Текст книги "Проклятие Марены"

Автор книги: Инга Пфлаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Мы ограбили уже шесть повозок. После третьей Хол почуял неладное и удвоил охрану. Сменить маршрут и провозить добро не через Чернолесье он не мог – на основной дороге иногда проводили досмотры. В городе уже ходили служи о том, что кто-то грабит исключительно повозки, принадлежащие бургомистру – продолжать грабежи становилось опасно, но я не собиралась останавливаться. Одна из служанок в доме Холла, не устоявшая перед обаянием Шторма, рассказывала, что в последнее время хозяин постоянно раздражен и нервничает, а это плохо сказывается на его, и так не богатырском, здоровье. Мои ножи летели в цель, как всегда!

Мы встретились в пещере около часа пополудню. Небо затянули серые тучи, похожие на грязный пух. Нас ждал противный моросящий дождь, который обычно затягивается на несколько часов. Я надеялась, что заварушка начнётся раньше, чем дождь – сидеть в засаде до вечера, ожидая, пока повозка доползёт до чернолесья по раскисшим до состояния простокваши дорогам, в мои планы не входило. Но природа, как и Шторм, моими планами интересовалась мало. Прошел короткий дождик, который не облегчил висящих над головой туч, но основательно попортил дорогу. Повозка показалась на горизонте около пяти часов. Я смогла разглядеть трех конных наёмников в боевом облачении, кучера и стражника на козлах. Повозка была крытой – значит, внутри могло быть от двух до шести человек. Я надеялась на двух, конных рыцарей и без того сложно одолеть. Нас же было всего трое. Найти людей, заслуживающих доверия, в Тирите оказалось сложно. Вскоре после нашего отъезда на юг кто-то из новеньких выдал убежище Кулака городской полиции. Они тут же напали на пещеры – разбойники не были готовы к такому повороту. Многих перебили, кое-кого повесили на главной площади через несколько дней. Остатки банды ушли на юг, так что в городе знакомых у нас не осталось. Брать непроверенного человека в группу было слишком рискованно. Конечно, в леди Гиане, одетой в жутко неудобное платье, с припудренными волосами и раскрашенным лицом, сложно было узнать Лезвие, но мало ли что. Неофициально Холл уже объявил награду за наши головы.

Экипаж приближался. К моему счастью, забрала рыцарей были подняты – значит, двоих, при доле удачи, мы сможем вырубить сразу – Шторм при помощи арбалета, а я ножом. Атаковать решили с двух позиций – я засела в кустах у дороги, а Шторм на противоположной стороне – на дереве. Одновременный удар с разных сторон не позволит третьему коннику быстро сориентироваться и, может быть, нам удастся быстро его вырубить.

Мы со Штормом переглянулись и приготовились. Одноглазый залёг недалеко от дерева со Штормом. Его задачей было вырубить возницу и стражника на козлах, чтобы карета остановилась. Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Патрон всегда говорил, что разбойничать нужно на холодную голову.

Шторм привлёк моё внимание и указал на карету. Я пригляделась – над задней частью приподнимались длинные перья. Такие, какими украшают свои береты "вольные стрелки" – наёмники, продающие свои услуги тем, кто больше предложит. Это было совсем плохо. Число возможных противников увеличилось до десяти. Мы приготовились. Звякнул арбалет, моё лезвие рассекло воздух. Два рыцаря свалились с коней прямо в грязь. Возница слетел с козел под колёса, Одноглазый – неважный стрелок, но в этот раз он не промахнулся. Лошади громко заржали и понеслись вперёд. Всё происходило молниеносно – как только экипаж поравнялся с деревом, Шторм спрыгнул прямо на облучок, одним движением прикончил стражника и начал успокаивать лошадей. К этому моменту карета промчалась мимо меня – и ножи полетели в сидящих позади экипажа охранников. Один из стражей застонал и упал на дорогу – карету подбрасывало на ушибах, поэтому я не могла точно сказать, ранила я его или убила. Конник определил, где я нахожусь, и бросился вперёд, но Одноглазый кинулся ему наперерез и отвлёк внимание рыцаря. Справа раздался дикий шум. Судя по всему, карета перевернулась. Я помчалась на помощь Шторму, ломая ветки. Посреди дороги валялось колесо, отвалившееся, видно, от удара. Лошади протащили карету ещё несколько саженей – повсюду валялись обломки. Шторм, похоже, в конце-концов перерезал подпруги и кони унеслись в лес. Сейчас ганарец отбивался от четырёх стражников с алебардами и мечника. Единственное преимущество ганарца заключалось в его ловкости и скорости. Будь с нами хотя бы Вердо, пять противников были бы мелочью, но магов среди нас не было. Я напала на одного из стражей сзади, стараясь отвлечь его от Шторма. В этот момент ганарцу не повезло – он среагировал на моё появление недостаточно быстро – пик алебарды проткнул ему плечо. Стражник, с которым я сражалась, оказался слишком молодым и неопытным – похоже, он просто растерялся, увидев перед собой нового противника. Я быстро расправилась в ним и оттолкнула тело в сторону. Один из нападавших, отвлёкшись от Шторма, кинулся к трупу – вот идиот!

Рука ганарца, державшая щит, плохо подчинялась хозяину. Я оглянулась – под натиском рыцаря Одноглазый медленно отступал, приближаясь к нам. Видно, он смог стащить рыцаря с лошади, но тот очень хорошо работал мечом. Одноглазый был ранен, но я не знала, насколько серьёзно.

Стражник, минуту назад стоявший у трупа то ли друга, то ли брата, домчался до кареты и достал арбалет. Я чуть развернулась, стараясь отступать к лесу и одновременно отражать удары короткого меча, которым был вооружен вольный стрелок, не добитый мной недавно.

Дела обстояли хуже некуда. Одноглазый и Шторм были ранены. Ганарец почти не владел повреждённой рукой, Одноглазый был недостаточно быстрым, чтобы уклоняться от меча рыцаря. Арбалетный болт пролетел в четверти пяди от моей головы. Этот сукин сын решил сделать своей целью меня. Теперь приходилось следить, чтобы между арбалетчиком и мной оставалась спина вольного стрелка.

Шторм отступал в том же направлении, но Одноглазый в пылу схватки не заметил наших манёвров. Один из стражников отвлёкся от Шторма и подался назад. Похоже, он перекинулся на другую цель – и великан его не видел. Я закричала, пытаясь предупредить товарища, но тот меня не услышал. Топор алебарды свистнул в воздухе – и голова Одноглазого покатилась по траве. В последней судороге его руки дёрнулись, булава повернулась в воздухе и опустилась на замершего от удивления противника. Сила удара была так велика, что шлем смялся, и мозги его обладателя брызнули во все стороны. Я чуть повернулась, чтобы осводобить себе пространство для манёвра и сделала единственное, что мне оставалось – кинула нож в довольного своей победой стражника. Судя по раздавшемуся в ответ ору, нож достиг цели, но я даже не могла посмотреть на творение своих рук – вольный стрелок отлично владел клинком. Мои движения постепенно замедлялись. Меня нельзя назвать выносливым воином, моя прерогатива – скорость и изворотливость, а никак не стойкость. В долгом бою я быстро выдыхаюсь, и именно это со мной сейчас происходило. Меч противника соскользнул по предплечью – я слишком поздно дёрнулась в сторону. "Я не могу проиграть, великая Макошь! Я не могу проиграть!" – не знаю, кричала я эти слова вслух или про себя, но они словно придали мне сил. Стрелок на одно мгновение открылся – и я не без наслаждения воткнула свой кинжал ему в бок. Шторм прижался спиной к дереву – правая рука его безжизненно висела вдоль тела. Левая брючина насквозь пропиталась кровью, сапог был разрублен, и ганарец едва держался на ногах. Рядом, на земле, валялся труп стражника с окровавленной алебардой, двое оставшихся, тяжело дыша, переглядывались, решая, как добить раненого. Где-то был ещё арбалетчик, возможно, он как раз прицеливался в меня из-за кустов! Будто в ответ моим мыслям раскидистый куст по правую руку зашелестел. Я кинулась в сторону, на ходу посылая в невидимого противника два ножа. Шум стих, но я не услышала стонов или криков, и так и не поняла – попала я в цель или напрасно потратила лезвия. Нужно было как-то вытаскивать Шторма. Короткий перерыв закончился, стражники подняли алебарды. Я попыталась отвлечь одного при помощи брошенного ножа, но стражник во время заметил меня и прикрылся щитом, подходя ближе. Не выпуская противника из поля зрения, я двинулась к Шторму, сама не понимая зачем. Ещё одной долгой схватки мне не выдержать, но сдаваться живой я не собиралась. Неожиданно Шторм бросился в сторону прямо на меня.

– Закрой глаза! – заорал он, и я послушалась его прежде, чем подумала о том, зачем это нужно. Ганарец повалил меня на траву, увлекая вниз по холму. Громыхнул взрыв – словно Перун и Летуница встретились в одном месте, в двух шагах от нас.

– Дыши как можно реже! – прошептал Шторм мне в ухо и откатился в сторону. Я открыла глаза – вся поляна была затянута густым, разъедающим глаза и ноздри дымом.

– Что это? – я едва сдерживала кашель.

– Уходи! – вместо ответа распорядился он.

– А ты? – я вскочила на ноги.

– Уходи, сейчас же! Их могло не задеть взрывом.

– Ты что, глухой? Вставай давай! – Я потянула Шторма за плечо, но он оттолкнул меня.

– Я же сказал, уходи! – он закашлялся и чуть приподнялся. Похоже, встать самостоятельно он не мог.

Я никак не могла сообразить, чего он от меня хочет. Решил сдохнуть здесь геройской смертью, чтобы я до конца дней своих думала, что жизнью обязана этой кареглазой обезьяне?

– Без тебя не пойду!

– Кретинка! Я не смогу идти! – он показал на свою ногу, но мне почему-то не очень хотелось на неё смотреть. – Уходи! Дым скоро развеется!

Вместо ответа я присела рядом с ним и потянула за руку.

– Если ты когда-нибудь сдохнешь, то только от моей руки! – пообещала я, помогая ему подняться

– Дура! – выругался Шторм, но я поняла, что дальнейшего спора не будет.

Идти, поддерживая рослое тело ганарца, оказалось не так-то просто. Я не знала, сколько стражников осталось в живых, и как быстро они сориентируются в дыму.

– Если нам повезло – остался только арбалетчик, – подумала я вслух.

Шторм промычал что-то в ответ. Его смуглая кожа побледнела и покрылась бисеринками пота от усилий. Мы всё дальше углублялись в лес. Ветки били по щекам; я, как могла, отодвигала зелёные побеги, но одновременно расчищать дорогу и тащить тяжеленного Шторма удавалось с трудом. Иногда ганарец спотыкался, и я чувствовала, как напрягалось его тело от резкой боли. Я ничем не могла помочь ему, да и времени на помощь не было.

Начался дождь. Первые капли застучали по листьям, смывая следы. Дождь, с одной стороны помог нам, смывая следы, а с другой – наверняка сбил дымовую завесу. Времени у нас совсем не осталось, преследователи рванут за нами сию секунду.

К той поре, когда Шторм свалился с моего плеча, мы продвигались по лесу уже несколько часов. Начинало темнеть. До запрятанных в чаще лошадей оставалось совсем чуть-чуть, но сил уже не было. Я надеялась, что мы ушли достаточно далеко, чтобы немного передохнуть. Тащить на себе тяжеленного мужика, при этом стараться не шуметь и не останавливаться – не так-то легко.

Мы оказались на небольшой полянке, расположенной в низине и укрытой со всех сторон кустарником. Здесь, внизу, можно было передохнуть пару минут. Огромная крона векового дуба закрывала почти всё небо над поляной и неплохо защищала от дождя. Усевшись на землю рядом со Штормом, я начала осматривать его раны. Алебарда стражника основательно перепахала Шторму ногу. До кости. Вторая рана была ничуть не лучше. Ему проткнули плечо, и моих медицинских навыков не хватало, чтобы определить, насколько сильны внутренние повреждения. Единственное, что я могла сделать – это разорвать свою рубашку на полосы и перетянуть раны Шторма. В результате на мне осталась одна сорочка, которая промокнет насквозь за пол минуты.

– Дура! Промокнешь! Тебе что, жить надоело? – снова расшипелся ганарец, приходя в себя.

Я промолчала.

– Уходи, идиотка!

– Заткнись. Иначе потащу за ноги!

Откуда-то справа раздался треск. Я едва успела отскочить за дерево, когда из кустов вывалился стражник. Он едва не наступил на Шторма.

– Бросила напарника, значит. Вот сука! – ругнулся длинный, нескладный мужик, похожий на оглоблю. Он тоже был ранен, и судя по всему – одним из моих ножей. Стражник присел рядом со Штормом и уставился на ганарца. Я не могла видеть лица мужика, но вряд ли стражник планировал оказать бандиту первую медицинскую помощь.

– Где эта сучка? – кулак впечатался в живот Шторма. Тот резко выдохнул и дёрнулся. Он попытался откатиться в сторону, но, почти не владея рукой и ногой сделать это было затруднительно. Всё, что удалось ганарцу, это немного продвинуться назад и опереться спиной на валун. Я выбирала удачный угол для нападения. Чуть продвинулась вправо, и слишком быстро перенесла вес на ногу. Крошечная ветка под сапогом не выдержала, и хруст её прозвучал для нас всех, как разряд грома. Я метнулась в сторону, но стражник оказался довольно быстрым для своей комплекции. Бросить нож я не рискнула – могла бы попасть в Шторма, поэтому сиганула в сторону, стараясь не терять из вида цель. Сама цель не собиралась сидеть на месте и ждать, пока я выберу удачное положение. Стражник кинулся следом, я отвлеклась на наблюдение за противником и не заметила небольшой ямки, присыпанной листвой. Наверное, Стряшта от меня отвернулась, потому что нога провалилась в яму, я потеряла равновесие и полетела носом вперёд, на радость преследователю. Он в считанные секунды настиг меня и прижал к земле, усевшись сверху. Мои руки он заломил за спину, и через секунду я почувствовала, как его свободная рука обыскивает мои брюки и сапоги. Сопротивляться я не могла – стоило мне шевельнуться, стражник командовал: "Лежать, сука!" – и еще сильнее сжимал мои руки – так, что казалось, ещё немного – кости треснут.

Он никого не позвал на помощь – значит, остальные стражники были мертвы. Зачем он тогда стал нас преследовать? Прельстился наградой за головы?

Холодный воздух коснулся пяток. Стражнику удалось стянуть с меня сапоги, и блестящие ножи рассыпались по ржавым листьям. Я даже не успела расстроиться – мужик сполз с моего тела, схватил меня за волосы и рванул вверх. Видимо, он хотел, чтобы я встала. Будь у меня хотя бы секунда, чтобы отдышаться, я бы, наверное, смогла вырваться, но после того, как я работала лошадью для раненого Шторма, сил сопротивляться не было.

Стражник подтащил меня к дереву и хорошо приложил головой к стволу. В глазах помутнело. Что-то побежало по лицу и, судя по всему, это был не дождь. Я никак не могла понять, что этот мужик собирается делать. Он должен был связать меня и доставить в Тирит, в тюрьму, а вместо этого, пока я приходила в себя, он прислонил меня к стволу дуба и связал руки сзади.

– Ты убила моего брата, тварь! Тебе не жить! – прошипел он. Глаза стража выглядели совершенно безумными. Похоже, я напоролась на натурального маньяка. Твёрдый кулак влетел мне в бок. Сначала с одной стороны, потом с другой. Было больно. За спиной стражника Шторм мучительно пытался найти на земле хоть какое-нибудь оружие. Подобранный камень выскользнул из его руки и покатился по листве. Нам снова не повезло – звук оказался слишком громким. Мой мучитель ещё не настолько вошел в раж, чтобы перестать воспринимать окружающее.

– Извини, приятель, верёвка у меня была только одна, – усмехнулся он и пружинистой походкой подошел к Шторму. Для начала ублюдок пнул ганарца в проткнутое плечо. Свежая повязка тут же пропиталась кровью. Шторм выругался и попытался ударить в ответ – но он был слаб, как новорожденный котёнок. Стражник легко перехватил его здоровую руку, и по лесу разнёсся хруст ломаемой кости. Я почувствовала, как мои собственные кости созвучно заныли. Верёвка впивалась в кисти рук так сильно, что началось онемение. Минут через десять я вообще не смогу шевелить пальцами.

– Лежи, наслаждайся. Я пока позабавлюсь с твоей сучкой!

Стражник направился ко мне, на ходу стягивая плащ. Его руки чуть подрагивали в предвкушении, но у меня не было времени на страх. Я пыталась нащупать плотно приклеенные к коже ножи, спрятанные под тонкой тканью сорочки.

В руке мужика появился изогнутый кинжал. Он был заточен из рук вон плохо – значит, будет не только резать, но и рвать. Стараясь не думать о том, что мне предстоит, я удвоила усилия.

Кинжал медленно заскользил по ткани, задевая кожу. Сорочка тут же пропиталась кровью.

– Нравится? – он выдохнул эту фразу прямо мне в лицо. Изо рта у него воняло хуже, чем от помойки. Прерывисто дыша, стражник наклонился и прижался ртом к моей шее. Его зубы вонзились в плоть, и я закусила губу, чтобы не закричать – то ли от боли, то ли от омерзения.

– Я выбью тебе зубы. Все, до единого, – пообещала я. – Но ты этого не почувствуешь, потому что умрёшь!

– Захлопни пасть, тварь. Твой хахаль ещё жив? Наверное, ему интересно будет понаблюдать за нами!

Маньяк схватил Шторма за ногу и подтащил поближе.

– Ей понравится! Хоть узнает, что такое настоящий мужик!

Я, наконец, достала лезвие, но пальцы меня уже едва слушались. Мысленно я молилась великой Макоши в надежде, что она поможет мне не выронить нож.

Когда одна из верёвок поддалась, маньяк уже разрезал на мне всю одежду. Слава богам, он не стал стягивать обрезки сорочки к рукам – просто стянул её с плеч. Теперь сосредоточенно размазывал кровь из разрезов по моему телу, иногда спрашивая у Шторма, как тому нравится рисунок. Когда мерзкие холодные руки скользнули к самому низу моего живота, я непроизвольно дёрнула ногой, и тут же получила пинок в голень. От боли я едва не разжала руки, но вовремя опомнилась и перехватила лезвие поудобнее. Пару раз я промахивалась мимо верёвки – руки были липкими от крови. Боль в ноге чуть утихла и я пошевелила пальцами, проверяя – цела ли кость. С третьей попытки пальцы откликнулись – ногой я всё ещё владела.

Стражник окончательно перестал себя контролировать. Его зрачки расширились, грудь вздымалась, как после долгого бега. Он чуть отстранился от меня, чтобы расстегнуть ширинку – и в этот момент мои руки освободились. Лезвие вошло ему в основание шеи, кровь хлынула на камзол, заливая тёмно-зелёную ткань. Мужик упал на колени. Я шагнула вперёд, но ушибленная нога подвернулась и я рухнула рядом с этим ублюдком.

– Всё-таки ты это почувствуешь, – выкрикнула я и ударила кулаком прямо в приоткрытый рот. После первого удара маньяк упал на листву, вбок, но я не собиралась останавливаться. Я била, била и снова била, пока его лицо не превратилось в кровавую массу из раздробленных костей и мышц. Очнулась, только когда холодные капли застучали по голым плечам. Ярость схлынула, вместо неё пришла боль. Разрезы по всему телу заныли так, что я застонала, но всё же подставила руки под потоки воды, чтобы смыть смесь из своей и чужой крови.

– Ты бы хоть оделась, – заметил Шторм, неподвижно сидящий у валуна.

– Заткнись, – беззлобно отозвалась я, подставляя тело очищающим каплям.

Обрывки сорочки удалось кое-как собрать, но брюки и нижнее бельё оказались испорчены окончательно. Я стянула с трупа стражника сапоги, и принялась было за брюки.

– Этот ублюдок намочил штаны! – я выругалась.

– Причём не раз. Ещё бы, такие виды, – Шторм усмехнулся, глядя на сорочку, обрезки которой снова расползлись в стороны.

– Надо было оставить тебя подыхать!

– Я предлагал.

Плащ стражника основательно промок, но прикрыться им было можно.

– Я дойду до пещеры и приведу лошадей. Заодно переоденусь – там есть кое-какие шмотки. Если сможешь взобраться на лошадь – отвезу тебя к пещере и вернусь к карете, а ты постараешься не сдохнуть! – распорядилась я.

– Зачем тебе туда возвращаться?

– Там столько добра, – я пожала плечами – Оно нам таким трудом досталось, не оставлять же его.

– Одноглазый… – разговаривать Шторму становилось всё труднее. Казалось, ещё пара секунд – и он снова потеряет сознание.

– Одноглазый мёртв, я видела, как стражники с ним разделались. У нас нет времени возиться с ним, при такой погоде костёр не разведёшь. Я только заберу всё самое ценное и вернусь в пещеру. Это всё!

Я двинулась в сторону убежища. До моих ушей долетел тяжелый вздох Шторма. Похоже, ему не очень нравился мой план, но я не собиралась советоваться с ганарцем.

После дождя резко похолодало. Я добралась до пещеры буквально за пять минут, но успела продрогнуть до костей. Поднялся ветер. Нужно было торопиться, Шторм мог в добавок к своим ранам застудить лёгкие, а я не могла сейчас лишиться последнего помощника. Даже если потом планировала придушить его своими же руками.

Лошади нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Я быстро разделась, кое-как вытерлась нашедшимся среди вещей одеялом и натянула чистую одежду. Быстро отвязала двух лошадей и отправилась к поляне, на которой оставила Шторма. Он лежал не шевелясь, и только по крохотным облачкам пара, срывающимся с губ, можно было догадаться, что ганарец жив.

– Транспорт прибыл.

Услышав мой голос, Шторм приподнял голову и уставился на меня мутными глазами. Было ясно, что в сознании он пробудет очень недолго. Будь на его месте уроженец Ромнии, погрузить его на лошадь было бы невозможно, но Шторм был прирождённым наездником. Мне казалось, что даже если отрубить ему руки-ноги – он всё равно будет держаться в седле. Единственной покупкой, которую он сделал на деньги Марены, был потрясающе красивый жеребец по кличке Палач. Имя коня прекрасно отражало его характер – на ярмарке эта животина едва не затоптала нескольких человек, и поговаривали, что никто из тех, кто пытался объездить скакуна, не выжил. Но Шторм снова продемонстрировал свои чудесные способности. Уже через неделю после покупки Палач принял еду из рук ганарца, и спустя ещё несколько дней Шторм уже разъезжал на крупном, длинноногом чёрно-гнедом жеребце. Более того, ганарец легко обходился без седла – казалось, он и конь сливаются в одно целое. Естественно, "на дело" Палача не брали – слишком уж заметным был этот жеребец, такого, если увидишь один раз – не забудешь.

Я кое-как помогла Шторму подняться в седло. Как только он очутился на лошади – тут же потерял сознание, но даже в забытьи крепко держался в седле. Правда, при каждом шаге коня я видела, как вздрагивает раненый – ему явно приходилось нелегко.

Становилось всё холоднее. Можно было развести в пещере огонь, но я боялась, что кто нибудь нарвётся на оставленные товары Холла, пока я буду здесь возиться.

В конце-концов, я просто завела лошадь в пещеру, и оставила Шторма в седле, надеясь, что тепло от жеребца не позволит ему замёрзнуть. К тому же, стаскивать его с лошади было тяжело для меня и весьма болезненно для него. Я даже подумала привязать его к седлу, но снова стало жаль времени. Злорадствуя, я представила себе картинку – вернусь в пещеру и увижу, что ганарец свалился с коня и сломал себе шею. Какая постыдная смерть для того, кто чуть ли не родился в седле. Но спустя мгновение одёрнула себя – зачем тогда было столько времени тащить его чуть ли не на себе?

Несмотря на то, что убитый стражник не позвал на помощь, кто-то из охранников мог уцелеть при взрыве, поэтому я оставила лошадей чуть подальше и прокралась к месту нападения. Мне повезло – если, конечно, всё произошедшее сегодня можно было назвать везением. Золото, вырученное от продажи тканей, и контрабандой ввезённый молотый корень медуницы, щепотка которого на чёрном рынке стоила горсть серебра – всё было здесь. Кроме этого в повозке оказалось несколько баклаг с вытяжкой из рога тапира. Одна, правда, прорвалась, когда повозка завалилась на бок. На землю Чернолесья вылилось целое состояние – на деньги, вырученные от продажи одной бутыли вытяжки, можно было купить ферму где-нибудь на границе Ромнии. Я вернулась за лошадьми, погрузила даже не украденное, а в честном бою отбитое у стражей добро и двинулась к пещерам. Меня смущали две вещи. Раньше краденое продавал по своим каналам Одноглазый – и теперь, без него, я не могла и представить, что делать со всем этим. Второй проблемой был Шторм. Я же не могла приехать в свой городской дом в мужской одежде, с раненым «опекуном» и кучей ворованых товаров. После недолгого размышления решено было оставить награбленное здесь, в одном из переходов пещеры, а со Штормом придумать что-нибудь позже, когда доберёмся до Тирита.

Патрон говорил мне, что не бывает постоянного везения или постоянного невезения. Одно всё время сменяет другое, и в твоих силах только чуть продлить момент, когда за твоей спиной стоит Сряшта, или стараться сократить моменты, когда Злосчастье обнимает медвежьей хваткой. Видно, после этого набега я сделала всё правильно. Правда, едва не сломала Шторму челюсть, когда приводила в себя. Мне нужно было узнать адрес надёжного лекаря, который даже если поймёт, что пациента отходили алебардой стражника – распространяться об этом не будет.

Доктор был слегка недоволен, что его разбудили среди ночи, но кошелёк с золотыми монетами и блеск ножа быстро расположили его ко мне настолько, насколько это было возможно в таких обстоятельствах.

Сама я перевязала свои раны, переоделась в платье и вернулась к себе. Когда Шторм не ночевал дома, это считалось нормальным, но если на ночь домой не явилась бы молодая леди – об этом шептались бы все слуги богатого квартала.

Шторма я навестила на следующий же день. Отправилась на конную прогулку, переоделась прямо в городском парке и отправилась в нижний Тирит. Я опасалась, что меня узнают, поэтому натянула бесформенный балахон и огромную шляпу. На дворе стоял жаркий майский день, такое одеяние выглядело весьма странным, но я предпочитала выглядеть странным мужчиной, а не благородной леди. Найти дом лекаря оказалось делом сложным. Как я смогла вчера сориентироваться в путанице тёмных, узких улиц ночью, в свете фонарей, следуя отрывистым, неразборчивым указаниям Шторма? На миг мне даже показалось, что я не найду ганарца никогда. Я возвращалась к западным городским воротам, прошла через все улочки мастеровых, истратила пять серебряных монет на то, чтобы выспросить дорогу у уличных мальчишек – дом лекаря как сквозь землю провалился. Только через три часа я наткнулась на неказистую, узенькую улочку, утопающую в грязи после вчерашнего дождя, и вспомнила, что была здесь вчера. Ещё полчаса я напрягала память, вспоминая, куда же нас потом понесла нелёгкая и, наконец, нашла каменный дом с выщербленной лесенкой на входе. Вчера я споткнулась о выбоину на второй ступени и едва не сломала себе ногу.

Я постучала. Дверь чуть приоткрылась. В проём выглянула сморщенная старуха в грязном переднике и застиранном чепце, из-под которого выбивались всклоченные седые волосы.

– Чаго надобно? – прошамкала она.

– Я к лекарю. Вчера ночью гостя к вам привёз!

Старуха задумалась. Переодеваясь в пещере, я натянула рубаху и безрукавку Одноглазого, голос у меня от природы низкий, поэтому я надеялась, что доктор и его ассистентка, если эту древнюю развалину можно было так назвать, приняли меня за мужчину. Когда я уже потеряла надежду попасть внутрь, дверь распахнулась. В ноздри ударил запах пота, грязного белья и ещё чего-то, о чём и думать не хотелось. Я прошла по узкому коридору, поднялась по лестнице и оказалась в каморке, которую лекарь гордо называл лазаретом. Здесь стояли три кровати и стойка с инструментами. Крохотное окно под потолком не мыли лет двадцать, постельное бельё выглядело несвежим, медицинские инструменты были покрыты слоем ржавчины. Кровать, на которую положили раненного, оказалась слишком маленькой, и его длинные ноги свисали с края. Вчера я ничего этого не заметила, но теперь оставить здесь Шторма я просто не могла. Даже если бы здесь было чище, а доктор оказался кудесником, ганарца необходимо было вернуть домой. Неженатый мужчина может не ночевать дома одну ночь, или даже две, но затем его отсутствие будет выглядеть подозрительно, начнутся сплетни. Но самое главное – как я буду посещать приёмы и обхаживать Холла, если у меня не будет опекуна?

Я объяснила лекарю, что хочу увезти Шторма. Тот, чувствуя, что теряет богатого клиента, начал рассказывать о том, как вредно сейчас перемещать раненого, и какие ужасные последствия могут быть у моего "столь необдуманного" решения. Но меня его кудахтанье не волновало. Единственное, о чём я сейчас думала – это что бы соврать слугам, когда привезу Шторма домой.

Первым делом я вернулась к базару и наняла повозку. Затем мы перетащили раненого в бричку, и я приказала вознице отвезти его по указанному адресу. Возница долго упирался, но в дело снова пошли деньги. Я пообещала ему, что как только он привезёт раненного к нужному дому и расскажет придуманную мной историю – получит ещё столько же из рук хозяйки. После этого всё, что мне оставалось – это мигом вернуться назад, переодеться и оказаться дома раньше телеги со Штормом. Правда, в плане было целых три недочёта, на которые ганарец бы мне указал первым делом. Возница мог узнать заказчика в леди Гиане. Шанс был один к тысяче, но всё же он был. Впрочем, если бы возница просто решил скрыться с моими деньгами, выбросив Шторма в какую-нибудь канаву, до моего узнавания дело бы просто не дошло. И, наконец, Шторм мог просто не дожить до того момента, как повозка прибудет на место. Выглядел он из рук вон плохо – кожа бледная, под глазами ужасные тени, да ещё и пылал как печка. Я вознесла короткую молитву Макоши и понеслась в парк.

Через час я сидела у окна в кабинете и пыталась читать. Я научилась этому не так давно, и находила это занятие, по большей части, совершенно бесполезным. К тому же переворачивать страницы руками в перчатках было не так-то просто; но мои пальцы сильно пострадали вчера ночью, поэтому приходилось прятать раненые руки в перчатки. Я как раз воевала с очередной страницей, когда в комнату вбежала запыхавшаяся служанка, имени которой я, естественно, не помнила.

– Госпожа… Госпожа, там… Там господина Хельди привезли…

– Что значит привезли? – на последнем слове голос сорвался.

– Привезли. В телеге. Он не дышит совсем!

Я подхватила юбки и понеслась к выходу.

Телега стояла у подъездной аллеи. Вокруг толпились слуги, но стражи не было. Я подбежала к Шторму, на ходу вытаскивая из крохотной сумки-мешочка, пристроченной к поясу, зеркало.

Ганарец ещё дышал.

– Что стоишь? – набросилась я на первую попавшуюся прислужницу. – За доктором, быстро!

Девица вздрогнула и унеслась.

– Несите его в дом! Аккуратно! Положите на кровать и не трогайте, ради всех богов! – очень хотелось разбавить речь крепким словцом, но я держала себя в руках.

– Кто его привёз?

От толпы отделился возница и, чуть робея, подошел ко мне.