Текст книги "Народы моря"

Автор книги: Иммануил Великовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Явно противоречащие друг другу факты – слои восьмого и четвертого веков под сооружением, предположительно относящимся к одиннадцатому веку, не составляют никакого противоречия, если мы осознаем, что Псусенн был в расцвете своей деятельности всего через одно поколение после Нект-небефа: это была первая половина четвертого века.

На фрагменте плиты фундамента, найденной Менте, имя Псусенна стоит рядом с каким-то «варварским именем» – Шахедет – обведенным картушем. Монте воспроизвел этот фрагмент и недоумевал по поводу имени, стоящего в тексте рядом с именем Псусенна. Он пришел к выводу, что Шахедет могло быть именем малоизвестного женского божества, скорее всего ливийской богини ². Это, как кажется, явная натяжка: с чего бы это Псусенн поставил рядом со своим собственным именем имя какой-то малоизвестной ливийской богини, обведенное картушем и нигде более в такой форме не встречающееся?, Оно, несомненно, звучало варварским для египетского уха.

С назначением картуша, который указывает на имя и титул царских особ, как кажется, больше согласуется то,что Шахедет не более чем титул, причем, в соответствии с уточненной нами хронологией, титул персидский, и первая его часть означает «царь» ¹. На вопрос, может ли это слово означать «царь-жрец», «наследственный правитель», «вице-король» или что-нибудь в этом роде, профессор Джордж Г.Кэмерон из Мичиганского университета ответил, что это слово «могло иметь соответствующую (персидскую) этимологию» ².

Осоркон II. потерь;. ¹*! оставил свои слои под двумя углами внутреннего храма, также выстроил себе могилу внутри ограды. Из погребального убранства уцелело немногое: могила уже была разграблена и пустовала с древности. Рабочие, расчищавшие для Монте эту могилу, «незаметно» дошли и до могилы Псусенна, совершив таким образом ее открытие. Из этой могилы сокровища не были вынесены: грабители не нашли ее. Монте писал: «Воры, которые ограбили могилу Осоркона II, прилаживались к могиле Псусенна, пытаясь совершить подкопы со всех сторон. Но, ничего не обнаружив, они прекратили поиски» ³.

Как могло случиться, что после многих попыток древним грабителям могил не удалось добраться до этой могилы, в то время как феллахи, работавшие у Монте, даже не подозревая об этой находке, перешли из одной подземной могилы во вторую? Однако следы поисков и прорытые туннели вокруг могилы Осоркона все еще заметны.

Похоже, что могила Осоркона была разграблена до того, как Псусенн обрел вечный покой, а может быть, и самим Псусенном. Более того, как мы скоро узнаем, могила Псусенна также была первоначально построена для какого-то царя или принца из ливийской династии. Псусенн присвоил ее себе.

Когда эта могила была впервые открыта, возникла мысль, что она была построена для царя или принца, гроб которого – без саркофага – был обнаружен в комнате,

которая, как было позже установлено, была лишь вестибюлем. Монте описывает эту сцену. Это произошло в 1939 году. Как только в царском дворце в Каире стало известно, что открыта могила какого-то древнего царя, а в ней найден гроб, царь Фарук в сопровождении Канона Этьена Дриотона, директора египетского департамента древностей, прибыл, чтобы «своими руками вести археологические раскопки». Монте продолжает: «Я помог ему поставить (серебряную) крышку рядом с гробом, в котором находилась мумия и ее драгоценности в золотой оправе. В этот момент было выяснено, что данный гроб принадлежал какому-то неизвестному царю -Хека-кхепер-ре Шешанк (Шешонк), который не мог царствовать менее чем через век после Псусенна» ¹.

Это, разумеется, так, но при условии, что Псусенн царствовал в одиннадцатом веке и что ливийская династия следовала за династией жрецов, ошибочно названной двадцать первой.

Из вестибюля вели заблокированные ходы в четыре погребальные комнаты ². В них вошли не сразу. Было обнаружено, что огромные монолиты вделаны в проходы, опечатав их почти герметически. В сезон 1939 года до отъезда из Таннса Монте открыл только одну комнату. В ней оказался большой саркофаг. «Он был пустым. Имя и титулы персоны, которая его занимала, были уничтожены со стен (комнаты и саркофага). Мы были полностью заинтригованы. В могиле, построенной для Псусенна, лишенной всяких признаков взлома, мы (до этого) нашли (в вестибюле) гроб какого-то неизвестного царя гораздо более поздней эпохи; потом мы находим боковое помещение, которое оказалось вскрытым, а имя его первоначального владельца – уничтоженным».

В следующий сезон были открыты дае хорошо защищенные комнаты, соединенные с вестибюлем, но запечатанные монолитными плитами (в действительности были ^{подняты плиты верхнего перекрытия). Одну из комнат занимал саркофаг Псусенна. Сделанный из розового гранита, он первоначально предназначался для Минепты-Хотефир-ш (или Хофра-Маата) из девятнадцатой династии. Это имя было уничтожено, но в одном-единственном месте оказалось нетронутым. «Все представители двадцать первой династии обычно вынуждены были менять картуши» (Мон-те). Внутри этого розового саркофага находился еще один, из черного гранита, «позаимствованный» у какого-то неизвестного владельца (его имя-сделали неудобочитаемым). Внутри черного саркофага находился серебряный гроб. Лицо царя было покрыто золотой маской.}

Псусенн был похоронен с роскошью. Но почти все убранство было заимствовано из захоронений более ранних царей, и даже сама могила оказалась «присвоенной».

Трудно понять психологию тех, которые устраивались так, чтобы их мумии уютно размещались в могилах, построенных для других, в чужих саркофагах и надеялись таким образом обрести блаженство в потусторонней жизни. Были, следовательно, особые причины, чтобы, занимая погребальную комнату, Псусенн не полностью изгнал первоначального владельца могилы. Сосенка (Монте называл его Шешанком или Шешонком), одного из наименее известных князей ливанской династии.

Среди множества золотых и серебряных изделий, погребенных вместе с Псусенном, были многочисленные ожерелья, а также бусина из ожерелья с выгравированными на пей клинописными знаками. Специалисты в области клинописи тщетно пытались прочесть эти три короткие строчки и в конце концов добрались до не слишком многозначительного текста. Если этот текст не персидский (клинописный), а аккадский (ассиро-вавилонский), то вполне вероятно, что эта бусина также явилась из более древней могилы – возможно, того же Сосенка: в его гробу был обнаружен фамильный цилиндр, тоже имеющий клинописные знаки.

В похоронном убранстве Псусенна имелось двадцать восемь браслетов. Один из них привлек особое внимание археологов. Золотой браслет с декоративными вставками имел иероглифическую надпись: «Царь, хозяин двух земель (Верхнего и Нижнего Египта), владелец меча, первый пророк Амен-ре-Сонтера (Псоусенн Миамоун), дающий жизнь». Внимание Монте прежде всего привлекло то, как было написано слово «царь» (п-з-^): его написание было не привычным, а весьма своеобразным. Оно было воспроизведено рисунком бабуина, держащего глаз (оис1]а). «Слово «п-8~р», или «царь», написано здесь так, как оно писалось в эпоху Птолемеев…». Бабуин и глаз в его ладонях был иносказательной формой, в сущности игрой слов, для выражения слова «царь» и появился в египетских текстах очень поздно ¹.

Монте обратил внимание еще на одну особенность в этом предложении: «п-1-г»(сопровождающее имя Амон-Ре) «написано с крючком, как часто писали в эпоху Птолемеев».

Такие открытия должны быть не только зафиксированы и описаны: из них следует извлекать выводы.

И еще одна находка: на стене комнаты, занятой Псу-сенком». одна надпись сообщает, что «Псусенн, говорящий правду», взывает в восторге к богине Мут, «небесной владычице, правительнице Двух Земель, хозяйке эллинского побережья…'»

По этому поводу Монте пишет: «Морем эллинов (Не1ои-пеЬои1) для египтян было Средиземное море от Александрии до Розетты. Морское побережье эллинов частично было египетским побережьем к западу от Дамиата» ².

Поскольку и в гораздо более ранних надписях встречалось упоминание о Не!ои-пеЬои1, Монте предполагает, что это название сначала прилагалось к Эгейскому морю, а потом и к египетскому побережью, что является, по его мнению, доказательством того, что греки появились в Египте довольно рано и наверняка раньше общепринятых дат первого появления греков в Египте при Псамметихе, в седьмом веке ³, и уже прочно обосновались на побережье от одного конца Дельты до другого ⁴.

Но от Геродота мы узнаем, что «эллинское побережье» было территорией вдоль берегов Дельты, которой владело множество греческих городов – своего рода колониальный анклав, с эллинскими храмовыми службами, разрешенными Амазнсом, долгое царствование которого предшествовало персидской оккупации страны. Геродот писал (И, 178):

«Амазис был участлив к грекам, и среди других милостей, которые он им жаловал, дал разрешение на основание в Египте города Навкратиса для их поселения. Тем, кто желал только торговать на побережье и не хотел обретать пряют в. этой стране, он предоставил земли, где они могли бы возводить алтари и храмы в честь своих богов. Из этих храмов величайший и самый знаменитый, который также больше всего посещали, – это тот, который назывался Эллениумом. Он был построен совместно ионийцами, дорийцами и эолийцами, и следующие города принимали участие в этой работе: ионийские государства Хиос, Теос, Фокея и Клазоменм; Родос, Книд, Галикарнас и Фазелис у дорийцев и Митилеиа у эолийцев. Бот этим государствам принадлежит храм, и они имеют право назначать правителей этого порта. Другие города, которые претендуют на участие в строительстве, заявляют права на то, что ни в коем смысле им не принадлежит. Три народа, однако, освятили для себя отдельные храмы: эгейцы – Зевсу, самниты – Гере, а миласийцы – Аполлону».

«Эллинское побережье», упомянутое в могиле Псу-сенна, ведет свое начало от эпохи Амазиса, а поскольку Псусенн жил в четвертом веке до нашей эры, то вполне естественно обнаружить в его могиле обращение к богине Мут как «властительнице Двух Земель, хозяйке Эллинского побережья». Если Псусенн вместе с так называемой двадцать первой династией будет отодвинут на пять веков раньше Амазиса, то анахронизм ссылки на Эллинское побережье в Египте остается неразрешимой проблемой.

Таким образом, в комнате, скрывающей мумию Псу-сенна, зятя Херигора, имеется несколько указаний, и каждое из них в отдельности свидетельствует о том, что этот член военного княжеского семейства принадлежал времени, гораздо более близкому эпохе Птолемеев, чем одиннадцатый век. Написание им титула «царь» в манере, характерной для эпохи Птолемеев, и то, что он назвал побережье к западу от Дамиата Эллинским, подтверждают то же самое, что и использование им персидского титула в картуше.

Комната, находящаяся рядом с комнатой Псусенна, была открыта в тот же самый сезон, в ней также находился саркофаг, и его занимал «царь» Аменемоп. Из этого был сделан вывод, что он был потомком Псусенна, возможно, его внуком. Археологи обратили внимание, что место его погребения и убранство совсем не были похожи на царские. Все устройство этого погребения не соответствовало уровню царских могил восемнадцатой династии в районе Фив, но нищенский вид комнаты Аменемопа не мог не удивить археологов. Саркофаг прежде был занят Маутнедиеми, то ли матерью, то ли женой Псусенна ¹. Ее тело было унесено, чтобы освободить комнату для этого самого Аменемопа. Ее имя переделали в имя этого царя, но сделано это было без должной тщательности.

В четвертой комнате был погребен сын Псусенна. В той комнате, которая была открыта в первый сезон и которая, как оказалось, не была занята, прежде покоился, как впоследствии выяснилось, какой-то однополчанин, а может быть, и родственник Псусенна. Его тело было унесено, чтобы освободить помещение для кого-то из потомков, но план этот не был выполнен до конца.

Совершенно очевидно, что все позднейшие перестановки в этой могиле и ее комнатах были делом рук Си-Амона: в вестибюле был найден скарабей с его именем ².

Эта могила с вестибюлем и четырьмя комнатами намного меньше, чем царские могилы Фив: Псусенн скорее всего искал незаметное, но хорошо защищенное место, чтобы спрятать свои бренные останки, зная по собственному опыту, что его тело в будущем может подвергнуться той же участи, на которую он сам обрекал других.

1 Монтс в разных местах своей книги, посвященной могиле Псу сенна, говЬрит о Маутиедиеми то как о матери Псусенна, то как о его жене, никак не объясняя этих разночтений.

Последняя персидская оккупация Египта

Артаксеркс III самим своим характером и стилем государственной деятельности тяготел к реставрации империи в ее прежних границах. Когда Тахус (Рамзес IV) бежал к нему, он еще не был готов к покорению Египта, которые освободился от рабства сорок лет назад, в начале царствования его отца (Артаксеркса II). Нектанеб II (Рамзес IV) царствовал при поддержке греческих наемников более десяти лет. Он строил и поддерживал храмы и приготовил для себя большую могилу, но когда Артаксеркс III двинулся на Египет и сломил оборону в Пелусии, Нектанеб не смог удержаться у власти: этот последний местный фараон бросил все – свой дворец, свою страну и свой народ – и бежал в Судан. С тех пор о нем ничего не было слышно, если не считать так называемых романов об Александре, сочиненных гораздо позже: это он, в качестве земного воплощения бога Амона, посетил Олимпию, жену царя Филиппа, в ее спальне, чтобы произвести Александра. В соответствии с другой версией божественного происхождения Александра, к Олимпии явился Амон-Зевс в облике питона ¹.

1 Н аходясь в Судане, Нектанеб I ! пытался восстановить свою власть в Южном Египте (Диодор, XVI , 51); поэтому вполне возмож но, что с приходом Александра Нектанеб II в качестве частного лица вернулся в Египет и там умер. См. также: Неппапп Веп amp;8и>п, ТАе СтееН апЛ 1Ъ amp; Решат /тот 1Не 5Ы amp; 1о {Не РоийН Сеп1иге amp; (Меш Уогк, 1965), р. 351. (Такус, который ещё раньше бежал в Персию, не мог находиться среди репатриантов после победы Александра'.)

В течение этого короткого периода – менее десяти лет ~ последней персидской оккупации Египта некто Пе-тосирис, сановник или хранитель храма Тота в Гермополи-се, приобрел известность своими познаниями. Он, вероятно, был тем самым Петое ирисом, который, согласно Сер-вию, римскому автору четвертого века нашей эры, был одним из важнейших источников древнего знания катастрофических событий, вызванных «огромным шаром» огня, «кровавым заревом», связанных с кометой Тифона, которая нарушила границы верха и низа ¹.

Легенда о невероятных природных катаклизмах древних времен, о которой узнали Пифагор и Соломон во время их путешествия в Египет (Соломон получил информацию от Сонхиса, жреца в Саисе), не представлялась чем-то кз ряда вон выходящим в эпоху, непосредственно предшествующую кризису персидской империи. В могиле Рамзеса VI в Долине Царей близ Фив имеется астрономический потолок в традиции более ранних могил Сенмута – архитектора эпохи царицы Хатшепсут ²и Сети, величайшего из царей девятнадцатой династии (эту тему мы оставляем для промежуточного тома). Эти потолки дают богатый материал для исследования расположения небесных светил в течение тех столетий, о которых шла речь в книге «Столкновения миров».

Для целей предпринятой нами реконструкции истории Египта в период персидского владычества весьма значим один отрывок из эпитафии на могиле Петосириса:

«Я провел семь лет ка» управитель этого бога То-та…чужеземцы правили Египтом… Никакие работы не проводились (в храме), с тех пор как чужеземцы пришли и завоевали Египет».

Фраза о том, что персы, названные «чужеземцами», «пришли и завоевали Египет», в точности повторяет слова и выражения из одного папируса эпохи двадцать первой династии, точнее из письма Урмая, в котором мы узнали современника Камбиза, а кроме того, судебные отчеты с показаниями Ахотинофера, служащего храма, который говорил о «чужеземцах», захвативших храм и сместивших верховного жреца.

Порой документы персидского периода упоминают о «Р-г-в», или Персии. И в одном документе, датированном третьим Птолемеем (Канопский декрет), персы называются Регезе1 (Р-г-з-Ц), о чем говорилось выше: это упоминание о РегевеЬ как о народе, который унес статуи богов из Египта в Персию (они были возвращены Птолемеем III и вновь установлены в храмах после падения Персидской империи)» имеет такие последствия для пересмотра древней истории, которые трудно переоценить.

Иногда говорилось, что.к падению Персидскую империю привел не Александр, а евнух и доверенное лицо царя Богоаз, который отравил Артаксеркса III (в 338 г. до н. э.), чтобы посадить на трон его сына, но вскоре, заметив в юноше дух независимости, отравил и его, положив таким образом конец династии Ахеменидов. Евнух разыскал дальнего родственника последнего царя и посадил его на трон как Дарня III (336 г. до н. э.). Чтобы защитить собственную жизнь, Дарий незамедлительно отравил человека, который сделал его царем. Но его трехлетнего царствования не хватило, чтобы сплотить империю, установить собственную власть и добиться повиновения сатрапов. От ионийского берега Малой Азии до Туркестана в Центральной Азии, от реки Инд до нильских водопадов начала шататься эта империя: вся ее конструкция всегда воплощалась в персоне Великого Царя, а волна дворцовых убийств разорвала эту цепочку.

Без малого десятилетний период последней оккупации Египта Персией считался эпохой тридцать первой династии, а ее фараонами были Артаксеркс III и Дарий III.

ГЛАВА III

АЛЕКСАНДР

Эпопея войны Александра с Дарнем III, со знаменитыми битвами при Гранине (334 г. до н. э.) и Иссе (333 г. до н. э.), хорошо известна, и данная реконструкция истории ничего не может к ней добавить и не имеет нужды что-то в вей менять. Но с приходом Александра в Египет взору является одна из самых ценных находок этой реконструкции. Читатель должен помнить, что князь-жрец Мен-хеперре, сын Пенузема, который вскоре встретит царственного гостя в храме оракула Амона, жил, согласно традиционной исторической шкале, в одиннадцатом веке до нашей эры

Александр перед оракулом Амона в оазисе

Осенью 332г. до н. з. Александр пересек пустыню и вошел в Египет. Персидский сатрап, который не мог рассчитывать на поддержку египетского народа, не оказал никакого сопротивления. Население встретило Александра с восторгом. «Египетский народ радостно приветствовал его как освободителя от персидского ига» ¹. Он посвятил себя Апису и принес царские жертвоприношения. Это означало, что он был коронован царем Египта, где «фараоны считались воплощением верховного бога» ². Он устроил атлетические и литературные состязания, а также проявил уважение к обычаям Египта: все его религиозные службы должны были отправляться достойно.

Во время пребывания Александра в Египте к нему была доставлена большая группа пленных 'мятежников с Эгейских островов, и он сослал мятежнику из Хиоса -Апполонида и его последователей в Иеб в Южном Египте. Сначала Александр продвинулся на юг, затем он достиг западного устья Нила и приказал своим топографам спланировать большой город – будущую Александрию. Отсюда он совершил визит к оракулу Амона в оазис Сива, где был провозглашен сыном Амона (Зевса) и воплощением самого божества. Вернувшись из пустыни, он организовал управление страной, а потом, не имея возможности задерживаться по военным соображениям (в Тире он отказался от мира, предложенного Дарием), покинул Египет ранней весной 331 г. до н. э-

Самое примечательное событие – посещение оракула Амона – описано многими авторами. Некоторые из них воспользовались несохранившимся отчетом Каллисфена, который сопровождал Александра во многих походах и любил хвастаться, что Александр стал знаменитым не из-за того, что он совершил, но из-за того, что о нем написал Каллис-фен. Птолемей и Аристобул, а также другие современники Александра – их сочинения не сохранились – и Кли-тарх, правитель Александрии, который собирал материал от свидетелей подвигов Александра, служили источниками для греческих и римских авторов последующих^ веков, которые писали об Александре в Египте ¹.

Египетские источники, как считается, молчат относительно посещения Александром оракула Амона в пустыне. Но Александр не принадлежал к числу постоянных гостей Египта, а оракул Амона был главной святыней для египетского народа в четвертом веке. Поэтому молчание по поводу паломничества Александра представляется загадочным.

Один из наиболее важных документов периода тридцать первой династии – это так называемая стела Изгнанников, или стела Мауниера, обнаруженная в Луксоре и ныне хранящаяся в Лувре. Эта стела очень плохо сохранилась («чрезвычайно трудна для прочтения» ²). Ее текст посвящен оракулу Амона и жизни оазиса. Он был составлен верховным жрецом Амона Менхеперре, сыном Пену-зема. Пенуэем был одним из тех князей-жрецов, которые меняли повязки на царских мумиях.

В начале этого текста имеется дата: «Год 25, третий месяц третьего сезона, день 29». После нескольких разрушенных строчек следует: «Величие этого царственного божества (снова разрушенные строчки)… Тогда он обратился к писцам, землемерам ³, народу». Верховный жрец назван также иа этой стеле «главнокомандующим армией» и именуется так; «Менхеперре, побеждающий, сын царя Пену-зема-Мернамона… идущий по стопам его».

Текст далее гласит:

Стела Мауннера: Их сердцавозрадовались, пото– мд что он пожелал прийтина Юг с могуществом и победой, чтобыублаготворить сердце этойстраны иизгнать ее врагов.

Победитель, который изгнал врагов, был принят с радостью. В первый месяц третьего сезона произошло следующее:

Стела Мауияера: Он вошел в городс сердечнойрадостью; юноша аз Фив встретил его, отдавая ему почести вместе с посольством. Величие этогодарственного бога… поставило его (верховного жреца Амона) на трон его отца, как Верховного жреца Амона-Ре, царя. богов,

Победоносный бог – или божественный победитель – даровал ему почести и подарки и утвердил его на этом посту.

В четвертый месяц третьего сезона, на пятый день празднества «Рождение Искды», было так:

Стела Мауниера: Его Величество, этот царствен ный бог, бог богов, Амон-Ре, царь богов, появился (в процессии), подошел к большим залам домаЛиона и остановился перед стеной ограды Амона. Верховный жрец Амона-Ре, царя богов, главнокомандующий армией, Менхеперре, исполненный радости, подошелк нему и воздал ему хвалы, повторяя их долго, много раз. и принес (для него) жертвоприношения, очень (каждое) обильные. -

Современные ученые полагают, что в этой истории два действующих лица: верховный жрец и его бог-оракул. Эти ученые недоумевают по поводу происходящего: «Создается впечатление, что он долго отсутствовал в Фивах и ему необходимо заслужить признание божества; это, без сомнения, диктуется положением главы жреческого клана» ¹.

«Его Величество», который прибыл на юг как победитель – это явно не Менхеперре, потому что о нем в этом же тексте говорится как о человеке, которому его величество предоставил пост верховного жреца.

После того как верховный жрец Амона восславил своего божественного гостя и принес жертвоприношения «ради него», он начал вопрошать оракула.

Стела Мауииера: Тогда Верховный жрец Амона, Менхеперре, преисполненный радости, обратился к нему, говоря:

«О мой славный бог, (когда) рассказать лиоб этомдедеР» И великий бог кивнул очень охотно ¹.

Верховный жрец задал вопросы:

Стела Мауниера: … об этих рабах, на которых ты разгневался, которые находятся в оазисе, куда они из гнаны. Тогда великий бог кивнул охотно, когда этот главнокомандующий (верховный жрец), подняв к небу руки, возносил хвалы своему властителю, как оте# говорит с собственным сыном ².

Конец последнего предложения в высшей степени неожиданный. Жрецу следовало бы говорить с богом Амо-ном как сыну с отцом, а не как отцу с сыном. Тем не менее текст стелы гласит, что "жрец говорил с богом, как отец говорит с сыном. Озадаченный переводчик этого текста заметил: «Инверсия в конструкции сравнения присутствует в оригинале» ⁵.

Повторяя и уточняя свой вопрос, жрец в конце концов получает ответ, что ссыльные, находившиеся в оазисе, должны быть выдворены и что в дальнейшем сюда не следует ссылать новых изгнанников. Жрецу, очевидно, было важно убедиться, что эта воля божества понята и всеми замечена.

Стела Мауяиера: «О мой славный бог, ты изре чешь великий закон от твоего имени, чтобы ни один народ земли не был сослан в этот отдаленный оазис… с этогодня». И тогда великий бог кивнулс готовностью…

Создание декретов и запись их на стелах – все это было прерогативой царей.

Второй вопрос, заданный жрецом оракулу Амона, в определенной степени касался убийц. Следует ли предавать их казни?

Стела Мауннера: Тогда. Верховный жре# Амона. Менхеперре, подошел к великому богу, говоря: «Что ка сается любого, о ком тебе расскажут, как об убийце живого… ты будешь уничтожать его, ты убьешьего». И великий бог кивнулс готовностью.

Словосочетание «убийца живых» в вопросе, заданном верховным жрецом оракулу Амона, кажется странным, и его значение признано неясным. Оно вызвало затруднения у первого (Бругш) и у последнего (Брэстед) переводчиков и в конце концов вошло в тот отрывок, который только что цитировался.

Перед этим последним вопросом и ответом на него оракула в тексте есть предложение, которое, кажется, не связано с общим контекстом: «Когда я был в утробе, когда ты формировал меня в яйце…», как будто бог Амона был причастен к физическому созданию божественного властителя, когда тот был еще в утробе.

Стела содержит также просьбу о благословении или о пророчестве удачи и щедрости со стороны богов: «Сделай, чтобы я мог прожить счастливую жизнь…». Она сопровождалась вопросом: «Будут ли все свершения моим уделом?» ¹. Эта просьба удовлетворена, и оракул провозглашает: «Чистота и здоровье повсюду, где ты пребываешь».

В целом эта стела считается загадочной. «Об удивительной миссии жреца намеренно говорится столь туманным языком, что невозможно точно определить, в чем она состояла» ². Но мы покажем, что этот текст вполне ясен.

. Нельзя не заметить следующего обстоятельства: данный текст свидетельствует о том, что жрец просил, чтобы декрет, основанный на ответах оракула, был обнародован в городах Египта, и стела, обнаруженная в Луксоре (Фн-вах), указывает на то, что эта просьба была выполнена. Следовательно, оракул необязательно должен был быть оракулом Амона того самого места, где была найдена эта стела. Проблемы, связанные с оазисом, создают впечатление, что эта стела имеет отношение к оракулу Амона из оазиса. Но мы узнаем больше, если последуем за Александром в его знаменитом путешествии к оракулу Амона.

Он явился с севера как победитель и освободитель страны от персидских врагов, которых он изгнал; он устроил празднества в городах Египта и был с восторгом встречен местной молодежью. Он утвердил в должностях светских и религиозных правителей страны и «позволил местным губернаторам управлять на своих территориях, как они это делали и раньше» ¹. «Из Мемфиса, поднявшись по реке, царь проник в глубь Египта» ², а потом «он поплыл вниз по реке к морю» и «сам начертил план расположения города (Александрии)» ³. Он направил туда местных землемеров, которые измерили это место, и «приказал им заняться этой работой, пока сам он отправится в храм Амона» ⁴. Он совершил свое путешествие в оазис в сезон дождей, так как было сказано, что дождь поможет ему в пустыне.

Замок в центре оазиса был окружен тройной стеной. Квинт Курций Руф-писал по этому поводу:

«Первая стена замыкала древний дворец их царей; за второй – размещались жены, дети н наложницы князя, здесь же находился оракул божества. За внешним окружением бастионов располагались царские вооруженные слуги и гвардейцы» ⁵.Это дает нам понять, что верховные жрецы оракула в оазисе претендовали на царские титулы. Геродот (II, 32), который в середине пятого века писал о северном оазисе, описывая Ливию и Египет, говорил, что в оазисе правил царь? «из святилища оракула Амона».

Диодор Сицилийский несколько более детально описывал эту дворцовую стражу:

«За третьей стеной селились лучники и метатели дротика, а также те, кто составлял охрану князя, когда он выходил за пределы укреплений» ¹.

Из этих описаний мы видим, что жрец оракула Амона в оазисе был князем, у которого была собственная армия, и это объясняет титулы, встречающиеся на стеле: князь, жрец, главнокомандующий.

Когда Александр и.его стража прибыли к внешней стене, окружавшей замок, верховный жрец вышел и приветствовал царя. По словам Плутарха, это было так:

«Когда Александр прошел через пустыню и подошел к месту оракула, пророк Амона приветствовал его от имени бога, как от имени отца» ².

Страбон, который цитировал Каллисфена, писал:

«Жрец позволил только царю войти в храм в обычной одежде, но все остальные переоделись… все слушали пророчества снаружи, кроме Александра, который находился внутри» ³.

Лестный прием, который оказал Александру жрец в момент встречи у стены, отмечен несколькими авторами: так, Курций Руф говорит о «полном низкопоклонстве» жреца перед Александром. Стела гласит:

Стела Мауниера: Его Величество, этот дарствен ный бог, бог богов, Амон-Рг, царь богов, появился (в процессии), подошел к большим залам дома Амона и остановился перед стеной ограды Амона. Верховный жрец Амона-Ре, щаря богов, главнокомандующий армией, Мен- хеперре, исполненный радости, подошел к нему и воздал ему хвалы, повторяя их долго, много раз, и принес (для него) жертвоприношения, очень (каждое) обильные ¹.

0 жертвоприношениях упоминается у Плутарха: «Александр принес великолепные жертвоприношения этому богу».

Все авторы, которые описывали этот визит, говорили о том, как этот жрец обращался к Александру. Диодор говорит:

«Когда Александр был введен жрецами в храм и увидел божество, один из старых пророков обратился к нему и сказал: «Да хранит тебя бог, сын мой, и этот титул придет к тебе от самого бога».

Александр ответил: «Отныне я буду называться твоим сыном».

Теперь мы видим, что слова на стеле «как отец говорит со своим собственным сыном» не являются «инверсией сравнительного оборота».

Курций Руф также писал (IV, VII):

«Как только царь приблизился, главный жрец приветствовал его, назвав «сыном» и заявив, «что его отец, Юпитер (Амон), даровал ему этот титул».

Это употребление слова «сын» применительно к Александру жрецом Анона, что подчеркивалось Диодором, Плутархом и Курцием Руфом, имеет особое значение из-за своей непривычности, а также потому, что проясняет и уточняет в ином случае абсурдную фразу, написанную на стеле.