Текст книги "Князь мертвецов. Часть II (СИ)"

Автор книги: Илона Волынская

Соавторы: Кирилл Кащеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Ох, да! Тайны! – упоминание тайн наполнило Ингвара восторженным энтузиазмом, глаза его счастливо заблестели, а на губах вспыхнула упоенная улыбка. – Я столько ... столько всего узнал! Весь мой мир перевернулся! Вы и мертвецы ...

– Гхм-гхм! – многозначительно откашлялся Митя, лопатками чувствуя интерес идущего за ним Йоэля. Альв знает многое, но если Ингвар, со свойственной ему непосредственностью, сейчас выпалит, что Митя вот-вот может стать Истинным князем мертвецов, то неизвестно, что альв на это предпримет.

Предостерегающего хмыканья Ингвар не услышал, но на Митино счастье эмоции переполняли германца.

– И ведьма, надо же, они действительно существуют! Oh mein Gott! Я был уверен, что это выдумки ... А это на самом деле! – Ингвар восторженно зажмурился. – Она может прятать от взгляда целые драккары!

– Виталийцы тоже могут! – бурный восторг германца слегка пугал.

– Я был уверен, что это делает какая-то машина! Но ведьмы... ведьмы! – Ингвар то ли гневно, то ли восторженно потряс руками в воздухе. – А потом еще и альв! Скажите, а вы тоже, как другие альвы, бессмертный?

Йоэль поморщился:

– Мне восемнадцать лет. У меня пока еще не было возможности проверить. И я не альв! Я еврей.

– Да ладно, – фыркнул Ингвар. – Вы не подумайте, я ничего не имею против. Но у вас же альвийская магия! Как вы этими лозами управляетесь: фить-фить-фить! – Ингвар замахал руками, видимо изображая, как ивовые лозы захлестывались вокруг саквояжа с ценными бумагами или стальной болванки. – Да у вас даже имя альвийское!

– Ничего подобного, – с достоинством сообщил Йоэль, останавливаясь возле поджидающих их в соседней улочке автоматонов. – Имя у меня самое, что ни на есть еврейское. Означает «Всевышний Бог».

И вот тут Митя захохотал. До спазмов. До слез на глазах. Он смеялся, отпуская всё: страх, неуверенность, азарт, долгое напряжение этой ночи, изматывающую тоску, что отец больше не верит ни ему, ни в него, и даже обиду на тетушку! Кто она, в конце концов, такая, чтоб на нее обижаться? Глупая провинциалка – не более. Пожалеть – можно, но злиться mauvais ton! Не доросла она еще до Митиной злости.

– То есть, ваша матушка дала вам самое альвийское из всех еврейских имен? – выдавил он, все еще содрогаясь от смеха.

– Я, пожалуй, пойду, – Йоэль оскорбленно выпрямился и сделал шаг в сторону,

– Погодите, мне надо еще кое-что у вас спросить. – Митя щелчком сбросил рунный ключ, позволяющий автоматону безошибочно опознавать владельца или его доверенных лиц. Любой чужак рисковал получить от паро-коня железным копытом в лоб. А то появились уже умельцы, уводящие автоматоны, как цыгане – лошадей. Надо будет попросить Ингвара заменить ключ на Зиночкином паро-коте, прежде чем возвращать его Шабельским. Митя усмехнулся про себя: как легко подумалось – попросить Ингвара. Все же прав отец, не только светские знакомые могут быть полезны.

– Если угодно, можем подвезти вас до модного дома, – усаживаясь в седло, бросил он Йоэлю.

– Не боитесь, что вас увидят в одном седле с портным?

Кажется, Йоэль хотел повторить эпитеты, использованные полицмейстером, но в последний момент передумал. И слава Предкам, потому что иначе Мите пришлось бы всерьез оскорбиться. Конечно, в свете, и в особенности при дворе Александра II Даждьбожича, было принято демонстрировать пренебрежение к иноверцам и инородцам. Правда, выходило это как-то изящней, чем у полицмейстера. И не касалось альвов, хотя более инородных существ трудно было вообразить, не говоря уж о вере. Но альвы вызывали восторг, именно тем, что так отчаянно раздражало в неправильных подданных империи – своей чуждостью, инаковостью. Получается, в петербургском свете чужаками восторгались за то же самое за что унижали своих?

Мысль была странная и неприятная, и Митя поспешил ее отогнать. Вопрос о том, ехать ли в одном седле с портным тоже требовал обдумывания. Но тут Митя обнаружил, что не просто уже уселся в седло паро-коня, но и протянул Йоэлю руку, помогая забраться на заднее сидение, а значит – думать поздно. Остается хранить невозмутимость и утешаться тем, что альвийский портной – личность сугубо нужная. Даже больше, чем Ингвар!

– Так что вы хотели знать? Если насчет альвийскоrо шелка, так нечего тут обсуждать, я уже вам ответил, – устраиваясь на заднем сидении, пробурчал Йоэль.

– Ваш ответ мне не нравится, так что обсуждать есть что! – отрезал Митя, нажимая рычаги. Вороненый пустил струйку пара и поцокал вдоль по улице. – Но сейчас у меня иной вопрос. Вы, случаем, не знаете, кто или что такое ... – он нахмурился, припоминая точнее, как же Алешка сказал, – ... Эхо ... нет, не так ....

– Эохо, – вмешался Ингвар. – Эохо Эхкенд, я точно помню! Алексей Лаппо-Данилевский именно так ту тварь назвал! Полагаете, это было что-то альвийское?

– Что альвийское было, и причем тут Лаппо-Данилевский? – в голосе Йоэля прозвучала отчетливая неприязнь.

Митя покосился через плечо на напряженно подавшегося вперед альва. Автоматоны цокали по просыпающейся улице. Слышался перезвон колокола – в церкви через пару улиц звонили к Воскресной заутрене. Из дома впереди выскочила кутающаяся в плащ женщина и заспешила в ту сторону, из дома напротив чинно проследовало купеческое семейство: папенька, маменька и дальше, как утята, выстроившиеся цепочкой по росту одинаково кругленькие и принаряженные детишки. Из оставшегося позади переулка вывернула карета четверней – тоже, наверняка, туда спешили.

Митя подал автоматон в сторону, давая карете возможность проехать:

– В пещеру, где мы прятали драккар, явился Лаппо-Данилевский-младший, и провел там некий ... обряд.

– Поросенка утопил, – пробурчал Ингвар.

– После чего из воды явилось некое ... существо, которое он назвал потомком этого Эохо эхкенд и наследным властителем стеклянного дворца.

– Башни, – поправил Инпвар.

– Может, и башни. – кивнул Митя. – Потом он вызвал из воды что-то в бутылях ...

– Скорее, в амфорах. – Ингвар все же любил точность. – Оно булькало, но навряд это было контрабандное бренди. Наверняка там что-то похуже!

– Вы уверены? – засомневался Йоэль.

– Да помилуйте, это же Лаппо-Данилевские! – фыркнул Митя.

Возражений не последовало, даже Ингвар задумчиво покивал.

– А еще когда мы всё это взорвали вместе с пещерой, повалил кровавый туман, – добавил тот, – от простой контрабанды такого не бывает.

– А вы его взорвали? – пробормотал Йоэль.

– Полагаете, стоило оставить такое поблизости от города? Я же здесь живу! – возмутился Митя, – да и была надежда, что и Алешка с господином потомком не выберутся. Увы, Алешка, как видите, уцелел.

– Значит, и потомок тоже, – вздохнул Ингвар.

– Поросенок, это, конечно, не кошерно, – задумчиво протянул Йоэль. – Мне неловко обманывать ваши ожидания. господа, но про Эохо Эхкенд я слышу впервые.

– Жаль, – Митя остановил автоматон у заднего двора «Дома модъ» и подождал, пока Йоэль выберется из седла. – Что ж, не прощаюсь. В ближайшее время встретимся. У нас еще много общих дел. Включая альвийский шелк.

Йоэль зыркнул на него так зверски, будто не альв. И не еврей. А очень обозленный оборотень. И скрылся за воротами.

Митя привычно кивнул призраку Фиры, и повернул автоматон в сторону дома.

– Кому это вы? – спросил Ингвар.

– Да так ... – рассказывать Ингвару о призраке, с которым регулярно здороваешься, проезжая мимо, он не стал. Тот и без того несколько не в себе, как узнал о почти Истинном князе в одном с ним доме, ведьме по соседству, и альве за углом.

Автоматоны поцокали к выезду из проулка.

– Митя ... – вдруг напряженно спросил Ингвар. – А вам не кажется, что эту карету мы уже видели?

Выезд на проспект перекрывала карета, запряженная четверкой лошадей.

Глава 3. Жена бывшего мужа

– Я все гадал – и почему за всю ночь ничего на меня не упало, и под ногами не подломилось? – пристально глядя на опущенные шторки кареты, процедил Митя. – А меня тут поджидали.

– О чем вы?

– О третьем условии. Последний месяц меня всё время пытаются убить. Или специально, или по случайности.

–И как же вы?

– Уворачиваюсь! – отрезал Митя. – Как думаете, если мы разгонимся как следует ...

– Не перепрыгнем. Разве что протараним. Но я не уверен, что после такого смогу починить автоматоны. – мотнул головой Ингвар.

– Я уверен, что после такого чинить автоматоны станет некому!

– Тогда, может, мертвеца поднимете? – азартно спросил Ингвар.

– Нет поблизости мертвых. Разве что вас, Ингвар, сперва убить. Но тогда мой автоматон уж точно никто не починит, – меланхолично отозвался Митя.

Ингвар ответил нервным смешком – кажется, он подумал, что это шутка.

– Отступаем, – скомандовал Митя, отжимая ручку заднего хода.

– Куда?

– В «Дом модъ»!

– И что мы им скажем?

– Право же, Ингвар, даже я не думаю о приличиях, когда жизнь на кону. Или хотя бы думаю меньше!

Из-под черной шторки кареты появилась изящная женская ручка и поманила их к себе.

– Это ваша мара! – в панике выпалил Ингвар. – Второй раз я с ней не справлюсь, трость дома осталась, – он рванул ручку заднего хода с такой силой, что паро-кот чуть не снес стальным задом ворота.

Шторка кареты отлетела в сторону и в окошке появилась изящная дамская шляпка:

– Ингвар! Митя! Право же, это грубо! Даже если вы не желаете меня видеть – могли бы хоть поздороваться! – голоском, пытающимся казаться капризным, но на самом деле – смущенным, позвала дама.

–Анна? – растерянно щурясь, выдохнул Ингвар.

– Мы все еще можем сбежать, – предложил Митя. – Вдруг у нее за спиной Алешка с ружьем прячется? Или даже сам Иван Яковлевич?

– Вот еще я не бегал от всяких дам! – выпалил Ингвар, и снова рванул рычаг автоматона. Паро-кот поскакал к карете, будто Ингвар все же решил ее протаранить.

У дверцы он остановил автоматон так резко, что Анна Лаппо-Данилевская, еще недавно Анна Штольц, испуганно пискнула и шарахнулась вглубь кареты. Впрочем, через мгновение она снова выглянула, как осторожная белка из дупла.

– Э-э ... Анна Владимировна, – пробормотал Ингвар. Митя ограничился поклоном.

– Зачем же так? Помнится, когда-то вы называли меня Анной, милый Ингвар, – принужденно улыбнулась та.

– Тогда вы были женой моего старшего брата. А теперь вы совершенно чужая дама, – отрезал Ингвар.

Митя поглядел на него с одобрением. Грубовато, но в целом, неплохо сказано.

– Так чем мы можем быть вам полезны, госпожа Лаппо-Данилевская? – окончательно разошелся Ингвар и даже поглядел на Анну сверху вниз.

В том, как он выпрямился в седле автоматона, как глядел из-под полуопущенных век, как строил надменно-презрительную физиономию Митя неожиданно уловил нечто знакомое. И тут же понял! Да ведь это – он сам! Это его Ингвар копирует! Неуклюже, неумело, без природного изящества и меры – сам Митя никогда бы не стал и бровь поднимать и угол рта кривить одновременно! – но Ингвар подражал ему!

Неожиданно это растрогало. Настоящего светского поведения Ингвару не постичь никогда, но старается же, морда германская! И образец нашел достойный.

–Ах, Ингвар, – на глазах Анны заблестели слезы. – Я понимаю, что в ваших глазах я виновна во всем, – она изящно всхлипнула. – Но... Я знаю, вы такой же великодушный, как и ваш брат, а он никогда бы не отказал даме в личной просьбе, – она сделала паузу, позволяя им задать вопрос.

Оба промолчали. Ингвар таких тонкостей не понимал, Митя понимал, но полагал, что светский этикет должен помогать ему, а не его собеседнику. Может, ему эта просьба вовсе не понравится! И даже скорее всего.

– Может, вы сядете ко мне в карету? – так и не дождавшись облегчающих разговор вопросов, предложила Анна Владимировна, и нервно огляделась.

– Навряд мы влезем туда вместе с автоматонами, – очень серьезно сказал Митя и на ее непонимающий взгляд пояснил. – Два автоматона с пустыми седлами возле вашей кареты вызовут гораздо больше пересудов.

– Да, вы правы. Тогда ... Moгy я вас попросить, передать мужу мою просьбу ... просьбу о встрече ...

– Лаппо-Данилевскому? – изумленным хором спросили оба юноши.

– О! А! – из уст Анны Владимировны вырвался сдавленный вскрик, она прижала ладони к глазам. – Простите, простите, простите! Я не понимаю, что говорю! Свенельду... Свенельду Карловичу! – она убрала руки от лица и отчаянным усилием попыталась принять невозмутимый вид. Но глаза ее сухо, горячечно блестели, а на щеках пылал багровый румянец.

– Как вы можете! – вскинулся Ингвар. – Свенельд только оправился после вашего поступка, а вы снова...

– Погодите, Ингвар, – остановил его Митя.

Анна Владимировна красиво плакала. И красиво просила. Но у нее был красный нос. Тщательно запудренный, но, несомненно, распухший. И темные круги под глазами, тоже скрытые под слоем пудры. А когда дама с покрасневшим носом и кругами под глазами пытается казаться милой и очаровательной, дело и впрямь серьезно.

– Что случилось, Анна Владимировна?

– Ах! Все дело в моем муже ... – она судорожно стиснула ладони.

– Свенельде Карловиче? – уточнил Митя.

– Нет! Иване Яковлевиче Лаппо-Данилевском! – вскричала она. – Я понимаю, что вы сейчас обо мне думаете! что я дурная женщина, мое поведение непростительно ...

– Ну почему же, – хмыкнул Митя. – Мне вас прощать не за что, наоборот, я благодарен: если бы не вы, нам с отцом никогда бы не заполучить такого управляющего, как Свенельд Карлович, в наше запущенное имение.

Анна Владимировна дернулась, будто ее ударили:

– Ваша благодарность, Митя, страшнее презрения!

Даже Ингвар поглядел осуждающе.

Поистине, странные люди.

– Но поймите, – Анна побледнела, но лицо ее стало строгим и решительным. – У меня просто нет иного выхода! Мне нужно увидеться со Свенельдом! Мне совершенно необходим его совет!

Анне Владимировне нужно... Вот только Мите зачем, чтоб его управляющий занимался делами бывшей жены, вместо того, чтоб заниматься его делами? И он едва заметно подал автоматон назад.

– Нет-нет-нет! – она все поняла и вцепилась в окошко кареты так, что казалось, сейчас выскочит и повиснет на рычагах паро-коня, не позволяя Мите уехать. – Поверьте, я вовсе не хочу бередить его раны! Мне лишь нужно спросить, как поступить! Мой муж ... Иван Яковлевич ...

Да, уточнить было вполне уместно ...

– Желает заложить мое имение! Он говорит, что совершил какие-то вложения ... что

мы будем богаты ... Что-то о заводах ... и пароходах ...

– Пароходах или паровозах? – насторожился Митя.

Она задумалась:

– Может, и паровозах ...

– Системы «Компаунд»?

Она снова подумала и неуверенно кивнула.

– Любопытно... – процедил Митя. Не те ли самые, что должны делать на Путиловских заводах?

– А мне нет! – почти взвизгнула Анна Владимировна. – Потому что его доход будет после! А мое имение отправится в заклад сейчас! Мой бывший муж ... Мой самый первый бывший муж, который еще до Свенельда Карловича... и без того почти разорил имение своими кутежами... А потом мой бывший муж ... другой бывший ... Свенельд Карлович! Потратил столько сил, чтоб всё восстановить!

Митя посмотрел на нее почти в восхищении.

– Я написала ему письмо, а он ... он не ответил! Митя, умоляю! Попросите мужа со мной встретиться где-нибудь, незаметно ... чтобы муж не узнал ... другой муж... Вас он послушает!

– Свенельд Карлович послушает? – уточнил Митя.

– Да! Это имение – всё, что у меня есть! И что же, вот так взять, и заложить?

– Анна Владимировна, по законам ваше приданое принадлежит только вам. Вы можете отказать ... мужу. Тому, который Иван Яковлевич.

– Но как же я могу, он же ... муж! Он столько для меня делает, я вовсе не хочу мешать ему упрочить наше состояние. Просто хочу быть уверенной, что оно именно упрочится...

– Есть подозрения, что будет наоборот? – невинно поинтересовался Митя.

Анна Владимировна не ответила, только умоляюще сложила ручки и пролепетала:

– Прошу! Только Свенельд с его истинно германским здравым смыслом и хваткой сможет рассудить ...

– А с чего Иван Яковлевич вдруг решился вмешаться в паровозное дело? – попытался продолжить расспросы Митя. – Ему кто-то подсказал?

– Ах, Митя, откуда же мне знать, это все мужские дела!

– Может, у господина Лаппо-Данилевского бывали какие-нибудь гости? Странные?

– У нас не бывает странных гостей, – чопорно выпрямилась Анна Владимировна. – Только приличные. А когда дела, которыми сейчас занят Иван Яковлевич, состоятся, нас будут принимать в лучшем столичном обществе. Даже несмотря на мой развод.

– Так говорит Иван Яковлевич? – уточнил Митя.

– И я ему верю! – пылко воскликнула Анна Владимировна. – Просто хотелось бы удостовериться ... Пусть Свенельд Карлович посмотрит документы! Вот, вот! – она наклонилась и протянула в окошко кареты перевязанный шпагатом пакет бумаг. – Я же ничего в этом не понимаю! Я могу рассчитывать на вашу помощь, Митя? Ингвар? Клянусь, я не обижу и не оскорблю вашего брата!

– Да куда уж больше, – себе под нос пробормотал Ингвар, но не стал протестовать, когда Митя взял из ее рук пакет.

– Вы же напишите мне, да? Когда Свенельд согласиться ... Я буду очень ждать! – трепетно прижимая руки к груди, выдохнула Анна. Поправила шляпку и деловито закончила. – И хотелось бы побыстрее! Трогай! – скомандовала она кучеру, наскоро одарила обоих юношей улыбкой и откинулась на сидение. Карета тронулась с места и покатила прочь.

– «Странные гости!» – насмешливо передразнил Ингвар. – Не думаете же вы, что этот самый потомок Эохо являлся с визитами, завернувшись в свою «занавеску»?

– Вы же ходите с визитами в этой вашей блузе? – фыркнул Митя. – Может, он тоже пренебрегает условностями. А мог бы появляться без «занавески», как приличный человек, не пришлось бы по пещерам прятаться! – и он решительно потянул стягивающие бумаги шпагат.

– Условностями тут пренебрегаете вы! – возмутился Ингвар. – Вы не можете читать чужие бумаги! А еще называете себя светским человеком.

– У вас неправильные представления о свете, Ингвар, – переворачивая страницу, хмуро пробормотал Митя.

– Думаете, разберетесь лучше Свенельда? – воинственно поинтересовался Ингвар.

– Думаю, что нам с вами следует хорошенько подумать ... – Митя хмыкнул над неуклюжестью собственных слов, но исправляться не стал, – стоит ли и правда рассказывать Свенельду Карловичу о просьбе его бывшей cynpyги.

Ингвар немедленно это и сделал – глубоко задумался.

– Но она же на вас ... на нас надеется!

– Ее надежды всего лишь окажутся напрасными. В конце концов, вы чей брат – ее или Свенельда Карловича? – Митя свернул бумаги и сунул в ящик под седлом автоматона.

– Что вы там вычитали? – пробурчал Ингвар.

– Лаппо-Данилевский закладывает приданое жены.

– Это она и сама нам сказала!

– Только вот он не в банк его закладывает, – задумчиво продолжал Митя. – А совершенно частному лицу. Вовсе не банкиру.

–А кому?

– Портному, Ингвар, он закладывает его портному.

Имя Якова Альшванга красовалось на каждой странице.

Глава 4. Топор для училки

Неспешной автоматонной рысцой они подъехали к дому. Погруженный в раздумья Митя остановился у закрытых ворот. Пару минут посидели. Наконец Ингвар раздосадовано буркнул:

– Какой же вы все-таки... удивительный человек! – вылез из седла паро-кота и пошел отворять ворота.

Вынырнувший из своих мыслей Митя сперва растерянно поглядел Ингвару вслед – что это он, вроде бы с утра ладили? А поняв, воззрился на Ингвара в изумлении. Неужели германец думает, что действительно, в самом деле есть выбор, кто из них двоих вылезет из седла и распахнет створки? Если кто здесь удивительный человек, так это Ингвар!

Створки разъехались, и Митя неспешно повел автоматон в стойло. Следом въехал надутый Ингвар. Митя раздраженно передернул плечами: если германцу угодно обижаться, то кто ж ему Живич? Митя потянул рычаг, сбрасывая давление. Зашипело. Митя подождал пока белые облачка перестанут виться у точеных стальных копыт, и выпрыгнул из седла, стряхивая с плеч плащ. Рядом спускал пар автоматон Шабельских. Вот бы и с Ингваром так – открыл клапан и пшшшш ... никаких тупых обид!

Шипение затихло, Митя повесил гоглы и плащ на крюк, шагнул к дверям и лишь тут понял, что в доме творится суета. Из задней двери дома сперва выскочила Маняша, окинула дворик паническим взглядом и тут же спряталась. Затем появилась Леська – тоже огляделась, покачала головой, и скрылась. Последним чертиком из табакерки вылетел Антип, рысцой оббежал двор и зычно проорал в распахнутую дверь:

– Никак нет, барыня, нету ее здеся!

– Боже мой, куда же делась эта несносная девчонка, мисс Джексон ее ждет! – донесся плачущий голос тетушки.

– На чердаке зараз ще поглядим, не извольте беспокоиться, барыня! – энергично ответила Леська и дверь снова захлопнулась.

Митя задумчиво хмыкнул, оглядел бывшую конюшню, приспособленную Ингваром под мастерскую: с приткнувшимся в углу маленьким токарным станком, тисками, столом, заваленным мотками проволоки и кусками металла. И безапелляционно скомандовал:

– Вылезайте, кузина!

Ответом ему была тишина, только Ингвар удивленно обернулся.

Митя подождал мгновение и уже нетерпеливо потребовал:

– Вылезайте, вылезайте! Вы же понимаете, что мы с Ингваром вас в два счета найдем и сдадим вашей маменьке для наказания за глупые прятки, да еще в таком опасном месте, как мастерская.

– А нечего в доме всякие опасные штуки заводить! – через мгновение откликнулся тоненький склочный голосок, и кончики Ниночкиных косичек, как рожки жука, высунулись из-под стола. – Я вот скажу, что это вы меня украли!

– И на базар сволокли ... – пробормотал Ингвар, подтягивая крепление на ноге паро-кота.

– Продавать задешево.

– А если обратно забрать – так уже задорого, – подхватил Митя.

– С двойной доплатой!

– Шутите? С тройной! – вытягивая из автоматона саквояж с ценными бумагами, закончил Митя, и уже совсем тихо пробормотал. – Если вдруг что – так и скажем – доплата за Ниночку, – они с Ингваром переглянулись и дружно хмыкнули.

Зашуршало, и Ниночка выползла из-под стола целиком. Митя поморщился, но вовсе не потому, что на ее подол налипли клочья паутины, а чулки и туфли покрывал слой пыли. Единственным достоинством шерстяного, под горло, платьица девочки была его новизна. Шерсть даже на вид казалась грубой, и должна была неприятно раздражать везде, где не защищали нижние юбки и сорочка. Пуговицы дешевые, да и сидело платье откровенно худо, потому что куплено было на вырост. Тетушка весьма бережливо обращалась с деньгами, что выделил отец на обзаведение, но эта рачительность не радовала. Ниночка выглядела как дочь вдовы титулярного советника, живущей на оставшийся от мужа пенсион. А вовсе не как племянница главы губернскою Департамента полиции, и уж тем более не как кузина почти что Истинного Князя!

– Вы – злые мальчишки! – угрюмо сказала Ниночка, нацеливая в них рожки торчащих косичек.

– Как можно! – искренне возмутился Митя. – Злой тут только я, Ингвар у нас весьма положительный юноша.

– Положительный – это значит, хороший? – деловито уточнила Ниночка и получив подтверждающий кивок, гневно помотала головой. – Хороший с плохими не дружит, а ты с Митькой дружишь!

Кажется, Ингвар хотел сказать, что вовсе не дружит. Он даже рот раскрыл, да так и замер. Движение мысли отчетливо рисовалось на его лице, он хмурился, морщил нос, прикусывал губу и вдруг почти прошипел:

– Чем вам, мадемуазель Фомина, так плох ваш кузен?

В его голосе Митя с изумлением услышал такие знакомые, родные собственнические нотки.

– Он дурной мальчишка и едва не разбил сердце своего бедного доброго папеньки! – явно повторяя чужие слова отбарабанила Ниночка.

С губ Мити сорвался совершенно неприличный, похожий на тихое хрюканье смешок. Он никогда не жаловался на воображение, но представить отца в роли «бедного-доброго» ему решительно не удавалось.

– И никакой он мне не кузен, потому что своему папеньке он вовсе даже не сын – так все говорят! – она вдруг печально вздохнула и пожаловалась. – Только я совсем не понимаю, как так может быть? Тебя, наверное, цыгане подкинули? – с надеждой спросила она.

Сдавленное хрюканье перешло в хрюканье громкое.

– Фейри в люльку подложили ... – ломким от смеха голосом выдавил Митя.

– Правда? – личико Ниночки вдруг вспыхнуло, она прижала руки к груди, приподнялась на носочках и зачастила. – Как в той альвионской сказке, что мне мисс читала? А эти фейри, они взаправду есть? Маленькие, как куколки, и с крылышками? Как же они тебя несли: такие малыши? Ты же тяжелый!

– За уши? – предположил Ингвар.

– Вот идите на урок к мисс Джексон. там и спросите, – пробурчал Митя. Ингвар и сарказм, пусть даже такой детский, все же нарушал некие глубинные принципы существования.

– Нет! – вырвавшийся у Ниночки вопль был резким, как крик чайки, и девочка стремительно кинулась обратно под стол.

В последнее мгновение Митя успел поймать ее за обтянутую толстым вязаным чулком ногу и потянуть обратно, за что тут же чуть не получил второй ногой по уху.

Подоспевший Ингвар нырнул под стол, в четыре руки они ухватили девочку подмышки и выдернули наружу.

– Не пойду! Не пойду! – девчонка билась в их руках как выброшенная на берег рыба. – Она злая, злая, злая!

– Как кузен Митя? – почти прорычал Ингвар, с трудом удерживаясь, чтоб не встряхнуть хорошенько противную девчонку.

– Хуже, хуже! Она страшная! Жаба, мерзкая жаба!

– Как вам не стыдно, Ниночка! – вот теперь Ингвар всерьез разгневался. – Она ж вам сказки читала!

– Подольститься пыталась, жабина!

– Мисс Джексон не виновата в своей беде, и уж точно не заслужила оскорблений от глупой злой девчонки!

– Я не злая! Я маму слушаюсь! И не глупая! – Ниночка отчаянно затопала ногами. – Я из Псалтыри знаю. И считать умею. Я даже сама в лавочку бегала, когда маменька за больным папенькой ухаживала, и меня никто, ни разу, ни один приказчик не обсчитал! И газеты я папеньки вслух читала, когда он сам не мог. А там говорили, что на этом их Альвионе нелюди за туманом прячутся! Вылезут и нас всех сожрут! Вот они уже и лезут!

– Не говорите глупостей ...

– Погодите. Ингвар. – Митя вдруг отпустил Ниночку, так что рвущаяся из рук девочка чуть не упала. Отбежала назад и прижалась к стене, позыркивая на них как затравленный зверек. Митя шагнул ближе и вдруг присел перед Ниночкой на корточки, заглядывая в лицо снизу вверх. – Ниночка, ты что же, мисс Джексон боишься?

– Так я же и говорю, а вы не слушаете никто: ни маменька, ни дядюшка Аркадий! – расстроенно протянула Ниночка. – Она – та самая нелюдь из тумана и есть!

Митя с Ингваром переглянулись. Видали они ночью и нелюдь, и туман ...

– Да ерунда, – неуверенно пробормотал Ингвар. – Воображение плохо воспитанной девчонки ...

– Вы в глаза ей гляньте! – затопала ногами Ниночка, подтверждая слова Ингвара о ее дурном воспитании. – Она смотрит, как наша Георгия, когда гусака на рынке выбирает! – и вдруг враз словно ослабев, тихим, почти неслышным шепотом закончила. – Она меня съест. Я так хотела, чтоб дядюшка Аркадий ее убил. Он же не простой полицейский, а который на чудищ охотится – мне Антип рассказывал. Ему нелюдь убить – раз плюнуть, – и тоскливо добавила. – Только он меня и слушать не станет!

– Э-э-э ... – протянул изрядно опешивший Митя. – Мне тоже ... раз плюнуть. Я даже лучше отца чудищ убиваю.

– Митя, что вы такое говорите

– Я топор принесу?! – Ниночка с надеждой уставилась на Митю.

Митя совсем растерялся: топор? Какой топор? Не могла же Ниночка знать о топоре, которым он рубил варягов?

– Я возле поленницы нашла, и у себя в комнате спрятала. Вдруг она ночью полезет, через зеркало. В папенькиных газетах писали: они зеркалами ходят, и под радугой прячутся.

Митя с Ингваром дружно выдохнули.

– Ежели в газетах, тогда да, в газетах, конечно же, все о Туманном Альвионе и тамошних чудищах знают, – фыркнул Митя. – Давай сделаем так. Сейчас ты вон там, у бочки с водой, умоешься и почистишь платье. И пойдем все вместе – у нас с Ингваром тоже урок, – поднятой ладонью остановил испуганно вскинувшуюся Ниночку. – При нас она тебя точно не съест. Скажем, что ты боишься…

– Нельзя говорить, что боишься. Сразу кинется!

– Стесняешься ... – исправился Митя, невольно поглядев на девчонку одобрительно – а она не так глупа! – А там поглядим. Сама понимаешь, я не позволю никакому чудищу разгуливать по моему дому.

– Это не твой дом, а дяди Аркадия! – немедленно напомнила Ниночка, но к бочке все же отправилась.

– Не думаете же вы, что мисс Джексон и правда ... – растерянно начал Ингвар.

– Альвом мисс Джексон с ее уродствами быть не может. Спросите хоть Йоэля. – перебил его Митя. – Говорят, бывают и другие фейри, не столь прекрасные как Дамы и Господа Полых Холмов, но я сомневаюсь, что они вдруг объявятся в провинциальном губернском городе.

– Тогда зачем вы потакаете нелепым Ниночкиным страхам?

– Ингвар, а вы можете вот так просто взять – и перестать боятся? – Митя поглядел на него задумчиво. – Будто за рукоять дернуть – и автоматон выключить? Я, например, не могу. Готова? – он поглядел на Ниночку с прилипшими ко лбу влажными волосами – та отмылась как могла, хотя на подоле все еще болталась паутина. – Ну, пойдём ... – поколебался и протянул девочке руку.

Та пару мгновений глядела, будто ей змею сунули, а потом вдруг, как утопающий за сброшенный с борта канат, ухватилась обеими руками.

Не сговариваясь, все трое старались двигаться тихо: нырнули в заднюю дверь, прислушались – голоса доносились сверху, Ниночку все еще искали на чердаке. Почему-то ступая на цыпочках, они двинулись к гостиной, где в прошлый раз занимались с мисс Джексон.

– А топор? – судорожно сжимая ладонь Мити, прошептала Ниночка. – Топор ведь не взяли!

– Топор у меня есть, – серьезно заверил ее Митя. Или будет когда-нибудь. И он толкнул дверь.

Глава 5. Урок синдарин

– Yallume!²

Горб и перекошенное плечо отчаянно мешали, мисс Джексон пару мгновений возилась в кресле, прежде чем встать им навстречу. Представить ее сражающейся двумя мечами было совершенно невозможно.

Зато мимика у мисс была живая и быстрая, как скачущий по камням ручей. В одно мгновение при виде их троицы ее некрасивые, как у печальной обезьянки, черты сложились в гримаску облегчения, сквозь которое отчетливо сквозило раздражение, тут же сменившись раскаянием. Словно мисс Джексон сразу же начала себя корить, что осмелилась рассердиться.

– Доброе утро, мисс Джексон! Приносим наши глубочайшие извинения! – Митя поклонился, и чуть сам не крякнул от удовольствия – поклон получился в меру уважительный, в меру покаянный, но при том не униженный и не фамильярный. Все же есть у него талант к светскому обхождению! – Во всем случившемся переполохе целиком и полностью наша вина. Мы, все трое, были в конюшне рядом с автоматонами ...

Чистая правда!

– И не сразу сообразили, что Ниночке уже пора и ее даже ищут.