Текст книги "Робот-насильник (СИ)"

Автор книги: Игорь Волознев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Ой, надо драпать! – воскликнула роботесса. – Я ведь работаю без лицензии, а копы это ужасно не любят!

– Почему ты работаешь без лицензии? – полюбопытствовал Пип, торопясь вместе с Микки за новой знакомой.

– Да тут почти все так работают! Для наших хозяев это лишний расход. Мы и так мало зарабатываем, все нас обдирают кому не лень, конкурентов полно, расценки на услуги падают, клиенты пошли такие, что уже требуют, чтобы мы и презервативы и дезинфексикаторы предоставляли за наш счёт... А ведь нам ещё и профилактику надо делать, и внешний вид поддерживать на уровне... Тут уже на лицензию никаких денег не остаётся...

Она свернула за угол и нырнула в тёмную подворотню. Микки с Пипом последовали за ней. Далеко заходить не стали, остановились у выхода.

– Всё, пропала ночь, – сказала роботесса. – Теперь до утра не дадут нормально работать. Начнут проверять всех подряд.

– Так иди на другую улицу, – посоветовал Пип.

– Ты что, спятил? Кто меня туда пустит?

– Тогда что делать будешь?

– А ничего. Клиенты-то все разбежались. Чувствую, хозяин меня опять взгреет, что я ни цента не принесла.

В темноте подворотни висели красноватые глаза Пипа и зелёные, как у кошки, роботессы.

– Я, кстати, могу абсолютно всё. Встаю в любую позу, лижу, сосу, делаю минет... Тебе, – её пальчик мягко скользнул по груди Микки, – поскольку других клиентов не предвидится, сделаю всё за пару долларов.

Микки оглядел её внимательнее. В последнее время роботесс-проституток делали очень качественно, программы для них писали настоящие гении этого дела. Новейшая модель такой проститутки в чувственности и любовной игре даст фору любой живой путане. Мужской член в их влагалище чувствует себя не менее комфортно, чем в том же месте у женщин, а во рту – даже более комфортно, потому что зубы у роботесс во время минета автоматически убираются.

Микки чувствовал возбуждение в паху, но заставлял себя сдерживаться. Денег было слишком мало, и расставаться с ними не хотелось. Ведь ни он, ни Пип не знали, что их ждёт впереди.

– Увы, крошка. Я бы и рад перепихнуться, но с бабками напряг.

– Вообще ничего нет?

Микки пошарил в кармане и достал две пятидесятицентовые монеты.

– Могу предложить доллар.

– Ладно, давай. Хоть что-то, – голос у роботессы сразу стал деловитым. – За такую мелочь я, конечно, никуда с тобой не пойду, сделаю всё прямо здесь и по-быстрому. Предлагаю минет. А можно ещё встоячка. Но только не лёжа. Ложиться на грязный асфальт и пачкать платье за какой-то несчастный бакс не желаю.

– Отлично, минет так минет, – с готовностью согласился Микки.

Перевозбуждённый член словно сам выпрыгнул из ширинки. Роботесса присела на корточки и уже изготовилась обхватить его губами, как вмешался Пип:

– Постой, постой, – его рука протиснулась между вздрагивающим от возбуждения пенисом и раскрытым ртом роботессы. – Без дезинфекции нельзя. А вдруг тебя подослали сектанты-пуритане заражать мужчин?

– Ты что, с ума сошёл, кретин? Я чистая!

– Продизенфицируй рот прямо сейчас, чтобы мы видели, или гони монеты назад, – настаивал Пип.

– Дезинфекция стоит бакс, – сказала роботесса. – Получается, мне нет выгоды работать с вами.

– Я умею дрочить, – объявил Пип. – Хочешь, подрочу хозяину бесплатно?

Его пальцы обхватили пенис и сделали несколько быстрых мастурбирующих движений. Микки застонал от удовольствия.

Роботесса, вероятно, впервые в жизни видела робота, умеющего делать мастурбацию. Несколько секунд она смотрела, как ловко работают пальцы Пипа, а потом заголосила:

– Эй, хватит, хватит! Я согласна! Не отбивай у меня клиента! Вот, гляди, я уже делаю себе дезинфекцию, – она вынула из внутреннего кармана флакончик с пульверизатором, раскрыла рот и брызнула туда какой-то пахучей жидкостью. – Патентованное средство. Убивает любые бактерии за секунды.

– Пип... – застонал Микки, держась за вздыбленный пенис. – Плевать на бактерии, я больше не могу сдерживаться... Щас брызну...

– В моём ротике твой мальчик улетит на небеса, – сказала роботесса и с аппетитным чавканьем заглотнула пенис по самую мошонку.

Зубы её убрались в нёбо, и пенис Микки обхватила мягкая влажная теснина рта, которая вся задвигалась, заволновалась, делая сосущие движения.

"Улёт на небеса" длился секунд двадцать. Пенис был настолько возбуждён, что времени на раскачку не потребовалось. Чувствуя, что решительный миг близок, Микки схватил роботессу за голову, сдвинув на ней парик, пару секунд медлил, устраивая член во рту удобнее, и задёргался, застонал сквозь зубы, вгоняя член роботессе в рот до самого упора и выплёскивая сперму.

Они так увлеклись, что не заметили появления на улице группы пуритан. Это были люди в розовых монашеских рясах, с деревянными крестами на груди. Они шли тесной толпой, звонили в колокольчик и нестройно распевали хорал. Каждый в руке держал фонарик. Заметив трахающихся или чрезмерно раздетую проститутку, вся группа останавливалась, фонарики включались и лучи устремлялись на объект негодования. Все дружно начинали выкрикивать: "Похоть! Похоть!"

Заметив в подворотне Микки с роботессой, пуритане сгрудились у входа в неё и включили фонарики. На парочку устремились лучи света, раздались крики:

– Похоть! Похоть!

Роботесса сразу выпрямилась. Поправила на себе парик.

– Нам лучше убраться отсюда, а то они так и будут стоять и вопить.

Она устремилась вглубь подворотни. Микки последовал за ней, на ходу натягивая штаны.

– То драка, то полиция, а теперь пуритане припёрлись, – говорила роботесса. – Вот невезуха!

Далеко отходить не стали: пуритане, постояв, направились дальше по улице. Пение и колокольчик стихли вдали.

Но вместо борцов с похотью в освещённом проёме подворотни возникли силуэты двух кибернетических стражей порядка.

– А вот теперь надо драпать! – взвизгнула роботесса и кинулась прочь со всех ног.

В конце подворотни высились решётчатые ворота. Роботесса, которой всё на этой улице было знакомо, распахнула их и выскочила в полутёмный двор. Бежавший за ней Микки едва не споткнулся о парочку, лежащую на расстеленном одеяле. В следующую минуту кибернетику стало ясно, что двор, стиснутый со всех сторон тёмными высотками и больше похожий на дно глубокого колодца, использовался как дом свиданий. Повсюду были расстелены одеяла, лежали парочки; слышались стоны и глухие вскрикивания. Клок звёздного неба в вышине почти ничего не освещал. Всё происходило при свете единственной синеватой лампы, горевшей на длинном штыре посреди двора.

– Копы идут! – закричала роботесса и бросилась куда-то направо.

Микки с Пипом метнулись туда же.

Во дворе началась суматоха. Голые клиенты поспешно одевались; роботессы голосили в испуге. Перекрывая шум, раздался рявкающий голос робота-полицейского:

– Всем стоять! Проверка личностей!

Но Микки, Пип и роботесса уже прошмыгнули в какую-то дверь и оказались в следующей подворотне, выходившей на другую улицу. Там всё было спокойно. Под красными фонарями стояли роботессы-проститутки и медленно курсировали автомобили с клиентами.

На появившуюся троицу оглянулись. Роботесса нервничала.

– Это не моя территория, мне здесь задерживаться нельзя. Ну, мальчики, до скорого! – И она скрылась за углом.

Местные роботессы-проститутки при виде Микки сладко заулыбались, завиляли бёдрами.

– Десять долларов, – послышались их умильные голоса. – Десять долларов, красавчик, и улетишь на небеса.

– Сегодня обойдётесь без нас, – ответил за Микки Пип. – Мы с хозяином забыли дома бумажник.

Роботессы захмыкали, изображая то ли удивление, то ли презрение.

Приятели шли, уже не обращая внимание на кибернетических дам. Микки торопился покинуть кварталы красных фонарей, где они с Пипом могли снова попасть в полицейскую облаву.

– А хорошо, что я вспомнил про дезинфекцию, правда? – сказал Пип. – Как раз вовремя.

– Да, – уныло отозвался Микки, – а то я даже не подумал об этом, до того было невтерпёж.

Мысли в его голове носились самые безрадостные. Как ни крути, а придётся скрываться. Утешало лишь то, что в таком громадном городе, как Гелиополис, это было не слишком трудно.

Они проходили улицей, на которой несли вахту роботы-геи.

– Смотри, хозяин, они все с расстёгнутыми ширинками и открытыми задницами! – воскликнул Пип. – Клиентов своими задницами привлекают, да?

– Конечно. До таких субъектов вообще немало охотников, и далеко не все эти охотники – женщины.

– Тогда, может, и мне постоять тут с моим штырём? Вдруг перепадут какие-нибудь денежки?

Микки, услышав это, не мог не улыбнуться.

– Пенисы они используют совсем не для того, для чего ты используешь штырь. И потом, ты не забыл, что я говорил? Со штырём тебе нельзя "светиться", а то попадёшь в переплавку.

– Это я просто так сказал, чтоб развеселить тебя, – признался Пип. – А то что-то ты очень грустный. Конечно, я не собираюсь стоять здесь со штырём. Такое поведение с моей стороны было бы стопроцентно неправильным.

– Это точно.

Все сексшопы на улице, судя по оформлению витрин, предназначались исключительно для лиц нетрадиционной сексуальной ориентации. На тех же лиц были рассчитаны и фланировавшие здесь роботы. Многие были одеты весьма причудливо: огромные парики самых немыслимых расцветок, сюртучки, больше похожие на женские платьица, сетчатые чулки, узкие трусики с разрезами, и почти у всех – выставленные напоказ пенисы и задницы.

– Я чувствую, мне пора подзаправиться энергией, – сказал Пип. – Ты бы уговорил кого-нибудь отойти с тобой в сторонку.

– Можно попробовать, – согласился Микки.

Робот, к которому он подошёл, стоял в небрежной позе, привалившись к витрине. Из одежды на нём был только короткий сюртучок, и тот был распахнут так, что торчащий фаллос с бордовой, жирно смазанной головкой виднелся во всей красе.

– Сахарок мой, – сказал Микки, – ты какие услуги оказываешь?

– Все, – ответил робот жеманным голосом. – Абсолютно все. Я – суперсовременная модель "Сверхлюбовник-0012-М-1", оказываю услуги мужчинам и женщинам, геям, лесби и натуралам, садо и мазо, исполняю любые фантазии, трахаю и даю трахать во всех позах и видах, могу обслуживать до пяти человек одновременно. Таких навороченных, как я, здесь, – он показал пальцем вокруг себя, – раз, два и обчёлся. Можно сказать, вообще нет. Я – уникум, единственный в своём роде экземпляр.

– Да что ты говоришь, – Микки заинтересовался.

С виду в роботе не было ничего особенного: умело изготовленное синтетическое лицо, неплохо воспроизводившее человеческую мимику, женоподобные формы, торчащий пенис, пушок на лобке, бело-рыжий парик. На лице выделялись большие глаза и крупный полногубый рот. Таких роботов-проститутов ошивалось немало в окрестных кварталах.

– И чем же ты уникален?

– Тем, что я – трансвестит, – сказал робот не без гордости. – Вот если тебе, например, нужна женщина, то могу стать женщиной.

С этими словами он взялся за свои гениталии и в несколько секунд, к удивлению Микки, и особенно Пипа, отделил их от паха. Затем совершенно спокойно спрятал пенис с мошонкой в карман сюртучка и слегка наклонился назад, раздвинув ноги и демонстрируя открывшуюся вагину.

– Хозяин, у него член приставной, как у меня! – воскликнул Пип.

– Тихо, – Микки жестом заставил его умолкнуть. – Не болтай лишнего.

– Моя киска к твоим услугам, красавчик, – голос робота изменился, превратившись в нежное женское контральто. – Вбирает в себя пенисы любых размеров, а половые губы делают сосательные движения, многократно усиливая удовольствие... А может, тебе нужен анус? – И он повернулся, продемонстрировав округлый зад, отверстие в котором приглашающе расширилось. – Или тебе нравится, когда тебя ласкают язычком? – Робот вывалил изо рта розовый язык сантиметров тридцати длиной. Язык поизвивался в воздухе и убрался обратно в рот. – Чудо секс-механики! Потрясающе ласкает и женские киски и мужские шишки, вылизывает анус и особенно хорош при французских поцелуях! А что касается минета, то с таким языком минет просто бесподобен, можешь сам убедиться всего за двадцать пять долларов.

– Что? Двадцать пять баксов за минет? – возмутился Пип. – Да нам сейчас шалава сделала его за бакс, и продезинфицировалась в придачу!

– Тихо, Пип, – зашептал кибернетик. – Ты хочешь отсосать у него энергию, или нет?

– Хочу.

– Тогда помалкивай, слушай разговор и мотай на ус. Пригодится.

Трансвестит выпрямился, приняв оскорблённый вид.

– Я не какая-нибудь дешёвка, чтобы работать за гроши. На меня истрачены тысячи, и их надо окупить. Так что, если ищете развлечений на бакс, идите дальше. Может, кого и найдёте.

– Дружище, ты нас не так понял, – Микки улыбнулся. – Лично я согласен заплатить, хотя бы из чувства восхищения перед таким чудом.

Эластичные губы трансвестита тоже растянулись.

– Не ты один восхищаешься. Все, кто имел со мной дело, восхитились и остались очень довольны, и женщины, и мужчины. Ты, как я понимаю, гей? Тебе больше нравится, когда у меня между ног пенис, да? – Его рука потянулась к карману, где лежали гениталии, а тембр голоса понизился, превратившись в хрипловатый баритон. – Сперма с приятным клубничным вкусом...

– Нет-нет, предпочитаю женщин, – смеясь, перебил Микки.

– Какой тип интересует? – Голос трансвестита снова стал высоким. – Может, рубенсовский? Включаю.

Он зашипел и начал надуваться, причём надуваться не как шар, а в определённых местах. Увеличивались его бёдра и ягодицы, набухал живот, округлялись груди и щёки, под подбородком и на шее появились складки, похожие на жировые. Когда шипенье смолкло, перед кибернетиком стоял уже не худощавый юноша, а упитанная грудастая бабёнка. Только по сюртучку, обтягивавшему её голое тело, и по маске лица можно было догадаться, что это всё тот же трансвестит.

– Пощупай, – он подался вперёд и помял рукой полушарие собственной груди, приглашая то же самое сделать и Микки. – Щупай, не стесняйся! И здесь щупай, – он выставил жирную ляжку. – Более мягкого и нежного тела не найдёшь ни у одной натуральной женщины!

Микки удивлённо качал головой.

– Я действительно отстал от технического прогресса. Сексиндустрия шагнула далеко вперёд...

– Ещё как далеко. Я вижу, тебе нравятся пышненькие. Смотри, можно ещё толще...

Трансвестит снова зашипел, и через минуту он превратился в подобие колобка. Сюртучок на нём натянулся, но ткань нигде не треснула.

– Эта форма предназначена для поз, где клиент сверху. Будешь прыгать на мне, как на батуте.

Пип потыкал в него пальцем.

– Эй, ты чего? – На лице трансвестита выразилось неудовольствие. – Чего ты тут тычешь, чурка чугунная? Я разговариваю не с тобой, а с джентльменом.

– Просто любопытно, – ответил Пип. – Как это у тебя получилось так надуться и не лопнуть?

– Секрет фирмы. А вообще я могу принимать любые габариты по желанию клиента. Назовите цифры необходимых вам размеров груди, талии и бёдер, и надуюсь точно как надо.

И он, не дожидаясь цифр, сначала сдулся до прежнего мальчишеского вида, а потом надул себе только бёдра и грудь, при этом заузив талию.

– Вот, – он повернулся, демонстрируя себя. – Формы Моники Смайл в фильме "Девушка моих грёз".

– Стоп, – сказал Микки. – Именно это мне и нужно.

– Сорок долларов за одно сношение.

– Сколько? – недовольно переспросил Пип.

– Сорок долларов за секс с Моникой Смайл, – повторил трансвестит. – Я и голосом её говорю, не замечаешь? Это голос Моники Смайл, один к одному.

– А ты хоть продезинфицирован, Моника Смайл? – спросил Пип.

– Обижаешь. Я не какая-нибудь дешёвая потаскуха, которую надо обрабатывать после каждого клиента. У меня всё дезинфицируется автоматически. Чище меня не найдёте никого во всём квартале.

Микки оттёр Пипа локтем.

– Ладно, не будем придираться, – он достал из внутреннего кармана бумажник, в котором, впрочем, ничего, кроме кредитки с заблокированным счётом, не было. – Сорок долларов, так сорок долларов. Только я очень тороплюсь и хотел бы всё сделать по-быстрому, желательно – за ближайшим углом.

– Нет проблем, – трансвестит оживился. – Тут рядом подворотня удобная, туда все наши водят клиентов, если кто торопится. Тебе минет?

– Предпочитаю киску. Моя любимая поза – стоя...

– Это и моя любимая поза. Пошли.

"Моника Смайл", одёргивая на себе сюртучок, который не застёгивался из-за сильно увеличившейся груди, перебежал улицу и быстрым шагом направился вдоль витрин. Приятели поспешили за ним.

– Тут уютно и никто не помешает, – почти пропел он, останавливаясь у входа в подворотню.

Невдалеке маячил здоровенный робот.

– Билл, этот джентльмен со мной, – деловито сказал ему трансвестит и вошёл в темноту.

Микки с Пипом двинулись было туда же, но тут могучая фигура Билла отделилась от стены.

– Ширли обслуживает только людей, – прогудел робот низким басом. – Пусть этот, – он показал на Пипа, – останется здесь.

– Он мой телохранитель, – сказал Микки. – Без него не сделаю ни шагу. А то кто вас знает, может, вы собираетесь меня обчистить.

– Пропусти их, они платят сорок баксов! – раздался из темноты голос "Моники".

– Ну, это другое дело, – сразу смягчился Билл. – Тогда идите.

Микки и Пип вошли в подворотню, похожую, как и большинство подворотен в Гелиополисе, на тёмную трубу. Далеко впереди виднелся квадрат выхода, подсвеченный бледно-голубым фонарным светом. Микки почти вслепую двинулся на него, но через десяток шагов остановился, услышав торопливый шёпот "Моники", или, как его назвал Билл – Ширли:

– Давай здесь, что ли. Баксы наличными или по кредитке?

Кибернетик помахал бумажником.

– За такие удовольствия плачу всегда наличными и на чай даю.

– Обожаю тебя!

– Только вот что. Насчёт Моники Смайл я передумал. Ты, давай, сделайся попышнее. Чтоб самое-самое, понимаешь?

– Для тебя – что хочешь, – пропел Ширли.

Послышалось знакомое шипение, и формы трансвестита стали увеличиваться.

Микки, тихонько смеясь, щупал пальцами мягкую кожу.

– Отлично, отлично, – говорил он, наблюдая, как трансвестит раздувается, как округляются его щёки и подбородок, как бёдра, шея и предплечья становятся похожими на бочонки.

Ткань сюртучка оказалась настолько эластичной, что обтянула весь этот шар.

– А ещё толще можешь? За дополнительный жирок накину лишние пять долларов! – И Микки едва заметно толкнул Пипа локтем.

Тот всё понял без слов. Впрочем, свой знаменитый штырь он уже держал наготове. Привинтить его было делом нескольких секунд.

– Только для тебя, – проворковала голова трансвестита, казавшаяся каким-то чужеродным предметом на огромном шаре, который едва стоял на шаровидных ногах. – Самое максимальное ожирение, красавчик. Пользуйся. Только сперва денежки.

– Пип, проверь, достаточна ли жирность.

– Чего это он будет меня проверять... – недовольно заговорил трансвестит, но Пип, подойдя к нему сзади, уже обхватил его и притянул к себе. С глухим гудением заработал штырь.

– Эй, что это? – визгливо выпалил Ширли. – Что это у тебя между ног? Это член? Я роботов не обслу...

Договорить он не успел. Штырь вонзился в анальное отверстие и мгновенно разодрал искусственную кожу. Зашипел выходящий воздух. Трансвестит не устоял на ногах, повалился навзничь и слегка подпрыгнул, как мяч. Цеплявшийся в него Пип подпрыгнул вместе с ним.

Микки огляделся. Оба входа в подворотню были пустынны. Пип вжимался в трансвестита, попутно раздвигая его ноги, и стонал, как мужчины во время оргазма. Слабый синеватый свет выхватывал из темноты сбившийся курчавый парик Ширли и голову Пипа в нелепой улыбающейся маске. Дёрнувшись в последний раз, трансвестит вытянулся на асфальте и замер. Голова его без парика была гладкая, с отверстиями и мелкими выступами, из которых торчали кончики проводов. Тело, сдувшись, стало тощим как скелет.

– Уфф, – пропыхтел Пип, отвинчивая штырь. – Всё-таки самое милое дело – это вводить в зад! Я, как ввёл, добрался до батареи за пять секунд!

– Как себя чувствуешь?

– Готов к любым подвигам!

– Тогда прячь штырь и ступай за мной, – Микки бесшумно двинулся к выходу. – Надо пройти этого Билла, который, по-видимому, пасёт здешних проститутов...

– Я уложу его одной левой.

– Ни в коем случае. Руки тебе надо беречь.

Но здоровяк-робот даже не повернул головы в их сторону. Выйдя из подворотни, Микки неторопливым шагом двинулся к ближайшему углу. Пип шёл за ним. Микки нарочно не спешил, зная, что в кварталах красных фонарей торопливость может вызвать подозрение.

Они свернули за угол и зашагали по другой улице, где тоже стояли или прохаживались роботы-геи. Они улыбались Микки, подмигивали накрашенными глазами и зазывно гладили свои торчащие пенисы.

Микки с Пипом снова свернули, перешли перекрёсток и углубились в улицы, где красных фонарей уже не было, где было темнее и грязнее, меньше было прохожих и машин, и витрины почти все были забраны жалюзи. Но и здесь околачивались роботессы-проститутки, кучкуясь в основном под редкими фонарями. Кроме них, можно было встретить бродяг – как роботов, так и людей, копошащихся у мусорных баков или лежащих среди коробок.

Роботессы были уже не того сорта, что в кварталах красных фонарей. Потёртые, ржавые, с облезлой искусственной кожей, с какими-то тряпками на голове вместо париков. При приближении Микки они раздвигали ноги, показывая свою тёмную дыру, и надтреснутыми металлическими голосами предлагали улететь на небеса за пятьдесят центов. Когда над улицей, обдавая всех прожекторным лучом, пролетал полицейский аэромобиль, они отодвигались в тень, а бродяги прятались за баками или в подворотнях. Микки с Пипом спешили скрыться вместе со всеми.

Скоро они оказались в кварталах, где уже и фонари были редкостью. Громады высоток, вершинами уходившие в небо, стояли без единого огня и выглядели заброшенными. На улицах было больше мусора, хлама, крыс, ржавеющих остовов машин и разных подозрительных личностей, которые вдруг молча выныривали из мрака и так же молча пропадали. Если где горел фонарь, то под ним обязательно толпились роботессы-проститутки и нестройным хором зазывали клиентов, а то и крикливо переругивались друг с другом.

– Вот примерно на такой улице я подобрал тебя этой весной, – сказал Микки. – Ты лежал у мусорных баков, почти совсем обесточенный, и к тебе подбирались уборщики, чтобы закинуть тебя в фургон и отправить в переплавку. Я дал каждому по пять баксов и отвёз тебя к себе. Мне надо было сделать прибор для лечения импотенции, а ничего подходящего у меня под руками не было. И я решил сделать прибор из робота...

– Значит, до встречи с тобой я был бесхозным бродягой?

– Скорее всего. Ты был весь разлажен, и из-за этого, наверное, твои хозяева отказались от тебя. Я заблокировал твою глубокую память, иначе с тобой возникли бы проблемы. Неизвестно, как бы ты повёл себя, останься ты в своей электронной душе тем, кем был. Я оставил только поверхностную рациональную память, которая учитывает необходимый минимум понятий, включая владение человеческой речью.

– То-то я ничего не помню, что со мной было раньше! – воскликнул Пип. – А я ведь думал, что я только что сделанный, привезён с завода!

– Нет, Пип, на нового робота у меня не было денег. Но ты и так хоть куда. Я заменил в тебе многие детали и теперь ты проживёшь долго, тем более со своим штырём.

Из-за мусорного бака, шаркая, вышел скрюченный, уже совсем без кожи робот и, обращаясь к Микки, заговорил гнусаво:

– Беру в заднюю дырку и в рот. Что хочет джентльмен? Всё за пять центов, – он со скрипом наклонился, демонстрируя дыру между ржавых ягодиц. – За пять центов, сэр...

Приятели обошли его стороной.

– Лучше уж быть бродягой, чем таким, – сказал Пип.

– Впрочем, если хочешь, я могу разблокировать твою память, – сказал Микки. – Вспомнишь прежнего хозяина, дело, которым занимался. Но это может нанести ущерб твоему врачебному умению. Ты уже не сможешь так быстро и ловко лечить от импотенции.

Пип минут десять шёл молча.

– Не надо её разблокировать, – проговорил, наконец, он. – Я хочу остаться Пипом, который лечит от импотенции, и чтобы ты был моим хозяином.

– Это правильно, – Микки улыбнулся. – Тем более я на себе убедился, какой ты потрясающий лекарь. Знаешь, я снова хочу трахаться! Просто невероятно! У меня даже в лучшие годы член так не стоял, как в эту ночь.

– Только не трахайся со здешними бабами, а то подхватишь инфекцию.

Они шли, и если кто им и попадался, то только бродяги и проститутки. Проституток было больше. Создавалось впечатление, что по ночам жрицы любви заполняют все улицы Гелиополиса, от освещённых фешенебельных проспектов до самых тёмных и грязных переулков, выползая, как крысы, из каких-то укромных щелей, в которых прячутся днём. Приятелям довелось наблюдать драку между проститутками-роботессами и живыми путанами за место под единственным на улице горящим фонарём. От взаимных обвинений обе враждующие стороны перешли к решительным действиям: роботессы пустили в ход стальные кулаки, круша живым челюсти, а живые, избегая ближнего боя, прыскали несмываемой краской, которая залепляла роботессам глаза.

– Если в ближайшие пять минут не потрахаюсь, то пенис у меня взорвётся, – сказал Микки.

– Могу подрочить, – предложил Пип.

– Я и сам могу. Хочется всунуть в живую дырку, или, на худой конец, в рот.

К Микки подходили женщины в коротких юбках, с выставленными напоказ огромными наращенными грудями. С умильной улыбкой высовывали кончик языка или сосали палец.

Он выбрал девицу, которая показалась ему посвежее и помоложе остальных.

– Красотка, и давно ты на панели?

– Первый день, сэр, – она говорила тоненьким голосом, состроив плаксивую гримасу. – Понимаете, сэр, очень нужны деньги. Мать при смерти, брат наркоман, сестра парализована...

– Верь ей, верь, она тебе ещё и не такое напоёт, – проворчала стоявшая невдалеке толстуха.

– Три бакса, – сразу перешла на деловой тон молодая проститутка. – За три бакса сделаю всё в лучшем виде.

– Два, – сказал Микки.

– И с тебя дезинфекция, – прибавил Пип.

Тишину улицы разорвал истошный визг. Все оглянулись. Испуганно заголосило ещё несколько женщин. Пройдя вперёд, Микки увидел робота, который высовывался из канализационного люка. Робот держал за щиколотку проститутку и тянул к себе. Она отчаянно вырывалась.

При скудном фонарном свете Микки разглядел грубо прилаженный скальп со щеками, носом и ушами, залитые кровью глазные яблоки.

"Масочник!" Микки замутило от ужаса.

Никто не рисковал приблизиться. Проститутка пыталась вцепиться во всё, что можно, но на гладком асфальте вцепиться было не во что. Её пальцы с содранными ногтями оставляли на нём кровавые полосы. Убийца дотянулся до её шеи и сбросил в колодец, после чего нырнул туда сам.

Пип был единственным, кто решился подбежать к люку. Но он опоздал: масочник со звуком, похожим на хихиканье, уже исчез вместе со своей жертвой в чёрной глубине. Доносившиеся оттуда истеричные крики оборвались.

Проститутки в ужасе смотрели на отверстие колодца.

– На нём было лицо Клэр, – прошептала женщина, остановившаяся рядом с Микки.

– Да, да, Клэр, – заговорили вокруг. – Это было её лицо... Это тот самый робот, который на прошлой неделе утянул её с соседней улицы... А теперь Маргарет...

Приятели повернулись и пошли прочь. О сексе Микки уже не думал.

7

Швонс уже вторую неделю пребывал в самом скверном расположении духа. Кибернетик с его чудо-роботом скрылись, Хэнкс погиб в коллекторах. Надежда избавиться от импотенции таяла. Бизнесмен не покидал своих апартаментов в принадлежащем ему шикарном небоскрёбе, много ел, курил сигару за сигарой и срывал злость на секретарше и обслуге.

В этот день в конференц-зале его небоскрёба собрались выборщики, которые должны были выдвинуть Швонса в сенат Гелиополиса. Бизнесмен намеревался стать сенатором в третий раз. Но заседание его мало интересовало. Чуть ли не через каждый час он звонил в детективную контору, которая занималась поисками Слейтона. Ему отвечали, что "вышли на след". Швонс слышал это уже который день. Он заскрежетал зубами.

– Выборщики собрались, – напомнила ему секретарша – сухая и длинная как жердь пятидесятилетняя дама.

Швонс видеть её не мог, но держал при себе. Она многое знала, умела в случае надобности оказаться полезной и всегда держала язык за зубами.

– Пусть начинают без меня.

– Хорошо, я позвоню мистеру Гамильтону, он откроет заседание. Но вам необходимо явиться. Сказать хотя бы пару слов. Это очень важно.

Не ответив, Швонс направился в соседнюю комнату, куда только что доставили его заказ: роботессу-проститутку, имеющую вид худенькой двенадцатилетней девочки. Её лицо и кожа были сделаны с большим мастерством и почти не отличались от человеческих. Большие глаза глядели с наивностью настоящего ребёнка.

Рядом с ней стоял голый мускулистый негр и криво улыбался. Член его лихо топорщился после таблетки "Бешеного жеребца".

Увидев роботессу, Швонс ухмыльнулся.

– А эта, пожалуй, получше прежних!

Он подошёл к ней и сжал пальцы на её худеньком горле. Лицо роботессы приняло умоляющее выражение. Швонсу это понравилось.

– Ну, что? Ты хоть знаешь, перед кем стоишь?

– Перед своим хозяином, да? – спросила она неуверенно.

Швонс залепил ей звонкую пощёчину. В инструкции было сказано, что роботесса способна чувствовать боль, когда её бьют по щекам, по ягодицам и по макушке. Какую именно боль ощущали роботессы – в точности было неизвестно, но неприятные ощущения они точно испытывали. Роботесса жалобно вскрикнула.

– Сука! – крикнул Швонс. – Не признала своего господина?

Он ударил её по макушке, потом треснул по заду.

Роботесса взвыла. На её глазах выступили слёзы.

– Не надо, пожалуйста, не надо!

– Не надо? Целуй ботинки, сука!

Она поспешно опустилась на колени.

– Вот так... А теперь раздень меня... И по ходу целуй меня в живот, в яйца... Везде целуй...

Роботесса ласкала его умело. Программисты, работавшие над её интеллектом, дело своё знали.

Влажные губы перемещались по жирному дряблому животу, приблизились к обвисшим гениталиям. Пенис висел как тряпка. А мог бы и не висеть, если бы вовремя поймали кибернетика с его роботом!

В Швонсе нарастало бешенство.

– Не пялься на меня, сука! А то, может, смеёшься, да? Смеёшься?

Он с силой несколько раз врезал ей по голове, стараясь бить по щекам и по макушке. Роботесса рыдала.

– Не надо, господин, не бейте, я всё сделаю...

– Смотреть только на ноги или в пол! С виноватым видом!

– Поняла, господин.

– Носки забыла снять! Снимай! Медленно снимай, и целуй ноги! Пальцы на ногах соси! Сильнее соси! Зубы в ход не пускай, вот тебе за это!

Швонс отвесил ей ещё несколько звонких затрещин.

– Только губами и языком, а то заломлю тебе голову назад и всю исколошмачу.

Роботесса зачавкала, вобрав в рот пальцы на ноге Швонса.

– Теперь вставь большой палец моей ноги себе в заднюю дырку, – потребовал бизнесмен.