Текст книги "История Швеции"

Автор книги: Игвар Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

Глава XII
СТЕН СТУРЕ И ГУСТАВ ТРОЛЛЕ. СТОКГОЛЬМСКАЯ
РЕЗНЯ
ВОССТАНИЕ В ДАЛЕКАРЛИИ
(1515–1523 гг.)

Когда престарелый архиепископ Якоб Ульфссон сложил с себя сан, его приемником был избран Густав Тролле (в конце 1514 г.). Тролле, только что окончивший университет в Германии, находился в то время в Риме. Вокруг выборов Тролле и их утверждения велись сложные интриги, подробности которых нам неизвестны. По-видимому, интересы правителя Швеции и Тролле столкнулись уже довольно рано. Когда Тролле вернулся в 1515 г. на родину, он увидел, что ленная политика Стена Стуре грозила и ему, потому что Стен хотел лишить его архиепископских угодий и замка в Стекете, издавна принадлежавших архиепископам и занимавших ключевую позицию на водной системе озера Меларн. Между Стеном Стуре и Карлом Кнутссоном, с одной стороны, и архиепископом, главным представителем интересов государственного совета, – с другой, часто происходили столкновения. Теперь противоречие стало очень острым, ибо ленная политика Стена Стуре младшего была направлена против архиепископа не только как представителя совета, но и как руководителя церкви.

Стен энергично бросился в бой, желая решить спор как можно скорее. Он излагал свои воззрения на конфликт в письмах разным адресатам, в выступлениях перед советом и в беседах с народом на рынках и собраниях. Он и его приверженцы нередко успешно запугивали народ угрозой заговора или восстания противной партии. Стен Стуре бросил в тюрьму отца Густава Тролле. Архиепископ укрылся в Стекете. Стен Стуре окружил Стекет войсками. Началась настоящая междоусобная война. В этой борьбе Стен Стуре искал поддержки во всесословном представительном собрании, которое могло бы выносить действительно обязывающие решения. Это был новый шаг в политике Стена Стуре.

Правда, само народное представительство или, как его с тех пор стали называть, риксдаг, вовсе не было для Швеции новым явлением – зародыши его существовали еще раньше. Собрания, на которых происходили выборы короля, были настоящими представительными собраниями, где каждый участник выступал от имени какой-либо территориальной области. Магнус Эрикссон созвал в 1359 г. представительное собрание другого рода. Собрания, подобные тем, которые стал созывать Магнус Эрикссон, часто созывал и Энгельбрект; со времени Энгельбректа собрания, на которых были представлены сословия, приобрели более четкие формы, и созыв на такие собрания представителей всех сословий был тем более естественным, что представители торговых городов и иногда вооруженные крестьяне находились недалеко от места собраний. Но все такие собрания созывались лишь при особых обстоятельствах и не имели устойчивой формы. Обычно же все важные государственные дела решались на заседаниях государственного совета. Совет выступал в качестве представителя различных конкретно указанных общественных групп страны (сословий), которые он подробно и точно, в полном согласии с принятой формой, перечислял в своих грамотах. Во второй половине XV в. и особенно в эпоху Стуре обсуждение вопросов на народных собраниях разного типа – в тингах и на ярмарках – начинает играть в политической жизни страны все более и более заметную роль, ряд примеров чему мы уже видели. Теперь оставалось сделать лишь шаг к тому, чтобы при помощи расширенной системы представительства, в которой принимали бы регулярное участие горожане и крестьянство, создать инстанцию, стоящую над традиционным государственным советом, а иногда и выступающую против него. Уже Стен Стуре старший выработал такую тактику. Но решающий сдвиг в истории сословного представительства произошел при Стене Стуре младшем, который очень часто применял девиз, заимствованный из документов канонического права: «То, что касается всех, должно получить согласие всех». В борьбе против Густава Тролле риксдаг имел большое значение. Важной предпосылкой этого было хорошо организованное разъяснение политики правителя, проводившееся им и его помощниками на местах.

В 1517 г., как раз в день нового года, в Арбоге состоялось всешведское заседание представителей; на этом заседании Стен Стуре изложил «перед дворянством, перед жителями торговых городов к горнозаводских районов, перед далекарлийцами и прочими крестьянами» свою точку зрения в споре с архиепископом. Риксдаг присоединился к точке зрения Стена Стуре. Имея за собой поддержку риксдага, Стен Стуре продолжал осаду архиепископского замка в Стекете. Архиепископ в Лунде предал анафеме всех осаждавших замок; датский король Кристиан II двинул свои войска в Швецию. Но надежды Густава Тролле были напрасны. Стен Стуре отбросил датские войска от Стокгольма. В ноябре того же года в Стокгольме состоялось заседание риксдага, на которое был доставлен с охранной грамотой архиепископ. Это заседание превратилось чуть ли не в настоящий суд над ним. Риксдаг, от лица своих членов и всех тех, кого они представляли, а также от лица государственного совета, а значит и от лица епископов, вынес с соблюдением всех формальностей торжественное решение. В тексте решения говорилось, что Стекет, который со времен Ёнса Бенгтссона Уксеншерны был причиной большого зла, должен быть «до основания разрушен и уничтожен, чтобы он больше не мог служить убежищем для изменников родины, как это было до сих пор, надеждой и опорой для чужеземцев и датчан. Мы все в этом поклялись единодушно возгласами «да» и поднятием рук и обещали, что никогда, пока мы живы, не будем иметь его (Густава Тролле) архиепископом в нашей стране».

Итак, государство и церковь снова находились в жесточайшей вражде друг с другом. Осада замка продолжалась. Вскоре Стекет был взят и уничтожен до основания со всеми реликвиями, заключенными в его стенах. Архиепископ был избит и посажен в тюрьму, многие из его сторонников были обезглавлены и колесованы. Церковная собственность была упразднена. Это произошло в то самое время, когда молодой, еще никому не известный немецкий богослов по имени Мартин Лютер начал свою борьбу против католической церкви. Страсти в стране разбушевались до предела. Правитель государства писал:

«Я буду заботиться о благе святой церкви, покуда я жив, со всем моим разумением. Но заступаться за тех, кто словом либо делом хочет погубить государство или простой люд, и защищать их я никоим образом не намерен».

Король Кристиан предпринял в 1518 г. еще один поход на Стокгольм, но и на этот раз он, не дойдя до города, потерпел поражение – у Бреннчурки. Во время перемирия, после длительных переговоров о мире, Кристиан захватил в качестве заложников шесть шведских баронов и увез их с собой на корабль, а затем отплыл вместе с пленниками и всем своим флотом в Данию, расторгнув перемирие. Стену Стуре удалось зато получить поддержку папского легата – Джана Анджело Арчимбольди, который во время путешествия по Швеции организовал торговлю индульгенциями; в уплату за данное ему разрешение торговать индульгенциями он высказался против Густава Тролле и Дании. В отношениях между Швецией и Данией продолжало господствовать прежнее напряжение: война продолжалась с новой силой и жестокостью. Предательское поведение датского короля, увезшего шесть знатных шведов, среди которых были Хемминг Гад и пять молодых дворян, в том числе, один принадлежавший к знатному роду Ваза, по имени Густав Эрикссон, дало Стену Стуре благодарный материал для его антидатской полемики.

Кристиан снарядил хорошо вооруженное войско для нового завоевательного похода против Швеции. Одним из источников средств, позволивших ему это сделать, были собранные Арчимбольди деньги за проданные индульгенции. Король конфисковал их, когда Арчимбольди возвращался через Данию на родину. В Швеции короля многое прельщало, и прежде всего – крупнейшие горные богатства Бергслагена. Есть указания на то, что могущественный торговый дом Фуггеров, захвативший, между прочим, в свои руки почти всю торговлю медью в Европе, имел виды и на шведскую медь. Кристиан получил от папы буллу на отлучение Швеции от церкви за действия по отношению к Густаву Тролле. Исполнить волю папы было поручено Кристиану. Огромная для того времени армия, состоящая из ландскнехтов, набранных в Германии, Франции и Шотландии, перешла в 1520 г. Халландскую границу и вторглась в пределы Вестерйётланда. На льду озера Осунда вражеские войска были встречены армией Стена Стуре, состоявшей из солдат, дворян и крестьянского ополчения. Уже в самом начале боя правитель был тяжело ранен пушечным ядром в ногу. Шведская армия была разбита и отступила к северу. Крестьянство Вестерйётланда сдалось Кристиану, уплатив контрибуцию. В Тиведских лесах шведы были также разбиты, и дорога в центральные области Средней Швеции была открыта для датчан. А спустя два дня после Тиведской битвы Стен Стуре умер во время переезда на санях через озеро Меларн на пути в Стокгольм.

Крестьяне и горняки лишились своего руководителя. Никто не мог заменить покойного правителя; представители шведской аристократии и церкви искали примирения с датчанами. Датское командование вступило в переговоры с Густавом Тролле, который уже находился на свободе. Было заключено перемирие. Государственный совет признал Кристиана королем Швеции, а представители Кристиана обещали, что Кристиан будет действовать милостиво, и согласились на конституционный образ правления. Но Густав Тролле и Кристиан слишком рано сочли свою игру выигранной. В Стокгольмском замке находилась еще вдова Стена Стуре, Кристина Юлленшерна, с несколькими верными друзьями. Кристина обратилась за помощью к Польше и к Данцигу и вместе со своими сторонниками начала отчаянную борьбу. В страстную пятницу в районе Упсалы произошел бой, длившийся несколько часов без перевеса на той или другой стороне. В конце концов войска Кристины были разбиты. Но сопротивление не прекращалось. В течение всего лета отряды крестьянского ополчения продолжали нападать на датские войска. В мае Кристиан обложил Стокгольм также и с моря; в начале сентября Кристина капитулировала. В стране не нашлось признанного вождя, который мог бы продолжать борьбу.

Итак, Кристиан добился признания, но не как выборный, а как наследственный король; таким образом, он покончил со старой программой государственного совета. На горе Брункеберг, на том самом месте, где полвека назад дед Кристиана II потерпел поражение, в присутствии всей датской армии шведские уполномоченные приветствовали его, а 4 ноября Густав Тролле короновал его в Стокгольмском соборе. При этом были повторены и подтверждены обещания всеобщей амнистии. Коронация сопровождалась торжественным посвящением короля в рыцари (но его посвящали не шведские феодалы), пышными пирами и различными церемониями. Однако Густав Тролле и его сторонники стремились расправиться со своими врагами из партии Стуре, и, несмотря на обещание амнистии, им удалось при содействии короля, но без нарушения юридических норм, добиться того, чего они хотели. Действия, направленные против архиепископа и церкви, легко можно было объявить ересью, а обещаний, данных еретикам, не нужно было исполнять.

7 ноября в Стокгольмском замке в присутствии короля, членов государственного совета и других высокопоставленных лиц была зачитана жалоба от имени Густава Тролле, в которой испрашивалась помощь короля для того, чтобы справедливо поступить с «покойным еретиком Стеном» и его помощниками за прегрешения против церкви, которые расценивались в жалобе как открытая ересь. Обвиняемые сослались на соглашение, заключенное риксдагом в 1517 г., но это послужило лишь доказательством их вины. На следующий день был проведен допрос на церковном суде, возглавлявшемся самим архиепископом, в присутствии короля. Вскоре был вынесен приговор. В приговоре устанавливалось, что подсудимые отказались признать свое отлучение от церкви и поклялись, что архиепископ «никогда больше не получит свободы и своей церкви». Их «нечестивый союз» был со всей очевидностью направлен против римской церкви, и на основании этого церковный суд вынес свое решение: виновны в явной ереси. Такой приговор, согласно каноническому праву, распространялся также на сторонников осужденных.

Церковь не определяла ни степени, ни рода наказания. Это было делом «светской власти», то есть в данном случае самого Кристиана II. Осужденных ждала кровавая расправа. По словам палача, принимавшего участие в исполнении судебного приговора, было казнено 82 человека. Вдова Стуре, Кристина Юлленшерна, была брошена в тюрьму; Кристиан объявил ее «мертвой при жизни».

Подверглись казни все те светские и духовные лица, которые когда-либо принадлежали к сторонникам Стена Стуре, причем на этот раз была нарушена даже видимость законных форм, которая раньше тщательно соблюдалась. Два епископа, несколько светских членов государственного совета, многие из числа сторонников Стуре, принадлежавших к низшему дворянству и к горожанам Стокгольма, были казнены; их имущество было конфисковано в пользу короля. В страстную субботу король приказал «развести большой костер в Южном предместье, побросать в огонь мертвые тела и сжечь их. Затем он приказал откопать останки Стена Стуре младшего, уже более полугода покоившегося в земле… и сжечь их вместе с остальными». Наказанием для еретиков был костер, и закон имел силу даже в отношении давно умершего еретика. Партия Стуре, казалось, была абсолютно уничтожена.

Трудно сказать, какова доля вины различных участников преступления, играл ли здесь главную роль король Кристиан и его советники или Густав Тролле и его партия в Швеции. Вследствие скудости материала на этот вопрос, по-видимому, нельзя дать окончательный ответ. Но можно все же сказать, что сила мести возрастала в геометрической прогрессии, начиная с расправы Стена с Густавом Тролле в 1517 г. и кончая резней, учиненной над сторонниками Стуре три года спустя.

Казалось, что мечта о великой скандинавской империи действительно близится к осуществлению. В одном из королевств этой империи, в Швеции, Кристиан уже утвердил свою неограниченную королевскую власть. Теперь его планы шли еще дальше. Он хотел создать скандинавское торговое общество, чтобы при поддержке голландцев вытеснить Ганзейский союз, и сломить воинственные настроения шведского крестьянства соответствующими законами.

Король отправился обратно в Данию через Эстерйётланд и Смоланд, где на рождество и в новый год была учинена кровавая расправа. Он полагал, что покончил со всяким сопротивлением, хотя в некоторых местах, главным образом в Смоланде и Далекарлии, еще происходили восстания под руководством сторонников партии Стуре, избежавших резни.

Фактически Кристиан вовсе не уничтожил партию Стуре. Стокгольмская резня дала в руки его сторонников такой благодарный материал для привлечения к себе симпатии, каким не обладала ни одна партия в Швеции. Юридические тонкости допроса и суда над «еретиками» ничего не говорили простому человеку, но образ действий победителей вселял в сердца ужас и страх.

Всеобщее восстание назрело[37]37
  [37] Хозяйничание датской администрации, непомерные налоги и возросшее стремление шведской знати к закрепощению крестьян заставили зажиточную часть шведского крестьянства выступить в союзе с рядовым дворянством. Вместе с крестьянской беднотой и горнорабочими они выступили против датского владычества и католической церкви, как одного из важнейших рычагов эксплуатации шведского населения. Во главе этого восстания встал Густав Ваза. Его союзником в борьбе против датчан был ганзейский город Любек. – Прим. перев.


[Закрыть], вопрос заключался теперь лишь в том, кто его возглавит. Еще до того как Кристина Юлленшерна была брошена в тюрьму, она получила письмо от далекарлийцев, в котором они писали, что им «кажется совсем скверным и жалким, что ни один добрый человек из благородных рыцарей не желает помочь шведскому крестьянству и наказать этих врагов, королевских слуг, которые забрались в нашу страну, убивают, жгут, грабят…» Кристина и ее сыновья были в тюрьме, их ближайшие сторонники и друзья из низшего дворянства и горожан были перебиты или изгнаны, а высшее дворянство перешло на сторону Кристиана. Кто же мог встать во главе восстания?

Ближайшим взрослым родственником Кристины был Густав Эрикссон Ваза, которого Кристиан в 1518 г. в качестве пленного увез в Данию. Кристина Юлленшерна была его теткой со стороны матери. Вазы были также в родстве и со старшей ветвью семьи Стуре. В 1419 г., переодетый в платье погонщика быков, Густав Ваза бежал из тюрьмы в Любек. Несмотря на требование Дании о его выдаче, любекские власти предоставили бежавшему приют и защиту. В 1520 г. ему удалось вернуться на родину, и здесь он был свидетелем поражения партии Стена Стуре и стокгольмской кровавой резни. В числе казненных были его отец и зять; его мать и сестра были в плену в Дании. Сам же он, по молодости лет, был еще мало известен в стране как политический деятель. Тайно, прячась от людей и дневного света, он пробирался в Далекарлию, где семья Стуре еще сохранила свои старые и наиболее крепкие связи.

Густав Ваза жаждал реванша. Он обладал горячим характером, блестящим дарованием оратора, и привлекательной внешностью. Большое значение в его успехе имели его родственные связи со Стуре. Никто не мог предполагать, что этот скромный молодой дворянин станет одним из самых блестящих политических деятелей, каких когда-либо имела Швеция. О его первых шагах в Далекарлии мало известно. Впоследствии народная фантазия и поэты создали вокруг его имени целую героическую сагу, рассказывающую о переодетом в крестьянское платье беглеце в круглой широкополой шляпе. Но в этих рассказах о его приключениях не всегда можно отличить правду от вымысла. Впоследствии придворные летописцы Вазы c его слов записали, как, прибыв на родину, Густав Ваза остановился у старого друга школьных времен, некоего Андерса Перссона в Ранкхютте. Его пребывание здесь было открыто, и он снова вынужден был бежать. Затем он попал в область Сильян, где вел переговоры с крестьянами из Реттвика и Моры; власти его преследовали, и он продолжал путь к границам Норвегии. Согласно написанной со слов короля летописи Педера Сварта, как только до далекарлийцев дошел слух о действиях Кристиана II, они немедленно послали гонцов на розыски Густава Вазы; гонцы нашли его в одной из деревень у Лимы, в Западной Далекарлии. Далекарлийцы избрали Густава Вазу своим вождем, а в январе 1521 г. король Кристиан, который тогда находился в Смоланде, на обратном пути в Данию, уже услыхал о нем.

Вскоре восстание в Далекарлии было в полном разгаре. К восставшим присоединились горняки из медных копей, и уже по всей Швеции, из области в область, из уст в уста, передавался лозунг восставших: «Присоединяйтесь к нам, чтобы освободить себя и своих детей, как поступали и раньше верные люди Швеции!» Правительство Кристиана в Стокгольме и прежде всего Дидрик Слагхек, Ёнс Андерсен Бельденакке и Густав Тролле были очень обеспокоены успехами Густава Вазы. Почти вся северная часть Центральной Швеции вскоре присоединилась к нему, и он завязал связь с корсарами – сторонниками Стуре, которые вели в то время на Балтийском море каперскую войну с датчанами. Весной 1521 г. восстание охватило уже Вестерос и Упланд. Отряды Густава Вазы приближались к самому Стокгольму. В Вермланде во главе восставших встал местный лагман Нильс Улофссон; к восставшим вскоре примкнули и смоландцы. В начале лета к Густаву Вазе присоединился его родственник, один из наиболее знатных людей в Швеции, некий Туре Ёнссон по прозвищу «Три розы» из Вестерйётланда. Туре заявил: «Лучше быть в своем отечестве заодно с достойнейшими, чем просить милостыню в чужой стране». Примеру Туре Ёнссона последовал в конце лета также епископ Ганс Браск из Линчёпинга, а вскоре после этого Густав Ваза был избран в Вадстене правителем Швеции.

Правительство короля Кристиана из Стокгольма переехало в Данию, и скоро в руках датчан оставались только столица и важная крепость Кальмар. Счастье сопутствовало Густаву Вазе, и положение улучшалось с каждым днем. В 1522 г. он добился нового решительного успеха – уговорил жителей Любека помочь Швеции флотом, людьми и деньгами. Любек давно питал вражду к Кристиану и ждал времени, когда сможет ему отомстить. Густав Ваза, по-видимому, имел в Любеке прочные связи еще со времени пребывания в нем в 1519–1520 гг. События, развивавшиеся в то время в Дании и заставившие Кристиана покинуть весной 1523 г. и эту страну, благоприятствовали шведскому восстанию. В связи с событиями в Дании Густав Ваза напечатал во многих экземплярах на немецком языке манифест, направленный против Кристиана. Это был первый документ, для обнародования которого шведское правительство использовало печатный станок.

Глава XIII
ПОБЕДА ЦЕНТРАЛЬНОЙ ВЛАСТИ НАД ОБЛАСТЯМИ И ЦЕРКОВЬЮ
(1523–1538 гг.)

Правитель государства Густав Эрикссон Ваза был на пути к успешному достижению той самой цели, к которой стремились, но без решительного успеха, все Стуре. Благоприятная обстановка – прежде всего внутриполитический кризис в самой Дании и решительная поддержка Любека – помогла ему освободить Швецию от унии. Он, подобно Энгельбректу, стремился расширить старые границы Швеции и в продолжение нескольких лет пытался овладеть Викеном, Блекинге и Сконе, а одно время даже господствовал в первых двух из этих областей. Три важнейшие шведские крепости – Стокгольм, Кальмар и Эльфсборг – некоторое время находились в руках датчан, и даже большая часть Финляндии контролировалась сторонниками Кристиана. При помощи денег, судов и солдат Любека вскоре стало возможно вернуть Швеции и эти части страны.

Помощь, оказанная Швеции Любеком, влекла за собой известные обязательства. «Почтенный совет» города Любека (его городское управление), вполне естественно, желал скорее получить возможно более надежные гарантии за вложенный в скандинавскую политику капитал. Такую гарантию могло дать только устойчивое и всеми признанное правительство; иными словами, Любек настаивал на выборах короля. В троицын день 1523 г. в Стренгнесе собрался риксдаг. Здесь, в присутствии любекских делегатов, Густав Эрикссон Ваза был избран королем Швеции. Во время торжественной церковной церемонии, которой закончилось избрание, любекская делегация сидела по правую руку от короля, на хорах собора; вскоре после этого от имени Густава Вазы и реорганизованного государственного совета был обнародован указ о предоставлении Любеку и его союзникам очень выгодных торговых привилегий. Расчеты ганзейских купцов оправдались; теперь они надеялись найти в молодом короле, избрание которого они поддерживали, послушное орудие для осуществления всех своих намерений.

Еще до избрания короля датчане очистили крепость Эльфсборг, а незадолго до середины лета того же 1523 г. перешла в руки короля и столица. В вечер Ивана Купалы король вступил в опустошенный Стокгольм через Южные ворота и был торжественно встречен. В начале июля Кальмарская крепость сдалась главному военному помощнику Густава Вазы – немецкому дворянину Беренду фон Мелену; постепенно была завоевана и Финляндия. Взаимоотношения с Данией и ее новым королем Фредериком I кое-как наладились; попытка шведов захватить остров Готланд не увенчалась успехом, захваченные Швецией пограничные провинции постепенно снова отошли к Дании; последней отошла область Викен, которую Густав Ваза удерживал до начала 1530 г.

Итак, ряд трудностей был преодолен, положение нового короля несколько стабилизировалось. Но все же Густав Ваза чувствовал себя на троне еще не совсем прочно. Даже основа его власти в Швеции, а именно добровольная поддержка его политики со стороны населения областей, могла легко быть поколеблена. Диктатура семьи Стуре привела к развитию грубого самоуправства в областях, и те силы, которые одно время следовали за Густавом Вазой, могли пойти совершенно по иному пути, по мере того как менялось положение. Дело очень осложнялось тем, что король достиг усиления своего могущества при особой поддержке партии Стуре. Теперь эта партия, по-видимому, пришла к заключению, что Густав Ваза, добившись избрания в короли своими силами и с помощью Любека, занял место, которое она намеревалась сохранить для кого-либо из молодых сыновей Стена. Неясно было также, как отнесутся в дальнейшем к новой власти высшее дворянство и церковь – силы, выходившие за рамки отдельных областей. Положение короля усложнялось еще и тем, что он обременил себя и государство долгами Любеку. Ему было так же трудно, как и его предшественникам, сводить концы с концами в своем финансовом хозяйстве. Все эти затруднения привели к тому, что первые десятилетия правления Густава Вазы сопровождались беспрерывно следовавшими друг за другом кризисами. Это было время тайных заговоров, насилий и интриг.

Первый кризис после восшествия Густава Вазы на шведский престол был связан с недовольством новым правлением старых сторонников семьи Стуре. Самый, может быть, выдающийся советник Стена Стуре, Педер Якобссон Суннанведер, вернулся после длительного отсутствия в Швецию, и вскоре между ним и Густавом Вазой произошел разрыв. В начале 1524 г. из датского плена возвратилась на родину вдова Стена Стуре Кристина Юлленшерна, которая вовсе не была склонна отказаться от политической деятельности. Вместе с последним оставшимся верным Кристиану II в Скандинавии союзником, неким Сереном Норбю, она начала плести интриги против нового шведского короля, занявшего место, которое, как она была глубоко убеждена, по праву принадлежало ее сыновьям. Всегда беспокойные далекарлийцы жаловались на дороговизну и на недостаток соли. Педер Суннанведер, Кристина и несколько старых слуг Стена Стуре решили использовать это недовольство против короля. Симпатии, которые питал Густав Ваза к сторонникам лютеранской реформации, и в особенности реформаторские проповеди Олауса Петри, также вызывали недовольство; эти проповеди передавались из уст в уста в самом неблагоприятном освещении. На юге вызывало беспокойство Густава Вазы выступление Серена Норбю, который в 1525 г. пытался восстановить на шведском престоле Кристиана II. В довершение всего Густав Ваза порвал и со своим помощником – Береном фон Меленом.

И все же Густав Ваза вышел из тяжелого положения. Серен Норбю потерпел поражение в Сконе, Кристина была вынуждена уступить. Педер Суннанведер бежал из Далекарлии и вместе со своим помощником, магистром Кнутом, отправился в Норвегию, а Беренд фон Мелен удалился в Германию; над его солдатами учинили кровавую расправу. Действуя то угрозами, то уговорами, Густав Ваза на время восстановил спокойствие в Далекарлии. Позже Густав Ваза одержал символическую победу над партией Стуре, захватив в плен Педера Суннанведера и магистра Кнута. Хронист короля Педер Сварт рассказывает, как их привезли в Стокгольм: «На них были надеты старые, рваные рясы, сидели они задом наперед на заморенных клячах; на Педера Суннанведера была напялена корона, сделанная из соломы, а сбоку был прикреплен обломок деревянного меча; в руках у магистра Кнута – епископский посох из бересты». Оба они были осуждены и казнены.

Однако в это время в Далекарлии и затем в Вермланде снова начались волнения, участники которых требовали возвращения наследников Стена Стуре. На этот раз во главе восставших стоял человек, вошедший в шведскую историю под именем Дальюнкера (т. е. «Далекарлийский дворянин»). Сам он выдавал себя за сына Стена Стуре – Нильса, скончавшегося приблизительно в это время, а Густав Ваза объявил, что самозванец – не кто иной, как батрак по имени Ёнс. Кто был этот мятежник в действительности – не известно, но он держал себя очень непринужденно в высших дворянских кругах Норвегии, которые оказывали ему поддержку. Его окружали старые друзья Стуре[38]38
  [38] В последнее время была выдвинута версия о том, что Дальюнкер был внебрачным сыном Стена Стуре. Этой версии придерживается и Генрик Ибсен в своей драме «Фру Ингер из Эстрота».


[Закрыть]. Сторонники этого «Далекарлийского дворянина» в волостях Сильяна послали королю жалобу по поводу налогов, нового «лютерства» и новых мод на «разрезанные и разрубленные платья». Густав Ваза ответил с присущей ему находчивостью, что налоги собирают для оплаты государственных долгов, что от своих подданных он требует только, чтобы они почитали слово божие и святое евангелие и что от новых модных платьев страдают лишь те, кто их носит. Но, несмотря на остроумный ответ Густава Вазы, беспорядки продолжались и, что больше всего беспокоило Вазу, старое, славное имя семьи Стуре успешно конкурировало с именем нового короля. Восстание Дальюнкера, непокорство городов, требование Любека как можно скорее оплатить долги, еще не очень устойчивое внешнеполитическое положение Швеции – все это создавало большие трудности для короля. Но он не сдавался и смело смотрел в будущее. Именно в эти годы кризиса он вместе со своими помощниками задумал и начал приводить в исполнение план полной реорганизации государственного управления и государственных финансов. Несмотря на непрекращающиеся волнения и заговоры, он провел мероприятия, подготовленные еще семьей Стуре, по централизации управления, тщательной регламентации хозяйства, упорядочению финансов (в первую очередь он стремился освободиться от задолженности Любеку) и, наконец, по созданию достаточного контингента верных королю солдат. В этих делах Густав Ваза находил помощь у бюргерства, которому он всячески покровительствовал, у реформаторского духовенства и, наконец, в некоторых слоях дворянства. Кроме того, не все шведские области были такими непокорными, как Далекарлия; во всяком случае, они вели себя иначе, когда король удовлетворял некоторые их экономические требования и заботился о снабжении солью.

Еще за десять лет до того Стен Стуре младший, борясь за те же цели, за какие теперь боролся Густав Ваза, встретил сильное сопротивление со стороны руководителей католической церкви. Густав Ваза встретил еще большее сопротивление – католики действовали теперь более энергично, так как в Швеции стало распространяться лютеранство; его проповедовала группа лиц во главе с Олаусом Петри, получивших образование в Виттенберге. Густав Ваза ясно понял, что существует связь между новой верой и теми государственными идеями, которые он получил в наследство от семьи Стуре. Чтобы покончить со сторонниками Дальюнкера и упорядочить финансовые дела государства, он должен был иметь право распоряжаться имуществом, скопленным единственной действительно богатой корпорацией, имевшейся в стране, – католической церковью. К концу средневековья церковь владела 21,3 % всех земельных угодий в Швеции, дворянство—20,7 %, корона 5,6 % и податное крестьянство 52,4 %. Следует при этом отметить, что в Финляндии церковь и дворянство почти не владели землей, а 96,4 % всей облагаемой податью земли принадлежало крестьянству. Влиятельнейший деятель католической церкви в Швеции епископ Ганс Браск из Линчёпинга сначала поддерживал Густава Вазу, но вскоре отношения между ними стали натянутыми. Король постоянно требовал у епископов и монастырей ссуд и ставил у них на постой войска. Канцлер короля, лютеранин Лаврентий Андреэ, угрожающе говорил, что скоро пройдет время тех, кто до сих пор был так могуществен. И действительно, решительное время приближалось.