Текст книги "Солянка по-афгански (СИ)"

Автор книги: Игорь Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Шурави.

Мы ехали на Панджшер, через Чирикар.

Душманы взорвали все мосты на подходе, и поэтому колоне приходилось долго ждать мостоукладчика, а потом по наведенному мосту, медленно переправляться. В боевой машине оставался только механик водитель, а остальные переходили по переправе пешком.

Пока мы стояли, к нам подбежала шустрая стайка афганских мальчишек. Среди ребятни выделялся белобрысый паренёк, около 4 лет. В отличие от остальных пацанов, он был, тих и застенчив.

Мальчишки выталкивали его вперёд, и, показывая на него пальцем, кричали: «Шурави! Шурави!». Давая понять, что это сын русского солдата. Одет он был в афганские одежды и испытывающе смотрел на нас, словно надеялся увидеть своего отца.

Чего-чего, но этого паренька не ожидал увидеть в чирикарских закоулках.

Дорога войны.

Панджшер. Май-Июнь 1984года. Колона нашего полка остановилась в одном из разбитых войной высокогорных кишлаков. В нём не было жителей, все они ушли подальше от наступающей советской армии. По обоим сторонам дороги разбитые артиллерией дувалы на фоне высоких тёмно-коричневых хребтов, и на разрушенных стенах следы от пуль разного калибра. Где-то лежала сгоревшая легковая машина, а невдалеке от неё обгоревший остов бронетранспортёра.

Наш механик-водитель спрыгнул с БМП и пошёл посмотреть, какое-то пятно на дороге. Мы тоже спрыгнули и пошли за ним. Пройдя мимо двух машин, остановились и оцепенели оттого, что подозрительное пятно оказалось раскатанным бронетехникой человеком. Это было просто жуткое месиво.

Кровь проступила сквозь ватный халат и, смешавшись с пылью, стала коркой. Костей было не разобрать. Ещё бы!!! После того как проехала БМРка (боевая машина разминирования), весящая около 50 тонн, да ещё и не одна колонна.

Нас обступила толпа бойцов и водителей. Подошли и командиры. Никто не мог промолвить ни слова. Командиры разогнали всех по машинам. Мы тоже запрыгнули на свою БМПшку, рассуждая между собой о чрезмерной жестокости расправы.

Вскоре колонна тронулась. Оглядываясь, смотрел, как бронетехника идёт по раскатанному в колее человеку. Большинство водителей старались объехать это жуткое пятно.

«Королевский» батальон.

Панджшер. Руха.1мая 1984 года. Как всегда, рано утром разведрота вернулась из засады. Командир роты приказал не ложиться спать, а подождать общеполкового построения, которое должно произойти через пару часов.

Мы думали, что это будет «дежурным» поздравлением с 1мая, и томительно ждали начала и конца этой формальной процедуры. За плечами была бессонная ночь, и страшно хотелось спать. Наконец-то прозвучала команда: «Строиться!», и остатки полка построились в небольшое каре, посреди бронетехники. Яркое афганское солнце заливало светом цветущую долину и ощетинившиеся скалами хребты.

На Панджшер из Газни пришло только 2 батальона, т. к. один батальон остался охранять месторасположение полка. Пехотные роты оседлали высоты на близлежащих хребтах, прикрывая "броню" со стороны гор. На "броне" оставалась разведрота, охрана бронетехники, механики-водители, операторы-наводчики, танкисты, ремонтники, сапёры, повара, медики, "комендачи", может кого и забыл.

В центр каре вышел начштаба. Выражение его лица было явно не праздничное. Насупив брови, он объявил о том, что вчера батальон 682-го полка попал в засаду! 150 человек убитых и тяжело раненных, т. е. чудом выживших посреди страданий, несовместимых с жизнью! Потом я узнал, что командовал батальоном капитан Королёв, стало быть, батальон был «королевским».

Это было потрясением. Никогда до этого дня не слышал о таких огромных потерях в живой силе в одном коротком бою. Начштаба не сказал о том, как это произошло, а «солдатское радио» доносило, что батальон шёл по ущелью, без прикрытия сверху и попал под перекрёстный пулемётный огонь. Беспощадный бой длился не более часа. Попытка спасти погибающий батальон была отбита душманами. А когда собрались с силами и высадили десант в ущелье, то в живых нашли только несколько человек, в которых чудом задержалась жизнь.

Говорили о том, что их специально оставили, чтобы они рассказали о том ужасе, который произошёл и который постигнет всех «неверных», ступивших на Панджшер, потому что душманы добивали оставшихся в живых. Самое печальное, что о воинах, павших в том тяжёлом и беспощадном бою, так до сих пор не узнали в России. Для кого-то афганская война, унёсшая 15 тысяч солдатских жизней и неизвестно скольких покалечившая морально и физически, стала слишком неприятной темой.

В конце своего выступления начштаб говорил о том, что мы отомстим, и враг будет разбит и что-то ещё в таком же духе. Напоследок поздравил с праздником 1 мая, добавив: "Какой уж тут праздник…".

682-й полк формировали в Союзе и ввели в Афганистан перед самой операцией на Панджшере. У нас в полку служил киномеханик родом из Питера. Однажды он заболел желтухой и попал в госпиталь, находящийся в Союзе. Когда выписывался из госпиталя, ему предложили перевестись в 682-й полк, дислоцированный около границы с Афганистаном в Термезе, и он очень обрадовался перспективе дослуживать в Союзе. Но через несколько месяцев 682-й полк вошёл в Афганистан.

Этому полку не повезло с самого начала, может быть кто-то осведомил "духов" о том, что подразделение не имеет боевого опыта. К сожалению, афганские военачальники частенько "сливали" информацию душманам о планах советских войск. На подъезде к Панджшеру 682-й полк попал в 3-х ярусную засаду. "Духи" зажали колону бронетехники на извивающемся по склону серпантине, подбив первую и последнюю машины, и потом расстреливали боевые машины на выбор. Когда пехота бросилась штурмовать позиции душман, то "духи" отступили под прикрытием второго яруса обороны. Пехота наседала, и когда стала подступать ко второму ярусу, то его защитники отступили под прикрытием третьего яруса. Когда бойцы бросились штурмовать третий ярус обороны, то "духов" и след простыл.

Вот так получив первое боевое крещение, 682-й полк вошёл на Панджшер и тут же понёс огромный урон в живой силе, потеряв батальон под шквальным огнём моджахедов.

Но на этом скорби 682-го полка не закончились. Все мы понимали, что противник жестокий и опытный, а Панджшер – это не прогулка в швейцарских Альпах. Тем более что советской армии противостояли бандформирования численностью до 5 тысяч человек (со слов наших командиров, на самом деле гораздо больше) под командованием Ахмед Шаха Масуда (масуд – прозвище, в переводе на русский язык значит счастливчик). Ахмед Шаху помогали спецслужбы иностранных государств, поставляя специалистов и вооружение.

Небольшие разведгруппы делали набеги с многочисленных баз, расположившихся в Пакистане. Иногда они объединялись и наносили чувствительные удары. Потом "рассыпались" в разные стороны и возвращались на базы для отдыха перед новым выходом. Операция была долгой и кровопролитной и закончилась выводом войск, а оставшиеся гарнизоны находились в осаде и более или менее контролировали только дорогу через ущелье.

Охота на духов. Руха.

Панджшер. Конец апреля 1984 года. Мы почти каждую ночь ходили в засады в районе небольшого кишлака в «зелёной зоне» под названием Руха. Когда началась операция на Панджшере, местное население ушло из ущелья, оставив длинную (около 80-ти километров) совершенно безжизненную «зелёную зону».

Утром мы возвращались из ночной засады. Отсыпались и после обеда снова готовились к боевому выходу. Вот и в этот раз мы готовились к ночной засаде.

Подготовка.

Чистили оружие. Готовили боекомплект. Брали только самое необходимое. Никаких сухпайков, а только флягу воды. Обязательно зимний бушлат, потому что в горах ночью холодно.

Поздно вечером построение. В густых сумерках трудно различить рядом стоящего бойца. Последний осмотр. Попрыгали, чтобы убедиться, что ничего не звенит в снаряжении, и стали грузиться в десантные отсеки БТРов.

Грузиться приходилось плотно, чтобы сверху никого не было видно. БТРы долго петляли по опасной горной дороге. В одном месте они притормозили, не выключая двигателей, и разведчики высыпали на обочину. БТРы тут же тронулись дальше, чтобы скрыть место высадки разведроты.

Аракелян.

Нашему взводному, маленькому армянину, молодому лейтенанту Аракеляну «деды» дали кличку – «ДШКа фирмы стаканчик». За обнаружение крупнокалиберного пулемёта давали орден «Красной Звезды», и Аракелян всё время канючил: «Найдите мне, пожалуйста, пулемёт ДШКа, если что, я его сам понесу…».

Частенько при досмотре кишлаков попадались французские разрисованные стаканы, и Аракелян собирал их и на привалах любовался. Но в горах каждый грамм превращается в килограмм, поэтому, найдя новый стакан, он мучительно выбирал, какой же из его коллекции надо выбросить, и, выбрав, с досадой разбивал о скалы.

Так вот, в момент высадки Аракелян пристал ко мне, чтобы я взял от него и переложил в свой вещмешок запасные аккумуляторы для рации. Пока я, расположившись на обочине дороги, перекладывал аккумуляторы, цепочка тронулась торопливым шагом. Несколько человек задержалось около меня. Наконец-то, «задушив» лямками вещмешок старинной системы «Сидор», забросил его за плечи и побежал догонять ушедшую роту.

Потерялись.

Пробежав метров 500, мы остановились. Прислушались. Ночь. Тишина. Где разведка? Может быть, они уже свернули? Мы решили подождать, может быть будут нас искать. Увидев удобное место слева на обочине дороги, воронку после взрыва мощного фугаса, мы остановились и заняли круговую оборону.

Через некоторое время услышали торопливые шаги и увидели в мутной фиолетовой тьме, еле различимые, тёмно-серые силуэты командира роты и двух разведчиков. Командир спустился к нам в воронку и недовольным шёпотом выяснил причину нашей задержки. Короткие объяснения, «стрелки» перевели на меня, мол, это я завозился с вещмешком. Оставив разборки на потом, побежали догонять разведроту. Вскоре мы поднялись по крутому откосу и обнаружили разведчиков. Сразу же посыпались грубым шёпотом упрёки в мой адрес, но спорить некогда, и мы тронулись в путь.

Выдвигаемся.

Передвигались, быстро карабкаясь на высокие терраски и перебегая заросшие невысокой пшеницей поля. Я был в самом замыкании, и мне приходилось помогать Вите Блохе (такая вот интересная фамилия у мощного хохла из Макеевки). Забирался сам, потом принимал его ПК, ждал пока он вскарабкается на террасу, передавал ему пулемёт и со всех ног бежал догонять исчезающий в кромешной темноте хвост цепочки. Сзади, с лёгкостью молодого слонёнка бежал запыхавшийся Витёк. Больше часа продолжались эти гонки по вертикали, и только во втором часу ночи мы вышли в нужное место на склоне большой горы, среди полей пшеницы расположившихся на террасах.

Располагаемся.

Командир разведроты стал расставлять разведчиков по постам вокруг узкой тропы. Только сейчас выяснилось, что будем ждать группу из 12 человек с рацией. Мы залегли в непроницаемой темноте, тревожно вслушиваясь в ночные шорохи. Моя позиция была на маленькой терраске в несколько квадратных метров. Как раз в секторе наблюдения рос плотный куст – почти в человеческий рост. Всю ночь мне мерещилась, что от куста отделяется бесшумная тень и двигается в мою сторону. Куст был настолько близок, что «дух» дошёл бы до меня за несколько шагов, и мне надо было его разглядеть и тут же «завалить».

Духи.

Надо отдать должное душманам – они были очень осторожны, передвигались бесшумно, остро чувствовали опасность и растворялись в ночной тишине «без остатка». В основном, это были подготовленные в Пакистане разведгруппы, у них были даже документы об окончании «учебок» по дефицитным для военного времени специальностям, например, снайпера, сапёра, инструктора по стрелковому вооружению. И почти всегда к документам прилагалась фотография с холодным оружием в древних лёгких доспехах. Поэтому медлить при столкновении с таким соперником нельзя.

Напряженное, изматывающее ожидание длилось несколько часов, и вдруг в ночной тишине раздался сдавленный шёпот: «Духи!». Все замерли и напряглись готовые в любое мгновение вступить в бой, но вокруг стояла пугающая тишина. «Духи» тоже услышали шёпот и притаились. Как потом, оказалось, прокололся молодой боец. Духи шли не по тропе, а ниже по терраскам.

Прочёсываем склон.

Командир роты приказал прочесать, террасы ниже. Ползком! Вещмешки оставили под охраной нескольких человек, а сами, перекинув автоматы за спину, взяв в руки нож, поползли вперёд. Со стороны это было необыкновенное зрелище. В мгновенье пустынный ночной склон горы ожил и, шурша травой, неведомые «звери» поползли вниз. Это было жутко, т. к. трава шелестела и справа и слева. Спрашивать нельзя. Больше всего опасался, что «дух», притаившись в траве, пропустит вперёд, а потом бросится с ножом со спины. А вся ярость душман на кончике острого ножа. Мне приходилось видеть жутко исполосованные тела советских воинов, изуродованные с какой-то дьявольской фантазией в припадке сумасшедшей ярости. Кто-то шёпотом доложил, что нашли рацию. Значит, это были те, кого мы ждали.

Залёт.

Засада была сорвана. Ползти дальше не было смысла, т. к. разведрота полностью себя раскрыла. Мы вернулись к своим вещам и снова заняли свои позиции, продолжая прислушиваться к ночным шорохам. Командир проверял посты, и если кого замечал в дремотном состоянии, то на первый раз снимал бушлат.

Когда рассвело, поступил приказ готовиться к движению. Пашка Ульянов из Подмосковья поднялся в трусах и бронежилете. Он весь трясся от холода в предрассветном тумане. Видно его так сильно клонило в сон, что ротному пришлось его раздеть полностью. Хотелось поржать над его жалким видом, но все понимали, что это «залёт» и достанется всем. Ротный был мрачным и обещал всем жёсткий разбор «полётов» на «броне».

Мы быстро спустились к дороге, которая петляла вдоль горной речки, разрезающей ущелье. Мир приобрел, яркие восточные краски и душный запах горного разнотравья. Немного пробежав, увидели двигавшиеся навстречу БТРы. Они проехали мимо нас и, развернувшись, вернулись. Мы быстро облепили БТРы и поехали в расположение полка. Дорога домой показалась недолгой.

Вот и стройное каре из бронетехники в зелёной, густозаминированой по периметру долине. Хребты охраняет пехота. Проехали КПП и остановились возле родных БМПэшек. Сразу же осмотр оружия. Контрольный спуск и торопливые доклады.

Наказание.

Командир роты был «мрачнее тучи» и завернул долгую лекцию о том, какие мы разгильдяи, и поэтому вместо сна будем всей ротой копать окоп «для стрельбы с лошади стоя». Шагами отмерил границы ямы и приказал приступать. Когда командир ушёл, начались свои «разборки». «Деды» заявили, что виноваты «молодые». Пусть «молодые» с «черпаками» и отдуваются. Сами же расположились отдыхать и велели предупредить перед приходом командира.

Земля была сплошной камень, лопатку сапёрную не воткнуть, и работа почти не продвигалась. После бессонной ночи неумолимо хотелось спать. И вот «деды» тормознули проходящий мимо БАТ (большой артиллерийский тягач) с большим ковшом и попросили помочь. Боец согласился и, опустив ковш, стал скрести камень.

Ему удалось снять около 15 сантиметров щебня, и ковш заскользил по крепкой горной породе. Боец проехал ещё несколько раз туда-сюда и сказал, что это всё, чем он может помочь. Мы поблагодарили его, потому что с помощью лома и сапёрных лопаток нам и за день было бы не достичь таких результатов. Мы разровняли следы от гусеничной техники и сели ждать командира.

Он пришёл где-то в одиннадцатом часу. Мы заранее разбудили спящих «дедов», и те, подскочив, сразу же схватились за лопаты, изображая бурную деятельность. Командир роты, увидев нашу работу, был удовлетворён и даже не поскупился на похвалу. Приказал бросать это грязное дело и идти отдыхать, т. к. охота на духов продолжается, и ночью опять идти в засаду.

Когда мы проснулись, то увидели, что расчищенное нами место облюбовал танк. Хорошо, что наши труды хоть кому-нибудь пригодились.

Охота на духов. День победы.

Панджшер. 8 мая 1984 года. Руха.

Мы готовились идти в засаду, после которой предполагалось осмотреть подозрительный кишлак и местность вокруг него. Разведчикам очень хотелось отметить День Победы, этот замечательный, широко отмечаемый праздник, и они поставили брагу.

Брага.

Хохлы умудрялись поставить брагу на чём угодно и спрятать, так что никто не найдёт. В полку они однажды поставили брагу в армейском 42-х литровом бидоне. Бидон зарыли около каптёрки, сверху положили железный лист и засыпали землёй, тщательно замаскировав. Под жарким афганским солнцем брага стала бродить. В каптёрке душно пахло дрожжами. Прапорщик перерыл всё вверх дном, но бидона так и не нашёл. Всех опросил: «Где спрятали?», – но разведчики прикинулись, что не знают. В конце концов, прапор сдался: «Хрен с вами, но чтобы 3-х литровая банка браги стояла у меня на столе!»

Так вот брага поспела к празднику, но пить раньше времени нехорошо, и поэтому решили брагу взять в засаду. Одну полутора литровую флягу «деды» вручили мне, сказав, что время от времени надо открывать пробку и выпускать лишний воздух. Так что намечался праздник втайне от офицеров.

Высадка.

Когда стемнело, мы построились возле БТРов. С нами в засаду отправлялась рота пехотинцев. После постановки задачи стали грузиться в десантные отсеки. Колонна тронулась и, петляя, поползла в, утонувшие в ночной тьме, горы.

Через некоторое время колонна остановилась. Мы бесшумно выскользнули из «десантов» и цепочкой пошли за дозором. Вокруг была плотная восточная ночь, на густо фиолетовом небе висел узкий золотой месяц в россыпи ярких звёзд. Внизу вдоль дороги текла небольшая горная речка. Из ущелья, напротив места нашей высадки, в неё впадала другая горная речка. Вот в это ущелье и лежал наш путь.

Пехота выгружалась, шумно поругиваясь между собой, громко хлопая люками десантных отсеков, мигая фонариками. Тем временем мы уже тихо спустились вниз по крутому склону, и нашли удобное место для переправы. Эта «охота» шла по классическим правилам. Пехота переправилась через речку и пошла по правому склону хребта, вверх по ущелью. Они топали, как слоны, мигали фонариками и переговаривались между собой, вынуждая «духов» идти по левому склону ущелья, где мы их поджидали в засаде.

Мы торопливо шли по склону, стараясь ступать осторожно на камни, чтобы не подавать шума. Внизу текла горная речка, на берегу которой попадались одиноко стоящие дувалы. Мы шли по склону, иногда поднимаясь на самую кромку хребта, чтобы обойти сложные участки, специально избегая тропок, которые могли быть заминированы. Наконец-то, мы подошли сверху к высокой скале. Внизу проходила узкая тропинка, с другой стороны которой был крутой склон, спускающийся к небольшой, погруженной в ночную тьму, долине. На берегу реки стояло несколько небольших дувалов.

Занимаем позиции.

Позиции занимали в скалах, нависших над тропинкой. За спиной возвышался хребет, подступы к которому были труднодоступные, но позволяющие зайти к нам в тыл. Мне выпала довольно удобная позиция. Я полусидел на складке скалы, а внизу между расставленных ног мог наблюдать довольно большую часть тропинки. Расположился по удобней и вытащил из вещмешка две фляги, одну с водой, а в другой была брага. Внимательно вглядываясь в темноту, время от времени открывал вздувшуюся флягу и выпускал бражный выхлоп.

Через некоторое время ко мне подкрался старослужащий, Пашка из Киева. Он проверял посты и, увидев у моих ног фляги, взял первую попавшуюся. Открыл и поднёс к губам. Сделав жадный глоток, сдавленным шёпотом выдавил: «Это же брага, спрячь её. Скоро пойдёт командир проверять посты». Положил флягу на место и бесшумно исчез в ночи. Я поменял фляги местами и продолжал нести наблюдение.

Где-то через полчаса с той же стороны показался взводный. Прятать флягу было поздно, и я понадеялся, что взводный не будет пить или возьмёт с того же места, что и Пашка. Взводный, увидев фляги у моих ног, протянул руку и взял. Открутив пробку, он сделал глоток и тут же сдавленным голосом произнёс: « Откуда у тебя брага?» « С брони», – отвечал я. «Кто тебе дал?» – выспрашивал он. «Сам взял», – уверял я. «Ну, ладно, потом разберёмся», – сказал он и скрылся с фляжкой браги в ночи. Да, это «залёт»! Достанется и от «дедов», и от офицеров.

Духи.

Ближе к утру на тропинке появился «дух». Он шёл один неторопливым шагом. На голове «мантышка», на плечах накинуто что-то, похожее на плед, на груди подсумок, а в руках автомат. Мы все понимали, что это дозорный, а за ним должна пройти группа, и поэтому пропустили его. Когда «дух» проходил подо мной, он поднял голову и посмотрел по сторонам и вверх, быстро скользнув по замершим в темноте скалам. Не думаю, чтобы он мог различить в темноте притаившихся разведчиков. Пройдя мимо скал, он пошёл дальше вдоль хребта.

У «духов» была распространена такая тактика, когда впереди шёл один дозорный и всегда на значительном расстоянии. Оставалось загадкой как в ночи, дозорный распознавал засады и умудрялся предупредить о них остальную группу. Возможно, мастерски передразнивая крик ночной птицы. Говорили о том, что у них очень острый нюх и курящего бойца они чувствуют за версту. Может, и унюхал дозорный запах браги и подумал: «Это засада!». Шутки-шутками, но «духи» не появились. Командир роты видел в бинокль ночного видения, как 3–4 «духа» просачивались вдоль реки по одному.

Утро.

Утром, когда стало понятно, что «духов» не будет, стали собираться. На меня «наехали» с двух сторон и взводный и «дедсостав». Больше всех гундосил «Христос»: «Что же ты не сказал взводному, что это моя фляга!». Ему поддакивал взводный: «Почему ты не сказал, что это его фляга!». Я стоял и молчал, потому что самое главное не «сломаться» на правде, когда тебя прижимают. Короткий «разбор полётов», и мы пошли в сторону кишлака, раскинувшегося вверх по ущелью.

Солнце поднималось всё выше и выше, и, когда подходили к кишлаку, оно уже припекало по-летнему. Кишлак был небольшой, около десятка дувалов расположилось вокруг ручья. Ручей весело бежал по ущелью и разделял кишлак на две части. Разведчики решили задержаться в нём, чтобы перекусить и отметить праздник День Победы, а для этого был нужен весомый повод.

Бомбы.

Нас прикрывала пехота, и с противоположного хребта следили за нашим продвижением. Проходя по улице возле одного дома, увидели хвостовик неразорвавшейся бомбы. Очень распостранённое явление, когда большие бомбы, попадая в рыхлую землю, не взрывались. В одном кишлаке, между дувалами, были небольшие огороды, и в них, как диковинные цветы, торчали хвостовики неразорвавшихся бомб. Когда проходили мимо, боялся, что бомбы могут рвануть в любую минуту. Было удивительно, что столько бомб не разорвалось. Что это, диверсия или русская безалаберность?

Доложили, что на улице обнаружен мощный фугас, который собираемся уничтожить, а кишлак надо осмотреть тщательнее. Получив «ДОБРО», бросились по дувалам в поисках казана и большого чайника, чтобы разогреть праздничный обед на всех. Тем временем заложил тротиловые шашки к корпусу бомбы и приготовил к взрыву.

Праздник.

Выбрали место для «праздничного стола» около ручья, чтобы незаметно было с хребта, как мы обедаем. Тут же развели костёр и стали разогревать сухпай. В дувалах было пусто, остались только следы торопливых сборов – разбросанные ненужные вещи.

Вскоре каша разогрелась, и всех позвали к столу. Были праздничные тосты и речи. Для большинства праздничный обед был сокращенный, т. к. надо было изображать активную деятельность для тех, кто наблюдал за нами.

Меня с молодым бойцом послали досмотреть подозрительные скалы, находящиеся за кишлаком. Скалы были испещрены складками, в которых легко мог бы укрыться снайпер. Поэтому участок до скал бежал перебежками, падал на землю, осматривался, перекатывался и, резко подскочив, бежал вперёд. Тяжёлое предчувствие тревожило меня, потому что скалы доходили до самой кромки хребта, и стрелок, сделав выстрелы, мог незаметно отступить, а «духи» редко пропускали такую возможность. Боец шёл уныло за мною и не собирался повторять мои маневры. Поднялся повыше в скалы и осмотрел расщелины, держа каждый подозрительный камень на прицеле, кто знает, может быть не напрасны были мои тревоги. Доложил по рации, что всё «чисто», и получил приказ возвращаться.

Возвращался спокойнее, но время от времени оглядывался назад. "Пикник" в кишлаке уже окончился, и разведрота пошла вниз по ущелью, возвращаясь в исходную точку, на прощанье, подорвав неразорвавшуюся бомбу.

Рыба.

Мы шли вдоль горной реки и обнаружили интересное место. Не доходя метров 30 до порога, увидели большую заводь, в которой спокойно отдыхала крупная форель. Мы любовались ею с крутого берега, и у начальника разведки родилась интересная мысль – глушить рыбу гранатой. Человек 6-ть влезли в ледяную речку перед самым порогом, а начальник разведки выдернул чеку и бросил гранату в омут.

Раздался взрыв, и мимо нас с угрожающим свистом просвистели осколки. Взрывом выбросило рыбу, и мы хватали её и выбрасывали на берег, где её собирали другие разведчики. Начальник разведки перепугался за нас т. к. можно было получить серьёзные осколочные ранения, но всё обошлось. Только одному разведчику, стоявшему около берега, осколок пробил панаму, и чиркнул по голове. Он вышел из воды, и ему тут же обработали рану. Мы не успевали хватать рыбу, и её выносило на бурлящий порог, после которого она исчезала. Я пошёл осмотреть порог, и не сразу обнаружил интересную ловушку для рыбы.

Внизу порога на всю длину была установлена деревянная решётка из прутьев. Рыбу потоком воды забрасывало под решётку, и она там плавала, не догадываясь, что надо просто поднырнуть. Просунув руку под решётку доставал форель, и передавал рядом стоящему разведчику, а он выбрасывал её на берег, где её подбирали и укладывали в вещмешок. Знатная потом из неё получилась уха.

682-й полк.

В это время со стороны нашей высадки показалась группа из 12 бойцов, из них 5 снайперов и 2 офицера. Они подошли к нам и спросили: «Вы не видели 2-х солдат с автоматами?». Наши офицеры ответили, что никого не встречали. Разговорились, оказалось, что это многострадальный 682-й полк, несколько часов назад прибыл на место нашей высадки, и тут же пропало два бойца. Группа пошла выше по ущелью.

Была уже вторая половина дня, и надо возвращаться. Мы быстрым шагом пошли вдоль реки к месту высадки. Когда подходили к выходу из ущелья, то увидели большую полковую колонну. Оказалось, что напротив ущелья была большая ровная площадка, на которой разворачивалась бронетехника. Внизу, невдалеке от того места, где одна река впадала в другую, среди зелёных кустов, стоял небольшой дувал, и мы его решили осмотреть. Спустились вниз и окружили дувал.

Осторожно вошли, и в одной из комнат нашли 2-х искромсанных ножами солдат. Лиц было не разобрать, всё х/б было в крови. Значит, когда пришла колонна, двое солдатиков решили посмотреть, что там, в дувальчике, и нашли здесь жуткую смерть. Мы тут же передали пехоте, которая двигалась параллельно с нами по хребту о трагической находке, а сами бросились шерстить кусты в надежде уничтожить притаившихся «духов», но их и «след простыл».

Мы вернулись к дувалу. Мне и ещё одному бойцу приказали достать плащ-палатки, на которые положили этих жутко истерзанных солдат. Стараясь не смотреть на их изуродованные тела, мы пошли в сторону колонны. Переправились через речку и стали подниматься по крутому склону. Около бронемашин все суетились, не обращая внимания на нашу скорбную процессию. Когда увидели какого-то майора, мы остановились, и наши офицеры рассказали, как обнаружили убитых бойцов. Офицер оказался интендантом и побежал кого-то искать. Через некоторое время к нам подошли офицеры и солдаты. Офицеры сомневались, а солдаты опознали своих товарищей и назвали их имена. Они поблагодарили нас за то, что их нашли и принесли. Странный этот полк 682-й, он словно притягивал к себе несчастья, и, не успев толком расположиться, понёс потери.

P.S. Может, и наша засада была, для того чтобы предотвратить атаку или диверсию против этого полка. Видно «духи» заранее знали о месторасположении воинской части, и в очередной раз подтвердили свое присутствие и свою яростную ненависть к захватчикам. Мы охотились на «духов», а «духи» подстерегали нас.

Возмездие. Ущелье Кар.

11 мая 1984 года. Панджшер. Дислокация нашего полка время от времени менялась. Батальоны уходили в горы на несколько дней, а «броня» перемещалась к месту нашего выхода.

Подготовка.

Намечалась большая операция. Подготовка шла полным ходом. Только накануне к нам в роту пришло пополнение – несколько бойцов разного призыва. Они рассказывали, что из Союза ввели полк, а людей раздали в действующие части, которые несли большие потери.

Вечером построение. Выбрали место в пересохшем русле реки, высокие берега которой скрывали от снайперов и нежелательного наблюдения с хребта. Полк построился в каре. Командир полка объявил о начале большой операции, а потом состоялось вручение правительственных наград за дела «давно минувших дней». Награды долго искали своих героев, потому что сначала писали представление в полку, а потом отсылали в Москву, и после утверждения они возвращались обратно в Афганистан. Многие к этому времени «дембельнулись», но многие ордена и медали нашли своих героев. Представленные к наградам выходили из строя и, получив красненькую коробочку, громко выкрикивали: «Служу Советскому Союзу!» – и возвращались обратно в строй, принимать поздравления от сослуживцев.

Вечер выдался свободным, и впервые за долгое время разведка отдыхала.

Отбой был ранним, т. к. вертолёты должны прибыть на рассвете.

Началось мучительное ожидание утра. Очень хотелось жить, и в душе нарастал страх перед страданиями, перед неминуемой болью. Лёгкое ранение казалось самым лучшим выходом. Воспоминание о тех, кто уже "отдыхает" в госпиталях, вызывало зависть. Казалось, не так страшно потерять ногу или руку, чем вернуться домой в "деревянном бушлате", как тогда говорили о смерти. Стоит терпеть муки и бороться за жизнь, чтобы иметь счастливую возможность читать утром газетку, и по праздникам немного выпить. Но эта тема не обсуждалась, каждый варился в "собственном соку".

Вспоминал о доме и родных, перечитывая письма от матери. Она у меня молодец, писала каждую неделю, и часто присылала бандероли с цветной газетой «Собеседник» или «Литературкой». В письмах она подробно рассказывала о том, как течёт жизнь в родном городе, и у кого из близких, сына тоже забрали в Афган.

Долго не мог уснуть. Всё время ворочался и только к середине ночи забылся сном.