Текст книги "Прорыв осады"

Автор книги: Игорь Огай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Один из них – внушительный пожилой дядька – тут же оживился.

– Та-ак… Голóвин? – Он назвал фамилию с ударением на второе «о» и полез сверяться с каким-то списком, будто не доверял своим глазам. – Проходим… – На Сергеева он только глянул, у того, конечно, был свой пропуск, и потому внимания охраны он не заслуживал. Не то что Анатолий, который никаким пропуском не обладал – ни магнитным, ни хотя бы устным, полученным от Филиппыча. – А вот вы, молодой человек? В «Стройтрест» через другой вход.

– Он ко мне, – произнес Павел, мрачнея. Это была уже почти примета – если вдруг возникают такие вот заминки на охране, где-то рядом бродит и настоящая беда.

– К вам… – с сомнением повторил охранник. Он явно не имел сведений о полномочиях этого нового Голóвина. – Ну тогда… Тогда паспорт давайте.

– Удостоверение, – отозвался Анатолий, начиная потихоньку издеваться над ситуацией. И выложил «корочки» перед озадаченным секьюрити.

Тот смачно причмокнул от удивления. Затем решительно взял удостоверение и тщательно переписал из него все цифры и буквы, воздержавшись разве что от перерисовывания фотографии. В журнале посетителей это была всего лишь третья запись с начала месяца. В Земном отделе редко бывали гости, у которых можно было переписать паспортные данные.

Анатолий упорно молчал, глядя на всю эту бюрократию, но усмешка так и лезла наружу.

– Что? – грубовато осведомился Павел, подталкивая его через турникеты. – Не такого ждал? Бронированного бункера с ротой военизированной охраны из марсиан?

– Может, и бункера, – туманно ответил опер. – А вообще-то могло быть и хуже. Зато сразу видно – наши, не марсиане.

– Нужен бункер – сходи к гипербореям, – с ноткой обиды в голосе парировал Сергеев. – Вон та дверь. Без гидравлики не откроешь.

Анатолий покосился на чудовищную створку, проглотив «гипербореев» без дополнительных уточнений. И послушно шагнул на лестницу вслед за Павлом.

Потапов в кабинете был, конечно, не один. Евгений Саныч, как всегда, умудрился единолично занять весь диван. Филиппыч возвышался у стола Потапова, тяжело опершись на него руками, – на звук открывающейся двери он даже не обернулся. Перешагнув порог, Павел заранее нахмурился, ожидая от директора «Стройтреста» привычного демарша в стиле «видал я эти ваши шпионские игрища…». Однако тот лишь мельком глянул на вошедших, поморщился, задержав взгляд на новом лице, и снова обернулся к Потапову. Тот состроил страшные глаза, на миг приподнял недоуменно брови. Затем приложил палец к губам и махнул куда-то в сторону дивана.

– Да, я пока еще слушаю, – произнес он в трубку, которую прижимал к уху плечом. – Но если вы будете продолжать в таком тоне… Нет, с этой позиции я не намерен даже рассматривать. Если вы имеете что-то предложить… А я повторяю – именно предложить! На условиях, которые меня устроят!.. Что? Нет… Даже слушать не… А я говорю, нет! И буду отвечать так на любой ультиматум с вашей!.. Между прочим, вы должны догадываться, кому и куда звоните, а также о наших возможностях!..

– Дай трубку, – прошипел вдруг Филиппыч. – Сергей, дай мне!..

Шеф лишь махнул на него рукой, выслушивая какой-то ответ. Потом произнес ледяным тоном:

– Вы не представляете, с кем связываетесь. На любую попытку силового давления я буду реагировать немедленно и жестко. Повторяю в последний раз: наши возможности вы уже имели случай ощутить на своей шкуре…

Он вдруг осекся на полуслове и отнял трубку от уха. Повертел ее в руках, сосредоточенно разглядывая, и только после этого положил на аппарат. В общем, Павлу все уже было ясно, оставалось уточнить только один вопрос, но Сергеев успел раньше:

– Кто?

Шеф пожал плечами.

– Голос вроде человеческий. Но мы уже знаем, что при необходимости ящеры могут говорить по-русски без акцента.

– Позвонили прямо сюда? – уточнил Павел очевидную вещь. – На этот аппарат?

– Все правильно, – кивнул Филиппыч. – Внутренний номер они тоже знали – соединились без секретарши.

Он наконец обернулся и встретился взглядом с Анатолием. Узнал, видимо, по фотографии из какого-нибудь досье, все мгновенно понял и лишь кивнул в сторону свободного кресла. Все правильно, из кабинета постороннего на фабрике человека не выгонишь, а заниматься им некогда.

– Что знает один смарр – знает Гнездо, – внезапно процитировал невесть где подслушанную поговорку Евгений Саныч. – А мы не меняли внутренних номеров со времен Ассамблеи.

– Номер Земного отдела был в справочнике, – не слишком уверенно возразил Филиппыч. – Его каждая собака наизусть знала на всех трех этажах.

– Мы только что со склада, Семен, – невпопад напомнил Павел. – Знаешь, что там? Пепел. Горелый металл, зола и никаких трупов для опознания. Молниеносный тепловой удар изнутри – соседи почти не пострадали.

– Магия огня… – тихонько вздохнул Шеф. – Самая распространенная боевая школа смарров. Слишком многое сходится, чтобы игнорировать.

Он посмотрел на тихонько отошедшего к указанному креслу Анатолия. Прикрываясь уже наполовину сползшей маской непробиваемого скепсиса, опер жадно впитывал информацию.

– Анатолий Кабанов, если не ошибаюсь? – осведомился Потапов как бы мимоходом. И, не дожидаясь ответа, обвел кабинет пальцем, начав с себя: – Сергей Анатольевич, Семен Филиппыч, Евгений Саныч… Этих двоих вы, вероятно, знаете. Ничего, если пока на «вы»? Извините, что так наскоро, у нас тут возникли некоторые проблемы. Впрочем, если уж наша пехота вас сюда привезла, вы, должно быть, в курсе.

– В общих чертах, – отозвался опер, постаравшись усмехнуться как можно более криво. – В самых общих. Ну ничего, зато пока интересно.

Павел поморщился. Да уж, с опером получалось неудачно. Хуже некуда, если уж честно. У того сейчас и своей неразберихи в голове хватает – где свои, где чужие, как да и почему? А тут еще прямо с порога угораздило вляпаться в самый центр чужих проблем. Все-таки надо было позвонить Шефу по дороге на фабрику! Высадили бы капитана у метро, договорились на завтра…

– Ага, – понимающе кивнул Потапов. – Значит, уверенности еще ни в чем нет. Не обольщайтесь, это взаимно. Я пока что о вас только наслышан.

Он покосился на Филиппыча. Опер тоже.

– Ваше дело, – согласился он. – Зачем тогда везли?

– Чтобы показать… – начал было Сергеев.

– И поговорить, – напомнил Анатолий с готовностью. – Ну так давайте, я слушаю. А если не ко времени пришелся, так уж извините – не напрашивался.

– Ты еще и не на то напрашивался, – пробурчал Павел.

Но тут Шеф вдруг резанул прямо сплеча, и все остальные замолкли:

– Ладно, времени нет, поэтому слушайте главное. Мы – люди. Но, кроме нас, есть другие. Иногда тоже люди, иногда совсем наоборот. Эти другие почти все хотят вмешиваться в нашу жизнь. Как, зачем и насколько, объяснять сейчас не буду. Либо мы все подробно обсудим позже… либо это вообще не понадобится. Важно лишь то, что причины у них есть крайне веские, а последствия вмешательства для земной цивилизации порой катастрофичны. Мы – которые люди – в меру сил пытаемся этому мешать. Сил этих сейчас маловато. Каждая лишняя пара рук может оказаться неоценимой. Вы с нами, Анатолий? Времени на раздумье нет. Да или нет, и сразу.

– Я… – капитан не удержал марку, лицо его вдруг отразило душевные терзания неодолимой силы. Садясь в машину к Федору, он, конечно, ждал подобного вопроса. Но не такого напора! – Я могу…

– Подумать? Нет, – отрезал Потапов. – В данных обстоятельствах те минуты, что мы говорим с вами и о вас, – бесценное, потерянное даром время.

– Понаблюдать, – нашелся опер.

Потапов медлил лишь секунду.

– Хорошо. Понаблюдайте. Предупрежу только о двух вещах. Во-первых, здесь скоро может стать опасно. Во-вторых, не надейтесь унести на сторону какую-либо информацию. Все равно найдем и удалим ее из вашей памяти. У нас бывают проблемы, но с такими элементарными вещами мы справляемся легко.

– Согласен, – опер кивнул с таким явным облегчением, что Павел понял: удара в спину от него можно не ждать. Сейчас капитан действительно всего лишь хочет разобраться, во что же на самом деле он ввязался.

Шеф уже отвернулся от Анатолия. Не забыл, само собой, – отложил проблему в пользу решения более насущных вопросов.

– Это все-таки был ультиматум, – произнес он. – Настоящий. И если у них действительно верховодит ящер, то ему плевать на нашу вчерашнюю демонстрацию.

– Он случайно не проговорился, зачем ему все-таки нужен египтянин? – осведомился Федор.

– К счастью, нет, – отозвался Шеф.

– Почему – к счастью?

– Потому что иначе мы бы сейчас ломали голову, зачем он это сделал и насколько ему можно верить.

– А может, отдать к чертовой матери? – усомнился вдруг Филиппыч. – Нет, ну правда. Разнесем же полкорпуса. Наделаем трупов. Самого ящера, конечно, не уложим.

– Если придет смарр, трупов мы не наделаем, – произнес Павел. – Он придет один и возьмет то, что нужно. Сопротивление в этом случае не имеет смысла. Если же придет не ящер, то мы справимся так же легко, как вчера.

– И это будет значить, что ему либо нужно избавиться от балласта нашими руками… – произнес Потапов, – либо избавиться от нас, но обязательно местными, земными методами. Учитывая трепетное отношение смарров к конспиративному режиму, возможны оба варианта.

– Надо людей из корпуса убирать, – проговорил вдруг Евгений Саныч. Это было ново, в оперативном планировании он обычно не участвовал, предпочитая бизнес-планы боевым. – Опять всему «Стройтресту» отгулы оплачивать.

– Приступайте, – согласился Шеф. – Максимально оперативно. Вплоть до объявления пожарной тревоги.

– Охрану – тоже, – подсказал Павел. – Не дай бог, сопротивляться начнут.

Директор вскочил и едва ли не бегом покинул кабинет. Главного он добился – с пользой для дела обеспечил себе отступление.

– Сколько людей они могут выставить? – спросил в пространство Филиппыч и почему-то посмотрел на Павла.

Тот пожал плечами.

– Вчера мы вывели из строя шестерых. Может быть, семерых. Если сегодня они решаются на ультиматум, значит, имеют минимум втрое-четверо больше.

– А почему не вдесятеро? – заинтересовался Сергеев.

– Потому что вначале они все-таки объявили ультиматум, – объяснил Шеф.

– Слушай, да какая разница? – возмутился Филиппыч. – Вчетверо, вдесятеро… Да хоть бы и вдвое всего! Оборонять здание втроем нереально… – он покосился на Анатолия, который одним своим присутствием при таком откровении вызывал неприязнь. – Тебя, Сергей, извини, я в расчет не беру, да и сам я боец больше позиционный… «Колпачки» и лучеметы – это само собой. Но разорваться мы все равно не сумеем! Где-нибудь просочатся и если не уведут контактера, так грохнут.

– Не надо разрываться, – произнес Павел. – Весь первый этаж – гиперборейский, не мне тебе рассказывать, куда ведут их окна. Или, вернее, куда они не ведут. Значит, войти в корпус можно только через вестибюли либо через второй этаж. Наш подъезд выходит на территорию фабрики, – чтобы сюда ворваться, нужно сперва преодолеть ВОХР на воротах. Это несложно, но чревато лишним шумом раньше времени. «Стройтрестовский» вестибюль, наоборот, смотрит прямо на улицу. Его и нужно прикрывать в первую очередь.

– Раз плюнуть, – фыркнул Федор. – Под «колпачком» достаточно просто стоять в дверях.

– Годится, – произнес Шеф тоном вынесения окончательного вердикта. – Так и поступим. Пехота в подъездах, мы с Семеном на этаже, обеспечиваем наблюдение и оперативный резерв. Федя, ну-ка…

Договорить он не успел, ценное указание было прервано телефонным звонком. Шеф осекся на полуслове, подобрался, дождался второго сигнала. И только тогда взял трубку.

– Да… Да, я… Нет, я дал ответ еще в первый раз… Что?.. А вот этого не советую. Вы горько пожале…

Он отнял трубку от уха, в которой были слышны сигналы отбоя. Потом бросил ее даже не на аппарат – на стол и метнулся к окну. И глаза его полезли на лоб.

– Ну все, пехота, мы в осаде! Семен, живо в оружейку! Каждому по «колпачку», нам с тобой лучеметы. Федя, на ту сторону здания – держи уличный вестибюль. Паша – наш подъезд. Да шевелитесь, черт!

Рефлексы, рефлексы… Куда все успело подеваться? Еще пару лет назад он действовал бы, не дожидаясь приказов. А сейчас едва лишь успел сообразить, что обстановка вдруг резко превратилась в боевую. Он вскочил и вслед за Федором бросился вон из кабинета, на ходу выдирая из кобуры оружие. Не важно, чего там углядел Шеф через окно. Двери в вестибюле прозрачные, оттуда тоже все прекрасно видно.

К черту лифт, два пролета на одном дыхании…

Гиперборейская дверь – мимо. Лишь шальная мысль, что при случае сойдет за укрытие…

Турникеты в прыжке – некогда ждать зеленого глазка. Да и включать его некому – директор «Стройтреста» все-таки успел убрать из здания всех лишних людей… Когда успел?

Павел карасиком нырнул за пустующую стойку охраны – ни к чему раньше времени демонстрировать активность. И от души матюгнулся, когда задетый локтем офисный стул на колесиках неторопливо выкатился на середину зала.

Стойка была хорошая – широкая дуга, возведенная, похоже, из кирпича, а не из гипсокартона на каркасе. Не хватало только хорошей бойницы, а так почти что готовая огневая точка. Маленькая крепость поперек прохода в здание, с отличным обзором и сектором обстрела. Впрочем… Смотря из чего будут стрелять. Если кирпич в один слой, от «калашникова» он не спасет.

Не поднимаясь на ноги, Павел подкатился к краю, осторожно выглянул…

Да, здание, похоже, действительно было в осаде.

И от этого зрелища действительно могли вылезти на лоб глаза.

Первый крытый армейский грузовик с большой белой звездой в круге на борту уже разгрузился и на глазах у Павла тронулся с места, освобождая проезд для следующего. Четыре отделения пехоты шустро разбежались по укрытиям, которых на стоянке хватало с избытком – большинство стройтрестовцев забрать свои машины не успели.

Второй грузовик шумно выдохнул пневматикой тормозов и остановился чуть ли не юзом. Команда на нерусском языке отчетливо донеслась сквозь остекление вестибюля. Задний борт кузова откинулся, и оттуда по двое бодро посыпались солдаты в ладной форме морской пехоты США, но при этом в голубых касках, затянутых почему-то сверху зеленой маскировочной сеточкой.

– Какого хрена… – прошептал Павел и огромным усилием воли отказался от попытки протереть глаза.

Так, спокойно. Еще раз: грузовик, памятный аж по фильмам «Рэмбо», голубые каски с читаемой даже отсюда надписью USA, неизменные М-16 в руках, и каждый пятый – негр.

Еще сомнения есть? Он отполз обратно, дотянулся до стоящего на стойке местного телефона и на ощупь набрал номер кабинета Потапова. Тот, как ни странно, не только успел вернуть трубку на аппарат, но и сподобился взять ее при звонке.

Сформулировать свой вопрос как-то цивилизованно Павел не смог. И потому лишь повторил:

– Ну и какого хрена, Шеф?

– Паша! – рявкнул тот. – Не смей занимать эту линию!

И дал отбой.

Сообразив, что мог вмешаться в переговорный процесс, Павел решил не обижаться. Так же на ощупь вернув трубку обратно, он снова выглянул за край стойки.

Второй грузовик за это время успел уехать. Вместо него, рыча потревоженным драконом и лязгая гусеницами, подкатил квадратный натовский М113 с крупнокалиберным пулеметом на плоской крыше и торчащим за ним бойцом. Корежа асфальт, бронетранспортер лихо развернулся и встал к подъезду широким крутым лбом.

– Твою мать… – прошептал Павел.

Стойка охраны больше не казалась надежным убежищем. Двенадцатимиллиметровый ствол прошьет и два слоя кирпича, и три… А если слой все-таки один, то справятся и винтовки морпехов. Вот и что теперь? Начинать стрелять первым?

В этот миг снаружи кто-то из лейтенантов вооружился мегафоном. Предложение было стандартным, произнесенным на вполне понятном русском, но с характерным, коверкающим «р» акцентом:

– Бвросайть овружие и выходить с поднятый руками! Фри минутеc, чтобы думать!..

Три минуты. Черт… Черт! Ну и где этот Пронин с «колпачком»?!

– …Ю нет иметь шанс! Сóгласно врезолюйшэн Московский мивротворческий опеврация!.. Энд сóгластно пвриговора ин Стврасбург!.. Силы поддевржки интеврнейшенел тевроризм подлежать ликвидэйшэн, если нет капитулэйшэн!..

По-прежнему лежа на боку, Павел выставил переводчик режимов в положение «луч» – так батарея продержится дольше. Армейский образец инков не помешал бы, но тут уж… При правильной стрельбе должно хватить и ручной плевалки, вот только в бою может оказаться не до рациональности.

Он повел стволом.

Сектор был хорош, если не жалеть заряд и задать лучу телесный угол, можно накрыть стоянку одним взмахом. Прямо беда, что ручная модель может бить лишь тонкой, узко фокусированной спицей.

– Ин май юврисдикшен сохвранить ю жизнь! – прогремел мегафон. – Ту минутес!..

Павел коротко вздохнул. Похоже, они серьезно. Ну что ж, простите, парни, бить буду на поражение. Того, на БТР, первого…

Промахнуться он не боялся, заранее взяв цель на мушку. Луч не пуля – никакой баллистики, учета ветра и влияния преград. А то ведь, бывало, и служителей Посейдона со ста метров из «гюрзы»…

Телефон на стойке противно задребезжал, и палец на кнопке невольно дрогнул, едва не пустив луч. Ну какая еще сволочь?! Павел нырнул назад, нашарил трубку.

– Филиппыч у тебя? – с ходу осведомился Шеф.

Павел привстал, бегло осмотрел подходы к лифту и лестнице.

– Нету. А должен?

– Сначала к Федору пошел, но все-таки… На переговоры они не идут, готовься, Паша.

– Шеф! – взмолился тот, испугавшись, что связь оборвется. – Шеф, кто это? Это ведь штатовская техника, Шеф! Они во Вьетнаме такой воевали!

– Вот именно, Паша, – отозвался тот. – И радуйся, если вдобавок к бэтээру парочка «Абрамсов» не подоспеет…

– Ай пвредлагайт ю кврайний враз! – донеслось с улицы, и Павел, бросив трубку, заработал локтями, пробираясь на позицию для стрельбы. – Ю иметь файв секундэс!.. Четывре!.. Фри!..

Ей-богу, на счет два Павел открыл бы огонь первым, если б успел доползти. Разобрала же нелегкая Шефа позвонить!

– Уан!.. – гаркнул мегафон, и немедленно вслед за этим приглушенно хлопнула пара гранатометов. И еще раз… И третий тоже, но перед этим первая пара гранат высадила стекла дверей и загремела по глянцевым плиткам пола. С резким свистом из них ударил газ, заставляя металлические цилиндры скакать и вращаться. Следующие залпы, похоже, пришлись в гиперборейские окна. Пусть – это безвредно. Но вот первый!..

…Зар-раза!..

Павел торопливо, уже без всякого прицела несколько раз бегло утопил кнопку лучемета.

…Вот тебе и рациональность!..

Клубы слезогонки заполняли помещение, быстро скрыв и пулеметчика на БТР, и стоянку с укрытиями для пехоты. Павел снова нажал кнопку, почти наугад сделал несколько взмахов примерно в сторону бронемашины. Остатки стекла в дверях брызнули веером. Сложилась поперек себя и рухнула арка металлодетектора. Что-то блеснуло и грохнуло снаружи, но, видно, не то, что нужно.

М-16 в руках морпехов заговорили первыми. Пулемет отстал лишь на мгновение.

Рушиться в пустом вестибюле было нечему, кроме самих стен. Зато стены эти – еще советский железобетонный монолит – словно взорвались целыми шматами штукатурки, каменной крошкой и визжащей рикошетирующей медью. Стойка для охраны оказалась все-таки в один кирпич, который пробивала каждая третья винтовочная пуля и каждая первая пулеметная. Павел скорчился в своем углу, не надеясь больше на защиту камня или оружия. Стрелять в ответ было бесполезно, подавить все огневые точки – немыслимо. И все-таки он давил и давил на кнопку, выставив за угол ствол и даже не пытаясь увидеть, куда уходят лучи.

Одна из удачных очередей смела со стойки канцелярский хлам. Воздух наполнился изорванными в клочья страницами журнала для посетителей. Трубка от размозженного телефона больно ударила Павла по затылку, но тот лишь мельком отметил – пока не пуля…

Кашляя и задыхаясь, он перекатился на живот и пополз к жалобно пищащим сиреной пробитым навылет турникетам. Прочь из вестибюля! За угол! За настоящий бетонный угол! Пускай врываются, посмотрим, чего стоят морпехи без огневой поддержки…

Лишь на последнем слове он осознал, что бормочет эту чушь вслух. И еще что каменное и стеклянное крошево, больно врезающееся в локти и колени, хрустит как-то особенно отчетливо.

Гады! Вот, значит, как!..

Он попытался вскочить, прокатился на камнях, ободрал ладони, но сумел выглянуть в зал. Красно-серая пыль от кирпича и бетона… Порхающая бумага… Слезоточивый газ… Невесть откуда взявшийся сквозняк тянул отраву наружу, только потому Павел еще не скорчился эмбрионом здесь же у стойки, вопя от рези в глазах и прося у добрых натовских морпехов воды…

Сотрясающий стены гул нарос внезапно. Словно прыгнул с улицы через облако пыли и газа. Вперся, не разбирая дороги, не пытаясь сортировать своих и чужих… Бойца на крыше бронетранспортера уже не было – успел нырнуть в люк. Ствол орудия стукнул о верхний обрез дверного проема. Два с половиной метра – в самый раз чтобы не зацепить крышей, но пулемет сорвался с турели и загремел по броне. Чушь – незначительные боевые повреждения.

Павел успел вскинуть и нажать кнопку… Ослепительная искра «электросварки», оставляя раскаленную дорожку, пробежалась вслед за лучом по лобовому листу машины. Секунда-другая, и металл сдался бы, но этот слон слишком быстро двигался в посудной лавке. Осколками снесенной стойки Павла сбило на пол. Лучемет запрыгал куда-то из ослабевшей руки, в голове поселился почти забытый со вчерашнего вечера «белый шум».

Кроша гусеницами керамогранит, транспортер развернулся бортом – машина прикрывала подходы пехоте. Вот так. Недолго, однако… При всей потенциальной мощи оружия Ассамблеи – сумели застать врасплох…

В первый момент после падения Павел подумал, что БТР на него все-таки наехал. Во второй – что если б наехал, то, скорее всего, он ничего бы уже не думал.

Потом ненадолго включился звук.

Где-то еще сыпалось стекло, хрустел под траками камень, взрёвывал на холостых двигатель, быстро заполняя разгромленный вестибюль дизельным выхлопом. Как будто «черемухи» было мало… Громыхнула распахнутая в корме бронемашины рампа. Ударили в истерзанный пол тяжелые башмаки – боевое отделение транспортера тоже не пустовало.

Содрогаясь в непрерывном кашле, Павел откатился подальше от резинометаллических катков и попытался куда-то ползти. Хотелось верить, что в сторону лестницы, где можно нырнуть в темноту гиперборейского этажа и закатить за собой надежную гиперборейскую дверь. Оружия в руках не было, зато под локтями и коленями были острые, как осколки стекла, камни.

Слишком больно и слишком медленно, чтобы имело смысл продолжать… Павел тяжело опрокинулся на спину, продирая запорошенные пылью, слезящиеся глаза.

Черные спецкостюмы, короткие автоматы, застекленные маски противогазов… Кто-то метнулся вдоль стен, кто-то припал на колено у борта. Несколько очередей куда-то в глубь здания – неприцельный ошеломляющий огонь. Десант еще не разобрался в обстановке, не смог заставить себя поверить, что вестибюль практически пуст…

И тут же – ураганный огонь из всех стволов. Через Павла, поверх Павла, над самой головой… И кошачий вой защиты «колпачка» в ответ!

Осознать он успел. Обрадоваться – нет. Плазменный жгут из ствола пехотного излучателя инков уперся в лобовой лист БТР. Удар вышел не чета плевку легкого ручного образца. Не в силах выстоять и секунды, слой стали расплескался наружу жаркой раскаленной розой. А слой алюминия под ней испарился со скоростью взрыва…

Транспортер содрогнулся и шарахнулся назад как от сработавшего под катками фугаса. Большинство десантников попадали. Те, кто устоял, получили свое первыми. Отброшенный к стене, оглохший и растерявший последние остатки соображения Павел тупо наблюдал, как торопливо, почти конвульсивно прыгает над ним белый смертоносный луч и как сминаются, будто скомканный пластилин, фигуры в черном – все, кого этот луч касался… А по стене напротив трещит, сыпля окалиной, и рисует словно сам себя прихотливый огненный зигзаг.

Без жалости и сомнений…

Без скидок на сущую беззащитность…

И нечего портить гусеницами чужой паркет!..

Если бы горло не драл крупный пыльный наждак, Павел захохотал бы. А так удалось лишь злорадно осклабиться.

Кто-то подхватил его под мышки и потащил прочь из вестибюля. Прямо по камням и стеклу. Кажется, он заорал что-то нехорошее про чью-то мать. Кажется, пытался отбиваться – действительно ведь пытка!

Тогда его перестали тащить и, видимо, убедившись в частичной дееспособности, помогли встать на ноги. Так. Филиппыч – это понятно. Слава богу, с активатором «колпачка» в зачем-то вытянутой вперед руке. Но при чем тут капитан из центрального УВД?

– Дай, – прохрипел Павел и потянулся к излучателю. – Дай мне… Убью сволочей… Пусти!

– Убьешь, Паша, убьешь… – Ответ Филиппыча он прочел скорее по губам, чем услышал. – Успеешь еще… К лестнице давай – больно близко…

Уточнить он не успел, два или три отделения морпехов ворвались в вестибюль и открыли бешеную пальбу, по большей части прицельную. «Колпачок» взвыл, отражая поток свинца.

– Дай!!! – Павел едва не порвал связки в этом отчаянном хрипе, но его уже опять куда-то тащили под руки.

Опер вскинул на миг оружие, но прицельно стрелять не стал. Павел вместе с Федором попался в эту ловушку еще вчера на складе. Натовские солдаты, конечно, далеко не избиваемые младенцы, но и пропасть технологий огромна. Уничтоженные в несколько взмахов БТР и десант – слишком наглядная демонстрация. Анатолий оказался не готовым убивать настолько легко.

Пара лучей достались и без того изуродованным стенам. Втуне… Ни отпугнуть, ни даже насторожить нападавших таким способом было нельзя. Земляне не готовы воспринимать замысловатый предмет как угрозу даже в руках террориста. А лазер так и вовсе сейчас в детские игрушки вставляют.

– На поражение! – хрипел Павел. – На поражение бей, гад!..

Но его все тащили и тащили, пока он не загремел, споткнувшись о высокий порог, в прохладную полутьму. «Колпачок» сразу перестал визжать, вместо этого пули теперь глухо и бессильно били в несколько дюймов сплошной брони.

– Сюда, сюда! – тянул за собой Филиппыч. – Федя, ты тоже давай! Быстрее! Это ж тебе не подвал… Это катакомбы, критский лабиринт… Минотавр обзавидуется… Толя, сюда не ступай! След в след! Только след в след!

Хоть и с трудом, но Павел все-таки уловил мысль. Не самое удачное решение, но… Если морпехи сунутся следом – а они сунутся, – то затеряются в этих пространственных дебрях уже через минуту. Причем поодиночке, совершенно не готовые к тому, что правая половина коридора так же далека от левой, как запад от востока, а попытки повернуть назад приведут лишь на новые уровни лабиринта. Павел не сомневался – на этаже гипербореев при случае канет и бригада морской пехоты, не то что пара отделений. Вот только к чему приведет проникновение сюда десятков посторонних особей?

– Собаки! – бормотал Федор, бредя чуть ли не за ручку с Павлом. Федор? Да, в самом деле, он! Откуда взялся-то? – Соб-баки, представляешь?! Подкатил к самому крыльцу!.. В упор!.. У него ж калибр миллиметров сто, а у меня поле не боевое!.. «Колпачок» вместе со мной как кеглю, представляешь?! Активатор в одну сторону, лучемет в другую… А я сюда… благо дверь вышибло… Представляешь?..

Вот так вот. Значит, отступление по всему фронту. Вот вам и техника Ассамблеи!..

– Потапова… бросили… – выдавил Павел, сдерживаясь от нового приступа кашля лишь усилием воли.

– Да чего с ним будет? – отозвался на ходу Филиппыч. – Лапки поднимет, на пол приляжет – мечта, а не заложник! Ни одна натовская сволочь не тронет. – И вдруг скомандовал: – Тихо стоять!

Процессия молча уперлась ему в спину: два не до конца контуженных безоружных отступленца и один ничего толком не понимающий, хоть и свой, землянин, но все-таки пока еще чужак.

– Здесь не достанут, – заключил Семен, закончив изучать собственные знаки на стене и стараясь не пересекать середину коридора, протиснулся в арьергард. – Дальше сами так заплутаем, что… В общем, здесь.

Павел тоже сообразил обернуться. Не достанут? От входа они отковыляли дай бог, если метров на двадцать. Кстати, много – в прошлый поход коридор «повернул» значительно раньше.

– Какого черта, Семен?.. – Слова по-прежнему продирались через горло маленькими морскими ежиками, и Павел сократил фразу до минимума: – «Колпачок»… Включи…

– Умник, блин? – огрызнулся тот. – Сдох «колпачок». Чего бы я мериканцев к гипербореям пустил?..

– Сдох?.. – только и смог выдохнуть Павел. На большее не хватило ни голоса, ни связных слов. Как же так? Автоматный обстрел спасательному полю – что слону дробина.

– И так не новый был, – ворчал Филиппыч. – Да еще вы вчера потратились. Краснокожие такой вообще больше одного раза не включают… Ша, вот они!

Павел остро пожалел, что так и не отобрал у Анатолия лучемет. Федор инстинктивно хватанул себя за пустую кобуру. Действовали морпехи грамотно. Три пары рук вцепились в полуоткрытую створку, и дверь тяжело поползла в сторону. В проеме мелькнул силуэт, и одновременно с коротким полицейским: «фрис!» по полу брякнул и покатился округлый предмет.

– Уши! – харкнул больным горлом Павел, и почти в тот же миг ударило.

Оглушительно, запредельно громко в замкнутом помещении. Если бы не ладони, прижатые к ушам… А Толя вот не успел. Скорчился у стенки, обхватив голову, и осколки, с визгом ушедшие в пустые гиперборейские коридоры, были тут совершенно ни при чем.

Через порог уже сыпались натовцы. Двое замерли у двери, прикрывая. Следом вкатывались остальные, продвигались вперед поочередными перебежками, прижимаясь к стенам… К разным стенам!

Восемь или десять человек – одно отделение. Ближе, ближе… Павел даже не пригнулся на несколько шальных очередей. Солдаты явно не видели противника, для них они были за поворотом гиперборейского коридора. Потом они вдруг осознали, что потеряли и друг друга. Те, что двигались справа, остановились, озираясь. Кто-то кого-то окликнул, головной натовец нервно подтянул ко рту микрофон.

Отряд у другой стены тоже тормознул. Со стороны это смотрелось даже забавно – две группы кричат друг другу голосом и по радио, сидя у противоположных стен коридора. Те, что были слева, попытались перегруппироваться – двое выдвинулись на несколько шагов вперед, держа под прицелом коридор, и… исчезли. Павлу показалось, что они шагнули прямо в стену. Им тоже крикнули, получили ответ, но обратно эта пара уже не вернулась. Дорогу назад гипербореи проложили как-то иначе.

Тогда старший сделал однозначный жест, и трое оставшихся двинулись к отлично видимой им входной двери. Кто-то вышел на середину коридора. Кто-то подался к противоположной стене… Старший и оглянуться не успел, как остался один. В его окрике отчетливо прозвучали признаки паники, но ответов он услышать не успел – правый отряд вдруг открыл ураганный огонь.