Текст книги "Ствол Правосудия (СИ)"
Автор книги: Илья Сербо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Annotation
История о том, как простой фермер из Аризоны, пройдя сквозь кучу тяжких испытаний, стал шерифом вымирающего городка на Диком Западе. Это – небольшая часть романа "Ствол правосудия" из серии "Билл Кален.
Сербо Илья
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Сербо Илья
Ствол Правосудия (небольшой фрагмент)
«СТВОЛ ПРАВОСУДИЯ»
Пролог
Он уже два дня провел в пустыне без пищи и воды.
До ближайшего, его родного, городка оставалось еще две мили, если верить Джонсу, который, собственно, и бросил его здесь помирать от жажды. Нет, однодневным запасом провизии он его, конечно, обеспечил. Но этого было мало для того, чтобы достичь Гринвилла. Деваться было некуда.
Треклятый Джонс...
Он знал лишь его фамилию. И все. Больше тот странный путник, одиноко странствовавший в своем фургоне, никакой информацией о себе не делился.
Он был уверен, что как только отыщет этого Джонса, заставит его заплатить по заслугам. Но прежде необходимо было попасть в Гринвилл, набраться сил, чтоб не сдохнуть.
Теперь он бранил себя за то, что не расправился с Джонсом, когда имелась такая возможность. Джонс помог ему, и, казалось, готов был доставить к ближайшему поселению цивилизованных людей. А потом взял и бросил его на произвол судьбы. Впрочем, в странном путнике, обладателе разваливающейся на части повозки, угадывалось что-то недоброе. Он словно чувствовал, что тот способен на подлое предательство.
Вот только за что он это самое предательство совершил? Этот вопрос оставался открытым.
Солнце палило нещадно. Солнце в аризонском зените. Что может быть хуже? Что еще способно так ярко отобразить сущность адской действительности?
Уже около восемнадцати часов он не ощущал нёба. Словно того во рту и в помине не было. Пару раз перед глазами мелькали черные круги, и он боялся, что вот-вот падет без сознания. Короткостриженые каштановые волосы, часами пропускавшие сквозь себя обильные излияния пота, взмокли, а затем застыли. Возникало устойчивое ощущение, будто вместо них на голове теперь покоится засохшая куча конского навоза. Лицо осунулось, жизненные соки неумолимо истощались. Ему казалось, что всю влагу его тела давным-давно высосали.
На горизонте маячили горные вершины, а всю ширь каньона словно бы уже сейчас можно было осязать в совершенстве.
Доберется ли он до Гринвилла? Этот вопрос мучил его, сутками не давая покоя. На этот счет имелись большие сомнения. Он сильно сомневался в том, что цель, им поставленная, может превратиться в достигнутую.
Город всего в двух милях от этого места стал его мечтой. В захолустном поселении фермеров и земледельцев видел он теперь райскую обитель.
Ни одного водного источника на пути не встретилось. Ему казалось, что кто-то намеренно иссушил все мелкие речушки, что когда-то, возможно, протекали в пустыне.
Из небогатого снаряжения при нем остался лишь затупленный охотничий нож боуи – трофей из Альбукерке. Им он порой, с превеликим трудом, срезал кактусы и очищал их от прочных колючек. Даже кактусы, дети пустынных земель, встречались не так часто, как хотелось бы. Кислые на вкус, с отвратительным привкусом, они служили ему единственным средством выживания в этом жестоком мире беспощадного зноя. Они заставляли слюну, в существование которой он иногда отказывался верить, выходить зеленой струей наружу. По природе бесцветная жидкость, получавшая зеленоватый окрас, тут же исчезала под бессердечными, все уничтожающими лучами.
Каньона он достиг под вечер. Второй день пешего скитания подходил к концу. Днем ему казалось, что до вершины каньона, служившей, очевидно, последней преградой, отделявшей его от цивилизации, рукой подать. Теперь он сознавал, что повинен в самоуверенности, лишающей человека способности мыслить здраво. Скорость продвижения, мягко говоря, оставляла желать лучшего.
Однако приятное ощущение вечерней прохлады, как-то уж совсем резко сменившее полное уныние от адской жары, не могло его не радовать. Он попытался миновать горы как можно быстрее, хотя понимал, что воплотить задуманный маневр в жизнь так, как надо, ему вряд ли удастся. И он был прав.
Многие часы потратил он на преодоление горной гряды. Часто претыкался о камни, не замечая их в ежеминутно сгущавшемся ночном мраке, не редко останавливался, чтобы перевести почти покинувшее его дыхание и дать отдых усталым ногам. Глаза слипались. Он хотел достичь Гринвилла в кратчайший срок. Но бороться с неизменной потребностью организма не мог.
Сон без сновидений, самый крепкий из всех возможных, пролетел незаметно. Проснувшись, он обнаружил, что наступило утро.
Предстояло миновать еще ни одно ущелье, пройти не одну сотню шагов.
В какой-то момент, продвигаясь по краю обрыва, он едва не свалился вниз, на дно ущелья, пестревшее внушительных размеров булыжниками и острыми обломками камней, порой сыпавшихся с горных отрогов под давлением различных сил.
Говорили, что в этих местах можно лицом к лицу повстречаться с пантерой – опаснейшим хищником округи. Так что он отдавал себе отчет в том, что перспектива окончить жизненный путь, превратившись в изувеченный падением с огромной высоты кусок мяса, далеко не последняя опасность, которая его здесь поджидает.
Мрачных мыслей он старался не допускать, но то и дело все же подумывал о вероятном столкновении с диким зверем. Что он предпримет в таком случае? Точнее, что ему останется? Сгинуть здесь, крепко сжав в руке трофейный давно затупившийся нож.
Вскоре он обнаружил торную тропу, и засомневался на мгновенье в целесообразности действий тех безумцев, что проложили её. Впрочем, особого значения этим самым действиям он не придал. Лишь на результат обратил он свое внимание. Тропа, несомненно, вела к Гринвиллу и, бесспорно, была протоптана самыми отчаянными его жителями. Он хорошо знал Стива Брейна – бесбашеного авантюриста, издавна проживавшего в Гринвилле. Вспомнил теперь он и о Вёрне Дарлинге, который однажды собственноручно уложил десяток апачей.
На многие сотни миль вокруг не было не единого города, пусть и самого убогого, кроме Гринвилла. Недолго думая, он ступил на тропу, и, продвигаясь по ней, удивился той твердости, что вдруг стала явно прослеживаться в его действиях. Такого он явно не ожидал после изматывающего путешествия по выгоревшей пустынной равнине.
Вдали стали видны, а затем и различимы, крыши домов, конюшен и таверны "Худая Кляча" – единственного заведения в Гринвилле. Это заставило его двигаться еще быстрее. Желание оказаться в родном доме завладело им. Но сей мимолетный порыв ослаб и тут же отступил, как только он попытался ускориться. Изможденное долгим переходом тело внятно и отчетливо напоминало ему о том, что спешить он теперь не в состоянии.
Он едва не свалился с ног, но, приложив усилия, устоял и продолжил идти, замедлив темп.
Досадно было сознавать, что такое пустяковое расстояние при другом раскладе он преодолел бы куда быстрее.
Дома ждет жена и двое детей, стол, набитый всем тем, что способна предоставить не самая бедная ферма. Там ведь есть вода. Безусловно, есть...
Хотя и медленно, расстояние все-таки сокращалось. С каждой минутой крыши деревянных зданий становились все выше. Он приближался к городу и уже ощущал мягкость постели, на которой, наконец, даст покой истощенному телу.
На его появление никто не обратил и малейшего внимания. Все словно о чем-то напряженно раздумывали, механически выполняя ежедневные обязанности. Только древний старик Пабло, сидевший в тени, что отбрасывала соломенная крыша скромного амбара, который стоял на западной стороне города, откуда шел путник, повернул голову в его сторону. Это не ускользнуло от его внимательного и проницательного взгляда, и потому вопросы он решил задавать именно старику.
С трудом передвигая ноги, он подошел к Пабло. Еще раз оглядевшись по сторонам, он спросил:
–Что-то произошло? Все какие-то подавленные...
Усталость накатила на него с новой силой. Опять пришлось приложить усилие, чтобы не свалиться с ног. Пабло некоторое время просидел в молчании, словно бы не замечая пришедшего. Его будто не волновало то, что путник вернулся пешим, хотя город покидал верхом на великолепном мустанге. Затем он просипел старческим дребезжащим голосом:
–Многое произошло, пока тебя не было, Билл. Многое изменилось...
Весьма туманный ответ насторожил его. Сердце учащенно забилось в груди. Ему вдруг почудилось, что он видит страшный сон, и что все, происходящее вокруг – пугающая иллюзия.
К его величайшему удивлению, тревожное чувство придало ему сил. Что есть мочи направился он в сторону своего жилища. Способности бежать он пока был лишен, но двигался вполне быстрым шагом.
Ферма его, стоявшая немного поодаль от северной части города, представляла собой весьма недурное средоточие различных сооружений. В городе ферму эту принято было называть ранчо. Деревянное здание с четырьмя комнатами и просторной верандой, приличным амбаром, коптильней и загоном лошадей, где мирно паслись трое скакунов.
На этом ранчо Билл усердно трудился не один год. Немало сил вложил он в то, чтобы семья его ни в чем не нуждалась. Как и все жители Гринвилла, он был обеспокоен циничным решением богатеев прокладывать железную дорогу по этим землям. Зажиточных магнатов совершенно не интересовала дальнейшая судьба местных обитателей. Их они считали низшим классом, а некоторые полагали вполне корректным сравнивать их с дикарями.
Всем было ясно, что близятся темные времена. Но Билл Кален понимал, что не осознание будущих бед сейчас утруждает жителей.
Дом свой он обнаружил абсолютно опустевшим. Дверь со скрипом отворилась. Никто не встретил его с распростертыми объятиями, как это обычно бывало.
–Эллис! – окликнул он жену.
Ответом послужило молчание. Его внезапно охватило чувство давящей тоски и полной безысходности.
Он сделал шаг, пристально оглядываясь вокруг. Дубовый стол, на котором стоит ваза с увядшими цветами самых разных видов, дощатые стены, увешанные живописными картинами, которыми так дорожит Эллис.
Он несколько раз обследовал жилище. Но никого не обнаружил. Сотни самых ужасающих догадок посещали его, усиливая тревогу. Он осмотрел и другие строения фермы, но никого так и не нашел. Чака, собака, имевшая дурную привычку вечно лаять и бросаться на хозяина, скаля зубы, тоскливо лежала на веранде, равнодушно взирая на все происходящее.
Мучительное недоумение очень скоро окончательно его измотало. Усталость завладела всем его естеством. Он и не заметил, как позволил телу покориться сну. Уснул, разлегшись прямо перед корралем.
Проснулся под вечер. Хорошенько зевнув, он сел и снова обвел собственные владения пристальным взглядом.
Где они?
Он принял бесповоротное решение расспросить обо всем старика Пабло. Тот был завсегдатаем "Худой Клячи". Не теряя ни секунды, он направился в таверну.
Весь город будто опустел. Катун прокатился по земной тверди, наглядно проиллюстрировав кочевую природу многих обывателей Гринвилла, считавших постоянные перемещения с места на место более блаженным образом жизни, чем однообразное прозябание на одном месте. Он же от подавляющего большинства отличался оседлостью натуры. Обычно к вечеру улица заполнялась резвящейся детворой, фермерами, оживленно что-то обсуждавшими, женщинами, сетовавшими на не легкую жизнь и спорившими по поводу того, стоит ли в следующее воскресенье, отложив мирские заботы, посетить церковь. Но в тот вечер по улице, всегда наполненной разнородным шумом, проковыляла лишь парочка заядлых пропойц, пропащих грешников – братьев Хайд.
Должно быть, все собрались на городской совет в таверне...
Это его предположение было опровергнуто, едва он приоткрыл слегка поскрипывавшие створки. Том Линдсей, тапер, не заметивший его прихода, негромко играл на рояле и тихо напевал какую-то старую песенку о молодой Вирджинии. Заведение, обычно переполненное посетителями, так же, как и улица, пустовало. Лишь в дальнем углу, за столиком с правой стороны стойки, сидела четверка незнакомых ему особ. Пабло потягивал виски из бутылки темного цвета, безучастно вглядываясь в пустоту за окном. Расположился он ближе к выходу.
Билл подсел к нему и поразился отрешенности взгляда старика. Этот старый мексиканец с дурацким дырявым сомбреро на голове, всегда был жизнерадостным дядькой, в котором окружающие находили веселого и словоохотливого собеседника. К тому же, он многое повидал на своем веку, и потому ему было что рассказать и чем поделиться. Истории о неспокойных временах войны с американцами и поисках золота в Калифорнии невероятно увлекали слушателей всех возрастов. В знак почтения простодушные жители Гринвилла звали седовласого старца "Папашей Пабло".
Ни жизнерадостности, ни веселости, не каких либо других эмоций, кроме уныния, на лице Папаши в тот момент заметно не было.
–Я бы все-таки хотел узнать, что случилось, – проговорил Билл и тут же осекся, мысленно выругав себя за невежливость, – А как, собственно, дела, Папаша Пабло?
Старик молчал, продолжая меланхолично смотреть куда-то в сторону. Билл не мешал ему, ожидая ответа. Ждать пришлось немало. Наконец, еще раз хлебнув из бутылки, Пабло ответил:
–Случилось ужасное, Билл... Я расскажу тебе, если пообещаешь внимательно выслушать меня, держа эмоции при себе.
Билл весь напрягся. Слова старика вселяли страх. Что они могли означать?
Он пообещал, что будет держать себя в руках, хотя и сильно сомневался, что сдержит обещание. Папаша обычно даже самые страшные беды принимал с оптимизмом. С той самой веселостью, которой теперь в нем не наблюдалось.
–Мы и не думали, что так все произойдет, – начал старик, доверившись обещанию Билла, – Группа всадников посетила город несколько недель назад, когда ты ездил в Феникс. Все они были хорошо вооружены. В мою голову уже тогда закрались небезосновательные подозрения, хотя никаким образом свою враждебность к нам они не проявляли. Мы приняли их, угостили всем самым лучшим, что у нас есть. Вели они себя, как свиньи. Ругались, на чем свет стоит, бухали по-черному, дрались иногда друг с другом. Только их главарь вел себя, как человек, да еще пара-тройка его ребят производила впечатление нормальных людей. Отсутствие борделя их очень смутило. Они порой зарились на наших жен и дочерей. Мы женщин защищали, доходило пару раз до потасовок. Но их вожак, по ходу, юристом когда-то работал. Во всяком случае, ссоры он успокаивать умеет. Конфликты он мастерски утихомиривал, как и тех, кто в этих конфликтах был замешан. Какое-то время они собирались в полуразвалившейся хижине на окраине городишка, и чего-то там обсуждали. Мы пару раз посылали туда парнишку по имени Майк Крудс, чтобы он разведал, о чем они там болтают. Но его попытки незаметно подкрасться к лачуге всякий раз оборачивались провалом. Судя по всему, им понравился наш городок. А потому они решили ввести здесь свои порядки. Бандюги они еще те.... Это вскоре всем стало ясно. Вот только сделать мы ничего не могли. Они объявили себя хозяевами Гринвилла. Некоторые наши парни этому воспротивились. Так они с ними расправились, причем весьма кровавым способом. Собрали всех недовольных в одно место, то, где жизнь кипит, да и расстреляли. Законники, видимо, их по пятам преследуют. А где бы они еще себе укрытие нашли? Наше поселение – мелкое. В таких они хорониться и любят. Противопоставить им мы ничего не можем. Они, как вояки вооружены. Вон посмотри, сидят у стойки...
И старик указал в сторону незнакомых мужчин, на которых Билл сразу обратил свое внимание, зайдя в таверну. Кольты и винчестеры.
–Их человек сорок, не меньше, – добавил Пабло, – Ей-Богу, клянусь, наши ребята бились, как могли. Не у всякого фермера есть оружие, способное хоть что-то противопоставить этим мерзавцам. Что наши кривые дробовики могут против их молниеносных "миротворцев"? В конце концов, все решили, что самым разумным в таком положении будет сдаться. Так мы и поступили. Некоторые валили из города куда подальше. Ты же наших людей знаешь. Они на месте усидеть не могут, а когда такое происходит, тем более. Это не понравилось бандюгам. Они перекрыли все входы и выходы, а главарь велел своим людям преследовать тех, кто успел отсюда убраться. Эти вестники смерти вернулись с бездыханными трупами наших горожан.
Старик опустил голову. Билла вновь обуревали пугающие мысли.
–А где Эллис? – робко спросил он, страшась услышать ответ.
Папаша Пабло ничего не ответил.
–Где Эллис? – повторил вопрос Билл.
Мексиканец поднял голову и сопереживающим взором уставился на мучимого страшными предположениями фермера. Несколько минут он молчаливо рассматривал своего давнишнего знакомого, будто пытаясь узнать его снова. Или же оценивая его душевное состояние по внешнему виду.
–Билл..., – задумчиво протянул он, – Я не думаю, что ты хочешь это услышать.
Повисшее в воздухе молчание еще более усилило тревогу. Он жаждал получить ответ, узнать правду, какой бы она ни была.
–Расскажи все, как есть, – потребовал он, пытаясь говорить твердым уверенным голосом.
–Я смотрю, ты истощен дорогой, – старик попытался сменить тему.
–Говори!
–Что ж, Билл, ладно... Их главный засматривался на Эллис с того самого момента, когда впервые увидел ее при въезде в город. Она ему приглянулась, к сожалению. Все это заметили. Поговаривают даже, что этот урод расправился с нашими парнями только для того, чтобы показать, на что способен. Так сказать, проявить властность, подчеркнуть доминирующий статус.... С роду такими словечками не шпарил. Видать, у этого головореза и научился. Он, скажу я тебе, на людей влиять умеет, чтоб его. Так вот, мне так не кажется. Вряд ли он стал бы творить такую чепуху, чтобы удивить Эллис. Он на придурка совсем не похож, в общем-то. Горделивый, это да, но далеко не дурак. Короче, как бы то ни было, Эллис он совсем не нравился, никаким образом ее интереса к себе не вызывал. О чем я вообще треплюсь, она же верна тебе до смерти. Собственно, смерть... В общем...
Старик запнулся и умолк, жалобно взирая в лицо человеку, которому он все это рассказывал и который слушал его со всем вниманием.
–Ну, – подначил старика Билл, – Что дальше?
Он опасался, что ужасные догадки оправдаются и окажутся истиной. Вместе с невыразимым волнением в его сердце с каждой секундой все больше закипала ярость.
–В общем, – продолжил старик после недолгой паузы, – Ему было плевать, нравится он ей или нет. Он хотел во чтобы то ни стало завладеть ею. Однажды он приперся на ваше ранчо, когда Эллис была там одна. Она поручила мне за детишками приглядеть, и мы пошли на реку с удочками.... Она не дала ему совершить над собой насилие, ты ведь знаешь ее, она... Короче, она погнала его вон, пырнув ножом по лицу. У него на морде шрам остался. Этот человек, скажу я тебе, о своей репутации жестокого убийцы, которого пальцем трогать нельзя, заботиться еще как...
Пабло снова замолчал, а потом продолжил:
–Ну, он послал своих людей на твое ранчо. Велел им разобраться со всеми, кто на этом ранчо проживает. И они всех убили, Билл... Эллис, Стива и Бэверли... Я видел их тела прежде, чем Джош успел их похоронить. Я разгневался и напал на этого мерзавца, вооружившись кнутом. Но у него свои телохранители имеются. Они меня отшили, отмутузили конкретно, пару зубов повыбивали. Мне еще повезло, что они не прикончили меня на месте.... Я их материл, как заправский испанец. Но крепкое словцо, жаль, не то оружие, которым головы отстреливают... Я...
Старик опять замолчал. И больше ничего не говорил.
Папаша Пабло видел всю горечь, охватившую его приятеля. Горечь эта отразилась на простодушном щетинистом лице фермера.
Биллом завладела ярость. Гневался он не часто, но коль это происходило, злоба совсем лишала его рассудка.
Совершенно не задумываясь о последствиях, он выхватил нож из-за пояса и направился к столику преступников. Те не обращали на него внимания до того, как он приблизился к ним. Один из них, худощавый пьяница с резкими чертами лица и изящно выбритыми усами, повернулся в его сторону и презрительно прохрипел:
–Тебе чего, длинный?
Билл не пытался себя сдерживать. Он весь отдался эмоциям. Он занес над головой тощего усача нож. Последний, заметив это, поспешил увернуться от смертельного удара. Но его настигла крепкая левая рука фермера, которой тот зарядил бандиту в лобную кость. Усач распластался на полу, потеряв сознание. Остальные трое выхватили револьверы, дабы запугать противника. Им было велено не тратить попусту порох. Однако Билла Калена, прошедшего сквозь ужасы кровопролитной Гражданской войны, пушки не пугали. Ловкости ему было не занимать. Он был намного быстрее и проворнее их. Преступники по достоинству оценили его умения. Одному из них, грузному чернобородому техано, Билл сломал несколько ребер тремя точными ударами. Еще один противник с характерным лишь для него обожженным ухом попытался стукнуть Билла стулом, но в следующую секунду повалился на пол, сраженный режущим ударом.
Билл собирался шибануть оставшегося на ногах эльзасца головой об стол, и расспросить о загадочном главаре шайки. Но ему это не удалось. Зато удача благоволила его сопернику. Тот улучил момент и приголубил его кулаком в самое темя, когда Билл сдерживал вражью атаку, сгибая пополам направленный на него ствол, который эльзасец никак не выпускал из руки.
Фермер упал на пол, выведенный из сознания упитанным стрелком с одутловатым лицом, который за все время драки не сумел выстрелить ни разу. Кален лишь издал крик полного отчаяния при падении.
Глава 1
Уэс Диллон, брат Эллис, очень скоро поднялся по карьерной лестнице, став успешным юристом в Фениксе. К его помощи предпочитали прибегать все, осужденные на смертную казнь. Ему приходилось защищать честь как невиновных, так и повинных в ужаснейших преступлениях. Самым успешным адвокатом его считали потому, что он ведал о некоем секрете, благодаря которому все его подзащитные получали освобождение вне зависимости от степени вины.
Это помогло ему со временем обзавестись солидным состоянием. Родившийся в семье простого скотовода из Тусона, он превратился в настоящего джентльмена. Хотя отец, Роберт Диллон, привык звать горячо любимого отпрыска "богатеньким ушлепком во фраке".
Уэс с любовью относился ко всем членам своего семейства. Он хорошо помнил последнее повеление покойной матери. Отходя в иной мир, она сказала, с надеждой глядя на него: "Я знаю, что из всех нас ты достигнешь наибольших успехов, сынок. Помни, что твои братья и сестры – те самые люди, которым ты должен служить своими талантами. Ты ведь закоренелый холостяк, так что никого, важнее родных, у тебя никогда не будет".
Тогда ее слова были не совсем ему ясны. Он был уверен, что Эллис, старшая сестра, и Гордон, старший брат, смогут и сами о себе позаботиться.
Прошли годы, прежде чем он осознал смысл этих слов. Порой он посещал Гринвилл и Тусон, город детства, и видел, как живут его родные. А по его меркам, жили они бедно. И тогда он решил действовать, исполнять великое поручение матери. Гордон с его помощью обзавелся целым особняком в округе Пима, где поселил жену и троих детей.
Теперь настал черед Эллис. Уэсу было известно, каким трудом её супругу доставалась ежемесячная плата за нелегкий фермерский труд, зависевший, по большому счету, от милости нанимателей, которые с каждым годом исчезали, как роса на солнце, уступая место прогрессу с его железной дорогой. Трансконтинентальную дорогу соединили в Юте . Но этого предприимчивым господам с востока было мало. Они планировали создание железнодорожного пути из Сан-Диего в Аризону .
Уэс также знал о независимом нраве самого Билла, который предпочитал зарабатывать трудом рук своих. Надежд, на то, что он согласиться принять помощь выбившегося в аристократы ковбоя, почти не было. Но Уэс все же решил рискнуть. Он послал одного из своих курьеров с письмом в Гринвилл.
Билл был занят еженедельной проверкой скромного имущества. Сердце его радовалось тому, что пшеница, более устойчивая к капризному аризонскому климату, чем кукуруза, дает всходы. Заметив приближающегося к нему всадника, он отвлекся от скрупулезного осмотра ограды загона. Белоснежный жеребец, которого он справедливо окрестил Прыгуном, в последнее время очень уж старательно проявлял свои прыгучие способности. Никогда прежде скакун не ломал забор так часто.
На вопросы "кто" и "откуда" всадник односложно ответил:
–Уэс Диллон, брат вашей жены, велел мне передать вам это.
Он протянул фермеру конверт и, поворотив лошадь на север, ускакал.
Билл едва умел читать и избавил себя от лишних мук, препоручив заботливой супруге, имевшей полное среднее образование, произнести написанное вслух. За ужином она исполнила его просьбу.
В письме значилось:
"Многоуважаемый Уильям Аарон Кален, рад обратиться к вам, как к ответственному джентльмену, добросовестно исполняющему свой семейный долг. Таких людей, как вы, в своем окружении я замечаю редко. Я не обижусь, если вы обзовете всех нас "напыщенными фраками, не имеющими понятия о том, что такое жизнь". У каждого человека на этот счет имеется свое мнение, так что не будем об этом.
Дело вот в чем. Коль скоро я обзавелся большими деньгами (уж простите за нескромность, прямота в моем характере иногда требует своих жертв), считаю себя обязанным вложить сии средства в доброе дело. Я знаю, как вы ненавидите достаток, добытый без усилий, и потому любезно попрошу вас сначала подумать о своей супруге и, по совместительству, моей сестре, дражайшей Эллис, и о ваших детях.... Если не ошибаюсь, их имена Стивен и Бэверли.
Что ж, ожидаю встретить вас в Фениксе. Местонахождение моего жилища вам известно. Приходите в любое время. В случае чего (если я вдруг буду отсутствовать) моя экономка Нея отворит вам дверь и позаботиться о том, чтобы голод не посмел вас мучить. Нея – чернокожая. Но не подумайте, я не безумец. Я не из тех, что держат при себе негров втайне от властей и заставляют их рабски трудиться. Зарплату она, как и все мои служащие, получает исправно.
Не имею права более отнимать у вас драгоценное время.
Уэсли Диллон"
Билл молчал. Эллис заметила долю возмущения на его лице.
–Позаботиться о том, чтобы голод не посмел меня мучить, – в задумчивости протянул он.
–Я всегда тебя поддерживаю Билл, ты знаешь, – сказала Эллис, – Но тут я с Уэсом согласна. Уже очень скоро ферма перестанет давать нам столько, сколько нужно, чтобы прокормиться. К тому же, нашу семью скоро ожидает пополнение...
Эта новость одновременно обрадовала и опечалила его. Женщины чувствуют малейший признак появления нового человека в утробе. В данный момент это означает, что спустя каких-нибудь девять месяцев потребность в доходе от фермы в разы увеличится. Вот только сам доход увеличиваться отнюдь не собирался. Последним его коров брал Боб Гривз, бывший шериф небольшого городка в Канзасе. Зачем они ему понадобились, Биллу было не ясно, но неплохую прибыль он получил. А потом узнал от заезжего техасца, что Гривза прикончили в Браунсвиле. С тех пор покупатели больше не объявлялись. Вот уже три месяца ни одного предприимчивого скупщика или честного нанимателя.
Выходит, принять предложение невероятно расщедрившегося зятя придется. Он презирал "счастливчиков", обзаводившихся легкими деньгами и не прилагавших никаких усилий для приобретения тех благ, которыми пользовались. А теперь ему самому предлагали решить все проблемы по щелчку пальца и пойти в обход трудностям, а не преодолеть их.
–Хотя бы поговори с ним, – предложила Эллис, – Обсуди все, как следует. Может, для тебя найдется работа, и ты не будешь чувствовать угрызений совести.
Он неодобрительно посмотрел на нее.
–Это подачка, Эллис,– сказал он, указывая на клок бумаги, который она держала в руках.
–А у нас есть другой выбор? – спросила она, – Что с нами будет, когда сюда заявятся железнодорожники?
Билл промолчал.
–Этот нищий городок скоро исчезнет, Билл, – продолжила она, – Глупо упускать такой шанс... Прошу, поговори с ним.
Он нехотя согласился. И считал это решение слабостью, невзирая на все разумные доводы.
Прыгуна он собирался приучить к послушанию еще прошлой весной. Но дел было невпроворот, а потому времени на это не осталось. Он знал, что длительная поездка – наилучший способ укротить дикий норов свободолюбивого мустанга. Поэтому именно на нем он предпочел отправиться в Феникс.
Он перелез через забор и, дождавшись подходящего момента, набросил лассо скакуну на шею. Тот брыкался, вставал на дыбы, но сильные руки фермера не давали ему возможности, сломав корраль, ускакать в прекрасные дали гор и равнин. Понадобилось время, чтобы конь успокоился и признал тщетными свои попытки сопротивляться. Тем не менее, едва почувствовав прикоснувшуюся к спине попону, животное вновь забесновалось. Но Билл не отступал. В конце концов, он надел седло и, ухватившись за уздцы, вскочил на мустанга.
Попрощавшись с людьми, ради которых он готов был идти на все, Билл Кален поскакал в сторону самого шумного и цивилизованного города штата.
Во время пути мелкие и не очень реки и ручьи попадались довольно часто. Прыгун предпочитал приближаться к ним без посторонней помощи, и потому Биллу не приходилось постоянно отыскивать водные источники и, взявшись за поводья, вести к ним скакуна. Стоя в тени под деревом и попивая из фляги, он следил за каждым движением животного. Конь чувствовал себя совершенно свободным, не обращая внимания на наличие уздец, седла и зорко следящего за его действиями хозяина. Впрочем, попытки бежать были оставлены. Прыгун наслаждался тем, что покоряет прерии, и его абсолютно не заботил человек, желавший научить повиновению.
А тем временем человеку удавалось успешно воплощать в жизнь свой замысел. Скакун медленно, но верно привыкал к тому, что им верховодят. Сворачивал, куда следовало, останавливался, когда ощущал подергивание узды, и не пытался более сбросить с себя человека, как это было в самом начале пути.
Спустя пять дней он въехал на главную улицу Феникса. Билл созерцал окружавший его мир и замечал в нем разительную противоположность скромному быту Гринвилла. Однако подметил он не только это. Внешний лоск и натянутая помпезность также не ускользнули от его острого взгляда, привыкшего улавливать любые мелочи.
Нее не пришлось заботиться о том, чтобы голод не мучил мистера Калена. По случайному стечению обстоятельств Уэс встретил его в одном из баров.
–Вот так встреча! – удивился Уэс, заметив фермера, стоявшего у стойки и потягивающего виски из стакана.
Он протянул ему руку. Билл ответил крепким мужицким рукопожатием.
–Не надеялся повстречаться с вами за пределами моей хоромы, – проговорил Уэс, заказывая бренди.
