Текст книги "Попасть в сказку и не выйти замуж? (СИ)"

Автор книги: Инга Ветреная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Старший стрелец в ответ нежно сжал мою ладонь, ласково проведя по ней большим пальцем по ее внутренней стороне, и престольно глядя мне в глаза, ответил:

– Не волнуйся, Машенька, все будет исполнено.

Тьфу, блин. У нас тут форс-мажор, а вшивый все о бане! Я высвободила руку из огромной лапищи Тихона и задыхаясь от быстрого шага, уточнила?

– И кто же у нас сейчас следит за оговоренными объектами?

Старший конник отвел от меня глаза, тряхнул головой как конь ретивый и рванул к царскому терему. И мы остались впятером на просторной улице, то есть я, Ванюшка на моих руках, баба Яга, баба Янина и Елисей.

– Ну что, думаю бежать больше не имеет смысла, только ненужное внимание привлечем, – предложила я перейти на нормальный темп передвижения по городу.

– И то верно, – запыхавшись проговорила баба яга.

Я спустила Ваню на землю и взяла за руку.

– Предлагаю в первую очередь допрашивать Збару, от ее показаний и плясать будем.

– Ох поспрашиваем мы у нее, – зловеще проговорила Яга. – Ты Машенька в разговор сперва не лезь, мы с Яниной сами ее крутить-вертеть будем, по-колдовски.

И мои старушки многозначительно так друг с другом переглянулись, что у меня аж холодок по позвоночнику пробежался.

– А можно поподробнее узнать, как это по-колдовски? – подготовка перед важным допросом не будет лишней, а уж тем более важная информация про мир в котором мне возможно придется остаться.

– Кодекс у нас есть колдовской, где прописано кто что должен делать в соответствии со своим даром. Так вот коли ты целительница, а Збара целительница, правда не очень сильная, но лишь этот дар ей подвластен, то зла людям делать не должна, – многозначительно подняв к небу свой скрюченный указательный палец вещала баба Яга.

– А уж если ты еще и людей своим дарам пользуешь, то чистоту своих деяний блюсти должна, – поддержала предыдущего лектора баба Янина, – Не то своего дара и лишиться можешь.

– А дар, Машенька, передается по крови от матери к дочери. Если Збару дара лишить, то на ней род знахарок прервется, – зловеще продолжала вещать баба Яга.

– Значит, если она пошла на это преступление против крови собственного рода, значит причина была очень веская, – делала я выводы.

– Мозет подькуп? – предложил царенок.

– Милок, она свою родную дочку знахарского дара лишила! Разве это можно деньгами окупить? – пламенно возразила Янина.

– Думаете ей угрожали? – предложила я свою версию.

– Или ей или дочке ее, – согласилась баба Яга.

– Подождите, у нее что ребенок есть? – от такого поворота развития событий я аж споткнулась, – а почему я только сейчас об этом узнаю?

– Так ты не спрашивала, – пожав плечами ответила баба Яга.

От такова заявления я встала как вкопанная. Интересно это они от глупости или вредности мне жизненно необходимую информацию скрывают.

– Да что ты всполошилось то? – испренне растерялась баба Янина. – да кому нужна ее девчонка?

– А где девочка сейчас? – обратилась я к бабусям, – Наши белки со знахарки уже несколько дней глаз не спускают. Что докладывают?

– Ничего не говорят, так нет Истки дома, с самого начала, как мы к ним белок приставили соглядатаями, – грустно сообщила Яга.

Кажется, старушки начали проникаться серьезностью ситуации.

– А установили место нахождения ребенка, сколько девочке лет? – начала я собирать информацию.

– Исте шесть годков, Збара соседям сказала, что отправили девчушку к тетеке в деревеньку, в дне пути от столицы, – выкладывала все что знала Янина.

– К тетке ездили? Деревеньку проверяли? – я задала вопрос, а сама боялась услышать ответ.

– Не проверяли, – повесив голову, ответила баба Яга.

– Значит ребенок минимум два дня отсутствует дома, – провела я подсчеты, – и белки сообщали, что знахарка была чем-то очень напугана.

Старушки поняли свой просчет: – Сейчас пошлем молодцев и все выясним.

– Так может уже и не к чему, сейчас мы у Збары все и узнаем, – я пристально посмотрела в глаза своим колдовским экспертам, – Вы лучше подумайте, что еще такого неважного мне не сказали?

Старушки были сильно опечалены сложившейся ситуацией, чувствовалось из раскаяние, что не додумались, упустили важное для нашего дела. Плечики у великих колдуний поникли, в глазах стояли слезы.

– А ну прекратить, реветь команды не было, – прикрикнула я на подчиненных, – мне еще тут расхлябанности не хватало. Нам еще косяки стрельцов с конниками исправлять!

От моего командного тона все вздрогнули, вытянулись по струнке и изумленно уставились на меня, включая и Ванятку.

– Первое, баба Яга, баба Янина и я колем знахарку, – раздавала я команды.

Бабуськи радостно мне закивали. Судя по преданности, которая так и била из старческих очей, знахарка будет вскрыта и с радостью выпотрошена. И если возникнет такая необходимость, то процедура будет повторено столько раз, сколько мне будет надобно.

– Второе, Ваня ты как самый сообразительный из моих подчиненных, – здесь я сделала многозначительную паузу и обвела глазами присутствующих, присутствующие как не странно со мной не без иронии согласились, – присматриваешь за Елисеем, чтоб ничего не натворил.

– Хорошо, мамочка, – ответственно согласился сынулька.

Я подняла глаза на царевича, и он заговорчески мне подмигнул. Радует, что я ошиблась, и сообразительных в моей команде уже двое.

– Бабушки Яга и Янина, – вспомнила зудящую со вчерашней ночи запоздалую мысль, – А вы при наших допросов подозреваемых правду и ложь различаете?

– Конечно, Машенька, – снисходительно ответила баба Яга.

– А вам не показалась, что Прохор нам если не соврал на прямую, то что-то не досказал, или утаил?

– Было дело, – призналась баба Янина, – Да ты такая уставшая была, пожалели мы тебя, думали сегодня с Прошкой закончить. Да вот не вышла, вон как у молодцев то не хорошо все получилось.

Я на миг закрыла глаза и, глубоко дыша, начала считать до десяти. Хотелось кого-нибудь стукнуть.

– Где конкретно он информацию от нас утаил? – шипела я.

– Так вот как про иголочки как начали спрашивать, так вроде складно говорит, да только весь собрался, будто что-то лишнее сболтнуть боится, виновато рассказывала баба Янина.

– Прохор хорошо охраняется? Не сбежит? – мне уже хотелось стонать в голос.

– Мы когда со двора уходили, чуток колданули, – раскаяния во всем образе старушек, от пяток до макушек, зашкаливала, – не сбежит, и к нему никто не заберется: ни простой человек, ни колдун.

Ага, значит, до подчиненных начало доходить, что против нас играет очень серьезный соперник, который пока обходит нас как минимум на пару шагов.

– Значит как вернемся, опять допросим. Вы можете колдонуть, чтобы он нам сам без утайки, все как на духу рассказал?

– Конечно, нельзя это против согласья людей колдовством принуждать… – вздохнула баба Яга, – да видно иного выхода нет.

– Третье, Елисей, ты отвечаешь за своего папу, чтобы он близка не подходил к нашим следственным мероприятиям, – отдала я последний приказ.

– Не фолнуйтесь, Малия Фасильевна, – докладывал царенок, – Сегодня от нас отбыфает загланичное посольстфо. Батюшка будет занят госудалственными делами.

– Вот и чудно, под ногами не будет вертеться, – подытожила я.

От моего последнего замечания бабуси осуждающе покачали головой, а Елисей задорно гы-гыкнул.

Во двор царского терема мы входили, полные грустных мыслей. Вокруг действительно творилась какая-то суета. Кареты, повозки, куча разряженных людей, слуги, лошади. Действо, окружающее нас, напоминало хорошо отрепетированный спектакль. Красивые, расписанные яркими красками и сияющие золотом кареты останавливались перед лестницей царского терема, к данному событию покрытую узорчатым ковром. При помощи слуг из карету пафосно с паузами выгружались царские гости, от пышности и пестрости красок нарядов, больше напоминавшие павлинов. В неспешности каждого их движения, видимо должна была читаться, великая честь, оказанная царь-батюшке главой соседнего государства. Судя по выражению лица супостата, он привычно играл роль гостеприимного хозяина. Стоя на верхней ступеньке богато украшенной лестницы, ждал когда к нему поднимется строго одетый довольно молодой человек очень привлекательной наружности. Они радушно приветствовали друг друга. Улыбка не сходила с губ государя, пока диктатор не увидел меня. Всего лишь на мгновение он задержал свой взгляд на моей персоне, и в глазах промелькнул метал, а руки сжались в кулаки. Не уж то до сих пор злиться? Ладно, сейчас вообще не до него. … Заграничный посол заметив взгляд царя и тоже прошелся по мне любопытствующим взглядом, и даже, кажется, улыбнулся. К чему бы это? Ладно. Не будем отвлекаться. Где тут у них казематы? От такого столпотворения я немного растерялась, но как оказалось нас здесь ждали. Знакомый двухметровый богатырь с рыжей шевелюрой шел через разряженную толпу заморского посольства, как ледокол идет сквозь льды.

– Мария Васильевна, Вас там уже заждались, – пробасил стрелец и повернув в левую сторону, пробивал для нас дорогу в толпе прибывших к царю-батюшке гостей.

Около дверей в казематы нас ожидали старший конник и стрелец. Только они открыли рот чтобы вероятно сообщить нам последние новости, я на них зло шикнула повернулась к царенку.

– Вы с Ваняткой может в свободной камере рядышком здесь посидите, а то в тереме народу чужого много, боязно мне что-то, – предложила я.

Со всех сторон на меня смотрели осуждающе, давя на мое чувство материнство.

– Маша, что ты выдумала? – раскудахтались старушки, – да как можно малое дитя и в казематы? Там же темно, грязно, сыро! Вдруг напугается или, еще хуже, простудится?

– А мы его потеплей оденем и факел дадим, – настаивала я на тюрьме.

– Да что ты, Машенька, беспокоишься? – вмешался Любомир, – Хочешь я для сохранности твоего сына одного своего конника дам?

– А я одного стрельца? – добавил Тихон.

– Малия Фасильевна, не фолнуйтесь, я с него глас не спусю, – заверил меня косенький.

Интересно, как это он их не спустит, если они у него в разные стороны смотрят?

– Мы у меня в горнице в потешки разные поиграем. У меня разноцветные краски и холсты заморские есть, рисовать можно, – предлагал Елисей.

От услышанного у Ванюшки загорелись глаза, он схватил меня за руки и подпрыгивая начал громко кричать: – Хочу рисовать! Хочу рисовать!

От этой умилительной картины, убежденность в правильности моих суждений дала сбой.

Видя мое колебание, бабульки продолжили настаивать:

– Ну что ты напугалась, в горнице царевича, да под присмотром бравых воинов, ничего с внучком не случиться.

И я сдалась, присела к Ванюшке, поцеловала в щечку и наказала: – Веди себя хорошо, присматривай за Елисеем, конника и стрельца не обижай, они еще маленькие. Я как закончу с работай, сразу за тобой приду, обедать будем.

От моего напутствия у выделенных Любомиром и Тихоном подчиненных от изумления приподнялись брови. Да-да, не вы тут главные

– Хорошо мама, ты тут тоже не балуйся, – по отечески давал мне наказ сынулька, – Если тебя тут обижать будут, я им тогда так пинану!!!

Я торжественно кивнула сыну и обратилась к царенку, коннику и стрельцу:

– Если с ребенком что-то случится – прокляну.

От услышанного стрелец, видимо помня мои предыдущие клятвы, бледнее начал креститься. Елисей же уверенно подошел к Ванятке взял его за руку и пошел в царский терем, правда через небольшую дверь левого крыла. Проводив взглядом Ванюшку с Елисеем и сопровождающими, я повернулась к своей боевой группе.

– Нус, голуби мои сизые пройдемте в камеру, пороть вас буду, – и проскользнув во внутрь каземат, рванула к моей любимой камере.

Войдя и проведя инвентаризацию помещения, убедилась, что интерьер прежний, сено в наличие. Плюхнувшись на мягкое, но колкое место для совещаний ожидала подчиненных. Вошедшие за мной коллеги деловито разместились кружком на куче сена.

– Итак, докладывайте где знахарка, – начала я совещание.

– В соседней камере сидит, вас ждет, плачет, – первым начал отчитываться Любомир.

– Вы ей вопросы задавали?

– Нет, зачем же? Это вы обычно делаете? – растерянно ответил Тихон.

–Ясно, а за ключницей присмотр ведется? – озвучили я следующую проблему.

– Да, следят два моих стрельца, – доложил Тихон.

– И два моих конника, – добавил Любомир, не мало удивив нас всех, особенно Тихона.

– Думаешь, мои одни не справятся? – обиделся старший стрелец.

– Причем тут не справятся. Гостей, да лишних людей больно много сегодня в царском тереме. С двойным присмотром надежнее будет, – парировал старший конник.

С такими доводами сложно было не согласиться.

– Я правильно понимаю, что за воеводой Святояром тоже ведется двойной присмотр, – сделала я выводы.

Тихон и Любомир, опустив голову, сообщили:

– Воевода Святояр отбывает на пограничную заставу новую крепость ставить да дороги к ней мостить.

– Когда? – что-то новости меня сегодня ну ни как не радуют.

– Сегодня поле посольского приема, – ответил Тихон.

– Значит, делайте что хотите, но Святояр должен остаться в столице, – зло заявила я.

Тихон с Любомиром задумались над поставленной непростой задачей, но было видно, что сдаваться они не намерены.

– Значит так, мы с бабусями в камеру к знахарке, а ваши ребята охраняют входы как в камеру, так и в целом в казематы, на вас Святояр – вставая командовала я оперативной группой.

– Может вам наша помощь нужна будет при допросе Збары? – спросил Любомир, – Ведь в прошлый раз все ладно вышло.

– В прошлый раз мы Прохора, молодого хлопца допрашивали, и нам действительна была нужна ваша мужская помощь, – успокаивала я воев, – А сегодня бы беседовать с женщиной да еще слабой но колдуньей. Боюсь из-за вашего присутствия она на контакт не пойдет.

Старшие конник и стрелец явно загрустили, видимо вошли во вкус расследовательской деятельности. Прохора они допрашивали с неподдельным азартом и актерской игрой.

– Но если нам понадобится ваша помощь, мы вас обязательно позовем, – заверила я загрустивших помощников.

Каждый тепло мне улыбнулся и, развернувшись, отправились выполнять мои поручения.

Как только мы с бабусями вошли в камеру к знахарке, я схватила своих волшебных экспертов и зашептала им на уши:

– А она точно своего знахарского дара лишилась?

Бабульки пристально посмотрели на знахарку и утвердительным кивком молча ответили на мой вопрос.

– Бабушки, а вы можете наколдовать в этой камере полог тишины?

– Че? – как всегда доходчиво обозначили свое отношение к моим заковыристым словам пенсионерки.

– Я говорю, можно ли сделать так, чтобы никто за пределами этой камеры нас не услышал? – прошептала я свой вопрос.

– А это? Да запросто, – проговорила баба Янина и начала бурчать себе под нос какой-то стишок.

Откровенно говоря, я ждала какого-то чуда, там звуковых или визуальных спецэффектов, но ничего не произошло. Просто, закончив читать стишок, баба Янина обвела носом камеру и весело мне подмигнула. Ага, все, можно работать. И что тут у нас имеется?

Камера была один в один похожа на ту, в которой мы только что проводили оперативное совещание. Только здесь в углу имелась лавка. Знахарка сидела на ней сгорбившись и раскачиваясь из стороны в сторону. Честно говоря, на женщину было больно смотреть, она не замечала нас и, раскачиваясь, смотрела в одну точку. Волосы ее были растрепаны, лицо опухшее от слез, платье испачкано в грязи.

– Бабушки, а почему она такая грязная, если наши сообщили, что сопротивления им не оказывала? – шепотом спросила я у экспертов.

Бобуси тоже оценили ее внешний вид, но похоже на этот вопрос у них пока ответа не было. Мне указали на стульчик, что стоял у дальней стенки камеры, мол «сиди и не отсвечивай». Я послушна на него приземлилась, с решительностью по быстрее здесь закончить, а то мне еще ребенка кормить надо.

– Ну, здравствуй Збарушка! – зловеще начала допрос баба Яга.

От ее доброжелательности в голосе и улыбки хотелось забиться в щелку, и пережить там это стихийное бедствия. Збара же на это никак не среагировала, она даже с темпа своего покачивания не сбилась. Баба Яга и баба Янина переглянулись, и что-то опять зашептали себе под носы. Знахарка перестала раскачиваться из стороны в сторону и подняла на бабулек глаза.

– Говорю, здравствуй Збарушка! – повторила свой вопрос баба Яга.

– Здравствуйте колдуньи, – ответила знахарка вялым голосом. Складывалось впечатление, будто она была под каким-то сильнодействующим успокоительным или алкоголем.

– Как ты себя чувствуешь милая? – заботливо поинтересовалась баба Янина.

– Плохо, бабушки, – у Збары глаза, лишенные абсолютно всех эмоций, как будто стеклянные.

– От чего же тебе плохо девонька?

– Доченька моя пропала, найти не могу? – от ее замогильного голоса, у меня на теле встали все волосы.

– Куда же она пропала? – продолжала выведывать информацию Яга.

– Не знаю, увели ее, а куда не говорят.

– А кто увел? – Яга говорила спокойно, нараспев, как будто с малым детем.

И тут в допросе произошел какой-то сбой. Знахарка замолчала.

– А кто увел? – повторила вопрос баба Яга.

И ни какой реакции со стороны женщины. Она как будто превратилась в пластмассовую куклу, даже не моргала.

– А когда увел? – попробовала поменять вопрос баба Янина.

– Два дня назад вечером, – замогильным голосом ответила молодая мама.

Мое сердце сжалось от страха за бедного ребенка, которого оторвали от мамы и куда-то увели. И увели ее аккурат перед тем как к ней пришла ключница Ирина с белками на хвосте.

– Милая, а помнишь у тебя иголочки были, в маленькую подушечку воткнутые? – монотонно проговорила вопрос баба Янина.

– Помню, страшные те иголки, – так же безразлично ответила Збара.

– А откуда у тебя те иголочки появились? – продолжала допрос Янина.

– Дали, что бы я передала, – туманно проговорила знахарка.

– Кто дал?

Ответом нам была тишина.

– Збара, ты меня слышишь? – переглянувшись с Яниной спросила баба Яга.

– Слышу, – чуть на распев сказала женщина.

– Кто тебе эти иголочки дал? – повторила вопрос Яга.

И опять мы не услышали ответа, будто на некоторые вопросы у Збары стоял запрет на ответы.

– Комы ты должна была передать иголки? – не выдержав висевшего в воздухе напряжения, вмешалась я в допрос.

Бабульки посмотрели на меня неодобрительно, но пресекать мою деятельность не стали.

– Марфе, – неспешно отвечала Збара.

– Ты должна была передать иголки только Марфе или Прохор тоже мог забрать иголки? – допытывалась я.

– Только Марфе.

– Ты знала, что это за иголки? – спросила я у знахарки.

–Да.

– Почему же согласилась передать их Марфе? – искала я причины участия женщины в нашем деле.

– Иначе Источку убьют.

Мы с бабульками переглянулись, понимая серьезность ситуации.

– Кто убьет? –Янина от злости уже шипела.

И опять ответом нам была тишина.

– Почему не пожаловалась стрельцам или царской страже? – пыталась понять страх знахарки Янина.

– Исторке щечку порезали и посланье передали, чтобы за помощью не бегала. Я щечку залечила. – Збара отвечала на распев с остекленевшими глазами, я смотрела на нее и плакала. Страшно, когда ты беспомощна, и не можешь защитить собственного ребенка. Во мне проснулась жуткая злость, захотелось наказать обидчика этой бедной женщины. Оставался только один вопрос: как найти этого злодея, если на все самые нужные нам вопросы она молчит как рыба?

Я отозвала своих экспертов и на ушки их спросила: – А почему она на вопросы не отвечает?

– Колдовство это, Машенька.

– Так это и ежу понятно, а в чем его принцип действия? – требовала я подробностей.

– Запрет у нее стоит на того, кто ей угрожал да дочку забрал. И запрет на ее смерти завязан. Мы, конечно, можем надавить и она ответит, только после этого Збара умрет, – пояснила мне эксперты.

Это конечно дилемма, хотя кого я тут обманываю? Конечно, я на это не пойду! Человеческая жизнь бесценна, а информацию мы может поискать и в другом источнике.

– А кому эти иголочки предназначали? – решила я зайти с другой стороны.

– Царевичу Елисею, – безразлично ответила Збара.

– Зачем иголки хотели передать Елисею? – проясняла я мотивы противников.

–Убить, – был ответ знахарки.

Самые худшие наши опасения полностью подтвердились, это было покушение, Елисея хотели именно убить.

– Тебе нельзя эти иголки было передавать. Ты дар потеряешь и дочери не передашь. Зачем? – не унималась я.

– Нельзя не передать, Источку убьют, Источку убьют, Источку убьют, – Збара опять начала раскачиваться из стороны в сторону, ее взгляд начал проясняться и из глаз полились слезы.

– Збара, ты меня слышишь? Збара! – пыталась я достучаться до бедной женщины, но у меня ничего не получалась.

Баба Яга и баба Янина бегали вокруг нее чуть ли не с бубнами но достучаться до знахарки не получалось. У нее началась обыкновенная истерика.

– Хватит, – прокричала я, чтобы обратить на себя внимания, потому что старушки решили сделать все, чтобы вернуть знахарку к допросу, – Усыпляйте ее, пусть часок другой поспит, отдохнет, потом продолжим.

Бабульки явно со мной не были согласны, но посмотрев на захлёбывающуюся рыданиями молодую женщину, были вынуждены прочитать себе под носы стишок, и Збара тут же на лавке и заснула.

– И что же мы два часа делать будем? – уставшим голосом спросила баба Янина.

– Совет держать, – ответила я, – в доверенном кругу.

Мои сообразительные старушки навострили мудрые ушки и начали задавать очень даже правильные вопросы:

– Ты что ли специально Любомира с Тихоном из камеры выгнала?

На это я лишь кивнула головой.

– От чего же такая немилость? – требовала объяснений баба Яга.

– Да вот стала я подмечать кучу странностей, что вокруг нас творится.

– А нам почему доверяешь? – насмешливо спросила Янина.

– Так Елисей вам родная кровь, младший сынок Славушки вашей. Проучить, наказать вы горазды. Но вот чтобы проклятье на смерть накладывать – это уже перебор.

– Ну хорошо, рассказывай, что за странности такие, – потребовали бабульки.

Первое, как то вовремя Марфа пропала, – начала я выкладывать подозрительные факты.

– И верно Машенька, ведь девка три недели спокойно у тетки гостила, а как ты тут появилась, так по пути в столицу и пропала, – согласилась с моими рассуждениями баба Яга.

– И ни каких следов не нашли, – поддержала нас баба Янина.

– Вот-вот, подскажите ка мне, как при толпе охранников, да еще как раз в момент похищения подоспели наши бравые конники и здоровую девушку при руках, ногах и зычном голосе и можно похитить, а она не то что не оказывала сопротивления, но даже на помощь не позвала?

Мы все глубоко задумались.

– Значит или охрана была в сговоре с ворогами нашими и предупредили их, чтобы Марфа до столицы не доехала, продолжала мыслить Яга.

– Или среди встречающих были помощники того, кто на Елисеюшку проклятье наложил, -от осознания предательства баба Янина сильно разозлилась, ее профиль заострился, а из глаз чуть-ли не искры посыпались.

– Выходит, что соглядатай ворога может быть среди конников Любомира, – баба Яга была поражена до глубины души.

– Это только подозрение, но такое очень может быть, – печально резюмировала я, – и мы не можем позволить отмахиваться от таких важных фактов.

– А много ли народа знала, что мы Марфу допрашивать будем? – начала я вспоминать.

– Так почитай все стрельцы, помнишь мы когда из леса маво ехали, ты все про нее расспрашивала, да и конники– стала мне напоминать баба Янина.

Обстановка в камере стояла напряженное, на нас давило осознание того, что возможно среди нас ходит предатель. Только знахарка лежала на лавке и мирно сопела, ей как никому требовался отдых особенно после двух суток непрерывных терзаний и беспокойств за дочку.

– Но это только предположение, так как то что Марфа не должна была доехать до столицы – очевидный факт, и умыкнуть ее легче всего было в дороге, продолжала я рассуждать, – И возможно, все мои предыдущие рассуждения были вызваны разыгравшейся подозрительностью.

Бабульки глубоко задумались и соглашаясь с моими доводами, кивнули мне загибая указательный палец на правой руке.

– второе, дочка у Збары пропала так же вовремя, ровно за несколько часов как к ней пришла ключница, продолжила я выкладывать факты вызывающие много вопросов.

– То есть, возможно, за нами следят и путают следы нашего расследования, – высказала свои догадки баба Яга.

– Очень похоже на то, что как только мы нащупаем ниточку, которая может помочь распутать наше дело, ее тут же рвут или пытаются еще больше запутать, – как всегда рассуждала я вслух.

– Ради дочки знахарка пошла на такие жертвы, от дара родового отказалась. Зачем такие сложности? Ведь если хотели убить Елисея, можно же это сделать горазда проще. Даже за теми же огородами ножом воспользоваться, али сабелькой, – от простоты моих аргументов, бабульки аж поперхнулись.

– Маша, да что ж ты такое говоришь? Думаешь кто-то отпустит царевича хоть и с девицами одного, тем более за огороды? – пеняя меня за мою наивность, распылялась баба Янина, – Да там на каждой тропке меж грядок по стрельцу лежало под зайцев маскировались, на каждой яблоньке по стражнику, так те филинами да воронами прикидывались.

Занятно, однако, у царенка свидания проходили. Зайцы, филины и вороны особого назначения, наверно за три года лекции оболтуса и без его помощи могли кому угодно в уши заливать!

– А он что же их не замечал, когда про звездочки вещал? – удивилась я.

– Как не замечал?!! Замечал! Сердился! Да куда от них денешься, когда ты царевич? – грустно разъяснила мне Янина.

– Значит, тот кто наше расследование запутывает, хочет царевича чужими руками убить и подозрение от себя отвести, размышляла я.

Бабули согласились с моими выводами и загнули указательный палец.

– Так, что ты в нашем расследовании подозрительного еще приметила?

– Третье, вои наши для допроса привели знахарку не к нам в склеп, а в царские казематы, тем самым сообщив всем о ходе нашего расследования.

– Так может перепутали или не догадались? Дело то поздно ночью было, ты сама носом клевала, – начала защищать наших воев баба Яга.

– Может нас не хотели беспокоить? Если б Збару к нам в подвал привели, то всех бы перебудили, – поддакивала ей Янина.

– Зато теперь они точно знают, что нам известно, и возможно сейчас подчищают свои следы. Что значительно усложнит наше расследование.

Был загнут безымянный палец под дружное оханье пенсионерок.

– Четвертое, на Збару очень вовремя было наложено колдовство по не выдаче нам такой нужной информации. Можно определить как давно на ней этот запрет?

Бабуси повскакивали с лавочки и рысью метнулись к знахарке. Прищуриваясь и принюхиваясь, они кружили вокруг спящей женщины.

– Два дня, Машенька, – доложили эксперты.

– Два дня назад у Збары какой-то негодяй забрал дочь, и ее посетила ключница Ирина. Это наши основные подозреваемые в наложении на ее запрета, – рассуждала я.

– Машенька, не забывай, она же знахарка и больных да хворых к ней много наведывается, – внесла конструктивные уточнения баба Янина.

– Скажите а как накладывается этот запрет на жертву? – решила я понять техническую так сказать сторону проблемы.

– Да тут ничего сложного нет, вещицу ей заговоренную дали, а она и приняла, – объяснила баба Яга.

– Подождите, она же сама слабая но колдунья, должна же была увидеть ворожбу, – не понимала я видимо совсем элементарных вещей.

– Возможно, этот запрет был спрятан под другим заклятием. Например, поисковым или любовным.

– Вы можете эту вещицу найти? – я очень надеялась, что это нам как-то поможет.

Колдовские эксперты по новой начали кружить вокруг Збары, но все было тщетно.

– А в колдовстве что запрет накладывало и в проклятии царевича ничего общего нет? – я начала проводить мозговой штурм, засыпая пенсионерок всеми вопросами, что приходили мне в голову.

Бабульки впились взглядом в сопящий объект обследования. Я смирно стояла поодаль и боялась пошевелиться. Да бы не нарушить процесс. Почесав свои маковки, старушки заулыбались.

– А ведь ты права, Машенька! Есть средь этого колдовства общее. Тут явно старались сделать все по-разному, как будто два разных колдуна плетения плели. Но незримо чувствуется рука одного создателя, в потоке вливаемой силы, в узоре плетений.

– И над иголками и над вещицей знахарки работал один и тот же колдун? – решила для себя уточнить я.

Мне авторитетно кивнули и загнули мизинец.

– Пятое, Святояр как то вовремя уезжает.

– Так и что ж в этом такого странного, он ведь по государственным делам, новую заставу ставить, стали защищать воеводу старушки.

–Так то оно так, только вот пока мы по сталице с допросами бегали, он дома с мамой сидел, а как у нас жаренным запахло, и у знахарки дочка пропала, так он уезжает, – разъясняла я свои претензии.

– Машенька, боярин он хороший, о государстве нашем печется, себя не жалеет, спуску никому не дает, честен и благороден. Один только грех за ним водится – бывшая невеста вертихвостка. Да только его вины в том нет, с любым такая беда может случиться, – печально добавила баба Янина.

– Но факт остается фактом, Святояр сегодня собрался отъезжать – упорно настаивала я.

Старушки, повздыхав, собрали левую руку в кулак.

– Конечно, может эти события никак друг с другом не связаны, но в совокупности они сильно затягивают наше расследование.

– Да, Машенька, не ожидали мы, что с Елисейкиным проклятьем так все сложно получиться, – каялась баба Яга, утирая глаза краешком платочка, – Я то старая думала, Марфа по злобе своей его приворожить, али наказать хотела. Тебя вызвала, что бы ты своим даром волшебным проклятье сняла. Мы бы жили тут как прежде, тебя бы домой отправили. И все бы у нас было хорошо. А оно вон как вышло!!!

Бабульки уже не скрывая, рыдали в голос, зычно сморкаясь в платочек. Вот мне еще двух истерик не хватала!!! Я взяла кружку с водой, что стояла на окне камеры и брызнула из нее водой в лица бабулек. Те сначала задохнулись от моей наглости, и чуть не колданув в меня каким-нибудь вредным заклинанием (нужно будет на будущее запомнить, так больше не делать), затем привели в себя в порядок, всем своим видом показывая, что готовы к работе. Энтузиазм я оценила.

–В дальнейшей работе, предлагаю дальше нашего трио о важных фактах расследования не распространяться, а то мы с Ванюшкой такими темпами домой еще долго не вернемся. А нас там детский сад и работа ждут.

–Хорошо, Машенька, как скажешь. Не будем мужиков в наше дела посвящать, сами справимся.

На том и порешили. Я посмотрела на спящую знахарку, и решила что пора и честь знать, засиделись мы что-то в этих казематах.

– Ну что? Часа полтора у нас прошло, можно уже и будить Збару, времени у нас не так много, нам еще Ванятку кормить.

Великие колдуньи прочитали над женщиной стишок и она потихоньку начала просыпаться: поднялась с лавки, протирая заспанные глаза, стала озираться по сторонам. Когда ее взгляд остановился на нашей троице, то на лице появилось понимание происходящего.