Текст книги "Сын (СИ)"

Автор книги: Игорь Волознев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава 3

День только начинал клониться к вечеру, когда детективы прибыли на пустырь, где был убит Клычков. Пустырь представлял собой открытый участок, изрезанный оврагами и рытвинами и ограниченный с одной стороны дорогой, а с другой – полуобвалившимися деревянными заборами. Проехав по нему с десяток метров, «Опель» остановился у канавы. Вокруг не было ни души.

– Я и не подозревал, что в Москве есть такие унылые места, – сказал Андрей, оглядываясь.

– Зато о них прекрасно известно браткам, – отозвался Николай. – Тут они и устраивают свои разборки и "стрелки".

Он раскрыл папку, вынул листок, на котором рукой милицейского следователя был начертан план пустыря, и вылез из машины. Андрей последовал за ним.

Посматривая на листок, Ребрин направился к забору.

– Значит, так, – заговорил он. – Вот здесь, у этого забора, стояли три машины, на которых приехали бойцы Резаного.

Максимов осмотрел сухую каменистую почву.

– Следов не видно, – констатировал он.

– Оттуда, – Ребрин показал на дорогу, – подъехали два джипа конкурирующей группировки. Согласно оперативным данным, это мытищинская братва, возглавлял её некто Антонов, кличка – Антон, уголовный авторитет с многолетним лагерным стажем. С братками Резаного они не поделили дегунинский вещевой рынок. "Стрелку" "забили" по инициативе Антона. Ровно в одиннадцать вечера обе банды прибыли на место.

– Где остановились джипы? – спросил Андрей.

Ребрин ещё раз взглянул на листок.

– На дороге. А машины Резаного стояли у забора. Как сказано в милицейском отчёте, поначалу обе банды переговаривались, не вылезая из машин. Потом, видимо, нашли общий язык, и несколько человек с той и с другой стороны вылезли и направились навстречу друг другу. Так что в первые минуты "стрелка" проходила мирно. Люди сошлись вот здесь, между легковушками Резаного и джипами Антона, – Ребрин, посматривая на листок, сделал несколько шагов и остановился. – Переговоры, похоже, продолжались в дружественной атмосфере. И вдруг началась стрельба. На карте обозначено, что палили вон оттуда.

Сыщик показал на покосившийся забор.

– Удачное место для засады, – отметил Андрей. – Удачнее не придумаешь. Заборчик стоит на возвышении, оттуда весь пустырь как на ладони.

– Саданули очередями сразу из двух автоматов. Некоторые очевидцы утверждают, что из трёх. Били по тем и по другим. Бойцы Антона и Резаного потеряли пять человек убитыми, были раненые, в их числе Антон.

– А что думает по этому поводу милиция?

– Милиция никогда не ввязывается в криминальные разборки, а думать она может всё что угодно, – ответил Ребрин. – Пойдём теперь к заборчику, посмотрим, что там.

По пути к забору им пришлось перебраться через длиннейшую траншею с ржавыми трубами на дне.

– Те, которые стреляли по бандитам, наверняка всё продумали, – ворчал Андрей, карабкаясь по склону траншеи. – До них так просто не добежишь...

За забором простиралась свалка. Кое-где виднелись заколоченные строения барачного типа. Неподалёку горел костёр, у которого сидели трое бродяг.

– Всё верно! – воскликнул Андрей, первым перебравшись через забор. – Отсюда просматривается весь пустырь! Группа бандитов в его центре представляла идеальную мишень. Удивительно, что кто-то уцелел. Если садануть отсюда из автомата, то толпу в пятнадцать человек можно скосить элементарно.

– Милиция предполагает, что стреляли противники обеих банд – с целью поссорить их, – сказал Ребрин. – Но мы будем придерживаться версии клиента: мишенью стрелявших был Клычков. Его убрали, чтобы свалить на него убийство Татьяны и других женщин.

– Значит, нам придётся искать тех, которые стреляли? – спросил Андрей.

– По-видимому, да.

Максимов с минуту молчал.

– Мне всё-таки думается, что правы менты, – сказал он. – Ведь откуда стрелявшие могли знать, что в группе переговорщиков окажется Клычков? Из машин вылезли не все, многие остались. И Клычков мог остаться. А во-вторых, было темно, стрелявшие не могли вести прицельный огонь. Поэтому многие тогда уцелели. И Клычков мог уцелеть. В его гибели, мне кажется, есть большой элемент случайности.

– Всё верно, – кивнул Ребрин. – Но то, что он был убит случайно, за компанию с остальными, нам ещё предстоит доказать.

Он засунул руки в карманы куртки и направился к бомжам. Максимов пошёл за ним.

Небритые грязные мужчины оглянулись на подошедших, однако с места не сдвинулись. Над костром висел котелок, в котором булькало какое-то варево; тут же была расстелена газета, на ней лежали хлеб, колбаса, вскрытая банка консервов; стояла початая бутылка водки. Один из бомжей взял её, отхлебнул из горлышка.

– Привет народу, – сказал Ребрин, присаживаясь на корточки.

– Привет-привет, – отозвался длинный, очень тощий бомж, который только что приложился к бутылке.

– Металлолом ищите? – спросил Ребрин.

– И его тоже. Тут чего хочешь полно, – бомж кивнул на холмы мусора.

– Давно этим промышляете?

– А тебе что за дело? – хмуро поинтересовался второй бродяга – мужичок в шапке-ушанке. Время от времени он помешивал в котелке ложкой.

– Больше недели или нет? – допытывался Ребрин. – Слышали, наверное, что тут было?

У длинного, который держал в руке бутылку, загорелись глаза.

– Стрельба такая была, грохотало на всю свалку! – выпалил он, икнув.

– А потом менты подвалили, и нам сгрёбывать пришлось отседова, – злобно процедила ушанка.

– Стреляли вон от того забора, – показал Ребрин. – И что же, вас они не видели?

– Кто? – спросил длинный.

– Те, кто стреляли.

– Вот ещё... Мы сразу залегли. А то ещё и в нас бы заодно пальнули. Как в свидетелей.

– Долго стреляли?

– Хрен их знает, часов у нас нет... А то хочешь, выпей с нами, – бомж протянул Ребрину бутылку.

Сыщик отрицательно покачал головой.

– Нет, браток, не пью я совсем. Давно завязал. Ты мне вот что скажи... Ты тех, кто стрелял, видел?

– Ничего мы не видели, командир, ничего, – заранее перебивая приятеля, затараторил бомж в ушанке. – Темно тогда было. И вообще, не знаем мы ничего.

– Не свисти, Грызун! – окрысился на него длинный. – Видели мы всё! И как они подъехали, и как к забору шли, и как линяли потом, когда отстрелялись! Я ещё тогда сказал, что это киллеры!

– Ты лучше бы заглох, – пробубнил бомж по кличке Грызун, косясь на сыщиков. – Заметут тебя, козла, и нас вместе с тобой.

– Не будем мы вас заметать, – улыбнулся Андрей. – Нам нужно только узнать, сколько их было и как они выглядели.

– И на какой машине приехали, – добавил Ребрин. – Вы её видели?

– Видели, – сказал длинный.

Грызун хотел снова перебить его, но тот уже вошёл в раж.

– Видели мы её! – повторил он громче. – Она вон там, за той горкой остановилась. А мы наблюдать за ней стали!

– Наблюдать? – переспросил Максимов. – С чего бы это?

– Удивились потому что. Сюда сроду никаких машин не приезжало, а тут приехала. Из неё двое вылезли и пошли туда, – он показал куда-то в сторону. – Потом началась стрельба. Это, значит, они и стреляли. Вон от того забора. Там какие-то мужики на иномарках подвалили, так они по ним из автоматов шмаляли. А потом смылись. Я видел, как они драпали. Выпить хочешь? – Он протянул бутылку Андрею.

– Нет, спасибо. У меня режим.

– Что за машина у них была? – спросил Ребрин.

– "Жигули" серого цвета. "Шестёрка".

– "Девятка", – перебил его третий бомж – сутулый, с жидкой бородкой и выпученными глазами, которыми он то и дело моргал. – Я видел!

Длинный озлился. Видимо, он был лидером в компании и не любил, когда ему возражали.

– Чего ты мог видеть своими слепыми гляделками? – накинулся он на товарища. – Сам же всё жалуешься, что не видишь ничего, очки тебе подай, а сейчас вдруг увидел!

– Вдаль вижу нормально, это вблизи плохо!

– Так "шестёрка" или "девятка"? – вмешался в их перепалку Ребрин.

Бородатый подался к Ребрину.

– "Девятка", – просипел он доверительно.

– Брешешь, гнида! – вскинулся длинный. – Ты в машинах ни хрена не смыслишь, а я шоферил!

– Ну ладно, ладно, – бородатый отмахнулся. – Может, "шестёрка", хрен с ней, я вообще и говорить не хочу, ну их, этих киллеров ваших грёбаных...

Грызун помешивал в котелке ложкой.

– Вы больше вякайте, – проворчал он. – Приедут за вами менты и повяжут... Разговорчивые больно...

Ребрин встал.

– Ну, пока, мужики. Спасибо за информацию.

– А то, хочешь, выпейте с нами, – снова предложил длинный.

Детективы спустились с холма, перебрались через траншею и подошли к "Опелю".

– Значит, серый "Жигуль", – сказал Ребрин, садясь в машину.

Максимов взялся за руль. Сыщик положил папку себе на колени и принялся листать бумаги.

– Теперь меня интересует квартира, которую снимал Клычков. Улица Фотиевой, дом три. Квартира принадлежит некоему Жбанкову, который её сдаёт... Сам Жбанков проживает в другом месте. Вот номер его телефона... Скажем ему, что хотим снять квартиру, и под этим предлогом осмотрим её.

– А если он её уже сдал? – спросил Андрей.

Николай достал телефон и набрал номер.

Глава 4

Квартира была свободна. Хозяин пообещал подъехать туда к семи вечера, чтобы показать съёмщикам.

Когда "Опель" подрулил к подъезду восьмиэтажного кирпичного дома, он уже ждал их, сидя на скамейке у дверей. Созваниваясь с ним, Ребрин предупредил, что подъедут двое мужчин на тёмно-зелёной иномарке. Жбанков поспешно поднялся и направился к детективам. Это был невысокий худощавый человек шестидесяти пяти лет, с лицом землистого цвета и лысиной во всю голову. Коричневый поношенный костюм был явно велик ему.

– Надо же, – искренне удивился Жбанков, – только утром листочки с объявлением расклеил, и уже звонят!

Все трое направились к подъезду. С лица Жбанкова не сходила натянутая улыбка.

– Квартира хорошая, большие комнаты, – говорил он, поднимаясь с гостями в лифте. – Рядом гаражи сдаются, будет куда машину поставить. Вы сами-то откуда?

– Из Тулы, – ответил сыщик.

– Это хорошо, хороший город, я был там. Сейчас посмотрите квартиру, авось договоримся...

Две комнаты были совершенно пустыми, в третьей стояли стол, стул и две раскладушки в углу.

– Квартира до нас сдавалась? – спросил Ребрин.

– Да, один человек тут жил. Тихий, спокойный...

– И ничего от него не осталось?

– А что должно остаться? Сами знаете, какой нынче народ – сегодня здесь, завтра там.

Голоса гулко звучали в пустых комнатах. Ребрин подошёл к окну. С высоты седьмого этажа открывалась панорама территории Дворца пионеров. Вдали, за шпилем МГУ, розовело заходящее солнце, окрашивая небо в золотистые тона.

– Ну что ж, квартира хорошая, – сказал сыщик, оборачиваясь к хозяину. – И каковы ваши условия?

– Двести долларов в месяц. Это недорого.

– А всё-таки, что это был за человек? – спросил Ребрин. – Один в трёх комнатах. Не многовато ли на одного?

Хозяин криво улыбнулся.

– Я, знаете, если человек платит, вопросов не задаю. Живёт и живёт, и бог с ним.

– Понимаете, я не хочу иметь лишних неприятностей. Мой друг, – Ребрин кивнул на Андрея, – подъезжал сюда час назад. Думал застать вас здесь...

– Но я тут не живу!

– Он-то этого не знал. Вас здесь не оказалось, он спустился в лифте, и с ним ехали какие-то женщины...

– Да, – подхватил Андрей, – они говорили про вашу квартиру и вашего жильца. Мол, какой-то бандит... И ещё говорили, что сюда приезжала милиция с обыском. Это так?

Жбанков приуныл. Разговоры про обыск могли отпугнуть клиентов.

– Ну да, верно. Набедокурил он где-то... Но я же не спрашиваю у жильцов, кто они такие, и на лице у них не написано, честные они или... не очень...

– Он долго здесь жил? – спросил Ребрин.

– Почти полгода. Платил, кстати, очень неисправно. За последние два месяца я от него ни копейки не видел.

– Я так понял, его арестовали? – продолжал спрашивать сыщик.

– Милиционер сказал, что он вроде бы погиб.

– И давно был обыск?

– В прошлый четверг.

– Что-нибудь нашли?

– Нет, ничего особенного. Мы понятыми были с Чистяковой, – Жбанков кивнул на правую стену. – Да не беспокойтесь вы. Квартира свободна, жить будете спокойно, а жильца того выкиньте из головы. От него даже вещей не осталось. Всё милиция забрала.

Ребрин с усмешкой покачал головой.

– Согласитесь, не всякий захочет вселяться в квартиру, где до него жил преступник.

– Да помилуй бог! – Хозяин развёл руками. – Его уж нет давно!...

– А не нагрянут сюда его дружки? После обыска никто не приходил?

– Никто.

Ребрин прошёл на кухню.

– Почему тут линолеум вздулся?

– Так это ж... – Хозяин хохотнул. – Милиция постаралась. Искали чего-то...

– Ладно, – лицо сыщика оставалось невозмутимым. – Мы с другом подумаем насчёт вашей квартиры. Если что надумаем, позвоним завтра.

Все трое спустились вниз. Ребрин с Максимовым сели в машину, Жбанков в квартиру возвращаться не стал, зашагал по асфальтовой дорожке к Ленинскому проспекту.

– Пока мы здесь, поговорим с Чистяковой, – сказал Ребрин, дождавшись, когда он скроется из виду. – Не знаю, что нового она нам скажет, но всё-таки.

Они на всякий случай отъехали от подъезда и снова вылезли. На седьмом этаже Ребрин, сориентировавшись, позвонил в сто четырнадцатую квартиру. За дверью залаяла собака.

– Кто там? – раздался женский голос.

– Мы из районной прокуратуры, – сказал Ребрин. – Нам надо поговорить с гражданкой Чистяковой по поводу сто пятнадцатой квартиры.

Дверь приоткрылась. За дверной цепочкой показалось худое остроносое лицо пожилой женщины. Тёмные внимательные глаза всматривались в гостей.

Ребрин показал фальшивое удостоверение.

– Старший следователь по уголовным делам капитан Панфилов. А это лейтенант Островский, – кивнул он на Андрея.

Женщина повертела удостоверение в руках и возвратила Ребрину. У Николая ещё со времён работы в "Шансе" осталось несколько подобных удостоверений. В случае необходимости он мог представиться офицером ФСК, помощником депутата Госдумы, следователем, инспектором ГАИ. Фальшивые документы Ребрин использовал крайне редко и только при общении с обывателями, которые вряд ли способны были отличить подделку от подлинника.

На Чистякову документ произвёл впечатление. Она сняла цепочку и, прикрикнув на собаку, открыла дверь шире.

– Проходите. Если что, я всегда готова помочь. Да вы проходите, садитесь где вам удобно.

Ребрин, глянув на большого лохматого пса, вошёл в комнату и присел к круглому столу, накрытому цветастой скатертью. Максимов расположился за его спиной на диване.

– А я давно знала, что этот жилец – уголовник, – заговорила хозяйка, не дожидаясь вопросов "следователя".

– Почему вы так решили?

– Похож на уголовника, и ходили к нему такие же, как он, – стриженые, в кожаных куртках. И рожи у них типично уголовные.

– Это он? – Сыщик показал ей фотографию Клычкова.

– Он! Жилец сто пятнадцатой квартиры! Его фамилия Клычков, мне участковый сказал. Даже по фотографии видно, что за фрукт. А главное – делами подозрительными он занимался...

– Любопытно, – Ребрин убрал снимок в карман и раскрыл блокнот. – Какими?

– Воровал, вот какими!

– Откуда вы знаете?

– Как будто я слепая! – Женщина доверительно наклонилась к сыщику. – У меня, как кто пройдёт мимо квартиры, сразу собака начинает лаять. А ходил этот Клычков со своими друзьями в основном среди ночи. Дверь сто пятнадцатой – вот она, рядом с моей. Всё слышно!

– Значит, жилец возвращался к себе в квартиру чаще всего по ночам? – уточнил Ребрин. – Но почему всё-таки вы решили, что он ворует?

– Я видела в "глазок", как он с дружками таскал какие-то сумки, свёртки и коробки... Коробки были с телевизорами, со всякой аппаратурой... Представляете, товарищ следователь, подгоняют среди ночи к подъезду машину и выгружают вещи, заносят в квартиру, а потом, на другую ночь, выносят обратно...

– Но он мог заниматься мелкооптовой торговлей, – заметил Максимов.

– Воровал! – настаивала хозяйка. – А то, может, и грабил, иначе стали бы у него обыск делать?!

– Если вы с самого начала разглядели в нём преступника, то это делает честь вашей наблюдательности, – сказал Ребрин.

Хозяйка не удержалась от самодовольной улыбки.

– А что, товарищ следователь, что-нибудь узнали о нём?

– Пока ничего определённого. Следствие только началось, и ещё неизвестно, сколько будет продолжаться. Нам нужно ещё многое выяснить об этом Клычкове. Скажите... мм... Как вас по имени-отчеству?

– Нина Владимировна.

– Скажите, Нина Владимировна, много ли народу навещало Клычкова?

– Пожалуй, только четверо, – ответила женщина после короткой заминки.

– Вы их видели?

– Видела. Я, когда собака начинает лаять, всегда заглядываю в "глазок". На площадке у нас лампа горит яркая, я все их рожи очень хорошо разглядела.

– Вы можете описать внешность этих людей?

– Могу, конечно. Один – кавказец. Роста, пожалуй, чуть ниже среднего, плотноватый, лицо такое круглое, пухлое, глаза большие, чёрные, а носик совсем маленький... На вид ему лет двадцать пять – тридцать.

Ребрин кивнул, делая запись в блокноте.

– Второй...

– Постойте. О первом вы ничего больше не можете сказать?

Женщина задумалась.

– Во что одет, характерные приметы, – подсказал Андрей.

– Одет в джинсы, в кожаную куртку... Приметы... Сейчас даже и не вспомню... Он чаще остальных приходил к Клычкову.

– Хорошо. Давайте теперь о втором.

– Этот бывал реже... Высокий, плечистый. Разговаривал грубым голосом. Лицо неприятное, взгляд неприятный. Чистый уголовник. Коротко стрижен. Усы имел... Ходил обычно в сером пиджаке, а когда стояли жаркие дни, появлялся в майке с надписью "Рибок".

– Кроме усов, ничего больше не вспомните?

– Так, сразу, не вспоминается... С ним два раза женщина была. Очень симпатичная. В джинсах в обтяжку, в светлом свитерке или в лёгкой курточке... Вся такая из себя, знаете... Модная. И рыжая, волосы до плеч.

– Рыжая? – Детективы переглянулись.

– Вы её знаете? – оживилась хозяйка. – Тоже наверняка воровка! Я её сразу раскусила, с первого взгляда!

– Значит, приводил он её сюда два раза?

– Или три, не больше. Оставалась на ночь, – прибавила она, многозначительно понизив голос.

– Она приходила только с тем высоким, – вмешался Максимов. – А у самого Клычкова женщины бывали?

– Нет. Ни разу не видела.

– Ещё что-нибудь о высоком можете сказать? – спросил Ребрин.

Чистякова задумалась.

– Ухмылялся часто... При разговоре взмахивал рукой, словно рубил ладонью воздух... Нет, больше ничего пока не вспоминается.

– Тогда перейдём к третьему.

– Этот появлялся совсем редко. Такой, знаете, невзрачный... Но видно, что тоже бандит.

– Почему?

– Коротко стриженый, лицо неприятное... Коробки в квартиру Клычкова таскал.

– Какие-нибудь приметы запомнили? Рост, цвет волос, татуировки?

– Рост, пожалуй, средний. Примерно, как сам Клычков. Телосложение обычное, не крупный. Волосы светло-русые. Глаза как будто светлые... Лицо бледное...

– Больше ничего?

Она задумалась.

– Может, к завтраему чего и вспомню.

– Когда эти гости в последний раз наведывались к Клычкову? – спросил Ребрин.

– На прошлой неделе, в ночь на среду.

Сыщик пристально посмотрел на собеседницу. Именно в эту ночь состоялась бандитская "стрелка", на которой убили Клычкова.

– Вы уверены?

– Абсолютно. У меня собака лаяла.

– В котором часу это было?

– Примерно в час ночи. В начале второго.

К этому времени Клычков был уже мёртв.

– Вы видели их?

– Нет. Я только слышала, что кто-то входит в соседнюю квартиру. Подошла к "глазку", но опоздала. Он уже вошёл и дверь закрыл. Я опять легла, а минут через двадцать Трезор снова лает. Из сто пятнадцатой кто-то вышел. Дверь у них хлопнула.

– На этот раз вы к "глазку" не подошли?

– Ну, вот ещё. Стану я из-за них с постели вскакивать среди ночи!

– Значит, это было в последний раз, когда кто-то приходил к Клычкову?

– В последний. А на другой день к нему милиция нагрянула, только его там не было.

Ребрин закрыл блокнот и посмотрел на окно, за которым уже синел вечер.

– Так, товарищ следователь, известно, кто его убил? – спросила сгоравшая от любопытства Чистякова.

– Пока нет. Идёт следствие.

– Скажите, Нина Владимировна, – спросил Максимов, – у Клычкова была машина?

Хозяйка покачала головой.

– Не знаю. Из моих окон подъезд не виден. Может, и была... Да наверняка была. Какой же бандит без машины! Не в руках же эти свои коробки они приносили!

Ребрин встал.

– Спасибо, Нина Владимировна, вы нам очень помогли.

– Всегда рада помочь милиции, – она направилась за детективами к двери. – Хоть одним преступником стало меньше, и то хорошо.

В прихожей их встретил лаем Трезор. Хозяйка на него прикрикнула, но пёс не умолкал.

– Хорошая собачка, – улыбнулся Андрей. – Бдительно несёт службу!

– Он меня много раз от хулиганов спасал, – заговорила Чистякова, поглаживая собаку за ухом. – Вот, недавно идём мы с ним как-то вечером, уже темно...

Ребрин бросил взгляд на часы.

– Увы, нам надо ехать, – перебил он хозяйку. – И вот ещё что, Нина Владимировна. Лучше вам о нашем визите помалкивать. Через пару-тройку дней мы позвоним, может, что-нибудь вспомните ещё.

Детективы спустились вниз, вышли из подъезда и сели в машину.

– С этой Чистяковой нам определённо повезло, – сказал Ребрин, просматривая свои записи.

– В ту ночь, когда убили Клычкова, к нему на квартиру кто-то приезжал, – заговорил Андрей, откинувшись на спинку сиденья. – Приезжал всего на двадцать минут. Этого времени вполне достаточно, чтобы оставить вещдоки. Он мог уже знать, что Клычков мёртв. А может, он и устроил бойню на пустыре? – Максимов посмотрел на приятеля. – "Стрелка" началась в одиннадцать вечера. Где-то в половине двенадцатого неизвестные открыли по бандитам огонь. У стрелявших – или у одного из них, – было целых полтора часа, чтобы привезти сюда вещдоки.

– В таком случае, он должен был знать, что милиция уже вышла на след Клычкова, – сказал Ребрин. – Иначе нет смысла что-то подбрасывать.

– Значит, он знал, – ответил Андрей. – Поэтому и подставил Клычкова, предварительно угрохав его на "стрелке".

Сыщик улыбнулся.

– Ещё сегодня утром ты считал, что убийца Татьяны – Клычков. А теперь, значит, переменил мнение?

– Ну, скажем так, засомневался, – Андрей тоже улыбнулся.

– Милицию на Клычкова вывел флакон с красителем, – сказал Ребрин. – Продавщицы запомнили человека, который его покупал. По-твоему, они ошиблись?

Максимов пожал плечами.

– Клычков действительно мог купить флакон, но это ещё не значит, что он тот самый маньяк... Тут могут быть разные варианты... Как тебе, например, такой: продавщица связана с настоящим маньяком и описание внешности Клычкова дала умышленно!

Ребрин мотнул головой.

– Нет. Клычкова, покупающего флакон, видели не одна, а три продавщицы. Фоторобот составлен по их общим показаниям. Заставить сразу трёх женщин дать ложные показания гораздо труднее, чем одну.

– Стало быть, убийца Татьяны всё-таки Клычков?

– Я пока придерживаюсь версии клиента: Клычкова подставили, – ответил сыщик после короткого молчания. – А если так, то организовать убийство бандита и затем подбросить вещдоки в его квартиру мог тот, кто его знал и был в курсе его дел.

– Это верно, – согласился Андрей, – но меня всё-таки очень смущает флакон. На нём отпечатки Клычкова. Получается, он его действительно купил!

Сыщик пожал плечами.

– Его кто-то мог попросить это сделать. Тот, кто хотел "засветить" его перед продавщицами... Короче, нам придётся разыскать людей, о которых говорила Чистякова. Кавказца, потом какого-то высокого, и ещё бледного, без особых примет.

– Не забудь рыжую женщину, – напомнил Андрей.

– Да, и её, наверное, – Ребрин убрал блокнот в карман и взялся за руль.

Машина тронулась.

– Хорошо бы привезти Чистякову ко мне и посадить за компьютер, – сказал Андрей. – Пусть составит фотороботы, а то по словесным описаниям замучаешься искать.

– Скорее всего, мы так и поступим, а сейчас едем домой, – ответил сыщик. – Завтра утром предстоит встреча с Новицким и Бурлаковым. Будем отчитываться о работе за сегодняшний день.

"Опель" свернул на Ленинский проспект и влился в поток машин.