Текст книги "Год черной собаки"

Автор книги: Игорь Подколзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Даже не представляли, что будет так превосходно, профессор, – с жаром начал Грег. – Не знаю, как вас благодарить. Скажите, сколько с нас причитается. Все это стоит денег и отнюдь не малых, а вам лишние заботы совершенно ни к чему.

– Разумеется, – Эдвин вскинул голову. – Не хватало, чтобы я нес убытки из-за ваших курьезных фокусов, отдающих авантюрой. В них я почти не верю. Однако замечу – это профессиональная любознательность исследователя, что-то привлекает, и если бы не вояж в Дамаск, пустился бы во все тяжкие и присоединился к поискам, вопреки разуму. Но я могу позволить себе такую роскошь лишь в отпуске, а он, увы, кончился. Я, признаться, ошалел от безделья за три месяца мертвого сезона. – Эдвин зашелся смехом. – Так называю период, пока идет обработка материалов предыдущей экспедиции.

– Мы вам очень признательны, профессор. – Грег прижал ладонь к груди.

– Перестаньте, Грег. Сколько можно. Завтра я уеду. – Он взглянул на площадку, где лежали собаки. – Одно небольшое, но обязательное условие. Пока мы там не обоснуемся, оставлю у вас своих догов.

– Ради бога, – начал Фрэнк и осекся, – но...

– А-а-а! – Опять захохотал Эдвин. – Вы намеревались спросить, не сожрут ли мои звери вас со всеми вашими сволочными идеями. Сожрут. Как пить дать, – кивнул убежденно. – Если я не внушу им, что вы свои, указав на каждого персонально. Тогда не только не тронут, но при необходимости будут защищать до последнего собачьего вздоха. Они у меня умные и сообразительные. – Он посмотрел наверх.

Собаки тотчас сели и, навострив уши, вытянули морды.

– Все понимают, бестии. – Он опустил ладонь пальцами вниз. Псы снова улеглись.

– Думаю, не стоит попусту разбазаривать время, – продолжил профессор. Размещайтесь. Я покажу, что и где имеется. Мой багаж уже отправлен. Утром провожу к гробнице, дам план, объясню, как вести работы. Инструменты в павильоне за домом. Понадобятся землекопы – наймете, поселок в трех километрах. Желающих хоть отбавляй, платите по той же таксе, что и я. Однако я бы от найма воздержался – местные жители болтливы, как сороки. Постарайтесь обойтись своими силами. Дважды в неделю сюда приезжает разносчик – закажете что потребуется. Он ловкач и проныра – достанет все, от ржавого гвоздя до луны с неба. Палец ему в рот не кладите. Завтра спозаранку отправимся в пески.

– А как тут с газетами и журналами? – спросил Мартин.

– Поясняю, – вмешался Грег. – У Мартина есть одна, да-да, всего одна слабость – жить не может без нашей, как выражается профессор, сволочной прессы. Особенно без всякого рода сенсаций, открытий, разоблачений-и прочего. Даже вырезки делает. Признаюсь, порой его осведомленность в подобных вопросах была мне весьма полезна.

– Естественная потребность культурного человека. – Эдвин почесал кончик носа. – Удовлетворить ее проще простого: дайте заказ на почту в поселке доставят любое издание. Больше того, раз в две недели станут приезжать и забирать макулатуру, на величину ее стоимости снизят ваш взнос. Больше нет вопросов?

– Нет, – ответил за всех Грег.

– Тогда до завтра. Утром нас ждет пустыня...

То, что профессор называл пустыней, напоминало океан. Разве вместо зеленовато-голубой воды – красновато-золотистый песок. Вместо волн похожие на них барханы. И такая же безбрежная и необъятная ширь. Отличало – изнурительная жара и ослепительно яркое и, как ни странно, кажущееся маленьким и совершенно бесконтурным солнце да сухой, лишенный резких запахов, воздух.

– Вот здесь это и произошло. – Эдвин указал на небольшой котлован в склоне огромного бархана. Края его уже осыпались, кое-где из песка высовывались руины каких-то древних сооружений. Ноздреватые камни походили на изъеденные червями сухари.

– Мы завалили лишь снаружи, да и то тяп-ляп. Это захоронение нас не интересовало – извлекли труп, и ладно. Бульдозер слегка надвинул вал песка на вход, и все.

– Как вы считаете, с чего нам начинать? – спросил Эдерс.

– С того, чем кончили мы, – ответил профессор. – Сначала расчистить площадку до обозначения входа. Далее с лопатами по штольне. Будьте предельно внимательны, стойки крепления ненадежные, те временные, что мы устанавливали для подстраховки, сняты. Лучше стоек вообще не касаться и не разрывать у их основания грунт. Обязательно соблюдайте принцип: двое снаружи, двое внутри, в случае чего окажут помощь. Пожалуй, все. Вот план гробницы, красным карандашом отмечен путь к лаборатории, – он фыркнул, вашего гения...

К полудню солнце, ослепительно жгучее, полыхающее в четверть небосклона, расположилось точно над головой. Песок блестел кварцем, слепил глаза и источал нестерпимый жар. Над размытым горизонтом всплыло перевернутое изображение какого-то исламского селения с минаретами мечетей и пальмами. Перед ним мираж раскинул невесомое, колышущееся серо-серебристое то ли море, то ли озеро. Металлические предметы раскалились и жгли руки. Разомлевшие, опаленные солнцем и изнывающие от жажды, хотя и захватили с собой запас минеральной и кока-колы, друзья вернулись в дом. С несказанным наслаждением долго плясали под упругими струями холодного душа.

После обеда Эдвин попрощался и уехал. Оставшиеся собрались в холле, чтобы обсудить дальнейшие действия.

– Раскопки начнем так, – Грег расстелил на столе чертеж гробницы. Расчищаем ночью и рано утром, до восхода солнца, когда не так жутко печет. Отгребем бульдозером песок от входа. Как откроется штольня, будем работать и днем.

– А мудрый совет профессора: двое снаружи – они явно испекутся, а двое внутри? – спросил Эдерс.

– Что-нибудь придумаем. Далее – лопатами разгребаем у самой гробницы. Потом, если Эдвин не ошибается и завала нет, идем вперед. Находки сносим в холл, затем вы, Эдерс, отбираете то, что касается вас, – документы, аппаратуру и прочее, а вы, Уваров, делаете то же по вашей части. Это в общих чертах.

– Я предлагаю все-таки начать сегодня же ночью и не пренебрегать рекомендациями профессора, он человек опытный, зря не болтает, – сказал Эдерс, – времени маловато, и не следует его транжирить.

– Конечно, – поддержал Уваров, – выспимся днем.

– Хорошо, – согласился Грег. – Тогда сейчас разойдемся по своим комнатам. После заката поужинаем и отправимся на раскопки.

– У меня добавление к моему же предложению, – сказал Эдерс, – работать всю ночь, отдохнем после. Я плохо переношу зной, расплываюсь, как медуза, выброшенная прибоем на раскаленную гальку.

– Посмотрим, – Грег пожал плечами, – не придется ли еще вспоминать о благодатном тепле, когда будете дрожать от озноба. Это сейчас адово пекло, а ночью песок остывает быстро, и под утро весьма холодно. Не забудьте прихватить куртки.

Они разбрелись по комнатам. Время от времени то тот, то другой спускались вниз и просили Мартина записать, что может потребоваться в дальнейшем и что уже сейчас поручить разносчику купить в городе.

В пустыне, в южных широтах, как на море, темнеет сразу. Сумерек почти не бывает. Едва солнце спрячется за далекие холмы – наступает ночь.

Было полнолуние. Загадочный и холодный свет заливал песчаные гребни. Громоздившиеся вблизи, они по мере удаления становились ниже, сглаживались и переходили в плоскую и бескрайнюю равнину. Накаленная земля теряла тепло. Ни малейшего намека на ветер. Каждый звук отдавался отчетливо, словно в огромном зале с звездным куполом вместо потолка. Тишину изредка нарушало лаянье шакалов, какие-то непонятные вскрики и стоны да звон насекомых: то ли кузнечиков, то ли цикад.

В котловане зажгли переносные люстры. На маленький трактор навесили нож бульдозера. Уваров сел за руль. Заурчал мотор. В лучах фар под светлым лезвием мягко заструился песок.

Эдвин оказался прав. Гробницу действительно засыпали наспех, грунт не утрамбовали, он не затвердел. После нескольких часов труда открылся завешенный папирусными циновками овальный лаз. За ним начиналось место, где рухнул свод. Видно, тут ничего не восстанавливали: настил продавлен, стойки ощерились изломами, на полу возвышались конусы просочившегося сверху песка.

Работы пошли не так споро. Приходилось все время быть начеку. Осторожно извлекали обломки подпорок и тут же заменяли их новыми. Выяснилось, обращаться с лопатами умел лишь Мартин. Остальные, быстро вымотались, ладони покрылись волдырями. Однако к рассвету почти добрались до входа в главную галерею.

На высоком небе бледнели звезды. На востоке порозовело. Темнота гигантским полукругом откатывалась на запад, сменяясь пронзительной утренней синевой. Свежесть и прохлада отступали, вместо них наползал тяжеловатый, словно вываренный в кипятке, зной.

– Хватит, – Грег воткнул лопату в песок и со стоном распрямил спину. Выбирайтесь наружу. Вечером продолжим, иначе надорвемся. Складывайте инструменты, завешивайте лаз, и поехали.

Лопаты побросали в кучу у входа в галерею. Уваров завел "лендровер", и он, переваливаясь на песчаных ухабах, мягко покатил по пустыне.

День промелькнул в чередовании отдыха и еды. Ныли спина и суставы, горели натруженные ладони. Огнем жгло опаленные солнцем лица.

На следующую ночь, едва приступили к работе, как Шедший впереди Уваров закричал испуганным голосом, словно увидел живого фараона:

– Я у входа в усыпальницу, дальше темная пустота!

Друзья сгрудились у четырехугольного проема. В лучах фонаря виднелся просторный коридор. Справа и слева из тени проступали просторные ниши. Веяло подземельем и затхлостью. Мрачные прочные своды выглядели таинственно и зловеще. Все понимали: эту же картину видели люди, жившие тысячи лет назад.

Молча, тихо ступая, затаив дыхание, будто боясь нарушить вечный покой словно остановившегося времени, вошли внутрь.

Казалось, Смайлс рассчитывал расположиться здесь надолго. Одна из ниш полностью занята какой-то переплетенной проводами и поблескивавшей рефлекторами аппаратурой. В другой стояло подобие письменного, стола – два ящика, накрытые сверху широкой эбонитовой пластиной. На ней – самодельная лампа. Уваров нажал кнопку, помещение залил яркий свет. Люди вздрогнули.

– Давайте договоримся, – Грег окинул всех взглядом, – ни к чему не прикасаться без общей консультации. Самодеятельность может окончиться плачевно.

– Верно, – закивал Эдерс, – мало ли что он наколбасил.

– Странно, – произнес Уваров. – К лампе нет подводов, от какого источника она питается?

– От того самого аккумулятора, который изобрел Роберт, – ответил Грег. – Профессор демонстрировал мне нечто подобное – карманный фонарик. Батарейка величиной с желудь практически неиссякаема, а напряжение и сила тока вполне могут убить человека. Так что поосторожнее с разными кнопками. Не исключено, и тут имеется система защиты секрета. Хотя я в этом не уверен – обвал произошел внезапно. Смайлс не собирался закрывать лабораторию.

В нище рядом, в картонных коробках из-под консервов, лежали бумаги и чертежи. Создавалось впечатление: обитатель странного кабинета отлучился ненадолго по каким-то неотложным надобностям. На бумагах отсутствовали пыль и паутина. Правда, лишь вспыхнул свет, зашуршали, стараясь скрыться, кофейного цвета мохнатые скорпионы.

– Фу! Пакость! – Уварова передернуло. – С детства, как девчонка лягушек, боюсь разных тварей. Здесь, наверное, и змеи водятся?

– Если на них не наступишь, не тронут, – успокоил Мартин. – Смотрите внимательней под ноги.

– Выносим все аккуратно к входу, – сказал Грег. – Затем галерею засыплем.

Едва начало светать, на разостланном у входа брезенте лежало имущество Смайлса. Его оказалось не так уж мало, как предполагал Эдвин. Видно, ученый умело маскировал свои опыты.

– Мартин! Проверьте, ничего там не осталось? – попросил Грег.

– Уже проверил. Вынесли до последнего листика. Я заодно простукал стены и обследовал пол щупом в поисках тайника – ничего нет, абсолютно уверен.

– Хорошо. – Грег потер ладонью лоб. – Уваров! Заваливайте вход, а остальные пусть грузят машину. Скоро начнет припекать.

Пришлось сделать два рейса. Имущество Смайлса свалили в холле.

Наконец, мокрые от пота, перемазанные глиной и песком, смогли перевести дух. Каждый мечтал лишь о душе и о том, когда можно развалиться на кровати, укрывшись чистой и прохладной простыней.

– Баста! – Грег смахнул капли с мокрого подбородка. – Больше не выдержу, отдыхаем.

– А ужинать? Вернее, завтракать? – Мартин выпучил глаза. – Я быстро приготовлю. Нельзя же без еды?

– Я пас. – Нос Уварова облупился, щеки ввалились, волосы прилипли ко лбу, он мотнул головой так, что очки съехали набок.

– Аналогично. – Эдерс, пошатываясь и спотыкаясь, начал карабкаться по лестнице. Полноватое тело колыхалось под влажной рубашкой, как желе. Он отдувался и сопел.

– И я тоже. – Грег почти рухнул в кресло. – Потом заправимся. Тогда и с документами разберемся на свежую голову. Запирайте двери, Мартин, пригласите собачек в холл и ступайте спать.

– Их еще надо накормить, – проворчал Мартин, – а уж потом требовать службу.

– Потерпят, они же умные.

– Ничего, не развалюсь. Идите, я управлюсь и присоединюсь.

После отдыха и обеда приступили к разборке материалов. Тщательно просматривали каждую запись, тетрадь, чертеж или прибор. Совместно решали: нести Эдерсу или Уварову. То, что вроде бы пока не подходило доктору, но и в прямую не относилось к физику, оставляли внизу.

К вечеру материалы рассортировали. Небольшую папку – от нее отказались и Уваров и Эдерс, объяснив – там-де одна философия – Грег оставил у себя.

– Теперь, Мартин, мы с вами, – он обнял негра за плечи, – уподобимся исполнительным и вышколенным слугам наших великих ученых. Пусть в своих башнях из слоновой кости витают в эмпиреях. Не нервируя и не надоедая, окружим их трогательной заботой, пока не решат, что созрели дать полное заключение по материалам Смайлсов. Как?

– Разумно. – Уваров выпятил грудь.

– Я полагаю, – вступил в разговор Эдерс, – сначала отделить теоретические вопросы от практических дел, то есть от тех, которые можно реализовать нашими силами и без особых материальных затрат. Потом отложить теорию и заняться вплотную практической частью.

– Разумно, – опять повторил Уваров и средним пальцем поправил сползающие очки.

– Когда во всем разберемся, – продолжал доктор, – сделаем доклады. В них сначала осветим теорию разработки, ее цель, применение, степень готовности, направление поиска и так далее. Затем более подробно и обстоятельно остановимся на том, что подлежит воплощению в жизнь буквально сейчас.

– Разумно. – Уваров наклонил голову.

– Больше того, – Грег тоже закивал, – если в процессе работы возникнет необходимость в чем-либо... ну, я не знаю, потребуются какие-то реактивы, вещества, инструменты, детали – вы даете заявка Мартину, и он устроит доставку через агента или купит в городе сам. Потребуется – подключит меня. В общем, мы безропотно выполняем любую вашу прихоть.

– Обещаем не злоупотреблять, – усмехнулся Уваров. – Но надеюсь при необходимости проконсультироваться с доктором, я могу нарушить затворничество?

– Конечно, – вскинул брови Эдерс, – у меня тоже, не исключено, возникнут какие-либо вопросы.

– Делайте, что пожелаете. На этот срок объявляется власть ученых.

Прошла неделя.

Мартин и Грег неоднократно ездили в город, доставляя то, что требовалось. Наконец оба новоявленных корифея доложили: готовы выступить с докладами по изучаемым проблемам.

Вечером собрались за столом.

Эдерс и Уваров разложили перед собой исписанные листки бумаги. Оба старались выглядеть сосредоточенными и спокойными, но чувствовалось волнуются.

– Кто начнет? – Грег взглянул вопросительно.

– Пальму первенства я отдаю моему коллеге, – Эдерс почтительно поклонился в сторону Уварова. – В большинстве работ на медицинскую и связанные с ней темы я постоянно наталкивался на разные термины, допустим: облучение Т-полем, лазером, инфразвуком, ультразвуком и прочие специфические выражения. Получается: исследования по физике и другим отраслям, коими занимался Уваров, первичны, а мои вопросы как бы вытекают из уже решенных физических или химических. Понимаете? Не постигнув их сущности, мы не разберемся ни в медицинских, ни в биологических процессах.

– Полностью поддерживаю моего соратника, – Уваров приподнялся, – и думаю, он очень толково объяснил, почему мне следует докладывать первым. Многие явления становятся реальными лишь благодаря Т-полю, в нем все начала и концы. Везде Т-поле, правда, в различных качествах и модификациях: как создатель процесса, катализатор или, наоборот, замедлитель, а то и вовсе ликвидатор. А раз так, начинать мне – Т-поле в моей компетенции.

– Убедили. – Грег повернулся к физику. – Прошу вас. Если можно, популярнее – мы же профаны в этих проблемах...

8. ЗАГАДОЧНОЕ Т-ПОЛЕ

Уваров откашлялся и встал. Он нервничал, словно слабо подготовившаяся студентка перед ответственным экзаменом. На скулах выступили пунцовые пятна. Лоб блестел.

– Да вы сядьте, – кивнул Грег ободряюще, – и успокойтесь.

– Да, конечно, – машинально сказал Уваров, сел и поднял голову. Сколько времени мне отводится для сообщения?

– Сколько пожелаете.

– Прежде всего, – начал русский, – не могу удержаться от восхищения эрудицией и талантом автора тех материалов, которые я изучал. Полностью беру назад слова сомнения и скепсиса, высказанные когда-то. Он действительно – Грег совершенно прав – гений. Да-да – гений. Ознакомившись с открытиями, я почувствовал себя школяром, мне стало ясно, как мало я знаю, как убог перед этим выдающимся человеком, обладающим блестящей научной фантазией.

– Какой-то древний изрек, – вставил с улыбкой Грег, – истинное величие начинается с понимания и признания собственного ничтожества. Отмечаю, Уваров, вы на пути к величию. Не казнитесь.

– Как он совершал открытия, говорить не буду – это известно, правда, вкратце, из магнитофонной записи. Остановлюсь на том, как он к ним шел, отмечу его титаническую работоспособность, что подтверждает высказывание: "Главное работа, а все остальное приложится".

Несколько слов о самом Смайлсе как об ученом. Известный химик Вильгельм Оствальд разделял жрецов науки на два типа в зависимости от мышления и подхода к проблеме. Одни – он их называл "классиками" – признают наукой лишь связи между непосредственно измеряемыми величинами. То есть то, что они не наблюдают в эксперименте, для них не существует. Вспомните Исаака Ньютона с его знаменательным: "Гипотез не измышляю". Своего рода точку на этом кредо поставил философ Эрнст Мах: "Никаких гипотез и предположений! Только его величество опыт".

– Вы это к чему? – недоуменно спросил Эдерс.

– Чтобы объяснить метод Смайлса, – ответил Уваров и продолжил: – Ученые другого типа – "романтики" – считали: начало научного открытия надо искать не в результатах лабораторных экспериментов, а в ярких вспышках воображения.

Смайлс-сын являл собой что-то среднее – классикоромантик, что ли. Исследования он проводил на основании точных теоретических расчетов и фактов. Когда же их недоставало в каком-либо звене цепи, заменял фантазией или интуитивным предположением.

– Но предположить можно что угодно, – возразил Грег.

– Отвечу английской притчей: "Если среди ночи к вам постучали в дверь, вы, конечно, имеете полное право предположить, что пожаловала ее величество королева Великобритании. Однако более вероятно – это сосед, у которого кончились сигареты". Смайлс делал именно реальные предположения. Луи де Бройль писал: "У человеческого мышления нельзя отрицать способность выводить из косвенных обстоятельств существование фактов, которые в данный момент не могут быть прямо доказаны". В открытиях Смайлсов много утверждений, не подкрепленных опытами, но связанных фантазией, то есть гипотезами и интуицией. Мне думается, от этого его теории не стали менее убедительными. Хотя подчеркиваю, большинство расчетов экспериментами не подтверждены. С точки зрения Ньютона – их нет.

– Что же решает проблемы? – спросил Грег. – Ведь должно же быть что-то самое главное, основное или стержневое?

– Ответ однозначен – Т-поле и, разумеется, тот маленький, но мощный источник энергии.

– Извините. Но Смайлс употребляет термин "облучение Т-полем", – доктор вытянул губы. – О каких лучах речь?

– Сначала и мне это показалось странным. – Уваров одобряюще закивал в сторону Эдерса. – Теперь я разобрался, что понимал ученый под данным выражением. С полем еще взаимодействуют ультразвуковые и инфразвуковые лучи. Представляете? Смайлс пронзает ими поле, а они под его воздействием, меняя свои качества, одновременно изменяют и само поле. Действуют на помещенное в Т-поле вещество, которое уже само по себе изменило присущие ему в обычных условиях свойства. Вот весь этот комплекс физических преобразований Смайлс и назвал облучением Т-полем. Понятно?

– Теперь да. – Доктор удовлетворенно прикрыл глаза.

– А вам? – Физик посмотрел на Грега и Мартина.

– И нам тоже, – как-то обиженно ответил за обоих детектив.

– Ну вот и разобрались. – Уваров взял стакан, отпил глоток. Ободряюще обвел взглядом друзей. Задумчиво потер средним пальцем лоб и продолжил: Не менее важен и такой вопрос, как трение. Вы, конечно, помните: буква Т в названии Т-поля означает трение. Облучение Т-полем снижает его практически до нуля. – Он замолчал. Зачем-то снял очки. Близоруко сощурился, надел вновь. – Вы понимаете, о чем я говорю?

– Понимаем, – нерешительно отозвался Грег.

Уваров вытер платком лоб и продолжил:

– Мы представляем природу как невидимый субатомный мир, в котором частицы снуют в полях энергии, Но не хаотически, как бог на душу положит, а как того пожелают поля. Теперь о полях энергии. Их четыре, отличных друг от друга.

Гравитация – удел макромира – она воздействует на вещество. Сцепляет галактики, звезды, планеты, да и всю Вселенную.

Электромагнетизм – он так же, как и гравитация, распространяется на дальних просторах Вселенной в световом и радиоизлучении. Приносит информацию о далеких галактиках. Но в отличие от гравитации важен и в микромире, ибо действует на все электрически заряженные частицы.

Далее – силы сильного взаимодействия, они удерживают частицы атомного ядра.

Затем силы слабого взаимодействия – они влияют на различные процессы радиоактивного распада ядер.

Мы знаем, как поля действуют, когда их открыли, Но вот почему их четыре – не ведает никто. Предполагают: все возникло во время "Большого взрыва" Вселенной, сжатой в точку. То есть когда-то произошло "великое разъединение". Теперь настала очередь открыть "великое объединение", которое даст согласованное представление, как различные взаимодействия определяются более простыми законами природы. Теми, что действовали, когда Вселенная была младенцем.

– А зачем это нужно? "Разъединения", "объединения"? Что они дадут? поинтересовался Грег.

– Единые теории предполагают: четыре поля могли возникнуть от трех, двух и даже одного взаимодействия. Оно являлось главным в пору молодости Вселенной. Если это подтвердится, мы узнаем историю космоса, в которой теперешние законы природы выглядят прародителями более простых, а то и одного "первозакона". Я с трепетом предполагаю: Т-поле и есть то самое взаимодействие, от которого произошли известные ныне поля. Понятно?

– Понятно. – Грег безнадежно махнул крючком.

– Через Т-поле Смайлс и добрался до тех самых "первородных кирпичиков", до первоосновы. В чем суть явления?

– Да, в чем? – повторил детектив.

– Почему в случае с раздеванием на человеке рассыпалась одежда и не рассыпался он сам? Смайлс ввел понятие "частота". Оговорюсь, оно отлично от принятого у нас и измеряется Т-единицами. Вся система, как я упоминал, объединяет лучи типа лазера, ультразвук, инфразвук и поток космических частиц. Она удерживается Т-полем и регулируется напряжением аккумулятора. Меняя частоту, то есть в конечном счете напряжение источника энергии, мы и управляем процессом.

– А какова дальность действия прибора? – спросил Грег.

– Она прямо пропорциональна мощности импульсов лазера, ультразвукового вибратора, напряженности поля, ну и, конечно, напряжению источника питания. Установки очень компактны. Приблизительно для того, чтобы действовать на расстоянии в десятки километров, размер концентратора не превысит габаритов киноаппарата. Ну а если до километра – будет с зажигалку. Заодно замечу, прибор работает не так, как гиперболоид инженера Гарина из романа Алексея Толстого. Он не режет и не плавит тот же крейсер, а обращает его в прах. Причем, меняя частоту, можно разделаться с кораблем, не причинив никакого вреда команде. И наоборот, об этом я скажу позже, – все живое исчезнет, а ракетоносец останется цел.

– Вы хотите сказать?.. – Грег привстал и потянулся к физику.

– Да. Это страшное и пока не имеющее средств защиты оружие. Мне представляется, в какое смущение пришел пацифист Смайлс, когда его открыл. Шутка гения оказалась делом нешуточным. Она способна убивать людей. Причем так, что и хоронить не надо – они исчезнут, словно растворятся в воздухе.

– Ужасно, – прошептал Грег. – Вот чего опасался он, когда говорил мне: попади открытия в руки сбесившихся милитаристов, мир встанет перед катастрофой. Что он там еще наизобретал?

– Подбираясь к Т-полю, сделал огромный шаг в области акустики. В исповеди лишь упомянул об ультразвуке и не обмолвился об инфразвуке. И не случайно, ибо понял – это и есть причина невероятных бедствий. Вам пояснить?

– Лучше да, – кивнул Фрэнк.

– Используя Т-поле и аккумулятор, он создал то, что не удавалось никому: мощный и компактный генератор инфразвука с огромной интенсивностью и сверхнизкой частотой. Таким образом, варьируя частотами ультразвука в Т-поле, он мог разрушать любое "мертвое" вещество. Делая то же с инфразвуком – обращать в "ничто" живые организмы. Этот принцип и положен в основу прибора РУ, так я назвал раздевающий прибор.

– Но ведь это чудовищно! – вскричал Эдерс. – Какой-то каннибализм и геростратовщина. Он что, маньяк или мизантроп?

Все уставились на физика, словно он и есть причина столь жутких откровений. Уваров даже в недоумении открыл рот.

– Господи, – Мартин вздохнул. – По неразумению он. Не ведал, что творил, во что ввергал беззащитное, несчастное человечество.

– Ведал, дорогой Мартин, ведал. – Уваров положил руку на плечо негра. Я представляю его смятение, тем более по убеждениям и складу характера он был, я бы сказал, толстовцем – непротивленцем злу насилием.

– А разве это плохо? – Мартин удивленно уставился на физика. – Мартин Лютер Кинг, выдающийся борец за гражданские права негров в Америке, тоже являлся сторонником ненасильственных мер.

– То, что он боролся за право обездоленных, – похвально. А его отрицание насилия я не разделяю. Раз это борьба, то она не бывает бескровной. Что и доказали расисты, расправившись с этим достойным человеком.

– Мы опять уклоняемся от темы. – Эдерс постучал карандашом по столу.

– Извините, продолжаю. – Уваров поправил очки. – При детальном изучении прибора РУ я понял – это не совсем то, о чем говорилось в исповеди. Я упоминал – он не только раздевает, но и убивает. Однако – диапазон шире он может усыплять людей, почти мгновенно погружать в глубокий сон. Думаю, об этом расскажет подробнее доктор, не хочу влезать в его епархию. Этот прибор тоже есть, но рассчитан на работу в режиме "раздевание" – отсюда Р и "усыпление" – отсюда У. Других частот Смайлс на шкале не установил. Я их вычислил сам – это было не так трудно. Вот вкратце, так сказать, первая часть. Немного передохнем. Потом, в заключение, расскажу еще об одной важной проблеме. Готов ответить на вопросы. – Он залпом осушил стакан кока-колы.

– Поразительно, – промолвил Грег. – Признаться, чувствую неуютность, словно облученный инфразвуком.

На несколько минут воцарилось молчание. Наконец Грег спросил:

– А в каких направлениях он еще работал?

– Откровенно, в некоторых я сам не разобрался до конца – не хватает знаний, опыта, таланта. Ряд проблем выходит за рамки моей компетенции необходим специалист другого профиля, а то и нескольких. Теоретических разработок много, причем большинство, как цепочка, конец одного явления начало следующего. Простите, я на минутку отлучусь. – Он встал и вышел.

Когда Уваров вернулся – он сменил рубашку, – Грег и Эдерс, разминаясь, прохаживались по холлу. На верхней площадке Мартин чесал щурившегося от удовольствия Рекса за ухом. Джерри нехотя хватала "негра зубами за рукав.

– Продолжим? – сказал Грег.

Задвигали стульями, усаживаясь за стол.

– Сейчас я поведаю о более приятных вещах, – начал, улыбаясь, Уваров.

– Да. Довольно ужасов. – Эдерс погладил усы. – Развейте, пожалуйста, наше удрученное настроение.

– За последние десятилетия, – начал русский, – только и слышишь: энергетический кризис, загрязнение окружающей среды, нехватка сырья, угля, газа, нефти, пресной воды, воздуха. Исчезают редкие птицы, звери, растения. Недостаточно продуктов питания. Чего греха таить, порой мы весьма эмоционально преувеличиваем ту или иную опасность, иногда не бескорыстно, спекулятивно, в погоне за нездоровой сенсацией. Людей убедили – им всего не хватает. Причем не потому, что несправедлива социальная система, а потому, дескать, что оскудевает земля.

– Опять за свое, – буркнул Эдерс, – говорите по существу.

– А если чего пока и хватает, – словно не заметил реплики Уваров, – то ненадолго. Смайлс обратился к Мировому океану.

– Извините, – перебил доктор, – но и до него многие исследователи ратовали – океан неисчерпаемая кладовая. В чем приоритет?

– Правильно, – кивнул физик. – И изучали и исследовали. Все изобилие получить можно, но затраты энергии при современных способах добычи значительно превысят стоимость конечного продукта. Смайлс нашел дешевый источник энергии.

– Следовательно, и исчерпал проблему? – воскликнул Грег.

– Да. Кроме ликвидации "нехваток", полный отказ от шахт, рудников, карьеров, приисков, многих заводов. Наконец, не жечь нефть, уголь, газ, сланцы, торф. Хотел бы добавить: Смайлс был прекрасным инженером. Он, правда, в эскизном варианте набросал проект комбината-автомата по производству различной продукции из морской воды. Производительность его колоссальна, на нем почти нет людей – процессами управляют ЭВМ и роботы. Производство совершенно безотходное. По предварительным подсчетам, пятьдесят таких объектов, установленных в разных частях Мирового океана, обеспечат население планеты в избытке. Представляете, что это! – Уваров в восторге потряс руками. Лицо его сияло.

Неожиданно наступила тишина. Затем Грег спросил иронично:

– А что делать с шахтами, нефтепромыслами, рудниками, перерабатывающими фабриками и другими предприятиями?

– Закрыть к чертовой бабушке! – Физик взглянул поверх очков. Засыпать. Насажать сады и парки, развести животных и птиц. Какой прекрасной будет Земля – зазеленеет, зацветет, заблагоухает. Чистыми станут воздух, воды рек, озер, морей. Представляете?