Текст книги "Воронье"

Автор книги: Ингрид Нолль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

24. Рукой озябшей [20]20
  Цитата из стихотворения «Шарманщик» В. Мюллера.


[Закрыть]

Этой ночью они почти не спали, ворочались, жались друг к другу. Когда Аннетта утром окончательно проснулась, Поль только-только задремал. Она осторожно высвободилась из рук мужа, проскользнула в гостиную. Здесь пахло, как в спортзале, и она открыла окно.

На полу у ее ног были разбросаны свидетельства вчерашних событий: нож, электрошокер, бутылка из-под коньяка, бокалы, пепельница, орехи и клубок свившихся змеями колготок. 88 % полиамида, 12 % эластана, констатировала Аннетта, стирать в машине при 30 градусах. Впрочем, тут же выяснилось, что ни одной целой пары здесь нет.

Где-то сейчас Ахим? Прошлой ночью Поль сказал лишь, что брата больше здесь нет, и Аннетта почему-то решила, что он отвез Ахима в полицию. После происшедшего Аннетта была совершенно измотана и вместе с тем чувствовала огромное облегчение от того, что ужас этой ночи привел к перелому в их супружеских отношениях. Или у Поля просто такая реакция на экстремальные ситуации и это больше не повторится?

В порядке исключения она приготовила крепкий, как варила свекровь, кофе, немного привела комнату в порядок, подняла нож и электрошокер, а также щипцы для сахара и положила два первых предмета в полиэтиленовый пакет. Когда Поль в пижаме вышел из спальни, на столе его уже ждал завтрак, а Аннетта выражала ему сочувствие со всей нежностью.

– Пока звонков не было, – ответила она на вопрос мужа.

Хотя они и сидели рядом, Поль больше не произнес ни звука. Он вертел перед собой чашку и не хотел ни есть, ни пить. Внезапно вскочил и побежал в ванную – Аннетта услышала, как он плачет.

Звонок, которого ждал Поль, в ванной, наверное, был не слышен, да и Аннетта все равно оказалась у телефона раньше. Как и несколько дней назад, госпожа Цизель попросила к телефону Поля. Аннетта, предчувствуя плохие вести, позвала небритого мужа. По выражению его лица было ясно, что он ждал печальных известий.

– Разумеется, я приеду сейчас же, – ответил он в трубку и вернулся в ванную, чтобы одеться.

Аннетта поняла, что ему нужно ехать в Майнц.

* * *

Хотя Аннетта этого и не ожидала, Поль попросил, чтобы жена поехала с ним. Только когда оба были уже в машине, он объяснил ей, в чем дело. Госпоже Цизель позвонила соседка их родителей и сообщила, что она услышала треск шиферной крыши и заметила в доме огонь. Дом родителей горит, но туда уже едут две пожарные машины.

– Госпожа Цизель сразу же побежала к дому и по дороге вызвала по мобильному полицию.

– А что с твоим братом? – спросила Аннетта.

– Наверное, он виновник пожара, – ответил Поль, подумав, не затем ли Ахим поджег дом, чтобы сымитировать свою смерть. Какой ошибкой было поверить ему!

Поль ехал так быстро, что Аннетта испугалась, не попадет ли она снова в больницу. Поль больше не говорил, только пробормотал, когда они были уже почти у цели: «Я виноват», – оставив, правда, Аннетту в неведении относительно того, что имел в виду. Она не стала расспрашивать, предположив, что Ахим, вероятно, уверил Поля, что сам, добровольно явится в полицию. Поль попался на удочку и отпустил брата.

Перед домом родителей было полно народу. Госпожа Цизель и другие любопытствующие обитатели Бретценхайма вытягивали шеи, пытаясь рассмотреть, что происходит, полицейский уговаривал всех разойтись, но старики все равно сажали внуков на плечи, чтобы тем было лучше видно. Поля с Аннеттой тут же пропустили. Густой дым, запах гари, две пожарные цистерны и передвижная лестница говорили о том, что пожар был большим. Водитель «скорой помощи» развернул машину и, не включая сирену, уехал.

Прошло немного времени, и Полем занялся полицейский, который, кашляя, проводил его к крыльцу разрушенного огнем дома. Аннетта сразу же поняла: огонь уничтожил все. Третий пожарный расчет, задачей которого было не допустить, чтобы пожар перекинулся на соседние здания, собрался уезжать. Соседние дома от сгоревшего отделял сад, поэтому пожарные посчитали, что опасности нет.

Сначала полицейский сообщил им, что от дома отбуксировали «БМВ», который теперь стоит перед полицейским участком. Потом он мягко сказал, что обнаружен труп мужчины, и Аннетта попыталась схватить Поля за руку, но не удалось – его кулаки были крепко сжаты. Поль с заметной холодностью заявил, что погибший – его брат. На просьбу полицейского опознать труп он ответил отказом, не объясняя причин.

– Нервы моего мужа на пределе, – вмешалась в разговор Аннетта. – Вам не кажется, что формальности могут подождать? Если вы хотите непременно сейчас это выяснить, то опознать тело могу и я.

Поль, казалось, заколебался на какое-то мгновение, стоит ли перекладывать такую обязанность на жену, потом произнес:

– Если это поможет, на спине у моего брата есть родимое пятно.

Аннетту увезли на опознание, а после исполнения миссии доставили назад. Опознавать тело оказалось не так страшно, как думала Аннетта, больно было только смотреть в глаза с красным ободком. В любом случае мужа она от этого избавила. Аннетта немного расстроилась, обнаружив, что Поль ушел с пожарища. Их машина оставалась на месте, и Аннетта села на водительское место. Через полчаса брандмейстер приказал всем расчетам уезжать. Она вышла из машины, решив немного подвигаться, и заговорила с одним из двух пожарных, оставленных для охраны.

– Ваш муж пошел туда, – сообщил он ей, указывая рукой в сторону центра. – Он отказался от горячего кофе, но, может, захотел выпить чего-нибудь другого.

– Это был поджог? – спросила Аннетта.

– Похоже на то, – ответил пожарный, – рядом с телом нашли канистру для бензина. Но точно не могу сказать, расследование не моя задача.

Аннетта спросила, все ли имущество погибло.

– А чего вы ожидали? Сначала огонь, потом вода! Разве что подвал сохранился. У вас есть дети?

Аннетта покачала головой.

– В подвале, в сушилке, на веревке висели плюшевые игрушки – это единственное, что уцелело.

Сказав это, пожарный тут же пожалел, подумав, что его слова могут расстроить Аннетту. Смущенно покашливая, он вернулся к коллегам.

Аннетте не оставалось ничего другого, как терпеливо ждать. В саду уже цвели первоцветы, но день был прохладным и ясным, и она мерзла. Странно, подумала она, все, связанное с матерью Поля, сгорело, а вот одежду свекра будут донашивать бездомные. И даже часы и запонки отца лежали сейчас в ящике ночного столика Поля.

Через полчаса в конце улицы показался Поль, в руках у него был большой пластиковый пакет. Аннетта нерешительно двинулась навстречу мужу.

– Прежде чем все обвалится, нужно сделать набросок дома. Я хочу все это задокументировать.

С детским нетерпением он раскрыл пакет и показал Аннетте большой альбом для рисования, карандаши с грифелями разной твердости, точилку и ластик.

– Вообще-то в машине всегда надо держать основные принадлежности для рисования, это будет мне наука. Ты не посмотришь в сарае? Там должен быть старый плетеный стул.

В саду за домом Аннетта нашла крохотный нарцисс и сорвала на память. Нежно-желтый цветок мог символизировать надежду, но Поль, к сожалению, почти не обратил внимания на это маленькое утешение природы. Как только Аннетта принесла истрепанный временем и непогодой стул, Поль тут же раскрыл альбом, отметил на горизонтальной линии исходную точку и провел от нее две диагонали.

– Я больше никогда не буду работать юристом, – произнес он так тихо, словно обещал это самому себе.

– А кем ты будешь? – спросила Аннетта и с трудом разобрала невнятный ответ:

– Кто знает? Бездельником или странником, будущим отцом или рисовальщиком руин…

Растерянная Аннетта не ответила и снова укрылась в машине. После бесконечного ожидания она, окончательно замерзнув, вылезла, чтобы взять у Поля ключи зажигания и хотя бы включить печку. Поль по-прежнему сидел в саду и рисовал озябшей рукой.

– Когда мы поедем домой? – спросила Аннетта.

– Начиная с эпохи Ренессанса и до XIX века центральная перспектива являлась символом западной культуры, – сказал он и сощурил глаз, держа вытянутую руку с карандашом перед собой. – Еще Леонардо знал, что перспектива – не что иное, как созерцание мира из-за стекла и перенесение изображения предметов на это стекло. Таково наше, чисто европейское видение.

– Да ты весь дрожишь! Поль, заработаешь воспаление легких. Едем скорее, здесь нам нечего больше делать.

– Всю жизнь я смотрел на мир как сквозь мутное стекло. Но может быть, я вовсе не центр вселенной, может, центральная перспектива – просто обман зрения? – произнес Поль, воткнул маленький нарцисс в лацкан пиджака и стал наконец собираться.

Аннетта с удивлением отметила, что он собственноручно отнес стул назад в сарай.