Текст книги "Влечение"
Автор книги: Инга Берристер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
– Послушай, ведь это же замечательно! – неожиданно воскликнула Арлетта и рассмеялась, увидев удивление Софи. – Я хорошо знакома с твоей мамой. Мы учились вместе и дружили. Она была доброй и отзывчивой, совсем не то, что Фернан.
– Она и сейчас такая, – обрадовалась Софи. Ей очень хотелось посмотреть, как воспринял слова сестры Ив. Убедился ли он, что ее мама не имеет ничего общего с братом? Но она сдержалась и даже не взглянула на него, когда он собрался уходить.
– Позаботься о ней, пожалуйста, – говорил сестре Ив, когда, оставив Софи в доме, они приближались к его машине. – Ради меня.
Арлетта удивленно подняла брови, но, увидев, как нахмурился Ив, сочла за лучшее воздержаться от расспросов.
Проводив брата, она вернулась в дом. Софи сидела там, где ее оставили: в старинном удобном кресле, напротив окна гостиной, из которого открывался прелестный вид на увитую плющом ограду.
– Мне очень неудобно, что Ив оставил меня здесь, – обратилась она к Арлетте. – Если можно вызвать такси, я сразу же уеду.
– Ну, ты не знаешь моего брата. Я слишком дорожу своей жизнью, чтобы позволить тебе уехать, – шутливо возразила Арлетта, а затем добавила серьезно: – Не знаю, что у вас с Ивом произошло, но выглядишь ты действительно плохо. Места у нас здесь хватает, а когда Гастон уезжает, я чувствую себя очень одиноко. Так что и мне хорошо, что ты поживешь здесь. К тому же Ив прав: там, где ты жила, не очень спокойное место. Одной там оставаться опасно, тем более если ты больна.
– Я не больна, – спокойно сказала Софи. – Я беременна. Вы, наверное, шокированы,– добавила она, видя, что Арлетта молчит. – Я не собиралась об этом говорить, но...
– Я вовсе не шокирована, – перебила ее Арлетта. – Скорее завидую. – Увидев, как брови Софи удивленно поползли вверх, она объяснила: – У нас с Гастоном нет детей. Конечно, с годами я с этим свыклась, но порой... Так ваша ссора с Ивом из-за ребенка?
– Нет, нет! – быстро возразила Софи. – Мы поссорились...– Она запнулась, почувствовав, что пока не может рассказать сестре Ива все без утайки. У нее просто не было сил без конца оправдываться, да и не хотелось обвинять во всем Ива. К тому же ее испугал намек Ива, что он будет отстаивать право отцовства в суде. Не могла же она обсуждать это с его сестрой! Поэтому она просто сказала: – Дело в том, что мы слишком плохо знали друг друга.
– И вы пришли к выводу, что на самом деле друг друга не любите? – предположила Арлетта.
Софи печально улыбнулась и, чтобы скрыть набежавшие слезы, отвернулась к окну.
– Простите, – тихо проговорила она. – Но мне тяжело сейчас обсуждать эту тему. Если вы не возражаете...
– Ну что ты! – воскликнула Арлетта. Не хочешь – и не надо. Давай-ка я провожу тебя в твою комнату. А когда ты отдохнешь, мы съездим в город и привезем твои вещи.
8
Прошло несколько дней. Под ненавязчивым присмотром Арлетты Софи просто расцвела. Только теперь она поняла, как изводило ее страшное одиночество, в котором она провела несколько последних недель. Когда ей не с кем было слова сказать и оставалось только наедине с собой бесконечно переживать свое горе... Арлетта не задавала ей ненужных вопросов, умело и деликатно отвлекала от грустных размышлений. В свое время она с мужем поездила по свету и много повидала. Разговаривать с ней всегда было интересно, и душа Софи, казалось, постепенно оттаивала.
– Не съездить ли нам сегодня в Сент-Мари? – предложила Арлетта однажды за завтраком.
– Зачем? – спросила Софи с некоторым подозрением. Забыть о том, что Арлетта – сестра Ива, ей не удавалось. Если бы не это обстоятельство, она не могла бы и желать себе лучшей подруги. Но ведь этого нельзя было изменить.
– Главный праздник в Сент-Мари уже прошел, – объяснила Арлетта. – Но там продолжаются гулянья, много развлечений и веселья. Нам ведь невредно немного повеселиться...
– И никаких других причин? – все еще сомневалась Софи.
– Абсолютно! – горячо заверила ее Арлетта. И, чтобы развеять все сомнения, добавила с подкупающей искренностью: – Разумеется, мы можем там встретить Ива. Ведь он всем этим распоряжается. Так что если ты этого опасаешься, лучше не ехать.
Софи посмотрела в окно. Утро было прекрасным, ярко светило солнце. Проснулась она сегодня в прекрасном настроении, неприятных симптомов как не бывало. Так почему же лишать себя и Арлетту удовольствия? Из-за того, что там будет Ив? Ну и пусть! Так или иначе, но когда она вернется домой, Ив Каррер навсегда уйдет из ее жизни.
– Да нет, пожалуй, это прекрасная идея, – медленно проговорила она. – Но если вы затеяли эту поездку, чтобы свести нас с Ивом...
– Вот уж нет! Вы люди взрослые, разбирайтесь сами, – спокойно сказала Арлетта и начала собирать посуду.
– Вот именно, – подтвердила Софи и встала из-за стола, чтобы ей помочь.
Странно, но она испытывала легкое разочарование после твердого ответа Арлетты. Это ее удивило: неужели она все еще надеялась с ним помириться? Ведь, казалось бы, после всех его несправедливых обвинений и оскорблений ей впору было убедиться, что без этого человека жизнь ее станет гораздо спокойнее и счастливее.
Правда, он был отцом ее ребенка. Ну и что? Софи украдкой погладила свой все еще плоский живот, словно обещая растущему в нем крохотному существу, что сумеет защитить его, отдать ему всю любовь и ласку.
– С тобой все в порядке? – нахмурившись, спросила наблюдательная Арлетта.
– Да, конечно, не беспокойтесь,– смутилась Софи и убрала руку.
– По дороге мы можем где-нибудь остановиться и устроить маленький пикничок на двоих, – говорила Арлетта, споласкивая тарелки и передавая их Софи. – Ты же видела, какие там живописные места! Правда, Ив может рассердиться, если узнает, что я заставляю тебя утомляться.
– Иву нет никакого дела до того, что я делаю и как провожу свое время! – возразила Софи, продолжая с излишней тщательностью вытирать уже сухую тарелку.
Арлетта предпочла промолчать, но неожиданно возобновила этот разговор позже, когда они уже мчались к Сент-Мари.
– Ив очень беспокоился о тебе все это время. Он звонил по крайней мере дважды в день, чтобы узнать, как ты.
Софи недовольно фыркнула и отвернулась, уставясь в окно.
– Он заботится вовсе не обо мне, а о ребенке, – сказала она через несколько минут. – Но это мой ребенок. Ив к нему не имеет никакого отношения.
– За исключением того, что он его отец, – мягко напомнила Арлетта.
Софи вздохнула. Все-таки Арлетта не удержалась и завела разговор, которого Софи хотелось бы избежать.
– Большинство мужчин на месте Ива были бы только рады, узнав, что к ним не предъявляют никаких претензий, – сказала она.
– Кто же спорит,– согласилась Арлетта. – Но Ив не такой. Он очень избирателен в своих чувствах и привык отвечать за свои поступки.
– Я этого не заметила, – не сдержалась Софи.: – Он второпях клянется в любви, а сам уже ищет предлог для разрыва. Что неудивительно, – горько продолжала она, не обращая внимания на протестующий жест Арлетты, – при его репутации. Странно только, что вопрос о ребенке возник первый раз. Ну что ж мне не повезло, – закончила Софи, чувствуя себя глубоко несчастной.
Неожиданно для нее Арлетта, резко затормозив, остановила машину у обочины и повернулась к Софи.
– Ради Бога, Софи! – возмущенно воскликнула она. – Что ты имеешь в виду? О какой репутации Ива ты говоришь?
Софи насупилась, ругая себя за вырвавшиеся слова. Выражение лица Арлетты ей не понравилось. Так же смотрела на нее мама в те минуты, когда Софи в детстве совершала поступки, которых впоследствии и сама стыдилась.
– Я... э-э... Рози сказала...– сконфуженно пробормотала она.
– Рози? – Арлетта негодующе всплеснула руками. – Да она ни разу в жизни не сказала ни о ком доброго слова. Ей доставляет удовольствие говорить гадости. К тому же она давно неравнодушна к Иву, хотя и без малейшeгo повода с его стороны. Поверь, Софи, в том смысле, что ты имела в виду, репутация Ива не хуже, чем у любого мужчины. Разумеется, у него были женщины, но...
Она пожала плечами и, решительно встряхнув головой, докончила:
– Знаешь, тебе лучше прямо обсудить это с Ивом. Но должна признаться, Софи, ты меня удивила. – Софи неуютно заерзала, стараясь не смотреть Арлетте в глаза. – Как ты, такая славная, такая умная, могла поверить ревнивым словам влюбленной девчонки?
– Мне нет дела до того, кто в него влюблен! – огрызнулась Софи, злясь на себя и в то же время не умея проглотить обиду.
– Ладно, ладно, успокойся! – Арлетта ласково погладила ее по плечу и вновь вывела машину на шоссе. – Из полиции ничего нового не слышно? – спросила она, меняя тему разговора.
Софи отрицательно покачала головой:
– Нет. Они собираются дождаться возвращения родителей и поговорить с мамой. Хотя не представляю, что она сможет доказать. Ведь после смерти бабушки она не видела этой вазы.
– Когда твои родители приедут, они могут остановиться у нас на ферме, – предложила Арлетта. – Места всем хватит, а Мари-Клэр будет приятно пожить в доме, где прошло ее детство.
Софи была искренне тронута.
– Я обязательно передам им ваше предложение, – заверила она. – Маме давно хотелось приехать, – Софи заколебалась, – но учитывая репутацию дяди...
– Боже милостивый! Никто не собирается взваливать на нее грехи Фернана! – возмутилась Арлетта. – Ее здесь прекрасно помнят, и против нее никто ничего не имеет.
– А вот Ив против меня имеет. Из-за дяди, – печально заметила Софи.
– Не знаю, вправе ли я тебе об этом рассказывать, – помолчав, задумчиво проговорила Арлетта, – но у всей нашей семьи, а у Ива особенно, имеются достаточно основательные причины, чтобы плохо относиться к твоему дяде.
И Софи со все возрастающим ужасом выслушала историю о младшей сестре Карреров и об унижениях, которым подвергал Ива Фернан еще в школе.
– Пойми, что ни к тебе, ни к кому-либо из вашей семьи это не имеет никакого отношения, – заверила ее Арлетта. – Но для Ива все это не прошло бесследно. Сам он не способен обидеть того, кто слаб. И позже, когда онвырос и стал гораздо сильнее Фернана, он ни разу не воспользовался своим преимуществом, чтобы отомстить. Но в душе он никогда незабывал о своих детских унижениях. А когда случилось это несчастье с нашей сестрой, его мучило чувство вины за то, что он не смог защитить ее. – Она вздохнула и погладила руку Софи. – Прости, что я тебя расстроила.
– Нет, нет, что вы, – хрипло ответила Софи, ничего не видя вокруг из-за слез, застилавших глаза. – Но все это так ужасно!
Боже, почему Ив сразу мне ничего не рассказал? Почему?
Арлетта пожала плечами.
– Наверное, потому, что он – мужчина, – сказала она. – Они всегда поступают по-своему.
Остаток пути обе молчали. У Софи больше не было никакого желания развлекаться. Рассказ Арлетты окончательно развеял ее слабые надежды на благополучное завершение всей этой истории. Примирение с Ивом было невозможно. В любом случае тень прошлого всегда будет стоять между ними.
Однако, когда они вышли из машины, она не смогла сдержать восхищенного восклицания. В тот раз, когда Ив привозил ее сюда, здесь было тихо и безлюдно. Теперь кругом полно людей, веселившихся от всего сердца. Повсюду звучала страстная цыганская музыка. Аплодисменты и смех доносились оттуда, где выступали танцоры и цирковые труппы. В нескольких кибитках, видимо, происходили традиционные трапезы. В толпе расхаживали женщины в ярких, живописных нарядах. Устроители сделали все, чтобы воссоздать атмосферу традиционного цыганского праздника.
Софи стояла, словно зачарованная, восторженно оглядываясь по сторонам.
– И это все устроил Ив? – спросила она, повернувшись наконец к Арлетте.
– Конечно, – подтвердила, улыбаясь, любящая сестра. – Ему все это нравится устраивать. Он в таких случаях наслаждается, как ребенок. Разумеется, он делает вид, что занимается этим ради коммерции, но это не так. – Она покачала головой и рассмеялась. – Видела бы ты, как он устраивает наши семейные встречи Рождества! Даже не знаю, как их назвать. Что-то вроде веселого представления, только нет зрителей, одни участники. Все в маскарадных костюмах играют роли, которые Ив для каждого придумывает. Все веселятся, как дети, не говоря уж о самих детях.
– Как это здорово, – мечтательно произнесла Софи, но тут же тяжело вздохнула, вспомнив, что ее ребенку никогда не придется участвовать в таких веселых семейных празднествах.
– Я сейчас вернусь, – сказала Арлетта. – Принесу нам что-нибудь попить. Погуляй пока сама, только не отходи далеко, чтобы не потеряться.
Софи кивнула и, стараясь не смешиваться с толпой, направилась по тенистой аллее к уединенной скамье. Ей хотелось посидеть одной и погрустить. Несмотря на всеобщее оживление вокруг, она всё еще не могла успокоиться после рассказа Арлетты.
Она не успела сделать и пары шагов, как вдруг дорогу ей преградила парочка подвыпивших парней довольно сомнительного вида.
– Скучаешь, красотка? – воскликнул один из них. – Ничего, мы тебя развеселим. Иди-ка сюда.
Софи попыталась вырваться, но парни с двух сторон подхватили ее под руки и буквально поволокли к видневшейся в стороне машине. Паника захлестнула ее, она хотела закричать, но голоса не было. Собрав все силы, она стала рваться из их рук, с ужасом чувствуя, что сейчас потеряет сознание. Последнее, что она увидела перед тем, как все поплыло у нее перед глазами, была какая-то черная тень, стремительно метнувшаяся к ее обидчикам. Знакомый голос, полный ярости, прокричал ее имя. Она не поняла, что произошло, а лишь услышала сдавленный крик и почувствовала, что парень, тащивший ее слева, упал. Его приятель отскочил от нее, грязно ругаясь, и больше она ничего не помнила, потому что сознание действительно покинуло ее. Она уже не увидела, как просвистевший мимо нож рассек руку Ива, но он, не замечая этого, нанес сокрушительный удар и второму ее обидчику.
Софи медленно возвращалась из небытия. Она никак не могла понять, где находится, пока наконец не попыталась открыть глаза. Тогда она обнаружила, что лежит на пригорке на кем-то подстеленном пиджаке, от которого исходил удивительно знакомый и волнующий запах.
– Ив...– прошептала Софи, напряженно стараясь пробиться сквозь туман, словно плавающий у нее перед глазами и окутывающий ее сознание. Вдруг с глаз будто спала пелена, и в голове прояснилось. Она рывком подняла голову и в страхе крикнула: – Ребенок! Мой ребенок!
– Все в порядке, Софи, все хорошо,– совсем рядом прозвучал спокойный голос Ива.
Она приподнялась на локте и увидела, что Ив сидит совсем близко. Рубашка у него была расстегнута и спущена с одного плеча. Над ним склонился какой-то врач, которому никак не удавалось остановить струящуюся по руке Ива кровь.
– Ив! – забывая обо всем, заволновалась Софи. – Твоя рука... Что с ней?
– Не волнуйтесь, мадемуазель,– ответил ей вместо Ива доктор. – Рана глубокая, но не опасная. Нож не задел крупных артерий...
– Нож? – побледнев, переспросила Софи. – Боже! Ив, ты... ты бросился на них...
– Он поступил правильно и успел как раз вовремя, – сказал врач. – Теперь этих парней ждут серьезные неприятности в полиции. А вам,– обратился он к Иву, – надо немедленно отправиться в больницу. Мы остановили кровь, но надо наложить шов, как следует продезинфицировать рану и сделать противостолбнячные прививки.
– Но я не могу бросить все и уехать,– запротестовал Ив.
– Ерунда! – послышался женский голос. Софи подняла глаза и увидела белую, как мел, Арлетту, которая подходила к ним, неся в руках два стакана, наполненных темно-красной жидкостью. Один она протянула Софи, другой – Иву. – Вот. Вам обоим полезно подкрепиться. Что касается тебя, – обратилась она к брату, – то здесь полно твоих помощников. Я уже сказала Катрин, что им придется обходиться без твоего надзора. Сейчас мы с Софи отвезем тебя в больницу. Я возьму твою машину и договорюсь, чтобы кто-то пригнал позднее мою. А ты пока побудь с Софи.
– А я, пожалуй, могу вернуться в медпункт, – сказал врач.
Софи подождала, пока врач и Арлетта удалились, и робко проговорила:
– Я еще не поблагодарила тебя за то, что ты спас нас, меня и... ребенка.
– Любой на моем месте поступил бы так же, – смутившись, ответил Ив. – Не мог же я стоять и смотреть, как они тащат тебя.
Представив себе, что ее ожидало бы, если бы Ив не оказался рядом, Софи побелела и инстинктивно приложила руки к животу.
– Господи! Что с тобой? Нужно вернуть врача! – помрачнев, хрипло воскликнул Ив.
– Нет... нет... все в порядке. – Видя, что Ив вскочил с явным намерением догнать врача и притащить его обратно, она схватила его за руку. – Правда, все хорошо. Я просто представила, что было бы, если бы я... если бы ты...– Она слабо улыбнулась. – Забавно, да? Всего несколько дней назад я и не думала о ребенке, о том, что могу забеременеть. Сейчас же стоит представить, что с ним что-то случится...– Она замолчала, не в силах продолжать.
– Не кажется ли тебе, что и я могу чувствовать то же самое?
Его тон заставил Софи вздрогнуть, но она упрямо возразила:
– Мужчины не могут переживать это так, как женщины.
– Не могут?– почти простонал Ив.– Неужели ты не понимаешь, каково было бы для меня знать, что с тобой и нашим ребенком случилось несчастье, а я не сделал ничего, чтобы вас защитить?
– Но ты же сделал, – тихо напомнила Софи.
Она была поражена тем, как подействовали на нее его слова. Ей ужасно хотелось протянуть руку и ласково, утешающе погладить Ива по плечу. Казалось бы, что ей до его раненой руки, до его боли, до него самого, в конце концов? Разве между ними не все кончено?
Она подняла глаза на Ива и снова едва не лишилась чувств, лишь теперь разглядев огромный лиловый синяк у него на лбу и алые пятна свежей крови, проступившей на толстом слое бинтов, которыми была обмотана еголевая рука.
Вид его крови, сознание того, что раны свои он получил, спасая ее и ребенка, вызвали в Софи всплеск весьма своеобразных эмоций. Тут были и страх, и жалость, и гордость и даже... злость. Злость на то, что он осмелился рисковать собой, в то время когда был так нужен и ей, и их будущему ребенку. Ничего подобного она никогда раньше не испытывала...
В машине Ив устроился рядом с сестрой, которая села за руль, а Софи полулежала на заднем сиденье. Ив сразу же набросился на сестру:
– Как ты могла оставить Софи одну?
– Но я отошла всего лишь на минуту, – оправдывалась Арлетта. – Мне и в голову не пришло, что такое может случиться.
– Я сама виновата, – вмешалась Софи. – Не надо было мне отходить от людей.
– С тебя вообще нельзя спускать глаз, – проворчал Ив, оглядываясь на смущенную его тоном Софи. Его глаза были полны нежности, и это окончательно лишило ее присутствия духа. Она уставилась в окно и больше не говорила.
Софи поймала себя на том, что утратила ощущение времени. То и дело поглядывая на часы в приемном покое больницы, она никак не могла сосредоточиться и запомнить время. Она в одиночестве ожидала, пока Иву зашьют рану, и ей казалось, что это длится бесконечно долго. Арлетта встретила знакомых и где-то болтала с ними.
Дверь кабинета открылась, и Софи вскочила, увидев высокую фигуру Ива.
– Ну как? – спросила она, почему-то покраснев. – С тобой все в порядке?
– Думаю, что да. Они все вычистили и наложили шов. Похоже, они уверены, что осложнений не будет, – бодро сообщил Ив.
Он подошел к ней и произнес совсем другим голосом:
– Софи...– Она вся напряглась, и он, заметив это, ободряюще и вместе с тем робко положил здоровую руку ей на плечо. – Софи, давай попробуем... попробуем все начать сначала. Сегодня мне пришлось столько пережить... Столько всего передумать... Наш ребенок...– На лице его появилось задумчивое, мечтательное выражение. – Сын или дочь. Послушай, если не для себя, то для него мы должны попробовать еще раз.
– Может быть, ты и прав, – тихо сказала Софи.
– Нам с тобой повезло, мы оба росли в нормальных семьях, с двумя любящими родителями,– дрогнувшим голосом продолжал Ив. Затем, словно испугавшись, быстро добавил: – Конечно, я не хочу сказать, что мать... или отец не в состоянии воспитать ребенка в одиночку.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать,– с трудом сдерживая слезы, ободрила его Софи. Она изо всех сил старалась не разрыдаться отпереполнявших ее эмоций.
– Но ребенок... Когда родителей двое и они любят друг друга... уважают и доверяют друг другу...
– Мне очень жаль, что я сразу не рассказала тебя о Фернане,– проговорила Софи, не страшась вернуться к тому, что их разделило. – Я должна была это сделать и все время собиралась, но...
Она не знала, что, сказать еще. Несколько часов назад, поняв, что произошло, увидев рану Ива и его кровь, она осознала, как он рисковал, спасая ее и ребенка. Теперь она не могла скрывать от себя, что любит его преданно и глубоко. Но скорее всего безнадежно. Она и сейчас была уверена, что он любит Катрин. Впрочем, даже если бы он и не любил Катрин, оставались и все прочие проблемы: ее дядя, ваза.
– Мы просто не имеем права не попробовать, – донеслись до нее слова Ива.
– Попробовать...– медленно повторила она и посмотрела ему прямо в глаза. – А что, если ребенок... если наш ребенок будет похож на дядю Фернана? Будет ли он тебе так дорог тогда?
Ив смертельно побледнел, но выдержал ее взгляд.
– А что, если он будет похож на меня? – ответил он вопросом на вопрос.– Будешь ли любить его тогда ты?
Софи удивилась. Она-то, конечно, будет! Что за странный вопрос?
– Ничего не получится, Ив, – сказала она с сожалением, близким к отчаянию. – Между нами всегда будет стоять эта история с вазой и то обстоятельство, что Фернан был моим дядей. К тому же... – Она запнулась, но заставила себя договорить до конца: – К тому же мне никогда не удастся забыть, что я всего лишь заменяю женщину, которую ты любишь на самом деле, и что на мне ты женился только из-за ребенка. Тебе кажется, что если ты не можешь жениться на Катрин, то любая...
Продолжать она не могла. Рыдания перехватили ей горло, а из глаз покатились слезы.
– Если я не могу жениться на...– страшным голосом переспросил Ив, искренне пораженный. – Что за безумие, Софи! Объясни...
В этот момент из-за поворота коридора показалась Арлетта. Не замечая ни повисшего в воздухе напряжения, ни крайней ярости на лице Ива, она жизнерадостно воскликнула:
– Отлично! Я вижу, вы оба в полном порядке, и можно ехать. Ив, мы отвезем тебя домой.
Негромко выругавшись, Ив включил стоявшую на столике возле кровати лампу и протянул руку за бутылкой болеутоляющего. Как его и предупреждали, левая рука горела огнем. Проснулся он, однако, не из-за этого.
Ему приснилась Софи: слабая и беззащитная, она растерянно вырывалась из рук тащивших ее бандитов...
Он вспомнил, что пережил в ожидании врача, когда отнес ее на лужайку и послал Арлетту в медпункт. Он понял в те минуты, как дорог ему Софи – именно она, а не только их ребенок. Понял, что плевать ему на ее родство с Фернаном и на эту дурацкую историю с вазой. С каким наслаждением он разбил бы чертову вазу собственными руками! И что бы он отдал, лишь бы не увидеть тогда эту вазу и не совершить глупость, вызвав полицию!
Теперь у него не оставалось ни малейших сомнений в том, что единственный смысл его жизни – это любовь к Софи и что любить ее он будет всегда. Но как убедить ее в этом? Теперь он твердо знал, что и она любит его
Достаточно было вспомнить ее лицо, когда она увидела, что он ранен. А что касается ее идиотской фразы насчёт Катрин...
Утром он во всем разберется и все уладит. Утром... А пока... Но где же это чертово болеутоляющее?
Однако утром оказалось, что разбираться с чем бы то ни было Ив не в состоянии.
Он метался в бреду, весь мокрый от горячего липкого пота. В его распухшей руке пульсировала невыносимая боль, а беспрестанно образующийся в ране яд темно-красной полосой медленно поднимался к плечу.
9
– Здравствуй, Доминик! Что-то у тебя сегодня на редкость озабоченный вид, – приветствовала Элиза племянника, столкнувшись с ним неподалеку от его конторы.
– Еще бы, – буркнул он. – Пришлось самому возиться с завтраком, так как Катрин помчалась в Сент-Мари. Там ждали возвращения Ива, но он не приехал. И по телефону не отвечает. Может быть, его оставили в больнице?
– В больнице?
– А ты не знаешь? Вчера в Сент-Мари двое бандитов напали на Софи Дюфур, и, если бы не Ив, Бог знает, что бы они с ней сотворили.
– Боже, какой ужас! Но Ив едва ли остался в больнице. Вчера вечером я видела, как Арлетта привезла его домой. Кстати, и Софи была в машине. Они что, помирились?
– Хотелось бы верить, но...– На лице у Доминика отразилось сомнение.– То ведь была не случайная ссора. Помнишь севрскую вазу Батистена? Ив утверждает...
– Я в курсе,– перебила его Элиза.– Очень глупая история.
– Так ты знаешь?.. Ну ладно. Извини, я очень спешу.– И Доминик, расцеловав тетку, удалился.
Утро было на редкость приятным, но Элиза не обращала внимания на погоду. Мысли ее были заняты злосчастной вазой. Что за дурацкая история! Ни одна ваза в мире не стоит того, чтобы из-за нее двум влюбленным грозила разлука.
Элиза нахмурилась. Какие-то смутные воспоминания, обрывки давно слышанных разговоров не давали ей покоя с тех пор, как он узнала обо всей этой истории от Софи.
– Ну и что тебя сюда привело? – неприязненно осведомился Батистен, подозрительно глядя на сестру.
– Пришла тебя проведать, – с подчеркнутой приветливостью улыбнулась Элиза. К тому же мне нужно кое-что посмотреть в библиотеке.
– И что же тебе там понадобилось? – буркнул Батистен.
– Так, кое-какие бумаги, – туманно ответила Элиза. – Кстати, прежде всего я собираюсь выпить чаю.
– Чай!.. Терпеть не могу! От него у меня ревматизм начинается, – плаксиво пожаловался Батистен.
– Никогда не слышала о таком странном действии чая, – заметила Элиза, но из дипломатических соображений воздержалась от совета брату употреблять поменьше вина.
Как бы то ни было, чай Батистен пил с большим удовольствием. Но разговор у них не клеился, и, допив вторую чашку, она объявила, что отправляется в библиотеку.
Среди множества пыльных папок со старыми бумагами она не сразу обнаружила то, что искала, но когда нашла, не смогла удержаться от торжествующего восклицания. Пожелтевший лист бумаги содержал дарственное распоряжение ее отца, гласившее, что по случаю бракосочетания Сюзанны Лубан и Франсуа Рулена он отписывает в дар новобрачной розовую севрскую вазу, одну из двух, издавна принадлежавших его семье.
Следовательно, было две вазы! Слухи, разговоры, слышанные ею в детстве, оказались правдивыми. И раз ее отец решился подарить такую ценную вещь Сюзанне Рулен, будущей прабабушке Софи, значит, для этого были очень веские причины.
Элиза терялась в догадках. Она как раз закрывала папку с бумагами, когда в библиотеку, хромая, ввалился Батистен.
– Ты еще здесь? – возмутился он. Взгляд его упал на папку, и Батистен изменился в лице. – Что ты там искала? – хрипло спросил он.
– Мне нужно было кое в чем убедиться, – спокойно ответила Элиза.
– Ты... ты не имела права! – не на шутку разволновался Батистен.
– Батистен, я – твоя сестра, – строго напомнила ему Элиза. – Мои права мне хорошо известны, и не надо на меня кричать. Успокойся и расскажи, что ты знаешь насчет подаренной севрской вазы.
Батистен тяжело опустился в кресло.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – с отсутствующим видом заявил он, но по лицу его было видно, что он прекрасно все понимает.
– Все ты понимаешь,– возразила Элиза.– Ведь я знаю тебя как облупленного. Давай-ка выкладывай. И кстати, почему тыне подтвердил полиции, что действительно было две вазы?
Глаза Батистена враждебно смотрели насестру.
– Отец держал все это в тайне. Я обещал ему, что никому ничего не расскажу.
– Ну, я-то ему никаких обещаний не да вала, – сухо заметила Элиза. – И я твердо намерена докопаться до правды. Почему отец решил сделать такой подарок Сюзанне Лубан. Откуда он вообще знал ее и Франсуа Рулен. В чем тут дело?
Батистен еще больше нахмурился и неуютно заерзал в кресле.
– Отец... подарил вазу... служанке в качестве приданого, ну как свадебный подарок.
– Подарил служанке? – не унималась Элиза. – Но почему? Он ведь никогда не отличался щедростью.
– Да не знаю я! – Батистен раздраженно пожал плечами. – Меня это не касалось.
– Батистен, – угрожающе сказала Элиза, – ты что, хочешь, чтобы я обо всем расспросила мать Софи Дюфур? Уж она-то расскажет мне, почему ее бабушке подарили такую вещь.
– А она ничего не знает! – торжествующе ухмыльнулся Батистен. – Ее бабушка умела держать язык за зубами. Да и старый Рулен едва ли особо трепался на эту тему. Скорее всего они унесли эту тайну в могилу.
– Батистен, – нахмурилась Элиза, – извини, но я тебя не понимаю.
– А тебе нужно все объяснить подробно? – Батистен неожиданно успокоился, и в глазах его заплясали веселые чертики. – С Сюзанной, которая в то время работала у нас в доме, случилось то, что иногда случается с молодыми девушками, и ее нужно было срочно выдать замуж. А у старого Рулена как раз умерла жена. Детей у него не было, и он был не против, но тут показала характер девица. Она заявила, что с ней обошлись несправедливо, и грозила устроить скандал. Вот отцу, чтобы она успокоилась, и пришлось подарить ей вазу...
– Подожди, – перебила его все еще не вполне понимавшая Элиза. – Ты хочешь сказать, что прабабушка Софи работала у нас в доме? И что она была беременна от нашего отца? И что он выдал ее замуж за Франсуа Рулена, откупившись вазой.
– Ну, отца ты знаешь не хуже меня, – совсем развеселился Батистен. – А что касается девицы, так она сама захотела эту вазу. К тому же удачно вышла замуж.
– О Боже, Батистен, ты и к ней несправедлив, и к отцу, – резко оборвала его Элиза, и на лице у нее появилась растроганная улыбка. – Думаю, отец действительно любил ее, но не решился жениться из-за боязни вызвать скандал. Как же! Чтобы кто-либо из Гренье женился на служанке! А она, бедняжка! Ведь ей тогда было лет семнадцать-восемнадцать, не больше. И она, наверное, его очень любила.
– Кого? Франсуа Рулена? Вряд ли. Он был вдвое старше ее.
– Не Рулена, остолоп! Отца!– прикрикнула на него Элиза. – Бедная, бедная девочка! – Она на мгновение задумалась. – Значит. Софи не только из Руленов. Частично она Гренье.
– Гренье, Гренье,– ворчливо подтвердил Батистен. – Только не надо болтать об этом, где попало. Я дал отцу слово.
– Успокойся, едва ли Софи станет предъявлять по этому поводу какие-нибудь претензии, – оборвала его Элиза. Она думала о том, что, пожалуй, Фернан, дядюшка Софи, унаследовал некоторые из самых неприятных особенностей своего характера не от Руленов, а от Гренье.
Эгоизм и жадность – эти качества то и дело проявлялись в мужской линии семьи Гренье. Таким был Жорж – брат Доминика и сын Батистена. И сам Батистен с годами становился все несноснее. Да и их отец некрасиво поступил с бедной девушкой. Хотя, наверное, все-таки именно любовь заставила его расщедриться.
