Текст книги "Волшебник и сын, или Триумф беспечного школяра"

Автор книги: Игорь Жуков

Волшебник и сын, или Триумф беспечного школяра
Игорь Жуков

Авантюрно-детективная повесть-сказка

Моим Детям Илюше и Лизе и их маме Ольге Романовне Космовской

Глава 1,
В КОТОРОЙ ВОЛШЕБНИК СЕМЕН СЕМЕНОВИЧ КУКАРЯМБОВ ВЗРЫВАЕТ ЕДУ

Когда я был маленький… Собственно, я и сейчас маленький, но тогда был в несколько раз меньше… Так вот, когда я был в несколько раз меньше, чем сейчас, в моем доме была только одна комната, разделенная фанерой с прямоугольной дырой на две малюсенькие комнатушки, и дверь была всего одна, а кухня была общая с соседями… Впрочем, у меня и сейчас одна комната с одной дверью, одна комната, которая одновременно и комнатушка без всякой фанеры – такая она маленькая. А кухни, вообще, нет, потому что я живу в гостинице.

Зато в доме у моего героя – волшебника Семена Семеновича Кукарямбова комнат гораздо больше. А дверей – гораздо больше, чем комнат. И больше всего дверей – в его кабинете.

Помимо обыкновенной двери из коридора – три странные двери из темного дерева с вырезанными на них смешными физиономиями и витыми бронзовыми ручками. Эти три двери находятся на одинаковом расстоянии друг от друга в стене напротив окна, на подоконнике которого в горшке растет денежное дерево. А между тремя дверями стоят старинные буфет и шкаф с зеркалом, и в них – тоже целая куча дверей…

В общем, с дверями в кабинете моего героя можно легко запутаться, и это очень важно в достаточно запутанной истории, которую я хочу вам рассказать.

В тот торжественный и удивительный октябрьский день Семен Семенович Кукарямбов – довольно плотный господин с длинными волосами, слегка похожий на великого актера Евгения Леонова – осторожно проскользнул в свой кабинет и на цыпочках зигзагами начал пробираться к буфету.

Сначала он обогнул весьма древний стол с тумбами вместо ножек, на котором стоял такой же древний большой глобус, а также – всякие колбы, реторты, змеевики, спиртовка и другие вещи для химических опытов.

Миновав стол, господин Кукарямбов плавно и бесшумно, как индеец, перескочил через венский стул и большую деревянную лошадку-качалку на зеленоватом ковре.

Добравшись до буфета, Семен Семенович оглянулся по сторонам, потихоньку достал из-за маленькой дверцы стеклянную вазочку с конфетами, взял одну «Мишку на севере» и так же потихоньку поставил вазочку на место. Затем он осторожно развернул фантик…

И в кабинет вошел Песик Фафик.

Песик Фафик был старинным другом Семена Семеновича – «Собакой Волшебника», как он сам себя называл. Жил Фафик во дворе в своем доме-будке и от других собак отличался тем, что умел читать и был очень хозяйственный. Было у него и отчество – Барбосович.

Недавно жена Семена Семеновича – внучка урожденной княжны Елизаветы Таракановой – срочно уехала в путешествие по своим важным делам, и хозяйственность Песика очень пригодилась. Он готовил завтраки, обеды и ужины, ходил по магазинам, убирался в доме, стирал – в общем, делал все то, о чем постоянно забывал волшебник.

Особенно Фафику нравилось готовить обеды. На первое он все время варил свой любимый борщ с костями, а на стол подавал то, что от борща оставалось.

Песик Фафик вошел в кабинет с двумя большими тяжелыми пакетами в лапах. Семена Семеновича он не увидел, потому что Семен Семенович быстро спрятался за угол буфета. Песик Фафик проковылял к столу, поставил свои пакеты на пол и с облегчением вздохнул.

– Я вас чую, Семен Семеныч, – сказал он. – Выходите.

Пойманный волшебник боком шагнул из-за буфета. Руки он держал за спиной, как заключенный.

– Что это у вас там? – Фафик попытался заглянуть Семену Семеновичу за спину.

– Что, что… – попятился волшебник. – Ничего!

– Нет, у вас там что-то!

– А я говорю: ничего! – Семен Семенович движением фокусника незаметно сунул конфету в рот, а фантик – в карман и показал пустые руки.

– Действительно, ничего… – Фафик пристально посмотрел на своего друга. – А скажите мне, пожалуйста, во сколько придут гости?

Семен Семенович закатил глаза и сделал вид, что усиленно вспоминает.

– Скажите, скажите! Ведь вы же сами придумали этот праздник – «Триумф Беспечного Школяра́»!.. Кстати, прекрасное слово – «школя́р»! Я его уже запомнил, после того как двадцать раз повторил. Раньше я думал, что школьник – это просто школьник. А теперь оказалось, что школьник – это не просто школьник, а еще и школяр! Тут такое тонкое дело, что не каждой собаке доступно, а только начитанной!

Песик Фафик обожал всякие неизвестные непонятные слова и подолгу с удовольствием их разучивал.

– Фо-фа́-фу, – наконец пробубнил волшебник, почти не разжимая губ.

– Вы что, изучаете новый язык?

– Фо-фа́-фу! – тут волшебник в сердцах махнул рукой и начал с отсутствующим видом жевать конфету.

– Ай-ай-ай! Семен Семеныч, вы опять воровали сладкое! – Фафик покачал головой. – Вы же не конфетный вор, вы хозяин этого дома! Волшебник, в конце концов! Ну, какой пример вы подаете сыну, когда тот только-только взялся за ум и получил первую пятерку? Да вы сами хуже мальчишки!

– Конечно, хуже, – проглотив конфету, сказал Кукарямбов. – Я, дружище, к сожалению, уже давным-давно взрослый.

Песик Фафик вздохнул без облегчения и принялся вынимать из пакетов и выставлять на стол с колбами, пробирками, змеевиками и спиртовкой кучу свертков, пакетиков и одну большую жареную курицу.

– Я не виноват, что мне так вкуснее! – продолжал Семен Семенович. – Я с детства привык! Я в детстве всегда находил спрятанные конфеты. И варенье заодно…

Тут он сел на лошадку-качалку и начал раскачиваться.

– Куда только мама их не прятала! А я – по следам на пыли, по неровно стоящим книгам, по направлению полета мухи!.. Как Шерлок Холмс!

– А меня-то вы что каждый раз пугаетесь? – спросил Фафик.

– Не знаю… С детства привык. Мама-то за конфетное воровство по головке не гладила!

Фафик снова вздохнул, внимательно осмотрел свою кучу свертков, жареную курицу и облизнулся.

– Кто бы знал, каких несобачьих усилий мне стоит себя сдерживать! – пробормотал он. – Так во сколько придут гости, Семен Семеныч?

– Не знаю, дорогой Фафик. Я им времени не назначал. Придут, как придут. Так интересней.

– А сколько их, гостей-то?

– Не знаю. Сколько придет, столько и придет… Может, один… А может, сто один.

Песик Фафик вздрогнул. А потом начал разворачивать свертки и доставать из них докторскую колбасу, голландский сыр и рыбу – без названия, но очень вкусную. Он делал это, отвернувшись в сторону, чтобы лишний раз не травить свою уже изрядно голодную собачью душу.

– Ох, Семен Семеныч! Вы только посмотрите, какую кучу еды пришлось тащить из магазина маленькой не очень сильной собаке! Сами не могли праздничный стол наколдовать, что ли? Всего-то пара заклинаний!

– Не мог! – Семен Семенович продолжал раскачиваться на лошадке. – Как говорит мой учитель, чудеса надо экономить!

– Вы всю жизнь чудеса экономите, а я сумки таскаю!

– Да, экономлю!

– А ваш сын двойки получает!

Волшебник на полном скаку спрыгнул с лошадки и принялся расхаживать взад-вперед по комнате.

– Послушайте, Фафик Барбосович! Повторяю вам: чудеса надо экономить! – голос волшебника вдруг стал гулким. – Нельзя по мелочам расходовать свою волшебную силу. Надо всегда быть готовым к Большому Чуду. Вдруг срочно потребуется кого-то спасти от неминуемой гибели или устроить кому-нибудь необходимую радость!?.. А мой сын и так получил первую в жизни пятерку – без всякого волшебства и всего-то в начале второго класса обучения!

Семен Семенович выхватил из-за пазухи школьный дневник, раскрыл на странице с огромной красной отметкой «5» и торжественно поднял его над головой.

– Вот! Я его в раму вставлю! В золотую!!

Песик Фафик тут же представил дневник в золотой раме и сказал:

– Впечатляет! Ни дать, ни взять – картина этих, как их… старых мастеров! Вы бы лабораторию свою алхимическую пока со стола убрали, а? Гостей-то ведь здесь принимать будем.

– Сейчас, сейчас!.. – Семен Семенович трепетно положил дневник на буфет. – Я только покажу вам, дружище, что я моему мальчику приготовил в подарок!

С этими словами он стремительно насыпал в пробирку над спиртовкой какого-то порошка, налил туда фиолетовой жидкости из колбы и поджег фитиль зажигалкой.

Песик Фафик привычно попятился, и тут же раздался взрыв…

Когда дым в кабинете слегка рассеялся, на столе ничего не было. Ни пробирок, ни глобуса, ни продуктов. Песик Фафик вылез из-под стола в несколько растрепанном виде.

– Кхе-кхе!.. Батюшки!! – всплеснул он лапами. – А где же эта… как ее… еда?!

– Кхе-кхе!.. Эх, я и болван! – раздался глухой голос откуда-то сверху. – Опять не того насыпал и не то поджег!

Волшебник лежал на буфете. В руках он держал глобус.

– Чего не того! – проскулил Фафик. – Опять придется в магазин идти!

– Придется, – согласился Семен Семенович, спрыгнул с буфета и поставил глобус на стол.

– А где деньги?!

– Деньги?.. Сейчас!

Волшебник пошарил по карманам своего пиджачка и брюк. Потом потер ладонью лоб и почесал затылок. Потом достал из буфета большую свинью-копилку в бирюзовой юбочке и хорошенько встряхнул ее. Копилка весело звякнула. Тогда Семен Семенович поцеловал свинью в пятачок и отдал Песику Фафику.

Песик Фафик с копилкой сделал несколько шагов и машинально взялся за витую бронзовуюручку одной из трех странных дверей в стене напротив окна – крайней справа.

– Назад!!! – крикнул Семен Семенович. – Там море!

Песик Фафик тут же отскочил от двери прочь.

– Господи! Сколько раз говорил вам: таблички повесьте! – почти простонал он.

И пошел опять в магазин.

Глава 2,
В КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ УЗНАЕТ ТАЙНУ ТРЕХ ДВЕРЕЙ, А БУЛЬВАРНЫЙ КУПЛЕТИСТ КОКОША ШЛЯПКИН СТРЕЛЯЕТ В КОЛБАСУ

– Повесьте, повесьте!.. – Семен Семенович открыл окно, чтобы выпустить из комнаты дым. – Трудно, что ли, запомнить? За правой дверью у меня море, за левой – пустыня, посередине – джунгли!.. Или за левой – джунгли, а посередине – пустыня?.. Гм!.. Сам наколдовал, и сам никак не запомню, где что…

Действительно, совсем недавно в приступе волшебного вдохновения Семен Семенович Кукарямбов наколдовал в стене своего кабинета три удивительные двери. За одной из них было настоящее море, за другой – настоящие джунгли, за третьей – настоящая пустыня. Открыв любую из этих дверей, можно было мгновенно оказаться в далеком путешествии без всяких билетов и виз.

Но волшебник в эти путешествия еще не отправлялся – все только собирался и набирался смелости. Сам не отправлялся и другим не позволял. Так что три странные двери из темного дерева со смешными физиономиями на них были пока только украшением его кабинета.

– Действительно, таблички, что ли, повесить – «Море», «Джунгли», «Пустыня»? Как в учреждении – «Директор», «Бухгалтерия», «Касса»… Все ведь путаю – совсем памяти не стало!..

В это время за дверью кабинета раздался громкий выстрел.

Волшебник подпрыгнул, и в комнату ворвался маленький старичок с длинными бородой и волосами, в шлепанцах, с патронташем через плечо и с ружьем-двухстволкой наперевес. Это был бульварный поэт-куплетист, мелкий колдун и учитель Семена Семеновича Кокоша Шляпкин – человек с древней историей, такой древней, что он еще в начале прошлого века вступал в споры с самим Корнеем Чуковским.

Сначала колдун-куплетист учил своего юного друга Сеню поэзии. Потом – колдовству. Потом ученик превзошел своего учителя и в том и в другом, и учитель это признал.

Кокоша Шляпкин жил в доме Семена Семеновича Кукарямбова так давно, что сын волшебника считал его своим дедушкой. Никто мальчика не разубеждал. Тем более что Кокоша и сам считал его своим внуком.

Кокоша Шляпкин пристально осмотрелся и заглянул под стол.

– Колбаса не пробегала? – спросил он.

– Ай-ай-ай! – покачал головой Семен Семенович. – Уважаемый учитель! Мэтр! Ну, сколько можно охотиться на Колбасу?! Вы уже два дня за ней по дому бегаете!

– Сколько надо, столько и можно! – твердо ответил старичок. – Пока в эту Колбасу проклятую не попаду!

– Учитель, вы же заслуженный поэт-куплетист да еще и колдун!..

– Я еще и отменный стрелок! – гордо перебил Кокоша Шляпкин.

– Тьфу! – не удержался и плюнул Кукарямбов. – Вам же девяносто восемь лет! Какой пример вы подаете внуку, когда тот только-только взялся за ум и, наконец, по-хорошему удивил свою учительницу?!

– Какой, какой!.. Я подаю ему пример настойчивости!.. Я ей, этой Колбасе проклятой, покажу, как надо мной издеваться на закате моих дней!..

Фраза «на закате моих дней» была любимым выражением престарелого куплетиста. Наблюдательный Песик Фафик не раз говорил по этому поводу: «Сколько себя помню, Кокоша Шляпкин все время закатывается».

И закатывался Кокоша со всякими взбалмошными выкрутасами.

То он захотел научиться колдовать способом Старика Хоттабыча – при помощи волосков из бороды, и под это дело чуть не выдрал у себя всю бороду, но безуспешно.

То он влюбился в двадцатилетнюю балерину по имени Лека Эйслер и выкрасил ту же бороду в черный цвет, чтобы помолодеть. Старик был неисправимый поэт и, конечно, сочинил ей

СТИХИ О ЛЕКЕ С УЧАСТИЕМ БАРАШКА

 
Барашек
Мекал, мекал,
А получалось:
ЛЕ́КА.
 
 
Насколечко
Дурное,
Настолечко
Родное!
 

Но балерину он видел только по телевизору и стихи ей не отправил, а то и дело читал всем домашним, и от этого Песик Фафик запомнил их наизусть и с начала, и с конца, хоть разбуди его посреди ночи.

Когда по телевизору сказали, что балерина Лека Эйслер вышла замуж за олигарха-спортсмена, Кокоша Шляпкин снова чуть не выдрал у себя всю бороду. Но не выдрал, а перекрасил ее обратно в естественный седой цвет. А два дня назад колдун-куплетист принес из продуктового магазина очень большую Краковскую Колбасу. Он уже приготовился с удовольствием плотно закусить, но Колбаса вдруг от него уползла. Сначала под шкаф, а потом и вообще принялась шнырять по всему дому. Кокоша Шляпкин был очень оскорблен ее поведением и начал повсеместную охоту на обидчицу. Как видите, пока что совсем не счастливую охоту.

– Я про эту Колбасу проклятую уже язвительные куплеты сочинил! – продолжал негодовать старичок. – Вот послушайте!..

И Кокоша Шляпкин тут же начал распевать и приплясывать, размахивая ружьем, а Семен Семенович стал привычно безропотно слушать.

ОХОТА НА КОЛБАСУ

(язвительные куплеты)

 
Произвел охотник выстрел,
Но не в поле, не в лесу.
Произвел охотник выстрел,
Только дома, в колбасу!
 
 
За столом за ней гонялся
И никак не мог поймать.
Разозлился, запыхался
И тогда решил стрелять.
 
 
Целил, целил – бесполезно!
Зря бабахнул из ружья!
Колбаса под шкаф залезла,
Завизжала, как свинья
И свернулась, как змея.
 

– Браво! – не удержался Семен Семенович и покосился на почти полный патронташ старичка. – В ваших пороховницах, учитель, пороху еще преизрядно!..

Следует сказать, что в доме господина Кукарямбова все без исключения были большими поклонниками поэзии. Особенно Песик Фафик.

В это время по стене над шкафом и буфетом быстро проползла здоровенная Краковская Колбаса, похожая на змею. Она нагло ухмыльнулась и выскользнула через открытую дверь кабинета.

– Вон она! – завопил Кокоша Шляпкин и издал боевой клич: – ЙИ-ХА-А-А!!!

Одновременно он выстрелил навскидку дуплетом и убежал вслед за Колбасой. Штукатурка с простреленного потолка сыпалась ему на голову и ковер.

– Неуемный старик! Вы весь дом продырявите! А в доме, между прочим, праздник – «Триумф Беспечного Школяра»! – в свою очередь завопил Семен Семенович, с тоской глядя вверх, на свежие дырки от дроби.

И убежал вслед за бульварным куплетистом.

Глава 3,
В КОТОРОЙ ПОЯВЛЯЕТСЯ ВИНОВНИК ТОРЖЕСТВА, А БЛАГОДАРНЫЕ МЫШИ ПОД РУКОВОДСТВОМ ЦАРЯ ПИЛЯТ СОСИСКУ

Но комната опустела только на мгновенье, потому что в ней тут же появился мальчик лет восьми с длинными вьющимися светлыми волосами, одетый в парадный бархатный костюмчик с белым кружевным воротником. Это был сын волшебника – юный Алексей. А бархатный костюмчик ради праздника дедушка Кокоша Шляпкин откопал в своем старинном кованом сундуке с мелодичным замком.

Сын волшебника учился во втором классе самой обыкновенной школы № 1, которая находилась в двух шагах от дома Кукарямбовых, сразу за детским садом № 83, куда мальчик ходил до семи лет.

Именно из-за него сегодня папа Кукарямбов объявил в доме «Триумф Беспечного Школяра». Потому что вчера юный Алексей впервые за всю свою школьную жизнь получил отметку «5».

Произошло это в начале второго класса. В первом классе сыну волшебника из-за своей беспечности ни одной пятерки получить не довелось, как ни старались его папа, мама и учительница Эльза Триолетовна.

Юный Алексей вошел в кабинет отца и на цыпочках зигзагами начал пробираться к буфету. Он обогнул стол, плавно и бесшумно, как индеец, перескочил через венский стул и большую лошадку-качалку на зеленом ковре. Добравшись до буфета, мальчик оглянулся по сторонам, потихоньку достал из-за маленькой дверцы стеклянную вазочку с конфетами, взял одну конфету «Мишка на севере» и так же потихоньку поставил вазочку на место…

Тот кто очень внимательно читает эту историю, наверное, уже заметил, что сын волшебника проделал то же самое, за что Песик Фафик отругал его отца. Только конфету он засунул в рот сразу, потому что ему никто не успел помешать.

– Вот неуемный старик! – опять раздалось на пороге кабинета.

Это вернулся Семен Семенович, которому в очередной раз не удалось остановить Кокошу Шляпкина в его безудержной погоне за Колбасой.

Отец не заметил сына и сразу подошел к стене напротив окна.

– Так что у меня за какой дверью? – пробормотал он себе под нос и открыл дверь шкафа.

Раздался мелодичный звон, будто кто-то потряс серебряным колокольчиком, и из шкафа гурьбой выбежало несколько мышей.

Мыши приложили лапы к сердцу и поклонились хозяину. Потом они достали из шкафа большую сосиску и мышиную двуручную пилу величиной с человеческую пилку для ногтей. Сосиску мыши вынесли на плечах, как бревно.

– А эти еще откуда? – наконец произнес все это время не шелохнувшийся Семен Семенович.

– Папа, ты что, забыл? – сказал Алексей. – Ты же вчера мышей в шкаф пустил переночевать. У них в подполье кот завелся.

– Сынок?! – обернулся волшебник. – Ты здесь?.. Да-да, мыши! А я пустил – и забыл, что пустил… И дверь опять перепутал – вместо моря открыл шкаф… Совсем памяти не стало!

Тут старшая мышь, самая крупная и в кепке, снова поклонилась и пропищала:

– Во-от такой огромный котище приперся! – старшая мышь развела лапы, как рыбак, который показывает размер большой рыбы. – Во-от такой котище!.. Базиле́вс его зовут… Кстати, позвольте представиться, а то я вчера забыл с этими хлопотами: Навуходоно́сыр Двадцать Девятый, мышиный царь… Хозяин, вы разрешите здесь у вас обед приготовить? А то в шкафу постоянно на что-то натыкаешься.

– Конечно, конечно, Ваше Величество! – закивал Семен Семенович, а потом спохватился и отвесил мышиному царю учтивый поклон…

– Ваше Величество, а что это вы в кепке, а не в короне? – спросил юный Алексей, поклонившись вслед за папой.

– Спёрли! – чистосердечно признался Навуходоносыр Двадцать Девятый. – Такие вот нынче подданные пошли! Сплошные революционеры!.. Ну, давайте, господа министры, начинайте, что ли!

Остальные мыши взялись за пилу и принялись пилить сосиску на тоненькие кружочки. Но просто пилить им было, видимо, скучновато, и они запели мышиную песню.

ДЕЛО МЫШЕК

(мышиная песня)

 
Маленькой пилкой,
Видной едва,
Мышки пилили,
Но не дрова.
 
 
Маленькой пилкой,
Как человечки,
Мышки пилили,
Но не дощечки.
 
 
Маленькой пилкой
Мышки пилили.
Что же пилили?
Сосиску делили!
 

– Надо же! – восхитился Кукарямбов. – И у мышей есть свои поэты!..

– И композиторы, – добавил юный Алексей.

Когда работа была закончена, Навуходоносыр Двадцать Девятый положил на пол перед Семеном Семеновичем изрядную долю сосиски и опять поклонился, прижав лапы к сердцу:

– Хозяин, это вам!

– Премного благодарен, Ваше Величество! – только и нашелся ответить хозяин.

Мыши ловко подхватили остальные отпиленные сосисочные кружочки и ушли обратно в шкаф обедать. Дверь за собой они закрыли с тем же мелодичным колокольчиковым звоном.

Семен Семенович поднял с пола подарочный кусок сосиски и положил его на стол.

– Вот так, дедуля! – сказал он. – И с ружьем бегать не надо. За мясными изделиями.

Глава 4,
В КОТОРОЙ ГОВОРИТСЯ О ЖЕНАХ ВОЛШЕБНИКОВ И ВЕЛИКИХ ДВОЕЧНИКАХ, А СЕМЕН СЕМЕНОВИЧ КУКАРЯМБОВ БОИТСЯ

– Ну, сынок, как ты себя чувствуешь в такой долгожданный день? – спросил Семен Семенович. – Не мучают ли тебя дурные сны?

Волшебник поливал свое любимое растение из банки, которая всегда стояла полная тут же на подоконнике. Он любил поливать это денежное дерево и слушать, как оно пьет. Денежное дерево пило, чуть слышно потрескивая.

– Нет, папа, – юный Алексей уселся на деревянную лошадку и несколько раз качнулся. – Дурные сны меня не мучают. Меня мучают прекрасные сны. Сегодня мне опять приснился этот удивительный зверь…

– Ах, ты! Надо же!.. – встрепенулся волшебник. – То ли птица, то ли рыба, то ли верблюд?

– Он самый…

Надо сказать, что сыну волшебника в последнее время часто снился один и тот же странный зверь, похожий сразу на птицу, на рыбу и на верблюда. Во сне Алексей каждый раз любовался этим чудом природы, а потом, когда просыпался, не мог толком его описать – только помнил точно, на кого оно похоже…

– И я опять мучаюсь: существует ли этот зверь на самом деле?.. – продолжал мальчик. – Спасибо дедушке Шляпкину – хоть немного своей пальбой отвлек… Папа, ведь у меня сегодня праздник?

– Еще какой, сынок! – Семен Семенович взял с буфета раскрытый дневник с отметкой «5» и торжественно помахал им. – «Триумф Беспечного Школяра»! Всем праздникам праздник!

– Ну, не такой уж и праздник, – сказал сын волшебника. – Новый Год гораздо лучше.

Волшебник тут же чуть было не согласился, но промолчал в воспитательных целях.

– И мама только завтра прилетит. Хорошо, что она хоть знает, как я тут без нее отличился.

Надо сказать, что у мамы – внучки урожденной княжны Таракановой – все время неожиданно возникали какие-то важные неотложные дела в таких отдаленных глухих местах, где и связи-то путной не было. То в каких-то заснеженных горах, то в каких-то сырых подземельях… Но в этот раз дозвониться до нее все-таки удалось, и она должна была прилететь на самолете прямо на Триумф Беспечного Школяра. Но из-за нелетной погоды авиарейс задержали на сутки, а волшебник и сын уже не могли перенести праздник, потому что наприглашали гостей и отступать было некуда.

– Папа, а ты не можешь так наколдовать, чтобы мама – раз! – и оказалась здесь прямо сейчас?

– Увы! Не могу, сынок!

– Тебе чудеса надо экономить, да?

– Честное слово, дело не в этом! Я, пожалуй, могу наколдовать все, что угодно. Но на мою жену мое волшебство не действует. Кстати, у других волшебников часто та же самая история – они ничего не могут поделать волшебством со своими женами… Зато, когда мама, наконец, прилетит, мы устроим еще один праздник! – Семен Семенович погладил сына по голове и бережно положил дневник обратно на буфет.

– Настоящая драгоце-е-енность!.. – почти пропел он. – Хотя, знаешь, я ничего не имею против двоечников. Великий физик Альберт Эйнштейн, например, тоже в школе был двоечником… И великий поэт Николай Некрасов в гимназии оставался на второй год… А великого гитариста Томми Болина, вообще, выгнали из школы…

– Правда?! – встрепенулся сын волшебника.

– Правда-правда!.. – тут Семен Семенович запнулся – опять в воспитательных целях. – Сынок! Признаться, ты меня поразил своими успехами! Как тебе, столь беспечному школяру, это удалось, до сих пор не пойму?!

Юный Алексей еще несколько раз качнулся на деревянной лошадке, а потом слез с нее и очень серьезно начал:

– Все очень просто, папа. Дело в том, что надо мной все время смеется одна девочка… «Двоечник! Двоечник!.. Тупой, как пробка!» – писклявым голоском передразнил он. – Просто измучила!.. А ты меня сам учил, что драться с девочками нехорошо. Вот я и решил…

– Девочка?!. – быстро спросил Семен Семенович. – И кто она?

– Отличница.

– А она э-э-э… – начал было волшебник.

– Не спрашивай больше ничего, папа!.. Она должна прийти сегодня, и ты сам увидишь… – Алексей подошел к стене напротив окна. – Папа, ты можешь в мой праздник – в «Триумф Беспечного Школяра» – выполнить одну мою просьбу?

– Могу! Хоть сто!

– Пусти меня в комнату, где море!

– Не могу!

– Папа! Я хочу достать для нее медузу!

– Для кого?

– Да для Отличницы этой!

– Так она же смеется над тобой.

– Все равно!

Семен Семенович вдруг гордо расправил плечи и выкатил грудь.

– Медузу для жестокой красавицы… – он произнес это, как стихи. – Весь в отца! Все кавалеры для дам достают звезды с неба, а мой – медузу из моря… Но она же растает!

– А я ее – в банку с водой!

И сын волшебника нетерпеливо взялся за бронзовую витую ручку правой из трех волшебных дверей.

Тут же Кукарямбов вырос прямо перед мальчиком, хотя только что находился в другом конце кабинета, возле окна. Как будто он мгновенно перенесся по воздуху… Да, скорее всего, так и было.

– Сынок!.. – Семен Семенович прижался спиной к волшебной двери. – Видишь ли, сынок, я не зря запрещаю всем открывать это. Я наколдовал море, пустыню и джунгли, но они существуют сами по себе, по своим законам, и я не могу в эти законы вмешиваться, у меня не хватает для этого волшебной силы… В пустыне могут быть ядовитые змеи, в джунглях – дикие зубастые звери, в море – акулы! Представляешь, если они бросятся сюда, когда мы откроем какую-нибудь из этих дверей?

Пока Кукарямбов-старший говорил, смеющиеся физиономии, вырезанные на трех чудесных дверях, сначала насупились, а потом скорчили ехидные рожи.

– Папа, а мы не будем открывать целиком, – быстро сообразил сын волшебника. – Мы чуть-чуть приоткроем, хвать медузу! – и сразу захлопнем. И всё!

– Хвать – и всё… – Семен Семенович на секунду задумался. – Нет, сынок, это слишком опасно!

– Ну, папа! Ты волшебник или кто?

– Я волшебник, но мне страшно!

– Ну, папа!.. – Алексей всхлипнул. – Сам устроил мне праздник, а сам!..

– Я боюсь!

– Вот всегда так! Ы-Ы-Ы!!!

Сын волшебника расплакался – очень жалобно и не менее противно.

Семен Семенович схватился за голову. Детский плач он переносил гораздо хуже многих очень неприятных вещей.

– Только не это!.. – простонал он. – Ладно, приоткроем! Но совсем чуть-чуть!.. Море у меня, кажется, действительно, справа.

Юный Алексей сразу перестал плакать. А волшебник медленно повернулся к чудесной двери и дрожащей ладонью взялся за бронзовую витую ручку. Сын выглядывал из-под его локтя, а деревянные физиономии опять смеялись…

– УФФ!.. – раздалось сзади.

Волшебник и сын в ужасе замерли.