Текст книги "Неведомые тени (СИ)"

Автор книги: Игорь Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

* * *

Утром я проснулся от того, что Ольга ходила по квартире, собираясь в универ. Голова почти не болела, но ощущение реальности того, что случилось вчера, не проходило. Эта реальность казалась даже какой-то избыточной. Происшедшее в космосе ощущалось более настоящим, чем моя ночная поездка на такси. Почему-то от этого Ольгина суета отдавалась в душе странным теплом. Я наблюдал за ней, полуприкрыв глаза и никак не показывая того, что проснулся.

– Тём, – закончив сборы, Ольга подошла ко мне, присела на край кровати и потрепала по щеке. – Домой пойдешь?

Я сгреб ее в охапку и прижал к себе, не обращая внимания на писк, что одежда помнется.

– Не пойду.

– Что-то случилось? – слегка отстранившись, Ольга с тревогой посмотрела на меня.

– Да нет, ерунда. Сон плохой приснился. Тебе обязательно уходить сегодня? Может, поработаешь над кандидатской из дома?

– Не могу, – Ольга выбралась из моих рук и встала. – Но ты, если хочешь, оставайся. В холодильнике есть еда. Надумаешь уйти – просто захлопни дверь. Точно все нормально?

На этот вопрос ответа у меня не было. Есть в моей жизни вообще хоть что-то нормальное? Кроме, разве что, Ольги.

Я встал и подтолкнул ее к выходу. Проводил. Пошел на кухню, открыл холодильник и долго в него смотрел. Есть не хотелось. Поэтому без сожаления захлопнув дверь холодильника, я сварил кофе и еще раз прогнал в голове события, связанные со спасением Райли. Больше никакие воспоминания решил не тревожить, чтобы еще чего не привиделось.

В голове крутилась неприятная мысль: вдруг я все-таки сошел с ума? Ведь если подумать, все доказательства того, что моя прежняя жизнь реальна, находятся у меня в голове. Что если мозг просто подгоняет воспоминания под факты, которые я «узнаю»?

У Ольги в углу стояло видавшее виды кресло-реклайнер. Сейчас на нем лежал плед, под которым обнаружилась целая куча кое-как сложенных вещей. Я переложил всю кучу на стул и стал разбираться с управлением. Доступа к системе «умный дом» у меня не было. Так что пришлось осваивать ручное управление. Как выдвинуть подножку и разложить спинку в положение полулежа я понял почти сразу. А вот чтобы запустить механизм качания, пришлось повозится. Но, наконец, он тоже мне подчинился.

Я обновил кофе и устроился в кресле. Оно убаюкивающее покачивалось. Но скачущие в голове неприятные мысли расслабиться не давали. Можно ли хоть каким-то способом подтвердить, что я не псих? Да, вроде бы, я нашел в сети молодого себя, Лео и Райли. Знакомые лица, по возрасту все могли бы оказаться в той Четвертой Звездной, которую я помню. Но сколько людей с такими же именами я перебрал в процессе поиска… Может ли быть, что наткнувшись в ленте на человека с подходящим возрастом мой больной мозг просто подгоняет «воспоминания», под то, что я вижу? Покрутив эту мысль в голове, я решил, что единственным вариантом здесь будет дождаться 2069 года и посмотреть на состав Четвертой Звездной. А что-нибудь пораньше? Первая Звездная? Начало постройки корабля, похожего на мои схемы? Это все тоже будет нескоро… Получалось, что ближайшим надежным доказательством моей вменяемости может быть только постройка межзвездного двигателя. Рисунки излучателей у меня есть. То, насколько они совпадут с реальной конструкцией определится физикой, а не моим воображением. Изобрели двигатель в Новосибирске. Это понятно… Я усмехнулся. Жаль, не помню фамилий, там же целый список был, учили в Академии…

Под мерное покачивание кресла я невольно задремал. Проснулся от того, что Ольга вернулась домой. Уютно скрипнула входная дверь, послышались шаги. Я в полудреме прислушивался, как Ольга ходит по коридору. Прошуршала, открываясь и закрываясь, дверца шкафа, стукнули об пол сбрасываемые туфли. А потом шаги приблизились и затихли.

Я открыл один глаз.

– Так и не ушел? – Ольгино лицо светилось умилением.

Я открыл второй глаз и уставился на нее. Подумал, что я вообще не хочу никуда уходить. Не хочу бегать из квартиры в квартиру. Не хочу ничего ждать. Так-то, я давно не подросток, сколько можно. И сейчас я хочу эту Ольгу, желательно в той маечке, что попалась мне на глаза вчера ночью. Хочу это кресло. И отвратительный Ольгин кофе.

Вокруг меня много всего происходит, что нельзя назвать стабильным. Исследования, гранты, утекающие сквозь пальцы воспоминания, ночные кошмары. Что-то нужно зафиксировать, чтобы оно стало полноценно моим.

– Что за странное выражение у тебя на лице? – спросила Ольга.

– Так, – я встал с кресла. – Есть дело. Поехали-ка со мной.

– Куда? – Ольга опешила. – Я специально пораньше приехала, чтобы выводы перепроверить.

– Вместе перепроверим, – пообещал я. – А сейчас сбегаем по делу.

Я сходил в ванную и привел себя в порядок. Слава богу, на мне были не домашние шорты, а вполне приличная одежда. Не парадный костюм, конечно, ну и черт с ней – сойдет.

Открыв коммуникатор, я вбил наши данные в окошко электронной регистрации. Нашел ближайший адрес, выбрал время, вызвал такси. Кивнул своему отражению в зеркале и вышел из ванной.

Ольга сидела на кухне, на стуле, привычно поджав под себя ноги и пила чай. Я тронул ее за плечо.

– Все, поехали.

– Куда? – она отставила чашку.

– Одно важное дело сделаем и займемся твоими выводами. Пошли.

Я потянул ее за руку, вынудив спустить ноги и поплестись за мной.

Возможно, я неправ и сейчас совершаю ошибку. Но это событие из моих воспоминаний, и оно прямо сейчас может перейти из области возможного в область случившегося. Стать якорем, связывающим меня с реальностью.

Беспилотник остановился в центре города. Сначала мы зашли в небольшой магазинчик, ютившийся рядом с тем зданием, куда нам было надо.

– Зачем ты меня сюда привел? – Ольга вырвала свою руку из моей и потрясенно застыла перед витриной.

– Чтобы ты могла выбрать, – я подтолкнул ее к нужной витрине. – Какие?

– Ты шутишь? – обернулась она ко мне.

– Серьезен, как никогда. Какие?

– Но…

– Оля, у нас десять минут на покупку. Какие?

– Но Тём, подожди, мы же не обсуждали…

Я нажал на кнопку, и витрина выдвинулась в нашу сторону, открывая весь ассортимент.

– Ты ненормальный, – буркнула Ольга. – Ну так же нельзя делать!

Я пожал плечами. Ольга склонилась над витриной, перебирая руками все подряд, пока не остановилась на довольно простом, но изящном комплекте.

– Вот эти красивые, но…

– Хорошо.

Не глядя на ценник, я скинул на терминал магазина оплату, схватил покупку, потянул Ольгу за руку и потащил за собой.

– Ты серьезно что ли? – все еще не веря в происходящее, Ольга покорно зашла в открытые мной парадные двери.

Внутри я быстро сориентировался по указателям и у нужной нам кабинки мы оказались четко ко времени.

– Черт знает что, – бурчала Ольга, разглядывая себя в зеркальной стене.

Терминал ожил, заиграла музыка, появились иконки интерактивного меню.

– Ну что, – обернулся я к Ольге. – Выходишь за меня замуж?

Аккуратно разложил на стеклянной подставке купленные только что кольца. Видя, что Ольга молчит, вопросительно взглянул на нее.

– Да ты же мне никакого выбора не оставил, – пробурчала она.

Ольга, как мне казалось, бесконечно долго смотрела на меню терминала. Я почти начал нервничать, когда она все-таки ткнула в яркую иконку «да» на своей части экрана.

Я повторил ее действие. Мы выслушали положенную речь и под звуки фанфар надели друг другу кольца.

– Вот и все, – шепнул я ей на ухо после поцелуя. – Теперь ты, твое кресло и твои графики с выводами абсолютно мои.

– Вот-вот, только вместо шампанского и бурного секса, мы сейчас как раз те самые выводы и будем доделывать.

– И доделаем, – согласился я. – Причем, ни шампанское, ни секс нам в этом не помешают.

Я сгреб ее в охапку, правда только с одной целью – заглянуть в глаза и убедиться, что она счастлива. А с поцелуями можно и до дома подождать.

Довольно усмехнулся, глядя на разрумянившиеся Ольгины щеки. Чмокнул в подставленные губы. И подтолкнул к выходу из зала, шлепнув по упругой попе. Теперь официально принадлежащей мне.

Часть 2

Настоящее. Глава 1

– А вдруг ничего не получится? – Ольга стояла возле лазерного блока, протянув руку к пульту.

– Однозначно не получится, – пожал я плечами. – Сразу вообще никогда ничего не получается. Мы больше года потратили на то, чтобы научиться перемещать частицы на метр, а из Новосибирска в Питер ты хочешь перекинуть их с первой попытки?

Ольга отдернула руку от пульта и разочарованно развернулась ко мне.

– Да жми уже свою кнопочку, – я ногой пододвинул к себе лабораторную табуретку. – Сегодня не получится, так года через три…

– Почему через три-то?

– Хватит болтать, жми кнопку, – сделал я страшное лицо.

Честно говоря, мне и самому сейчас было немного не по себе. Ребята, все-таки воспринимали наши исследования больше как азартное приключение. Хотелось им открыть что-то новое, стать первыми, попасть на обложки научных журналов или хотя бы в сети прославиться. Для меня же все было значимей и серьезней. Да, я учился жить сегодняшним днем, и у меня это даже неплохо получалось. Но что-то все равно постоянно тянуло вперед. Создавало тончайшее чувство неудовлетворенности, не дававшее осесть в зоне комфорта. А межзвездный двигатель был единственной осязаемой ниточкой, соединяющей мое «прошлое будущее» с настоящим. Казалось, порвись она, и я перестану быть собой. Окончательно превращусь в скромного электронщика Артема, никогда не видевшего космос. Ерунда, конечно. Я старательно гнал от себя подобные мысли, но они настойчиво возвращались. Вот и сейчас этот эксперимент значил для меня намного больше, чем я себе признавался.

– Антон, готов? – еще раз уточнила Ольга в коммуникатор.

– Готов, давай уже! – откликнулся Антон.

– Ну… – помявшись, Ольга кивнула сама себе. – Запускаю.

Загудела система охлаждения, на настенных экранах поползли графики и побежали столбики цифр. Наш аргоновый лазер начал генерировать короткие импульсы. Попадая на кристалл бета-бората бария, они превращались в пары связанных фотонов. Дальше, с помощью зеркал и поляризационных фильтров один из фотонов отправлялся на контрольный детектор, а второй – в камеру микшера. В ней он встречался с импульсом g-поля, переставая быть привычным нам фотоном. И вернуться в исходную форму должен был в приемной камере, установленной сейчас в одной из лабораторий питерского университета. На выходе из камеры стоял второй детектор фотонов. Данные с обоих детекторов синхронизировались по атомным часам и отправлялись на обработку компьютером. Он сравнивал длины волн контрольных и принятых фотонов, с учетом проведенного ими в пути времени. По результатам сравнения строился график расхождений полученных длин волн с ожидаемыми.

Для того чтобы эксперимент считался успешным, нужно стабильно удержать расхождение хотя бы в тридцатипроцентной зоне. Тогда можно открывать шампанское и писать во все журналы о первом контролируемом перемещении потока частиц на три с лишним тысячи километров.

Вообще, с леблановскими «качелями» получилось любопытно. Грант под формулировку Антона «Экспериментальное подтверждение возможности безынерционного перемещения материальных объектов» нам дали даже легче, чем мы рассчитывали. А потом больше года ушло на то, чтобы определить параметры импульса g-поля и собрать установку, позволяющую перемещать выбранные на роль подопытных кроликов электроны хотя бы на метр.

Заставлять частицы исчезать у нас получилось довольно быстро. А вот появляться в нужной точке они отказывались категорически. И когда мы, наконец, смогли перенаправить поток электронов в стоящую рядом экранированную камеру, отмечали это так, словно уже построили работающий двигатель.

Теперь требовалось увеличить расстояние перемещения. С этим тоже были сложности. Понятно, что раз мы оперируем четырехмерным пространством-временем, траекторий, дающих нужную проекцию в трехмерное пространство, может быть бесконечное множество. Но просто ограничиться одной из них и масштабировать параметры начального «толчка» не получалось. Из-за незначительной разницы кривизны пространства-времени в начальной и конечной точках, импульс g-поля расходился с собственной волной частицы совсем не там, где мы планировали. Пришлось добавить в расчеты метрики кривизны пространства в обоих точках, и всякий раз заново определять траекторию. Так что параметры импульса для каждой новой пары точек определялись не функцией, а решением системы уравнений. И малейшая ошибка в определении коэффициентов отправляла частицу не пойми куда. С перемещением на десятки и сотни метров мы в итоге справились. Но пока не были уверены, что на значительно больших расстояниях нас не ждут новые сюрпризы.

Чтобы проверить это, а заодно поточнее замерить скорость перемещения, мы договорились с физфаком СПБУ о совместном эксперименте. Сейчас Антон был в Питере, присматривая за приемной частью нашей установки, а мы с Ольгой и остальной командой занимались новосибирской частью эксперимента. Пока наш лазер выдавал только калибровочные импульсы. Но график расхождений уже выглядел неутешительно.

– Давай серию, – скомандовал Антон.

– А с калибровкой что? Время в пути определил? – голос Ольги звенел, привычный румянец сошел с лица, а глаза напряженно блестели.

– Вроде бы да, но дисперсия большая – спустя несколько секунд, ответил Антон. – Дай серию, пожалуйста.

– Но детектор ведь что-то ловит? – Ольга схватила со стола планшет и растянула один из графиков.

– Оль, не знаю! Тут засветка была, сейчас я ее перекрыл и срабатывания на уровне обычного шума.

– Был бы рядом, она бы тебя убила, – хохотнул я.

– Даю максимальную плотность потока, смотри! – прорычала Ольга.

Вспомнив, что не успел позавтракать, я поискал глазами пачку баранок, которую утром притащил с собой. Какая-никакая еда, и нервы успокою. Лучше уж грызть баранки, чем ногти.

Баранки нашел, но только хотел вскрыть пакет, как меня одернула Ольга.

– Артем, не кроши здесь. И вообще, сходи лучше в столовую, поешь нормально. Сейчас можно, все равно пока набираем статистику, ты не нужен.

– Я не нужен, – повторил я. – Отличные новости: к полудню в четверг узнать, что ты не нужен.

Ольга что-то фыркнула в ответ, я не разобрал. Но решил не переспрашивать, а воспользовавшись собственной ненужностью, и правда пойти поесть.

Я, не спеша пил кофе, когда пришла Ольга, раздраженно пнула стул и, садясь, чуть не промахнулась мимо него.

– Ничего? – для галочки уточнил я, хотя и так все было понятно. – Ну и что ты расстраиваешься, ведь очевидно было, что с первого раза не попадем. Нужна юстировка.

– Кому было-то? – сердито блеснула глазами Ольга. – Просто гиблая это затея! О каком практическом применении может идти речь, если каждый раз без месяца расчетов мы ничего сделать не можем?

– Разберемся с расчетами, – попытался успокоить ее я. – Может, просто точности не хватило или какие-то факторы не учли. В космосе все должно быть проще, там нет такой плотности материи и пространство более однородно.

– Год, Тём! Год мы частицы гоняем. И пока даже достоверно не подтвердили, что ловим те же, какие отправляем!

– Ну вот такие мы значит физики, – не сдержался я.

Ольга хлопнула рукой по столу, резко встала и зашагала прочь из столовой. Проводив ее взглядом, я потянулся к меню автоматической раздачи, заказать себе еще чашку кофе. За время, что живем вместе, научился не прыгать в жерло вулкана, а пережидать извержение в сторонке.

Сделав глоток из выдвинувшейся из стола горячей чашки, я ткнул в коммуникатор и вызвал Антона. Беспечно откинувшись на хлипкую спинку столовского стула, вытянул ноги.

– Ну, рассказывай.

– Похоже, ни один не дошел, – на экране Антон отзеркалил мою позу и отсалютовал чашкой, видимо, тоже с кофе. – Идеи?

– Расчеты проверять надо. Не знаю, – пожал я плечами.

– Тут, в Питере, дядька классный есть. Зав лаборатории волновой физики, в которой мы установку поставили. Вот вам бы с ним пообщаться. Я его и в исследовательскую группу взял бы, если честно.

– Чем же он так хорош?

– Интересно рассуждает. И про флуктуации поля, которыми мы почти пренебрегли в экспериментах, сосредоточившись на кривизне пространства. И в математике он силен. Так-то тебе даже поговорить не с кем про математику.

– А как зовут дядьку? Может я его публикации видел…

– Боровский, имя забыл, сейчас.

Чашка чуть не выскользнула из рук. Боровский… В памяти всплыла тщедушная фигура молодого доктора-астрофизика Ярослава Боровского. Этого же не может быть. Он сейчас, наверно, еще школьник, куда ему лабораторией заведовать. Совпадение? Если так, то забавное.

– Не хочешь к нам в Питер приехать? – прервал мои размышления Антон. – Вместе с Максимом Геннадьевичем твои уравнения покрутим.

– Что за Максим Геннадьевич? – удивился я.

– Боровский же, – Антон обернулся и помахал кому-то рукой.

– Что? – не понял я.

– Вот он, знакомьтесь. Боровский Максим Геннадьевич. – Антон подвинулся и на экране появилось лицо мужчины, на вид лет сорока пяти.

Я с любопытством подался вперед. Ярослава я помнил уже довольно смутно, но мне показалось, что Максим Геннадьевич на него похож. Черты, выражение глаз…

Мы перекинулись дежурными фразами, обсудили сегодняшний эксперимент. Максим Геннадьевич похвалил нашу идею использовать запутанные фотоны для подтверждения факта перемещения и рассказал, чего, по его мнению, не хватает в моих уравнениях. Замечания звучали интересно. Потом Антон отключился.

Допив остывший кофе, я уже собирался вставать, когда неожиданно ощутил… изменения в себе. Мир словно распался на составные части, а я сам масштабировался, растягивался, становился одновременно каждой из этих частей. Задохнулся от накатившихся изменений. Время замерло, секунда растянулась до бесконечности, в которой застыла разбитая вдребезги реальность. И в каждом осколке был я, заполняющий собой все пространство.

Где-то не знаю, в какой части то ли меня, то ли разбитой реальности, родилось удивление. Эти эпизоды странного самочувствия… ведь не первый раз. Они начались больше года назад, с момента, когда мозга коснулось нечто, вынудив то ли в воображении, то ли в реальности тащить из внепространственной западни Эванса. Но так странно, как сейчас, я себя не ощущал еще ни разу. Однако никаких чужих прикосновений сейчас я не чувствовал. Было лишь впечатление, что мое тело само переходит в какое-то новое для него состояние.

Откуда-то из центра разбитого мира пришла мысль: а вдруг я сейчас исчезну отсюда, снова растворюсь среди звезд. Что случится тогда? Меня отбросит назад? Ведь я не на месте, не должно меня здесь быть! Ольга говорила, что, попав сюда, я создал кольцо времени. Но что, если она не права, и ткань пространства-времени не может долго находиться в кольце? Что если сейчас она начала сопротивляться временному переходу и тянет меня назад? А если это так, попаду ли я в свое время или же, как оттянутый на резинке шарик, проскочу его, улетев в будущее? И потом еще, и еще, и еще, пока колебания пространства-времени, наконец, не утихнут.

Ужас заполнил все ячейки занимаемого мой пространства. Ужас оттого, что мне больше нет места в нормальном мире. Что я никогда не вернусь в обычное, линейное время. В каждом кусочке разбитой реальности ужас ухватил меня за горло. Сковал. Начал сжимать до нормальных человеческих размеров. Я ощутил границы своего тела, границы зала, в котором находился. Я чувствовал, как мир из разрозненных частей снова собирается в единое целое. И вот ход времени возобновился. Я ощутил это физически: желудком, кожей, каждым волоском на голове, вставшим дыбом от происходящего. Словно я превратился в старинные часы, стоявшие, но снова начавшие тикать после завода механизма. И сполз на пол, задыхаясь от облегчения, что все закончено, а я все еще существую.

Зрение никак не фокусировалось, все вокруг словно затянуло пеленой, размывая очертания предметов. Но, сделав над собой усилие, я огляделся, щурясь в попытке разглядеть уплывающие детали. По счастью, в столовой никого кроме меня не было.

Ужас никак не отпускал. Из-за него не удавалось справиться с дыханием, слегка потрясывало. Так что я не сразу понял, что уже пару минут слышу надрывающийся звонок коммуникатора. Несколько секунд смотрел на браслет, после чего смахнул его в беззвучный режим. Говорить пока был не в состоянии, хотелось забиться в угол и пересидеть там, нервы привести в порядок.

Сколько еще удастся делать вид, что ничего не происходит? А если в следующий раз это странное состояние придет ко мне, когда я буду среди людей? Кстати, вполне возможно, это и есть «распад». Хотя то, что я смутно помнил о распадах из своей предыдущей жизни, на произошедшее было мало похоже. Так что я пока совершенно не понимал, что с этим состоянием делать и как его контролировать.

В столовую заглянула Ольга. Повезло, что я сидел на полу и она меня попросту не заметила. Не заходя, оглядела пустое помещение и снова скрылась в коридоре. Дождавшись, когда она отойдет подальше, я встал и проскользнул к выходу на улицу. Пройтись, подышать, проветрить голову.

* * *

Домой вернулся за полночь. Думал, Ольга уже спит и хотел тихонечко притулиться рядом. Но не вышло. На звук закрываемой двери Ольга выскочила из кухни, как будто только и ждала, когда я заявлюсь.

– Ты куда делся-то? – спросила она, с беспокойством всматриваясь в мое лицо.

– Гулять ходил, – попытался я увильнуть от объяснений. – Голова разболелась, решил проветриться.

– А мысль предупредить, что задержишься, в больную голову не пришла? – ехидно поинтересовалась Ольга.

– Извини.

Я снял ветровку и бросил ее на пуфик у двери. Ольга странно посмотрела на брошенную куртку, потом сама подхватила ее и повесила на крючок.

Понимая, что говорить все-таки придется, я поплелся на кухню. Сделал чай. Чтобы прервать затянувшуюся паузу, поинтересовался:

– Как исследования?

– Нормально, – внезапно без раздражения ответила Ольга. – Мы доуточнили метрики пространства, и ребята придумали, как можно улучшить фокусировку. Теперь надо это все обсчитать. В общем, я купила нам билеты в Питер, на завтра.

– Что? – от неожиданности я чуть не расплескал чай.

– Максим Геннадьевич предложил использовать для расчетов вычислительный кластер их университета. И предлагает вместе поработать над расчетами. Антон согласен, что это хорошая идея. Мы не смогли с тобой связаться, так что я решила все сама и обещала завтра тебя привезти.

Я улыбнулся. Ольга ведь давно просила свозить ее в Питер. Воспользовалась, значит, ситуацией.

– Приму таблетку и посплю немного. Во сколько вылет?

– В десять утра.

– Значит, встану пораньше и соберемся, хорошо?

Ольга кивнула. Я видел, как она пытается скрыть радость оттого, что я не стал спорить насчет поездки. И тоже спрятал улыбку, чтобы не показать, что все понимаю.

Вот как я могу завтра исчезнуть… Что будет с ней, Антоном, Иваном? А что произошло с моими прежними друзьями, после того как я исчез из своего времени?

Прикинув, как сильно болит голова, таблеток я не пожалел – выпил две. И почему я никогда не интересовался, что за транквилизаторы смешивает для нас Акихиро? Как бы сейчас мне пригодились эти знания.

* * *

В Питере дождило, но Ольга рвалась гулять. Спрятавшись за капюшонами ветровок, мы бесцельно проболтались до самого вечера. Так что до лаборатории Боровского добрались, когда его сотрудники уже начали расходиться. Нас встретил Антон. Сказал, что Максима Геннадьевича надо подождать, тот отошел на полчаса и, вообще, нас ждали сильно раньше. В том, как весь день прогуляли, мы не сознались, Ольга искусно отвлекла Антона вопросами про параметры поля, чувствительность детектора, диаграммы направленности и прочие подобные вещи. А я сел в углу, чтобы не мешаться. И мысли почему-то снова вернулись к моему странному состоянию.

Около восьми раз оно случилось со мной. Я открыл календарь и постарался вспомнить даты, попутно отмечая их цветными кружками с цифрами. По ощущениям, первые три раза были самыми слабыми. Для них я выбрал зеленый цвет. Потеря ориентации, странные звуки, похожие на шорох, вот и все. Первый я вообще списал на мигрень. Подумав, поменял ему цвет на светло-салатовый. Следующие случаи заставили прислушаться к себе, но еще не вызвали никакой тревоги. По длительности – не больше минуты. Дальше на эти же симптомы стало накладываться ощущение «дробления» реальности. Будто она начинала терять свою цельность. Тут я использовал цвета от лимонно-желтого до светло-оранжевого. Сильно длиннее по времени эпизоды не стали, но я уже четко начал осознавать, что со мной творится что-то неладное. И глядя на календарь, к ужасу своему увидел, что если вначале странное состояние случалось редко, то сейчас оно не только усилилось в симптомах, но еще и участилось. Последние два раза произошли буквально в течение одного месяца, хотя самые первые шли с интервалами в два – два с половиной месяца.

Мне нужно было найти лекарство для стабилизации. Или вспомнить, как управлять этими распадами.

При этом вызвать это состояние намеренно у меня абсолютно не получалось. Ни одна клеточка не откликалась на мои попытки. К тому же я плохо понимал, как должно ощущаться то состояние, которое я пытаюсь получить. Раньше, мне казалось, что распадался именно я сам. Разлетался на невероятные расстояния. Становился самой вселенной. Сейчас же – что распадается реальность, а не я.

Мои размышления прервал зашедший в дверь лаборатории невысокий, крепкий мужчина.

– Добрый вечер, – громко произнес он, приветливо улыбаясь. – Рад вас всех видеть.

Мы почти одновременно поднялись со своих мест и пошли ему навстречу. Я из своего угла, Ольга с Антоном – с другого конца лаборатории. И тут заготовленные для знакомства фразы застряли у меня в горле. Из-за плеча Максима Геннадиевича вышел нескладный, угловатый подросток, лет тринадцати на вид. Он брезгливо поджал губы и был явно недоволен тем, что вынужден присутствовать тут, в лаборатории.

Максим Геннадьевич, заметив мой взгляд, приобнял подростка за плечи и представил его нам:

– Мой сын, Ярослав.

Ольга растянула губы в вежливой улыбке и проворковала:

– Тоже будущий ученый?

– А это вряд ли, – хмуро ответил Максим Геннадьевич.

Ярослав фыркнул, вырвался из объятий и сделал несколько шагов в сторону от отца, пытаясь дистанцироваться.

Я смотрел на него и не мог ничего поделать с лицом: улыбка так и расползалась на всю его ширину. Вот ты какой, доктор-астрофизик Ярослав Боровский. Ну надо же!

Часть 2

Настоящее. Глава 2

Кругом была пустота. Холодная, звенящая. Везде, куда я мог дотянуться – только она. Когда смотришь на эту пустоту издалека – с планеты, с космического корабля, в окуляр телескопа – она кажется безжизненной, полной одиночества. Но если быть внутри нее, то становится понятно, что это не так. Она пронизана частицами жизни. Они тут повсюду. Просто надо уметь их чувствовать. Ловить на кончиках пальцев и отпускать дальше, в долгий путь по холодной пустоте.

У всего есть путь, ничто не происходит просто так. У всего есть смысл.

Я смотрю на Лео. На то, как она сосредоточена. Как тянется через бескрайнее пространство, далеко, невозможно далеко. Для нее одной это расстояние непреодолимо, но она не одна. Я тянусь вместе с ней, через пустоту, потому что в этом есть смысл. Мне проще, чем ей. Я провел здесь столько времени, что пустота уже принимает меня. Обнимает. Оберегает. Я свой, и Лео теперь тоже своя.

Нечто где-то рядом. Оно… нет, не помогает. Оно изучает. Оно колеблется, мы чужие для него, но используем те же инструменты. Идем через разрывы. И нечто не понимает, касается нас и не понимает. Я шепчу, что мы не враги, я шепчу, что у всего есть смысл. Наш смысл не причинит ему вреда. Я знаю, что меня не поймут, но все равно шепчу и шепчу одно и то же.

Лео так близко. Я касаюсь ее. Знаю, что она не чувствует меня, лишь ЕГО. Но мне достаточно просто касаться. Знать, что я рядом и что помогу.

Мы находим его. Он еще так слаб. Но так самоуверен. Не готов к компромиссам. Он бежит от себя, считая, что бежит от увечья.

И Лео слабеет. Она преодолела такое расстояние, что сил совсем не осталось. Дотянувшись, коснувшись его, она начинает истаивать на глазах. Я касаюсь ее сильнее, не даю прерваться их контакту. За мной он не пойдет, нужна она. Поддерживаемая мной, она тянет его на себя.

Он легкий, как пушинка. Тянется к ней, не ощущая препятствий, безгранично доверяя, передает ей себя. Он весь у нее на ладонях, а я держу эти ладони, не даю рукам опуститься. И мы тянем, тащим его через пространство.

Нечто следит. Колеблется, касается меня, а их не трогает. Раз, другой. Еще. И вдруг я чувствую, что оно понимает! Становится очень легко, мы больше не прилагаем никаких усилий для движения. Пространство подхватывает нас само, и мы плывем, как по течению. Он – в руках Лео, а она – в моих руках.

Я не хочу ее отпускать. Вижу корабль, вижу захваты. В последний момент придерживаю его, смягчаю рывок от захватов. Я чувствую его кровь на своих руках, но он жив! А Лео собрана, она руководит медиками, она успокаивает его. Она – сила, которая создает стабильность вокруг себя. И я тоже хочу быть рядом с этой силой, чтобы она питала и меня.

Кровь, везде кровь. Но он жив. Он будет жить. Я забрал себе часть его боли, отдал ему немного силы. И он будет жить рядом с Лео, пока пустота не возьмет свое.

А я? Что будет со мной? Кругом растекается кровь, и я распылен в ней частицами жизни, пронизывающей пустоту. Облаком качаюсь на гравитационных волнах, поднятых улетающим к Земле кораблем.

Я отпустил Лео. Отпустил их всех. Мне стало бесконечно холодно и одиноко. Я таю в этой пустоте, в этой бесконечности. Слабею. Ухожу…

Очнулся я от того, что Ольга истерично трясла меня за плечо.

– Артем, что случилось? Проснись! Боже, сколько крови! Что случилось?

Мне было тяжело дышать, но я заставил себя открыть глаза. Наш питерский номер, темнота за окном. Видимо, ночь.

Невыносимо болела голова.

Ольга, увидев, что я зашевелился, наконец, сообразила и вызвала скорую.

Воздух попадал ко мне через раз. Первый вдох – в груди пустота, второй – немного воздуха. Потом выдох, воздух с хрипами и кровью покидал мою грудь. Я весь сосредоточился на том, чтобы дышать. Ничего больше, только дышать. Пару раз отключался, но Ольга теребила меня. Догадалась намочить полотенце холодной водой, убирала с лица кровь.

Врачи приехали быстро. Я увидел их и… улыбнулся. Ну да, сейчас же он жив! Если бы не забившая легкие кровь, я бы захохотал. О, от радости я бы запрыгал по комнате. Но вместо этого просто позволил себе потерять сознание. Потому что точно знал, что умереть мне не дадут. Теперь я в надежных руках. Все будет хорошо.