Текст книги "Ствол Правосудия (СИ)"

Автор книги: Илья Сербо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

–С чего бы? – властно сказал он.

Фернандес недолго молча смотрел на него.

–Я так сказал.

–О-о, ты так сказал... Мне плевать, что ты там сказал, недоумок!

Билл, несмотря на свою неразговорчивость, в словесной битве без труда сделал бы своего противника. А потому последний решил долго не тянуть и перейти к тому, что он лучше всего умел. Он схватил фермера за воротник рубахи, потом за пояс, и, подняв его в этом вертикальном положении над полом, пульнул прокатиться. Пятеро посетителей приветствовали этот поступок одобрительными возгласами. Они восторженно выкрикивали имя Фернандеса, подначивая его продолжить дело. Громила не противился.

Он поднял фермера на ноги и зарядил медвежьим кулаком в нос. Разбил в кровь. Затем долбанул коленом по пузу. Билл согнулся, а когда воспрянул, что есть мочи, огрел противника ударом в висок. Тот аж отшатнулся. Но равновесие удержал. Его и дубиной вряд ли с копыт свалишь.

–Опрометчиво, Кален! – выкрикнул кто-то из пятерки. Билл не сообразил, кто именно. Сказывались последствия вражьих ударов.

Но не согласиться с этим было бы глупо. Он и впрямь поступил неразумно, еще, когда начал препираться с этим голиафом. И следующая затрещина это подтвердила. Он вырубился снова. Его неподвижное тело всей ватагой выбросили в окно.

Даннэр не посмел сделать выговор за порчу имущества. А то отправился бы вслед за фермером, который так ему и не заплатил за выпивку.

Он провалялся у таверны не меньше трех часов. За это время у Даннэра появилась возможность получить заслуженную плату. Пусть и не самым достойным путем. Он обобрал Билла, взял чуть больше, чем причиталось, но не счел это грехом.

Побитый и оплеванный, фермер пришел в себя и обнаружил рядом какую-то лужицу. Кто-то, видать, помочился. От жилета исходило зловоние. Может, против Фернандеса у него и не было шансов. Но тех пятерых он уложил бы без проблем. Правда, по пьяни, (виски было необычайно крепкое), не все лица он запомнил. Но и тех, что отложились в памяти, хватало, чтобы показать этим гадам, что даже после пережитого горя хватки он не теряет.

Он решился на такой кретинский поступок, как драка с Фернандесом. И к этому его подтолкнула душевная боль. Такая боль очень часто неблагоприятно сказывается на физических поступках.

От концентрации различных отвратных запахов становилось тошно. Здесь блевотина, там собачьи отходы... Он с трудом поднялся на ноги, после чего струхнул с себя пыль. Мокрое пятно на джинсах выше колен еще не высохло. Выходит, сходили на него не так давно. И кто это мог быть?

Среди зевак, кричавших в таверне во всю глотку и желавших Фернандесу победы, был и Вёрн Дарлинг. Но Стива Брейна там не было, хотя эти двое были неразлучны, как братья. Вероятно, Брейна пристрелили вместе с теми, кто осмелился противиться бандитам. Но почему же тогда не прикончили и Дарлинга? Этот парень малодушием никогда не отличался и, наверняка, был также против такого хода дел. И, тем не менее, он жив, впрягается со всеми в веселую забаву, швыряя его в окно, на улицу. Это нельзя просто так оставить.

Дарлинга он отыскал в его же доме. Ухоженное здание, которое он никогда прежде не посещал. Он бы сюда никогда и не заявился бы, если бы не возникла необходимость. А она возникла. Он не может потерять уважение. Никакого сочувствия к нему никто не проявляет. Что ж, пусть тогда бояться его. От синяков и ссадин Вёрн так просто не отделается, будет, по меньшей мере, неделю с ними возится. И все станут показывать пальцем. Тогда будет знать свое место.

–Что тебе от меня надо? – прорычал Дарлинг, глядя на вошедшего в его дом без приглашения.

Билл не ответил. Сохраняя полное молчание и поддерживая ярость во взгляде, он приблизился к Дарлингу, многочисленные подвиги которого все так воспевали, и залепил ему крепкую оплеуху. И понеслась. Остановить разгневанного фермера было невозможно. Дарлинг отбивался отчаянно, не впервые попадал в подобные ситуации. Но он не мог устоять перед крепко сложенным и взбешенным земледельцем. Он, легенда Запада, остался избитым валятся на полу собственного жилища. Понимал, что заслужил. А потому своего давнего знакомого не проклинал. Но и прощения просить не собирался. Падать так низко себе бы не позволил.

А Биллу было наплевать. Просит, не просит, свое он уже получил. Более так не поступит.

Тоби Эванс и Эверетт Мэйли, единственные оставшиеся из тех, кого он запомнил, получили по заслугам, когда занимались постройкой новой ограды для скота рядом с поселением. Они с недавних пор занялись собственным бизнесом, собирались выбиться в люди и навсегда покинуть Гринвилл, чтобы найти более комфортабельное местечко. Парни молодые, мечтают о высоком, им можно. Но спуску давать нельзя. Должны почитать старших. Вот только, зачем им сдалась эта ограда теперь, когда покинуть город просто нереально? Видимо, власти опасных ребят они не признают, считают это чем-то временным. Может, собираются, начхав на все, покинуть город. Это будет очень глупым поступком.

Они и вдвоем его побороть не сумели. Остались с раскуроченными носами и переломанными ребрами.

Почему его до сих пор не схватили? Он, совершенно незнакомый тип, который, возможно, представляет опасность, приперся в город и чувствует себя, как дома? Его, прежде всего, стоило бы допросить. Но никто и пальцем не шевельнул. Хотя, может кто-то донес главарю, что это – обычный фермер, и что никакой опасности представлять не может. В таком случае, должны были сказать, что именно его семью главарь банды и прикончил. Все это очень странно и весьма подозрительно.

О чем он вообще думает? Что заботит его, потерявшего самых дорогих в жизни людей, в этот момент? Какая-то ерунда...

Он вернулся домой, лег в постель и уже не сдерживал слезы, как делал это последние два дня. Тяжелейшее в жизни испытание нужно проходить, а не делать вид, будто его нет.

Но испытание он не пройдет. Это он очень хорошо чувствовал. Сил не хватит на то, чтобы продолжить жить дальше.

В окно заметил, как доктор Миллер оказывает помощь потерпевшим от его руки. Там и Дарлинг, и Эванс, и Мэйли. Док шторами окна не прикрывает, есть у него такая странность. И поэтому Биллу все видно. Обвязывает им раны, лед прикладывает куда надо, следит за общим состоянием. Среднего роста пожилой мужчина с добродушным лицом, всегда излучающим теплоту и свет, готовность помочь в трудные минуты. Но ему он не поможет. Нет, док не отказался бы. Однако помочь ему никто не может. Его никто не поймет. Да и нужны ли кому-то его проблемы сейчас? Все они многое пережили, многих родных потеряли, схоронили братьев по духу и оружию.

Глава 5

В таком состоянии он пребывал не одну неделю. Днями лежал в постели или расхаживал по ферме, иногда ходил пропустить стаканчик-другой в «Худую Клячу». Даннэру он оставил здоровенную шишку за воровство, но деньги вернуть не пытался.

–За твои проделки будешь наливать мне бесплатно каждый день, или головы лишишься, – пригрозил бармену Билл, указывая взглядом на дробовик, что сжимал в руках.

Дробовик и винчестер забрали незаметно. Он, накачавшись виски, крепко уснул. А преступники прокрались в дом и конфисковали оружие. Горожан следовало разоружить, чтобы они не пытались проявлять дерзкий норов и бунтовать, пусть даже пользуясь никудышными стволами. Стволы на какой-то склад относили. Где этот самый склад находится, никто из жителей не знал.

Ругался на чем свет стоит, обнаружив, что оружия у него больше нет. Только затупившийся нож боуи. Заточил, а толку никакого. Разве, что колосья срезать.

К плодам рук своих он боялся приближаться. Ни к пшенице, ни к скоту. Ничем не обоснованный страх поселился в сердце и все никак его не отпускал. Все это он, ведь, для семьи делал. А семьи-то больше нет. Кормился у Даннэра. В таверне всегда есть, что в рот закинуть помимо спиртного.

Ничто не заботит, ничто не волнует. Все вокруг лишь раздражает, навевает тоску, а мысли о переходе в иной мир становятся все более настойчивыми и посещают все чаще.

Порой в голову проскальзывает нелепая мысль покинуть это страшное место, принесшее ему столько бед, уехать куда подальше и больше сюда не возвращаться. Так он распрощается со всеми проблемами, начнет новую жизнь... Но нет. Это невозможно. Очередная глупость.

Главарь тех бандюг наверняка на него зубы точит после того, что случилось в таверне. Сомнений нет, вожак желает ему смерти. И куда от этого денешься? Остается лишь ждать момента. Даже руки наложить на себя не придется. Преступники с этим справятся не хуже. Несомненно, превратят его казнь в захватывающее зрелище.

Тогда почему они не убили его, когда забирали оружие?

Бред...

В один из дней, когда он шел по направлению к таверне, тощий прощелыга по имени Эмилио Гонсалес, настоящий безумец, полз по земле к своей конуре. Ритмично передвигая по земной тверди руки и ноги, он выкрикивал что-то на родном языке.

–El día del Señor viene, grande y terrible!!! Ven, Señor!

Нахватался чего-то из Библии и теперь, пьяный вдрызг, орет во всю глотку. Он бы на этого пройдоху и малейшего внимания не обратил, если бы тот ни подполз к нему.

–Da dinero, buen hombre... Te pregunto.

Билл посмотрел на него с чувством глубокого отвращения.

–Ve a dormir, Emilio, – посоветовал он, – Tu sabes, No doy dinero a los borrachos.

–Freak! – прошипел Эмилио и плюнул на сапог фермеру, за что и получил этим сапогом в нос.

Город, населенный вырождающимися мерзкими людьми, в которых человеческого-то осталось не так уж много. Но все больше, чем в тех мерзавцах, что ныне здесь всем заправляют. По крайней мере, он на это надеялся.

Это Богом забытое место всякого способно превратить в животное. Скоро этого места не станет, оно просто исчезнет с лица земли. И он был теперь не против. Все жители этого города, еще, по каким-то странным причинам, остававшиеся людьми, либо вымерли, либо находились в преклонных летах и уже готовились к переходу в вечность. Только, если здесь, вдруг, не появился какой-нибудь иноземец, приехавший откуда-то из Техаса или Оклахомы.

Это воистину земля иная, отличная от той, которую принято называть Америкой.

Земля, пропитанная людским горем, дававшая взамен лишь злак, траву для скота и маис. Каждый, кто живет здесь, что-то потерял. Негласное правило для каждого жителя Гринвилла, особенно для тех, кто влачит тут жалкое существование уже не первый год. Город страданий, печалей и страхов. И сильнейший страх для каждого – будущее, туманное и безрадостное.

Этот пьяница, Эмилио, дважды терял семью. Билл понимал его, как никто другой. Удивительно, но второй брак стал для мексиканца блаженнее первого. Но и он закончился диким ужасом. Семейство на время переехало в Юту, где Эмилио связался с нехорошей компанией и пустился во все тяжкие. Жену в дела не посвящал, а когда масштаб катастрофы открылся, она попросту сошла с ума и попыталась с собой покончить. Муж ей этого не дал, кое-как уладил свои дела и вернулся в Гринвилл. Считал, что супруга пришла в себя, оправилась от происшедшего и больше мрака в голову не пускает. Через время нашел ее труп на кухне. Тело со вспоротым животом, нож в руке погибшей. Ну и спился...

В этот раз набрался прилично. Билл еле на ногах устоял, чуть не свалился, когда домой шел. Там уснул, и уснул надолго. Оклемался под вечер следующего дня и вновь направился к Даннэру.

"Думаю, скоро загонишь себя в могилу, придурок" – допускал хозяин своего худого заведения худые мыслишки. "И как у этого пропойцы деньги не заканчиваются?". В общении же с фермером он был необычайно вежлив. Настолько, что Билл слегка пожалел о своей прошлой резкости и стал понемногу платить.

Никто его не жалел, не сопереживал, как это обычно делают люди. Хоть бы ни начать жалеть себя... А, может, он уже себя жалеет. Бухает страшно. В подобных ситуациях так и поступают слабые люди. Ну, раз так, плевать. Ничего уже не изменишь.

Никакого просвета...

Папаша Пабло днями напролет сидел у окна, на кухне, и наблюдал за вялыми передвижениями страдальца. Старика его поведение невероятно злило. Бесило.

"Да что этот глупец творит-то, в конце концов".

Все одно: в пивную и обратно. Последнее время все туда только за эти и ходят, за выпивкой. Даже Дарлинг, не пьющий, зачастил. Город вырождается еще быстрее, чем кто-либо мог подумать.

Но, кроме него, ведь должен остаться еще кто-то адекватный. Даже в эру всеобщего падения есть те, кто держатся и человеческое лицо сохраняют. И таковых, как правило, несколько. А не один старик, у которого жизненные соки на исходе.

Пора что-то предпринять. Это нельзя так просто оставлять. В голове одни глупости. Да, вероятно, будут последствия. Но не чхать ли? Если его безумные действия заставят кого-то задуматься и что-то изменить, значит, последствия вообще не важны.

Взял лопату покрепче. У него была дубина, но опасные ребята ее уничтожили. Она ведь тоже оружие. Папаша в свои шестьдесят отличался недюжинной физической силой, как и душевной, так что использовать эту самую дубину, как смертельное оружие, очень даже мог. Без разницы, в принципе, и лопата сойдет.

Он ворвался в жилище не успевшего задремать земледельца и скотовода совершенно для того неожиданно.

–Вставай, гаденыш! – Папаша во все горло орал, как сумасшедший.

Билл, напившийся вусмерть, не сразу сообразил, что происходит, а старик уже обрушил на него свои удары. По горбу прилетело раз десять.

–Мммммм... Чего-то... Гггде? – Билл, мягко говоря, был ошеломлен.

Он прикрывался руками, но удары Папаши были столь неожиданными, а его движения столь медлительными, что толку от этого не было никакого.

–Нет уж, тебе не позволю! – продолжал старик.

Потом он зарядил фермеру лопатой в зад. Жертва вылетела на улицу, но Папаша и после этого не остановился. Перепуганные жители озирались на творящееся сумасшествие, отрываясь от ежедневных обязанностей.

–Смотрите сюда, выродки, – неистовствовал взбешенный старик, не переставая гасить фермера, что с недавних пор негласно стал его приёмышем, – Этот человек – самый обыкновенный алкаш, как и все вы! Он пал духом, потеряв семью. Раскис, уродец! Ему плевать на ваши беды, коих немало. Ему жаль только себя. Ваше отношение к нему ничем не лучше!!! Вы друг друга ненавидите, сжираете друг друга наплевательским отношением к страданиям ближнего. Мой пример вас ничему не учит. Я переживал все ваши беды, как свои собственные, хотя мог насрать на них со спокойной совестью. А теперь, когда единство необходимо нам, как никогда, вы не можете проявить хотя бы капли сострадания к этому куску...

Папаша закашлялся. Но отцовское наставление стоило продолжить. Надо же научить этих тварей жизни. Он перестал избивать побитого жизнью земледельца, позволив ему вырыгивать содержимое желудка на землю, рядом с собой, и обратился к жителям Гринвилла, которые теперь, ни на что не отвлекаясь, внимали его словам:

–Вы просто сволочи! Долгое время я пытался спасти город хотя бы от морального, как это принято называть, разложения. Но все без толку. Чему можно научить тупое животное, подчиняющееся только своим инстинктам? И вы думаете, ваша жизнь изменится? Даже не надейтесь, псы поганые! Так и сдохнете здесь, отрешенные от остального мира!

Это выступление и вправду заставило многих поразмыслить. Своей цели Папаша Пабло достиг. Спрос на виски с миг упал, Даннэр особо остро это почувствовал, за что со всей злобой проклинал старика.

–А тебе я скажу следующее, – промолвил старик, схватив Билла за воротник и подняв на ноги, – Ты далеко не первый, кто переносит смерть близких. Твоя утрата от моей ничем не отличается. Хотя, кто знает, может моя была куда болезненней. Но я не позволил себе гробить жизнь проклятым виски или еще каким-либо образом! Ты, мерзкий неженка, позволяешь себе сходить до такой низости, о которой и думать-то стыдно. Да ты вообще не мужик!

Старик заметил, что Билл несколько отвлечен. Фермер водил безучастным взглядом туда-сюда, не особо-то прислушиваясь к словам Папаши. Старик зарядил ему прямо в мордяку, чтоб пришел в чувства. Подействовало.

–На меня смотри! – приказал Пабло, – Хоть раз еще увижу тебя в этой таверне, убью на месте. И меня плевать, что потом будет. Уяснил?

Билл согласно кивнул. Старик бросил его наземь и удалился.

Фермер еще не совсем протрезвел. Да и мощные удары мешали встать на ноги, сколько он ни пытался. Тогда пополз, прямо как пьянчуга Эмилио. А чем он, собственно, лучше этого повидавшего горе мексиканца?

Несмотря на всю сложность положения, остатки некогда сильного нрава напоминали ему о себе. Он действительно согласился с тем, что Папаша был прав. Наказал его за дело. Он потерял многое, но был далеко не первым. Здесь на кого ни глянь – все сплошь несут голгофский крест к Лобному Месту.

Да, он потерял многое. Но он еще жив. И это уж точно не зря. Жизнь оставлена ему для какой-то цели. Цели, бесспорно, великой.

Действия Папаши были настоящим удивлением для одного заезжего парня из Луизианы. Новичок в городе не довольствовался тем, что невольно зажат в одном месте ребятами с оружием, оккупировавшими этот мелкий городишко. Свыкся с местными характерами, а потому со стариком был согласен.

Папаша довольно улыбался глядя на результат своих трудов. Все ходят в раздумьях, слегка опечаленные. Но в глазах каждого возгорелась надежда на то, что все изменится. В один прекраснейший момент все с ног на голову перевернется.

Даннэр приперся на ночь глядя и принялся орать на старика. Попискивать, точнее. Пытался состроить из себя авторитета, но у него никак не получалось.

–Ты какого, вообще, творишь? – визжал он, – Ты кем себя возомнил? Жить надоело, старик?

Старец не стал долго его выслушивать. Погнал той же лопатой, что и отметелил приёмыша.

Глава 6

Лежал, осмысливая все случившееся. Протрезвел окончательно. Не спал, несмотря на поздний час.

Траур продолжался. Горечь сердце не покидала. Но выходка взбесившегося дедугана определенный положительный след в душе оставила. Такая прачухранка была необходима. И она привела его в чувства.

На душе паршиво. Но вроде не так, чтобы очень. А пить нет никакого желания, что хорошо весьма.

Наутро он посетил Папашу, придя в его хижину. Стоял в дверном проеме, потупив взгляд, как провинившийся ребенок. Старик теперь взирал на него со всем снисхождением, как родной отец, опечаленный проступком сына ничуть не меньше, чем тот сам.

–Обнимать я тебя не буду, – проговорил Пабло, – Не заслужил, сынок. Но скажу, что рад. Ты не пошел заливаться виски, как делал это каждое утро до вчерашнего случая. Похвально. Однако вернуть мое расположение, которым, что не говори, я знаю, ты очень дорожишь, можешь только предприняв что– то серьезное.

Старик, сидя на стуле, наклонился вперед и продолжил:

–Ты пойми, все люди сейчас страдают. А наш городок – сущий ад, тут и говорить нечего. Ты и сам все прекрасно знаешь. Нашим людям нужен тот, кто сплотит их в этот сложный период. Нужен лидер. А, кроме тебя, лидеров здесь нет. Я не справлюсь, годы не те. Если ты думал, что мы смирились с текущим положением дел, то ошибался. Мы недовольны происходящим. Но нет человека, который пустил бы наше недовольство в нужное русло. Теперь этот человек появился. И что он делает? Пьянствует. Твое горе близко и знакомо мне, как никому другому. Но ныть – не вариант. Это не выход, сынок.

Билл не совсем понимал, что ему пытается втолковать этот старик, но слушал внимательно. Лидер? Какой еще лидер? Смерть жены и детей высосала из него все лидерские качества.