Текст книги "Петрици"

Автор книги: Илья Панцхава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Сила. Петрици специально останавливается на анализе понятия «сила». По мнению Петрици, со времен Аристотеля оно воспринимается как свойство материи. Но в дальнейшем представление о силе вышло за пределы физики и конкретизировалось в представлениях о жизненной силе, силе души, силе истории и т. п. Такое множество значений понятия «сила», считает Петрици, связано с появлением динамической картины мира. Определяющим признаком понятия «сила» Петрици считал действие. Единство силы и действия позволяет наделить их одинаковыми количественными показателями. Сила действует, по его мнению, не только в телесном мире, но и в высших сущностях. Поэтому сила бывает совершенной и несовершенной. Действие является признаком совершенной силы, для несовершенной же силы действие не является характерным свойством. Несовершенной силе действие присуще только как возможность. Поэтому несовершенная сила является возможностью действия, она обусловливает переход телесных вещей и предметов от несовершенства к совершенству. Таких переходов среди бессмертных сущих не бывает, ибо все они являются совершенными. Действие высшей творческой причины как силы становящейся телесности обусловливает возникновение чувственного мира. При этом телесность проявляется как потенциальная возможность становления бытия. Говоря о силах, Петрици ссылается на сочинения Аристотеля.

Граница и безграничное. Понятие творческой силы тождественно у Петрици с безграничностью, тогда как понятие «граница» обозначает предел творческих возможностей. Граница или ограниченная сила действует временно, а безграничная сила является вечно действующей. Вечно действующими, безграничными силами являются разум, душа. Но безграничные силы не всегда бывают вечными. Так, например, мир телесных сущностей безграничен в своем непрерывном становлении, но не вечен.

Потенция. Если понятие «сила» обозначает стремление к действию, то понятие «потенция» – возможность действия. Сила и потенция существуют не только в природных, но и в духовных явлениях. В природных явлениях сила выступает в виде причины, которая своим действием осуществляет переход от потенции бытия к его реальности. Петрици приводит пример, более точно выражающий его понимание потенции: «Яйца только в потенции суть птицы». Значит, потенция – это внутреннее свойство сущих превращаться во что-либо иное. В бестелесных сущностях дело обстоит иначе. Предписанная им сила определяет внутреннее содержание их действия. Вероятно, поэтому Петрици считает целесообразным наряду с термином «потенция» сохранить и понятие «сила» для обозначения действия таких бестелесных сущностей, в которых не происходит перехода от несовершенства к совершенству. Во всем телесном наблюдается процесс непрерывного движения, и, подвергаясь воздействию силы, оно непрестанно изменяется, совершенствуется или, наоборот, деградирует. Бестелесный мир неизменен, но, воспринимая действие явлений телесного мира, может подвергаться некоторому изменению. Так, например, человеческая душа может страдать от телесных недугов, ибо телесные страдания обусловливают возникновение душевных переживаний. Следовательно, если природа сущих подвергается изменению, то соответственно этому меняется как сила, так и действие этих сущих.

Творение. В каждом параграфе своей книги Петрици выдвигает новые категории, понятия и определяет их. Эти термины иногда звучат неожиданно в контексте отвлеченного логического трактата Прокла, ибо Петрици, как христианский философ, пользовался иногда и богословской терминологией, облекая философские понятия в христианские формулы. Это, например, имеет место во втором параграфе, где в философский обиход вводится термин «творение». Тем самым Петрици привносил в строгий неоплатонизм элементы ареопагитик, что было связано с близкой к пантеистической трактовкой соотношения творящего и творимого миров. Петрици определяет творение как переход от небытия к бытию, который соответствует естественному ходу вещей. Творение свойственно также природным явлениям, но в природе оно проявляется специфически: возникающие из небытия вещи, будучи смертными, эволюционируя, постепенно увядают и опять превращаются в небытие.

Время. Петрици, следуя за Проклом, считал время «мерой движения». Комментируя Проклово определение времени, Петрици прибегает к античной традиции. Для античности, по его мнению, характерно признание объективности времени. Гераклит даже отождествлял время с вещами. Платон воспринимал его как движущийся образ вечности. Аристотель считал, что время – это «число движений в порядке предшествующего и последующего». Августин Блаженный указывал, что время является способом существования человека, в котором он необходимо должен переживать прошедшее, настоящее и будущее, поэтому время должно быть рассмотрено как безусловная предпосылка бытия человека. Греки различали два вида времени: всеобщее время – хронос и единичное время – кайрос. По определению перипатетиков, хронос является «измерителем движимости неба», «мерой движения первого тела – неба».

Вечность и время. Анализируя прокловское понимание соотношения вечности и времени, Петрици показывает противоположный характер этих понятий. Вечность – мера бестелесных существ, а время – мера телесного мира. Вечность тождественна самой себе; время же простирается на все тела, находящиеся в движении. Поэтому время является причиной вечного изменения и движения. Все процессы – возникновение, формирование, увядание и смерть телесных явлений – совершаются во времени. В ходе времени выделяются три фазы: прошедшее, настоящее и будущее. Развитие и изменение этих фаз обнаруживают свою специфичность как во всеобщем времени – хроносе, так и в единичном времени – кайросе.

Первое тело – небо – пребывает в непрерывном вращательном движении, устанавливая тем самым общий для всего мироздания порядок перехода от прошедшего к будущему. Само же небо знает и переход от будущего к прошедшему, что характерно для бестелесного мира. В телесном же мире существует другая закономерность, которая отвергает переход будущего к прошедшему. Здесь жизнь обусловливает возникновение других процессов, каковыми являются старение и наступление смерти. Смертность в мире живых существ исключает возможность перехода от будущего к прошедшему. Жизнь протекает таким образом, что начало и конец не примыкают друг к другу.

Петрици рассматривает вечность как первичную по отношению ко всем вечно существующим сущностям. Время также первично по отношению ко всем временным смертным телам. Время всем телам предоставляет сущность и относится к ним как причина к своему следствию. Это определено общей закономерностью, согласно которой вечность и время являются границами бытия и все существующее измеряется ими. Категория «вечность» многопланова и имеет различные стороны: так, например, можно говорить о вечности самой по себе и вечности во времени. Вечным законом телесного мира является непрерывный процесс рождения и смерти. В этом процессе постоянного умирания и рождения вновь восполняются отдельные части телесного мира. Это диалектическое противоречие всеобщего времени обусловливает переход от него к вечности, ибо всеобщее время, с одной стороны, является вечностью, а с другой, не примыкая к вечности, сочетается со смертностью.

Виды сущностей. Сущности делятся на две категории: одни «абсолютно вечные», другие – «абсолютно временные» и по природе, и по действию. Между этими двумя категориями находится душа. Обладая диалектической природой, она в одно и то же время существует как в вечности, так и во времени: ее стремление к познанию есть вечное свойство, в то же время по своему действию она приобщается к временным сущностям. Таким образом, по своей природе душа пребывает в вечности, а по действиям – во времени. Благодаря душе происходит становление вечных и временных сущностей, которые сочетаются в единстве.

Таким образом, существуют вечные, невечные сущности, а также промежуточное нечто. Это последнее похоже и не похоже на вечные существа; если в одном отношении оно сходно с ними, то в другом имеет сходство с невечными существами. По мнению Петрици, промежуточным существом может быть только такое существо, которое находится в постоянном становлении. Становление уподобляет его низшим, а постоянство становления – вечным существам.

Душа и разум. Петрици уделяет большое внимание исследованию соотношения между разумом и душой, выявляя те черты, которые их объединяют и отличают. Если душа – абсолютная жизнь, то разум – абсолютное познание, он пребывает в системе понятий, в сфере неугасимого познания. Разум вечно существует в единстве знания и незнания, двигаясь то от незнания к знанию, то наоборот. Он непрестанно черпает познание из собственных потенциальных возможностей. Разум выше души, которая воспринимает познание с помощью созерцания разума. Разум движется, видит и созерцает. Источник познания находится не вне разума, а в нем самом. Познание разумом сохраняется в вечности и не утрачивает своего значения, ибо разум по своей сущности и по действию вечен. Разум имеет возможность предвидеть будущее знание. Разум – олицетворение познания. Уразумев свою деятельность, он начинает управлять всеми сущими, т. е. превращается в высший, всеобщий разум. В античной философии это Мировой разум, идентичный с естественной закономерностью.

Душа. Петрици обращал особое внимание на множество теорий о душе. Хотя этой проблеме, подчеркивал он, посвящена специальная книга «Монобиблос», он все же считает нужным коснуться этого вопроса в «Рассмотрении…». Первоначально считалось, что душа является тонкой материей, в дальнейшем стали также полагать, что душа – носительница сознания, что душа – функция тела. Аристотель считал душу первой энтелехией жизнеспособности тела. На основе аристотелевских высказываний Петрици выявлял различные понятия – «душа» и «дух». Дух означает высшие духовные способности индивида. Душа в отличие от индивидуального духа может отделяться от тела и существовать в самой себе, вне всякого субъекта, считал Петрици, ссылаясь при этом на Платона, утверждавшего, что душа нематериальна и предшествует существованию. Душа является жизненным принципом, поэтому явления, в которых душа не проявляется, лишены жизни. Душа– сама жизнь. Если бы душа была не жизнью, а только лишь живущей, это лишало бы ее возможности самопознания. Душа же занимается не только познанием всех вещей, но и самопознанием. Существующее в душе знание подвергается различным изменениям: постоянно углубляется, утрачивается, вновь возобновляется. Ибо в душе знание и жизнь даны в диалектическом единстве. Душа – промежуточное звено между телесным и бестелесным мирами. Как обладающая вечностью, душа участвует в субстанции. Она оживляет тело, и сам процесс оживления тел является постоянным и вечным. Петрици одушевляет неживую природу, тем самым пантеистически примиряя противоположности духа и материи (см. 20, 285).

В прокловской иерархии бытия производителем души является разум, который предоставляет все, чем он располагает, своему творению. Следуя за разумом, первое место среди душ занимает не участвующая ни в чем самодовлеющая всеобщая душа. За всеобщей душой следуют «участвующие» души, т. е. те, которые приводят в движение все телесные существа и оживляют те явления, для которых характерным свойством является жизнь. Специфической особенностью участвующих душ является интеллектуальность. В результате действия данной способности участвующие души получают возможность не только познания всего существующего, но и управления им. Пребывание участвующей души в телесных вещах обусловливает возникновение в них жизни. Таким образом, в иерархии бытия душа выступает как источник жизненности.

Петрици полагал, что душа находится в непрерывном круговом движении. В своем круговороте она приобщает к себе бесконечное многообразие тел, порождая тем самым новые жизни. При наступлении смерти душа, погружаясь в себя, покидает данное тело и, вновь возвращаясь в телесный мир, определяет возникновение новых жизней. Таким образом, в вечном круговороте движения в телесном мире рождается жизнь, которая включает в себя смерть как необходимый составной элемент.

Согласно прокловскому учению, вращение мировой души совершается на трех уровнях, т. е. душа имеет триединое строение: содержит в себе божественное, разумное и жизненное начала. Петрици указывает, что, по Проклу, в иерархии душ высшей является божественная душа, за нею следуют души неба, Солнца и остальных светил, устанавливающие закономерный характер телесного мира. Завершающими в этой серии являются души индивидуальных тел, способные к созиданию. В этом круговороте жизни по истечении времени тела угасают или погибают, а душа, предоставившая им жизнь, продолжает вращение от вечного к временному и обратно, порождая тем самым непрерывное становление жизни. Таким образом, душа – жизненный принцип, это творческая сила, которая направляет и движет телесный мир в его развитии.

Всеобщее и единичное. В своих комментариях Петрици рассматривает также спорный с древних времен вопрос о соотношении всеобщего и единичного, об их бытийности. Платон, по мнению Петрици, признавал действительную бытийность всеобщего и считал, что единичное причастно всеобщему (идее). Аристотель, наоборот, утверждал, что всеобщее не имеет собственной действительности вне индивидуального. Эта проблема в средние века оказалась в центре спора об универсалиях.

Всеобщность – определенная целостность в себе. Род – всеобщность, а вид – составная часть рода. При этом вид тоже определенная целостность, и, как таковая, он также представляет собой всеобщность. Характерным свойством вида является наличие ряда признаков – это его части. По отношению к этим своим частям вид и является всеобщностью. Кроме того, вид является всеобщностью и в том случае, когда включает в свою орбиту множество идентичных сущих. В книге Петрици приведено множество примеров, подтверждающих эти мысли. Далее Петрици говорит об условиях, при наличии которых единичное сущее может быть возведено в ранг всеобщего. Анализ этих условий показывает, что не всякая часть, или единичность, может быть возведена в ранг всеобщности, а только такая, которая выводится из всеобщего. Всеобщность выше существующего, поэтому не всякое существующее является всеобщностью.

Логическая природа понятий. Понятия могут быть более общими или менее общими в зависимости от того, какой класс сходных предметов они охватывают. Выделяя самые общие понятия, Петрици называет их родами, видами и родовой сущностью. Родовая сущность выражается в таких понятиях, которые Аристотель называл категориями. Родовая сущность представляет собой общее понятие, присутствующее в каждом виде и отличающееся от той совокупности, которая называется родом. Петрици здесь высказывает замечательную мысль о том, что понятие невозможно составить из простой механической суммы его признаков. Каждый признак добивается своей подлинной значимости тогда, когда он получает соответствующую окраску от цельной сущности данного понятия. (Это логическое правило Петрици раскрывает на основе анализа понятия «человек».) Признак понятия должен дать возможность определить подлинную сущность данного понятия и придать ему соответствующее значение. Общее понятие, по мнению Петрици, образуется в результате созерцания отдельных предметов. Для обозначения признаков понятий Петрици применяет термин «части понятий», а для обозначения объема рода – термин «части рода». Применяя эти термины, Петрици исследует суть рода, раскрывает общие черты членов данного рода, определяет объем рода. «Родовая сущность» как понятие, указывает Петрици, состоит из ряда характерных признаков, определяющих содержание данного рода. В родовом понятии нельзя заменить, добавить или убавить какой-либо признак, в противном случае данное понятие перестает быть «родом того, по отношению к чему оно должно быть родовым, т. е. понятием более общим по отношению к менее общему».

Вскрывая сущность наиболее общих понятий, Петрици ссылался на то место в «Физике», где Стагирит подчеркивал, что «бытие не может произойти из какого-либо рода, что бытие, происшедшее из рода, не создается» (см. I 7, 190 а) [8]8
  Петрици часто цитирует классиков античной философии по памяти и без указания на страницы источника. Точно соответствующие цитаты найти поэтому очень трудно. В указанном нами месте «Физики» говорится: «Так как слово „возникает“ употребляется в различных значениях и про одни предметы не говорят, что они возникают, а что возникают как нечто определенное, просто же (в абсолютном смысле) возникают только одни сущности, то. очевидно, в основе всего прочего должно лежать нечто становящееся: именно и количество, и качество, и отношение к другому, и когда, и где возникают на основе какого-нибудь подлежащего, так как одна только сущность не высказывается по отношению к какому-либо подлежащему, а все прочие категории по отношению к иен». Эту мысль Аристотеля Петрици приводит в своей книге, используя понятия и термины, сложившиеся в современную ему эпоху.


[Закрыть]. Следовательно. не идеи являются причинами вещей, а, наоборот, сами идеи зависят от вещей. Понятие «род» не является творцом, утверждал Петрици; он усматривал коренное отличие бестелесной формы мысли, понятия от телесных их коррелятов. Создание – характерная черта только телесного мира. Поэтому недопустимо общим понятиям – этим идеальным формам мысли – приписывать специфическую черту телесных явлений. После прекращения существования телесных вещей и понятия становятся недействительными для дальнейшего употребления.

Учение о познании. Петрици рассматривает основные принципы гносеологии и условия истинности процесса познания. Он подробнейшим образом исследовал познавательную сущность таких категорий, как созерцание, восприятие, представление, память, логическая ступень познания и т. п. Необходимо заметить, что Петрици не только превосходно знал логическое учение Аристотеля, но и умело использовал диалектические черты этого учения, преодолевая тем самым в некоторой мере схематический догматизм средневековой логики.

Вслед за Проклом Петрици считает, что предметом знания являются два мира: первый – познаваемый с помощью чувств и второй – открываемый мыслящим разумом. В соответствии с этим знание также состоит из двух разделов: первый– физиология (т. е. физика) – занимается исследованием действия причин в наблюдаемой природе; второй – теология – изучает первопричину и ряд проистекающих из нее причин. Философское знание должно основываться на достоверном знании системы причин, ибо это знание дает возможность понять как природу телесных вещей, так и свойства бестелесных сущностей. «…Без познания причин невозможно познание и знание (а знание без познания причин) является ошибочным знанием»; «если не имеется познания первичных причин, это не называется знанием, а называется ошибочным (знанием) и незнанием» (там же, 110). Первая ступень познания, по Петрици, – созерцание, или чувственное восприятие, следующая ступень – рассуждение. В рассуждениях субъект познания преодолевает границы созерцания и вступает в истинную реальность. В процессе познания душа возвышается до понятийного познания, рассуждения и с высоты абстрактного мышления проникает в видимый мир. Таким образом, рассуждение признается Петрици более сложным способом познания, чем восприятие. В рассуждении применяются такие методы, как анализ и синтез. Но существует еще и интуитивное познание: с помощью чистой интуиции предмет знания созерцается, так сказать, непосредственно. Интуиция преподносится Петрици как высший уровень философского знания: по отношению к ней другие интеллектуальные действия суть лишь инструменты.

Диалектика. Выдвинутые Проклом приемы познания Петрици называл диалектическими на том основании, что с их помощью поставленные вопросы можно разрешать двумя способами: утвердительно или отрицательно. При утвердительном решении надо ответить на вопросы: если вещь существует, то что это значит для данной вещи? Что это значит для других вещей? Что происходит с вещами при их отношениях друг с другом? И наконец, что происходит с другими вещами, имеющими отношение к данной вещи? Отрицательное решение осуществляется таким же способом, как и утвердительное, но в вышеперечисленных вопросах вещь предполагается несуществующей. Петрици разъясняет это положение следующим образом: когда мы говорим, что вещь не существует, мы не понимаем это как абсолютное ее небытие, мы только хотим сказать, что она не существует в том виде, в каком мы ее предполагали.

К этому методологическому приему, следуя за Проклом, Петрици часто прибегает для выяснения диалектики телесного и бестелесного миров. Душа – причина собственной жизни, собственных поступков, она смертна. Как посредник между сверхчувственным и чувственным миром, она неделима и вечна, в действиях же своих она делима и подчинена времени. Подобное ей душа созерцает мысленно, чувственное познает чувством; погружаясь же в глубины своей сущности, она открывает высший разум, принцип всех существ. Душа призвана не только познавать предметы и явления чувственного мира, но и силой более глубокого познания исправлять несовершенства чувственного созерцания. Эти исключающие друг друга, но характерные для души особенности свидетельствуют о ее диалектической природе.

Петрици считал, что душа существует в двух видах: как всеобщая и как индивидуальная. Всеобщая душа занимается непосредственно познанием идеального мира, индивидуальная душа – процессов телесного мира. Индивидуальная душа пребывает в теле, направляет его, находится в единстве с телом и созерцает мир телесных вещей. Индивидуальная душа теснейшим образом связана с психическими процессами, переживаниями, имеющими немаловажное значение в познавательной деятельности. Петрици в созерцании телесного мира, в установлении причинно-следственных отношений усматривает определенную возможность для тщательной разработки способов познания мира телесных вещей и постижения истины.

Все содержание книги Петрици свидетельствует о том, что он поистине был энциклопедистом античных знаний. Взгляды его, конечно, не были (да и не могли быть) последовательными, его мировоззрение заключало в себе немало внутренних противоречий. Несмотря на рационалистический склад ума, Петрици не мог освободиться в эпоху средневековья от влияния христианского догматизма и мистицизма платоновского толка, его мировоззрение несло на себе отпечаток идеалистической направленности неоплатоновского учения. Противоречивость его философских взглядов отражала противоречивую сущность общественно-политической жизни Византийской империи и Грузии в период феодализма.

Заключительной главой книги Петрици является «Послесловие», в котором даются краткие суждения по всем вопросам, поставленным в «Предисловии» и комментариях к трактату Прокла. Создается впечатление, что «Послесловие» составлено из разнородных, логически не связанных частей. Вначале говорится о переводах научных и философских сочинений. Петрици считает неотложной задачей проведение радикальной реформы в переводческом деле, занимается разработкой переводческих норм, обсуждает вопросы грамматики: о просодиях, о точке и запятой, о чтении, об этимологиях и т. п. По отдельным вопросам грамматики Иоанн Петрици, как установил С. Г. Каухчишвили, под влиянием Дионисия Фракийского разработал собственную теорию. В разных местах «Послесловия» речь идет о средневековой системе образования. Беспорядочное нагромождение мыслей, пропуски, непоследовательность в ходе рассуждений – все это рождает предположение, что «Послесловие» подвергалось своего рода цензуре, из него, вероятно, были изъяты те места, которые явно противоречили официальному богословию.

В заключительной части «Послесловия» приводится пространная цитата из сочинения Василия Великого (VI в.) о том, что в трех книгах премудрого Соломона помещены три стороны христианской философии: в Экклезиасте дана разработка естествознания, в книге «Притчей» – этическое учение, а метафизические проблемы якобы рассмотрены в «Песни песней» Соломона. Отношение Петрици к этому утверждению неясно, но, по-видимому, оно было отрицательным, и поэтому переписчик не счел возможным сохранить суждения философа в рукописи.

Остановимся также на еще одном фрагменте «Послесловия», перевод которого вызывает споры у современных исследователей: «Сообразно с этим ересь приверженцев Итала позаботилась о возвеличении Девы» (цит. по: 2, 743). Ряд авторов оспаривают такой вариант перевода. По их мнению здесь имеются в виду не приверженцы Иоанна Итала, прославленного ипата философии в Константинопольской философской школе XI в., а Пифагор и его последователи, которых называли также итальянцами. Это положение авторы обосновывают ссылкой на то, что у Петрици имеются рассуждения, касающиеся учения пифагорейцев: «И среди природных явлений замечаем мы действие этого нечетного числа трех: ибо, если младенец до окончательного оформления в чреве (что происходит по завершении девяти месяцев) родится на восьмом месяце, он не может выжить, а если родится на седьмом месяце, будет цел и выживет. [Это объясняется тем], что третий образ первичной тройки есть „семь“…Первым нечетным числом является „три“, вторым—„пять“, а третьим [нечетным] числом является знаменитое „семь“, которое не рождает этого и не рождается. Исходя из чего италийская ересь и возвеличила это число как Деву и поклонялась ему» (там же. 739).

Петрици подчеркивает также, что Пифагор особое внимание уделял числу «семь», как началу третьей троичности: единица – два – три; четыре– пять – шесть; семь – восемь – девять. Этим цифрам пифагорейцы приписывали символ девственности, которая не рождает и не рождается. Ребенок, рожденный на седьмом месяце, не погибает, потому что семерка является числом тройственности.

Пифагорейская философская школа считала, что в основе мировой гармонии лежит величина: скорость движения, расстояние вещей друг от друга и от центра Вселенной и т. д. Эти отношения можно выразить числом. Пифагорейцы утверждали, что число есть сущность всех вещей. Таким образом, пифагорейцы количественную сторону явлений возвели в абсолют. Все может быть выражено числом, доказывали они. Всякое число является сущностью чего-либо, символом какого-нибудь предмета. Впоследствии они стали обожествлять числа, приписывали числам таинственное, мистическое значение. Например, число «десять», а не «семь» у них означало совершенство, законченность. Число «четыре» считалось потенциальной десятерицей, так как единица, двойка, тройка и четверка в сумме составляют десять. Из чисел выводились пространственные формы. Например, двойка означала линию, тройка – поверхность, четверка – тело и т. п. Позднее числовая символика пифагорейцев была еще более мистифицирована, сперва – философией Платона, а позднее неопифагорейцами и неоплатониками. К этой мистической философии Петрици нигде не проявляет своего отношения. В средние века пифагорейство выродилось в астрологию и каббалистику. Следы числовой мистики пифагорейского типа имеются в Евангелии, например в «Откровении» Иоанна, или Апокалипсисе, где числом шестьсот шестьдесят шесть обозначается дьявол.

Как уже было сказано, интересные сведения об античных философских направлениях оставил Михаил Псел. Он кроме главных философских направлений исследовал отдельные философские учения. Наряду с другими учениями он называет и итальянскую философию, родоначальником которой был Пифагор. Все эти философские направления он называл эллинской философией, не отделяя пифагорейскую философию от эллинской.

Петрици, как явствует из его произведения, не отождествлял понятия итальянской философии с пифагорейской. Если бы Петрици под итальянской философией подразумевал пифагорейскую, то это проявилось бы и в других местах его трактата. На самом деле мы видим, что в главе 41 своей книги последователей Пифагора Петрици называет пифагорейцами («все другие пифагорейцы»). В главе 152, рассматривая пифагорейское учение, он пишет: «Как доказал Пифагор». В эпоху Петрици единственным человеком, которого называли итальянцем, был Иоанн Итал, т. е. происходящий родом из Италии.

Кроме того, заметим, что в тексте Петрици сказано следующее: «…возвеличение Девы навлекло на них обвинение в ереси». Мы изучили 11 положений Синодика, направленных против Иоанна Итала. Шестое положение касается вопроса о возвеличении Девы. Следовательно, «возвеличение Девы» – это не просто термин, а обвинительный акт, выдвинутый против Иоанна Итала как отступника от ортодоксального христианства. Петрици этот факт отмечает, но по политическим соображениям не считает возможным проявить свое отношение к нему.

Проведенный общий анализ книги Иоанна Петрици «Рассмотрение платоновской философии и Прокла Диадоха» свидетельствует о том, что как документ средневековья она имеет огромное историко-философское значение. Современная историческая наука не удовлетворяется отдельными мнениями, смелыми выводами, она строит свои рассуждения только на основе документальных подтверждений. Тексты являются лучшими доказательствами исторического факта, но их надо представлять должным образом, уникальные исторические памятники необходимо делать достоянием современной научной мысли. Для этого требуется иметь переводы таких исторических памятников на европейские иностранные языки.

Книга Иоанна Петрици имеет многолетнюю историю, вписанную в культуру Грузии. Судьба этой книги была противоречивой. С одной стороны, она признавалась как памятник фундаментальных философских знаний, где даны в обобщенном виде философские мысли античного мира, с другой – ее считали неприемлемой для христианского мировоззрения. Поэтому в целом судьба этой книги оказалась несчастливой, как и ее автора, подвергавшегося жесточайшим преследованиям.