Текст книги "Когда растает снег... (СИ)"

Автор книги: Игорь Семенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Эпилог

– Значит, пришелец из будущего? – задумчиво произнес товарищ Шелепин. – Это многое объясняет.

– Да, – убирая со стола тетрадку с записями Михаила Солнцева, согласился Пономаренко. – Я тоже думал на этот счет… Проверить точно мы, конечно, не сможем. Но я уверен, что это права.

– Уверен, – усмехнулся в ответ Шелепин. – Предлагаешь решать людские судьбы на основе одной лишь уверенности?

– Так проверь, – усмехнулся почти уже бывший глава государства. – Мне что ли тебя учить? Оформишь всю эту информацию как агентурные сведения, устроишь проверку… А там уж видно будет! В конце концов, в нашем мире судьбы этих людей могли сложиться совсем по-другому…

– Вспомнить хоть гражданина Хрущева, – усмехнулся в ответ Шелепин. – А с самим Солнцевым что предлагаешь делать? Отправить в какой-нибудь закрытый городок под наблюдение?

– А зачем? – вдруг усмехнулся товарищ Пономаренко. – Будь оно десять лет назад – тогда я бы решил так же. Но сейчас… за эти десять лет мы могли убедиться, что он наш, советский человек, так что продавать нас не побежит. Да и куда ему, откровенно говоря, бежать? К французам с австралийцами? Это даже не смешно. Так что… Лучший секрет – это тот, что так и останется от всех секретом.

– Предлагаешь, значит, никому не сообщать? – поинтересовался Шелепин.

– Конечно… Мы этот секрет унесем с собой в могилу, а если нет никаких документов – значит, оно никогда и не всплывет…

«А неплохо ведь придумано! – одобрительно усмехнулся товарищ Шелепин. – В конце концов, зачем кому-то знать про то, что Советскому Союзу помогал пришелец из будущего? Пусть это и правда останется для всех тайной. Только…»

– А если он сам кому проболтается?

– Маловероятно, – ответил Пономаренко. – Хотя, конечно, полностью исключать такой вариант тоже нельзя. Только кто же ему в том поверит?

– Значит, будет болтать – отправим в какую-нибудь психушку?

– Именно, – согласился Пономаренко. – Если пытается кому-то заявить, что он пришелец из будущего. А чтобы уж совсем никто не дергался… У нас ведь с фантастикой нынче плохо стало? Вот и закажи нашим писателям книги про пришельцев из будущего, которые будут пытаться «отменить» Долгую зиму… или «переиграть» Великую Отечественную.

– Лист лучше всего прятать в лесу…

– Именно что! Назовем новый жанр… ну, например, «альтернативной историей». Тогда даже если Солнцев что-то и сболтнет по дури, то кто же ему поверит?

– Перечитался, скажут, «альтернативок»! – ухмыльнулся в ответ Шелепин.

Предложенное решение выглядело столь изящно, что Шелепин даже восхитился. И пусть потом этот Солнцев попробует кому-то доказать, что это не так. Даже если попытается – все будут лишь крутить пальцем у виска. А если совсем уж дойдет до крайности – вызовут психиатрическую бригаду… Перетрудился, скажут. В конце концов, многие гении ведь имели проблемы с психикой?

Хотя, конечно, наблюдение за товарищем Солнцевым следует оставить. Нет, никаких намеков на «пришельца из будущего»! Всего лишь присмотр за «советским гением», ценным кадром для страны!

***

Города-призраки – города, которые когда-то были, но теперь их больше нет… Сколько их таких разбросано по просторам Сибири после Долгой зимы? Но Норильске был крупнейшим… И, самое главное, в его окрестностях до сих пор не сошел слой многолетних снегов – хоть прошло уже десять лет с момента извержения.

Нет, это не было настоящим оледенением вроде того, что начиналось в северной Скандинавии… Всего лишь многолетний снеговой покров вроде того, что еще четыре года назад лежал даже за Уралом. Вот только чем дальше на север, тем медленнее отступали многолетние снега…до Норильска, по прогнозам, дело дойдет еще лет через восемь-десять. Вот только никто в правительстве еще не определился на счет целесообразности восстановления города.

С одной стороны, никель стране нужен до сих пор… И пусть недавно начали разрабатывать месторождение в бывшей Воронежской, а нынче Балашовской области, но оно не перекрывало потери Норильска. А еще его разработка была связана с немалыми трудностями – ведь нужно было не только руду добыть, но при этом и не угробить сельское хозяйство окрестных территорий. Например, обогатительную фабрику пришлось строить аж в нескольких сотнях километрах от месторождения – и гонять туда вагоны пустой, бесполезной руды…  .К.н.и.г.о.е.д...н.е.т.

Правда, с Норильском в плане транспорта тоже было невесело. Северный морской путь стал полностью несудоходен даже в летнее время года. Так что гипотетически оставалось лишь два способа вывозить оттуда ценное сырье. Либо восстановить Трансполярную магистраль, которая после Долгой зимы оказалась в полностью непригодном для эксплуатации состоянии. Так что для возобновления движения ее придется буквально переложить заново. Либо речными судами по Енисею, а затем по Транссибу в центр страны.

Но, помимо этого, возникал один вопрос. Если и раньше зимние температуры в Норильске порой достигали шестидесяти градусов мороза, то сейчас на Норильской метеостанции, где зимой и летом жило несколько советских метеорологов, фиксировали морозы и в семьдесят градусов. И как жить и работать в таких условиях? Разве что делать вахтовый поселок и работать только летом?

Вопрос, конечно, оставался важным – ведь никеля в стране был острый дефицит… Да, сколько-то добывали на Урале и под Балашовом, сколько-то везли с Кубы. Но хотелось бы больше! И это заставляло задумываться над восстановлением дороги в Норильск… А для этого требовалась Трнансполярная магистраль! А восстановление ее работы требовало многих миллионов советских рублей… Но самое главное даже не в деньгах. Самое главное – в ресурсах… Ведь дорогу придется перекладывать по новым, разработанным на основе опыта Долгой зимы, технологиям, со специальными морозостойкими рельсами, которые нынче кладут только на Транссибе… А потому дело будет весьма небыстрым… Но разве сейчас нужна спешка? Всего лишь надо наладить постепенную, планомерную работу… Ну а там уж, лет через десять-пятнадцать, можно будет и в Норильск вернуться! В конце концов, разве какие-то морозы могут остановить тех, кто победил Долгую зиму?

***

Стоя на станции вместе с Викой и Василисой, Квета смотрела куда-то вдаль… Вчера Михаил прислал телеграмму о возвращении в город – и вот теперь они стоят и ждут его поезд…

– Жалко, у меня прав нету, – вздыхала Вика. – А то на машине приехали бы…

Ну да, могли бы и приехать. А так придется ехать на хорошо уж знакомой словачке «пятнашке» – благо, что с переводом маршрута на использование трехвагонных сцепок народу набиваться стало куда меньше. Хотя в час-пик даже сейчас народу было многовато, из-за чего в городе уж стали ходить разговоры о строительстве метро… В конце концов, миллион-то уже есть? Особенно если брать вместе с расположенным на другом берегу Энгельсом… Вот только пока на то в стране не было ни денег, ни возможностей.

Когда-то Квета мечтала попасть в страну социализма… Верила в то, что там совсем другая жизнь, что там все прекрасно. Издалека Советский Союз казался страной мечты… Во всяком случае, для сторонника социалистических идей.

Странно, но… Пытаясь полить грязью коммунистов, американская пропаганда тем самым рисовала СССР куда сильнее и могучее, чем оно было на самом деле. Помнится, еще в США Квета удивлялась – если у СССР столь большая военная (а, значит, и экономическая – ведь танки с ракетами сами собой не появляются и делением не размножаются) мощь, то почему он еще не захватил весь мир? Реальность оказалась куда прозаичнее… Советский Союз и до Долгой зимы был страной далеко не столь богатой и могучей, как то можно было предложить… Да и агрессивность его американская пропаганда сильно завышала. Долгая зима же окончательно разорила страну… так что не до метро тут – наладить бы в более важных областях нормальную жизнь!

Но вот и объявление о прибытии их поезда… Пройдя на нужную платформу, они терпеливо ждут появления тепловоза с едущей вслед за ним вереницей пассажирских вагонов. И вот уж вдали наконец-то появляется долгожданный тепловоз ТЭП60. И спустя еще пару минут поезд останавливается у платформы – и женщины начинают оглядываться по сторонам в поиске Михаила. Однако появляется он все равно неожиданно…

– Привет, Вик! – радостно улыбаясь, обнимает жену мужчина. – ну вот я и вернулся…

– Привет! – с трудом удерживаясь от того, чтобы не поцеловать мужа прямо на людях, улыбается Вика. – Приехал, наконец-то! Как же долго мы тебя ждали…

– Что поделаешь, Вик… Дела! – только и смог ответить Михаил.

Ну да… В этот раз в Москве он провел больше месяца – причем, за это время успел понаблюдать и смену главы государства… Пономаренко ушел со своей должности накануне праздника Революции – так что на трибуну Мавзолея в этот раз вошел уже не он, а товарищ Шелепин. Новый Председатель Совета министров и генеральный секретарь ЦК КПСС.

– Буду теперь писать мемуары про Долгую зиму и ходить на встречи с пионерами! – когда 10 ноября Михаил последний раз встретился на даче с товарищем Пономаренко, усмехался тот. – Как бы не хотелось иного, но… Не хочу стать таким, как ваш Брежнев!

«Или как Сталин в последние полтора года», – мысленно заканчивал Пантелеймон Кондратьевич, но эти его мысли остались для Михаила тайной. Бывшему главе государства хотелось, чтобы люди запомнили его бодрым и уверенным мужчиной, а не дряхлым, больным старичком… А ведь здоровье у него уже и так сдавало! Пусть и пытался не показывать этого на людях. Однако внезапно мысли с воспоминаниями Михаила и веселую болтовню Вики, стремившейся как можно быстрее поделиться с мужем новостями последнего месяца, прервал совершенно уж незнакомый голос.

– Kveta, si? – послышался рядом незнакомый голос.

– Папа, ты? – буквально остолбенев от удивления, уже привычно по-русски произнесла Квета. – Но… как?

– Moja dcéra! – радостно улыбаясь, произнес мужик. – Som tak rád, že ťa vidím!

Улыбающаяся до ушей Квета тоже перешла на словацкий, и смысл дальнейшего разговора остался от Михаила с Викой тайной… Видя такую радостную встречу родных людей, они предпочли оставить их наедине друг с другом, а сами поспешили на трамвай…

Постэпилог

«Эх, старость не радость!» – с трудом ковыляя вверх по склону, думал Михаил Васильевич. Достав из кармана джинсов карманный телефон, он подслеповато взглянул на часы… Без семи одиннадцать! А ведь когда-то мог добраться до этого места куда быстрее… Ну да недолго уж осталось. Но ведь семьдесят лет – не семнадцать и даже не тридцать семь… ну да ничего, уже немного!

Зайдя в небольшой лесок, Михаил дошел до полянке с родником… Эх, были времена! Даже вдруг вспомнился их с Викой выпускной, когда они как маленький дети брызгались водой из крошечного озерца! Следующими были уже воспоминания о том, как они с Викой ходили сюда отдохнуть и, как говорила его жена, «набраться сил». Для нее это и впрямь было какое-то особенное место – с самого детства… И именно потому, едва ли не единственный раз в жизни воспользовавшись служебным положением в личных целях, Михаил постарался сделать так, чтобы все здесь осталось как в те далекие времена. Когда они были еще молоды и полны сил…

Да, жизнь они прожили не зря… Четверых детей нарожали, внуки вон нынче пошли уже… Эх, как же Вика была рада им! Помнится, ей было всего сорок семь когда у их старшего сына родилась первая дочка… Которую в честь бабашки тоже назвали Викой. Эх, были времена… По должности Михаил тоже сделал немало полезного для советской страны и советского народа… Но это тоже уже в прошлом. Бывший конструктор сельскохозяйственной техники и электронных приборов… Бывший начальник одного из КБ. Бывший директор НИИ «Волна». Бывший министр электронной промышленности и бывший заместитель Председателя Совета министров… Да, все это уже где-то далеко в прошлом! В какой-то миг Михаил мог и вовсе стать генсеком и ПредСовмина, но от такой чести предпочел отказаться. Лучше быть хорошим вторым, чем плохим первым. А стать главой государства… Не потянул бы он – в этом Михаил мог себе честно признаться. Пусть лучше товарищ Нестеров страной руководит – у него к этому лучше способности…

Как бы ни не хотел Михаил перебираться в Москву, но все же пришлось… И эти годы своей жизни он ненавидел больше всего. Вечная работа без всякого нормированного графика. Вечные проблемы. Вечные неприятности. И город, который он всегда ненавидел – из-за чего даже в отпуск старался ездить не на моря, а к себе на родину… Там они с Викой хотя бы могли чувствовать себя собой. Но отпуск быстро кончался – и они опять возвращались в эту проклятую Москву. Да… Лучше б, наверное, он тогда отказался! Но увы – чувство долга перевесило, как говорится, мелкошкурнические интересы… С девяностого до четырнадцатого года ему пришлось провести в столице – пока, уйдя на пенсию в шестьдесят пять лет, не вернулся на родину. Да, предельный возраст руководящих работников в шестьдесят пять – это тоже по его инициативе протащили… До того формального ограничения не было вовсе, а «негласная» планка стояла на возрасте в семьдесят – как повелось еще со времен Пономареко. Хотя сам он проработал на несколько лет дольше.

Увы, руководящая работа в немалой мере сказалась и на здоровье… Не будь ее – наверное, сейчас Михаил чувствовал бы себя куда лучше. Да и Вика еще жива была бы, наверное… А уж если б еще и Долгой зимы не было бы! Да, снижение пенсионного возраста до 55 лет – это тоже Михаил пробивал, жаль только, что не все успели до этого изменения дожить. А еще четырехдневная рабочая неделя… Хотя это нововведение до сих пор еще «пробуксовывает» в ряде отраслей, где больше всего нехватка специалистов.

– Помнишь, Вик, наш выпускной? – достав из кармана фотографию, произнес Михаил, в последнее время у него сложилась привычка говорить с женой, словно она была жива и находилась рядом. – Эх, как же давно это было…

Взглянув на родник, Михаил вспомнил про прожитые ими вместе годы… Да, прожили они немало, жили дружно, но не сказать, чтобы так уж счастливо. Все время что-то мешало этому счастью! То Долгая зима… То проклятые Москва и министерство…Так что самыми счастливыми он мог бы считать время с конца Долгой зимы до отъезда в Москву… Шестнадцать лет с семьдесят четвертого по девяностый! Именно тогда и детей нарожали, и дом построили, и не просто дерево, а целый сад посадили – из новых, зимостойких сортов деревьев. Последних достижений советских селекционеров! А потом жизнь словно покатилась под откос… Хотя кто-то был бы очень даже рад такой карьере! Кто-то, но не они…

– Эх, Вика-Вика, – тихо произнес Михаил. – Как бы хорошо мы с тобой могли бы жизнь прожить… Если бы только не…

И в этот миг вдруг снова кольнула сердце… Эх, зря он все же сюда пошел! Говорили ж врачи, что нельзя волноваться… Трясущейся рукой Михаил потянулся в карман за телефоном, даже сумел втащить его, но в этот миг снова кольнуло сердце – и все перед глазами словно начало меркнуть… «Скорую надо!» – только и успел подумать Михаил, и сознание окончательно погасло.

***

Очнулся он как-то внезапно – и в первый миг не понял, что же произошло. Последним воспоминанием его была боль в сердце, а потом вдруг словно резко сменили фон на экране. Только что это, мать вашу?

– Здоров, Михан! – вдруг окликнул его какой-то смутно знакомый паренек. – Что застыл-то? Домашку что ли не сделал?

– Какую домашку? – с еще большим удивлением уставился Михаил.

– Ну так по физике ж! Или опять Ленку свою высматриваешь?

Твою мать! Да это ж его одноклассник, Петька Федотов! Вот только Михаил прекрасно помнил, что Петьку того схоронили лет пятнадцать назад, умер от инфаркта… Говорят, у него с самой Долгой зимы что-то с сердцем не так было. Да и не Петька он давно был, а самый что ни на есть Петр Степанович, доктор технических наук и директор одного из крупных НИИ! Прямо как когда-то сам Михаил… До тех пор, пока не перевели в проклятую Москву в министерство!

– Да никого я не высматриваю, – решив разобраться со всем по ходу, произнес Михаил.

– Ну тогда пошли уж!

'Что же случилось?' – пока они шли до школьного двора, раздумывал Михаил. Про сердце-то он не забывал ни на миг, а потому основной ход мыслей шел к тому, что сейчас он лежит в больнице с какой-нибудь болезнью сердца, а все происходящее вокруг – всего лишь его глюки. Но, блин, насколько все же они реалистичны! Даже и впрямь хотелось поверить, что он снова в детстве, что не было никакой Долгой зимы, что жизнь кругом светла и прекрасна!

Вот уж и такое знакомое здание школы № 34, где он с удивлением встречается и здоровается с внезапно помолодевшими одноклассниками… Васькой Петренко, которого отправили в лагеря в годы Долгой зимы, откуда он вышел дряхлой развалиной и остаток своей недолгой жизни проработал дворником. Лехой Никифоровым, в годы Долгой зимы сорвавшийся со строительных лесов, получив множественные переломы ноги и став на всю жизнь хромым. Викой Старостиной, первой красавицей класса, за кем когда-то бегали почти все пацаны, в будущем ставшей его женой… Анькой Поповой, в годы Долгой зимы ставшей начальницей склада и проведшей всю жизнь в торговле. Семеном Антоновым, будущим фрезеровщиком 6 разряда на «Серпе и Молоте», куда его распределили во время Долгой зимы. Тохой Никифоровым, будущим инженером-конструктором спецтехники, работником закрытого НИИ. И другими такими, казалось бы, давно забытыми друзьями-одноклассниками…

Потом все вместе топали куда-то в класс, где он, машинально повторяя действия одноклассников, выложил на стол учебники по физике за 10 класс, тетрадку, авторучку-'пипетку' и пузырек с чернилами. И буквально сразу же зазвенел звонок, и в кабинет с журналом в руках вошла физичка. Анька Попова, староста класса, перечислила отсутствующих – хотя их список несколько удивил Михаила поскольку в нем откуда-то вдруг появилась парочка классных лоботрясов, которые, помнится, не прошли в старшие классы по среднему баллу?

– Ну что, ребята, на прошлом уроке мы изучали законы фотоэффекта, – наконец-то произнесла физичка. – Кто-нибудь хочет ответить? Нет, сиди, Старостина, у тебя и так оценок хватает. А к доске пойдет… Солнцев.

Чуть не подскочив от удивления, Михаил вылез из-за парты, уверенным шагом дотопав до доски, начал отвечать. Фотоэффект, что он про него помнит? Да, как оказалось, просто полно всего! Начав с истории открытия фотоэффекта и уравнения колебания электрона, Михаил быстро перешел к законам Столетова, красной границе фотоэффекта и квантовой теории фотоэффекта, попутно записывая известные ему уравнения фотоэффекта и изображая переходы электронов между энергетическими уровнями. Когда же Михаил наконец закончил с рассказом, в классе стояла полная тишина…

– Что-то неправильно сказал? – внезапно растерявшись, произнес Михаил.

– Ты мне решил урок сорвать… – с напускной строгостью произнесла физичка, однако, взглянув на нее, он вдруг понял, что она чуть не смеется. – Правильно все. Откуда только знаешь все это?

– Так я ж, Наталья Николаевна, ведь на физфаке… учиться собираюсь, – чуть не сказав 'учился', в последний миг исправился Михаил. – Вот и готовлюсь к поступлению…

– Понятно, – ответила физичка. – Ладно, садись… Пять. Только чтобы больше без фокусов!

– Ну ты и задал! – едва Михаил сел на свою вторую парту, пихнул его локтем в бок Петька. – Я аж заслушался, а уж училка… Я у ней такого лица ни разу не видел!

Впрочем, Михаил на эти слова не обратил особого внимания. Хоть и, машинально глянув в соседскую тетрадь, открыл учебник на той же странице, но почему-то даже не взглянул туда, продолжая чуть ли не таращиться на физичку. 'А ведь ей всего 26', – вдруг подумал он. Когда-то в прошлом она казалась всем ученикам взрослой серьезной теткой, а вот сейчас перед ним вдруг оказалось всего лишь молоденькая и очень даже симпатичная девушка… Даже машинально вспомнилось все, что он знал про ее дальнейшую судьбу… Всю свою жизнь она фактически отдала школе, семьи никогда не имела… Правда, лет в сорок взяла ребенка из детского дома и воспитала его как своего родного. За то школьники ее буквально обожали – это Михаил помнил прекрасно! Да и родители, впрочем, тоже всегда хорошо относились.

К доске в этот день не выходил больше никто, так что остаток урока пролетел для Михаила как-то незаметно, словно в полусне… Физичка рассказывала что-то про теорию Планка, уже упомянутую им красную границу фотоэффекта, которую она называла просто 'длинноволновой', работу выхода и уравнение Эйнштейна – все на, разумеется, школьном уровне в то время, как ему в голову все лезли формулы и законы из университетского курса, формулы и функции Планка, законы излучения, связь классической и квантовой теорий излучения, комптоновское рассеяние и еще почему-то целая куча всякой фигни из университетского курса физики, которая сейчас была вообще и не нужна-то! То ли это было своего рода способом отвлечься от происходящего вокруг бреда, то ли, зацепившись за этот фотоэффект, мозг теперь пытался вспомнить и другие вещи из когда-то изученного в университете курса общей физики. Потом решали какие-то физические задачки, но все это было словно в каком-то полусне из-за не исчезавшего ощущения нереальности происходящего… Так что когда прозвенел звонок, и весь класс двинул на выход, Михаил даже не обратил на то особого внимания…

– И давно ты институтскую физику учишь? – вырвал его вдруг из раздумий голос физички.

– Второй год, – сказал первое, что пришло в голову, Михаил.

– Ученым стать хочешь?

– Нет, инженером.

– Ну молодец, – кивнула каким-то своим мыслям физичка. – Только тут-то зачем все это устроил? На меня хотел произвести впечатление?

– Да нет… Сам не знаю…

Вот только… Почему у Михаила складывается чувство какого-то дежавю? Словно все это когда-то уже было? Эх, как бы не облажаться в чем-нибудь…

– Ладно, – вдруг улыбнулась физичка. – Не оправдывайся… Я-то сначала не поняла, а потом обратила внимание, какими глазами ты на меня смотрел…

В ответ Михаил лишь пожал плечами и постарался побыстрее выйти из класса… Почему-то ему вдруг стало очень стыдно за все то, что он сейчас выкинул. Хотя это и странно… Разве можно стыдиться какого-то бреда?

Вторым уроком оказалась алгебра…Касательная к кривой, геометрический смысл производных и прочая фигня… Здесь Михаила, впрочем, не спрашивали, хотя весь уроке его так и подмывало сказать что-нибудь про решение уравнений в частных производных или методы математической физики, но увы – интереса к его протянутой руке учитель так и не проявил. Так что, несколько расстроившись и решив несколько элементарных задачек, он записал домашнее задание и вскоре отправился на перемену.

Шоком стал для него третий урок – истории… и хоть, казалось бы, ничего не предвещало, но… войдя сейчас, Владимир с удивлением заметил, что вместо трех портретов, товарищей Ленина, Сталина и Пономаренко, на месте висел лишь один первый… И это сбивало с толку. Если его сознание вдруг вытащило из каких-то глубин памяти школьные воспоминания, то откуда тогда взялось такое разительное несоответствие увиденного сейчас с былой реальностью?

Это было уже что-то странное, и Михаил даже непроизвольно протер глаза, но картинка меняться упорно не желала. Тогда он решил проверить реальность происходящего более простым и, казалось бы, надежным решением – попросту ущипнув себя за руку. Боль оказалась на удивление реалистичной… Но, быть может, то все 'отзвуки' чего-то происходящего в реальности с его бессознательным телом? Ответа не было…

Подумав, что раз уж у них сейчас идет история СССР, то что-то можно найти и в учебнике, Михаил открыл и даже быстро перелистал оказавшийся на этот раз совершенно незнакомым учебник. Издание 1964 года, почти новенький… В учебнике освещались события от начала века до 1962 года, буквально кануна написания самого учебника.

Однако сейчас Михаила интересовал лишь раздел 'Основные даты по истории СССР (1894 – 1962). И первым, что привело его в некоторое замешательство, оказалась строчка '1941 г., 22 июня – вероломное нападение немцев на СССР'. Какие к черту 22 июня? Это ж на целую неделю раньше! Однако на этом отличие не думали заканчиваться… По непонятной причине 'Безоговорочная капитуляция Германии' здесь числилась тоже несколько раньше, 9 мая 1945 года. Но даже это оказалось еще мелочью… Поскольку следующей стояла дата 5 марта 1953 года – 'Смерть И.В. Сталина'. И тут словно что-то щелкнуло! Твою ж дивизию! Было ж то! Точно было! Так давно, что казалось уже и неправдой… Где-то в первой жизни, про которую Михаил уж давным-давно не вспоминал! Хотя дальнейшие события были весьма странными… Генсек Микоян? Серьезно? А где Хрущев-то? А вот про «культ личности» было и тут! Как и про многое другое… так, а кто сейчас у власти-то хоть? Эх, как бы выяснить-то? Да, похоже все на то, что он снова «попал»… Вот только куда попал? Что за фигня-то творится кругом?

Или, может быть, и не было-то вовсе ничего? Не было никакого другого СССР с товарищем Пономаренко у власти? Да и Хрущев… Может быть, и его-то никогда не было? Просто все это то ли глупый сон, то ли бред? Вот только разве сон может быть таким реалистичным?

Всю историю Михаил постарался просидеть тише воды, ниже травы… ишь внимательно слушал, про что там говорили – но ничего особенно интересного услышать не удалось. Так что, едва урок закончился, Михаил одним из первых выскочил в коридор и, подойдя к окну, в задумчивости уставился во двор…

– Куда смотришь? – отвлек его от наблюдения за происходящим во дворе голос Вики.

– Да вот, во двор, – оглянувшись на одноклассницу, ответил Михаил. – Деревья вон растут…

Ну да… Его внимание как раз привлек небольшой ряд деревьев. В прошлой жизни все их вырубили когда строили теплицу, осталась только одна-единственная елочка, что была ближе всех к зданию… Но как раз ее-то здесь и не было.

– Наши деревья, – взглянув туда же, улыбнулась девчонка. – Помнишь, как в шестом классе сажали?

– Когда-нибудь мы будем приходить сюда, смотреть на нее и вспоминать свое детство, – задумчиво произнес Михаил. – Если только их раньше не срубят…

– Срубят? – задумчиво произнесла Вика, а затем вдруг произнесла то, чего Михаил совершенно не ожидал услышать. – Миш… А помнишь… девятое августа?

– Девятое августа? – аж вздрогнул от упоминания Михаил. – Ты про…

– Ага, догадался? – вдруг улыбнулась Вика.

– Ты про… – ошарашенно произнес Михаил.

Да нет! Быть такого не может! Откуда девчонка могла узнать про это? Однако дальнейшие ее слова развеяли окончательно все сомнения.

– Знаешь, Миш, – задумчиво произнесла Вика. – Я тут книжку хотела написать… Повесть…

– Про что?

– Про таких людей как мы, – произнесла девчонка. – Только попавших в тяжелые условия… Вот представь себе. Извержение гигантского вулкана в Америке, похолодание на планете, сильные снегопады, морозы, неурожаи…

– Долгая зима… – тихо произнес Михаил.

– Да-да, – вдруг улыбнулась девчонка. – Давай встретимся… после уроков? Я тебе и покажу свои… черновики?

Остаток уроков пролетел как-то незаметно… Немецкий язык, который Михаил с легкостью ответил на пять – по должности доводилось ему общаться с товарищами из ГДР, потому язык он знал прекрасно. И, наконец, труды, где довелось поработать на фрезерном станке НГФ-110… Фрезеровали «лесенки» для станочных работ – можно сказать, самая простая работа, которую только и можно было придумать. Но в какой-то момент все наконец-то закончилось. А после уроков Михаил побежал встречаться с Викой, которая буквально первым делом достала из портфеля толстую тетрадку с записями. Нет, это была скорее не фантастика, а мемуары… Мемуары того, кто пережил Долгую зиму. И это окончательно убедило Михаила.

– Значит, ты… это ты? – задумчиво произнес Михаил.

– Я это я, – улыбнулась в ответ Вика.

Как ни странно, история девчонки оказалась весьма простой… В этом мире она очнулась буквально сразу после смерти в том – только дата была другой. Шел декабрь 1965 года, а сама Вика в это время сидела дома на больничном с простудой – и потому даже не сразу поняла, что есть что.

– Сначала я подумала, что это все сон или бред, – усмехалась девчонка. – С полдня так провела! Лишь когда ножиком порезалась – осознала, что все по-настоящему… С тех пор и пишу вот… это все. А ведь для тебя это не первое… попадание?

– Не первое, – согласился Михаил. – В первом моем мире после товарища Сталина к власти Хрущев пришел… Пока в 64-м его Брежнев не «подвинул». И Советский Союз в 1991 году развалили, капитализм устроили.

– Вот как, значит… – задумчиво произнесла Вика. – А скажи, Миш… Мы там тоже были… вместе?

– Нет, – честно признался Михаил. – Там у меня другая жена была…

– Жалко, – грустно усмехнулась Вика. – Ну да в этом мире?..

– Конечно, – согласился Михаил.

– Кстати, тут сейчас тоже Брежнев у власти, – вдруг заметила Вика. – Только он к власти всего год назад пришел… В марте, если точнее, год будет…

– И как тебе этот мир? – все же поинтересовался парень.

– Хреновый, – заметила Вика. – Наш был лучше…

– Даже несмотря на Долгую зиму? – удивился Михаил. – Тут-то ее, скорее всего, не будет…

– Даже несмотря на нее, – согласилась девушка.