Текст книги "Тайна рыцарей тамплиеров"
Автор книги: Инге Отт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)
С помощью Катрин
Спустя два месяца граждан Лиона разбудил в ночи звон шпор. По ночному городу зловещим призраком двигалась колонна королевских сыщиков. Это произошло 13 октября 1307 года, в день, который до конца мира остался в памяти людей как «черная пятница» или «приносящее несчастье число тринадцать». Полные мрачных предчувствий, испуганные жители Лиона вскакивали со своих соломенных тюфяков, быстро одевались. На улицах не было видно ни зги, лишь перед городским домом тамплиеров факелы освещали площадь, Уже издалека слышались глухие удары и крики. Мощная королевская команда брала приступам городские ворота.
На городской стене появился комтур.
– Что вам нужно? Как это следует понимать? – обратился он к собравшимся внизу сыщикам.
– Именем короля откройте!
Поскольку комтур даже не пошевелился, они закричали:
– Хотя бы спуститесь со стены вниз! Теперь с высокомерием тамплиеров покончено!
К воротам с криками ужаса сбежалась толпа народа, привратников оттеснили, и ворота были взломаны. Сыщики ворвались в дом тамплиеров. Звенели цепи, раздавались вопли. Далеко в городе по-призрачному глухо звучал крик ночного стражника:
– Слушайте, люди, я говорю вам, что наши часы пробили двенадцать! Следите за огнем и свечами, чтобы не возникло пожара!
В толпе послышался стон: там, в тамплиерском доме, бушевал страшный пожар. В страхе жители города, услышав вновь приближающийся звон шпор, кутались в покрывала и отступали в тень домов.
С грубыми возгласами сыщики выгоняли босых, полуодетых тамплиеров на улицу. Жители Лиона опустили глаза. Стыд за все, что происходило у них в городе, запечатал им уста. Люди понимали, что любые слава бессильны перед творящимися здесь беззакониями. Тамплиеров выстроили в колонну и погнали в сторону порта. Звон цепей удалялся, и все же люди остались стоять как вкопанные в надежде, что все происходящее представляет собой страшную ошибку. Но тут перед толпой появился епископский герольд на коне.
При свете высоко поднятого факела он начал читать воззвание:
– «Граждане Лиона! – все устремились к нему, чтобы не пропустить ни слова. – По решению французского короля с сегодняшнего дня все тамплиеры во французских провинциях и в дружественных землях считаются арестованными в их домах! Для высших иерархов ордена исключения не делается. То же касается и королевских советников, если они являются тамплиерами. Орден обвиняется во многих преступных деяниях и понесет за них ответственность. Уже с сегодняшнего дня по всей Франции начнут проводиться предварительные расследования. Король написал всем коронованным особам Европы и призвал их последовать его примеру и арестовывать тамплиеров.
Граждане Лиона! Избегайте этого братства изменников, виновных в том, что Святая Земля попала в руки неверных! Тамплиеры – богохульники, об этом вам не было известно, так как они искусно скрывали это. Теперь всеобщим достоянием стало то, что при вступлении в орден требовалось плевать в нашего Спасителя и отрицать Его. Кроме того, тамплиеров нужно было целовать в рот, в пупок и в задницу. Итак, скажите сами, можно ли их уважать!
Теперь идите заниматься своими обычными делами. Начнется новый день, который освободит страну от тамплиерской чумы! Я, епископ ваш, повелеваю вам соблюдать спокойствие и порядок! Да не прикоснется к богатствам тамплиеров ни один человек, не имеющий на это полномочий; только король Франции имеет право ставить на них свою печать!»
Не сразу разошлись испуганные люди. Но позже улицы и площади опустели, словно город целиком вымер. Всех терзали тягостные предчувствия, страшила мрачная неизвестность, из воззвания епископа было ясно одно: Лиона как вольного города больше нет. Слишком рьяным было послушание церковных властей французскому королю.
Фридольф положил руку на плечо Жакобу:
– Отныне я буду доверять тебе более ответственную работу. Когда настанут тяжелые времена, ничто не сможет опечалить обученного человека.
– Мастер, – спросил Жакоб хриплым голосом, – А почему эти опытные бойцы не сопротивлялись? – он пытался подавить в себе рыдания.
– Ах, мальчик, – печально ответил Фридольф, – ведь у них в уставе записано, что они не смеют направлять свое оружие против христиан. Все гораздо сложней, чем нам кажется. Давай-ка теперь пойдем работать. Наши рассуждения им не помогут.
И более тяжелая работа не могла отвлечь Жакоба от размышлений. Он стал молчалив, замкнут и при любой возможности бродил вокруг епископского дворца. С Катрин Жакоб встречался очень редко, не замечая ее вопросительных взглядов. Но если ему где-либо попадался епископский слуга, Жакоб подходил к нему и всегда задавал один и тот же вопрос: «Куда увезли Великого магистра?»
– Великого магистра, – сказал наконец Жакобу какой-то слуга, – запрятали в темницу его же тамплиерского замка в Париже. Стены там такие толстые, что никто не сможет выкрасть магистра – это сокровище тамплиеров, ха-ха-ха!
Однажды друзей ордена тамплиеров поразил слух, подобный удару грома: Великий магистр признал вину ордена тамплиеров перед комиссией в Парижском университете, состоявшей из монахов, епископов и магистров.
В народе началось неописуемое смятение. Значит, все эти двести лет были обманом? Значит, тамплиеры s все-таки изменники? Люди больше ни во что не верили. Ведь разве не смешно говорить о невиновности ордена? Для Жакоба это известие послужило сигналом, – которого он уже давно ожидал. Он пошел искать Катрин и нашел ее в саду. Некоторое время Жакоб молча стоял рядом с ней и наблюдал, как она сыпала золу на грядку.
Не видя Жакоба, Катрин почувствовала его появление.
– Весной должен вырасти хороший лук, – сказала она, и голос у нее задрожал. Затем прошептала: – Я знаю, тебе нужно уходить.
Жакоб кивнул. Да, теперь дела обстояли именно так: он должен был ехать в Париж, поближе к своему «крестному отцу» – Жакобу де Молэ. Жакоб ощущал себя призванным, он не мог оставаться в Лионе.
– Не проходит и дня, Катрин, чтобы я о тебе не думал.
Катрин в молчании машинально просеивала в пальцах золу. Она сказала:
– Приходи после второй ночной стражи к задним городским воротам. Я приготовлю дорожную сумку и запру за тобой ворота на засов. Собак я привяжу заранее, – и продолжила разбрасывать золу на грядку.
Жакоб с нетерпением ждал второй ночной стражи. Затем он пробрался к задним городским воротам. Катрин ждала его с дорожной сумкой – тяжелой и туго набитой. Собаки выли, сидя на цепи.
– Сегодня среда, и очередь старшего слуги плыть вверх по реке, – тихо сказала Катрин.
– Об этом я уже думал, поскольку хочу доплыть до Шалона-на-Соне.
– Ни в коем случае не попадайся на глаза старшему слуге, а то он вернет тебя к моему отцу!
Затем за Жакобом заскрипел засов, и он оказался на дороге.
Корабль был не до конца нагружен; много тюков еще стояло у причала. В воде отражался мерцающий свет двух факелов на железных подставках с внешней стороны бортов. Двое носильщиков поднимали тюки, рывком забрасывали себе на плечи и, пригнувшись под тяжестью, шаркая ногами, спускались по мосткам на корабль.
С колотящимся сердцем Жакоб прокрался следом.
Пока они сбрасывали со спин тюки, он проскользнул на судно и спрятался среди груза. Затем носильщики тяжело затопали по мосткам, уходя с корабля. Пока они не вернулись, Жакоб хотел найти убежище, где ему предстояло провести все путешествие.
Почти вся палуба уже была заполнена грузом. Жакоб осмотрелся, и взгляд его остановился на скамье для гребцов. Под ней находилось не очень много тюков. Он отодвинул их так, что между ними образовалась своего рода пещера.
Носильщики уже спускались обратно по мосткам. Жакоб поспешно заполз в свое убежище и закрыл тюком лазейку. Прислушиваясь к звукам, он прижал руку к бешено стучавшему сердцу.
Еще несколько раз возвращались носильщики с грузом; потом они передали корабль под надзор портовой охраны. Их голоса удалялись по причалу.
Жакоб начал ужасно мерзнуть. Его колотила дрожь, зубы стучали. Он закутался в плащ и стал шарить в своей дорожной сумке в поисках теплых вещей. Что же там нащупали его окоченевшие пальцы – шаль? Он наткнулся на что-то твердое: копченая колбаса, кусок сала! Затем обнаружился свиной пузырь, наполненный каким-то напитком! Жакоб с благодарностью подумал о Катрин, расставаться с которой ему было очень больно.
Убежище оказалось достаточно просторным, и Жакоб смог в нем удобно лечь. Даже оставалось место ворочаться. Щели между тюками постепенно становились серыми. Светало. Жакоб слышал, как с берега на корабль спускались люди. Ришар, старший слуга, вместе с гребцами тяжелыми шагами прошел по молу. Они прыгнули на корабль и достали забортный трап. Ришар немедленно сел на скамью для гребцов и подал команду отчаливать. Сначала корабль плыл по течению в сторону другого берега. Раздались возгласы гребцов. С огромным трудом удалось повернуть против течения. Затем бросили канаты бурлакам. Некоторое время корабль качался в разные стороны, бурлаки затянули свою старинную монотонную песню – корабль медленно потянулся вверх по реке.
– Кто плывет? – спросили часовые, несущие вахту.
– Ришар на грузовом судне, принадлежащем корабельщику Фридольфу из Лиона. Груз следует в Шалона-на-Соне.
– Кто на борту?
– Шесть гребцов, пассажиров нет!
Шум в порту стих, Жакоб отплыл из Лиона.
Друг
Три или четыре дня Жакоб находился на корабле. Днем он сонно прислушивался к возгласам гребцов и пению бурлаков, по ночам, если лодка причаливала и находилась под присмотром портовой охраны, выползал из своего убежища и разминал затекшие и сведенные судорогой руки и ноги, прежде чем снова залезть в свою «пещеру».
Как-то ночью Жакоб услышал, что у борта кто-то скребется, приближаясь к нему, послышался глухой удар, как при падении, и спотыкающиеся шаги. Замерев, он ждал. Может быть, это вор? Вот неизвестный оказался на скамье для гребцов, потом слегка отодвинул тюки, загораживающие вход в убежище Жакоба.
Жакоб ощущал себя в западне. Что он мог сделать? Ему не пришло в голову ничего лучшего, как залаять по-собачьи.
Некоторое время все было тихо. Затем Жакоб услышал тихий смешок.
– Вылезай! – прошептал мальчишеский голос. – Пастух, привыкший иметь дело с собаками, не даст себя обмануть.
Жакоб выполз из пещеры. Перед скамьей для гребцов на коленях стоял мальчик, ненамного старше его самого, но крупнее и сильнее. На боку у него болталась пастушеская сумка. Мальчики смерили друг друга взглядами. У каждого за поясом был нож, блестевший в бледном свете луны.
– Разве быть одному – так уж хорошо? – спросил пастушок. – Или, может быть, здесь не хватит места для двоих?
– Вдвоем дела пойдут лучше, – согласился Жакоб, так как мальчик показался ему неплохим.
– Тогда давай расширим убежище, чтобы я поместился с тобой.
– Для этого нужно не так много, – сказал Жакоб и освободил мальчику проход между тюками.
Со словами: «В тесноте да не в обиде», – пастушок заполз в пещеру. Он развязал свою сумку, достал оттуда сыр и угостил Жакоба. Мальчики сидели на корточках, прислонившись к тюкам. Пастушок ел сыр, отрезая кусочки ножом.
– Там, на том берегу, – он показал ножом на восток, – я пас в известняковых горах стадо овец, принадлежащее тамплиерам. Если же тебе вздумается сказать хоть слово против этого ордена, я сброшу тебя в воду! Теперь стада находятся в руках воров! А как еще прикажешь называть людей короля? Они убрали со шкур овец красные кресты, чтобы никто ничего не мог заподозрить. И тогда я сбежал, – спустя мгновение он повторил с возмущением: – Убрали красные кресты!
Жакоб кивнул. Да, это было чудовищное преступление! Красный крест являлся знаком того, что человек передал свое имущество под защиту ордена: мельник рисовал его на своей мельнице, домовладелец – на стене дома, хозяин стада клеймил крестом свой скот; кроме того, владения ордена тоже были помечены красным крестом. Увы, на помеченную красным крестом собственность было совершено посягательство! Красные кресты страшили сыщиков, занимающихся розыском тамплиеров!
– Куда ты, собственно говоря, собрался? – поинтересовался пастушок, вытирая рукавом рот.
– В Париж.
– Я тоже собрался в Париж, – сказал пастушок, – и, кстати, меня зовут Эрек.
– А меня – Жакоб, и крещен я в честь Великого магистра. Я намереваюсь…
– Тихо, люди идут!
Мальчики проворно юркнули в «пещеру» и загородили тюками лаз. Значит, уже наступило утро? Жакобу казалось, что эта ночь пролетела гораздо быстрее, чем предыдущие. Гребцы вернулись и бросили на корабль свои котомки. Жакоб узнал голос Ришара, потом послышались незнакомый мужской голос и спотыкающийся топот лошадиных копыт по палубе. Лязгала цепь; с тумбы спустили канат и бросили на корабль. Чужак вместе с Ришаром направился к скамье для гребцов, меч его стучал о доски, за которыми притаились мальчики, едва отваживающиеся дышать.
– Если бы ты был один, – услышали мальчики над собой шепот незнакомца, – я рассказал бы тебе кое-что еще. Но твои гребцы могут нас подслушать.
– Говори же без всяких церемоний, – сказал Ришар, – они нас не слышат, а кроме них на корабле нет никого.
Мальчики, прижавшись друг к другу, напряженно вслушивались в беседу.
– Так что ты собираешься мне сообщить о тамплиерах, которых вы допрашиваете?
– Есть у меня некоторые соображения… но есть и сомнения.
– Какие могут быть сомнения? Говори – и все станет ясно!
– Легко сказать! Но здесь все не так просто. С одной стороны, мы должны допрашивать тамплиеров с пристрастием, с другой же стороны, они сами начинают признавать свою вину и в результате избегают пыток. А мы, завербованные, те, кто за каждого подвергнутого пыткам может потребовать себе вознаграждение, оказываемся лишними. И еще кое-что, – продолжил незнакомец после паузы. – Добровольно признавшие свою вину имеют право на прощение. Если весь орден добровольно сознается, то он будет существовать, как прежде. А это не по нраву нашему королю.
– До чего же запутанная история!
– Людям вроде вас нечего беспокоиться об этой запутанности, но от таких, как мы, ждут, что с ней будет покончено!
– А что, Эдуард, – сказал Ришар несколько неуверенно, – если тамплиеров снова освободить? Я имею в виду только… я только хочу сказать… у моей жены есть огород, принадлежащий тамплиерам. Она взяла его в аренду. Мэр города сказал мне, чтобы мы продолжали обрабатывать огород и не поднимали много шума. Видишь ли, мэр остался должен мне изрядную сумму за перевозку грузов, поэтому-то и передает огород в мою собственность. Следует ли огород снова отдать тамплиерам?
– У меня те же проблемы! В окрестностях Парижа есть мельница, которую пожаловали моему деловому партнеру. Мельница тамплиеров, понимаешь! Должен ли я ее возвращать?
– Поэтому ты завтра и отправишься в Париж?
– А почему же еще?
– Ты, мельник, должен купить себе в Шалоне-на-Соне двух ослов для перевозки груза. И лошадь, чтобы на ней ехать.
Мальчики не разобрали, что мельник промычал в ответ.
– Мне вообще интересно, сколько весит твой груз, – по голосу Ришара можно было понять, что его очень занимает этот вопрос. – Наверное, у тебя есть золото тамплиеров, Эдуард?
– Не говори вздора! Тебе хорошо известно, что все тамплиерское золото принадлежит королю, ведь орден остался в таких долгах перед ним.
Помолчав, Ришар сказал с упрямством:
– Не так уж хорошо это известно.
Какое-то время они молчали.
– Когда же этот дурацкий корабль придет в Шалон? – раздраженно спросил мельник.
– Тебе не следовало на нем плыть! На твоем месте я заказал бы себе курьерскую повозку, если бы владел мельницей.
После этого мальчики не услышали наверху ни слова.
Что-то громыхнуло. Видимо, мельник встал со скамьи для гребцов. Ветер доносил шум шалонского порта. Мальчики услышали, как мельник отвязал лошадь. Он первый сошел с корабля.
Ришар начал распределять обязанности между гребцами.
– Ты, Джон, – повелел он, – высадишься вместе со мной. Остальные займутся выгрузкой товаров. Я ничего не имею против того, чтобы вам помогали мальчишки из Шалона, тогда разгрузка пойдет быстрее. Но скажи им, пусть отметятся у меня в списках, чтобы я согласовал разгрузку с их хозяевами.
– Пришел корабль! Пришел корабль! – закричали мальчишки, слоняющиеся по причалу, и мостки затрещали от ужасного топота.
– Теперь нам нужно смываться! – прошептал Эрек.
Низко согнувшись под тяжестью ноши, они прошмыгнули к причалу вместе с портовыми мальчишками и поставили тюки перед Ришаром на мостовую около береговой крепости. Ришар долго смотрел в свои списки. Пока он сравнивал количество доставленного груза с собственными подсчетами, Жакоб и Эрек уже бежали по припортовой улице в город.
Ночное соглашение
Они остановились, едва переводя дух, у постоялого двора. Над воротами огромными буквами было написано: «У тамплиерского креста». Хозяин с ведерком краски вскарабкался по лестнице, пытаясь закрасить второе слово.
– Скоро множество постоялых дворов будут называться «У креста», – горько сказал Жакоб.
Через открытое окно комнаты для постояльцев слышался нетерпеливый голос мельника, знакомый им еще по кораблю. Супруга хозяина со стуком закрыла окно.
– Не поедет ли он в сторону Парижа? – прошептал Эрек, схватив друга за рукав. Затем резко повернулся к хозяину: – Эй, хозяин, там, наверху! Здесь бывает рынок по продаже скота?
– Будет через две недели в воскресенье.
– Нельзя ли здесь купить осла до воскресенья?
– У судебного исполнителя есть два осла, предназначенные для продажи, он собирается отвести их на рынок.
– Сколько они стоят?
– Не так уж мало, поскольку их хорошо содержат, но и не слишком много, потому что они совсем молодые. Каждый стоит примерно десять серебряных монет. Но с каких это пор дети покупают ослов?
– Времена меняются.
– В этом ты прав, молокосос. Меняются, ха-ха-ха!
– Где живет судебный исполнитель?
– В конце улицы, у дома с фонтаном.
Ни слова не говоря, мальчики быстро побежали вниз по улице, которую указал им хозяин. У дома с фонтаном женщины стояли на коленях у воды и полоскали белье, наклонившись далеко вперед.
– Как же мы сможем купить ослов, Эрек? У нас ведь нет денег!
– Я хочу посмотреть на них, – Эрек постучал в дверь нижнего этажа дома.
– У тебя есть два осла на продажу? – спросил он, как только судебный исполнитель открыл дверь; затем мальчики проскочили мимо хозяина в дом.
В стойле стояли два ухоженных осла. Когда они подняли головы, потянувшись к кормушке за сеном, у одного из ослов под челкой на лбу можно было разглядеть свежий шрам с запекшейся кровью. Шрам имел форму креста. У Жакоба замерло сердце, а Эрек очень медленно произнес, обращаясь к судебному исполнителю:
– Шрамы, должно быть, заживут до ближайшей ярмарки скота, да?
Судебный исполнитель вздрогнул:
– Что ты этим хочешь сказать, парень? Если тебе не нравятся мои ослы, убирайся отсюда!
– Это не твои ослы, это ослы тамплиеров, а ты вор! Ты разве еще не знаешь, – солгал он старику, – что король вот-вот пожалует тамплиерам свободу? И что тогда тебя ждет на ярмарке скота? Там ведь будет много свидетелей, которые увидят, как ты продаешь этих ослов!
Вся спесь судебного исполнителя бесследно исчезла.
– Сколько же ты за них дашь? – простонал он. – Уже несколько недель они едят мое лучшее сено. Мне же за это обещали компенсацию. В конце концов, я заплатил за ослов людям короля, и хотел бы вернуть свои деньги! Я все-таки бедный человек, а у меня об ослиные шкуры сломалась скребница. Я скормил им столько овса, а моя жена подвязывала им уши от комаров!
– Шесть! – неумолимо сказал Эрек, держа у него прямо перед глазами шесть пальцев.
А Жакоб добавил:
– И ни одним су больше!
Взволнованные, мальчики вернулись на постоялый двор. Хозяин уже убрал лестницу и ведро с краской; гостиница теперь называлась «У креста».
Мельник все еще находился в комнате для постояльцев. Они впервые его увидели, хотя уже знали его голос и самые сокровенные мысли. У мельника было бледное худое лицо и темные маленькие глазки. В волосах и бороде пробивалась седина, хотя ему вряд ли было больше тридцати пяти лет.
Когда мальчики вошли в комнату, он смерил их быстрым взглядом, а затем продолжил возиться со своими ногтями.
– Мастер, – сказал Эрек, – нас послал к тебе корабельщик Ришар, так как тебе нужны двое погонщиков ослов.
– Мне? Двое погонщиков ослов? Ну-ну! – воскликнул мельник, удивившись, что его назвали мастером. Он покосился в сторону кухни, опасаясь, что хозяйка подслушивает. – Корабельщик действительно это сказал? Тогда он должен доставить мне двух ослов вместе с погонщиками.
– Именно так он и сделал, мастер. Он собирается продать двух замечательных ослов. Что ты нам дашь, если они тебя устроят? Они хороши, и каждый стоит около двенадцати серебряных монет.
– Не давай за каждого больше десяти! – донесся из кухни скрипучий голос хозяйки.
– Для меня достаточно и девяти, – вежливо сказал Эрек.
Мельник звучно расхохотался:
– Для него достаточно и девяти, для этого мошенника!
– Ты заплатишь, мастер, если мы приведем ослов?
– Ты получишь деньги! – удовлетворенно воскликнул мельник, ударив ладонью по столу. – Другого мошенника оставь у меня в качестве заложника на случай, если тебе вздумается стащить у меня деньги! Ведь я не столь глуп, как вам кажется. Итак, приводи этих ослов, приводи их сюда! И ты пожалеешь, если они не стоят девяти серебряных монет! Тогда ты отработаешь у меня остаток суммы!
Спустя немного времени пришел Эрек с ослами. Мельник выскочил во двор, чтобы оценить их. Он с трудом скрыл свое удовольствие: ослы оказались замечательные.
Хозяйка также с любопытством выбежала посмотреть на ослов. Она слегка их пошлепала и как бы мимоходом провела рукой под гривой у них на лбу. После этого она язвительно рассмеялась, ибо увидела именно то, что рассчитывала.
В связи с успешной покупкой ослов мельник расщедрился. Он заплатил за ужин обоих мальчиков, а кроме того за ночлег. Они настолько устали, что сразу улеглись спать, но Эрек со стонами долго ворочался на постели. Наконец он придвинул к Жакобу кулак и сказал:
– Разожми!
В зажатом кулаке друга Жакоб нашел шесть серебряных монет.
– Мне хочется выбросить их, как Иуде – тридцать сребреников! – сказал Эрек несчастным голосом. – Я нажил их, спекулируя имуществом тамплиеров.
Выяснилось, что мельник отнюдь не стремится попасть в Париж кратчайшим путем. Он вскоре отклонился от главной дороги и направился в сторону Дижона. И в Дижоне он ни разу не вспомнил о Париже! Не говоря своим погонщикам ни слова о конечном пункте поездки, мельник ехал впереди них на лошади к северу. И все чаще он резко поворачивал свою лошадь, подъезжал к мальчикам и торопил их. Казалось, что он охвачен нетерпением.
На третий день мельник завез их к какому-то торговцу скотом в Лангр.
Он продал ему двух ослов по десять серебряных монет за каждого и купил себе мула и небольшую двухколесную повозку, подобную тем, на которых крестьяне перевозят сено.
– Теперь для меня двое погонщиков ослов слишком много. Зачем мне кормить обоих, если я прекрасно обойдусь одним из вас? – сказал мельник.
Когда же он увидел, что ни Эрек, ни Жакоб не желают расставаться, он пошел на уступки:
– Второй может ехать бесплатно. Я не потребую от него платы за те удобства, которые он получит, путешествуя вместе со мной.
Затем мельник ускакал далеко вперед, пустив свою лошадь рысью так, что мул едва поспевал следом. Расстояние между мальчиками и мельником все увеличивалось.
За Лангром солнце уже садилось в желтый туман, скрывавший горизонт, когда мельник круто повернул на запад. Уже затемно он подъехал к одинокому постоялому двору и еле слез с лошади, так у него затекли ноги.
Постоялый двор, расположенный у дороги, был обнесен высокой стеной и во всех четырех углах имел круглые башни для обороны. Эта постройка выглядела словно тамплиерская комтурия. Перед въездными воротами дорогу перегородил пограничный шлагбаум, пахнущий свежей краской.
Мельник потянул шнур звонка, в ожидании, пока ворота откроют, он проворчал:
– Там, за этим шлагбаумом, начинаются земли графа Шампанского.
Он нетерпеливо ходил туда-сюда.
– Граф Шампанский, – прошептал Жакоб на ухо Эреку, – прибыл в Иерусалим к первым девяти тамплиерам в тот самый день, когда в подземелье засыпало моего предка Пьера.
– О чем вы там шепчетесь?
За воротами послышалась возня. Засов сначала заскрипел, потом зашуршал. Пока мельник стоял, в нетерпении опершись о шлагбаум, Жакоб потянул Эрека за куртку.
– Теперь между отдельными графствами существуют границы, – и движением головы указал на шлагбаум, – там, где раньше были тамплиерские земли. Тогда не приходилось платить пошлину!
Хозяин с фонарем в руках вышел навстречу гостям. Его глазки заплыли жиром. Хитрый взгляд скользнул по новым постояльцам.
– Ах! – закричал хозяин, – какие изысканные гости приехали ко мне на постоялый двор!
Мельник нетерпеливо отодвинул его в сторону.
– Тебе больше приличествует впустить нас без долгой болтовни!
– Почему ты в таком плохом настроении, мастер мельник? Можно подумать, ты ждешь, что тебе влетят в рот жареные голуби! Ну и капризный у вас господин! – обратился хозяин уже к мальчикам. Он достал фонарь и показал стойло, где они могли поставить лошадь и мула.
– Только бы он дал нам достаточно еды, – сказал Эрек, готовясь к бою. Этот хозяин столь же не нравился ему, как и мельник.
Мельник становился все более жадным. За ужином он швырнул мальчикам заячью косточку, от которой едва ли можно было что-нибудь отгрызть. Пусть они дерутся за этот кусочек, сколько им угодно! Он ведь обещал кормить только одного из них. С пустыми желудками Жакоб и Эрек поплелись в амбар, где разворошили себе на ночь места на сеновале. Они не осмеливались тратить на еду серебряные монеты, вырученные от перепродажи ослов. Так они лежали на сеновале голодные и не могли уснуть.
Внезапно мальчики услышали, как распахнулась дверь в комнату хозяина постоялого двора. Зазвучал раскатистый смех пограничных стражей, сидевших во время ужина напротив мельника. До мальчиков донесся голос мельника:
– Эй, хозяин, дай пограничникам вина, а я выйду ненадолго. Пойду посмотрю, как там мои лошадь и багаж.
Но мальчики услышали, что он отправился не к стойлу, а в сторону ворот. Что там было нужно мельнику? Они торопливо разгребли сено и стали следить за тем, что происходило у ворот.
Мельник так осторожно открыл засов, что тот и не скрипнул, и беззвучно выскользнул на дорогу.
Мальчики осторожно вскарабкались на стену и устроились на ней, лежа на животе. Мельник ходил по дороге взад-вперед, словно чего-то ждал. Полная луна светила сквозь озябшие деревья белым светом. Если бы она поднялась чуть выше, мельник не мог бы больше оставаться незамеченным. Мальчики лежали в тени раскидистой ели.
Послышался приближающийся стук копыт. Мельник оперся обеими руками на шлагбаум и стал прислушиваться, нагнувшись вперед.
К нему подъехал одинокий всадник и слез с коня.
– Стой, кто идет? – спросил мельник, изображая из себя пограничника. Голос его звучал сурово.
– Друг мельника.
– Ты мог бы приехать пораньше. Я стою здесь и жду тебя и должен быть готовым к тому, что пограничники, которые сидят сейчас на постоялом дворе и выпивают за мой счет, вот-вот вернутся и начнут задавать глупые вопросы. Привез ли ты с собой документы?
– Сперва давай обещанное вознаграждение.
До мальчиков донеслись ожесточенные проклятия и звон монет.
– Итак, документы!
– Они в сумке на седле. Мельница твоя – мельница и права на воду.
– Дай сюда! Все ли правильно заверено?
– Твой закадычный друг Жорж будет ждать тебя завтра в тамплиерском лесу. Или же «в лесу на болоте», если так тебе больше нравится. Там нашли печать тамплиеров. Жорж поставит ее на твоих документах.
– А кто проведет меня через этот заколдованный лес на болоте, чтобы я вышел оттуда живым'?
– Ты должен идти от деревни Вандевр по дороге, ведущей на север. Ты пройдешь мимо большого козьего хлева, ранее принадлежавшего тамплиерам. В нем тебя будет ожидать проводник. Кроме того, Жорж советует переночевать завтра в монастыре Клерво. Там ты будешь в наибольшей безопасности, так как жители этой местности все еще зависят от тамплиеров, и их теперь следует остерегаться, – человек, встретившийся с мельником, некоторое время подумал, затем сказал: – Ну, вот и все.
– Тогда ты можешь уезжать отсюда.
Мальчики беззвучно соскользнули со стены и вернулись к себе в амбар. Долго они лежали на сеновале, но сон не приходил. Зубы у них стучали от волнения, а гнев на мельника не давал уснуть. Значит, послезавтра они могут стать свидетелями преступления! А разве они не принимали в нем участия, помогая в пути этому вору добывать чужое добро? Ах, до чего же тяжелой стала жизнь! Все их помыслы и стремления были направлены на благо тамплиеров, но вопреки своей воле они оказались втянуты в неправедные дела против ордена!
На следующий день Жакоб и Эрек ехали через тот самый лес, в котором много лет назад на каменотеса Пьера напали разбойники, ограбив и тяжело ранив его. Друзья приехали в тот самый монастырь, куда Эсташ привез умирающего Пьера. Лицо Жакоба страшно побледнело. Пока лошади пили воду из ручья, текущего через монастырь, он осмотрелся. В те годы здесь еще не было такого количества зданий.
– Здесь, – сказал Жакоб обескровленным ртом, – моего предка исцелил чудотворец – аббат Бернар. Затем мой предок поехал в Святую Землю вместе с тамплиерами, Эрек.
– Я не ослышался? – спросил какой-то монах, проходивший мимо. – Что ты сказал? Кого исцелил наш аббат Бернар?
– Пьера, лионского каменотеса. Он был моим предком и отправился в Иерусалим вместе с первыми девятью тамплиерами.
Монах тяжело вздохнул:
– Сколько же крови пролилось за прошедшие с тех пор двести лет! И сегодня тамплиеры не даром носят красный крест, я имею в виду пытки, которым их подвергают, – он вытер глаза рукавом рясы. – С кем ты едешь?
– С тем, кто крадет тамплиерское добро! – ответил Эрек вместо Жакоба голосом, полным ненависти. Но монах успокоил его, положив руку ему на плечо.
– Что с того, дорогой друг, что воры присваивают мирские богатства ордена? Все равно они не смогут отнять у тамплиеров их тайну.
– Я собираюсь в Париж! – сказал Жакоб, всхлипывая. – Я хочу видеть Великого магистра, который приходится мне крестным отцом.
– Инквизитор пообещал Великому магистру простить весь его орден, – прошептал монах в лицо Жакобу, – если только он признает тамплиеров виновными во всем, в чем их обвиняют. Если же он не признается, то не сможет спасти от пыток своих братьев, а орден будет распущен. И еще кое-что я должен тебе сообщить: король посетил Великого магистра в тюрьме и пытался уговорить его совершить побег.
