Текст книги "Нечаянный сюрприз для графа"

Автор книги: Инга Ветреная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Наконец, отец замолчал, взгляд его потеплел и он, обратившись ко мне, негромко спросил:

– Надеюсь, ты не будешь злоупотреблять этим?

– Ни в коем случае, – твердо ответила ему.

– В таком случае, вся прислуга обязана выполнять распоряжения Оливии, как мои, – громко заявил отец и поглядел сначала на дворецкого, потом на жену, затем, видимо, не удержавшись, улыбнулся мне: – Таков мой положительный ответ.

Дворецкий молча склонил голову, Сибилла не сводила с мужа глаз, видимо, мало что поняв, но опасаясь, переспросить.

– Благодарю, – твердо сказала я и вышла из зала.

Я радовалась своей первой победе, сделав ставку на то, что граф Стелтон – неглупый человек, и еще способен испытывать к своей дочери отцовские чувства, и не ошиблась.

– Леди Оливия! Позвольте сопровождать Вас! – услышала за спиной чей-то голос, и не удивилась, увидев дворецкого.

 – Мне нужно на кухню, – сообщила ему, он кивнул и стал спускаться по лестнице.

 Я, следуя за ним, не упустила возможности кое-что уточнить:

– Скажите мне, пожалуйста, как давно здесь служит повар?

Мой вопрос, видимо, сбил дворецкого с толку, потому что он чуть замедлил шаг, спина его напряглась, но, так и не оглянувшись, ответил:

– Почти двенадцать лет, его наняла леди Сибилла.

– Что стало с прежним поваром? Уволили?

– Нет, Его Сиятельство не позволил, он продолжает работать на кухне за меньшее жалованье.

– Я хочу увидеть обоих, – сказала я.

– Как Вам будет угодно, леди Оливия, – произнес дворецкий.

Глава 5

Запахи готовящейся пищи чувствовались еще в коридорах на подходе к кухне. Я напряглась и прислушалась к своему организму, чтобы вовремя распознать признаки удушья, но дискомфорта не почувствовала, даже, когда мы вошли в кухню. Это было большое помещение, в центре которого были размещены внушительных размеров плиты, на них что-то готовилось. Вокруг сновали подростки, таская корзинки с овощами, женщины в белых чепчиках и фартуках с кастрюлями и другой кухонной утварью. Возле одной плиты стоял небольшого роста пухлый смуглый мужчина в белых куртке, фартуке и поварском колпаке и что-то перемешивал деревянной лопаткой в сковороде. Увидев нас, все удивленно застыли, установилась тишина, нарушаемая только звуками, доносящимися с улицы через открытые окна и двери, и бульканьем и шипеньем готовящейся пищи со стороны плиты.

– По велению Его Сиятельства с этой минуты указания и распоряжения леди Оливии приравнены к его приказам и должны выполняться неукоснительно! – громко заявил дворецкий.

Я с восхищением посмотрела на него, как он четко и убедительно донес до служащих  пожелание графа. После его слов все с удивлением посмотрели на меня, а я, в свою очередь, – на повара, а затем чуть кивнула головой в сторону сковороды, давая понять, что следует продолжать перемешивать, чтобы ничего не подгорело. Повар все прекрасно понял и тут же стал работать лопаткой, искоса поглядывая на меня.

– Доминик – главный повар Его Сиятельства, – представил толстяка дворецкий, при этом обводя взглядом кухню.

Тот кивнул, в глазах его промелькнуло беспокойство, ну, да это и понятно, расклад сил немного изменился, и чего ждать от еще одной хозяйки – неизвестно.

– Я к Вашим услугам, леди Оливия, – произнес он, не прерывая своего занятия.

В это время дворецкий, отыскав среди работников пожилого мужчину с грустными глазами, громко позвал его:

– Барни! Подойди сюда!

Тот удивленно посмотрел на дворецкого, затем с испугом взглянул на Доминика и робко подошел к нам. Главный повар нахмурился и досадливо поджал губы, не скрывая своего недовольства.

– Где я могу поговорить с Барни, чтобы нам никто не мешал? – обратилась я к дворецкому, игнорируя главного повара.

– Думаю, это удобно будет сделать в одном из подсобных помещений, не так ли, Доминик? – произнес он, сделав ударение на последнем слове.

– Как Вам будет угодно, – процедил тот, пряча обиженный взгляд.

– Ключи! – жестко произнес дворецкий и протянул руку.

– Конечно, конечно, – спохватившись, засуетился Доминик и, отогнув фартук, отцепил от свисающей с пояса связки ключей один и небрежно положил его на ладонь дворецкого.

– Мне бы хотелось осмотреть все подсобные помещения, – с нажимом на слове «все» проговорила я, глядя на главного повара.

Он возмущенно засопел и прежде, чем отдать связку, отцепил от нее один ключ и, убирая его в карман, проговорил:

– Я лишь оставлю себе ключ от шкафа с моими приправами, в которых никто, кроме меня, не разбирается и к которым никто не должен даже притрагиваться.

Любопытно! Будто что-то щелкнуло в моей голове, и у меня появилось ощущение, что я нащупала ниточку к решению загадки, хотя, может, это была вполне объяснимая реакция на запрет, как на вызов.

– Разве эти приправы приобретены не на деньги Его Сиятельства и не являются Его собственностью, как и все остальное? – возмущенно изрекла я. – Или Вы чего-то боитесь? Вам есть, что скрывать?

– Нет, конечно, нет, – не на шутку испугался Доминик.

Он отдал ключ дворецкому и бросил на меня взгляд, в котором, кроме вполне объяснимой злости, промелькнуло еще и презрение. А вот это неправильно с его стороны, зря он так.

– Неужели запах подгоревшего блюда чувствую только я? – спросила, насмешливо глядя на него. – Вряд ли теперь это можно подавать на стол. Надо заново готовить, а, значит, вновь расходовать продукты. Или ты добавишь СВОИ приправы, чтобы замаскировать запах и вкус подгоревшей пищи?

Доминик, забывшись, рукой схватил сковородку с плиты, вскрикнул, обжегшись, и уронил ее на пол. Содержимое сковороды разлетелось по полу и размазалось по фартуку главного повара. Побагровев, он с ненавистью посмотрел на меня, а потом, опомнившись, опустил взгляд в пол и поник, будто сдулся.

– Немедленно обработайте ожог, а потом начните готовить заново! – быстро проговорила я. – В случившемся признаю и свою вину – отвлекла всех от работы.

Доминик изумленно вскинул на меня недоверчивый взгляд, но я уже обратилась к другому повару:

– Барни, проводи меня!

Мужчина, до этого обескураженно наблюдавший за происходящим, кивнул и поспешил покинуть кухню.

– Думаю, ключи можно передать Барни, чтобы он смог открыть подходящее подсобное помещение, – обратилась я к дворецкому, когда мы шли по коридору мимо запертых дверей.

Дворецкий тотчас остановился и отдал связку повару, а мне протянул отцепленный Домиником ключ. Ну, до чего сообразительный малый!

– Благодарю, – искренне улыбнулась я, вглядываясь в мудрые глаза человека, умеющего быстро оценить расстановку сил и выбрать беспроигрышную линию поведения.

– Всегда к Вашим услугам, леди Оливия, – склонил голову дворецкий, не отводя взгляда.

– В таком случае, я бы хотела, чтобы моей горничной была Нора – дочь Марты, – вспомнила я.

Еще один кивок дворецкого, а потом мы с Барни вошли в подсобку, где хранилась кухонная утварь самых разных размеров и объемов. Я села на какую-то скамейку и с трудом усадила напротив себя повара, который долго отнекивался и настаивал на том, что не может позволить себе сидеть в моем присутствии, пока не обвинила его в том, что он отказывается выполнять мои приказы.

– Барни, – обратилась к нему, когда он, покрасневший и вспотевший от волнения, наконец, уселся на краешек скамьи и застыл, преданно глядя мне в глаза, – то, о чем мы сейчас будем говорить, должно остаться между нами, никто ничего не должен знать. Для всех, кто поинтересуется, скажем, что мы разговаривали о блюдах, которые ты готовил для моей матери. Понимаешь?

Он медленно кивнул, взгляд его стал более осмысленным, и я продолжила:

– Скажи мне, пожалуйста, кто готовил для Кайла до того, как он стал есть за общим столом?

– Чаще это делал я, Доминик занимался блюдами для взрослых членов семьи, – ответил он.

– А использовал ли ты приправы, когда готовил для Кайла? – не унималась я.

– Нет, – стараясь вспомнить, сказал Барни. – Они очень дорогие.

– То есть, ты их никогда не использовал для приготовления любых блюд?

– Нет, – почему-то покраснев, признался повар. – У нас не растут травы, из которых можно приготовить такие приправы. Доминик долго жил в другом королевстве, где их специально выращивают.

– Кожа на лице Кайла изменилась с того момента, как он стал есть за общим столом блюда, приготовленные Домиником? – допытывалась я.

– Кажется, да, – растерянно ответил Барни.

Во мне возросла уверенность, что я двигаюсь в правильном направлении.

– А ты знаешь название приправ, и, кстати, как они хранятся?

– Они хранятся в стеклянных баночках, а названия запомнил, но не всех приправ, – признался он с виноватым видом.

Немного подумав, решила, что можно пожертвовать завтраком, чтобы выяснить, какая или какие из приправ вызывают у меня аллергию.

– Барни, сейчас ты будешь приносить сюда  по одной баночке, а я буду записывать название приправы. Здесь найдется бумага и ручка? – спросила я его.

Он ненадолго исчез и вернулся с листком бумаги и ручкой с чернильницей. Я с любопытством рассматривала это невиданное мною ранее приспособление для письма, называемое перьевой ручкой. Нет, я, конечно, слышала и читала о ней, видела рисунки и фотографии, но не думала, что придется когда-нибудь использовать на практике. Барни ушел за первой приправой, а я, обмакнув перо в чернила, приготовилась. Повару достаточно было прямо у порога приоткрыть стеклянную или деревянную крышку, и по подсобке мгновенно распространялся запах приправы, как правило, все запахи были терпкие и тяжелые. Он говорил название специи, по моему кивку закрывал крышку и уходил за новой приправой, пока я записывала название. Это была приправа под номером шесть, стоило мне вдохнуть запах желто-коричневого порошка, когда Барни приоткрыл крышку банки, как моя кожа начала зудеть, глаза заслезились, и начала задыхаться. Я смогла махнуть рукой повару и медленно сползла на пол, он испуганно выскочил за дверь, но быстро вернулся, подхватил меня и выволок в коридор. Я одурманенно пыталась смотреть по сторонам.

– Не беспокойтесь, леди Оливия! Здесь никого нет, – правильно понял мои  вялые потуги повар.

Затем он открыл дверь соседнего помещения и затащил меня туда. Я сидела на полу, прислонившись к стене, и медленно приходила в себя. Повар стоял рядом и с беспокойством наблюдал за мной.

– Может, все-таки позвать лекаря? – взволнованно спросил он.

– Ни в коем случае, – произнесла слабым голосом, а потом поинтересовалась: – Много еще осталось непроверенных приправ?

– Еще столько же, – ответил он.

– Надо выяснить все до конца, поэтому сейчас продолжим, – как можно решительнее сказала я.

– Я, кажется, понял, почему Вы это делаете, леди Оливия, – изумленно прошептал Барни, склонившись надо мной.

– В таком случае, давай поскорее покончим с этим, – сказала ему, и он помог мне подняться с пола.

И снова я сидела на скамье и записывала название приправ, только теперь Барни открывал крышку очень медленно, внимательно наблюдая за мной. На приправе номер двенадцать у меня вновь заслезились глаза и появились трудности с дыханием, но в этот раз мужчина был проворнее, он выскочил из подсобки уже с закрытой банкой. Я сидела на скамье и старалась глубоко дышать, кожа зудела, глаза слезились, но я улыбалась. Эксперимент удался! Вернулся повар и положил передо мной ключ от шкафа с приправами.

– Как часто используют эти приправы? – спросила я.

– Эту приправу, – он ткнул пальцем в запись номер двенадцать, – не слишком часто, у нее специфический вкус. А вот эту, – его палец уперся в запись под номером шесть, – очень часто, почти в каждое блюдо, но в совсем маленьких дозах.

– Понятно, – тихо сказала я и немного подумав, спросила: – Барни, согласишься ли ты готовить только для меня, как и раньше, не используя, разумеется, все эти приправы?

– С удовольствием, леди Оливия, – дрогнувшим голосом произнес он и тут же встрепенулся: – А как же наследник?

– Сейчас мне никто не поверит, я должна доказать правильность своих предположений, и надеюсь, что с твоей помощью сделаю это, – улыбнулась я, оценив его заботу о брате. – Но пока об этом не следует рассказывать никому: ни родным, ни близким, ни хозяйке, понимаешь меня? НИКОМУ! Тебе также придется следить, чтобы в блюда, приготовленные тобою для меня, ничего не подсыпали и не подмешали, потому что, мне почему-то кажется, такие попытки могут иметь место. Правда есть один положительный момент: завтракать, обедать и ужинать я буду не в обеденном зале, а в своих апартаментах.

Повар очень внимательно выслушал меня и кивнул, было очевидно, что человек проникся. Прицепив ключ от шкафа с приправами к связке, я сказала Барни, чтобы отдал ее Доминику, а также сообщил ему о моем желании – есть только то, что приготовит мой личный повар.

Глава 6

До разговора с отцом еще оставалось немного времени, и я забежала к себе умыться, там и застала Нору, которая взволнованно топталась у двери, не решаясь войти.

– Извини, я задержалась, – начала говорить, но стоило открыть дверь в апартаменты, как в нос ударил удущающий аромат цветов, которые стояли повсюду, будто их и не выносили отсюда вчера вечером.

– Кто принес цветы? – спросила я, начиная раздражаться.

– Не знаю, леди Оливия, – виновато ответила Нора. – Их, наверное, принесли сюда до того, как я пришла.

– Извини, к тебе претензий нет, позже вынеси отсюда все цветы и в дальнейшем следи, чтобы их здесь никогда не было. Совсем! – сказала на ходу и направилась в ванную комнату.

Горничная, следовавшая за мной хвостиком, кивнула и помогла мне привести себя в относительный порядок.

– Мне надо бежать, осваивайся пока здесь, мой гардероб разберем вместе, но только  позже. А сейчас проводи меня, пожалуйста, к кабинету отца. Кстати, как зовут дворецкого? – тараторила я, покидая апартаменты.

– Слушаюсь, леди Оливия. А что мне следует подготовить к Вашему приходу? Беорегард, – ответила Нора.

– Что? – удивленно переспросила я, услышав последнее слово.

– Беорегард, так зовут дворецкого, – испуганно прошептала горничная.

Никогда не слышала такого имени раньше. Впрочем, на мой взгляд, непривычное имя вполне подходило этому необычному дворецкому.

– Поняла, и ни о чем пока не беспокойся, – подбодрила я горничную.

У кабинета отца меня ожидал, а, может, и не ожидал, а просто стоял Беорегард, я поблагодарила его за помощь на кухне и за новую горничную, он с достоинством принял мою благодарность и открыл передо мной массивные двери. Комната была большая, обставленная громоздкой темной мебелью, стол находился недалеко от окна, но за ним никто не сидел. Отец стоял возле окна и смотрел в сад, он оглянулся и, показав мне рукой на стул, прошел и сел за стол. Мачеха восседала в кресле возле стола напротив меня и демонстративно глядела в сторону, вздернутый носик и поджатые губы свидетельствовали о том, что подготовлено, как минимум, выступление, причем, соло. Диалогов, обсуждений, принятия компромиссных решений с этой стороны ожидать было бесполезно.

– Сначала я бы хотела поговорить с тобой наедине, отец, – сказала я, как только граф Стелтон сел за стол. – А потом бы уже выслушала претензии Сибиллы.

– Почему ты думаешь, что со стороны Сибиллы мы услышим лишь претензии? – только и успел произнести отец.

– Что? Да как ты смеешь? Кто тебе позволил ставить какие-то условия? Я все эти годы заботилась о тебе, старалась привнести красоту в твою невзрачную жизнь, постоянно украшала твои апартаменты так, как не делала для родных дочерей, позаботилась, чтобы у тебя был самый яркий дорогой гардероб, чтобы привлечь к тебе внимание молодых людей, беспокоилась о твоем здоровье! Сколько средств  приходилось отрывать от своих дочерей  и тратить на твое лечение, да только все без толку! Ничего не помогло избавить тебя от уродства, да еще и сына моего любимого заразила! – здесь Сибилла картинно поднесла кружевной платочек к сухому уголку глаза. – И что получила взамен?

До этого момента я, приподняв бровь, с усмешкой смотрела на отца, то есть произошло то, о чем я предупреждала, только не в той последовательности. Все, что говорила мачеха, было нетрудно предугадать, а вот теперь, возможно, я услышу о себе что-то новое, и я перевела взгляд на Сибиллу.

– Ты опозорила нашу семью, связавшись с человеком, который находился на службе у твоего отца! Мало того, тебя застали в компрометирующей ситуации, ты обесчещена! После этого мы попытались тебя спасти и объявить о помолвке с виконтом Литлом, единственным мужчиной, который согласился жениться на тебе за огромное приданое. А ты, вместо благодарности, решила покончить с собой! И теперь приходится прикладывать массу усилий, чтобы замять этот случай. Из-за тебя мои девочки не могут выйти в свет! – вот теперь мачеха вытирала настоящие слезы, по всей видимости, именно последнее обстоятельство было для нее наиболее болезненным.

Сибилла, наконец, замолчала, были слышны только всхлипывания. Мдааа, сколько сразу о себе узнала! Да все такое неприятное! Как теперь выяснилось, с Оливией произошел не несчастный случай, а была попытка самоубийства, вот, оказывается, что скрывал доктор, то есть, лекарь. И с кем, интересно, я честь свою потеряла? И почему я на это решилась? От отчаяния, что ли? А, может, из-за влюбленности? Надо разбираться!

– Отец, теперь, я настаиваю на разговоре с тобой с глазу на глаз, – решительно заявила я.

– Да что ты опять…, – пронзительно начала выступать по второму кругу Сибилла, хотя на «бис» ее никто не вызывал.

– Сибилла! Оставь нас! – резко оборвал ее отец, а затем, более мягко добавил: – Тебя позовут позже.

– Но ты же не будешь ей потакать? – чуть не плача, проговорила она, поднимаясь с кресла.

– Успокойся! Мы только поговорим, – проговорил отец.

Судя по всему, он питал к мачехе теплые чувства, несмотря на то, что  у нее, на мой взгляд, был вздорный характер, да к тому же глупа, как пробка.

– Ты слишком много себе позволяешь, Оливия! – недовольно сказал мне отец, когда Сибилла покинула кабинет.

– На самом деле, намного меньше, чем твоя жена, – парировала я. – Но я бы не хотела обмениваться обидами, вряд ли это приведет к какому-либо результату. Я хочу тебе доверить, отец, кое-что очень личное и надеюсь, что ты сохранишь это в тайне.

 Граф мгновенно напрягся, ему не понравились мои слова, чувствовалось, что он опасается того, что за этим последует, поэтому раздумывает, стоит ли вообще иметь со мною дело, а уж, тем более, давать обещания. Кажется, я его невольно напугала.

– Некоторые из моих поступков, о которых говорила Сибилла, они ужасны! Я признаю это, – сказала я, внимательно наблюдая за графом. – Так, могу ли я тебе довериться?

– Я выслушаю тебя, но сразу предупреждаю, не жди от меня снисхождения! Ты уже чересчур далеко зашла, – предупредил он.

– Отец, из-за того, что произошло со мной, я потеряла память. Лекарь Клейт сказал, что такое возможно из-за шокового состояния, в котором я пребывала. Пожалуйста, не вини его за то, что он скрыл этот факт от тебя, об этом попросила я, потому что оставалась надежда, что все вспомню, но этого не произошло. Так случилось, что я покинула этот мир, побывала за гранью, и вернулась, но не по своей воле, ты же понимаешь – человек здесь бессилен. Правильнее будет сказать:  меня вернули, но больше нет Оливии, которую все знали, я изменилась и уверена, ты это заметил.

Он медленно кивнул, недоверчиво глядя на меня, но продолжал слушать.

– Я совершила ряд ошибок, но не думаю, что из-за этого стоит губить мою жизнь, выдав  замуж за престарелого извращенца, что ни для кого не является секретом, да еще изрядно приплатив ему за это. Позволь мне исправить свою ошибку, я попытаюсь что-нибудь придумать, чтобы Сеона и Каприна смогли посещать светские мероприятия. Насколько я поняла, это основная претензия ко мне.

– Ты за столько лет ничего не смогла сделать, почему же ты так уверена, что сейчас у тебя получится? – недоуменно спросил он.

– Так я все эти годы ничего и не делала, только присутствовала на балах, подозреваю, исключительно в роли пугала, – ответила ему.

Отец задумался, не сводя с меня глаз, я без труда выдержала этот взгляд. Наконец, он нехотя ответил:

– Хорошо, я согласен, но, что касается Сибиллы, не уверен, что ей это понравится.

– Я постараюсь убедить ее, – пообещала ему, а потом спросила: – Твой служащий, про которого говорила Сибилла, кто он?

– Ты, действительно его не помнишь? – недоверчиво спросил отец.

– Зачем бы я тогда стала у тебя спрашивать?

– Это Джер, сын священника, который служит в одном из моих поместий, у него пятеро детей, Джер – младший, – ответил отец. – Дело в том, что нынешний молодой король благосклонно относится к дворянам, организующим какое-либо производство на своей земле, а затем сбывающим продукцию, то есть, по сути, занимающимся торговлей. Раньше это считалось прерогативой более низких сословий. Генри же всячески поощряет такие инициативы, утверждая, что подобная деятельность ведет к развитию и процветанию королевства. С некоторых пор я являюсь владельцем небольшого рудника, где добывают кристаллы света, их сбыт оказался очень выгодным делом, но потребовалась помощь в оформлении различных бумаг, поэтому я и нанял Джера. О вашей интрижке мне сообщила Сибилла, а ей, кажется, твоя горничная, которая как-то застала вас…

Отец не договорил, глядя в окно, он нервно барабанил пальцами по столу.

– Как я  и Джер объяснили свой поступок? – спросила его.

– Я не посчитал нужным выслушивать твои объяснения, это не имело никакого значения. А Джер рассчитывал, что, обесчестив тебя, не оставит мне иного выхода, кроме как заставить его жениться на тебе. Но я выгнал его, пригрозив, что, если он проболтается, я сгною его в тюрьме, а всю его семью пущу по миру, – отец надолго замолчал, а потом глядя мне в глаза, произнес: – Возможно, я бы и согласился на этот мезальянс, если бы ты ему хоть немного нравилась, но он был настолько самоуверен, что даже в моем присутствии насмехался над тобой.

– Спасибо, отец, – искренне поблагодарила я. – В случае с этим Джером ты поступил правильно. А сейчас, пожалуй, самое время пригласить Сибиллу, – твердо добавила я.

Глава 7

Граф удивленно посмотрел на меня, а потом усмехнулся:

– Вижу, ты настроена решительно, – вдруг неожиданно добавил: – И мне это нравится.

 Я благодарно улыбнулась ему, пока ждали Сибиллу, отец не выдержал и спросил:

– А, все же, что ты собираешься делать?

– Пока не знаю, надо собрать побольше информации, изучить обстановку, а потом уж и прикидывать разные варианты, – пожав плечами, ответила ему и поймала на себе его ошеломленный взгляд.

В кабинет вошла Сибилла, прошла к столу и села в кресло, ни на кого не глядя, я заметила, что отец заволновался, хотя и старался не показать этого.

– Сибилла, я прошу тебя выслушать Оливию, – мягко сказал он.

Мачеха недовольно посмотрела на меня и величественно кивнула, а затем, задрав подбородок, со снисходительной улыбкой приготовилась слушать.

– Послушай, Сибилла, я понимаю твое желание вывести дочерей в свет, но, если ты это сделаешь сейчас, то только навредишь им, потому что их дебют навсегда свяжут с моей скандальной помолвкой с виконтом Литлом. Репутация у виконта такова, что шансы твоих дочерей составить выгодные партии резко уменьшаться, как в этом сезоне, так и в последующих. Ты об этом хоть раз задумывалась?

Мачеха, приготовившаяся возражать, как только я начала говорить, зависла с приоткрытым ртом. Отец наблюдал за нами с самым серьезным видом, но глаза его весело блестели. А я  продолжила, не скрывая обиды и горечи:

– А ты подумала о репутации своего мужа? – Сибилла растерянно посмотрела на графа, а тот с интересом – на меня. – Какими бы вполне заслуженными достоинствами он не обладал, в свете всегда будут помнить о том, что граф избавился от родной дочери, фактически продав ее извращенцу, чтобы иметь возможность представить ко двору неродных дочерей. Согласись, такой поступок вряд ли можно отнести к разряду благородных.

Сибилла теперь уже испуганно смотрела на мужа, да и у графа веселость сошла на «нет», нахмурившись, он пристально глядел на меня. Похоже, объективность и взгляд со стороны в этой семье понятия абстрактные.

– Да никто и слова не посмеет сказать против графа Стелтона, – попыталась возразить мачеха, но как-то неуверенно, без былого пыла.

– Может, и не скажут, но разве кто-то сможет запретить думать и помнить об этом? – добивала ее.

– Но как же теперь быть? – запричитала мачеха: – Ты из-за своего уродства никогда не сможешь выйти замуж, поэтому Сеона и Каприна не будут представлены королю.

Я выдохнула, кажется, мачеха дозрела, теперь можно было огласить свои условия.

– Следует немедленно объявить об отмене помолвки с виконтом Литлом. А я, в свою очередь, попытаюсь организовать свою помолвку с кем-нибудь другим, более достойным кавалером. И даже в случае, если позже она будет расторгнута, то Сеоне и Каприне это уже не сможет помешать посещать балы, – проговорила я. – Как ты на это смотришь, Сибилла?

– Ну, я не знаю, – растерянно мямлила  она. – Как-то это все слишком неожиданно.

– Ты передумала выводить Сеону и Каприну в свет? – возмутилась я.

– Конечно, нет! – запальчиво воскликнула Сибилла.

– Значит, договорились, – подвела я черту. –  Чтобы не затягивать и сделать это как можно быстрее, возможно, мне потребуются твое содействие, Сибилла. Ты готова помочь мне?

– Но тебе же не нравится все, что я делаю! – обиженно напомнила она.

– Мне нужны бальные платья, потому что те, что я видела, абсолютно не подходят, – начала я и, увидев, что она собирается опять перечислять свои претензии, заметила: – И  давай обойдемся без обид и оскорблений, на это нет времени.

Мачеху задели мои слова, но она сдержалась и промолчала.

– Где удобнее выбрать ткани? Кто может быстро сшить несколько платьев по моим рисункам? – спросила я.

– В столице открылась мастерская, где шьют не совсем обычные платья, некоторые из них  даже выставлены на продажу. Правда, эта мода не слишком распространена, ей следовали графиня Монсервиль и еще совсем немного придворных дам, но сейчас графиня удалилась в свое имение, поэтому все носят платья привычных фасонов. А ткани можно выбрать там же.

– Спасибо, Сибилла. Я, пожалуй, зайду в эту мастерскую, – поблагодарила я и обратилась к отцу: – Какой суммой я могу располагать?

– Можешь потратить столько, сколько сочтешь необходимым, чтобы ни у кого и мысли не возникло, что граф Стелтон не жалеет средств на неродных дочерей и экономит на родной дочери, – уколол меня отец.

Я засмеялась, с благодарностью взглянула на него и сказала:

– Спасибо, отец, обещаю, что не стану злоупотреблять твоим доверием.

– Надеюсь, это все твои требования? – ревниво спросила мачеха.

– Во-первых, это были не требования, а просьбы, во-вторых, я решила кое-что изменить и надеюсь, что вы отнесетесь к этому с пониманием, тем более, на вас и других членах семьи это ни коим образом не отразится, – попыталась я успокоить родственников, но это не помогло, потому что они оба напряглись и смотрели на меня с тревогой. – Лесли меня не устраивает, у меня теперь новая горничная, ее зовут Нора. И я последую твоему совету, Сибилла, и не буду появляться в обеденном зале. Еду, приготовленную моим личным поваром Барни, будут приносить в мои апартаменты. Да, чуть не забыла: Сибилла, пожалуйста, не нужно больше никаких цветов в моих покоях, я ценю твою заботу, но не стоит так утруждаться ради меня. Лучше посоветуй, какой пудрой мне следует пользоваться.

Все это я проговорила быстро, боясь, что меня перебьют, и я не успею сказать все, что хотела. Но, кажется, я напрасно беспокоилась, потому что я уже некоторое время молчала, а в кабинете, по-прежнему, стояла тишина.

– Ты высказала столько требований и условий, а вдруг все это напрасно и у тебя ничего не получится? Неужели ты думаешь, что пудра поможет скрыть твое уродство? – наконец, произнесла мачеха.

– Понимаю твои сомнения, но все-таки прошу: дай мне шанс, Сибилла. Я обещаю все устроить в кратчайшие сроки, мне нужно лишь подготовиться и посетить несколько балов. И еще, если ты не в состоянии порекомендовать тон пудры, то забудь, что я тебе об этом говорила, но только не произноси больше слово «уродство», это дурной тон, – ответила я.

Мы опять помолчали, отец задумчиво смотрел в окно, Сибилла виновато ловила его взгляд, а я подумала, что надо еще заглянуть в библиотеку, чтобы узнать о мире, в который попала, да и к балу следует подготовиться, а начать решила с мастерской по пошиву одежды, о которой упомянула мачеха.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала я, поднимаясь с кресла.

Отец грустно посмотрел на меня и молча кивнул, судя по всему, он не слишком верил в мою затею, но шанс все-таки дал, и на том спасибо. Сибилла не отводила от него тревожного взгляда, лишь мельком взглянула на меня, но ничего не сказала. Я вышла из кабинета.

 

– Лео, что с ней случилось? – взволнованно спросила Сибилла у мужа, как только закрылась дверь за  Оливией. – Я ее не узнаю!

– Моя дочь, наконец, очнулась, в ней заговорил дух нашего рода, во всяком случае, я очень на это надеюсь, – улыбнулся граф.

– Ты и в самом деле думаешь, что она что-то сможет сделать? – робко поинтересовалась жена.

– Не знаю, Сибилла, но давай выполним просьбу Оливии и немного подождем. По-моему, она впервые нас о чем-то попросила, не так ли?