Текст книги "А"

Автор книги: Игорь Маранин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

на изнанке судьбы

есть планета уютней и меньше,

и живёт на планете

дракон, нареченный Любовь.

Он сильнее, чем Смерть,

он сжигает дыханием вечность,

сильных делает слабыми,

слабым даёт свою власть.

И насытившись всласть,

забирает с собой в бесконечность

всех попавших в драконью

горячую звёздную пасть.

Опираясь на посох,

в далёком углу мирозданья

гость слегка ухмыльнётся

и выйдет, загадочный, вон,

за порогом оставив

дрожащие в страхе созданья,

не гостил у которых

ещё этот звёздный дракон.

(2009)

ДЫМ

Из огня научился взлетать я

в час серой совы,

и несёт меня ветер в объятья

опавшей листвы.

Там раскинула осень кочевье

в багряных шатрах,

там растут мои братья-деревья

в уснувших лесах.

(2012)

Е

ЕСЛИ Я ЕЁ ТЕНИ НЕ СТРУШУ

Меча не страшась и не внемля злату,

через пространство и время вброд,

круги рождая в воде заката,

любовь на новое небо идёт.

Она на скрижалях творенья – запись,

она – сосуда с забвеньем медь.

Пред ней бессильны хула и зависть,

пред ней безвольны война и смерть.

И если я её тени не струшу,

растает хладной гордыни снег –

ко мне однажды в пустую душу

любовь попросится на ночлег.

(2012)

ЕЙ ЗВЁЗД НЕ ДОСТАТЬ

Ей звёзд не достать, но она всё летает во сне,

ища от небесных дверей золотые отмычки.

И ходит с подругами в боулинг, а по весне

меняет мужчин по давно заведённой привычке.

Ей звёзд не достать. Этой жизни касаясь едва

всё ищет она вход в иное её измеренье.

И слушает рэгги, играя с судьбою в слова,

в депрессии, в страсть, в полуревность и полупрощенье.

Запутавшись, где полуправда и полувраньё,

начать всё сначала не может она –

слишком поздно.

Дорога до Неба длиннее,

чем жизнь её,

и ей не дойти,

не добраться

к сияющим звёздам.

(2007)

Ж

ЖАРА

Июнь.

Работа.

Адская жара.

На ладан дышат кондиционеры.

Кто выдул с улиц городских ветра?

Кто выпил все дожди из атмосферы?

Уехать бы отсюда навсегда,

найти себе укромное местечко.

Декабрь.

Отдых.

Стужа.

Холода.

Доха и нерастопленная печка.

(2012)

ЖИЗНЬ В ИПОТЕКУ

Полезно каждому простому человеку

не забывать, из чрева выйдя по делам,

что жизнь дана не просто так, а в ипотеку,

и нужно будет расплатиться по счетам,

Настанет срок оплаты карты ипотечной,

всех остановят – кто успел, кто не успел –

баланс проверят, а у нас для жизни вечной

на личном счёте не хватает добрых дел.

(2012)

ЖИЗНЬ. ГЛАВЫ II-V

Жизнь. Глава Вторая.

Двадцать лет. Первый юбилей: цветы, подарки. Проездной. Студенческий билет. Девушка (кондуктор в автопарке). Пара встреч. Случайная постель. Выезд на природу в выходные. Опозданье. Рейсов нет. Мотель. Ссора. Расставание. Чужие. Зимы-вёсны. Новые мечты. Фильмы-книги. Музыка и споры. Ночи, словно длинные мосты. Дни сплошным учебным коридором. Сессии. Экзамены. Друзья. Вечеринка. Тихая аллея. Девушка. Объятия. «Нельзя». Поводок невидимый на шею. Долгие признания. Облом. Ревности мучения. И снова Сессия. Экзамены. Диплом. Грустное веселье выпускного. Дождь. Сырое утро. Пузыри. Юности разбитое зерцало. И

Глава из жизни номер три.

Самое-пресамое начало. Поиски работы. Макияж Секретарш и прочих кадровичек. Жизнь не по специальности. Но стаж. «Деньги». Но пока не без кавычек. Зимы-вёсны. Прежние мечты. Фильмы-книги. Вместо споров – сплетни. Ночи, словно длинные мосты. Дни, как будто офисные клети. Как-то незаметно тридцать лет. Снова юбилей: цветы, подарки. Премия на праздничный банкет. Девушка (кассирша в аквапарке). Пара встреч. Случайная постель. «До тебя – один лишь только Борька». Свадьба в январе. С утра – метель. Родственники. Ресторан. И

– Го-о-рько!

Пара лет спустя – автокредит. Руль десятилетнего «Ниссана». Пояса потуже. Общепит (в праздник свадьбы вместо ресторана). Зимы-вёсны. Пыльные мечты. Фильмы-книги. Вместо сплетен – дети. Ночи, словно старые мосты. Дни опять, как офисные клети. Кажется, седеет голова. Школьник-сын, а будто бы недавно... И уже

Четвертая глава

 в сорок лет перетекает плавно. Много или мало – сорок лет? Никуда опять от юбилея. На работе – праздничный банкет. Вечеринка. Женщина. Аллея. На душе – обманная весна. Смех нетрезв и хвастовство безбожно. Руки. Губы. Бледная Луна. Если и нельзя, то всё же можно. Долгие прощанья за углом. Совести мучения. И снова Встречи-встречи-встречи... Хмурый дом – Он теперь из спальни и столовой. Зимы-вёсны. Позади мечты. Фильмы-книги. Поцелуй на выход. Ночи, словно старые мосты. Дни совсем короткие, как выдох. Ссора на аллее. Днём – домой. Вздох жены. «А ты как думал?.. Борька». В январе – развод. С утра – метель. Родственники. Утешенья. Горько. Застывают руки и слова. Пуст на кухне старый холодильник. Вот она и

Пятая глава,

вот он в одиночестве полтинник. Дотянуть до пенсии. А там Может, огород, а, может, марки. Долгие походы по врачам. Бабушка (техничка в автолавке). Дождь. Сырое утро. Тишина. Сыновья всё реже и всё дальше. Скучный и затянутый

Финал,

если автор не допишет раньше....

(2010)

З

ЗА ДВЕРЯМИ (ВОСКРЕСЕНИЕ)

Как раны на теле затянет могилы

травою лугов, и обрушив кресты

серебряный ветер вдохнёт в меня силы

и запахом солнца напоят цветы.

Услышу сквозь тихие сны над землёю:

встают, просыпаются люди окрест,

и следом проснусь,

и глаза приоткрою,

и сразу пойму, что из тлена воскрес.

Мы вновь обретём, что считали потерей

(на Новой Земле миром правит любовь)

А смерть...

Это были закрытые двери,

и там за дверями мы встретились вновь.

(2012)

ЗА МГНОВЕНИЕ ДО РИФМЫ

С недописанной строфой,

позабытою в блокноте,

как с накинутой петлёй

на бумажном эшафоте:

сколько прошлое ни прячь –

прорастает сквозь забвенье,

и в конце строки палач

терпеливо ждёт решенья.

До работы он охоч,

у него топор наточен,

он казнить готов всю ночь

строфы, где поэт не точен,

где размер как решето,

слово слогом провалилось...

Правда, есть надежда, что

муза сменит гнев на милость.

Возвращаюсь я в блокнот

и хожу с петлёй на шее,

ожидая, что вот-вот

дописать строфу сумею.

Возвращаюсь. Не хочу

хоронить слова и ритмы,

дать отмашку палачу

за мгновение до рифмы...

(2012)

ЗАМЕТАЯ СЛЕДЫ БЫТИЯ

Был город мартовским сборником

стихов, где белая вьюга

вплетала в чёрные косы

свой бесконечный сонет.

Она работала дворником.

Она приехала с юга.

А там цветут абрикосы

и холодов уже нет.

Ночами сном-беспризорником

она под жёлтой Луною

среди цветов танцевала

на воле в Раштском саду.

И раз в неделю по вторникам,

укрывшись тёмной чадрою

она намаз совершала

в мечети в заднем ряду

И снова маленьким двориком

от остановки трамвая,

мелькали разные лица,

следов тянулась змея.

Она работала дворником

и те следы заметая

метлой листала страницы

священных книг Бытия.

(2013)

ЗАПАДНЫЙ ВЕТЕР

Рассыпаны крошки прохожих,

разлит бриолиновый свет

на мокрой асфальтовой коже,

натянутой в дождь на проспект.

Сметая, как сор, с тротуаров

их ветер несёт по домам,

сквозь двери бутиков и баров

и мимо витрин и реклам.

Летя вдоль бетонных панелей,

цепляясь за дверь, за окно,

они забиваются в щели:

кафе, ресторан, казино.

И падают неотвратимо,

найдя в этом вечере брешь,

в клубы сигаретного дыма,

в объятья подвыпивших гейш.

Холодные души согреет

им ночью лишь виски со льдом.

Здесь каждый живёт, как умеет,

летя на огонь за стеклом.

(2010)

ЗАЧЕМ?

Пытаясь вызнать почему

на нас свалилась ноша злая,

своей гордыне потакая,

мы доверяемся уму,

как будто он сквозь ночь и тьму

отыщет нам дорогу к раю.

Но мы умом своим слабы.

И даже пристальные взоры

не в силах разгадать узоры

с ладоней собственной судьбы,

куда сквозь стоны и мольбы

ведут ночные коридоры.

Ответ доступен, но не всем.

Не все умеют в лад с судьбою

искать не разумом – душою.

Ответ доступен только тем,

кто спросит правильно:

– Зачем

творится всё это со мною?

(2010)

ЗВЕРЬ

Мне приснился журнал

без последней страницы.

Неоконченный текст. Неприкрытая дверь.

Там по темному космосу мечется зверь,

остывают планеты за ним на границе

самых дальних миров, замедляя свой бег.

И вода облаков превращается в снег.

Зверь тот страшен и жалок. Безумный убийца,

пьет он время из чаши, не ведая дна.

И не может никак, порождение сна

моего, этим временем вдоволь напиться

среди льда моих чувств и капризных снегов.

И вода облаков превращается в кровь.

Я проснусь, но от зверя мне не отстраниться.

На обрыве из слов. На краю запятой

я качаюсь, как маятник, стрелкой-душой

в недописанной мною последней странице.

И твержу, я твержу себе тихо: очнись.

И вода облаков превращается в жизнь.

Ненадолго… пока… в моем сне на границе

двух миров – от Хаоса и от Людей –

вновь появится зверь на печальной странице,

зверь, что душу лакает из чаши моей.

(2009)

ЗЕЛЬЕ

Плыли восковые свечи,

за столом сидела нечисть,

стыло крепкое вино.

И колдун, глаза на выкат,

предложил мне с ними выпить

и полжизни заодно.

От глотка дыханье спёрло,

я сквозь собственное горло

кашлем вылетел в кулак.

Хмель волной ударил в темя,

и с лица оплыло время,

утекая в зеркала.

Всё, что было мне родное,

стало пеною прибоя,

стало умершей луной,

эхом выстрела из башни,

фразою позавчерашней,

позабытою давно.

В мыслях и желаньях грешных

от привязанностей прежних

я отвязан колдуном.

Что правдиво – стало ложно,

поселился бес подкожно

под тринадцатым ребром.

Потеряв от зелья годы,

я шалею от свободы,

от суккубы пред собой.

Но душа подспудно ноет:

не моё вокруг – чужое,

вкус у времени другой.

Шепчут древние старухи

о войне и о разрухе,

страшных струпьях и парше.

В дым табачный гуслей струны

старых книг вплетают руны

о потерянной душе.

И сквозь ветренность хмельную

– Помоги, колдун, – прошу я, –

вынуть беса из ребра.

Только он в ответ хохочет:

– Нет пути назад из ночи

до похмельного утра...

(2006)

ЗИМА НА СНЕГ БЫЛА СКУПА

Зима на снег была скупа –

всё обещала, но

с небес не сыпалась крупа:

ни манна, ни пшено.

И на папирусах дворов,

приснеженых едва,

читалась клинопись следов

ещё от Рождества.

А в небе, как в ведре пустом,

Луна на самом дне

топилась смёрзшимся комком

на солнечном огне.

Мой заполняя старый след,

на землю из ведра

всё капал бледный лунный свет

до самого утра...

(2012)

ЗНАКИ ВРЕМЕНИ

Оставляет время знаки

на подкладке старых лет,

в треугольном тетрапаке,

в повестях «Роман-газет»,

в старом выцветшем билете,

в автоматах газводы,

но по знакам-вешкам этим

не вернешься в юность ты.

Завитушками морщинок

лягут годы на чело,

на дорожках грампластинок

похоронен век былой.

Наша молодость так близко,

но не встретиться нам с ней,

и звучит с пластинок диско

реквием ушедших дней.

(2009)

И

ИЗ ДОЖДЛИВОГО КАДРА НУАРА

Задождило, разветрилось лето,

разругалось с сегодняшним днём.

По домам и деревьям с рассвета

хлещет молнией, словно кнутом.

Из дождливого кадра-нуара,

взгляд на небо бросая,

извне

ты по краю бежишь тротуара

в мокром платье, босая

– ко мне

Дверь машины открою. И в трубы

рявкнет царственно гром вдалеке.

На мгновение влажные губы

прикоснутся к небритой щеке.

Скрипнут дворники, тихо качаясь,

со стеклянного ложа

для нас.

И смеясь, и немного стесняясь,

ты уехать предложишь

на час.

(2016)

И ТО ТЕБЕ – СВОЛОЧЬ

«И то тебе – сволочь, и то тебе – дрянь!» –

сказала в сердцах.

И свободной рукой

на швейной машинке поправила ткань,

чтоб ровно строка улеглась под иглой.

Домашние тапочки, тёплый халат,

носки без резинок на пятки сползли,

и вздутые вены предвестьем стигмат

усталые ноги её оплели.

«Ну чем он не глянулся? Только не ври!»

Но дочь не ответила, книгу взяла,

а ей ведь зимою уже тридцать три –

как быстро строчит наши годы игла!

Изогнутым гребнем заколот пучок

волос, поседевших в заботах давно.

Посёлок на гребне у моря.

Восток.

Закрытая шахта.

Зима и окно.

В морщинах запуталось время.

Назад

судьбу не распорешь, а сердце болит.

Был муж,

только спился.

И кто виноват,

что мир не для них этот с дочерью сшит?

А дочка уснула, присев на кровать,

ей завтра вставать в несусветную рань.

И шепчет ей мать:

«Ты, конечно, права:

и то тебе – сволочь, и то тебе – дрянь!»

(2013)

ИСКУШЕНЬЕ НЕ ИМЕЕТ СРОКА

Дай я твоё имя угадаю,

девочка у стойки,

королева.

Оттого ль не чувствую ребра я,

что Господь тебе дал имя

Ева?

Подойду и сяду с тобой рядом,

отражусь в мерцании бокала.

Обернёшься,

спросишь тихо:

– Адам?

Я тебя тут вечность

ожидала.

Вспыхнет спичка,

дьявольское пламя –

искушенье не имеет срока.

Бармен со змеиными глазами

нам нацедит яблочного сока.

Пианист играет в зале танго,

пьёт народ

отчаянно и люто,

кашляет в дыму табачном

ангел,

опоздав

всего лишь на минуту...

(2012)

К

КОРНИ АВГУСТОВСКОЙ ЛИПЫ

Всё поглотили жадные века –

и сладкий смех, и горестные всхлипы,

щекочут амфор древние бока

слепые корни августовской липы.

Там под землёй колышется трава,

гончарный круг скрипит и горны дышат,

гуляют люди, падает листва,

и что мертвы давно они – не слышат.

Всё также бьются армии. В поту

ткут женщины мужьям своим рубахи.

И разгружают корабли в порту

те, кто давно рассыпались во прахе.

Играют в кости, ходят на базар,

влюбляются, грустят, грешат в вертепе.

И на закате каждый раз пожар

прошедший день их обращает в пепел.

Всё также солнце за небесный край

небрежно рассыпается лучами.

Оставим их в неведенье. Пускай

живут они по-прежнему под нами.

По кружкам разольём с тобой вино,

поднимем их, роняя тоста хрипы,

и не заметим, как о кружек дно

щекочут корни августовской липы.

(2009)

КОРОЛЕВА И ШУТ

Так неприлично, так бесстыдно

непослушны уста,

они не в силах устоять

перед коварной любовью.

Лежит на столике корона у кровати шута

и брошена подушкой мантия в его изголовье.

Небрежно прячет под закатом

день потерянный бант.

Смеется в небе пролетающий амур

над тобою.

О, этот танец пряной страсти кончиками пуант

на театральной сцене

перед королевской судьбою!

Как всё изменится,

когда ты ускользнешь поутру,

оставив в комнате корону

и шаги в коридоре.

Все тайны сплетница Луна

расскажет ночью двору,

а шут дополнит их

пикантными деталями вскоре.

Какими странными дорогами плутает любовь.

Какими сладкими оковами нас манит неволя.

О, королевы, полюбившие придворных шутов,

как незавидна ваша царственная женская доля!

(2009)

КОРОЛЕВА ПОГОДЫ

Солнце в небе танцует с утра

свои дикие жаркие танцы.

До Урала простёрта над бедной Россиею знойная длань.

Королева погоды сходила налево,

имела роман с африканцем,

и теперь с её отпрыском возятся

Питер, Москва и Казань.

А в Сибири по-прежнему дождь

и сырое холодное лето.

Мы умеем держать королев своих

чувства в опасные дни.

Чтоб они да налево?!

Да в юбке и топике,

пьяны-развратны-раздеты?

Только валенки и полушубок,

друзья мои,

только они!

(2012)

КРЕАТИВНЫЙ ПЕРФОРМАНС

Триллер, трейлер, трейдер, спойлер,

приквел, сиквел, кулер, бойлер,

мерчендайзер, копипастер,

бриджи, стринги, хайку, кластер,

молдинг, холдинг, тюнинг, дилер,

шоппинг, фьючерс, троллинг, киллер,

софт, хардкор, ремикс, рингтон,

гаджет, виджет, топ, смартфон,

ридер, рейдер, клон, чизкейк,

супермаркет, скайпинг, фейк,

бренд, контент, пиар, фриланс,

креативный перформанс,

манга, танга, аниме –

больше я ни бе, ни ме!

(2014)

КУКУШКА

В былые дни в часах жила кукушка –

и никуда, и никогда не торопясь,

она ждала, пока моя подушка

под головою отоспится всласть,

пока из снов причудливо-туманных

я прилечу с небес на землю вниз,

и пробужусь, и буду строить планы

за завтраком

на день и на всю жизнь.

И мне казалось,

времени так много:

на сотню сотен дел довольно и полдня.

Кукушка службу исполняла строго

и замедляла время для меня,

держала стрелки лапкою худою,

дрожала над мгновением, пока

минуты, не замеченные мною,

растягивались в долгие века.

Однажды вдруг,

порвав реальность в клочья,

не попрощавшись, ничего мне не сказав,

в окно кукушка вылетела ночью,

к пришедшей девушке приревновав.

В часах её каморка опустела,

а без кукушки с временем – хоть плачь:

летят года стремительно, как стрелы,

уносятся десятилетья вскачь.

Пуста порой теперь моя подушка,

но знаю я, но в это точно верю я:

ко мне однажды прилетит кукушка,

не просто посторонняя – моя.

Одарит снова долгим-долгим годом,

и не ревнуя к женщине седой,

в последний миг перед моим уходом

задержит время лапкою худой.

(2011)

КУРЬЕР ПЕРЕМЕН

У курьера, что приносит перемены,

нос пьянчужки и трясутся мелко руки.

Он трезвонит в дверь настойчиво.

Сквозь стены

моё имя он кричит,

глотая звуки.

Я со вздохом открываю двери.

Внешним

переменам в моём возрасте не рады.

Я хотел бы, чтобы всё осталось прежним,

но курьер суёт конверт и просит платы.

Штемпель почты.

Почерк крупный и красивый.

Но не весь заполнен нижний уголочек:

там в строке «кому» – мой адрес,  моё Ф.И.О,

а в строке «откуда» – длинный-длинный прочерк.

Я на чай курьеру не оставлю сдачу –

я в хороший поворот судьбы не верю:

у курьеров, что приносят нам удачу,

не трясутся мелко руки перед дверью.

(2016)

КЫЗ КУУ

– Ночь сегодня, как хурма, сладка.

  Млечный путь над юртою клубится.

  Отчего же в звёздных облаках

  взгляд витает твой, моя царица?

  Отчего не скажешь нежно мне,

  прячешься от чувств моих за ширмой:

  «Вижу солнце на твоей спине*,

  милый и возлюбленный батыр мой».

  Отчего не радуют твой взор

  жемчуга персидские и злато,

  дорогой серебряный узор,

  вышитый на рукавах халата?

  Запахом твоим сегодня пьян,

  сердце разрывается на части.

  Не томи, прекрасная Шолпан,

  я сгораю от любовной страсти!

  – Мне слова твои горьки, как дым,

  как вода из старого колодца.

  Заплатил ты за меня калым,

  но любовь моя не продаётся.

  Не тебя люблю я. По весне

  в кыз куу** меня догнал и обнял

  молодой батыр на скакуне –

  и навечно моё сердце отнял.

  Ночь порой коварна и хитра.

  Мчится он за мною с ветром, знаю.

  Я с тобою только до утра,

  я тебе, не мой батыр, чужая.

(2010)

* дословный перевод с казахского выражения, которое можно трактовать, как признание в любви.

** Кыз куу (казах. – догони девушку), конная игра народов Казахстана и Средней Азии.

Л

ЛАДОНИ

И целый день ничего не хочется...

Печален взгляд у твоих очей.

Ты на ладони нашла пророчество

в изгибах линий судьбы своей.

Замерзли окна, покрывшись инеем...

Ладони врут, только чьи – вопрос:

Твои, судьбу предсказав по линиям?

Мои, касаясь твоих волос?

(2012)

ЛЕСНОЕ ОЗЕРО

Лесное озеро.

Камыши.

После дождя землю солнцем радуя,

Господь рыбачит в лесной глуши,

забросив в озеро с неба радугу.

Свистят камышевки в унисон.

А Богу нужно сложить мозаику –

и пару пойманных рыбок Он

с босым мальчишкою шлёт в Вифсаиду.

Послушно Господу

вспять, назад

с горы покатится время глыбою.

Мальчишка рыбок Христу подаст,

и тот накормит пять тысяч рыбою.

Мальчишке кажется – спит он.

Но

верёвкой стянуты судьбы натуго.

Село у озера.

Дом.

Окно.

И тает над камышами радуга.

(2015)

ЛОПОУХИЙ ПЁС

Мне приснился лопоухий пёс.

Жил он у обходчика.

В апреле

стряхивали снег последний ели,

доедал рябину пёстрый дрозд.

Лаем всю округу будорожа,

пёс прощался,

оставляя кров.

Убегал из дома он бродяжить

до осенних первых холодов.

Жил охотой,

ел в пути немного,

зимний свой растрачивая жир.

И была железная дорога

для него как некий ориентир.

Вдоль неё –

где шагом, где трусцою –

каждый день по шесть десятков вёрст

за своей неведомой мечтою

шёл упрямо лопоухий пёс.

Мы однажды встретились случайно:

в тёмном небе плавала звезда,

пёс лежал на насыпи, печально

провожая взглядом поезда.

А в глазах у исхудавшей псины

из алтайской дремлющей глуши

отражались смутные картины -

образы

иной,

чужой души.

Мне приснился лопоухий пёс.

Жил он у обходчика.

Качели

осенью держали детям ели

и клевал рябину пёстрый дрозд.

Стало зябко в доме,

я проснулся:

за окном был лес осенний гол.

Старый пёс из лета не вернулся:

может, умер...

Может быть, дошёл.

(2015)

ЛЮБОВЬ-ЗМЕЯ

Спит старый кот,

свернувшись возле штор,

чуть шевеля во сне своём усами.

И прячет тени длинный коридор

за полузатворёнными дверями.

Одна из тех ночных теней твоя –

растерянною призрачною цаплей.

Вот кот уснувший, вот окно, вот я,

а где хозяйка – не понять никак ей.

О, зеркала, привычно видеть вам,

как всякий раз остывшее итожа,

любовь-змея неспешно по утрам

на пол прихожей сбрасывает кожу

и уползает через дверь в рассвет

искать тепла чужих прикосновений.

Любовь-змея... Ей каждый раз вослед

беззвучно плачут брошенные тени.

(2011)

ЛЮДИ-ЧАСТНОСТИ

По случайной своей причастности

к одному из моих мгновений

входят в жизнь мою люди-частности

из ботинок, локтей и коленей.

Неразгаданные как в ребусе,

состоят эти странные личности

из единственной фразы в троллейбусе

и из запаха лука с яичницей.

Из усмешки, случайно брошенной,

из ухмылки, умело запрятанной,

из словесного мусора-крошева

с непременными связками-матами.

Отвернёшься – как будто спрячутся,

затаятся унылыми спинами,

но иные всё лезут нахраписто

за душой с разговорами длинными.

Эх, вы, шушера разномастная,

бубны-девочки да трефи-мальчики...

Знай, душа в моём теле зубастая:

вмиг откусит вам дерзкие пальчики!

Я тогда лишь срываю лейблы все,

что прилипли ко мне по оплошности,

когда езжу ночами в троллейбусе

и садятся в него люди-общности.

(2010)

М

МЕНЕСТРЕЛЬ

Когда Земля ещё лежала на слонах,

боясь упасть в межзвёздное пространство,

два принца молодых сражались на мечах

за сердце юной девы из Прованса.

Сходились их щиты, грифон клевал орла,

орёл когтями в щепы рвал грифона.

А над сраженьем

музыка плыла

с игривым пряным вкусом кардамона.

В пыли нездешних нот, незнатный и босой,

играл кудрявый юноша с улыбкой.

И чувственный узор он для принцессы той

ткал тонкою струною, словно ниткой.

Но вот окончен бой. Ещё в пылу борьбы

принц жадно выпивает чашу с элем.

И что же видит он? Сбежала от Судьбы

обещанная дева с менестрелем.

Нет больше ни коня, ни сбруи, ни седла

и выпала из рук его корона.

А над дорогой

музыка плыла

с игривым пряным вкусом кардамона.

Устроен странно мир. И объяснит мне кто

кому с любовью этот мир постелен?

Твой знатный титул – прах,

твой острый меч – ничто

перед струною звонкой менестреля

Земля с тех пор давно отправилась в полёт,

кружит в сиянье солнечного трона.

Но над Землёю

музыка плывёт

с игривым пряным вкусом кардамона.

(2010)

МЕТАЛСЯ МЯЧ

Не ведает стыда арбитр подлый.

Когда не дал пенальти он, чудило,

я чуть не подавился пивом с воблой.

А стадион скандировал:

– На мыло!

Соперник наш в отчаянном подкате

заплёл и въехал бутсою в коленце.

Жаль, никого из хавов на подхвате

не оказалось рядом с нападенцем.

Метался мяч, как брошеная баба:

то к одному, то от него – к другому.

А этот жлоб продажный,

эта жаба

не выписал и жёлтой костолому!

Судье такому нужно по сусалам!

Го-о-о-ол! Блин...

Деньги мне отдайте.

Сосед мой подавился водкой с салом:

судья-придурок свистнул об офсайте!

Гол отменил!!!

Соперник атакует.

Ну аут же! Ну аут же, патлатый!

Разуй глаза!!!

Ведь мяч за боковую

ушёл от их ноги

от волосатой!

Проход по флангу,

быстрый пас в штрафную,

удар носком,

стремительно и с лёта.

Сосед мой, в шляпе и очках, лютует:

– Да уберите ж с поля идиота!

Он мне не ровня,

он, видать, начальник,

но в этот миг мы с ним родные братья.

Вратарь наш – дырка!

Стадион в печали.

Такие разве можно пропускать-то?!!

Атака!

Первым наш на передаче.

Судья свистит, игрок наш недоволен.

И этот Сидор,

этот пёс смердячий

показывает красную –

и с поля!

В пятнадцать тысяч мат над стадионом,

да чтоб под землю гад тот провалился!

Другой сосед мой коньяком с лимоном

от этого решенья подавился!

Он нам не ровня,

он актёр театра.

Ему в Нью-Йорк на эти выходные –

играть по пьесе Жана Поля Сартра.

Ну, а сегодня братья мы

родные.

Вот наши завелись,

вот полетели,

сметая всех и всё, стелясь в подкаты.

Тотальный прессинг, круглым завладели.

Давайте же!

Нам нужен гол, ребята!

И метров с сорока

под гул и рокот.

Го-о-ол!

Го-о-ол!

Я в пиве весь и в пене.

Актёр – судье,

рубя ладонью локоть:

– На-а-а, вы-ы-ыкуси!

Такое хрен отменишь!!

Ещё атака.

Могут же! Как боги!

Удар!

Удар-р-р!

Трещит и стонет штанга.

Кость в кость,

не убирая больше ноги.

Как на войне на амбразуру танка.

Изящный финт,

но наших валят снова.

Кричит актер:

– Налей ему цикуты!

А мяч у нас,

и всех порвать готова

команда.

Го-о-о-л!!

Осталось полминуты!

Свисток на центр!

Рёв толпы.

Объятья.

Судья забыт, трибун ликует фронда.

И в этот миг пятнадцать тысяч – братья,

от гопоты до местного бомонда.

(2013)

МИР МЕЖ БУКВАМИ НИКА

Ночь свернулась клубочком, как кошка,

на ветвях тополей за окном.

Крепкий кофе

и сахара ложка,

свет от лампы над старым

уютным столом.

Два стекла в золотистой оправе.

Ключ-пароль, чтоб войти в интернет.

Её жизнь уместилась на клаве

между буквами ника

и кнопкой Delete.

Время тихо минутами тлеет,

осыпая свой пепел из слов.

Она бродит по темным аллеям

чатов,

форумов,

блогов

и чьих-то постов.

Улыбается, шутит, смеется.

И не хочет на время смотреть.

Светит ей виртуальное солнце

в виртуальной стране

под названием Сеть.

Лишь когда поутру за окошком

закипит золотистый рассвет,

спрыгнет Ночь, потянувшись как кошка,

с тополей на разбуженный

серый проспект

и сбежит неприметной тропою,

обжигаясь об утренний свет,

Она выйдет, закрыв за собою

мир меж буквами ника

и кнопкой Delete.

(2007)

МЕТЕЛЬ

Уже постелена постель

на улицах и площадях.

И ждет любовника метель

в ажурных белых простынях.

Уже в бокалы-фонари

разлито желтое вино.

И льется солнце изнутри

сквозь толстое двойное дно.

Чуть слышно шепчутся часы

со Временем. У них без слов

свой разговор. Дрожат усы

трамвайных серых проводов.

Рисует палец на стекле

холодной линией портрет.

Прохожих крошки по земле

метёт на окон бледный свет.

Наломан в блюдце шоколад

автомобилей под окном.

А он опаздывает. Спят

качели и соседний дом.

Дрожат в морозном декабре

снежники в темных волосах

И вот уснули во дворе

шаги, слова и голоса.

Не смята чистая постель.

Заметены все окна сном.

Но ждет любовника метель

упрямо в городе моем.

(2007)

МНЕ СНИЛАСЬ ТЫ

Мне снился дом, терраса, небо.

Мне снилось, ты вино пила,

катая мякишем из хлеба

мечты по дереву стола.

И ветер южный и нездешний

шептал на ухо обо мне,

и с теплой грустью таял вешний

печально-одинокий снег.

Мне снилась ты.

Лишён покоя

мой день весенний этим сном.

А я?

Где я был?

Отчего я

с тобой не рядом за столом?

(2008)

МОНОЛОГ Л.Д.

Весь день в пижаме.

В интернете.

Здесь тишина,

и здесь покой.

Весь мир остался на планете,

но я забыла

на какой.

Бегу я босиком

по сайтам

и возвращаться не хочу,

и каждой клеточкою-байтом

я ощущаю, что лечу.

Как сладко в космосе

паренье

среди созвездий и огней,

но муж из ЦУПа

приземленье

на кухню вновь готовит мне.

(2013)

МОНОЛОГ ИЛОНЫ

Среди людей

в пустыне дней

одна плутала я.

Среди огней,

среди теней

жила душа моя.

Взлетала на мгновенье лишь,

чтобы упасть потом

в раскрытые ладони крыш

испуганным птенцом.

Так было до

замёрзших льдов

приснившейся зимы.

Так было, но

в одном из снов

вдруг повстречались мы.

Что б не ждало нас впереди

среди снегов и вьюг,

я умоляю:

– Не буди

меня, мой милый друг.

(2013)

МУДРОСТЬ ВЫЖИВШИХ СТАРИКОВ

Понимаешь порой с годами

мудрость выживших стариков:

наши оттепели с ветрами

много хуже злых холодов.

Ветер дует – трещит зимовье,

но весна опять не придёт:

ведь снега у нас тают с кровью

и смерзаются за ночь в лёд.

Высока, непомерна плата

за желанье под солнцем жить.

Звук капели как звон набата:

снова грабить идут и бить.

А в морозы – легко и бодро,

мы готовы к беде любой.

На цепи у нас псы и вёдра

у колодцев с живой водой.

И баюкают нас словами

песни выживших стариков:

наши оттепели с ветрами

много хуже злых холодов.

(2015)

Н

НА БЕСПУТЬЕ

На беспутье и волок – путь,

на безденежье грош – алтын,

всем нам хочется хоть чуть-чуть

заполнения пустоты.

Может, нас бы любовь спасла,

напоила вином зари,

но любовь, как известно, зла

к тем, кто пуст у себя внутри.

Снова нудно дождит восток,

снова скупо молчат уста,

влажным дымом обид и склок

заполняется пустота.

(2012)

НА БУМАГЕ

Я родился на бумаге в ЗАГСе N-ского района:

в нужной строчке вытек синими

чернилами из лона.

В десяти журналах школьных

отучился я без блата

и расписан по предметам был

на бланке аттестата.

Я живу бумажной жизнью

в сотнях разных документов,

иногда не без ошибок

и случайных инцидентов.

Во свидетельствах и справках,

в положении о льготах,

в медицинских картах,

даже в статистических отчетах.

В паспортах – цветною фоткой,

в авиабилетах – строчкой,

на визитках – полным именем,

а где-то – буквой с точкой.

И умру я точно также,

как и все на этом свете:

тихо вытеку чернилами

в свидетельство о смерти...

(2011)

НА СТАРОЙ ЛУНЕ

Я просыпаюсь,

ворочаюсь я:

снова мешает мне свет из окна.

Там, пол-лица за туманом тая,

старая бродит по небу Луна.

Чайник поставлю,

согрею печаль

и заварю её цветом весны.

Сколота с кухонной чашки эмаль,

спрятаны в чашке любимые сны.

– Милая, где ты? В какой стороне?

– Я обитаю на старой Луне.

Здесь, на границе тумана и дня

ты через час потеряешь меня.

(2015)

НАД КРУГОВЕРТЬЮ ПЛОЩАДЕЙ

Над круговертью площадей,

над главным из холмов Парижа

опять царит сезон дождей

и небо падает всё ниже.

Почти касается домов,

и расцветает вечерами

весёлой радугой зонтов

Монмартр мокрый перед нами.

Здесь время, словно колесо,

скрипит и вспять кружится ветром,

гуляет Пабло Пикассо

по узким улочкам с мольбертом,

и сонным утром на заре,

как будто бы застыв в сомненье

тень Габриэллы д`Эстре

дрожит в оконном отраженье.

Здесь наклоняются дома,

чтоб лучше разглядеть прохожих,

едва ночная полутьма

скрывает холм под влажной кожей

до нитки вымокших небес,

и убаюканный дождями,

рождает призраки чудес

ночной Монмартр перед нами.

(2012)

НЕ В ЭТОЙ ЖИЗНИ

Не в этой жизни,

миром выше,

где линии и звуки странны,

ходил пушистый кот по крыше

и ел на завтраки туманы.

Висел на звездах,

спал годами,

ждал, когда кончится свобода

и оставлял следы когтями

на занавеске небосвода.

Мурлыкал громко –

пусть проснутся

кометы с длинными хвостами.

И молоко луны из блюдца

лакал безлунными ночами.

А в этом мире

жизнью выше,

где мысли и желанья странны,

мне вдруг приснился кот на крыше

и кисло-сладкие туманы.

(1986)

НЕ ПЛАЧЬ, ЗИНАИДА

Не плачь, Зинаида, твой муж, наконец-то богат.

В парадном костюме он вышел сегодня из дома,

собрал всех друзей и родню –

человек пятьдесят –

и пять или семь ни ему, ни тебе незнакомых.

Он ехал один перед этой притихшей толпой

в украшенной тканью и золотом

пышной карете.

Хотел он похвастаться приобретённой землёй,

а то всё бедняк да бедняк – надоело до смерти.

Не плачь, Зинаида,

твой муж, наконец-то любим.

Ты слышишь, слова,

словно патока сладкая льются?

Узнаешь сегодня ты, чем он так нравится им,

что даже враги, не краснея,

в любви признаются.

В построенный дом он не пустит пока никого.

Ещё не обставлена мебелью в спешке квартира

и мраморной крыши с крестом ещё нет у него,

едва лишь ключи получил он от нового мира.

Не плачь, Зинаида,

твой муж, наконец-то не пьёт.

Смотри, уже все осушили за проводы-встречи,

а он незаметно обходит по кругу народ