Текст книги "Сын (СИ)"

Автор книги: Игорь Волознев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– "Стрелку", значит, забили? – усмехнулся Андрей.

Банкир кивнул:

– Да, на бандитском жаргоне это так и называется – "забить стрелку". Делили сферы влияния. В точности неизвестно, что произошло. Беседа поначалу проходила мирно, но потом началась перестрелка. Погибло пять человек, ещё несколько ранено. В числе прочих погиб Клычков.

Ребрин откинулся на стуле и посмотрел на гостей.

– Итак, вы сомневаетесь в выводах следствия?

– Вы совершенно правильно выразились – сомневаемся, – подтвердил Новицкий.

– Но отпечатки на флаконе, тем более найденное в квартире Клычкова орудие убийства, более чем ясно говорят о том, что он и есть тот самый маньяк. Что вас смущает?

– Я не верю, что моя дочь была убита этим мелкотравчатым уголовником! – почти прокричал банкир. – Я посмотрел судебные материалы по его прежним делам. Тип, конечно, грязный, омерзительный, но подобных убийств за ним не водилось. Это-то меня и насторожило. Тем более Татьяна – далеко не первая жертва маньяка.

– Не первая? – удивился Ребрин.

– Вы разрешите, я закурю? – спросил Новичкий.

– Пожалуйста.

Банкир достал сигареты. Бурлаков тоже вытащил пачку. Сыщик сделал знак Андрею пошире раскрыть окно.

– Мне, наверное, с этого и следовало начать изложение дела, – заговорил Новицкий, затянувшись и выдохнув дым. – А я сразу заговорил об убийстве Татьяны... Да, она не первая у него. Начиная с прошлого года в Москве и Подмосковье находят женские трупы со следами насильственной смерти. Находят их на пустырях или в лесу, поблизости от шоссейных дорог. Характер колото-резаных ран на трупах – одинаковый, почти на всех срезан скальп. Следователи уверены, что действует один и тот же убийца.

– Клычков? – спросил Андрей.

– Не знаю. Но то, что все эти женщины, в том числе моя дочь, убиты одним и тем же человеком – несомненно. В папке вы найдёте патологоанатомические заключения по всем убийствам, включая убийство Татьяны, и сами убедитесь, что это так. Он наносит ножевые раны в одни и те же места, но не убивает сразу, а заставляет жертв мучиться, агонизировать...

– А как же рыжие волосы? – воскликнул Максимов.

– Из одиннадцати убитых им женщин девять были рыжеволосыми, – сказал Новицкий, отчётливо выговаривая каждое слово.

– Рыжеволосыми? – переспросил Ребрин. – В Москве и в Подмосковье убивали рыжеволосых женщин? В прессе об этом ничего не было.

– Дела по всем этим убийствам объединены сравнительно недавно, когда стало ясно, что действует один и тот же преступник.

– Любопытно, – сыщик откинулся на стуле. – Когда и при каких обстоятельствах совершены предыдущие убийства?

– Тут в папке есть материалы по каждому из этих дел, так что вы сможете попутно ознакомиться и с ними. Предположительно, преступник убивал женщин где-то в другом месте, а трупы вывозил в лес, чтобы скрыть их. Так что жертв может быть гораздо больше.

– И со всех снимал скальп? – уточнил Андрей.

– В пяти случаях он снял его полностью и оставил у себя, в остальных ограничился тем, что располосовал жертвам кожу на голове. В общем, картина практически полностью совпадает с тем, что произошло у меня на даче.

– С той разницей, что ваша дочь не была рыжей, – заметил Ребрин.

– Я ещё не рассказал вам об убийстве Лидии Давыдовой, – продолжал банкир. – Это женщина двадцати пяти лет, без определённого места жительства. В последние месяцы обитала в подвале нежилого здания в Медведково. Там же был обнаружен её труп. Убили её за два дня до убийства Татьяны, причём тем же способом, даже, как показала экспертиза, тем же ножом! Давыдова была брюнеткой. Маньяк, прежде чем изнасиловать и убить, заставил её, как и Татьяну, перекрасить волосы в рыжий цвет. Преступник снял с неё скальп и унёс с собой, но остатки крашеных волос остались на теле жертвы и на полу. Их исследование провели почти сразу после исследования волос Татьяны. Выяснилось, что краситель тот же самый – "Голден Стар".

– Наверное, ему слишком мало встречается рыжих женщин, – предположил Андрей, – поэтому он начал убивать всех прочих, только заставляет их краситься...

Сыщик несколько минут перелистывал бумаги.

– Вы узнали, где находился Клычков во время убийства вашей дочери? – прервал он молчание. – И заодно – во время убийства Давыдовой?

Новицкий развёл руками.

– Покойников, сами знаете, не допрашивают, а осторожные расспросы членов банды Резаного ничего толком не дали. Надёжного алиби у Клычкова, похоже, не было.

– Здесь есть протокол обыска на его квартире?

– В самом конце. Обнаруженные у него женские трусы могли принадлежать Давыдовой. Кровь на них той же группы, что и у неё.

– На трупе Давыдовой трусов не было?

– Нет. Убийца унёс трусы и снятый скальп.

– Куда, интересно, он девает скальпы? – озадачился Максимов. – Если уносит с собой, значит, они ему для чего-то нужны?

Новицкий пожал плечами, а Бурлаков усмехнулся.

– Я задавал этот вопрос следователям, – сказал банкир, – но внятного ответа не получил. Мне говорили, что от подобного рода субъектов можно ожидать всего, их действия часто бывают непредсказуемыми. Скальпы, которые он срезает и уносит с собой, это, как представляется, одно из проявлений его мании.

Ребрин нашёл копию протокола.

– Здесь указано, что для лабораторного исследования изъято нижнее бельё Клычкова. Что оно показало? Найдены следы крови его жертв?

Банкир отрицательно покачал головой.

– Нет. Всё чисто. Это-то меня и настораживает. Ведь кроме трусов и ножа обязательно должны были ещё что-то найти. Например, верёвку, которой он связывал женщин. Вазелин. Наконец, волосы убитых... Уж волосы-то, кажется, обязательно должны были найти. Так нет же! Не нашли ни единой рыжей волосинки! Кстати, и на обнаруженном ноже нет ни одного отпечатка. Всё затёрто.

– По-вашему, улики, указывающие на причастность Клычкова к преступлениям, ему подбросили? – спросил Ребрин.

– А вот я и хочу, чтобы вы это выяснили. Пока существует хотя бы малейшая вероятность, что убийца жив и находится на свободе, я не смогу успокоиться. Я должен убедиться на все сто, что мою дочь убил именно Клычков. Следствие слишком легко списало всё на него. Мне мало улик, обнаруженных у него на квартире. Я хочу знать правду!

Новицкий вытащил из кармана платок и принялся вытирать лоб. Чувствовалось, что и Бурлаков нервничает. Начальник охраны курил одну сигарету за другой.

– Я понимаю ваши чувства, – сказал сыщик, листая копии следственных материалов. – Здесь где-нибудь есть указания на наличие спермы на трупах?

– Да, это в выводах лабораторного исследования. Сперма убийцы обнаружена во влагалище Давыдовой...

– А в случае с вашей дочерью?

– И на ней тоже есть, – с усилием проговорил Новицкий. – Исследования показали, что сперма везде одна и та же. Она соответствует первой группе крови, резус положительный.

– Самая распространённая группа! – воскликнул сыщик. – Её имеет сорок пять процентов мужского населения земного шара!

– И у меня такая же, – вставил Максимов.

– И у Клычкова, – сказал банкир. – А поскольку, как вы правильно заметили, это очень распространённая группа, то принадлежность её Клычкову может быть простым совпадением. Вот вам ещё один повод для сомнений в его причастности к убийствам.

Ребрин задумался.

– Значит, помимо вашей дочери, его жертвами оказались ещё десять женщин... – проговорил он.

– Как минимум. Следователи уверены, что найдены далеко не все трупы.

Воспользовавшись возникшей паузой, в разговор вступил Бурлаков.

– Я думаю, что убийца всё-таки Клык, – сказал он, выдыхая дым. – Но если кто другой, то вы должны его найти. Найдите его, а мы разберёмся с ним сами!

Новицкий положил руку ему на плечо.

– У Анатолия есть все основания так говорить, – сказал он. – Он и моя дочь любили друг друга. В самом ближайшем будущем они собирались оформить свои отношения... Для него это такой же удар, как и для меня.

Бурлаков опустил голову. Сыщик посмотрел на Новицкого.

– Скажите, те женщины, которых маньяк убил до вашей дочери, – кто они? Удалось установить их личности и род занятий?

– Идентифицировано только четыре трупа – Давыдовой и ещё троих. Остальные остались неизвестными. Милиция, насколько я знаю, принимает усилия в этом направлении, но очень сомнительно, что их личности когда-нибудь установят. Некоторые трупы всю зиму пролежали под снегом, лица изъедены грызунами...

– А что выяснили об этих троих?

– Одна из них, как и Давыдова, проститутка. Маньяк, скорее всего, подобрал её на площади трёх вокзалов, где находилось её "рабочее место". Куда-то её завёз, убил, а труп выбросил в лесополосе за МКАДом. Две другие женщины тоже найдены в Подмосковье. Это жительницы близлежащих посёлков. Вероятно, маньяк предложил подвезти их и убил по дороге.

– Так... – Ребрин задумался. – Значит, картина вырисовывается следующая. В поисках жертв он перемещается по городу и по Подмосковью на машине, причём интересуется в основном проститутками и женщинами, голосующими на дорогах...

– И среди них высматривает рыжих, – добавил Андрей. – Ну, псих, чистый псих!

Банкир сунул в рот сигарету. Бурлаков поднёс ему зажигалку.

– Милиция засекретила сведения об этих убийствах, чтобы не вспугнуть преступника, – снова заговорил Новицкий. – Сейчас его усиленно ищут. Сотрудницы МВД с крашеными волосами выходят на улицы и шоссе, изображая припозднившихся женщин. Результата пока нет. Видимо, он почуял опасность.

– Вот поэтому он и перешёл с рыжих на обычных, – заметил Андрей.

– Да, скорее всего, – кивнул банкир. – Стал заставлять их краситься. Так он поступил с Давыдовой и с моей дочерью.

Бурлаков хмурился.

– Своей бы рукой задушил гада, – выговорил он сквозь зубы.

Ребрин закрыл папку.

– Маньяк подбирает проституток и голосующих женщин, – сказал он. – Тактика охоты не отличается оригинальностью. Но на этом фоне тем более непонятно выглядит эпизод с вашей дочерью. Он явно выбивается из общего ряда.

– Вот-вот! – воскликнул Новицкий. – Следователей убийство Татьяны тоже ставит в тупик. Если бы не покраска волос, снятый скальп и характер ножевых ранений, они решили бы, что тут действовал совершенно другой человек.

– А может, действительно другой? – Андрей вопросительно посмотрел на Ребрина. – Предположим, он откуда-то узнал, что в Москве орудует маньяк, убивающий рыжих женщин, и решил подделаться под него, чтобы отвести от себя подозрения.

– Маньяк, убивающий рыжих женщин, и убийца Татьяны – это одно и то же лицо, – решительно возразил Новицкий. – В этом нет сомнений! Экспертиза убедительно доказала, что убийца Татьяны пользовался тем же красителем, которым были выкрашены волосы Давыдовой!

– И всё же убийство вашей дочери не соответствует его почерку, – заметил Ребрин. – Он пробрался к вам в дом, а перед этим убил сторожа и телохранителя. Довольно странно для убийцы проституток.

– От таких людей, как Клык, всего можно ожидать, – пробурчал Бурлаков, давя окурок в пепельнице. – Конечно, ему проще подцепить какую-нибудь шлюху у вокзала... Значит, Татьяна ему сильно приглянулась, коли он пошёл из-за неё напролом!

– Тут напрашивается очевидный вывод: Татьяна – не случайно подвернувшаяся женщина, – сказал Ребрин. – Он знал её. Если не лично знал, то, по крайней мере, мог неоднократно видеть её где-нибудь.

Новицкий отрицательно покачал головой.

– Среди знакомых моей дочери такого субъекта, как Клычков, не было, и быть не могло!

– Наверняка незадолго до убийства он появлялся в окрестностях вашей дачи, – сказал Максимов.

– Милиция опросила всех жителей посёлка, показывала фотографию Клычкова. Его никто не видел.

– Тогда он мог следить за Татьяной от самой Москвы, – продолжал Андрей развивать свою версию. – Ехал, например, за её машиной, и таким образом узнал, где она живёт.

– А что, вполне возможно! – оживился Бурлаков. – Он увидел красивую девушку и стал незаметно её преследовать. Логику психа не поймёшь. Он может зациклиться на чём-нибудь одном – ну, хотя бы, на той же Татьяне, – и упорно действовать в этом направлении...

Новицкий жестом заставил его умолкнуть.

– Но вы совершенно правы, – сказал он, обращаясь к Ребрину, – до убийства Татьяна он добывал себе женщин другим способом. По крайней мере, в охраняемые дома не врывался, рискуя получить пулю от сторожа. Вот вам, кстати, ещё один повод для сомнения в правильности выводов официального расследования.

– Итак, вы хотите, чтобы я предоставил вам более убедительные доказательства виновности Клычкова, или же, наоборот, доказал его непричастность к убийству? – спросил Ребрин.

– Я хочу знать, кто убил мою дочь. Вы берётесь за это дело?

– Да. Но мне понадобится ваше содействие.

– Готов сделать всё, что в моих силах. По любому вопросу можете обращаться прямо ко мне или к Анатолию.

– Тогда давайте сразу обговорим финансовую сторону наших отношений, – сказал сыщик. – В агентстве "Шанс" с клиентов брали аванс – шесть тысяч долларов наличными. Но поскольку сейчас я работаю один, без "крыши" агентства, то придётся увеличить сумму.

– Аванс в пятьдесят тысяч долларов вас устроит? – спросил банкир. – Если возникнут непредвиденные расходы, то мы всегда можем обговорить этот вопрос особо.

– Согласен.

– Также вы получите доверенность на управление машиной.

– Очень кстати.

– По поводу денег и машины обратитесь завтра в центральный офис нашего банка, – добавил Новицкий.

– Только вот что, парни... – вмешался Бурлаков, переводя взгляд с Максимова на Ребрина. – Есть одно обязательное условие. Вы будете постоянно держать нас в курсе расследования.

– Это ещё зачем? – На лице сыщика отразилось недовольство.

– Анатолий прав, – сказал банкир. – Мы должны знать всё, что вы делаете или намерены делать. Вмешиваться в расследование мы, конечно, не станем. Но в нужную минуту всегда сможем дать вам совет или оказать поддержку. Ну и, разумеется, предостеречь от неверных шагов.

– От неверных шагов не застрахован никто, – возразил Ребрин.

Новицкий подался вперёд и пристально посмотрел на него.

– Поймите меня правильно. От малейшей вашей оплошности может пострадать не только моя репутация, но и репутация банка, что ещё существеннее.

– Тайну расследования мы гарантируем, – добавил Бурлаков. – Это ведь и в наших с боссом интересах.

– Так каков ваш окончательный ответ? – спросил банкир.

Сыщик несколько секунд молчал.

– Хорошо, – согласился он. – Я буду информировать вас о наших действиях.

– Через каждые два дня, не реже, – потребовал начальник охраны.

Ребрин кивнул.

Гости, попрощавшись, ушли. Максимов отправился проводить их до двери.

Когда банкир и его спутник покинули квартиру, к Андрею подошла мать.

– Что они хотели? – спросила она почему-то шёпотом.

– Это клиенты, – объяснил Андрей. – Подкинули нам работу.

– Опять искать, что ль, кого?

– Да. Николай раскрутит это дело быстро, вот увидишь! – Андрей на радостях обнял её. – Тем более там ничего сложного нет.

– А что случилось-то?

– У того, что постарше, дочь убили...

Маргарита Алексеевна ахнула и посмотрела на дверь, только что закрывшуюся за гостями.

– И кто же убил?

– Будем разбираться, искать бандюгу.

– Сами на бандитскую пулю не нарвитесь!

– Такие-то молодцы, как мы, и под пулю... – Андрей с улыбкой заглянул матери в глаза. – Да не беспокойся, дело чисто кабинетное. А пока приготовь нам перекусить. Завтра появятся деньги.

Вернувшись в комнату Ребрина, он застал сыщика перелистывающим бумаги из папки, оставленной гостями.

В комнате сгущались сумерки. Синеватый свет, струившийся из окна, выхватывал из полумрака бледное лицо Ребрина и его руки, держащие листы. Появление Максимова вывело его из оцепенения. Он взглянул на друга.

– Как тебе понравились клиенты?

Андрей пожал плечами.

– Да никак. Но дело, которое они приволокли, не стоит выеденного яйца. Если на квартире у Клычкова нашли нож и трусы, да ещё и пальчики его на флаконе имеются, значит, он и есть убийца. От нас требуется только раскопать о нём как можно больше.

– Наводить справки придётся в любом случае, – согласился сыщик.

– Братков из банды Резаного расспрашивать о нём бесполезно, – добавил Андрей. – Они не знали, что он потрошит баб, это точно, а то бы они его запросто пришили. Охоту за шлюхами он скрывал ото всех.

Ребрин несколько минут молчал, листая страницы.

– А этот мужик, жених её, похоже, не очень-то переживает, – нарушил тишину Максимов.

– Вероятнее всего, для него это был бы чисто карьерный брак, – сказал Ребрин.

– Ну да, он выглядел не столько взволнованным, сколько раздосадованным. Надо же, из-за какого-то придурка сорвалась возможность породниться с директором банка! – Андрей придвинулся ближе к столу. – Так с чего начинать будем?

– Сперва съездим на загородную фазенду Новицкого. Посмотрим, что там и как. Потом разберёмся со "стрелкой", на которой убили Клычкова.

– Очень уж вовремя он отправился на тот свет!

– А ещё меня интересует его квартира.

– Мы там ничего не найдём. Менты наверняка обыскали её всю.

– Конечно, не найдём. Но всё равно – квартира интересная...

Ребрин снова взялся за бумаги.

– Что ты всё-таки думаешь? – настаивал Андрей, подаваясь вперёд. – Убийца – Клычков?

– Ничего пока не думаю. Как бы там ни было, нам придётся придерживаться версии клиента: Клычкова подставили, убийца не он. Из этого и будем исходить.

– Стало быть, мы должны выяснить, кто его расстрелял?

– Это и кое-что ещё.

– Что?

– Надо установить, где находился Клычков в ночь убийства Татьяны Новицкой, а заодно и Давыдовой.

Максимов почесал за ухом.

– Для этого придётся войти в контакт с кем-то из людей Резаного...

– Правильно. Для начала узнай, где эти кореша тусуются. Свяжись с Цыгановым. Он наверняка в курсе.

Цыганов когда-то работал с ними в агентстве "Шанс". Он занимался делами, связанными с организованной преступностью, и имел сведения обо всех более или менее крупных московских группировках. Правда, его информация зачастую оказывалась не слишком надёжной, сведения быстро устаревали. Тем не менее, кое в чём он мог помочь. Андрей обещал сегодня же созвониться с ним и выяснить, что тот знает о Резаном и его группе.

– Может, есть смысл разыскать родственников Клычкова и расспросить их о его розовом детстве? – подал он идею.

– Муровские следователи уже позаботились об этом, – ответил Николай. – Тут есть копия отчёта о беседе с дядюшкой бандита, который не видел племяша двадцать лет, и с двоюродной сестрой, о которой Клычков, похоже, и вовсе забыл.

Он встал и включил в комнате свет.

– Завтра едем на дачу Новицкого.

– Но сначала – в банк, за машиной и деньгами! – Андрей засмеялся.

– Молодые люди, прошу к столу! – раздался за дверью голос Маргариты Алексеевны.

Глава 2

На даче Новицкого их ждали. При приближении «Опеля-Омеги», в котором ехали детективы, металлические створки ворот разошлись в стороны.

"Опель" въехал в сад и остановился невдалеке от веранды. Андрей вылез первым. Провёл рукой по крыше, любуясь тёмно-зелёным хромированным покрытием автомобиля.

– Хороша! У нас тоже когда-нибудь будет такая!

К ним подошёл невысокий человек в сером костюме, лет сорока на вид, с обширными залысинами в светлых волосах.

– Леонид Константинович просил меня встретить вас и всё показать, – сказал он и представился: – Овчаренко Пётр Петрович. Работаю здесь садовником и по совместительству сторожем.

– Сторожем? – переспросил Ребрин. – Здесь же есть сторож. Вернее, был... тот, которого убили.

– Я замещал его, когда он был в отпуску или уезжал куда-нибудь по делам. А вообще-то моё дело – садоводство.

– В ту ночь вас здесь не было?

– Я гостил у матери, в Харькове. После этого страшного происшествия меня вызвали сюда телеграммой... Осмотр начнёте с сада? Тут многое осталось так, как было в ту ночь.

Ребрин подошёл к веранде и огляделся.

– Это гараж? – Он показал на виднеющееся за деревьями приземистое здание.

– Да, – кивнул садовник.

– Пойдёмте посмотрим.

Свернув за кусты сирени, все трое вышли к запертым воротам гаража.

– Преступник появился, когда Донцов поставил машину в гараж и запирал ворота, – говорил Овчаренко. – Здесь было очень много крови. – Он показал на площадку перед воротами. – А труп Донцова лежал там, под деревом. Сам я его не видел. К моему приезду его убрали и кровь смыли. Но на стволе и кустах ещё есть пятна, можете взглянуть...

– Вы знали Донцова? – спросил Ребрин.

– Не очень хорошо. Он ведь работал телохранителем без году неделя...

– Насколько мне известно, к тому моменту, когда машина с Донцовым и Татьяной въехала на территорию дачи, сторож был уже убит.

– Его убили раньше Донцова, так следователь сказал.

– Значит, когда они въехали, никто встречать их не вышел? Это ведь должно было их насторожить.

Садовник пожал плечами.

– Почему? Михаил Васильевич и не обязан был встречать. Он, я думаю, мог выйти к ним навстречу, если бы случилось что-нибудь чрезвычайное.

Бросив взгляд на дерево и кустарники, Ребрин направился к дому. Максимов и Овчаренко последовали за ним.

– Где нашли труп сторожа? – спросил сыщик.

– В кустах, рядом с флигелем, где он жил... Михаил Васильевич, наверное, вышел на обход территории, когда на него напали.

Они обогнули дом и увидели одноэтажную деревянную постройку, прилепившуюся к заднему фасаду.

– Вот это тот самый флигель, – сказал садовник. – А тело нашли вон там, в малиннике. Говорят, Михаил Васильевич даже не оказал сопротивления. Его убили ножом с первого удара.

– Да, я читал протокол вскрытия, – кивнул Ребрин. – Ударили под левую лопатку. Смерть наступила практически мгновенно... У него ведь было огнестрельное оружие?

– Да, пистолет, – подтвердил садовник. – Он его, кстати, всегда носил с собой... – Овчаренко на несколько секунд задумался, а потом развёл руками. – Значит, убийца подкрался так тихо, что Михаил Васильевич не успел его вытащить.

– А можно ли так подкрасться? Тем более ночью, в тишине? Он наверняка должен был услышать шаги и успеть хотя бы оглянуться.

– Пожалуй, вы правы, – согласился Овчаренко. – Сквозь заросли бесшумно подойти трудновато...

Дверь флигеля оказалась незапертой. Они вошли в низкую полутёмную прихожую. Садовник включил свет.

– Вот здесь сигнальный пульт, – он показал налево, где располагалась небольшая стойка с миниатюрным макетом дачи. – Вдоль забора протянута проволока с электрическим током невысокого напряжения. Если кто-нибудь вздумает перелезть, то на макете, в том месте, где произошло нарушение, загорается лампа и звучит зуммер.

– Любопытно, – сказал Андрей. – А сейчас сигнализация работает?

– Конечно. Милиция выяснила, что и тогда работала.

– Согласно принятой версии, преступник проник на территорию дачи, перебравшись через забор, – сказал Ребрин. – Значит, сигнализация должна была сработать.

– Ну да. Если кто-то перелез, обязательно должна была сработать. При этом автоматически загораются прожекторы, которые висят вдоль забора. Даже если Михаил Васильевич не был в это время во флигеле, он должен был увидеть их.

– Каковы действия сторожа при тревоге? – спросил сыщик.

– Первым делом позвонить в милицию. Для этого у Михаила Васильевича всегда был при себе мобильный телефон. А затем, опять же по телефону, поставить в известность Леонида Константиновича и Татьяну.

– Но он не позвонил?

– Выходит, не позвонил... – Овчаренко вздохнул.

– Милиция считает, что в тот вечер, прежде чем звонить куда-либо, он решил подойти к забору и самостоятельно выяснить, в чём дело.

Садовник пожал плечами.

– Могло быть и так... Иногда сигнализация срабатывает случайно. Птица, например, на забор сядет. Однажды такое произошло на моих глазах.

– Вы, когда замещаете его, в милицию всегда звоните?

– Если не знаю точно, что это птица, – всегда. Но Михаил Васильевич – это другое дело. Он работает здесь уже четвёртый год и каким-то чутьём научился определять, надо ли сразу звонить в милицию, или нет. В первое время он, действительно, чуть что – тут же вызывал наряд. Они приезжали, обыскивали сад и никого не находили. Таких "пустых" вызовов было много. Милиция, как вы, наверное, догадываетесь, стала ворчать.

– На них похоже, – кивнул Ребрин.

– Так что, Михаил Васильевич, особенно в последнее время, не торопился сразу звонить...

Андрей, шедший с деланно безучастным видом, вмешался в разговор:

– Значит, когда сработала сигнализация, ваш сторож никуда звонить не стал, а отправился к забору посмотреть, что случилось, и получил нож под лопатку, так получается? – сказал он. – А затем, если верить милицейскому отчёту, преступник проник во флигель и устроил обыск.

– Верно, – подтвердил садовник. – Наутро здесь обнаружили беспорядок. Он что-то искал. Скорее всего – запасной ключ от дома.

– Откуда он мог знать, что такой ключ есть в сторожке? – спросил Ребрин.

Овчаренко сделал неопределённый жест.

– Действительно, откуда? Это и милиции показалось странным. Я слышал, они искали убийцу среди жителей посёлка.

Андрей заглянул в соседнюю комнату.

– А разве из флигеля нельзя попасть в основное здание? – спросил он.

– Нет. Хотя флигель и примыкает к дому, но между ними – глухая капитальная стена.

– Ключа он, стало быть, не нашёл, и поэтому полез на крышу, – сделал вывод Максимов.

– Запасным ключом почти не пользовались, – сказал садовник. – Михаил Васильевич его даже не брал с собой. Ключ постоянно висел вон на том гвозде у двери.

– Место заметное, – определил Ребрин.

– Я уже докладывал следователю, что Михаил Васильевич на этот же гвоздь, поверх ключа, вешал кепку. В тот вечер она тоже висела на нём. Поэтому, наверно, он и не нашёл ключа...

Ребрин вышел из флигеля. Остальные последовали за ним.

Шёл первый час дня, солнце высоко стояло в безоблачном небе, заливая кроны деревьев и цветы в каменных вазах. Задний фасад дачи тонул в тени.

Сыщик чуть отошёл от особняка и оглядел его.

– Вон то окно, через которое он пролез, – показал садовник. – Второй этаж, третье справа...

Андрей прошёлся вдоль здания.

– Поднимался наверняка с крыши флигеля, – констатировал он. – Сначала по стене до того бордюра, а потом воспользовался водосточной трубой.

– Да, скорее всего, так и было, – кивнул Овчаренко.

Андрей с улыбкой взглянул на приятеля.

– Как насчёт следственного эксперимента?

– Давай, только осторожней, – напутствовал его Николай.

Максимов свернул за угол флигеля, залез на спинку деревянной скамьи и, вцепившись в края крыши, подтянулся на руках. Через минуту он уже шёл по покатой черепичной крыше сторожки. Приблизился почти вплотную к стене особняка и посмотрел вверх.

– Что, до бордюра высоковато? – крикнул Ребрин.

– Сейчас посмотрим... – отозвался Андрей. – Кажется, отсюда можно дотянуться до водосточной трубы.

– А не грохнешься?

Вместо ответа Максимов подобрался к самому краю крыши флигеля. Водосточная труба крепилась в метре от него. Андрей протянул руку, но до трубы не дотянулся совсем немного. Отступив назад, он разбежался и прыгнул. Правой рукой сразу обхватил трубу и обвил её ногами. Ухватившись удобнее, несколько секунд отдыхал. Потом полез вверх.

Через несколько минут он добрался до козырька крыши главного здания и снова остановился, оглядываясь.

– На крыше есть выступ! – крикнул Овчаренко. – За него удобно держаться! Он над самой вашей головой, только протяните руку!

– Снизу его не видать, – прохрипел Андрей.

Он весь раскраснелся. Держаться за водосточную трубу оказалось не таким уж простым делом.

Следуя подсказке садовника, он протянул руку и нащупал над головой, за гребнем крыши, металлический выступ, похожий на дверную ручку. Схватившись за него, Андрей подтянулся и перекинул через гребень ногу. Затем весь вскарабкался на крышу особняка.

– Зайдите в чердачное окно, оно открыто! – крикнул Овчаренко. – А мы сейчас поднимемся на второй этаж и выпустим вас с чердака!

Садовник и Ребрин направились в дом. В холле Овчаренко задержался и указал на пол справа от себя.

– Вот здесь лежало тело Татьяны Леонидовны...

– Понятно, – сказал Ребрин. – Давайте сначала осмотрим ванную.

– Это здесь, – Овчаренко вышел в коридор.

Сыщик направился за ним.

В ванной всё сверкало стерильной белизной.

– На умывальнике были следы красителя, но они уже смыты, – сказал садовник. – После той ночи здесь всё вымыли... Вы, наверное, знаете, что убийца заставил Татьяну Леонидовну перекрасить волосы в рыжий цвет?

– Конечно, – сказал сыщик. – А теперь пойдёмте выпустим с чердака моего помощника.

Они поднялись на второй этаж. К чердачной двери вела узкая деревянная лестница.

– Эта дверь у нас всегда заперта, – объяснил садовник. – С чердака преступник проникнуть в дом не мог, поэтому ему пришлось спускаться по канату.

Он отпер дверь. Из чердачного полумрака им навстречу вышел Максимов.

– Залезть на крышу не так-то просто! – воскликнул он.

– Да, я видел, – Ребрин улыбнулся. – Тебе пришлось попотеть.

– Если б мне не сказали про этот выступ, я бы до сих пор висел на трубе и соображал, как перебраться на крышу!

– Заметь, ты взбирался при свете дня, а ему пришлось проделывать тот же путь поздно вечером, в темноте, – сказал сыщик.

– И ему наверняка никто не сообщил про выступ на крыше, – добавил Андрей.

– Если только он о нём не знал заранее, – сказал Николай.

– Вы думаете, он уже бывал у нас? – вмешался в разговор садовник.

– Не исключено, – ответил Ребрин. – Скажите, за последние полгода или год кто-нибудь поднимался на крышу?

– Да недавно, в марте поднимались. Крыша протекла в одном месте, и Леонид Константинович распорядился произвести капитальный ремонт. Здесь стояли строительные леса...

Они спустились на первый этаж и вышли из дома.

– Кроме рабочих, на крыше больше никто не был? – спросил Ребрин.

– Я понимаю, к чему вы клоните... – Овчаренко задумался. – Ещё электромонтёр лазил чинить проводку...

Детективы направились к машине.

– Уже уезжаете? – спросил садовник.

– Если что-то понадобится узнать, мы приедем, – сказал Ребрин. – И ещё один, последний вопрос, Пётр Петрович. – Он вынул из кармана фотографию Клычкова. – Вы когда-нибудь видели его?

Садовник взял фотографию в руки.

– Мне этот снимок показывали в милиции, – сказал он. – Нет, я не знаю этого человека. Никогда его не видел.

– Спасибо, – сказал Ребрин. – Вы нам очень помогли.