Текст книги "Год черной собаки"

Автор книги: Игорь Подколзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Время! – восторженно крикнул Уваров и щелкнул тумблерами. Фиолетово-лиловое свечение словно втянулось внутрь рефлектора. По-комариному пронзительно зазвенело облучение на руку и глаз.

– Теперь процессы идут локально. Органы обрели свойства регенерации. Местное облучение стимулирует восстановление в районе травм. Как дела, Грег?

– Защипало в глазнице, – он поколебался, – и в челюсти.

– А в руке?

– Как и раньше.

– Понадоблюсь, позовите, буду у себя. – Уваров пошел к двери.

– Позову. Ступайте...

Утром Уваров тихонечко приоткрыл дверь в комнату Грега. В полумраке пахло озоном и нагретой изоляцией проводов. Эдерс сидел в кресле, вытянув ноги, сложив на животе ладони, опустив веки, словно зачарованный, повторял, покачивая головой:

– Господи боже мой. Что же творится, уму не постижимо.

– Что случилось? – встревожился физик.

Эдерс открыл глаза.

– На месте травмы образовалась опухоль – это начало формирования кисти. Вы представляете? В какое время живем? При каком событии присутствуем? Я отказываюсь верить и понимать, не доверяю собственным глазам. Будто все творится в каком-то фантасмагорном мире, куда удалось случайно заглянуть.

– А из этой опухоли не образуются ласты или копытце? – спросил Уваров и тотчас пожалел.

Доктор, уперев ладони в подлокотники кресла, начал медленно приподниматься. Лицо побагровело. Взгляд сделался неподвижным и зловеще уперся в физика. Уваров в страхе отпрянул.

– Вы что? Издеваетесь? Я вас спрашиваю, для чего вы явились? Помогать или задавать вопросы на уровне дикаря с островов Фиджи?

– Простите, доктор, – промямлил русский. – Извините, пожалуйста.

– Э-э, что с вами говорить, – Эдерс безнадежно махнул рукой, – все одно ничего не поймете.

– Я понимаю, доктор, понимаю. – Уваров выпрямился и прижал ладонь к груди. – Понимаю даже то, что еще не дошло до вас.

– Это что же, интересно, до меня не дошло? – возмутился Эдерс.

– Я гляжу в будущее и зрю – во всех медицинских и энциклопедических справочниках мира золотыми, нет – платиновыми буквами начертано ваше имя. Вы проложили путь в неведомое. Сдернули покров с тайны тайн. Вам при жизни воздвигнут памятник из горного хрусталя с золотыми прожилками, дабы подчеркнуть тонкость работы мастера и изящество его мышления. У ваших стоп изобразят распростертую ниц прекрасную женщину, олицетворяющую природу.

– Вы думаете? – Доктор уже остыл и недоверчиво посмотрел на физика.

– Я уверен. Я счастлив, – продолжал, воздев руки к небу, с надрывом Уваров, – что в эту историческую минуту находился рядом. Я еще когда-нибудь издам мемуары, гордясь тем, что не столько помогал вам, Парацельсу нашей эпохи, но мешал, как отозвался сей великий и скромный человек, дурацкими вопросами. Даже, как Адам и Ева из рая, изгонялся из лаборатории и отправлялся почивать... на лаврах.

– Хватит ребячиться. – Доктор встал. – Он проснется спустя час-полтора. Пойду что-нибудь съем, живот подвело. Там, кажется, есть сандвичи с ветчиной?

– Вы достойны не каких-то черствых бутербродов с вчерашней свининой, а шербета и нектара.

– Да полно уж. Посидите тут. – Он направился к двери. – Я и ему приготовлю заодно – проснется голодным как волк.

– Как вы думаете, сколько времени уйдет на восстановление органов?

– Месяц, а может, и два. Откуда я знаю?

– Ему все можно есть?

– Да.

– Не потолстеет? Статистики утверждают: сейчас во всем мире наметилась тенденция к излишней полноте.

– Не знаю, как вы, а я статистикой сыт по горло. Порой это очередной блеф для околпачивания простаков.

– То есть?

– Вы слышали такую присказку: существует ложь малая, средняя, большая и статистика.

– В чем ее смысл? – Уваров поднял брови.

– В том, что по статистике на меня с Фордом приходится по миллиарду долларов. На самом же деле у него два, а у меня фига. Понятно?

– Не в деньгах счастье, доктор, вы сами сокровище.

– Хватит курить фимиам, я удаляюсь.

– Почивать на лаврах?

11. ЛЮБОВЬ, ЛЮБОВЬ...

Минуло полтора месяца. Грег уже вставал и не только ходил, но и бегал по утрам, занимался физическими упражнениями под неусыпным контролем доктора.

Неожиданно в коттедже появился посланец от профессора. Молодой, небольшого роста, смуглый, черноглазый и улыбчивый сириец. На слишком правильном английском языке, смягчая гласные и слегка картавя, он заявил: "Эдвин прислал за собаками и поручил передать, – сириец преисполнился важности и ответственности, – послание мистеру Грегу". Достал из плоской картонной папки длинный узкий конверт и вручил с почтительным поклоном.

Профессор извещал: если позволят обстоятельства, а он на это весьма надеется, в середине следующего месяца на день-два навестит друзей.

Излишне упоминать – предстоящая встреча с Эдвином привела всех в восторг.

Грег написал короткий ответ: поблагодарил за содействие и сообщил, что будут не только рады визиту, но и желательно выслушать авторитетное мнение его по некоторым материалам Смайлсов.

Сириец, забрав письмо и догов, не преминул, излучая доброжелательность, заявить: был польщен провести несколько часов в обществе столь образованных и уважаемых людей. Тепло попрощался и убыл.

Вечерело. В комнате Грега собрались обитатели дома. Под потолком ярко горели плафоны дневного света. Шторы опущены. Нагоняя прохладу, гудел кондиционер. Запах лекарств почти выветрился. На столике стояли раскупоренные банки пива и тарелки с закусками.

– Не увлекайтесь этим, Фрэнк. – Эдерс бровями указал на банки. – Не увлекайтесь. Все хорошо в меру.

Грега уложили на кушетку.

– Друзья! – Доктор взял руку пациента и пощупал пульс. – Я намерен проинформировать вас: эксперимент по восстановлению кисти и глаза завершился удачно. Если не считать, что ваш покорный слуга, то есть я, похудел на пять килограммов и страдает бессонницей. Если в ближайшее время, в одну-две недели, не появится каких-либо побочных явлений или осложнений, будем считать гипотезу Смайлсов о способности человеческого организма к регенерации при создании определенных условий подтвержденной. Мы с Мишей составили подробную методику лечения. Я имею в виду глаз и зуб. У нас имеется также подробная история болезни. Но не премину заметить это не дает права судить аналогично о восстановлении внутренних органов, таких важных, как сердце, печень, желудок и других. Это остается постулатом, то есть гипотезой, которую пока в принципе нельзя ни доказать, ни опровергнуть. На ней, разумеется, до поры до времени поставим крест. Вернемся к нашим опытам. Покажите руку, Фрэнк, – с некоторых пор доктор чаще называл всех по именам.

Грег выпростал из-под простыни руку.

– Убедитесь. – Эдерс положил на ладонь кисть Грега. – Правая от левой отличается разве по цвету кожи. Со временем они сравняются. Почаще держите ее на солнышке. Пошевелите пальцами. Сожмите в кулак.

Грег проделал все, что требовалось.

– Чувствуете ли какие-то неудобства?

– Нет. Но еще не привык к тому, что у меня снова есть пальцы.

– Систематические упражнения, лечебная физкультура сгладят ощущение. А как вы видите?

– Превосходно. – Грег вытаращил глаза. На веке нового глаза ресницы были чуть-чуть короче. – Ну, доктор? – Грег сел. – Я могу сложить обязанности подопытного и приступить к своим занятиям?

– Можете. – Эдерс погладил усы. – Можете, Фрэнк.

– Тогда давайте кратенько подведем итог. Что у вас сделано, Миша?

– Все. – Уваров рубанул ладонью воздух. – Изготовлена аппаратура, какую намечали: прибор РУ и аккумулятор для наведения Т-поля, разумеется, и сама установка. Остальное подготовлено к уничтожению.

– Та-ак. – Грег наклонил голову. – А у вас, Макс?

– Как и договаривались. Правда, хотелось бы испытать на человеке действие аппарата РУ в режиме "усыпление", а также возможность увеличения мышечной ткани. Здесь, думается, нас не ожидают неприятные сюрпризы, хотя все возможно, но риск значительно меньший. Для опытов мы готовы, можно начинать хоть сегодня.

Трель звонка у входа заставила всех вздрогнуть и переглянуться.

– Кто бы это? – Грег встал, отодвинул штору и попытался разглядеть того, кто стоял у двери. – Ничего не видно – маркиза мешает. – Он подошел к столику, где лежало оружие. – Посмотрите, Мартин, кто там. Спросите не открывая. Уваров, подстрахуйте.

Негр и русский, стараясь не шуметь, сошли вниз. Через минуту донесся голос физика:

– Телеграмму доставили.

– Странно. От кого? Профессор накануне прислал письмо. Больше вроде бы адреса никто не знает.

В дверях показался Мартин и протянул Грегу голубой бланк.

– На ваше имя.

– Надеюсь, не от аглицкой королевы? – пошутил Уваров. – Тогда бы ее вручал лорд в сопровождении оркестра и стражи в высоких медвежьих шапках.

Грег разорвал ленты и прочитал вслух:

"Буду пролетом в вашем городе. Безумно хочу видеть. Ваша Юта Шервуд".

– Кто такая Юта Шервуд? – Доктор вопросительно взглянул на Грега. – Еще одна из галереи обездоленных?

– Это настоящее имя Моники, помните, той молоденькой официантки из "Гонолулу".

– Разболтал, – словно про себя произнес Эдерс. – Разболтал. Вот оно, он укоризненно покачал головой. – Эх любовь, любовь.

– Никакая это не любовь, – проворчал Грег. – Впрочем, ваше личное дело, решайте сами, как следует поступить в этом случае.

– Все они, – буркнул Уваров.

– А чего решать? – Мартин взял телеграмму. – Девушка, по словам Фрэнка, порядочная, ее, несомненно, надо встретить и приютить. Вдруг требуется какая-то помощь? И вообще...

– Никакая ей помощь не нужна, – ухмыльнулся доктор и подмигнул. Девчонке нужен Фрэнк. Она влюбилась в него до потери сознания. Я еще там заметил. Правда, Миша? Помните?

Физик кивнул.

– Она тогда смотрела на его мужественный профиль, словно это сам Иисус Христос. А теперь, когда он предстанет в столь импозантном обличий, пардон, Фрэнк, без физических недостатков, вообще, – он пожал плечами, даже не представляю, что с ней произойдет.

– Ей неизвестно, чем мы тут занимаемся. Я ни во что ее не посвящал, ответил Грег, – адрес дал на всякий случай.

– Тем более. – Мартин повернулся к Грегу. – Вам следует ее встретить. Девочка впервые в этих местах, мало ли что может случиться. Поезжайте, Фрэнк.

– И я с вами. – Эдерс приосанился. – Любопытно, знаете ли. Чему вы ухмыляетесь, Фрэнк? Вполне естественная и чисто человеческая любознательность. Не те у вас мысли. Не те. Вечно вы пытаетесь исказить и извратить истинное положение вещей.

– А я хоть умирай? – обиженно протянул Уваров. – Они отправятся встречать очаровательную девушку, а мы с Мартином стряпай парадный обед? Хорошенькое дело, только и остается развести ручонками и посыпать пеплом головенку.

– Поезжайте и вы, Миша, – предложил Мартин. – Я прекрасно управлюсь один, развейтесь немножко.

– Решено! – кивнул Грег. – Завтра утром едем вместе в аэропорт. Закончили с этим. Подумаем о дальнейшей работе.

– Чего думать? – Эдерс вытянул вперед ладони. – Уварову свои исследования свернуть. У меня для оставшихся экспериментов все на ходу их проведем, как только нас покинет симпатичная гостья.

– Над кем их осуществим? – спросил Уваров.

– С мышцами, я думаю, над Грегом – он окончательно не избавился от действия Т-поля, что немаловажно. Освоился с ролью подопытного и представляет весьма покладистый объект.

– А вы говорили, – начал Грег, но доктор перебил:

– Чу, чу, чу. Я знаю, что говорил – вы меняетесь. Ну а с сонными лучами? Разве над Мартином?

– Почему над ним? – Уваров взглянул на доктора.

– Вдруг откажет аппаратура? Кто устранит неисправности? Я? Грег? Мартин? Мы в этом не разбираемся – специалист вы, чем и обоснована его кандидатура.

– Но он же час спустя проснется сам! – не сдавался Уваров.

– А если нет? Вы поручитесь на сто процентов? То-то!

– Согласен.

– Чудесно. – Доктор поднялся. – Несите прибор РУ.

Прибор, который Уваров положил на стол, напоминал зажигалку "ронсон". В центре небольшой, похожий на объектив, цилиндрический выступ. Наверху прозрачный колпачок, закрывающий кнопки.

– Прекрасно сделано. – Грег повертел аппарат в руках. – Вы действительно замечательный мастер экстра-класса, прямо ювелир.

– Спасибо Мартину, он снабдил необходимыми материалами и инструментами, – русский с благодарностью улыбнулся негру. – Можно начинать?

– Да, пожалуйста.

– Объясняю порядок опыта. Сначала погружаем Мартина в сон, во время которого доктор снимает нужные ему характеристики. Будим – спрашиваем впечатления. Снова усыпляем, но не будим, ждем, когда сам проснется. Тоже ведем наблюдения. Доктор, я ничего не перепутал?

Эдерс молча кивнул.

– Мартин! Вы сами-то, извините, что раньше не спросили, согласны на эксперимент?

– Конечно. Какие разговоры?

– Тогда я начинаю. Мартин, встаньте на середину ковра. Готовы?

– Да.

Уваров нажал кнопку. Мартин, словно у него подогнулись ноги, медленно опустился на ковер. Голова упала на вытянутые вперед руки.

– Он спит. – Эдерс приподнял ему веко, затем взял за запястье. Обратите внимание – он не рухнул как подкошенный, а тихонечко, я бы сказал даже, осторожненько опустился на пол. Сознание отключается мгновенно, а вот движения срабатывают плавно, видно, действует какой-то инстинкт самосохранения. Никаких внешних изменений: бледности, потливости, судорог. Да и поза – не как на душу положит, а вполне удобная. Пульс уже двадцать и еле-еле прощупывается.

– Но он же не дышит! – закричал Грег.

– Дышит. Дышит, но очень экономно, как при летаргии. Я же объяснял: организм функционирует в одну восьмую своих сил. Он по-настоящему отдыхает. Наверное, никаких сновидений, чувства заторможены, не ощущает боли. – Доктор взял со стола иглу и глубоко всадил ее в плечо негра. Никакой реакции.

– Будите его. Ну вас к шутам, хватит, – забеспокоился Грег.

Уваров надавил кнопку.

Мартин открыл глаза, зевнул, сел и, шаря вокруг руками, произнес с досадой:

– Куда же я его дел?

– Что вы ищете?

– Ключ обронил от входной двери, – ответил он. – А когда станете меня усыплять?

– Вы уже спали, – ответил Эдерс.

– Не разыгрывайте, – усмехнулся Мартин и встал, держа ключ в руках. Когда вы успели?

– В таком случае, как вы очутились на полу?

– Я же сказал – обронил ключ и искал. Усыпляйте.

– Во-о! – закричал доктор. – Я это предполагал, но не знал, в какую выльется форму. Он ничего не заметил, а сиденье на полу объяснил весьма разумно – искал ключ, который не ронял. Мы видели – он выпал из кармана после того, как Мартин заснул. Что отсюда следует?

– Да, что? – на этот раз вопрос задал Уваров.

– А то! – Эдерс поднял палец. – Что человек как бы вырывается из текущих событий. Процесс полностью исключается из сознания. Объект даже не подозревает, что с ним что-то происходило. Момент усыпления и момент пробуждения стыкуются, а период сна выпадает начисто. Ну а боль чувствовали?

– Какую еще боль? От чего?

– От укола иглой. – Доктор коснулся плеча, где запеклась капелька крови. – Вот здесь.

– Да перестаньте разыгрывать. Ничего со мной не случалось. Вы действительно меня кололи?

– Колол, каюсь, ради науки. – Эдерс провел языком по верхней губе. Надеюсь, комментарии излишни. Давайте вторую стадию. Мартин, сядьте, пожалуйста, в кресло и запомните, что сидите именно здесь.

– Как вам угодно. – Негр прошел к стене и уселся в кресло.

– Но как же организм не реагирует на столь резкие скачки в ритме? удивился Грег. – Сначала тонус стремительно падает, затем столь же стремительно, без всякой адаптации возвращается в нормальное состояние. Удивительно. В обыденной жизни организм весьма резво отзывается на смену климата, погоды, часовых поясов, уровня над морем. Вспомните об адаптации космонавтов после длительных полетов. Некоторые это переживают болезненно и даже весьма.

– Спросите что-нибудь полегче. – Эдерс пожал плечами. – Еще одно подтверждение: мы не знаем возможностей своего же собственного организма. До конца не познали сами себя, ни своих физических, ни психологических сил.

– А их можно познать до конца?

– Сомневаюсь. – Доктор скривил губы.

– Сомнения – удел людей незаурядных. – Грег покосился на Эдерса. – Лишь невежды категоричны и безапелляционны в своих заявлениях. Однако продолжим. Действуйте, Миша.

Физик нажал кнопку. Мартин опустил веки и чуть-чуть склонил голову-набок.

Положим его на диван и пусть спит. Или лучше отнесем наверх, пусть потом попробует объяснить, как там очутился.

Мартина отнесли в комнату, где проводили эксперименты над Грегом, и уложили на кушетку.

– Я останусь и буду наблюдать, – сказал Эдерс, – а вы через часик приходите...

Мартин проснулся спустя полтора часа. Все стояли подле него и ждали заключения доктора. Негр сел на кушетку, потянулся и, посмотрев вокруг, спросил:

– Надо что-нибудь?

– Вы о чем? – поинтересовался Грег.

– Я спрашиваю, что-то требуется, раз вы прибежали? Проголодались? Я и отлучился-то прилечь на какую-то минуту.

– Вы никуда не отлучались. Сидели внизу в кресле. Вас усыпили и доставили сюда. И произошло это не минуту, а почти два часа назад, – начал объяснять ему Эдерс.

– Сговорились? – Мартин усмехнулся. – И не совестно подшучивать над стариком? Трое на одного – разыгрываете? И вы, Брут? – Он укоризненно взглянул на Фрэнка.

– Мартин, клянусь, вас никто не разыгрывает. – Грег потряс его за плечо. – То, что сказал доктор, правда.

– Не может быть, – удивился Мартин. – Я уверен, что пошел прилечь, но уж, во всяком случае, заснуть-то не успел. Странно.

– Как чувствуете?

– Превосходно. Впечатление такое, словно на миг смежил веки и открыл снова. Чувствую себя бодрым и здоровым.

– Надеюсь, комментарии излишни? – Эдерс с торжеством окинул присутствующих взглядом. – Могу добавить: ночью он не сомкнет глаз, организм отдохнул в полной мере, как если бы Мартин проспал крепким и здоровым сном восемь часов. Сейчас органы работают нормально. Убирайте, Миша, свои причиндалы и пойдемте ужинать, а на заре отправимся встречать нашу знакомую...

Яркое солнце слепило глаза, казалось – от его лучей выцвело небо. На белые алебастровые стены аэровокзала невозможно было смотреть. Жара еще не достигла максимума, но начинало здорово припекать. Люди попрятались в тень. От темно-зеленых, похожих на поставленные торчком продолговатые еловые шишки кипарисов струился густой, смолистый и терпкий аромат.

Едва "лендровер" затормозил у конца ограды, друзья увидели Юту. Она стояла справа от входа, под сенью разлапистого, усыпанного розовыми цветами рододендрона. Ей очень шла голубая форма стюардессы. Мини-юбка еле прикрывала обтянутые телесного цвета нейлоном длинные красивые ноги. Через плечо перекинут ремень белой дорожной сумки с ярким рисунком. В руке солнцезащитные очки. Крошечная пилотка с серебряными крылышками держалась на ее головке каким-то чудом.

– Словно на рекламе: "Летайте самолетами фирмы "Альбатрос". – Уваров удовлетворенно хмыкнул. – Воплощение изящества.

– Впервые пожалел, что не обладаю даром художника. – Эдерс причмокнул губами. – Написал бы красочное полотно в современном стиле и назвал бы его: "Мисс XX век".

– Не тянет она на это звание. – Русский откровенно любовался девушкой. Вздохнул и произнес в раздумье: – Не типична. Отсутствуют затасканные джинсы, стоптанные кроссовки и вульгарная неряшливость. Да и не намазана.

– Вы, Фрэнк, ступайте-ка вперед, – предложил доктор. – Посмотрим ее реакцию на ваше теперешнее обличье.

– Может, стоит сначала подготовить? – засомневался русский. – Слишком необычно, как обухом по головенке. Вдруг...

– Подумаешь. Нежности. К радости не готовят, – заявил безапелляционно Эдерс. – Смелее, Фрэнк, чего вы растерялись?

Грег расправил плечи, приосанился и решительно направился к девушке. Он приближался сбоку, она его не видела – взгляд устремлен на шоссе, откуда, надеялась, и появятся встречающие.

– Здравствуйте, Юта. – Фрэнк протянул ей букетик искусственных фиалок. – Приветствуем вас в стране фараонов.

Услышав знакомый голос, девушка порывисто обернулась. Мелькнула радостная улыбка. Затем лицо мгновенно побелело. Рот приоткрылся в застывшем вскрике. Шагнула вперед, качнулась и упала на руки оторопевшего Грега.

– Я же говорил! – воскликнул Уваров.

Юта медленно подняла вздрагивающие веки. Лицо порозовело.

– Боже мой, мистер Грег – это вы? – Она, точно не веря, обвела взглядом друзей и снова опустила веки.

– Я, Юта! – Грег подхватил ее на руки и закружил.

В "лендровере" – его вел Уваров – Юта окончательно пришла в себя. Сжимая руку Грега в своих мягких ладонях, тихо спросила:

– Что случилось, мистер Грег? Как произошло чудо?

– Во-первых, никакого мистера, меня зовут Фрэнк, вам это известно. Во-вторых, рядом с собой вы видите великого исцелителя, знаменитого и скромнейшего доктора Макса Эдерса и не менее выдающегося его верного ассистента Мишу Уварова. Вы же знакомы с ними, Юта?

– Извините, я так растерялась, даже не поздоровалась. Простите меня. Здравствуйте. Спасибо вам. Какое счастье.

– Да полно уж, – засмущался доктор. – Что тут особенного?

– Как я рада. – Она провела пальцами по загорелой щеке Грега. – Боже, как я счастлива. – На ресницах заблестели слезы. Она всхлипнула и закрыла ладонями лицо...

В распахнутых настежь дверях стоял Мартин. На фоне темного проема будто сами по себе выделялись белые ровные зубы, белые шорты и рубашка. Голова, обнаженные руки и ноги сливались с темнотой, и создавалось впечатление, что одежда висит в воздухе. Увидев выходящую из "лендровера" девушку, Мартин сбежал с крыльца и сразу обрел реальный образ. Негр поднял вверх и в стороны руки и направился навстречу. Лицо сияло.

– Добрый день, мисс Шервуд. – Мартин обнял ее узкие плечи. – Проходите, добро пожаловать. Поднимайтесь наверх, ваша комната первая справа, там приготовлено все необходимое. Если желаете, приведите себя в порядок. Придерживая за локоть, помог ей вступить на лестницу и, обернувшись к остальным, бросил:

– Обед поспел, стол накрыт, пять минут на разные мелочи, не опаздывайте.

Через некоторое время разместились за столом. Мартин постарался на славу, чего только тут не было. Среди блюд с различными деликатесами, от которых шел аппетитный пряный аромат, стояли вазы с цветами и экзотическими фруктами. Замысловатыми этикетками поблескивали бутылки с прохладительными напитками.

Эдерс и Уваров сидели напротив Грега и Юты и искоса рассматривали ее, не пытаясь даже скрыть своего восхищения. Девушка действительно была хороша. Она переоделась в белое с серебряной ниткой сафари и легкие босоножки на тонких высоких каблуках. Пушистые волосы крупными каштановыми волнами струились по плечам. Маленький рот с ярко-красными губами приоткрыт, зеленые глаза излучали радость.

– Я заходила к миссис Кребс. – Юта взглянула на Фрэнка. – У них все благополучно. Стив просто прелесть, спокойный и рассудительный мальчик, уже читает книжки. Для вас письмо. – Она достала конверт и положила перед Грегом.

– Спасибо, Юта. – Грег взял письмо и передал Мартину. – А что у вас дома? Как в полетах на новом месте?

– О-о-о. – Она оживилась. – Дома отлично. Работа очень интересная, большое вам спасибо. – Благодарно дотронулась до его руки. – Это наш последний рейс в Африку. С конца месяца станем летать в Европу по новому маршруту, но обратно все равно возвращаться через Каир. Сейчас усиленно занимаюсь французским, немецкий знаю с детства. – Она оглядела холл. Значит, здесь жил знаменитый профессор Эдвин?

– Все разболтал, – тихо, с упреком произнес Эдерс. – Вот и храни с такими тайны. То, что известно женщине, известно миру.

– Да, Юта, – ответил Грег. – Он теперь в экспедиции в Сирии, а мы у него гостим, профессор любезно пригласил нас отдохнуть.

– И долго тут пробудете? – Девушка подняла на него большие, как крупные изумруды, глаза.

– Не очень, – уклончиво ответил Грег. – В зависимости от обстоятельств и настроения нашего дорогого доктора.

– Так уж, – потупился Эдерс, но ему явно было приятно выглядеть столь значительно.

– Когда я путешествовал по Советскому Союзу, то обратил внимание: там в стюардессы берут лишь самых симпатичных и умных девушек, – неожиданно выпалил Уваров, поперхнулся и засмущался. Веснушки на носу словно бросились врассыпную.

– Ох, господи, Мишель, вы невыносимы. Прямо помешались на Советском Союзе, – раздраженно заметил доктор. – Заладили: в России то, в России се. Голода нет, по помойкам не лазят, людей любят, а теперь уж и стюардессы красивее.

– Я не говорил красивее, – вспылил физик. – Таких, как мисс Шервуд, не встречал. – Он запнулся и наклонил голову.

Юта мило покраснела и опустила длинные и густые ресницы.

– То, что творится где-то у черта на куличках, нас совершенно не касается. У соседей всегда лучше, – сказал Эдерс.

– Нет касается! – взорвался Уваров. – Мы не твари бессловесные, а человеки разумные и за все в ответе. Именно должны, если угодно, обязаны даже вмешиваться в то, что при нас происходит. Лишь тогда и можно считать себя гражданином. Я убежден: люди завтрашнего дня – продолжатели вековой работы человечества – наследники его культуры и отвечают за все.

– Боже мой! – Доктор воздел руки к потолку. – Тут за себя-то не знаешь как ответить, а он, извольте, за человечество. Мы слишком малые величины, как те ваши частицы.

– Нет, не малые! – Щеки русского порозовели. – Если мы всем миром навалимся, то...

– Да полно вам! – Мартин умиротворяюще потряс ладонями. – Успокойтесь и ешьте, зря я, что ли, старался. Да и чего заспорили, когда у нас такая дорогая гостья? Ей ваши перепалки неинтересны и скучны. Прекратите.

– Ну отчего же, – слабо возразила Юта.

– Предлагаю, – негр помахал над головой руками, – в честь нашей очаровательной гостьи сегодня отдыхать. Сотворю изысканный ужин, послушаем хорошую музыку, потанцуем, а может, и споем. А? – Он окинул всех ласковым взглядом.

– Мартин! – Грег чмокнул его в щеку. – Вы всегда предложите именно то, что требуется. Признаться, не танцевал и не пел целую вечность.

– Ха! Потанцуем. – Эдерс вскинул темные брови. – Прежде спросите мисс Шервуд, согласна ли она. Желающих сколько угодно, а партнерша в единственном числе. Правда – какая! – Он развел руки. – Но не будет ли такое в тягость?

– Что вы! – запротестовала девушка. – Мне очень приятно, и я постараюсь.

– Решено. – Грег встал. – Сегодня кутим, поем, танцуем.

– А кто объявлял сухой закон до конца экспедиции? – поддел доктор. – Не вы ли, Фрэнк? Кто божился, что...

– Я, я! – перебил Грег. – Но не будьте догматиками. Как считает Уваров, следует действовать диалектически, в зависимости от времени, места, обстоятельств. В этом отношении я полностью разделяю его убеждения. Пить же необязательно.

Отдых мы вполне заслужили, особенно доктор. Ну и я, конечно. Не отметить такое событие – нашу монашескую обитель посетила Юта преступление, а с ним я боролся всю жизнь. Тем более у Юты праздник переводят на новую линию. Да в конце концов, имеем мы право развлечься или нет?

– Имеем, имеем. – Эдерс согласно опустил веки. – Что вы нас уговариваете – согласны.

– Юта? – Грег повернулся к девушке и взял ее руки. – Как бы вы отнеслись к приглашению, пока наши друзья готовятся к банкету и гладят фраки, проехаться к пирамидам и полюбоваться древнейшей экзотикой?

– Пришла бы в неописуемый восторг! – воскликнула радостно девушка и захлопала в ладоши. – Я никогда не была в Египте.

Уваров неожиданно расхохотался.

– Чего это вы? – удивился Фрэнк.

– Вспомнил приятеля по Сорбонне. Он тоже обычно предлагал идеи, а право воплотить их в жизнь любезно предоставлял другим. Так и вы. Даешь банкет, а я пошел. Я пошутил, езжайте, там действительно много интересного...

– Ух! – Юта, запыхавшись, опустилась на стул. После осмотра различных достопримечательностей они заглянули в маленькое кафе неподалеку от пирамиды Хеопса. – За вами не угонишься.

– Неужели устали? – Грег выглядел, будто и не Лазил на самый верх фараоновой гробницы.

– Еще как! Страшно боялась, что мы сорвемся. Вы не заметили выражения лица гида-египтянина? Он смотрел на нас, когда отстал, с удивлением, словно не верил своим глазам. А ведь он совершает такие восхождения каждый день. Очевидно, принял вас за серьезного конкурента, посягающего на его скудный заработок.

Грег неопределенно пожал плечами и налил девушке кока-колы.

Кафе называлось "Нефертити". По аспидно-черным стенам и потолку разбросаны золотые контуры изображений супруги фараона Аменхотепа IV плохонькие копии работ древнего мастера Тутмесса.

– Вы знаете, что такое "Нефертити"? – спросил Грег.

– Имя египетской царицы.

– Я имел в виду само слово.

– Нет. Но звучит, как пируэт в балете.

– "Красавица грядет" – так нам объяснял профессор.

– Прекрасно и романтично. – Юта задумалась и повторила: – Не-фер-ти-ти. Так и представляешь что-то изящное, воздушное и загадочное, как взгляд любимой девушки из-за чадры.

– Вы довольны прогулкой?

– Очень. Я просто переполнена впечатлениями и счастьем.

– Потому что побывали тут?

– Потому что побывала здесь с вами.

– Вам надо так мало для счастья?

– Это не мало, а огромно. – Она пригубила бокал и из-под ресниц взглянула на Грега.

– А вам нравится теперешняя работа? – спросил Грег, словно хотел увести разговор в другое русло.

– Работа? – Юта вскинула брови. – Конечно. Мне нравится, когда в тебе кто-то нуждается, а в воздухе это сплошь и рядом. То кому-то нехорошо во время болтанки, то возишься с малышами. Наконец, поишь и кормишь пассажиров, отвлекаешь от мрачных мыслей. Кроме того, постоянно новые люди, города, обычаи. Можешь наблюдать и сравнивать.

– А как же ваше увлечение медициной?

– О, это самое сокровенное. – Девушка задумчиво посмотрела на потолок. – Это действительно мечта.

– И что в ней привлекательного?

– Привлекательного? Ну как же! До тех пор, пока существуют люди, существуют и болезни, то есть страдания. И мне кажется, нет ничего более благородного в светлого, как их облегчать, бороться за здоровье человека, его жизнь, проявлять милосердие.

– Хм. – Грег оттопырил нижнюю губу. Ему вдруг вспомнилась Вирджиния. Какие они разные.

– Вы бы смогли простить человеку, если бы он предал вас и бросил в беде? – неожиданно задал вопрос Грег.

– Не знаю. – Юта задумалась. – Но мне кажется, если бы, – помедлила и более решительно, словно объясняя Грегу то, чего он никак не мог понять или в чем не в состоянии был разобраться, – любила по-настоящему, то, очевидно, смогла. Любить – прежде всего помогать, а помогать – значит прощать. Не исключено, он просто запутался и сам не мог найти выхода, кто же поможет, как не любящий и близкий?

– А как вы отнеслись к моим друзьям? – увел Грег разговор.

– Они замечательные! – Юта заулыбалась. – Доктор мне напоминает добродушного и солидного кота. У нас дома был такой. Иногда в нем просыпалось что-то детское, и он начинал играть с бумажкой, привязанной к нитке. Получалось неуклюже и неумело. Сестренок забавляло так, что катались по полу.