Текст книги "Тайна рыцарей тамплиеров"
Автор книги: Инге Отт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)
Великое преступление
На следующее утро Арнольд двигался в середине вереницы пилигримов. День прошел, как и все предыдущие: ничего необычного не случилось. Арнольд и девочка собрали немного дров, поскольку в тот вечер они намеревались сварить мясо, которое у них еще оставалось. В первый раз солнце сияло долго, и пилигримы слегка воспряли духом и ускорили шаг.
Ночной привал они устроили в устье горного ручья. Чуть в стороне Арнольд разложил костёр из дров, которые они принесли. Огонь ярко разгорелся, и Арнольд поставил на него котелок с едой. Скоро бульон начал аппетитно пахнуть. Девочка с жадностью смотрела на высоко поднимающийся пар. Наконец она молча и сосредоточенно стала жевать то немногое, чем с ней честно поделился Арнольд. После этого каменотес засыпал песком горячий пепел, и на этом месте они улеглись спать. Тепло, проходившее сквозь песок, убаюкивало.
Такой же теплой была кухня каменотесов в Лионе. Филипп стоял у очага и махал рукой брату. Молодая женщина укачивала ребенка. Что это за ребенок?
– Ты ведь знаешь, – сказал Филипп, – это мой сынишка.
«А где же его мать?» – хотел спросить Арнольд. И тут он проснулся. Луна струила белый свет и бросала черные тени на прибрежный песок. Некоторое время Арнольд смотрел в высокое небо, на котором виднелись созвездия ранней весны. Они выглядели не так, как у него на родине. Он посмотрел на место, где обычно спал ребенок. Оно было пусто.
Арнольд почувствовал щемящую боль в груди. Ему не хотелось думать, что девочка ушла к другим людям, у которых было больше еды. И все же он в это поверил. Но почему она покинула его тайно? С горечью он думал о том, что сделал для девочки. Да, такова жизнь. А что же он предполагал? Человек всегда ищет, где лучше. Пока он предавался этим мыслям, за его спиной послышалось шуршание. Он надвинул кожаную шапку на затылок и схватил дубину. Затем осторожно обернулся.
Сквозь кусты к нему пробирался ребенок. Молча девочка положила рядом с Арнольдом какой-то предмет. Ножны от турецкого кинжала!
– Где ты это стащила? – сердито спросил Арнольд. Ребенок смотрел на него большими глазами, не понимая причины его гнева.
Арнольд отвернулся, испытывая чувство стыда. Он внезапно понял, что привязался к этому ребенку. «Она могла бы быть моей дочерью», – мимолетно подумал каменотес. Он посмотрел на девочку и сказал:
– Прости меня, я не должен был обижать тебя.
Девочка медленно кивнула, словно обдумывая, что Арнольд имеет в виду. Затем сказала:
– В лагере турки.
– Что? – воскликнул Арнольд и тут же вскочил. Девочка подозвала его поближе.
– Они дали наемникам короткие веревки, – прошептала она. – Они называют их «крысиные хвосты», и все при этом смеются.
Арнольд ничего не понял. Может быть, девочка сошла с ума от голода? Но ведь нет, вечером она ела.
– Затем турки дали им еще половину суммы, – уверяла девочка.
– Какую половину, какой суммы?
– Другую половину они должны получить завтра.
– А за что они должны получить деньги?
– За крыс, – твердо сказал ребенок. Затем девочка легла, завернувшись в шкуру, и уснула в тот же миг.
Арнольд покачивал ножны от кинжала в руке, словно пытаясь определить их вес, и размышлял над загадочным рассказом девочки. Наконец он недовольно бросил ножны на песок. «Кто знает, – подумал он, – что мог сочинить этот ребенок!» Он с сочувствием посмотрел на маленькое существо, свернувшееся у его ног. Арнольд признался себе, что очень рад возвращению девочки. Но даже если он и не совсем верил в то, что она сообщила, на следующий день он решил быть особенно осторожным.
Утром чуть свет он прошел со своим ослом через весь лагерь. Паломники еще не были готовы отправиться в путь.
– Эй вы там, куда это вы собрались? – закричал наемник Арнольду с девочкой таким тоном, словно они сделали что-то недозволенное.
– К ручью!
Арнольд заметил, что в последний вечер ни один из пилигримов не развел костра. Возможно, они для этого были слишком обессилены. Возможно, у них совершенно не осталось ничего съестного, что можно было бы приготовить на огне.
У ручья паслись кони наемников. К их седлам были привязаны веревочки. Раньше веревочек не было. Откуда они взялись? Выходит, что ребенок все же был прав? Он посмотрел на девочку, и она кивнула головой.
– Крысиные хвосты! – сказала девочка.
Пока осел переходил ручей вброд, девочка сидела на нем, вцепившись в гриву, как тогда в Саталии. Осел своей обычной рысцой перешел на другую сторону ручья. Мысли Арнольда путались. В это утро он настолько устал, что уснул на ходу.
Над крутым откосом, возвышавшимся слева от дороги, взошло яркое солнце, и его сияние было таким сильным, что сразу же стало надоедливым. Ребенок хотел пить, и по пути они пили из кожаной фляжки, которую утром наполнили водой из ручья. От остальных паломников они значительно удалились. Когда Арнольд остановил осла, солнце уже поднялось высоко. Создалось впечатление, что этим утром у них выветрились все воспоминания о шествии паломников.
Впервые он огляделся. Холм, мысом выдающийся в море, скрывал от него паломников. Но вскоре передняя часть их колонны должна была достигнуть извилины мыса.
Море виднелось глубоко внизу, так как дорога вилась серпантином высоко по холму. Девочка показала Арнольду в даль, где на фоне пурпурной синевы вырисовывался парусник. Затем они снова посмотрели на дорогу, по которой вслед за ними шли паломники. Очень далеко можно было разглядеть множество точек, спускавшихся на прибрежную дорогу. Возможно, это были всадники, приехавшие со стороны боковой долины. Прибрежная дорога в этом месте сужалась, как в тисках, между крутым мысом и морем.
Точки остановились по обочинам дороги, словно чего-то ждали. Арнольд всматривался в даль как зачарованный. Ребенок также не двигался.
– Турки, – почти беззвучно сказала девочка, – разве ты их не видишь?
Среди турок на дороге возникло еще множество точек: вереница паломников! Глаза у Арнольда начали слезиться. Там, на изгибе мыса движение замерло. Отдельные точки теперь невозможно было различить. Так продолжалось довольно длительное время, а солнце поднималось все выше. Тень осла теперь лежала на земле прямо под его копытами.
Наконец точки, подобно длинной гусенице, поползли по дороге, и вскоре можно было разобрать отдельные детали обоза пилигримов. Всадники в разноцветных одеждах сопровождали его с флангов, но это были не наемники, посланные королем для защиты пилигримов.
Арнольд потянул осла за уздечку, но тут же снова остановил его. Он не мог уйти, поскольку обещал магистру Эверару наблюдать за всем, что будет происходить с пилигримами, и проследить, откуда появятся турки. Он заметил, что девочка внимательно смотрит ему в лицо. Она показывала вверх на крутой склон, нависавший над дорогой. Девочке удалось разгадать мысли Арнольда. Арнольд кивнул головой.
Он слез с осла и начал карабкаться по склону. Но разве осел туда взберется? Арнольд понял, что должен бросить осла, если желает в безопасности подняться на гору. Поспешно он отвязал от подпруги шкуру и фляжку с водой.
– Во имя Господа! – сказал Арнольд, тяжело дыша, и дал ослу такого пинка, что тот взревел и помчался галопом. Затем Арнольд полез вверх по обрыву и устроился под деревом на полдороге к вершине.
Вереница паломников медленно приближалась, вели ее вооруженные турки Наемников больше не было видно. Пилигримы теперь шли вообще налегке: без багажа, без ослов, без собак, тянувших тележки. Крайние в каждом ряду были связаны веревками, таким образом шеренги были как бы ограждены забором.
Турки выкрикивали непонятные слова и избивали бичами несчастных людей. С сарацинскими словами они перемешивали обрывки французских фраз: «Подонки! Собаки! Крысы!»
Крысы? Арнольд вздрогнул. Кажется, о крысах что-то говорила девочка. «Их нужно только кормить, и тогда из них вырастут львы!» Внезапно он понял, что здесь было совершено предательство: греческие наемники из Саталии, посланные королем Людовиком для защиты пилигримов, продали их всех в рабство туркам. Словно в видении, перед Арнольдом предстало озабоченное лицо магистра тамплиеров Эверара де Барра в тот момент, когда он прощальным взглядом окинул войско пилигримов.
Жители Саталии, которые сами были христианами, воистину хорошо подготовили это мошенничество! Как пиявки, высосали они пилигримов, и теперь эти бедные, изголодавшиеся, эти равнодушные и потерявшие присутствие духа люди больше не могли оказывать сопротивление. Так вот зачем их продержали больше недели за пределами городских стен!
Что же теперь оставалось от войска крестоносцев, отправившихся в поход из Франции и немецких земель? Как насмешку и издевательство воспринимал теперь Арнольд пламенный, воодушевленный призыв аббата Бернара к крестовому походу: «Господь хочет этого!» Разве Господь этого хотел?
Солнце уже висело далеко над морем, когда Арнольд решился покинуть свою засаду и спуститься на дорогу. Девочка шла за ним, хотя он ее не звал. Арнольд тяжело ступал со своим узелком, ничего не видя вокруг себя.
Там, где исчезли проданные пилигримы, дорога делала изгиб влево и шла теперь вдоль реки. Золотое море пропало из виду. Там вверху, подумал Арнольд, оно, вероятно, снова будет видно. Вероятно, там должен быть и мост через эту реку. Мост оказался для него бесценным подарком! Он обернулся к ребенку: наверное, девочка также обрадуется мосту.
Но ребенок лег на землю и издал столь жалобный стон, что Арнольд содрогнулся. Девочка свернулась клубочком и, прежде чем Арнольд дошел до нее, заснула.
Да, она спала. Слава Богу, она только спала: она не была ни обессилена, ни мертва. В своем сердце Арнольд ощущал большую благодарность. Он уложил ее под кустом и накрыл шкурой. Затем он сел в тени рядом с ребенком и задумался. Арнольд размышлял обо всем, что произошло с тех пор, как он покинул родной город. Ему показалось, что в пути он находится уже сотни лет. Все воспоминания были какими-то бледными и незначительными: лишения, опасности, ужасы войны. Только медленно тянущаяся вереница пленных будоражила его душу. Но с каждой минутой безразличие все больше овладевало Арнольдом, и даже мысль о том, что он сам чуть не попал в ряды проданных, не трогала его.
Солнце скрылось в море, оставив на небе узкую полосу заката. Арнольд почувствовал голод, но есть было нечего. Тяжело вздыхая, он лег. Засыпая, он думал о том, как молился, будучи ребенком. Но о чем – этого Арнольд уже не помнил.
Ночь была очень холодная. Девочка во сне хныкала. Арнольд плотнее завернул в шкуру ее тщедушное тельце. Затем с открытыми глазами он стал дожидаться утра.
Они лежали, пока солнце не поднялось над горой. Зачем им вставать? Подумав о том, как мала та часть пути, которую они смогут пройти за день, они остались лежать. Утреннее солнце так хорошо согревало их окоченевшие руки и ноги! Мысль о смерти не пугала. Поблизости они услышали какой-то звук и в тревоге вскочили.
– Осел! – закричала девочка, – разве ты его не слышишь? – до них уже отчетливо доносились крики «иа».
Серый их друг пасся на берегу. Выглядел он сытым и умиротворенным. Какое-то растение с крохотными блестящими листочками росло у самой воды. Арнольд подполз на животе и оборвал листочки. Девочка вслед за ним сделала то же самое. Они сели на камень и съели листья, словно большой деликатес. Затем поймали осла.
Арнольд сел на осла, который теперь был навьючен только фляжкой с водой, шкурой и горшком для еды, и посадил девочку впереди себя. Ровно и уверенно осел перебирал копытами, и от этой мерной рыси ребенок вскоре заснул, мысли Арнольда начали путаться, и он оказался между бодрствованием и сном.
Через день они подъехали к деревянному столбу, который был вбит в землю около дороги. На его верхнем конце был вырезан крест тамплиеров, под ним – арабская пятерка. Арнольд остановил осла. Он разбудил ребенка, который последние дни почти все время спал, и сказал:
– Посмотри на этот столб! Это прекраснейший подарок из всех, которые нам могло сделать Небо.
Девочка не поняла его. Но Арнольд дрожащим голосом сказал:
– Мы въехали в пределы христианских владений на Востоке, – и спустя некоторое время добавил: – Еще пять дней пути до дома тамплиеров в Антиохии. На это указывает колонна. Тамплиеры расставили такие указатели по всему христианскому Востоку.
Девочка ничего не ответила. У нее просто не было Сил радоваться.
Франкские пограничники вышли им навстречу на дорогу.
– Куда? – закричали они уже издалека.
– Магистр тамплиеров Франции ожидает меня в Антиохии, – ответил Арнольд, когда они поравнялись с ним.
– Тебя? – пограничники недоверчиво осмотрели с головы до ног ребенка, осла и молодого человека. – Ты что-нибудь знаешь о крестовом походе паломников? – поинтересовались они. – Дело в том, что мы ждем его участников.
Язык Арнольда внезапно стал сухим.
– Похода паломников больше нет.
– Послушай-ка! – сказал другой стражник первому, – разве ты не видишь, что парень с девочкой скоро могут отдать концы! Не расспрашивай их долго, а лучше дай им напиться!
Стражники дали им напиться из своих бутылок и бросили им в руки сушеные фрукты. Арнольд сбивчиво рассказал о том, что он пережил. Затем всадники отвезли Арнольда к старой женщине, которая жила в ближней деревне; язык этой женщины он не понимал. Они объяснили, что она должна как следует позаботиться о путниках, и на двери ее дома нарисовали тамплиерский крест. К тому же они добавили, что заплатят.
Старуха поняла и засмеялась. Ее это устраивало. Что-то ласково приговаривая на своем языке, она сняла девочку с осла, завернула в полотенце и прижала к груди. Она отнесла ребенка в хижину и положила на свой соломенный мешок. Затем она показала Арнольду на небольшое полуразрушенное стойло за домом, куда он мог поставить осла. Она сварила похлебку, добавила туда немного молока и придвинула к Арнольду глиняный горшок. Девочку старуха кормила деревянной Ложкой, и малышке казалось, что она находится в раю.
Добрый город
У старухи они жили до тех пор, пока не обрели силы для путешествия. Девочка помогала пасти козу. Арнольд привел в порядок обветшавший хлев. Когда они расставались, старуха дала им сушеных фруктов, мешочек зерна и вяленую рыбу.
Арнольд уехал от старухи довольный. Однако по дороге он вдруг заметил, что ребенок тихо плачет.
– Я должен был оставить тебя у старухи, – сказал он с некоторой горечью.
Но девочка вытерла слезы, гордо выпрямилась и сказала:
– Мне хорошо с тобой.
Больше они ни о чем не говорили друг с другом.
К вечеру пятого дня путники добрались до выступа скалы, с которого открывалась широкая перспектива. У их ног простиралась плодородная долина, пересеченная блестевшей серебром рекой. На берегу ее был расположен город с многочисленными башнями и мощными крепостными стенами. Центр города был также обнесен стенами.
Арнольд не отрывал глаз от города.
– Я каменотес, – сказал он, – поэтому мне хочется смотреть и смотреть на этот город. Я представляю, как возводились эти башни и стены.
– Где у тебя семья, каменотес?
– В Лионе. А этот город называется Антиохия. Он очень красивый.
– Ты уверен, что с нами ничего не случится, если мы войдем в этот город?
– Б этом я уверен, поскольку вот уже тридцать лет он безраздельно находится в руках французских крестоносцев.
– Разве это справедливо, когда других людей лишают права обладать таким прекрасным городом? Разве это нельзя назвать кражей? Когда в Саталии мы занимались воровством, нас могли убить, если бы поймали; И многих из нас, детей, действительно убивали, только ты этого не знаешь.
Арнольд ничего не смог на это ответить.
Спустя мгновение девочка сказала:
– Если этот город окажется добрым ко мне, я в нем останусь.
Молча они проехали по большому мосту, миновали массивные ворота и оказались среди прекрасных дворцов и домов. Улицы города были вымощены. На одной из площадей стоял высокий фонтан с водой, падающей на каменную тарелку.
Дом тамплиеров, к которому их подвел житель города, был огромен и хорошо защищен, он имел широкий двор, обнесенный галереей со сводом. В центре двора на стойках висел над костром гигантский котел, из которого распространялся запах мяса и овощей. Прислонившись к колоннам галереи, сидели нищие. Девочка, которую Арнольд снял с осла, подошла прямо к одному из них и спросила его, не обеда ли он ждет, что готовится в этом котле. Нищий сказал:
– Оставайся здесь, скоро мы будем делить еду. Тамплиеры три раза в неделю наливают похлебку в наши миски. Так положено им по уставу. У тебя, наверное, нет миски?
Девочка не ответила. Минуту она смотрела в землю, затем сказала, обращаясь скорее к себе, чем к нему:
– Этот город оказался добрым ко мне.
У привратника Арнольд спросил о магистре Эвераре.
– Я – Арнольд, каменотес из Лиона. Есть ли у тебя какое-нибудь известие для меня?
Привратник почесал голову:
– У меня есть для тебя известие, даже два. Но магистр, о котором ты говоришь, не здесь. Он ждет тебя в иерусалимском доме тамплиеров. Отсюда он только что уехал на военный совет коронованных особ в Аккон. Перед этим он собрал множество золотых слитков в венецианских торговых конторах для короля Франции, поскольку тот все потерял. Если бы это был не магистр тамплиеров, а кто-нибудь другой, то ему не дали бы золота. Только тамплиеров венецианские купцы считают платежеспособными клиентами.
После этой длинной речи он снова поскреб лысый череп.
– А какое другое известие? – быстро спросил Арнольд, – ведь ты говорил и о втором, не так ли?
– Да, да, вот и второе: тебя приветствует тот, кто не забывает трижды в день читать «Отче Наш». Тебе это о чем-нибудь говорит?
– Конечно, говорит! – воскликнул Арнольд. Взгляд его упал на девочку, пытавшуюся снять горшок с осла. Тамплиеры начали распределять еду для бедных.
– Это твой ребенок? – спросил привратник, следивший за взглядом Арнольда. – Здесь есть монастырь «У Святого Копья», там много таких детей. За ними присматривают монахини, – и, заметив, что Арнольд тяжело вздохнул, он сказал: – Теперь иди в наш дворец, а я позабочусь о девочке. Кроме нищих во дворе, мы кормим еще четверых бедняков за столом, а когда в доме находится правитель этой области, то пятерых. Таковы наши правила.
Арнольд пошел в трапезную, которую тамплиеры называли дворцом. Дежурный монах подвел его к длинному столу и предложил сесть. Почти все места за столом были уже заняты. Там сидели монахи, простые воины и люди, у которых на лицах было написано, что они проводят жизнь в углубленных размышлениях, молитвах и заботах о бедных. Все собравшиеся еще раз встали и прочли молитву перед едой. Затем они сели за стол без учета чинов и положения.
Еду подавали в глиняных мисках, по одной на двоих едоков, что чрезвычайно удивило Арнольда.
Бедняк, сидевший рядом с ним и делившийся с каменотесом содержимым миски, толкнул его в бок.
– Ты, наверное, впервые здесь у тамплиеров и поэтому не знаешь их обычаев, – прошептал он. – Во время еды они должны хорошенько следить за тем, чтобы каждый из них ел поровну и оставлял точно такую же часть пищи третьему. Третьим считается неизвестный бедняк.
Арнольд устыдился, что он с такой жадностью набросился на еду, и убрал ложку, хотя сосед пытался помешать ему это сделать.
После еды он взял за руку ребенка, и они отправились в город. Девочка весело подпрыгивала.
– Этот город – добрый город! – то и дело восклицала она. – Совсем не такой, как Саталия, где нас хотели убить. Я два раза получила еду в свой горшок, каменотес, два раза, я не вру.
Они остановились перед монастырем «У Святого Копья», и Арнольд сказал хриплым голосом:
– Мне тяжело с тобою расставаться, но лучше ты останешься у монахинь в городе, который так тебе нравится, – и он дернул за звонок.
Долгого прощания с девочкой не получилось, так как привратница, открывшая им, бросила стремительный взгляд на девочку и все поняла. Она впустила ее и закрыла ворота.
Арнольд поспешил в дом тамплиеров, где ему обещали ночлег. Он печалился о девочке, ставшей ему такой дорогой. Лежа на соломенном мешке и уставившись на керосиновую лампу – такие лампы висели в каждом спальном зале тамплиеров и горели всю ночь, – он думал о том, что завтра отправится к цели своего путешествия – в Иерусалим! Который раз он вспомнил об отце и о собственном детстве в Святом Городе. Теперь он поедет на осле в одиночестве, поскольку ребенок ему уже не принадлежал.
Антиохийский комтур тамплиеров выдал Арнольду документ, разрешавший ночевать в домах тамплиеров, расположенных на побережье. Комтур считал необходимым обеспечить Арнольду, как посланнику магистра Эверара, быстрое и безопасное продвижение.
– Тебе не обязательно, – сказал он Арнольду, – пользоваться этой охранной грамотой. Я дал ее тебе только на крайний случай.
Арнольд спустился к морю и по прибрежной дороге поехал на юг. Хотя этот путь был и длиннее проложенного через горные отроги, но в горах обитали дикие асассины, оставившие христианскому королевству только узкую полоску земли вдоль моря.
Много путешественников проезжало по этой дороге: воины, крестьяне, погонщики верблюдов, пастухи, паломники и бродячие артисты. Часто встречались здесь когорты тамплиеров, охранявшие этот торговый путь. Когда они мчались на своих конях, караваны уступали им дорогу или останавливались, и равномерный звон верблюжьих колокольчиков тут же стихал.
Обычно Арнольд ночевал под открытым небом, так как воздух весной был приятен и по ночам. Только в Акконе, куда он прибыл на седьмой день после своего отъезда из Антиохии, он остановился в крепости тамплиеров, расположенной за пределами города.
Утром, когда Арнольд вместе со своим соседом умывался водой из уличного колодца, к нему подъехал какой-то тамплиер, предложив провести следующую ночь в касале тамплиеров в Какоуне.
– Я не знаю, что такое касаль, – ответил Арнольд.
– Касаль – это тяжелая и крепкая башня, в которой при необходимости может жить до 80 воинов. В касале имеется собственный колодец. В мирное время в касале меньше обитателей, и тамплиеры, живущие там, главным образом обязаны следить за прибрежной дорогой. Через короткие промежутки времени они сменяются.
Утром над городом висел туман. Но затем солнце поднялось высоко, и стало жарко, как в разгар лета. Шкура осла потемнела от пота, а грива спуталась в толстые мокрые жгуты. В морских городках у колодцев стояло множество других жаждущих, и бедное животное истошно кричало до тех пор, пока не приложилось губами к воде.
На девятый день Арнольд прибыл в Яффу и поехал по портовой улице. Он сидел на осле и разглядывал лес мачт, качавшихся в порту. Теперь он вернулся туда, откуда мальчиком покинул Святую Землю. Слезы подступали к горлу. Тогда Филипп был совсем маленький, и Сюзанна от волнения кусала кончики своих белокурых косичек. Королевский флот поджидал тамплиеров в открытом море. Был ли у них тогда какой-то багаж? Ему врезались в память выкрики капитана и многочисленные гребцы, которые по команде повели судно навстречу волнам. Берег все больше и больше пропадал в дымке, и они с Филиппом заплакали.
Арнольд, тяжело дыша, отвернулся. Он покинул город, хотя наступил уже поздний вечер, и нашел себе ночлег неподалеку от дороги, ведущей в Иерусалим, в заброшенной хижине. Осла он отпустил ненадолго попастись, потом привязал его к забору за хижиной.
В хижине не было ни очага, ни чего-либо другого в этом роде. Вероятно, она служила пристанищем для крестьян, работавших в поле в самое жаркое время года. Он лег на пол, подложив себе под голову свернутую овечью шкуру. Сквозь дырявый потолок и щели в двери, виднелось яркое ночное небо, по которому неторопливо плыла луна.
Арнольд мгновенно перенесся мыслями в шатийонский амбар, где на куче шестов когда-то соорудил себе лежанку. «Почему же, – думал он теперь, – почему в ту ночь рыцари спали в амбаре?» Теперь ему опять вспомнился багаж, который грузили в Яффе на королевские суда. Этот груз был похож на ларцы.
Наконец луна уже не заглядывала ни в одну из щелей, и комната медленно наполнилась темнотой. Также темно было и в Шатийоне. Кажется, что и сам Арнольд слышал беседу рыцарей: «Ларцы!»
Арнольд вскочил. Что это были за ларцы? Рыцари из знатнейших родов тогда сами стерегли их. Значит, они были столь драгоценны! Арнольд напряг память: во всех подробностях он вспомнил, как выглядели ларцы. Он подумал о том, как в Марселе тамплиеры грузили их на корабль и прикрывали мешками. А потом их везли через горы, и пастухи за спинами тамплиеров делали какие-то знаки. Все это было удивительно. Но чем больше Арнольд размышлял, тем меньше от этого было толку, и наконец его одолел сон.
