить себе величайшего вреда, будем избегать их сообщества, будем только молить и просить человеколюбивого Бога, "Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины" (1 Тим. 2:4); да избавит их от заблуждения и дьявольской сети и приведет к свету познания, к Богу и Отцу Господа нашего Иисуса Христа, с животворящим и всесвятым Духом, Которому слава и держава ныне и всегда и во веки веков. Аминь.