Текст книги "Голубой болид"

Автор книги: Илья Быстров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

ДОПРОС

В тот же день утром, после происшествия с профессором Антоновым на шоссе, в одном из московских домов, в комнате на втором этаже, у окна, открывающего вид на небольшой дворик, стоял человек в форме майора. Опустив руки в карманы, он внимательно наблюдал за тем, как большой серый кот, скрываясь в высокой траве, медленно подкрадывался к воробьям, сидевшим на ящике с песком. Расчет охотника был точен – заросли травы подходили почти к самой стенке ящика. Еще немного вперед… Прижаться к земле… Прыжок!.. И добыча не уйдет из цепких когтей.

– Сорвалось! – невольно воскликнул с улыбкой майор, когда птицы, напуганные треском предательской ветки, взвились в воздух, оставив хищника без завтрака.

«Вот так и с Жалбинским – птичка улетела, – подумал майор. – Надо было сразу задержать машину, арестовать Жалбинского, а потом Каминова… Но ничего, дойдет очередь и до Жалбинского».

Отойдя от окна, майор сел за письменный стол и стал просматривать объемистое дело.

Комната, в которой происходили эти события, была служебным кабинетом майора государственной безопасности Кравченко. Она хорошо известна многим шпионам и диверсантам, бесславно закончившим свой жизненный путь. Здесь, раздавленные тяжестью улик, «раскалывались» самые хитрые и упрямые враги. Сознаваясь в преступлениях, они раскрывали свои чудовищные планы и методы. Судорожно цепляясь за возможность сохранить жизнь, они выдавали своих соучастников и предлагали услуги. Хорошо знаком им и майор Максим Григорьевич Кравченко, более двенадцати лет посвятивший оперативной работе в органах государственной безопасности.

Кравченко около сорока лет. Он среднего роста, строен, широкоплеч. Темно-русые волосы с проседью на висках, зачесанные на пробор, правильные черты лица, серые лукавые глаза и энергичный подбородок с ямочкой, характерной для украинцев, придают его лицу выражение смелости и проницательности. Небольшой белый шрам на правом виске – след, оставленный войной с германскими фашистами. Начал ее он в пехоте, а потом стал разведчиком. Этот шрам – результат ранения, полученного при захвате «языка». Три ряда орденских ленточек, среди которых выделяются два ордена «Славы» и два ордена Красного Знамени, свидетельствуют о незаурядных заслугах Кравченко перед Родиной.

Занятие Кравченко было прервано вошедшим в кабинет старшим лейтенантом Зиминым.

Зимин, по-военному взяв руку под козырек фуражки, спросил разрешения доложить о результате обыска на квартире Каминова.

– Садись, – протягивая руку к креслу, стоящему перед письменным столом, предложил Кравченко. – Докладывай.

– Как вам известно, товарищ майор, Каминов жил в Ховрино и работал в комиссионном магазине. На квартире у Каминова ничего подозрительного не обнаружено… А в магазине обнаружен тайник, в котором было спрятано девяносто восемь тысяч рублей, четыре высоковольтных сухих батареи, два незаполненных бланка паспортов… И протокол допроса шофера Сенина… Вот он, – протягивая сложенный лист бумаги, сказал Зимин.

Кравченко бегло прочитал протокол и положил в лежавшее перед ним дело.

– Про эту фальшивку мне уже говорил Сенин… А что ты узнал о знакомых Каминова?

– Нового – ничего… Подтверждается его связь с Марией Синюхиной, работающей паспортисткой в домоуправлении N 12.

Кравченко предложил товарищу папиросу и закурил сам.

– А у меня, Зимин, получилось так: – сказал он, выпуская изо рта клуб дыма, – Жалбинскому удалось удрать тогда, когда мы подъехали к автомашине профессора… Машину с шофером Сениным я догнал на сорок втором километре. Там ремонтировали шоссе, а объезд размыло дождем. Его машина застряла на этом объезде и забуксовала. Сенин не сопротивлялся. Он рассказал мне на допросе, как он попал в ловушку, расставленную Каминовым… В этом, пожалуй, участвовала и Мария Синюхина… По-моему, Сенин не агент, а жертва шантажа… Он думал, что Каминов и его партнер собирались ограбить Антонова, так как они говорили о нем между собой… Сенина я отпустил, но предупредил, чтобы с ним таких случаев больше не было… А теперь поговорим с матерым шпионом, о котором

мне кое-что известно, – сказал Кравченко, беря в руку телефонную трубку и набирая номер.

– Приведите арестованного, – распорядился он.

Через несколько минут в комнату в сопровождении конвоира вошел рыжий мужчина с синими водянистыми глазами. Лицо и фигура вошедшего выражали спокойствие и непринужденность. Конвоир по сигналу Кравченко вышел, а Зимин приготовился записывать протокол допроса.

После записи Зиминым общих данных об арестованном, Кравченко спросил:

– С какой целью вы остановили автомашину профессора Антонова, Каминов?

– Я хотел получить взятку… У меня раньше это удавалось….

– А от шофера Сенина вы тоже хотели получить взятку?

– Нет… Мне нужна была машина.

– А где вы достали деньги, которые прятали в магазине?

– Я их накопил… Правда, не совсем честно… Удавалось занижать цены на вещи, принимаемые на комиссию по подложным квитанциям, а потом продавать их на толкучке по настоящей цене…

– Однако вы опытный жулик, – глядя пристально в глаза Каминову, сказал Кравченко. – А для чего вам нужны были батареи?

– Я собирался купить приемник с автономным питанием…

– Зачем вам это? Ведь в Ховрино есть электричество.

– Я думал бросить грязные дела и уехать подальше… В сельскую местность… Бланки паспортов подготовил для того, чтобы переменить фамилию, – предупредил возможный вопрос Каминов.

– А что вы можете сказать о Жалбинском?

– Я первый раз слышу эту фамилию.

– А фамилия Мосли вам не знакома?

– Я не понимаю вас… Вы, что хотите запутать меня? – заметно нервничая, спросил Каминов,

– Не валяйте дурака, я с вами говорю серьезно! – повышая голос, сказал Кравченко. – Вам хорошо известно, что Жалбинский и Мосли – это одно лицо… А Мосли ваш резидент, Рубер. Не так ли?.. Я его задержал, когда он пытался скрыться на машине Сенина. Мосли во всем сознался, так как надеется побывать на своей родине… Вы, Рубер, хотите увидеть Мосли?

– Нет… Не надо… Я тоже рассчитываю сохранить себе жизнь и расскажу вам все, – с видимым волнением произнес допрашиваемый.

– Этого я и добивался от вас, – смягчая тон, сказал Кравченко. – Скажите, что вы хотели сделать с профессором Антоновым?

– Я действовал по плану Мосли, в который он меня полностью не посвящал… А вы сказали, что Мосли во всем сознался… Значит вам известно, что Мосли хотел сделать с Антоновым.

– Вы не ответили на мой вопрос. Отвечайте, что вы должны были делать по плану Мосли?

– Я должен был задержать машину профессора и пересадить его в нашу машину… Только и всего.

– А что дальше вы должны были сделать с Антоновым?

– Мосли мне об этом не говорил.

– Довольно! Товарищ Зимин, дайте арестованному подписать протокол, – спокойным голосом сказал Кравченко.

– Вы, Рубер, продолжаете упорно запираться, – обратился он к допрашиваемому после того, как протокол был подписан, – это хуже для вас. Для меня и так все ясно, а вам советую подумать о своем будущем, – заключил Кравченко, нажав на кнопку звонка. На сигнал в комнату вошел конвоир.

– Уведите арестованного, – приказал Кравченко. Когда дверь за Каминовым закрылась, Кравченко обратился к своему помощнику:

– Товарищ Зимин, что ты теперь скажешь?

– Ясно, товарищ майор, за профессором Антоновым охотится иностранная разведка.

– Ты прав и, хотя эта операция у них провалилась, следует ожидать, что она будет повторена в другом плане… И, возможно, в Синеводске.

– Вот что, Зимин, – после минутной паузы добавил Кравченко, – вызови сюда капитана Окунева, лейтенанта Грачева и ждите меня, а я поеду к полковнику Соколову – надо доложить ему о положении с профессором Антоновым.

* * *

Когда майор Кравченко возвратился от полковника Соколова, вызванные им офицеры были в сборе.

– Садитесь, товарищи, – сказал Кравченко вставшим при его появлении офицерам, – я сейчас ознакомлю вас с задачей, поставленной перед нами полковником Соколовым… Нам поручена охрана секретности работ экспедиции профессора Антонова и самого ученого. В последнее время отмечается повышенный интерес иностранной разведки к «байкалию», рентгенопеленгатору, изобретенному Антоновым, и к Синеводскому метеориту. Надо полагать, что в Синеводск будут заброшены иностранные агенты. Местные органы госбезопасности Синеводска получат задачу от полковника Соколова. Вы все, товарищи, прикомандировываетесь к экспедиционной группе в качестве сотрудников научно-исследовательских заведений. Сегодня же представьтесь профессору Антонову, ознакомьтесь у него с планом экспедиции и приступайте к работе… Старшим назначаю капитана Окунева… Вам ясна задача?

– Да, ясна… А вы товарищ майор? – спросил Окунев.

– Для меня тоже хватит работы… Действуйте!.. – сказал Кравченко, поднимаясь из-за стола и собираясь уходить.

В СИНЕВОДСКЕ

На берегу Черного моря, далеко выделяясь светлыми постройками, утопающими в зелени садов и стройных кипарисов, раскинулся курортный город Синеводск. По красоте и уюту он превосходит старые курортные города. Его особенностью является то, что он не имеет ярко выраженного центра, характерного кварталами с прижавшимися друг к другу постройками и шумными базарными площадями, как, например, Ялта. Зрелищные предприятия, магазины и рестораны здесь равномерно разбросаны по всему городу и не выделяются в его общей планировке.

Перед Синеводском небольшая спокойная бухта, на берегу ее размещены приморский парк и пляж. От материка город отгорожен высокой горной складкой, покрытой диким лесом. Отрог этой складки каменистой грядой охватывает город и бухту с запада и известен у курортников под названием «Синих скал». От этой гряды получила название и дача Академии наук «Синие скалы», приютившаяся у подножья ее восточного склона на обрывистом берегу моря. Главный особняк дачи окружен большим тенистым садом, в глубине которого возвышается застекленная крыша оранжереи. С веранды особняка открывается вид на море. Перед ней разбиты цветники, пестрой лужайкой подходящие к решетчатому забору, расположенному у обрыва. От калитки в заборе, с десятиметровой высоты, к пляжу спускается вырубленная в камне лестница. Пляж покрыт галькой и местами загроможден камнями – результатом долголетней работы волн, размывавшими скалистый берег. В одном месте цепочка из крупных камней метров на пятьдесят выдается в море и образует своеобразный мост, соединяющий сушу с большим плоским обломком скалы. Поверхность обломка имеет площадь до десяти квадратных метров. Края площадки менее чем на метр возвышаются над поверхностью воды, что создает удобство для причала лодок и катеров глубокой осадкой. Этот плоский камень – излюбленное место для любителей-рыболовов, отдыхающих на даче «Синие скалы».

Управляющий дачи «Синие скалы» Александр Лукич Сергеев, или просто Лукич, как его привыкли называть, утомленный хлопотами, связанными с подготовкой дачи для приема экспедиции профессора Антонова, вышел на веранду и опустился в кресло. На вид это был физически крепкий и энергичный, мужчина, лет сорока.

– Теперь, кажется, все готово, – сказал он вслух, разворачивая газету.

Но читать ему не пришлось. Занятие его было прервано поднявшейся на веранду молодой женщиной – бухгалтером Снеговой, державшей в руках листок бумаги.

– Лукич, вам телеграмма, – обратилась она к управляющему, подавая листок.

– «Прибываем самолетом восемнадцатого два часа дня. Вышлите автобус. Антонов.» – прочитал он вслух.

– А сейчас половина первого, – посмотрев на ручные часы, сказала Снегова.

– До аэродрома на автобусе сорок минут… Пожалуй, пора собираться… Надежда Николаевна, я попрошу вас распорядиться, чтобы обед был готов к трем часам… Поеду встречать, – сказал Лукич, поднимаясь с кресла.

* * *

Слух о прибытии профессора Антонова в Синеводск вызвал сенсацию. Опять заговорили об упавшем в море метеорите. Высказывались самые различные предположения о природе метеорита, о предстоящих работах экспедиции и среди некоторых, особенно горячих любителей споров, даже возникали пари.

Профессор Антонов прибыл в Синеводск вместе с дочерью Галей, прикомандированными к экспедиции научными сотрудниками Окуневым, Зиминым и Грачевым. Его ассистенты – Остапенко и Кравцов с необходимыми для работы экспедиции материалами должны были прилететь из Москвы через несколько дней, и Антонов решил до их прибытия отдохнуть и ознакомиться с Синеводском, в котором он никогда еще не был. Управляющий дачи «Синие скалы» Лукич оказался не только деловым хозяйственником, но и общительным человеком, и профессор с удовольствием проводил время в его обществе. Не было темы для беседы, в которой они не нашли бы общего языка. Правда, профессор, из корректности, свойственной его характеру, в беседах с Лукичом не поднимался до высоких материй, стараясь не быть скучным собеседником.

Дочь профессора Галя, стройная двадцатитрехлетняя блондинка среднего роста, по приезде на дачу не искала общения с посторонними и предпочитала разделять общество отца. Причинами этому были, прежде всего, то, что она выросла без матери и встретила отца, которого горячо любила, после длительной разлуки; кроме того, она с нетерпением ожидала Остапенко – своего старого друга и возлюбленного. Назвать Галю необщительной, замкнутой натурой нельзя. Открытое лицо со слегка вздернутым носиком, ясный взгляд голубых глаз, опушенных длинными ресницами, и всегда улыбающийся небольшой рот с пухлыми девичьими губами показывали ее чистоту и высокие духовные качества. В Ленинграде на заводе, где Галя работала инженером, все, кто был близок с ней по работе, считали ее лучшим другом, а в комсомольской организации она прослыла активисткой.

Через два дня, после прибытия экспедиции в Синеводск, Антонов и Лукич, утомленные загородной прогулкой, сидели за столиком ресторана-поплавка на пляже и, беседуя, пили ледяной крюшон.

Галя решила освежиться в море и пошла на пляж, пообещав скоро вернуться.

Стоял жаркий день, и пляж был переполнен публикой. У синеводцев было два излюбленных места времяпровождения: днем пляж, а вечером приморский парк.

Среди курортников нередко встречались оригинальные личности, которые благодаря острым шуткам местных зубоскалов, становились популярными у публики. В этом сезоне объектом для шуток стал старожил Синеводска – врач Лучинский, который довольно часто стал появляться на пляже с удочкой. Комичный толстяк увлекался ловлей бычков. Расположив на корме лодки в тени большого пестрого зонтика свое тучное неповоротливое тело, он внимательно следил за поплавком. Большие круглые очки с темными стеклами, по-видимому, мешали рыбной ловле, так как, вытащив бычка из воды, Лучинский неуклюже размахивал рукой в воздухе, пытаясь поймать добычу. Но обычно рыбка срывалась с крючка и уходила в воду, показав хвост незадачливому рыбаку. Это вызывало смех у публики, наблюдавшей за ним.

В отпускаемых по его адресу шутках не забывали и про последние события, и один зубоскал как-то крикнул ему:

– Эй, доктор! Смотрите, не поймайте на свою удочку метеорит, а то профессору Антонову будет нечего делать!

Шутники плавали около лодки и распугивали рыбу, поэтому Лучинский, с утра рыбачивший у берега, постепенно удалялся в море. К середине дня лодка с зонтиком и чудаком-рыболовом была видна далеко в море у отмели, преграждавшей вход в бухту.

Сегодня Антонову совершенно случайно пришлось познакомиться с доктором Лучинским.

– Лукич! – прерывая беседу и глядя на часы, сказал он, поднимаясь из-за стола. – Прошло уже около двух часов, а Гали до сих пор нет… Пойдемте на пляж… Узнаем, не случилось ли с ней чего-нибудь? – с волнением в голосе добавил он.

Пересекая пестрый поток курортников, Антонов и Лукич подошли к берегу. Беглый осмотр купающихся не дал никакого результата: Гали среди них не было.

– Может быть, Галина Михайловна купается где-нибудь дальше?! – сказал Лукич, показывая рукой вдоль берега.

– Пойдемте посмотрим, – согласился Антонов. Когда они немного прошли, их внимание привлекла быстро увеличивающаяся толпа, собравшаяся у берега. Антонов и Лукич быстро направились туда, чтобы узнать, в чем дело.

– Утонула? – спрашивал чей-то голос.

– Наверно утонула, – отвечал другой.

Внимание всех было обращено на лодку, медленно приближавшуюся к берегу. Антонов, поддерживаемый Лукичом, побледнел и схватился рукой за грудь…

В лодке за веслами, повернувшись спиной к берегу, сидел низенький толстый человек в соломенной шляпе. На корме, в тени большого пестрого зонтика, расположилась смуглая девушка в купальном костюме. У нее на коленях покоилась голова Гали, беспомощно лежавшей на дне лодки. Лицо Гали было бледным, мокрые белокурые волосы, спутываясь в пряди, обвивали плечи.

Когда лодка причалила к берегу, мужчина, сидевший за веслами, несмотря на свою внешнюю неуклюжесть, быстро соскочил в воду и, взяв на руки потерявшую сознание девушку, вынес ее на берег.

– Галя! Галочка! – воскликнул профессор, придя в себя после охватившего его нервного шока[9]9
  Нервный шок – состояние резкой слабости, вызванное сильным нервным расстройством.


[Закрыть] , и бросился к дочери.

– Это ваша дочь? – спросил спаситель у Антонова, опустившегося на колени около Гали, – Не беспокойтесь. Ей теперь не угрожает опасность… Врач Лучинский известен всему Синеводску и если он говорит, ему можно поверить! – добавил он с апломбом.

Смуглая девушка, скрывшаяся в толпе, возвратилась с пледом и, разостлав его на берегу, предложила положить на него Галю.

Лучинский принес из лодки кожаную сумку и стал извлекать из нее медикаменты и различные медицинские инструменты.

– Врач всегда должен быть готов оказать помощь пострадавшему. Никогда не расстаюсь с медицинской сумкой… – говорил он, ни к кому не обращаясь.

– Легкие девушки освобождены от воды… Обморочное состояние у нее вызвано длительным пребыванием в воде и общим ослаблением организма… Разрешите сделать укол? – обратился Лучинский к Антонову, беря руку Гали.

После укола лицо Гали стало постепенно розовым. Затем она глубоко вздохнула и открыла глаза.

– Вот и прекрасно, барышня… Теперь долго жить будете, – пошутил Лучинский.

– Папочка, что со мной?.. Я, кажется, тонула… Кто же меня спас? – неокрепшим голосом, приподнимаясь на локоть, спросила Галя, обращаясь к отцу.

– Врач Лучинский преградил вам путь в рай, мой ангел, – не ожидая ответа Антонова, представился спаситель.

Антонов и Галя, познакомившись с Лучинским, поблагодарили его за помощь и пригласили к себе на дачу «Синие скалы».

* * *

Вечером злополучного дня на веранде дачи «Синие скалы», удобно устроившись в кресле, знакомый нам врач Лучинский рассказывал окружившим его обитателям дачи о том, как ему посчастливилось стать спасителем Гали.

– Я, Михаил Алексеевич, – говорил он, глядя на Антонова, – очень люблю ловить рыбу и не столько ради рыбы, сколько ради потехи. Сегодня я решил весь день посвятить своему любимому занятию и с этой целью с утра вышел на пляж… Сначала я удил у берега, но мне стали мешать, и я удалился от берега к выходу из бухты. Когда я сижу с удочкой, то ничего, кроме поплавка, не замечаю… Так и тогда – все мое внимание было приковано к поплавку… Но крик Галины Михайловны вырвал меня из состояния самозабвения… Я подсмотрел и понял, что она зовет на помощь подругу… Но подруга была далеко и не могла ей помочь… Нажимая изо всех сил на весла, я помчался на помощь… Я думал, что опоздал, так как вода уже скрыла голову вашей дочери… Перегнувшись через борт лодки, я увидел волосы и, схватившись за них, извлек ее из воды… Освободив легкие девушки от воды, я убедился, что пульс бьется и что у Галины Михайловны обморочное состояние… Пока я принимал меры по оказанию первой помощи, к лодке подплыла ее подруга, и я стал грести к берегу.

– Мне кажется, что в этом виновата Тоня, моя случайная знакомая, – сказала Галя. – Мы познакомились с ней уже в воде, и она предложила мне поплыть к отмели, сказав, что до нее недалеко…

– До отмели около километра! – вставил Лучинский.

– Я согласилась, – продолжала Галя. – Плыли быстро и я устала… На обратном пути Тоня предложила догнать ее и стала быстро удаляться к берегу… Это увлекло меня, но я скоро выбилась из сил, у меня потемнело в глазах и я почувствовала, что теряю сознание…

– Вы извините, Михаил Алексеевич, но мне надо спешить… Сегодня у меня ночное дежурство, – виновато улыбаясь, сказал Лучинский.

– Заходите завтра… Вы играете в шахматы? – спросил Антонов, пожимая ему руку.

– О, шахматы это моя страсть, пожалуй, не меньшая, чем рыбная ловля.