Текст книги "Зверь над державой"

Автор книги: Илья Бриз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

* * *

Ругаться с товарищем Сталиным при свидетелях? Легко! Что для этого надо? Просто быть уверенным в своей правоте. Ну, не ругаться конечно же, а спорить.

– Иосиф Виссарионович, документы в «Особой папке» вы же сами подписывали!

– Я, Егор Иванович, сам прекрасно это знаю. – Сталин вытащил папиросу из пачки, поднес ее к пепельнице, чтобы переломить и набить табаком трубку, но передумал. Обмяв ее желтыми прокуренными пальцами, вождь прикурил папиросу от спички. – При чем здесь положение об СГБ?

– А там, в первом параграфе, сказано, что Служба государственной безопасности является политическим органом по защите социалистического государства от посягательств со стороны внешних и внутренних врагов. Вот исходя из этого я, как директор СГБ, и предлагаю, даже не предлагаю, а требую создания нового верховного органа управления страны на время военного положения.

Вот сейчас, после моего демарша и выяснится, чего я стою в глазах вождя. Пан или пропал!

– А Политбюро и Верховный Совет, по твоему, генерал-лейтенант, уже не в силах справиться с управлением нашей страной?

Так, пока на «ты». Значит, еще не все потеряно. Будем рубиться дальше.

– В мирное время справятся, без всякого сомнения. А в военное требуется сверхмобильная структура, обладающая всей полнотой власти. На основании новой Конституции Советского Союза тысяча девятьсот тридцать восьмого года вы, товарищ Сталин, не только можете, но просто обязаны сосредоточить всю полноту власти в стране в своих руках.

Вождь критически хмыкнул и посмотрел на Ворошилова и Берию.

– Ну, а вы что скажете?

Те переглянулись, решая, кто первый начнет высказываться. Меня, как всегда в таких ситуациях, начал изнутри давить нервный стеб. Сидят будущий генералиссимус, два маршала и мальчишка, которому только двадцать шесть лет исполнилось. Сидят и решают, а не пора ли окончательно заграбастать всю, до последней капельки, власть в державе?

Министр обороны решил говорить первым.

– А знаешь, Иосиф Виссарионович, может быть, Синельников прав. Если, как он утверждает, война начнется уже этим летом, я проголосую на Политбюро за его предложение.

– Егор у нас пока только кандидат в ЦК. Так что ты, Климент, сам будешь предложение генерала вносить, – отреагировал вождь.

Пока? То бишь есть перспективы? А что, буду самым молодым членом! Членом? Н-да, как-то двусмысленно звучит. Вообще-то оно мне надо? В это самое Политбюро? Нет, ну если Родина и партия (под последней будем подразумевать полковника Когана) скажут надо…

Сталин перевел свой требовательный, чуть прищуренный взгляд на Берию. Министр внутренних дел выпрямился на стуле и, косо посмотрев на меня сквозь стекла пенсне, коротко высказался:

– Пора. Потом на это не будет времени.

Сталин кинул погасшую папиросу в хрустальную пепельницу и повернулся ко мне:

– Как будет называться этот твой верховный орган управления?

– Государственный Комитет Обороны, – с готовностью отвечаю я.

– Мы же собираемся бить врага на его территории?

– Только так и никак иначе. Но ведь это фашисты и их союзники будут агрессорами, – удивляюсь я. – А мы… Мы будем только защищаться. Защищаться на территории противника!

– Даже теоретическую базу подвел! – улыбнулся наконец вождь. – Вот шельмец,

– ГэКэО, – произнес Берия, как бы пробуя сочетание букв на вкус. – Состав?

– Верховный главнокомандующий и два заместителя.

– Конкретнее, Егор, конкретнее, – потребовал министр внутренних дел.

Он уже все понял. Умница. Он будет всегда играть на стороне победителя. Но с одним условием: победителем может быть только ИВС и никто другой! Лидером для него может быть только Сталин.

– Лаврентий Павлович, а кто же еще у нас может быть Верховным главнокомандующим? Только Генеральный секретарь партии и Председатель Совмина!

– Не валяй дурака, Синельников! Заместители?

А вот не надо, Лаврентий Палыч! Здесь сейчас слишком многое решается. Идет игра по правилам. И правила эти никак не я придумывал.

– Министр внутренних дел, он же руководитель создания самого мощного оружия на планете, и министр обороны.

Ну, вот вам, господа-товарищи, блюдечко с голубой каемочкой. Интересно, меня прямо здесь расстреляют или во двор к царь-пушке выведут? Я ведь покусился на самое святое – на право выбирать! Давайте уж, принимайте Решение! Нервишки мои давно кипят, и требуется дырочка в черепушке для выхода пара! Калибра семь, шестьдесят две.

В кабинете повисла тишина. Сталин встал, подошел к изразцовой печи и прижал к ней руки. Странно. Мне почему-то кажется, что здесь тропическая жара. Вот-вот пот за шиворот потечет.

– Нет, – сказал вождь и посмотрел мне прямо в глаза. – В составе ГКО должен быть и руководитель Службы государственной безопасности.

* * *

А ведь это вариант. Сверхнаглый вариант. Сверхрискованный. Его там еще особо не охраняют. Остров и так весь перекрыт. Он там пока просто руководитель очень перспективного, но не решающего направления. В прошлом году ему вдвое срезали финансирование. А ведь настолько круто подготовленной группы у меня нет. Да и не сработает там группа. Засыплется. Там нужен одиночка. Так ведь и одиночки такого у меня нет. Самому мне никто не разрешит. А я и спрашивать никого не буду! По головке потом, конечно, не погладят. Вставят клизму со здоровенными иголками. От патефона или от швейной машинки? Интересный вопрос. Но ведь победителей не судят? Так, что у меня в памяти об этой базе есть? Писалось о ней в том мире очень много. А довольно прилично по этому вопросу у меня в чердаке имеется. Карты, места расположения объектов, жилой поселок на юге острова. Фотографии фигуранта в те годы. Попробуем просчитать еще раз. Самолет на большой высоте они засечь не смогут. Обратный отход только на подлодке. Вывод? Пойдем на поклон к Николаю Герасимовичу Кузнецову, министру ВМФ.

Вот это человек! Так быстро все схватывает. Выслушал мой рассказ и сделал себе пометку в рабочем журнале: в первый же день войны эта база противника должна быть уничтожена массированным бомбовым ударом. А пока отдал распоряжение о немедленной подготовке вылета разведчика Ту-2Р. Этот самолет с двигателями АМ-42М и гермокабиной не то, чтобы сбить, даже догнать не сможет ни один истребитель. Ну, разве что наш Як-3. Мы просидели с Колей до вечера, планируя мою операцию. Дневной пролет разведывательного самолета будет только один. Иначе могут забеспокоиться и принять дополнительные меры безопасности. Десантироваться ночью тоже буду с «Тушки». Лодка должна быть на месте заранее. Какая? Подводные крейсера на основе проекта 636 «Варшавянка» того мира строятся в Советском Союзе под Мурманском, в Николаеве и на Дальнем Востоке. По тактико-техническим характеристикам они многократно превосходят все, что есть сейчас здесь. Огромная автономность и дальность действия. Малошумность. Обнаружить их средствами сорокового года практически невозможно. Не зря их даже там НАТО обозвало «Черными дырами». На Балтике у Кузнецова этих лодок было только две штуки, пришедшие своим ходом из Мурманска. Ни одна сволочь их не засекла. Но такие мастодонты для моей операции были не нужны. В Ленинграде Адмиралтейские верфи уже поставили на поток «Амуры» 1650 и 950 среднего и малого классов. Вот Николай Кузнецов мне и выделил одну из малых подлодок. «Амур-950» имеет запас хода три тысячи миль и под водой может двигаться со скоростью двадцать узлов. Бесшумность этой подводной лодки вообще ни с чем не сравнима.

Мы поужинали, раздавили с Колей бутылочку беленькой, поговорили о жизни. Очень умный и целеустремленный человек. Перспективы будущего военно-морского флота страны его очень воодушевили. Я рассказал о тактике действий соединений на море с учетом современной авиации. Ну так, как я ее понимал.

– Авианосные ударные группы? Здорово! Линкоры, выходит, теряют свое главенствующее положение. Отработать взаимодействие будет очень тяжело. Но мощь получается совершенно фантастическая. Во сколько же все это обойдется стране? – Николай посмотрел на меня. Он. как всегда, зрил в корень.

– Дорого. Очень дорого. Вот поэтому сейчас для тебя строятся только эсминцы с подводными лодками и ракетными катерами.

– А ты, Егор, не беспокойся. – Коля улыбнулся. – С такими кораблями, особенно с их вооружением, мои матросы ни один вражеский линкор к берету и близко не подпустят Сейчас нам с тобой другой вопрос решить надо. – Министр ВМФ перестал улыбаться. – Ты хоть понимаешь, как ты рискуешь?

– Это обдуманный риск. – Я тоже перешел на серьезный тон. – Не могу я тебе сейчас все сказать, но так надо. Тут ведь еще один аспект есть. Я прекрасно понимаю, что этой операцией серьезно подставляю тебя. С одной стороны, в соответствии с решением Совмина твое министерство обязано помогать СГБ. С другой – ты должен доложить, что я лично вопреки всем правилам отправляюсь на территорию вероятного противника. Давай сделаем чуть иначе. Ты выделил по моему запросу разведывательный самолет и подводную лодку для эвакуации разведчика. Все необходимые документы мои заместители тебе подготовят. Мы с тобой проработали операцию. А вот то, что на самолете отправился туда именно я, ты узнаешь из доклада оперативного управления только утром.

Николай посмотрел на меня, выдержал паузу и кивнул.

* * *

На следующее утро я вылетел в Ленинград. В тот же день, просидев около часа над свежими фотографиями острова, сделанными утром через специальную оптику, сложил в голове все детали операции. С моря на секретную базу не проникнуть. Береговая оборона там построена вполне грамотно. В то же время уйти с острова будет не так уж и сложно. Достаточно лишь обезвредить несколько точек на берегу. Зайдя с тыла к ничего не подозревающей охране, я с этим справлюсь. Прикинул и просчитал все временные интервалы. Должно получиться с запасом. Запасные пути отхода? Сложно. Очень сложно. И пленника придется в этом случае убрать, но на войне как на войне. Один я, со своим знанием языка и навыками работы спецназовца двадцать первого века, несомненно, выберусь. Но ценный специалист будет потерян. Значит, будем стараться действовать по основному варианту. Встретился с экипажем выделенной мне подлодки. Всего-то полтора десятка человек. С командиром, старпомом и штурманом обговорили все мелочи и сигналы связи. Еще раз просчитали время. Погрузили на борт маленькую прорезиненную надувную лодку. Поздним вечером под громкие звуки ревунов подводный корабль отошел от пирса. Операция началась. Я поспал пару часов и выехал на аэродром. Самолет был уже готов, и мы сразу взлетели. Надо признать, что в гермокабине мне с парашютом и баулом было несколько тесновато. Прыжок с высоты пяти тысяч метров прошел штатно. Почти полная луна светила плохо, но мне, с моим ночным зрением (один из подарков коэффициента выживаемости) вполне хватало. Очертания берега просматривались нормально. Я задрал голову. Пятнистый купол крыла перекрывал звезды. Самолет уже исчез. Еще раз осмотреться. Нужное место оказалось километрах в семи. Довольно точно меня выкинули. Подтянув клеванты, подправил курс и увеличил скорость. Чем быстрее спущусь, тем меньше и так низкая вероятность моего обнаружения. Над берегом с характерным изгибом прошел на высоте трех километров. Я думаю, что астрономы-любители в береговой охране вряд ли найдутся. Вон он, лесок у дороги с маленькой полянкой. Черт, заходить на глиссаду придется с юга, там деревья чуть ниже, а высота уже в обрез. Оп! Вписался. Баул, висящий подо мной на двухметровом шнуре, задел дерево и ощутимо дернул назад. Пришлось резко увеличить угол атаки крыла. Горизонтальная составляющая скорости упала до нуля, и я с трех метров ухнул вниз. Удар по ногам, и падаю мордой на землю. Купол мгновенно погасить не удалось, и меня чуть протащило носом по насту. Хорошо, что баул притормозил. Так, я на месте. Расстегиваю подвесную систему парашюта, вскрываю баул и в темпе экипируюсь. Вещички под дерево, накрыть камуфлированным куполом. В темноте никто в упор не заметит. К утру синоптики обещали снег и слабую метель. Будем надеяться, не соврали. Теперь к дороге и, пока темно, тщательно осмотреть место. Главное сейчас – следов не оставлять. Ага, вот отличное место для фишки. В каких-то восьмидесяти метрах от поворота. Обзор в обе стороны приличный. Солнце в первой половине дня будет за спиной и сбоку. Годится. Еще раз пройти и осмотреть все вокруг. Снежок действительно начинает идти. В темпе перетаскиваю вещички к найденному маленькому холмику. Напяливаю сверху теплый комбинезон на гагачьем пуху. Пролежать придется часов десять минимум. Все светлое время суток, утро и начало вечера. Теперь сбегать на сотню метров отлить. Ну, куда же без этого? Я хоть и супермен, но ничто человеческое мне не чуждо. Укладываюсь на приготовленный заранее матрасик, накрываюсь пятнистым куполом парашюта и, подставив несколько щепочек, делаю амбразурки. Готов. Будем ждать утра. Снежок пошел чуть сильней. Теперь меня и с пяти метров не обнаружишь. Будем лежать и думать. О чем? О жизни, естественно. Умирать я пока не собираюсь. Зачем мы на нашей Земле живем? Зачем я здесь ударяюсь во все тяжкие? А зачем мне все это вообще надо? Власть? А вот равнодушен я к ней. Я ведь явно не лидер. Вот Юрка Викентьев, с которым мы два года по учебным лагерям мытарились, тот лидер. Слава? Тоже мимо. Как-то привык еще в те времена, когда по зеленке бегал с «калашом» на ремне и товарищами рядом и за спиной, что слава мне не нужна. Почему же я так круто здесь взлетел? Знания? Да, благодаря нынешней памяти, мозг впитывает их как губка. Да и все, что хоть раз слышал в той жизни, вспоминаю с легкостью. Ум? А вот не будем себя обманывать, не семи пядей во лбу. Соображаю действительно быстро. Может, и умнее средней массы. Но вот рядом с Иосифом Виссарионовичем, Берией или тем же полковником Коганом и близко не стою. Благоприобретенная направленная эмпатия? Может быть. А ведь я, сам того не замечая, применяю ее довольно точно. Вместе с навыками НЛП[34]34
  Нейролингвистическое программирование.


[Закрыть], которым меня когда-то учили. Я ведь уже здесь вспомнил все по этой дисциплине и старательно натренировал себя на ее подсознательное использование. Ведь я хотел понравиться товарищу Сталину? Так у меня же приказ был! Лаврентию Павловичу? Ворошилову? Молотову? Да любому человеку, которого я уважаю! Вот поэтому-то и взлетел. Добавить сюда еще мировоззрение человека двадцать первого века, и вопрос снимается.

А что мне вообще надо? «Была бы страна родная»? Так она у меня есть. Аж в двух экземплярах. Хотя, надо честно признать, если вдруг возникнет какое-то противоречие, то, скорее всего, я буду действовать в пользу новой своей Родины. Почему? Не знаю… Вру. Отлично знаю. Хватит это от самого себя скрывать. Светланка! Я же люблю ее. Как никого и никогда не любил! Почему? За что? Тоже не знаю… Сколько у меня женщин было, ни об одной я столько не думал. Ни одну я так видеть не хотел. Никому не желал столько счастья. Стоп! А будет ли она счастлива со мной? Всем вопросам вопрос! Сколько в том мире у нее мужей было? Трое, четверо? Нет, не буду я этого вспоминать! Никогда! Там была не она, не моя Светка! И меня та женщина интересовать никогда не будет. Аллилуева какая-то… У моей фамилия простая – Сталина. От слова сталь. Но вот кое-что до меня, кажется, дошло. Здесь счастье моей Светланы зависит только от меня. Если я буду рядом, то не дам ей стать такой, как в том мире. А негласный запрет ее отца встречаться с ней? Плевать! Это нужно не только мне, это ради счастья Светланки! Повредит делу? Нет, если буду делать все правильно. А сможет ли она полюбить меня? Сейчас-то у Светки явно детская влюбленность. Все остальное зависит от меня. Вот втюрился-то… Седина в бороду, а бес в ребро? Так я себя уже давно чувствую именно двадцатишестилетним, если не моложе. Двенадцать лет разницы. Много? Мало? До лампочки! Люблю, и все! А ведь даже ни разу не целовались. И ни о ком другом думать не могу…

* * *

– Лаврентий, а ведь этот человек из твоего бывшего ведомства! – Сталин был очень недоволен. Сказать, что он взбешен, было нельзя, так как вождь умел держать себя в руках при любых обстоятельствах. – Это твоя креатура! Мы вместе поставили его на этот ответственный пост. Теперь давай решать, что будем с Синельниковым делать, когда он вернется.

Берия посмотрел на Генерального секретаря и неожиданно сам задал вопрос:

– Сомнений, что он вернется, у тебя, Иосиф Виссарионович, тоже не возникает?

Сталин, ходивший до этого по кабинету, остановился и удивленно посмотрел на министра внутренних дел.

– Что ты хочешь этим сказать?

И тут же сам понял, что имел в виду министр внутренних дел. Они оба знали, что Синельников обязательно вернется. Живой или мертвый, но вернется. И никогда не предаст доверившихся ему.

– Я, кажется, знаю, почему мы этого парня так быстро выдвинули. – Берия сделал паузу и продолжил: – Он не сделал за все время работы ни одной серьезной ошибки, ни одного прокола. Он всегда отлично справлялся с порученной ему работой. Часто при этом Синельников находил очень нестандартные решения. Нынешняя молодежь по другому думает. Не так, как мы. А Егор еще и практически не ошибается.

Вождь подошел к с голу, сел и, вытащив из пачки «Герцеговина флор» папиросу и закурив, задумался, а потом спросил:

– Откуда он вообще узнал про этого Вернера фон Брауна? Об этой ракетной базе Пенемюнде на острове Узедом?

– От меня, – тут же ответил Берия. – В документах УСИ по нашему ракетному проекту была рекомендация поставить научно-техническим руководителем инженера Королева. Синельников работал с ним в Курске по крылатым противокорабельным ракетам еще при запуске производства. Потом с этим Королевым работали люди Синельникова, когда тот был уже председателем Комиссии Спецконтроля. Я неделю назад согласовывал с новым директором СГБ весь комплекс мероприятий по охране нашего ракетного проекта. Мы тогда поговорили, в том числе и о Королеве. Я показал Синельникову справку УСИ по истории ракетостроения в том мире. В ней была краткая информация об этом бароне Брауне и его базе.

Сталин посмотрел на замолчавшего министра и опять задал вопрос:

– И он буквально за несколько дней на основе короткой справки разработал и подготовил сложнейшую операцию?

– Получается, что именно так… Когда Синельников вернется и если еще притащит этого барона… – Берия встал. – Иосиф Виссарионович, я буду против снятия его с должности.

– Сядь, Лаврентий. – Сталин затянулся папиросой и с вопросительной интонацией произнес: – Но должны же мы как-то наказать этого зарвавшегося мальчишку? Это ведь надо для пользы дела.

– Думаешь, надо? – спросил снова севший за стол министр.

Вождь помолчал, затем задумчиво посмотрел на маршала.

– Теперь уже и не знаю.

* * *

Так, дороги здесь чистят. До рассвета было еще около полутора часов, а на узкую трассу уже выехали две снегоуборочные машины. Немецкий орднунг. Яркий свет фар сильно мешал мне следить за дорогой. А я обязательно должен был определить, на чем передвигается мой клиент. Пока я не выполню эту задачу, я не могу правильно планировать захват Вернера фон Брауна. Его конструкторское бюро, опытный завод и ракетные пусковые находятся на северо-западе острова. Жилой поселок руководства Карсхаген, где в офицерском общежитии «Викинг» у барона были свои апартаменты, на юге. Исходя из этого, по дороге, у которой я устроил свой замаскированный наблюдательный пункт, Браун проезжал минимум дважды в сутки. Я достал из мягкого футляра бинокль и аккуратно протер его линзы салфеткой, пропитанной специальным составом от запотевания. К бою, то бишь к слежке за дорогой, готов. Движение по трассе начало оживать. Сначала по ней проехало несколько грузовиков. Затем несколько раз туда и обратно продефилировал автобус. На север он шел набитый руководящими работниками базы, а обратно пустой. Одновременно стало появляться много одиночных машин. Каждую я внимательно рассматривал на предмет нахождения внутри моего клиента. Хорошо, что здесь еще моды на затемненные стекла не придумали. Есть! Вот он, Строптивую, породистую физиономию Вернера фон Брауна не узнать было невозможно. Роскошный серый «Майбах» барон вел сам, без водителя. И сопровождающей охраны у него не было. Собственно говоря, а чего Брауну здесь опасаться? Он тут царь и бог У него на острове двадцать тысяч рабочих и инженеров. Зря, что ли, его собственные сотрудники дали барону кличку Зевс? Перед поворотом машина притормозила и ровненько вписалась в закругление дороги. Скорость ее в этот момент была около тридцати-тридцати пяти километров в час. Обратно поедет так же. Дорога хоть и очищена, но все равно скользкая. Отлично! Когда он вечером поедет здесь, то точно так же снизит скорость. Вот перед поворотом я его и встречу. А сейчас можно спокойно подремать. Я выдернул несколько щепок из своих амбразурок, оставив только одну, чтобы воздух проходил.

Разбудил меня далекий рев ракетного двигателя. Я быстро, но аккуратно приподнял ткань купола и осмотрелся. Вокруг никого. На северо-западе был хорошо видимый след взлетевшей ракеты. Он поднимался высоко вверх и загибался надо мной на юго-восток. Ракета ушла куда-то в Польшу. Испытывают. Это, наверное, А-4. Потом в моем прошлом мире ее назвали ФАУ-2. Оружие возмездия. А вот в этом мире мы этого не допустим. Я еще раз внимательно осмотрелся. Никого. Звуки изредка проезжающих машин слышны издали. Выбрав момент, я сделал бросок к ближайшим деревьям. Черт, мои следы вблизи видны довольно отчетливо. Пробежался вглубь лесочка Разогрелся и сделал свои дела. Вернулся к фишке и, забрав все свои вещички, оттянулся в лесок, заметая следы куполом парашюта. Вот сейчас можно набить бунтующий от пустоты желудок. Холодное мясо пошло влет. Жалко, хлеба нет. Ничего, до дома дотерплю. Пока можно шоколадом закусить. Не очень-то вкусно получается. Зато питательно. Дальше следует полулитровая саморазогревающаяся упаковка кофе. Плеснем в нее немного спиртику. Не помешает. Эх, сейчас бы сигаретку… Нету. Некурящий я в этом мире.

Теперь можно не торопясь начинать подготовку к вечерней акции. Первым делом пройтись по периметру крыла острым ножом. Теперь переодеться в форму немецкого капитана. Подвесную систему парашюта и все лишнее в предварительно выкопанную ямку и обрызгать специальным составом. Закопать и присыпать снежком. Если и найдут случайно, то в конструкции моего крыла все равно ничего не поймут. Кислота через полчаса свое дело сделает. Так, проверить оружие и боеприпасы. Сложенную ткань купола в значительно похудевший баул. Готов. Маскировочную накидку сверху и, не торопясь, перемещаемся к выбранному месту. Останавливать буду здесь. Баул в сугроб, оставленный снегоуборочными машинами. Отлично. Только ручки, припорошенные снегом, торчат. Сам устраиваюсь у ближайшего дерева, прислонившись к стволу. Смеркается. Под накидкой меня хрен, кто разглядит. Движение на юг постепенно усиливается. Рабочий день на базе к концу? А во сколько поедет Браун? Если у него все по плану, то скоро. А если нет? Лишь бы не улетел куда. Аэродром базы тоже на самой северо-западной оконечности острова. Его взлетно-посадочная полоса отчетливо просматривалась на аэрофотоснимках. Вон уже и автобус с руководством в очередной раз на юг проехал. Задерживаетесь, барон. А мне здесь совсем не жарко. Скорее, даже наоборот. Осторожно достаю фляжку и делаю пару глотков спиритус вини. Противно-то как! Зато изнутри греет.

Вот он, серый «Майбах»! Сбрасываю накидку и перелетаю через сугроб до того, как на меня попадает свет фар. Машина только начинает притормаживать, а здесь уже стою я с поднятой рукой в перчатке, перегораживая край дороги, весь из себя такой спокойный и уверенный. Истинный ариец! В кармане приготовленный ствол. Не остановится – получит пару пуль по колесам и не впишется в поворот. Одно плохо. В этом случае далеко на себе тащить придется. А так не хочется! «Майбах» останавливается прямо передо мной. Спокойно и не особенно быстро обхожу длинный капот и подхожу к приоткрывшейся дверце.

– В чем дело, гауптман? – слышу я недовольный голос.

– У меня приказ, герр фон Браун. Взгляните, пожалуйста, на ту сторону дороги.

Удивленный барон поворачивает голову вправо. Резкий рывок двери и точно дозированный удар ребром ладони по горлу. Клиент в отключке и готов к употреблению. Быстро перетаскиваю тело на заднее сиденье и запихиваю туда же мгновенно выдернутый из сугроба баул. Только успеваю захлопнуть заднюю дверцу, как из-за поворота появляются фары встречной автомашины. Кто там внутри, я в упор не вижу. Влип? Ну, это еще бабушка надвое сказала. Не будут же они сразу стрелять, не разобравшись в ситуации. Машина останавливается почти напротив «Майбаха». Из правой двери выходит какой-то оберст и спрашивает.

– Что-то случилось, герр фон Браун? Помощь нужна? – и тут же удивленно: – Гауптман? Но ведь это машина…

Закончить предложение он не успел. Стоял и смотрел, открыв рот, как я прошиваю пулями все места в его «Мерседесе», где может кто-нибудь находиться. Звон осыпающихся стекол был громче звука выстрелов из пистолета, оснащенного эффективным глушителем. Когда же оберст начал лапать свою кобуру, я сделал ему аккуратный третий глаз между уже имевшимися в наличии. Быстро убедившись в отсутствии свидетелей в «мерсе», а там оказался только свеженький труп водителя, я в темпе покинул такое неудачное место засады. Чертов полковник Вермахта, взял и испортил настроение. Теперь шум поднимется значительно раньше, чем мне хотелось.

Как хорошо оказаться внутри теплого «Майбаха» после промозглого февральского балтийского ветерка и опять пошедшего снега! Увы, ненадолго. Через пяток километров должна быть развилка дороги с поворотом к берегу. Просматривая фотографии перед вылетом, я наткнулся на это странное небольшое здание рядом с обычным домом. В чем странность? Судя по размеру отбрасываемой тени, высота помещения была максимум пара метров. Очень низенький домишко. Крыша притом была тоже какая-то странная. Мелкие прямоугольники с зеленоватыми переливами. Но, главное было, что у самого берега удалось разглядеть стационарный пост береговой охраны. Если его нейтрализовать, то там втихую можно будет уйти.

Втихую? А вот фиг вам! То бишь индейское национальное жилище, как говорил любимый герой моего детдомовского детства. Наглость, какая! Гады! Сволочи! Я вам рога пообломаю! Через четыре месяца собрались ударить всеми силами своего Вермахта по моей Родине? Оружие возмездия свое недоделанное здесь сляпать пытаетесь, сверхчеловеки фашистские? И одновременно цветочки выращиваете?…

Интересно, и чего я тогда так разошелся? Перенервничал во время операции? Может быть, раньше времени отходняк начался? И кто же меня, ненормального, знает? Во всяком случае, когда, расталкивал льдины, подплыла к берегу резиновая лодочка, связанный Браун, глядя на меня, как на нечто ужасное, отталкиваясь ногами, все время пытался отползти подальше. Сзади замерзала разгромленная, с перебитыми стеклами теплица (тоже мне, странное здание!). А в руках у меня был огромный букет роз, завернутый в пуховую маскировочную накидку и несколько слоев парашютной ткани. Может быть, к Светкиному дню рождения еще успею?!

* * *

Интересно, как звучат «сопляк» и «балбес» по-грузински? Точно не знаю, но теперь могу предполагать Иосиф Виссарионович Сталин ругался на своем родном языке долго, вероятно, виртуозно и, возможно, с наслаждением

Когда я ввалился в городскую квартиру вождя с громадным букетом роз, было начало одиннадцатого часа вечера. Среда, двадцать восьмое февраля тысяча девятьсот сорокового года. Четырнадцатилетие Светланы. Немногочисленные гости уже разошлись. Вообще-то сам Сталин здесь не жил. Обычно он ночевал на ближней даче в Кунцево. Поэтому в квартире зимой жили дети вождя, кроме старшего Якова. А так как Василий учился в Качинском летном училище, то тут сейчас хозяйничала одна Светлана. Скинув куртку и папаху на руки ординарцу, я в белом парадном кителе (переоделся в самолете) вошел в большую столовую. Из динамиков стереофонической акустической системы звучало «Притяжение земли» в исполнении Льва Лещенко. Светка стояла у стола с ламповым проигрывателем и перебирала долгоиграющие пластинки. Сталин сидел за низеньким журнальным столиком, курил трубку и слушал, какие «там горы высокие». Мое появление в столовой чем-то напоминало картину Репина «Не ждали». Светлана обернулась на легкий сквознячок из открытой двери и застыла с радостной улыбкой. А вот вождь… Иосиф Виссарионович аккуратно положил дымящуюся трубку на край пепельницы, встал и начал громко ругаться на грузинском языке. «Дети галактики» уже успели приземлиться на «дорогую Землю». «Сокол Хабибулин» Никитина (наверняка Димки Горина контрабанда. Он почему-то был очень неравнодушен к этой песне) вовсю пытался выяснить свой позывной летчика-космонавта, а Иосиф Виссарионович все ругался. Пара грузинских слов повторялась достаточно часто. Мои способности аналитика идентифицировали их именно как «сопляк» и «балбес». Улыбка медленно сползла с лица Светланы. Вместо нее появилась злость. Девушка покраснела. Вжик! Звукосниматель слетел с пластинки, откинутый рукой Светки в сторону.

– Папа, не кричи на моего Егора!

Моего? Неужели? Вот это выдала! Глупая радостная улыбка появилась теперь уже на моем лице. Сталин замолчал, махнул рукой в сторону Светланы и сел обратно в кресло.

* * *

– Вот такие вот дела, – констатировал Викентьев. – И, главное, как не вовремя.

– Да уж, – усмехнулся Коган, – в тихом омуте черти водятся. Я от Воропаева такого не ожидал. А уж об операции мог бы с нами посоветоваться. Я, когда сегодня утром связался со Сталиным, застал его очень задумчивым. И первое, что Иосиф у меня спросил, это был вопрос о Синельникове в нашей истории.

– И что ты ему ответил? – тут же заинтересовался директор проекта.

– А что я мог сказать? Мы же с тобой когда еще обсуждали этот вопрос. Я и придумал версию. Мол, проверили по архивам сразу, как только он был назначен директором СГБ. У нас такой тоже был. Расстрелян в конце тридцать седьмого по навету завистника. В пятьдесят пятом реабилитирован за отсутствием состава преступления. – Полковник закурил сигарету. – И только потом мы начали обсуждать надвигающуюся войну.

– То есть его больше интересовал Синельников, чем война? – удивился Викентьев.

– Нет. Просто эти вопросы в его сознании как-то взаимосвязаны. Сталин вот уже почти три года, как привык верить моему послезнанию. Тут приходит наш герой и утверждает, что война будет на год раньше. А после этого срывается в никем не санкционированную операцию. С блеском проводит ее и является поздравить Светлану Сталину с днем рождения. Что бы ты подумал в такой ситуации?