Текст книги "Пассажир"

Автор книги: Иммануил Платов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Красная восьмерка и другие дела.

Родной офис встретил меня приятной турбулентностью. Персоналу меняли машины. Этот процесс, подобно исторически положительному дворцовому перевороту или прогрессивным реформам просвещенного монарха, был запущен сверху и грозил дойти до самых низов организации. Посторонним В. мудростью своею приобрел новый Мерседес. Освободившийся при этом старый Мерседес, согласно принятым традициям автомобиленаследия был передан одному из ближайших сподвижников – Эполету. Кроме того, Лось, будучи вторым в среде равных, тоже приобрел себе новый Мерседес. Старый Мерседес Лося также ждал нового владельца. Надо ли говорить, что каждая последующая замена высвобождала в фирме машину классом пониже для нижестоящего сотрудника. В офисе началась лихорадочная борьба за номерные знаки. Обострились отношения клиентелы и ленной зависимости. Начальники отделов претендовали на машины руководства, сотрудники отделов на машины своих начальников.

Упырь, только что получивший новую БМВ за контракт с Египтянами машины не ждал, а значит и мне, наследовать было нечего. Однако, Упырь не мог допустить, чтобы при знатном рыцаре обретался ободранный оруженосец, это понижало бы его уровень в табели о рангах и иерархии фирмы, поэтому, он несколько раз бегал к директору и шептался обо мне, уверенно кивая. Разговор шел о предоставлении мне машины, машина нужна была мне для работы, мотивации и была бы знаком причастности Упыря к решению вопросов собственности, главных вопросов бизнеса, надо сказать. Посторонним В. не хотел отказывать своему главному советнику, тем не менее, передал дело Лосю, и уже затем с облегчением наблюдал, как представители двух влиятельных сил нервно переговаривались по вопросу предоставления мне машины. Упырь напирал на мои заслуги в деле «окучивания» Ирака и на мою общую рабочую ценность. Лось же, которого наши успехи скорее удручали, ибо он боялся, что с ростом зарубежных контрактов вырастет и влияние Упыря, отговаривался тем, что я еще мало работаю и передача мне машины, может вызвать недовольство среди старшего состава. Вопрос повис в воздухе, но Упырь не отставал. И вот однажды Лось подошел ко мне.

– Слушай, – сказал он – Паспорт с собой? Никуда не уходи, сегодня после обеда едем в ГАИ, Олег перепишет на тебя свою «восьмерку».

– Да? Хорошо, а ему что? – спросил я.

Лось сделал задумчивую паузу, взвешивая, стоит ли посвящать меня в тонкости подковерного мира, а потом сказал:

– А ему ничего. Проворовался парень. Только смотри, ему ни слова, пока документы от него не получим на машину!

Итак, Лось сделал меня частью плана по отбору машины у проштрафившегося менеджера. Более того, он устроил все так, что я лишь минуту размышлял о моральной стороне грядущих действий, быстро успокоился, отбросил детский порыв отказаться и стал наблюдать за Олегом.

Это был высокий и тощий как жердь молодой человек с пшеничными волосами и орлиным носом. Близко посаженные глазки смотрели особенно остро, если разговор шел о деньгах. Олег как раз говорил по телефону. Он занимался запчастями, а значит, имел доступ к неучтенному кэшу и неофициальным сделкам.

– Ножи для грейдера?

Олег подпрыгнул на стуле и быстро стал записывать данные в тетрадь. В его глазах читалось предвкушение легкой добычи. Ножи были крайне прибыльным товаром. Кончив писать, он бросил трубку и выбежал из офиса. Я работал уже достаточно давно, чтобы понимать, что эти ножи станут предметом левой сделки, и всю прибыль Олег положит в свой карман, минуя карман фирмы. Судя по всему, эта деятельность приобрела у него уже серьезные масштабы.

Ну что ж, – думал я – Потерявший осторожность и чувство меры делец – законная жертва для более крупных хищников, тем более, если они его начальство.

Олег тем временем, узнал от Лося, что ему передается Тойота его начальника Жени Балу, а свою восьмерку он должен передать мне. Окрыленный скорым получением более престижной иномарки он был явно в приподнятом настроении. Он даже подошел ко мне, и мы поговорили о предстоящем событии. Олег считал себя продвинутым бизнесменом, и смотрел на меня несколько свысока. Но сегодня в честь очередного приобретения, он снизошел до того, чтобы рассказать мне об особенностях своей «восьмерки», гордо замечая, что он-то конечно уже сегодня пересядет на нечто более стоящее и дорогое, но и у меня тоже будет железный друг, более престижный, чем рейсовый автобус.

Я слушал, и думал, что это весьма странное ощущение, смотреть в глаза обреченного, ибо его ближайшая судьба, лично мне уже была известна. Ни на что Олег не пересядет, более того, он вылетит из компании и будет доволен тем, что дело не кончилось бандитами и постановкой на счетчик.

После обеда мы приехали в ГАИ, сняли с «восьмерки» номера и отдали все документы куда следует – знакомому капитану автоинспекции. Капитан появился через час с новыми номерами и пачкой бумаг. Олег спросил, почему нет машины Балу, и почему ее не готовят для передачи в его руки? Проинструктированный Лосем, гаишник ответил, что иномарки под особым контролем и сейчас они пробивают номера будущей машины Олега на предмет незаконного ввоза – ничего не поделаешь, процедура, но уже завтра, Олег сможет наслаждаться дорогим автомобилем и чувством превосходства над более бедными гражданами. Честными глазами я посмотрел в глаза Олегу и взял из его рук документы и номера на машину, которая стала моей. Тот слегка поник, но вспомнив об ожидающей его завтра новой машине приободрился, и мы разъехались по домам.

Утром ничего не подозревавший Олег был вызван в кабинет к Лосю. Через стекло кабинета Лося, я видел, как в ходе разговора высокая фигура Олега горбилась все больше и больше, а крючковатый нос почти уткнулся во впалую грудь. Лось сохранял каменный лик. Низвержение заняло не более пяти минут. Уволенный встал. Ссутулившись и потеряв почти половину роста, покидая офис, он быстро взглянул на меня. В его взгляде не было укора или ненависти, а было тупое непонимание того, как быстро и неотвратимо все случилось, и как с такой легкостью его обвели вокруг пальца. Я спокойно выдержал его взгляд и подумал, что не испытываю никаких значительных чувств ко всем этим делишкам. Под окном, на площади перед офисом, стояла красная «восьмерка» – моя первая машина.

Подошел Боча:

– Старик – обратился он в своем обычном приятельском стиле, – Подбрось в одно место тут, ты же на машине теперь.

Я поглядел на Упыря, тот кивнул, мол, тренируйся. Я быстро собрался и вместе с Бочей, мы вышли пошел прочь из офиса на свежий воздух. На улице было замечательно. Многополосное шоссе пыльной гремящей лентой отсекало нашу промзону от жилых кварталов города, высокие эстакады грузно перебрасывали свои змеевидные туши через серпантин железнодорожных путей, по которым неслись металлические многочленные черви-поезда с ржавыми и пыльными панцирями.

Забравшись в капсулу автомобиля, мы на время слились с громыхающим потоком и вынырнули из него уже на другом краю города, у старого здания с банком на первом этаже.

– Я сейчас – бросил Боча, а через двадцать минут появился с долларами в руке. Доллары были скручены на гангстерский манер в тугой рулон. Прятать их он даже не пытался. Наоборот, казалось, стремился хвастливо продемонстрировать их мне, мол, успешен и ничего тут не поделаешь. Более того, по привычке выбалтывать все, Боча тут же открыл мне, что доллары получены в качестве отката, и что если начальство его ценить не хочет, то он сам может позаботиться о своем заработке.

Так это работало. Если менеджер что-то покупал для фирмы, он неизбежно закладывал в стоимость свою долю. Сначала требовал скидку, а потом, получив оную, прикидывал, сколько будет не очень заметно, прибавлял сумму к стоимости, чтобы потом получить эту разницу наличными от такого же менеджера на другом конце сделки. Иногда, в процессе перепродажи, менеджер умудрялся получать откат и при покупке и при продаже одного и того же бульдозера, ну или там, погрузчика, неважно. Конечно, честный менеджер себе такого не позволял и действовал исключительно на благо фирмы. Однако, честность – материя химически нестойкая, в высшей степени подверженная эрозии и крайней летучести. Честность менеджера – это сверкающий сталью клинок, все-рубящий и несокрушимый. Но стоит упасть на него каплям зависти и обиды (что мало платят), и в считанные минуты покрывается клинок этот ненадежной ржавчиной. И быстро съедает эта ржавчина кленок честности весь до конца, как кислота съедает обломок пенопласта под восторженное молчание школьников, собравшихся для незаконных игр за гаражами. И вот, менеджер уже коррумпирован, и уже оговаривает по известному телефону свою «часть» и планирует расходы исходя не из зарплаты. При этом руководство обо всем догадывается, но поскольку поймать за руку в таком деле почти невозможно, закрывает глаза, считая происходящее неизбежным злом. Боча, как мудрый менеджер, живущий на откатах, роскоши не демонстрировал, делился с партнерами и особенно не наглел, поэтому, судьба Олега ему не грозила, и он спокойно мог годами жить, имея такой вот дополнительный заработок.

Откат необходимо было обмыть, и мы пошли в ресторан.

Третьим за компанию был приглашен сотрудник отдела запчастей Максимушка Балаганов, здоровый парень с детскими голубыми глазами и привычкой драться с охраной заведений, где он напивался. Наши фигуры, две крупные и одна помельче, на мгновенье отразились в стеклянной витрине заведения. Дверь заскрипела, фигуры завибрировали на неплотно закрепленном стекле и исчезли, но уже через минуту материализовались на нарочито грубых, сделанных под интерьер русской избы, лавках за столом.

Боча банковал. На столе стали появляться несложные замечательности, как то: селедка с ломтиками вареной картошки и кольцами маринованного лука поверх перченой темно-серебристой кожицы, заливное мясо на блюдцах пересыпанных сежей зеленью, тарелка с нарезкой из языка и корейки, маринованные грузди, корзинка с ломтиками черного, посыпанного тмином хлеба. И конечно, появился графинчик с холодной водкой, а также три запотевшие водонапорные кружки-башни с пивом. Отхлебнув из кружек-башен, мы занялись закусками, перемежая процесс жевания процессом разговора. Сначала, по неписанным законом конторских посиделок требовалось обсудить глупое руководство и его жадность. Затем, каждый перебивая, рассказывал о своих делах и бедах, и как кому не доплатили за ударный труд. Затем разговор перешел на исторические и мировые проблемы, а потом на то, кто в конторе из женской части достаточно хорош для таких красавцев и героев как мы. К тому времени пиво и водка были выпиты, затребован повтор, уничтожен и снова затребован. Наконец, настало пресыщение, мы сидели глядя друг на друга маслянистыми глазками и Боча сказал:

– Еще только три часа, надо бы в контору вернуться!

Сказано – сделано, наша нетрезвая троица влезла в красную «восьмерку» и, петляя по городским магистралям, вскоре прибыла в офис. Заходя в офис пьяным, следует помнить, три главных правила нетрезвого человека на работе: нельзя проявлять рвение и подходить к начальству с ценными идеями, нельзя маячить и привлекать к себе внимание окружающих, и наконец, лучше вообще не смотреть по сторонам и не разговаривать.

Опытный Боча, поступил в строгом соответствии с этими правилами, он быстро прошел между столами, смотря исключительно в пол, занял свое место за компьютером, надел очки и уткнулся в экран, переваривая опьянение и тихо улыбаясь собственным мыслям. Я сделал то же самое. Максимушка же, поступил ровно наоборот. Не пытаясь скрыть блаженную улыбку хорошо поддатого человека, проходя мимо стеклянного кабинета Лося, он шатко развернулся, вытянулся во фронт, приставил руку к бедовой голове и выпалил:

– Виктор Леонидович, мы пришлы!

Лицо Лося вытянулось. Он привстал, мгновенно оценил обстановку и закричал:

– Так вы двое – указывая на меня и на Максимушку – Срочно ко мне!

И через долю секунды:

– И Бочарян тоже!

Короче, выгнал он нас из офиса протрезвляться. Несколько минут мы стояли на площади перед заводом, потом, не сговариваясь, перешли по переходу на вокзал и купили там пива. Потом купили еще. Потом я развез соратников домой. Макисмушка, по прибытии к дому не обнаружил ключей и стал со страшным грохотом стучать в подъездную дверь, пытаясь привлечь внимание жильцов. Справедливо полагая, что скоро внимание будет привлечено, мы с Бочей поспешили ретироваться. С бутылкой пива в одной руке, я уверенно вырулил со двора, дал проехать милицейскому уазику, который направлялся на шум, издаваемый Максимушкой, и смешался с потоком машин. Домой я попал уже затемно. Кажется, останавливался еще в паре мест, пил пиво и ел липкую, не до конца разогретую пиццу. Утром, охая и останавливаясь отдышаться, я прибыл на стоянку. Красная «восьмерка» стояла припаркованная в высшей степени ровно и аккуратно. Раздался звонок мобильного телефона:

– Привет это Макс, – раздался сиплый голос – Меня вчера в трезвяк замели, можешь забрать и домой подбросить?

Эпическая рыбалка.

Через пару недель после этих событий в кабинетах руководства возникла странная суета и пертурбации. Лось и Посторонним В. с напряженными лицами о чем-то беседовали, иногда Лось выбегал из кабинета и тогда в него забегал Упырь, и Дубовир, потом снова шли переговоры Лося с Посторонним В.. Менеджеры сидели слегка притихшие, начальству было явно не до нас. В итоге, я спросил Упыря, что происходит и тот задумчиво ответил:

– Лось уходит, свой бизнес открыл. Заработал на Витиных контрактах денег и теперь самостоятельно хочет работать.

– А Витя что?

– А что он сделает? Лось был совладельцем, партнером и имел доступ к деньгам и всем нужным контактам, несколько магазинов купил под шумок, офис, производственную базу. Теперь он сам по себе.

Я задумался. Ситуация была стандартна для бизнеса, впоследствии я наблюдал ее много раз. Итак, некто начинает свое дело. Начать и успешно вести бизнес – это вам не лобио кушать, это непросто, непредсказуемо, а иногда и опасно. Поэтому некто, как правило, начинает бизнес в «компании единомышленников», или попросту друзей – приятелей, с которыми комфортно и на первых порах легче найти понимание и поддержку. Ведь вы друзья и делаете общее дело.

Но, возникают и сложности, например, этими «единомышленниками», с которыми ты совсем недавно за пивком планировал будущее мировое господство надо еще и руководить. А как ты сможешь управлять, понуждать и заставлять своего товарища? Психологически это трудно. На этом месте делается главная ошибка. Являясь фактически подчиненными, друзья возводятся в разряд «партнеров» с широкими полномочиями, а в самых тяжелых случаях, им дается доля в предприятии. Ведь они твои товарищи, вместе с тобой поднимают твое дело и должны быть мотивированы и не обижены. Далее, как под копирку, начинается движение к распаду. Сначала «партнеры» работают хорошо (ну или босс так считает), потом, с появлением крупных дел и денег в голове «партнера» неизбежно происходит химическая реакция и он начинает думать, что в компании, куда его пригласили по дружбе «партнером», он вообще-то работает больше, чем босс и заслуживает большего. Босс, понятно, не видит, почему он должен еще больше повышать «партнера», ведь он и так столько ему дал. На этом этапе начинается накопление обиды, и крысятничество, но пока по мелочи. Понятно, что ситуация уже не может рассосаться сама собой, она пока не видна, но внутренне напряжение нарастает.

Проходит некоторое время, обида в «партнере» крепнет и растет, амбиции накапливаются. А потом, в один из прекрасных дней, после очередного отдыха босса на фешенебельном курорте, «партнер» окончательно утверждается в мысли, что все держится на нем, а босс его совершенно не ценит, что несправедливо и не по-дружески. На этом этапе, как правило, происходит «разговор» и босс вынужден что-то «партнеру» уступить. Тот успокаивается, но ненадолго, ибо «богатство босса сделано его руками» поэтому любого куска всегда будет мало. Далее «партнер» приходит к мысли, что раз его не ценят, а значит, никакой дружбы уже нет, следовательно, и руки развязаны. С этого момента, крысятничество начинается уже по полной программе, заводится тайный бизнес, тень собственного свечного заводика, дела компании отбрасываются на второй план и как итог конфликт с бывшим единомышленником – боссом, примерно в таком ключе:

– Где деньги!?

– Да ты мне сам еще больше должен!

Далее суды, нервы и война на многие годы.

Вывод: В собственное дело не приглашайте друзей. Сделает друга «партнером» – лишитесь и друга и части бизнеса. Сделаете друга наемным сотрудником – лишитесь друга.

Итак, Лось, в итоге ушел и увел с собой нескольких наиболее ценных сотрудников, а Посторонним В. назначил на его место шлангообразного лысеющего молодого человека, Игоря Дубовира.

Дубовир был статен, спортивен, недурен собою, глуп, и постоянно, как тот прапорщик, думал о бабах, которым он впрочем, тоже весьма нравился. Будучи менеджером, он был обычным недалеким, но не отвратительным борцом за бабки и секс, однако, высокая должность заставила его стать жадным, подозрительным и максимально гребущим под себя жлобом. При этом, окружающие понимали его вторичность, а Дубовир за это окружающих очень не любил. В итоге складывалась классическая ситуация, прижимистый заместитель , которого все тайно ненавидят, стоит между коллективом и «добрым» шефом, который смотрит на все это сверху вниз и периодически проявляет милость в духе: «Ну ладно, Игорь, не будем так строги и пойдем человеку на встречу». На новой должности Дубовир прекратил практику обмена машин, снизил командировочные, и сделал так, что свой процент от сделок менеджеры были вынуждены получать по частям и в неопределенный срок. Посторонним В, выслушивал жалобы, обещал разобраться и посоветоваться с Игорем, и конечно же ничего не происходило, кроме того, что жалобщики портили и так недобрые отношения с заместителем. В итоге, народ смирился и только иногда из нашего с Упырем угла, раздавалось несогласное шипение. Упырь Дубовиру не подчинялся и работал как самостоятельная единица непосредственно с генеральным директором.

Дубовир в глубине души осознавал свою непригодность и чтобы скрыть ее, говорил, стараясь подбирать умные слова и сложные выражения, получалось у него не очень. Будучи ответственным за финансы, отбиваясь от просителей, Дубовир возмущенно спрашивал:

– Я вам что, дойная яма?

Стремясь объединять и мотивировать, он обычно взывал:

– Мы же с вами одно целое, мы же не разное целое!

На проблемные кейсы он угрожающе шипел:

– Решайте вопрос, или мы тут все загремим под фанфарами!

Каждый раз после совещания, гремя под фанфарами, и в приподнятом настроении мы шли на рабочие места, а я вносил очередной ляп в специальную тетрадочку, чтобы не забыть и потом поржать.

Тем временем лето было в полном разгаре и души запертые в хорошо кондиционированном мире факсов, договоров и торговли требовали отдохновения. По этой причине, было решено ехать на рыбалку без отлагательств, в ближайшую пятницу. Команда усекновения поголовья рыб выглядела следующим образом: руководящей и вдохновляющей силой являлись заядлые рыболовы Леша Козел и Олесь Пищук. Олесь, бывший мент, отсидевший два года за избиение подследственного, был человеком спокойным и кротким. Леша же, напротив, имел нрав бойкий и вздорный, кроме того, рыбалка была единственной и настоящей его страстью. Планировалось, что эти двое поедут в первой машине с основными снастями и лодкой, взгроможденной на крышу. Со мной в машине должны были ехать двое, кавказский человек Роман, а также некто Андрюха, отец семейства к рыбной ловле расположения не имевший и просто желавший сбежать на два дня от жены и детей. Все необходимое было закуплено еще с утра, и команда с нетерпением ждала окончания рабочего дня. Леша Козел, за пару часов до конца работы совсем потерял присутствие духа, он взволнованно дышал, часто бегал к чайнику, выглядывал в окно и топтался обеими ногами под столом. Пищук, также ощущавший нетерпение, будучи человеком спокойным, беготни себе не позволял. Он только страдальчески отрывал глаза от монитора, в тоске обводил взором рабочее пространство, и снова со вздохом погружался в пасьянс. Наконец Козел не выдержал и метнулся в кабинет к Дубовиру, который теперь вместо Лося был за главного.

– Игорь, – взмолился Козел – Отпусти нас на час раньше!

– А вы чем сейчас заняты?

– Да так, текущая работа, ничего важного

Дубовир неожиданно разозлился:

– Достала меня ваша текучая работа! Только в карты играетесь!

Козел отразил на своем лице выражение одновременно виноватое, но и отчасти независимое, мол, есть работа – работаем, а нет, так что ж поделать, играем. Дубовир подумал еще минуту, потом вспомнил о чем-то своем и что сегодня пятница, да и отпустил нас с богом.

– Так, – прокричал Козел, вбегая в зал – Все я отпросился, погнали!

– Леха, мне еще в таможню надо – робко заметил я.

Леха побледнел и пошатнулся, но быстро взял себя в руки и начал руководить.

– Так, значит едем без тебя! Ждать мы не можем, Олесь, иди заводи машину!

– Нет, ну так не пойдет – опроверг кавказский человек Рома – В компании пришел, в компании и уйдет! Иными словами, Платов в нашей команде и мы его не бросим. Будем ждать!

Козел слегка взвыл и возразил, что тогда мы должны будем догнать их по пути, на что Рома сказал, что не знает дороги. В итоге, потеряв всякое терпение, Козел и Пища выскочили из офиса и стали нарезать круги вокруг машины с лодкой.

К счастью, в таможне я пробыл недолго, как раз тот час, на который Леша Козел нас отпросил. Когда я вернулся, главные рыболовы от нетерпения потеряли всякий человеческий вид и тряслись как лихорадочные. Увидев меня, Козел, без слов прыгнул в машину, и «Нива» издав пронзительный скрежет, развернулась почти на месте и бросилась прочь из города так, что мы с трудом поспевали за ней в машине Романа. Я откинулся в кресле. Неделя с ее делами и заботами была позади, рука непроизвольно потянулась к ящику с пивом, стоящему в ногах.

– Эээ, слюшай, брат, дождись меня, вместе випьем! – имитируя кавказский акцент, заметил Рома – нэ тарапись!

Я вернул руку в исходное положение, он был прав, тем более, что ожидание только усилит удовольствие от первого глотка.

Мы летели по трассе за «Нивой» с лодкой на крыше. Нетерпеливый Пищук гнал, выжимая из машины всю скорость, на которую та была способна. Делая резкий обгон или поворот, шаткая конструкция гремела и запрокидывалась, так что Рома старался не ехать слишком близко на случай, если лодку сорвет на дорогу. Наконец, трасса закончилась, мы въехали в березовые колки и по проселочной дороге стали прокладывать путь к озеру. Несколько мест машины преодолели по гатям и импровизированным мостикам, а почти в конце пути, дорогу пересек довольно широкий и полноводный ручей, мы остановились. Из «Нивы» показалась бедовая голова Козла:

– Ромка, не ссы! Давай первый!

И Козел замахал руками, приглашая нам промчаться по двери в воде через ручей, не утопив при этом машину. Роман для облегчения аппарата выгнал всех из салона, сжал губы и подняв водоворот глины и песка продрался по дну ручья колесами и вырулил на другой берег. Настала очередь «Нивы». Пищук с сомнением покачал головой.

– Леха, я тут ездил в том году, но воды столько не было, а дно очень илистое, – сказал он – давай в объезд, а то застрянем.

Козел размышлял ровно секунду.

– Да, давай вернемся, там проселок был, на него свернем и эту канаву объедем – сказал разумный Леха Козел и машина с лодкой крыше, как головной танк отступающего батальона, медленно начала сдавать назад и вскоре исчезла среди зелени деревьев. Мы переглянулись.

– Леха, блин, вот ты урод! – прокричал для порядка пораженный таким отступлением герой форсирования Роман. Его крик прозвучал не очень убедительно и растворился в шелесте листьев и ветвей. Прекрасный летний день клонился к вечеру, и озеро уже сверкало невдалеке чешуйками золотых блесен отраженного в мелкой ряби заката.

Когда мы подъехали к озеру «Нива» уже ждала на берегу. Оказалось, мы просто сбились с пути, и переход ручья был ненужным риском. Пища и Козел быстро разбирали снасти и готовили лодку. Даже предложение выпить они встретили прохладно, но не отказались. Рома налил всем водки и произнес:

– Ну, за рыбалку!

Выпив первую, Козел и Пища прыгнули в лодку и помчались по водной глади, расставляя сетки и бросая прикормку в специальных местах, потом блеснили, сидя попеременно на веслах, потом размотали удочки и на время умиротворились, наблюдая за поплавками на едва покрытой рябью поверхности. Мы же занялись хозяйством. Поставили палатку, набрали веток для костра, оборудовали лагерь, выставив из машин весь алкоголь и закуску. Пиво предусмотрительно поместили под воду, снабдив закладку грузом и привязав ее к прибрежным кустам. Еще в городе возникла дискуссия о продуктах. Вопрос о водке не возникал, оспаривалось только ее количество, а вот закуска вызвала серьезные споры. Козел предлагал радикальный подход – одиннадцать бутылок водки, пять литров пива и хлеб.

– Остальное поймаем! – заявлял он.

Однако, обстоятельный Роман отверг этот подход, полный романтического анархизма и юношеской непосредственности. По его настоянию были приобретены сосиски, сыр, палка копченой колбасы, а также взята из дома трехлитровая банка домашнего лечо, которое кавказская мама Романа сделал собственноручно из даров юга. Лагерь был поставлен у поваленной березы. Удобно расположившись на широком стволе, мы готовили бутерброды с сыром и колбасой, потягивая пиво из прохладных полторашек. При этом Роман не забывал периодически наливать и водки.

Закончив с бутербродами и разведя костер Роман спросил:

– Так, где там удочки?

– Тебе зачем? – удивился Андрюха.

– Ну как, вроде на рыбалку приехали – протянул Роман – Хотя я вырос на Кавказе, а там у нас не было только двух вещей – хоккея и рыбалки.

– А знаете, – заговорил я – ведь когда-то в детстве я был заядлый рыбак. Но потом что-то случилось и с тех пор мне жаль рыбу мучать.

Мы помолчали. Повисла пауза, но Рома строго скомандовал:

– Так, не вовремя налитая следующая – есть безжалостно загубленная предыдущая!

Мы снова выпили. Я намазал лечо на ломоть черного хлеба, Андрюха клюнул носом, а Роман стал наблюдать за рыбаками в лодке, потягивая пиво прямо из горла бутылки. Я последовал его примеру, сделал большой глоток и зажмурился. Все блаженство летнего вечера волнами прокатывалось по моему телу и приятно дрожало в кончиках пальцев. Кроны деревьев вырезали на огромном желтом диске заходящего солнца причудливые узоры, ветер прекратился, и в воздухе установилась невыразимая прозрачность. Казалось, все мысли и чувства стали кристально чистыми, и потом вдруг с тихим звоном рассыпались и исчезли, оставив лишь пустоту, сквозь которую виднелись только темные березы и облака у горизонта.

– Господа, – проговорил Андрюха – Пардон, я на минутку. После этого он вполз в палатку и захрапел. Мы же остались сидеть на берегу очаровательного лесного озера, ведя неспешный разговор, так и не прикоснувшись к удочкам. Тем временем, лечо и сосиски были съедены, пиво выпито, отряды водки заметно поредели, а наши рыболовы возвратились с промысла.

Было видно, что Козел и Пищук – профессионалы. Из мешка на траву Леша Козел вывалил добычу. Три крупные щуки с черными спинами и темными в крапинку боками извивались как змеи, килограммовый судак, распахнув окровавленную пасть, демонстрировал кошачьи клыки и хватал негодный для него воздух, серебряная плотва пружинила и билась в тщетном стремлении плыть, десяток крупных окуней с помутневшими глазами лежали, сливаясь с травой.

– А вы что, уже выпили? – воскликнул Козел.

– Да, нажрались уже! – подтвердил Пищук.

Козел в негодовании отложил рыбу, взял стоящую на стволе березы бутылку водки и сыграл долгого горниста. Когда он перевел дух, бутылка наполовину опустела. Пищук последовал примеру товарища.

– Вот теперь хорошо! – воскликнул Козел, вытирая губы.

– Сейчас будем варить настоящую рыбацкую уху, а часть рыбы, завтра закоптим! – провозгласил Пищук и взялся за дело.

Вся рыба тут же была умерщвлена, выпотрошена и распределена. Часть отправилась в ведро для ухи, а наиболее крупные экземпляры засолены, для завтрашнего копчения.

Стало темно и холодно, Козел надел потертую фуфайку и стал похож на хитрого деревенского мужичка, неказистого, но мастеровитого и способного сварить суп хоть из топора. Собственно супом он и занимался. Пока Пищук, размахивая и разводя руками, под водку, пиво и остаток сосисок рассказывал нам их рыболовные похождения, Козел то и дело светил фонариком в ведро, контролируя процесс варки ухи. Наконец он объявил, что готово. Уху он налил в большие пиалы, по старой рыболовной традиции ее предлагалось пить. Я отхлебнул и чувствуя как горячая и невероятно вкусная жидкость согревает меня изнутри, лег на траву и стал смотреть на звезды. Сидящий по соседству Рома, видимо испытал сходные чувства.

– Леха, ты бог ухи, – объявил он – Еще добавь.

– Стоп! – вскочил вдруг Леха – Самое главное забыл!

Он исчез в темноте и вернулся с бутылкой водки, на ходу скручивая пробку.

– Светите! – приказал он – Рыбацкая уха без ста граммов водки – не уха!

Пищук взял фонарик и начал щелкать. Свет не загорался.

– Ладно, по булькам добавим, – Козел отстранил неудавшегося осветителя, и начал наливать водку в уху.

– Леха, а ты не много ли льешь? – спросил Рома.

– Тихо! – заорал уже пьяный Козел – Не учить отца!

Выбросив опустевшую бутылку, он налил всем добавки ухи. Отхлебнув новую порцию, мы синхронно поставили чашки на землю, в них была горячая и жирная водка.

– Ничего, к утру выветрится, – уверил всех Козел – А соски еще остались?

Далее последовала ночь непрерывных возлияний. Наша компания у костра не была постоянной. Периодически кто-то из нас отползал спать, а потом, проснувшись, подходил к костру за новой порцией спиртного, смотрел на алые угли, и снова уползал в темноту. Рассвет застал у костра двоих. Я и Роман, покачиваясь, сидели на земле и смотрели перед собой, туман клочками ваты висел над озером, в палатке храпел Андрюха, а Козел и Пища спали сидя на передних сиденьях «Нивы». В прибрежных камышах несколько раз прокричала птица, и Козел открыл глаза. На стекле перед его лицом сидел комар. Лицо Козла приняло сосредоточенное выражение, он поднял ладонь, секунду помедлил и нанес удар. Ладонь опустилась на стекло в десяти сантиметрах от комара, комар не пошевелился. Козел прицелился и ударил снова, на этот раз удар также пришелся в десяти сантиметрах от цели, но уже с другой стороны. Комар сидел на месте. Козел нанес еще несколько неточных ударов, наконец, комар не выдержал, перелетел на Пищуково лицо и стал пить из него кровь. Козел прекратил борьбу, уронил голову на грудь и снова заснул.