355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Игорь Осипов » Тысячелетний воин Ярополк (СИ) » Текст книги (страница 9)
Тысячелетний воин Ярополк (СИ)
  • Текст добавлен: 13 июля 2020, 06:30

Текст книги "Тысячелетний воин Ярополк (СИ)"


Автор книги: Игорь Осипов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Парень провёл пальцы по клинку, задержав их на серебряном припое в долах.

– Неплохая ре́плика кароли́нга. Без украшений, но выполнено качественно, – произнёс он, а потом отдёрнул руку. – Ты его заточил, что ли? Нельзя же по правилам.

– Да как нельзя? – удивился я, убирая меч в ножны. – А как тогда тупым головы рубить?

– Подожди, – переспросил парень, вмиг став серьёзным, – ты не ролеви́к? Ты охотник? Народ, у нас здесь настоящий охотник на нечисть! – закричал он, и вся ватага обратила внимание на меня.

Я не знал, как на это отвечать. Вроде и не позорная должность, но ощущение было такое, словно я медведь на привязи, коего скоморохи по ярмаркам таскают. Сильный, опасный, но забавный.

– Слушай, – продолжил парень в доспехах, – я тебе номерок кину, присоединяйся как-нить к нам. С нас выпивка и закусо́н, с тебя рассказы про твою охоту.

– Не знаю, – ответил я и пожал плечами.

– Да ладно тебе, звони, не стесняйся, – снова заговорил ряженый, достал свой смартфон и прикоснулся к нему сложенными щепотью пальцами.

А когда он приподнял руку, то пальцы сжимали большую зелёную искру, похожую на светящуюся шапочку зрелого одуванчика, того и гляди, рассыплется от дыхания. Парень сунул этот комок света прямо в руки моей крылатой фанто́мки.

– Получен номер телефона. Сохранить? – пропищала крохотная девка, замерев в ожидании моего приказа.

Она при этом висела на одном месте, быстро трепеща крыльями.

– Да, – ответил я, а из толпы ряженых раздался новый возглас.

– Народ, нашёл. Это он тролля замочил!

«Ни хрена себе! Круто! Класс! Краса́ва!» – раздались со всех сторон восхищённые крики, а парень в блестящих доспехах снова заговорил.

– Слу-у-ушай, а там девчата ещё были. Пригласи и их тоже, особенно береги́ню. Как она, кстати, поживает?

– Убили её, – процедил я, поджав губы и зло стиснув поручень.

В автобусе повисла тишина, а когда с шипением раскрылись двери, я выскочил на остановку. Ряженые не виноваты в её гибели, но зря напомнили мне о Листике. Ведь нарочно старался не думать.

И хотя с береги́ней был знаком всего ничего, она одна из немногих, кто за тысячу лет посмотрела на меня не со страхом или пренебрежением, а незатейливой добротой в глазах и с улыбкой на губах. Это запало в душу.

Сами собой навернулись скупые слёзы, которые я смахнул ладонью. Пусть говорят, что мужчина не имеет права плакать. Имеет. Он не должен раскисать, как девица, и делать своё дело даже со слезами на глазах, потому что жизнь не останавливается, а будущее не ждёт, когда ты наплачешься вдоволь. Оно не посмотрит, что ты с горя запил, не услышит твои мольбы к богам и тоскливые песни. Оно молча идёт впереди, заставляя тебя бежать вслед, а не успел – это только твои проблемы. И сейчас передо мной стоит задача – утихомирить диких тварей, которые могут причинить вред людям.

Ведо́мый крохотной крылатой девой, я вскоре добрался до нужного места. Это опять оказался магазин с продуктами, небольшой такой, на две кассы и десяток стеллажей. У входа стояли переминающийся с ноги на ногу пожилой охранник и хмурая женщина, долго втолковывающая что-то по телефону. Когда я протянул жетон и произнёс: «Охотник», заговорила именно она, будучи хозяйкой.

– Как вы оцените это место по пятибалльной шкале? – пропищал фантом, как только я захотел спросить у женщины подробности.

– Да почём я знаю? – огрызнулся я на крылатую кроху.

– Можете оставить о́тзыв?

– Иди ты в пень дырявый!

– О́тзыв записан, – отчиталось создание и зависло в трёх шагах от меня, ожидая приказа.

Я скрипнул зубами, а потом заговорил с женщиной.

– Что у вас?

– Эти уродцы прыгают по прилавкам, пищат, всех распугали, – скупо пояснила хозяйка и показала на магазин, где за большими стеклянными окнами виднелось шевеление многочленных чёрных созданий.

Они походили на вставших на задние лапы тощих ежей, однако тонкие длинные ручки, громадные совиные глаза на карикатурных почти человеческих лицах, громадные заячьи уши, да блестящая плешь на головах выдавали в них самую многочисленную разновидность нечисти, которую можно встретить как в нежилых постройках, так и в поле, лесу или на болоте. В терем её домовой не пустит, передавит, как добротный кот мышей.

Я прищурился и положил руку на на́луч. При очень большом желании половину можно перебить прямо через стекло, но это же убыток, посему придётся идти внутрь.

– Мда, – буркнул я, – вы прямо кладезь знаний.

– А что я должна сказать?! – вспылила женщина. – Там эти малявки. Прыгают, пищат. На горячей линии сказали, что это, скорее всего, выводок анчу́ток, то есть мелких природных бесов. Заказ передали. Что ты ещё хочешь?

– Цену.

– По минималке это десять тысяч. И даже если там дракон, не заплачу больше.

– А если там дракон, я отзвонюсь диспетчеру, и вам казённую цену повысят до миллиона, – огрызнулся я. – Так что, полста.

До такого числа, как мильён, я пока не дошёл в учебнике, но слышал, что это много, потому и назвал. Но судя по тому, как вытянулось лицо женщины, я правильно произнёс. Но злорадствовать не хотелось, и потому просто вытянул ладонь, ожидая денег.

– После работы, – снова повысила голос женщина, а я пожал плечами.

– Тогда ждём диспетчера. Это десять тыщ ему сверх платы за вызов, и кроме того, если сдохну, цена за других охотников вырастет вдесятеро, так как диспетчер будет свидетелем, что я принял заказ, но там нечто настолько опасное, что никто без солидной доплаты не возьмётся. Вы ведь умышленно не рассказали всего, что видели.

Женщина поджала губы, а потом притронулась к стеклу смартфона, вытащив из неё жёлтую искру и сунув моему фантому.

– Ваш баланс увеличен на сорок тысяч.

Я ухмыльнулся жадности этой особы, нажал на кнопку записи у хрустального ока, закреплённого на моём кармане, и шагнул в магазин. Тот звякнул колокольчиками, подвешенными над входом, а большая стая чёрных созданий растаяла в воздухе, словно их и не было. Это заставило нахмуриться.

– Охотник! – прокричал я и вытянул вперёд жетон, сжимая в правой руке метательный нож.

Писк анчу́ток усилился, но их самих видно не стало.

– Мда-а-а, – протянул я и оглянулся на выход, за стеклом которого виднелась хозяйка, – незадача получается.

Следом за этим потянулся за смартфоном. Палец завис над значком летучей мыши-кровососа, но потом я передумал и ткнул в заточенную в кругляшке фотографию Димы. Долго шли гудки, значащие, что маг не берёт телефон, но потом всё же он ответил.

– Ало.

– Гой еси, добр молодец, – произнёс я, стараясь, чтоб голос не выглядел взволнованным.

– Ты по делу, или как? – торопливо выговорил Дмитрий, а ещё из смартфона раздавались крики и звон бьющейся посуды.

Наверное, тоже нечисть гоняют.

– Подскажи, у меня тут анчу́тки в воздухе растаяли, а их изгнать надо.

– Так-так-так, – забормотал он. – Палочка с собой?

– Угу.

– В супермаркете брал или спецмагазине?

– У Всеволода, – ответил я, вспомнив имя того древнего вампира.

– Замечательно. Значит, там есть служебные заклинания. Взмахни палочкой и выкрикни: «Экс тене́брис». Это наполнит помещение навьим шумом. Для растворенной нечисти – это как серпом по яйцам. Сразу проявятся, бери не хочу.

Я хотел поблагодарить, но в телефоне раздался звонкий крик Соколи́ны.

– Дима, тащи свою задницу сюда, разговор есть, мудак ты эдакий! Какого хре...

Дальше я не дослушал, так как звонок оборвался, оставив меня наедине с магазином и анчутками. И думается мне, у Димы незадача сейчас пострашней моей – с бабами воюет. Но долго стоять нечего, нечисть сама себя не изведёт.

Я поднял палочку, сделал глубокий вдох, быстро оглядел магазин и выкрикнул:

– Экс тенебрис!

Помещение наполнилось визгом десятка анчуток, разом возникших из пустоты. Они начали носиться по полкам, как угорелые, а в следующий миг меня с ног сбило толстое полупрозрачное щупальце, с грохотом и треском выломавшее дверь во внутреннее помещение. Я даже сделать ничего не успел, отлетев на ящик с овощами, и это уже становилось традицией. Третий раз меня тыкают в помидоры лицом.

По помещению разлилась отвратная вонь тухлятины, от которой меня чуть не стошнило.

Тем временем анчутки заверещали ещё громче, заскочив на полки под самый потолок, а из двери показались ещё несколько толстых, как моя рука, щупалец с двумя рядами присосок каждое. Незримый толмач подсунул слово «тентакли», но мне было сейчас как-то всё равно, как это называется. Гибкие и длинные, как черви, они обвили мои ноги и поволокли к двери.

– Да едрить тебя через зад и перед! – закричал я, судорожно вдохнул смрадный воздух, задержал дыхание и ткнул в скользкий отросток метательный нож, до которого смог наспех дотянуться.

Рана ожидаемо вспенилась чёрной кровью, а из темноты подсобной комнаты раздалось утробное бульканье недовольной твари.

– На, сука, ещё!

Нож замелькал в моих руках, оставляя порезы на стеклянистой шкуре. В то же время непонятное чудище отпустило, рванув щупальцами, и оказалось, что на них были не только присоски, но и множество мелких и острых как у кошки когтей. Некоторые разорвали толстую ткань джинсов и порезали кожу, отчего штаны пропитались кровью, а ноги обожгло резкой болью.

– Выродок, – процедил я и встал, приложив руку не к ранам, а к лицу, чтоб зажать нос во время дыхания.

Была надежда, что я снова стану медведем и порву недруга в клочья, но несмотря на бьющуюся в виске жилку, озверение не приходило. Я мысленно выругался и достал из ножен меч, приготовившись биться так. И заодно подумал, что мало я с хозяйки магазина денег истребовал, нужно было хотя бы два по сорок.

Из темноты подсобки блеснули громадные, как тарелки глаза, и я нервно сглотнул. Это же каких размеров должно быть создание, если у него такие зыркалки. Не иначе еле втиснулось в комнату, тогда и сделать ничего не получится – оно побольше тролля будет.

Но нужно готовиться к отступлению. Я перехватил меч в другую руку, а сам достал нож и быстро швырнул, попав в глаз. Тварь забулькала громче прежнего и рванула поближе, уцепившись всеми щупальцами за дверной косяк, но не смогла пролезть. От удара косяк лопнул. По стене в нескольких местах пошла трещина и посыпалась штукатурка. В то же время показался большой мусорный контейнер, какой на улице ставят. И из этого контейнера тянул щупальца, зыркал непомерно большим глазом и клацал огромным крючковатым клювом непонятный уродец, каких я никогда не видывал.

Глотнув вонючего воздуха, я достал ещё один нож, но метнуть не успел. Тварь быстро вытянула в мою сторону щупальца. По одному я успел ударить клинком, отрубая посередине, а остальные обвили мои руки тугими кольцами, впившись в кожу сотнями когтей. Оно дёрнуло меня к себе, отчего я чуть не упал на живот, лишь чудом зацепившись за стеллаж.

– Выродок! – закричал, когда тентакли натянулись, как канаты, прорезая кожу до мяса.

Ну, падаль, хочешь меня поближе, будет тебе поближе.

Я направил клинок, использовав более-менее свободное от хватки запястье, прямо на глаз и отпустил стойку. Меня дёрнуло вперёд, словно пружиной, однако меч не попал в чудище, а скользнул по контейнеру.

– Сука! – выругался я и упёрся ногами в косяк.

Тут-то выяснилось, что сила твари не безгранична, и я почти выпрямился, оттягивая щупальца на себя. Чудище недовольно заклацало клювом, а когда смог направить меч в середину и согнуть колени, вогнав клинок в бесформенную мутно-стеклянистую плоть, разжало хватку. Я упал на пол, сильно ударившись спиной, а потом выставил меч перед собой и начал отползать.

Но у существа был припасён ещё один фокус. Оно сделало шумный вдох и выплеснуло из себя клубы чёрного смолянистого дыма, воняющего, будто горелая куча мусора, от которого глаза начали слезиться, как от лука под ножом повара. Я закашлялся и несколько раз взмахнул клинком, брякая во мраке по стеллажам и глухо стуча по товарам. Лишь один раз зацепил нечто податливое, заставив тварь недовольно забулькать. Вскоре что-то противно заверещало, а с потолка полилась холодная вода. Сквозь редеющий дым начал пробиваться свет. Под ногами хлюпали лужи.

Правую ногу снова обхватило щупальце, потянув к застрявшему в двери мусорному контейнеру с поселившейся в нём тварью, я ударил, но не очень удачно.

В воздухе несколько раз что-то свистнуло, пролетев над головой, заставив чудище отпустить меня и подобрать тентакли. Это дало несколько мгновений для передышки, которыми я воспользовался. Утерев с лица слёзы и воду, положил на ближайший стеллаж меч и вытащил лук, после чего начал выпускать в дверной проём стрелу за стрелой: трёхгранные бронебо́йки, острые сре́зни, похожие на долото колунцы́, коими деревянные щиты и костяные панцири легко колоть, охотничьи с зазубринами и даже тупоносые би́тни. Даже не видя твари, я помнил, где она находилась, а промахнуться по такой сложно даже вслепую.

Раз стрела, два, три. Ещё и ещё. Я стрелял, пока они все не кончились. А потом начал метать ножи, и только когда и их не осталось, снова схватил меч и бросился вперёд.

– Сдохни!

Урод дёргал щупальцами, пытаясь вытащить засевшие в мясе стрелы, но только ломал одни и загонял ещё глубже другие. Я подскочил вплотную и начал колоть и рубить всё, до чего мог дотянуться. Один раз меня откинуло ударом тентакля, но это уже не играло никакой роли. Обессиленного монстра легче добить, хотя и на это ушло много времени – пока щупальца обрубишь на корню́, пока глаза вырубишь, как кочаны капусты на закваску. А потом пришлось навалиться всем телом на меч и ворочать в ране, разрезая внутренности. Лишь через десяток показавшихся столь долгими минут, полностью вспотев и вымотавшись так, словно наколол целую поленницу дров, я отошёл от вонючего трупа, сплюнул слюну и сел на пол, прислонившись спиной к морозильнику с мороженым. Глаза пробежались по раскуроченному магазину, по выглядывающим из-за уроненных стеллажей анчуткам, по закопчённому, как при пожаре, потолку. А когда взор опустился под ноги, то заметил странные вещицы, которым здесь не место. «Гайки с резьбой на сорок», – прошептал незримый толмач, и я подцепил пальцами довольно увесистую шестигранную железку с дыркой посередине. Не иначе её кто-то швырнул в монстра, подсобив мне в схватке с тварью.

Я ещё раз глянул на анчуток. Нет, эти не могли, слишком чахлые. Чтоб швырнуть этот грузик и заставить тварь забулькать от боли, нужно быть очень сильным. Значит, ещё кто-то побывал здесь. Уж не охранник и хозяйка, это точно. Но кто?

Подавив приступ тошноты от вони, и тяжело дыша, я встал и через «не хочу» собрал ножи и стрелы, вырезал тонким, длинным и слегка изогнутым подсайда́чным ножом обломанные древки с дорогими серебряными наконечниками, а потом набрал из холодильника полный пакет куриных тушек и мяса и направился к выходу. У самой двери резко обернулся и пригрозил анчу́ткам пальцем.

– Чтоб через пять минут духу вашего здесь не было, иначе всех перебью!

Те молча спрятались. Не знаю, поняли ли бесенята мои слова, но если они здесь давно и вылезли на свет только с появлением спугнувшей их твари, то и впредь их видно не будет.

– Это прибавка к плате, – буркнул я хозяйке, испуганно уставившейся на меня.

Ещё бы, весь изрезанный и испачканный чёрной и красной кровью да мусором, воняющий, как юродивый пропойца.

– А-а-а, – тихо протянула она, кивнув на магазин.

– Не благодари, – тихо произнёс, перехватил пакет поудобнее, закинул испачканный чёрной пенящейся жижей меч на плечо и прошёл мимо неё.

Шёл я долго, но не оттого, что путь далёкий, а просто ноги еле переставлять получалось от бессилия. Ожидавшая в гараже лесная дева еле встала с пола, жадно начала грызть сырое мясо, которое вытащила из разорванного её холодными пальцами пакета. Она даже куриные косточки грызла с таким остервенением, словно голодавший несколько недель волк, нашедший падаль в лесу. В помещении стояли хруст и чавканье. Дева осилила почти половину добычи, прежде чем сесть с ничего не выражающим взглядом да окровавленным лицом и ладонями между машиной и диваном.

– Что дальше? – тихо спросил я, прислонившись к дверному косяку.

Дева не ответила. А через несколько минут вдруг скривилась, сделала шумный вдох и протяжно закричала, словно её жгли заживо. Она начала судорожно выдёргивать непослушными пальцами нити из ран, и было видно, как те быстро затягивались.

– А-а-а! – заорала она с ещё большей силой.

А я устало глядел на медленно розовеющую кожу девушки и исчезающие шрамы. Моя гостья обхватила себя руками, сильно сгорбившись. В какой-то миг вокруг неё заколыхалось холодное блёкло-зелёное пламя, выжигающее нитки, которыми до этого были скреплены куски тела. Нити вспыхивали изумрудным сиянием и быстро исчезали. Так продолжалось около десяти минут, и я думал, на крик сбегутся все обитатели гаражного кооператива, но на удивление никого не было.

Потом всё резко кончилось, и дрожащая дева, часто дыша, упала набок.

– Почему быть человеком так больно? – тихо спросила она, шмыгнув носом, а на глазах проступили слёзы.

– Потому что мы живые, – ответил я, а потом резко открыл дверь и выглянул.

За ней опять никого не было. Хотя не совсем. У самого порога лежала тушка анчутки со свёрнутой шеей. Его словно зайца поймали, но сделать это простому человеку не под силу.

Я оглядел коридор и легонько поддел неподвижное существо носком ботинка. Оно шевельнулось, а под ним показалась большая ржавая гайка, такая же, как в магазине.

– Ненавижу недомолвки, – процедил я и поднял тушку, которую можно сдать по дешёвке в управе.

Заказ-то был именно на анчуток.

– Нахрен, – устало произнёс я и тряхнул головой, а потом закрыл дверь. – Завтра. Все догадки завтра.

Глава 14. Лесные сёстры

Соснов сидел на совещании у мэра Новониколаевска, вполуха слушая, как тот песочил нерадивого подчинённого. Провинившийся стоял и молча записывал в блокнот указания, чередующиеся с вежливой руганью.

– У нас праздники на носу, а вы в сроки не укладываетесь… – доносилось до начальника отдела по контролю нечисти, но это его не касалось, и потому он рассматривал донесения.

На цветных распечатках опять были кровавые надписи, но при этом ни одной жертвы не найдено.

– Интересная у вас работёнка, Егор Олегович, – шёпотом произнёс сидящий рядом Глеб Артемьевич, один из замов мэра по неясным вопросам.

Соснов на самом деле не знал, чем тот занимается, но много раз видел на совещаниях.

– Да, нескучная, – нехотя отозвался Егор и быстро глянул на соседа, наклонившегося в его сторону.

Чиновник с любопытством разглядывал фотоотчёты с убитыми тварями, благо секретного в них ничего не было.

– А это что? – произнёс сосед по совещанию и пододвинул поближе отложенную в сторонку распечатку со скриншотом с камер наблюдения, где по коридору, держась руками за стену, шла совершенно голая девица.

– Покойница сбежала.

– Надо же. Не поймали?

– Нет. Полиция упустила, – ответил Соснов, убрав фотографию на место.

– А что сами не ищете? Вы же чародей.

– У меня такого геморроя выше крыши. Сами слышали, праздники на носу, а у меня то тролль на свалке машин, то дракон в тупике метро, то крысы-убийцы в подвалах, то два мелких божка сцепились между собой, то прочая гадость. Некогда мне. Неупокоенные мертвецы рано или поздно сами находятся, на то они и неупокоенные.

Чиновник хмыкнул и достал из портфеля телефон, спрятав его под стол, и принялся читать сообщения. Соснов вздохнул и снова вытащил фото беглянки. Её след потеряли у гаража Вась Вася, и либо она уже окончательно мертва, либо её зачем-то прячут. Но пока всё тихо, лучше отложить это дело на потом, и без них голова болит. Ещё у Димы какие-то неурядицы. И всё в кучу. И всё не вовремя.

* * *

– Мне нужно имя, – произнесла лесная дева, улёгшись на полу и глядя в потолок, – и место.

– Ты тысячелетия жила без имени, а теперь срочно понадобилось, – с ухмылкой ответил я, – тебе сейчас одежда нужнее. Люди голыми не ходят.

– Откуда ты знаешь, что людям нужнее? – спокойно спросила богиня, а потом поморщилась, – ах да, ты же рождён человеком.

– А ты? Ты сама была человеком? – холодно произнёс я.

Дева медленно встала и, обогнув машину, подошла к кулеру, потрогала прозрачную ёмкость ладонями и облизала губы. Чтоб это увидеть, мне пришлось сделать шаг в сторону, ибо места маловато, и автомобиль всё загораживал. Богиня тем временем постучала по большой бутыли, а мгновение спустя один из моих метательных ножей выскочил из петли, завис в воздухе на уровне лица, несколько раз дёрнулся, как поплавок на мелкой ряби, а затем с громким свистом бросился вперёд и проткнул пластик бутыли насквозь, вонзившись в стену. Дева обессиленно опустилась на колени и жадно припала к вырвавшейся струйке воды, словно не пила тысячу лет. Были слышны только её сопение и причмокивание да журчание воды из второго отверстия.

– Люди не так пьют из этой бадьи, – произнёс я и добавил, – ты не ответила.

– Не помню, – оторвавшись от дыры, сказала богиня. Струйка холодной воды начала падать на обнажённую грудь, смывая остатки крови на пол. – Была, наверное. Давно. А может, и нет.

– Ты всегда выглядела женщиной, – поглядев на текущую по полу жидкость, протянул я.

– И что с того? – переспросила богиня, вытерев рукой мокрый рот, и продолжила. – Мне нужно имя, одежда и всё остальное, чем пользуются сейчас женщины. Всё, достойное пусть не великой, но богини. А ещё капище. Небольшое. Что я за богиня без капища.

– Богиней чего ты хочешь быть? – ехидно спросил я, услышав чрезмерную самоуверенность в голосе гостьи.

Она не ведала сомнений.

– Не знаю. Найду что-нибудь, – отмахнулась дева и снова припала к воде. Пила она алчно, словно с глубочайшего похмелья, и лишь когда нахлебалась вдоволь, развернулась ко мне, пристально вглядевшись. От этого взгляда стало неуютно, а дева глубоко вздохнула и подошла ко мне. Её мокрые тонкие пальцы легли на мою щеку. – У тебя в голове… Чары… Сильные чары. Могучий колдун это сотворил. Я с таким не справлюсь и чары развеять не смогу. Это оно учит тебя говорить?

– Да, – кивнул я в ответ, продолжая разглядывать приятное лицо лесной девы.

А пальцы её были тёплыми, живыми. И глаза тоже. Не навьими мутными стекляшками, а наполненными хищным блеском, как у дикой волчицы. И они такие же карие, как у дикой волчицы.

– Забавно. Мне помогает тело. Оно помнит что-то, чем жила хозяйка. Привычки. Желания.

Богиня вздохнула, а потом ухватилась за ворот моей футболки и одним быстрым движением разорвала её. Мне только и осталось, что недовольно поджать губы из-за безнадёжно испорченной хорошей вещи. А лесная дева дотронулась ладонью до моей груди и заговорила.

– Проклятия. Я вижу их как раны на твоей душе.

Её пальцы снова начали гладить мою кожу, а мягкий бархатный голос убаюкивал.

– Ярость шатуна. Она наложена именем Велеса, снять никак не получится, но тот чародей зашил рану грубыми нитками. Старайся не бередить, – дева улыбнулась и продолжила говорить. – А это долгий-долгий сон, от которого ты ныне пробудился. Он уже не вернётся.

Ладонь опустилась ниже, остановившись там, где сердце.

– А это совсем глупо. Проклинать быстрой смертью вместе с вечными муками. Как топить человека в проруби и совать в воду калёное железо. Одно лишает силы другое.

Пальцы богини скрючились, оцарапав кожу, а внутри меня родилась боль. Казалось, что под рёбра ткнули ножом и начали ворочать остриём, царапая кость и разрезая мясо. Я стиснул зубы и тяжело задышал, едва сдерживаясь, чтоб не оттолкнуть деву. Гостья отвела руку, словно что-то тянула, а моя кожа вспучилась, причиняя ещё большую боль. Нечто лезло из тела наружу, и вскоре по груди потекли струйки крови, а из плоти показались тёмные острые кусочки зазубренной стали и колотого камня. Вместе с ними лезли тонкие древесные щепки, как занозы из гнилой раны. Они рвались на свет к ладони богини.

– Человеческая ненависть. Слова «сдохни, проклинаю, выродок». Так они выглядят, когда застывают в душе.

Осколки начали один за другим падать на пол, звеня по бетону и пачкая его кровью. Моей кровью. А следом из плоти показался большой ржавый наконечник стрелы.

– Не зря тебя кличут полукняжичем. Ты убил собственного брата, и князь проклял тебя, – прошептала богиня, – но это старое слово. Его уже никто не услышит. Никто не вспомнит.

Наконечник упал с глухим стуком. Капли крови разлетелись в разные стороны, испачкав мои ботинки и оросив босые ноги богини.

– А это волчий зов, – продолжила говорить она, снова положив тёплую ладонь на израненную грудь, отчего я чуть не зашипел – так больно было. – Тебя тянет в лес. Тебя тянет к созданиям леса. И их тянет к тебе. Зов не снять. Можно лишь рассудком побороть. А ещё на твоём сердце вырезаны слова пророчества. Ценой своей крови спасёшь последнее дитя рода, что готов был пресечь.

Богиня закрыла глаза, положила голову мне на плечо, а руки обняли меня.

– Я не помню, что было в той жизни, что до смерти и превращения в лесную тварь. Слишком давно это было. Люди тогда даже огня не знали. Помню лишь то, что у меня были мать и брат, – прошептала дева. – Помню мимолётный вкус молока. А ещё руку мальчика, ведущего меня по лесной тропинке.

Она протяжно и тяжело вздохнула.

– Будь мне братом, Ярополк. И не смотри на меня, как на добычу. Не надо сие.

– Минувшую тысячу лет ты сестрой не называла себя, – с лёгкой досадой ответил я.

– Но и женщиной, которой ты овладел, тоже не была, – снова вздохнула дева.

Я криво ухмыльнулся и заключил хрупкую обнажённую фигурку в объятия, почувствовав тепло тела и биение живого сердца. А дева вдруг приподняла лицо и принюхалась.

– А вот это будет моим проклятием. Привычки нынешнего тела.

Она отстранилась и пошла к двери, тихонько шлёпая босыми ногами по холодному бетонному полу. Лёгкий взмах окровавленной девичьей рукой, и дверь распахнулась с таким грохотом, словно её тараном ударили.

– Ты куда?

Дева не ответила, а вышла за порог и поглядела по сторонам. Но ещё раз втянув в себя воздух, пошла вправо.

– Вот послали мне в наказание сестрёнку, – процедил, потрогав раны на груди, прошипел от боли и побежал следом.

Дева шла тёмным коридором туда, где слышались мужские голоса и стук железа по железу. Кто-то отборно ругался на какую-то тормозную колодку, а второй бормотал, что не́хрен ведро с болтами покупать было. Всё это доносилось из открытой железной двери с криво нарисованным номерком гаража в углу.

– Тебе нельзя в таком виде к людям, – произнёс я, попытавшись ухватить девушку за руку, но та увернулась и продолжила идти.

– Не мешай, братишка, – отмахнулась дева, остановившись у двери, отчего я покачал головой и снова тяжело вздохнул.

– Ох, нихрена́ себе! Не, блин, ты глянь! – раздалось изнутри, и я представил, что подумали мужики.

Голая баба, да ещё и красивая. Ну и что с того, что испачкана не то кровью, не то грязью. В полумраке ведь не шибко разберёшь.

– Дура, – процедил я, а она ухмыльнулась и шагнула через порог, не оставив мне выбора, кроме как пойти следом.

В желтоватом свете лампы глазам предстали три парня, полуразобранная машина на подпорках и столик, на котором были пепельница и несколько жестянок с пивом. Из пепельницы поднималась тонкая струйка дыма.

Парни замерли, кто с ключом в руках, кто с пивом. Дева зажмурилась, шумно втянула воздух, а потом подошла к пялящемуся на её сиськи мужику.

– Дай, – холодно проронила она, а потом шевельнула рукой. Из пачки сигарет, засунутой в нагрудный карман, вынырнула одна, зависнув в воздухе. Богиня осторожно подхватила её пальцами и сунула в рот. Кончик табачной палочки сразу вспыхнул оранжевым угольком. – Да-а-а, – протянула она, выпустив струйку дыма изо рта, – сдохну, но не брошу это проклятие.

Она опустила сигарету и подхватила банку с пивом. Один из парней достал смартфон и сверкнул вспышкой, а потом выругался, бросая испуганный взгляд на голую гостью.

– Это че за на́хер?! – раздался женский визг за моей спиной. – Я думала, они машину чинят, а они шалаву подцепили!

– Светка, да откуда знаю, кто это такая, – забормотал один, вытаращив глаза.

– Завали хлебало, козёл! – продолжала орать его жена. – А ты, сучка, проваливай, пока глаза не выцарапала!

Я зло процедил бранное слово, быстро подхватил богиню поперёк тела и закинул на плечо, а та даже не выпустила пиво и сигарету из рук.

– Не визжи, это со мной, – бодро произнёс я, звонко шлёпнув ладонью по голой заднице моей непутёвой новоявленной сестрёнки и шагнув к двери, где стояла женщина с перекошенным от злости лицом. – С дороги.

Хозяйка шагнула в сторону, сверля меня злым доне́льзя взглядом. Казалось, что в груди одним куском колючего про́клятого железа стало больше.

– Стой, – произнесла лесная дева, когда мы вышли.

– Ну что ещё? – со вздохом спросил я и обернулся, а потом увидел, как пачка сигарет выскочила из кармана того парня и пронеслась по воздуху, чуть не задев носа его жены.

Цепкие пальцы богини поймали её на лету, и я снова выругался.

– Иди, – повелела богиня.

Кажется, ей начинает нравиться эта жизнь.

– Назову тебя Горесла́вой.

– Сияющая во славе? Хорошее имя, – произнесла она, отхлебнув пива, а потом закашлялась, когда я подбросил её на плече, перехватывая поудобнее.

По спине побежала струйка пролитого хмельного напитка.

– Нет. От слова «горе», сестрёнка, – усмехнулся я, а потом выругался.

Перед дверью в гараж Вась Вася опять лежал трупик. На этот раз здоровая крыса. Но в отличие от обычного грызуна на ней была простейшая безрукавка, сделанная из старого холщового мешка, а щиколотки имели подхваченные бечёвкой обмотки, словно громадный серый пасюк, имевший размер годовалого ребёнка, притворялся человеком. У крысы была сломана шея.

Я поддел ногой труп и огляделся по сторонам. Никого не заметно, а меж тем труп протащили прямо за нашими спинами. Кто бы это ни был, он очень ловкий и почти бесшумный. Скрипнув зубами, я зашёл внутрь и прикрыл дверь, оставив почти незаметную щёлочку, а потом посадил голую деву на диван.

– Так, сестрёнка, хорошие одежда и обувь, новенькое чародейское зеркальце от мастера Афони и все твои хотения, даже сигареты, стоят больших денег. У меня столько нет, а чтоб их получить, нужно очень много охотиться. Я не этот… – я поморщился, вспоминая чудное слово, – не топ хантер, что б в золоте купаться.

– Топ ха́нтер? Что это? – переспросила лесная дева, слегка нахмурившись.

– Я старюсь новыми словами говорить, к новому миру привыкнуть быстрее. А топ ха́нтер – это лучший охотник в округе, овеянный славой.

– Понятно. А зачем покупать? Я же богиня, что понравилось, просто взять. Пусть жертва будет.

– Нет, ничего мы просто брать не будем, – ответил я, тяжело засопев.

С этой станется убить ради яркого сарафанчика. Глаз да глаз нужен.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю