Текст книги "Рассказы серого ворона"

Автор книги: Игорь Мелик-Фарамазов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Что-о-о?

Эдик долго и серьёзно занимался штангой и боксом, пил много и не пьянел, но сейчас спьяну потерял контроль над собой. Было ясно, он может пустить в ход кулаки, толстая шея его стала как будто короче, а плечи и грудь ещё шире. Оппонент прищурился и стал похож на обозлённого вепря.

Заявив, что эта порода объявлена российской, я пытался сгладить ситуацию и прекратить спор.

Пьяный консилиум посчитал это глупостью и тут же решил, что я тоже ничего не понимаю. Друзья решили самостоятельно выяснить национальность собаки. Решено было во дворе для щенка поставить тарелки с армянскими долма и узбекским пловом. Собутыльники решили, что критерием в их споре будут гастрономические наклонности собаки. Не обращая внимания на мои протесты, к забору отнесли глубокую тарелку с двумя голубцами и бульоном, рядом поставили тарелку с таким же количеством плова с мясом.

Скорбное и трагичное выражение глаз щенка исчезло с приготовлениями по разрешению спора, теперь в его глазах были заинтересованность, надежда и решимость. Казалось, понимая всё происходящее, Айнак сосредоточенно наблюдал за действиями людей, за тем как отмеряют равные порции, и как их понесли в другую сторону двора и поставили на землю.

Собаку поставили против места с тарелками и отпустили с расстояния пятнадцати метров. По команде отпущенный щенок шустро подбежал к благоухающему съестному, невероятно быстро и до последней молекулы съел голубцы, и оставив чисто вылизанную тарелку, переключился на плов, немедленно съел его и внимательно смотрел на спорщиков, пытаясь понять, будет ли ещё добавка.

Спорили на ящик хорошей самаркандской водки. Эдик вздохнул нарочито притворно:

– Я вообще не понимаю, зачем он съел плов? Попросил бы ещё долма, разве бы мы отказали НАШЕЙ собаке?

– Да – глубокомысленно согласился пьяный узбек: – ящик с меня. Он армянский алабай, но он узбекского происхождения. Он знает это и любит плов.

Консенсус был достигнут, и довольный хозяин дома разлил водку в фужеры.

Санитар.

Посвящается «правильным» европейским “зелёным”.

В конце девяностых бывшее советское предприятие “Таджик-золото” распродавало старое оборудование, оставшееся в Узбекистане. Теперь оно было переименовано в “Зеравшан голд компани”, и стало совместным таджикско – английским предприятием. От Самарканда до таджикской границы совсем недалеко, а там ехать на такси до главного офиса фирмы около сорока минут.

Откровенно говоря, я не сильно рассчитывал, что это СП продаст нам советское электрооборудование. Главной целью моей поездки был предгорный кишлак в пяти километрах выше офиса компании. У жителя кишлака жила молодая сука – дахмарда. В первой половине девяностых, в другом районе Таджикистана, я с группой итальянцев осматривал её родителей. Говорят, что итальянцы темпераментны, много говорят и жестикулируют. Но тогда пара “таджикских мастиффов” ввела иностранцев в ступор, в онемевшее восхищение медведеподобными громадными собаками, сам я был примерно в таком же состоянии.

И вот теперь здесь живёт дочь тех собак. Скоро ей будет полтора года, нужно осмотреть «азиатку», помочь, чем можно, хозяину, и спросить, есть ли достойный кобель для неё, заранее договориться о щенке, а лучше о двух. Желательно взять щенка – суку, нужно будет посидеть за угощением, передать привет и подарки хозяину и его семье от самаркандских родственников и от меня, и …. и любой ценой получить хотя бы одного «медвежонка»!

…Вопрос с электрооборудованием решился быстро. Стерильная девушка – менеджер компании, с беспричинно радостным лицом улыбающегося манекена, сообщила, что вопрос о собственнике оборудования, оставшемся в Узбекистане, спорный, ей очень жаль, но помочь мне она не может. По-русски она говорила очень неплохо.

От природы внешность у меня серьёзная, люди меня так и воспринимают, но пошутить я люблю, и с серьёзным лицом растянул губы в улыбке:

– Вы счастливо улыбаетесь из-за того, что не можете мне помочь, или Вы рады тому, что не можете распорядиться своим имуществом?

Шутка моя не сбила программу радости робота-манекена. Улыбнувшись и попрощавшись, стерильная девушка ушла.

Недобрый взгляд наблюдающего за нами майора – таджика, я принял на свой счёт, но неожиданно милиционер обратился ко мне по-свойски грубовато:

– Да уроды они, всегда улыбаются, а нас за людей не считают. Будешь на дороге умирать, улыбаясь мимо пройдут, глотка воды человеку не дадут.

Попрощавшись со странным майором, я пошёл в кишлак. Найти нужного человека не составило труда, здесь все друг друга хорошо знали. Восточные обычаи вежливости и гостеприимства были соблюдены, и только после этого, за чаепитием, я объяснил хозяину цель своего приезда, заметив, что не видел в кишлаке собак, и не видел во дворе дахмарду хозяина. Где красавица?

Опустив глаза, селянин спокойно ответил:

– Главный менеджер – инглиз перестрелял наших собак. Мою собаку тоже убил.

– Как это “перестрелял”? У Вас во дворе убили Вашу собаку?! Иностранец?! Я понять не могу! Во всём кишлаке не нашлось никого, кто дал бы отпор этому скоту?!

Я пожалел, что сказал это. Мужчина твёрдо и спокойно смотрел мне в глаза, можно было только догадываться, какую душевную муку и ненависть он испытывал.

– Мы ничего не можем. Наш кишлак не наш. Он делает, что хочет, а мы никто.

Я слушал, как англичанин приказал тому самому майору милиции, начальнику охраны, перестрелять из автоматов собак в кишлаке. К чести офицера милиции, возмущённый майор прилюдно послал менеджера на первичный мужской половой признак. Англичанин заплатил людям со стороны, отстрелом дворовых собак из ружей руководил его помощник.

Дорога назад шла мимо офиса “Зеравшан Голд Компани”. Я не мог не зайти в контору. На мою просьбу секретарю встретиться с главным менеджером “по личному вопросу,” опять вышла с дежурной радостной улыбкой стерильная девушка в очках без оправы. Увидев выражение моего лица, она машинально оглянулась на начальника охраны. Теперь я знал, кому адресован презрительный раздражённый взгляд майора. По глазам видел, моя улыбка в сочетании с выражением ненависти в глазах, смутили девушку.

– Главного менеджера зовут Николас Эйс, он будет через несколько дней. Чем я могу помочь?

Я вежлив и корректен, я улыбаюсь:

–Николас Эйс где-нибудь в пригороде Лондона может перестрелять несколько десятков собак?

Манекен улыбнулась:

–Это санитария. Мистер Эйс беспокоился о том, чтобы не было заразных болезней. Эти собаки жили без ветеринарного контроля.

– Да, конечно, но может ли он в Англии перестрелять собак, живущих без вет. контроля? И откуда он знает о контроле над этими собаками?

Девушка прошла хорошую школу и умела обходить неудобные вопросы.

– Мистер Эйс родом не из Англии, он из ЮАР.

– Ну, тогда это совсем другое дело! Тогда руководитель английской компании может заодно и людей в кишлаке перестрелять в целях санитарии, ведь и у них нет должного медицинского контроля, они вполне могут оказаться больными. А почему менеджер исполняет функции санитара, это входит в его обязанности? Это правила компании? В ЮАР природными санитарами являются гиены, шакалы и стервятники, а в Таджикистане английские менеджеры? Этому Николасу нравится быть санитаром?

– Я дала Вам исчерпывающую информацию. До свидания.

Майор проводил привычным презрительным взглядом удаляющуюся обладательницу фальшивой улыбки:

– Скоты. По закону охрана менеджеру не подчиняется, но он, как упрямый баран, постоянно мне что-то приказывает. Тогда он приказал мне перестрелять собак. Скотина. В первую акцию они убили девятнадцать, на следующий день ещё семнадцать собак. Кишлак далеко, до него пять километров, но эта свинья боится вируса. Из Англии он выписал вакцину от бешенства и столбняка не на количество людей работающих в офисе, а на численность работающих здесь англичан, им он приказал делать прививки. Свиньи. Видеть их не могу. Всегда они правы, считаются только со своими правилами, ничего не стесняются. Никогда раньше волки не подходили к кишлаку, а что будет зимой? Всегда улыбаются, свиньи, и всегда они самые правильные.

Разные у меня были «среднеазиаты», а дахмарда никогда не было.

Скорее всего, никогда уже и не будет.

Казан.

– Ха-ха! А отец-то! Отец! Вот, дурак старый! Учить любит. Ха-ха! Дурак старый… да все дураки.

Эта анаша очень хорошая, хороший кайф дает, настроение поднимает, не то, что в прошлый раз. После той анаши, Садык чуть не спятил от глюков, но все равно, скурил ее всю, не пропадать же добру. Где в нурабадской степи найдешь хороший гашиш?

Некстати он вспомнил, что завтра отару нужно вести назад и как отец ударил его палкой, застав за курением гашиша. Веселое настроение как-то неожиданно стало злым.

Со стороны крупный пастуший пес недоверчиво наблюдал за бормочущим и хихикающим хозяином. Пастуха оскорбила растерянность в карих глазах помощника.

– А-а-а… Отцовский любимчик…Собаку он любит больше, чем меня!… Собака ему ближе сына!

Маленьким щенком этот пес влез в большой казан и доел остатки плова. Казан был на время одолжен у соседа. Сосед, увидев, что утварь осквернена собакой, потребовал вернуть новый казан или заплатить ему. Садык сильно избил щенка, за собаку вступился отец, между отцом и сыном случилась обидная для Садыка перепалка. Как напоминание, назло отцу, он назвал щенка Козон (Казан). Старик иронии не понял, а кличка так и прижилась. Было это четыре года назад, но пастух обиды на отца часто срывал на собаке.

На каждой новой стоянке чабан сооружал подобие юрты из нескольких толстых палок и кусков брезента от автомобильного тента. Казан старался близко не подходить к жилищу хозяина.

– Козон! Сюда!

Пёс нехотя подошел, остановился в нескольких шагах от палатки и недоверчиво всматривался внутрь.

– Сюда! На, на…

Хозяин предлагал кусок лепешки, и Казан подошел ближе. Пастуший посох, брошенный как копье, ударил собаку в бок.

Это развеселило пастуха, опять подняло настроение.

Утром Садык проснулся в раздражении. Солнце было уже высоко, отара ушла дальше, разбрелась, этого дурака Козона не видно, а отсюда нужно уходить, овцы здесь уже все сожрали.

Зная верное средство от любых невзгод, чабан привычно и ловко забил косяк. Скоро душистая анаша дала беззаботное и радостное настроение. Сидя на осле, он уже тронулся за отарой, когда с другой стороны подбежал Казан.

– Где ходишь?

Забыв о реальности, Садык пнул собаку. Удар сапога пришёлся в нос. Отскочив, пёс тер лапами морду и, тряся головой, слизывал кровь, идущую из ноздрей.

– Да пошел ты…

Только поздно вечером, готовясь к привалу, пастух вспомнил, что не разобрал и не забрал с собой юрту и кошму. И нигде не было собаки. Обиделся, наверное. Ничего. Он где – то рядом, наблюдает за овцами, он всегда так делает.

Но Казан не появился, не пришел он и на следующий день. Пропала собака.

К удивлению чабана, отец не ругался из-за пропажи собаки и нескольких овец, только внимательней обычного старик смотрел на сына.

Прошла зима. В начале мая отара пришла на то же место, где Садык в последний раз видел свою собаку, где Казан пытался привлечь внимание хозяина и был избит. Пастух обрадовался, увидев юрту нетронутой, но радость сменилась раздражением: внутри было грязно и засыпано овечьим помётом.

Скоро Садык покинул это место и, двигаясь за отарой верхом на ишаке, увидел вдалеке чьих-то овец и собаку. Всего несколько овец? Кто их здесь будет пасти? Так не бывает. Чабан решил присвоить чужую скотину, овцы сами войдут в его отару, когда они подойдут ближе. А собака? Сейчас с ним был метис местной пастушьей и какой-то городской собаки, выглядел он мужественно, ничего, он отгонит чужого кобеля. Окликнув своего охранника, Садык направился к брошенным овцам. За две сотни метров чужой пес залаял густым зычным голосом и галопом направился к пастуху. Метис неожиданно взвизгнул и побежал назад, к своему стаду.

– Козон?! Где ходишь, предатель?!

Садык был рад возвращению помощника, и впервые говорил со своей собакой миролюбиво и с ласковой интонацией. Сдержанно виляя обрубком хвоста, Казан носом коснулся бедра хозяина. Пастух заметил новые шрамы на собаке, рубец на голове почти зарос шерстью, а отметина на плече появилась позже.

– Ий-е-е! С волком дрался? Два раз?! Победил? Не победил бы – сдох бы. Да-а-а…

С собакой были баран и три овцы с ягнятами. Скупой на похвалу, чабан был озадачен. Верный пёс всю зиму провел в степи, сумел сохранить овец и сберёг ягнят, родившихся за это время. Садык догадался, почему в юрте много овечьего помёта, понял, что Казан хотел предупредить его от отставших баране и трех матках и был за это избит. Как зимой в степи собака выжила сама и сохранила овец? Как?

…Скоро пастух забыл об этом. Мало ли, что в жизни бывает.

Через несколько месяцев отара паслась недалеко от дороги. Обычное дело, подъехал «жигуленок», молодой мужчина просил продать пару ягнят. Разговорились. Расстелив дастархан, пастух пригласил городского гостя присесть. Городской пошел к машине, принес лепешку и большую бутылку дешевого креплёного вина. Возвращаясь, мужчина увидел пастушьего пса, остановился и подозвал собаку, похлопывая ладонью по бедру. Впервые в жизни Казан смутился и почему-то застеснялся. Чужой человек обращался с ним как со старым знакомым, просто и уверенно, снисходительно и ласково похлопал по плечу и угостил куском лепешки. Это не рассердило и не насторожило собаку, Казан взял хлеб с руки чужака. Ему понравился этот человек, его снисходительно-повелительный голос и его ласка, волкодаву очень хотелось, чтобы новый знакомый поговорил с ним и опять погладил по голове.

Чабан обрадовался вину. Городской парень лишь пригубил, а хозяин осушил уже третью пиалу. Гость спросил о собаке, Садык окликнул пса и его понесло:

– Он любой мой приказ выполнит! Сюда иди!

Не решаясь подойти ближе, Казан остановился в трех шагах от хозяина. Садык стал орать, и пес подался в сторону парня.

– Перед людьми позоришь, негодяй!

Курили сигареты городского парня. Вскочив, пастух схватил пса за шкуру у скулы, другой рукой сунул горящий окурок собаке в ухо.

Казан вырвался, отскочил в сторону, тряс головой и тер ухо лапой.

Не вмешиваясь, парень смотрел в сторону и задумчиво жевал лепешку, гость еще дважды наливал вина Садыку. Пастуха развезло, пил он редко и быстро пьянел. Попрощались. Подойдя к машине, горожанин оглядел собаку. Со стороны Казан наблюдал за парнем внимательным умным взглядом карих глаз.

Поколебавшись, незнакомец решился:

– Однако… какой ты большой … поедешь со мной? Чужак открыл заднюю дверцу машины и сказал повелительно:

– Поехали! Ну!? Залазь!

Раньше Казан не встречал таких людей. Было в этом человеке что-то такое, что заставляло его подчиняться, и подчиняться с охотой.

Приехали в небольшой город. Парень загнал машину во двор и открыл дверцу.

– Ну, выходи. Вот наш дом. Теперь ты здесь будешь жить.

На крыльцо вышла высокая полная женщина. Казан сразу понял, что она здесь главная, женщина стала ругать нового друга и говорила властно:

– Ну, зачем дома две собаки? А он с нашим Буржуем не подерётся? Кормить его… Овец не тронет? А курей? Смотри, чтобы он теплицу не разгромил, такой бугай!

– Да нет, мама, не беспокойтесь, он добрый и спокойный.

– Спокойный… то-то он в шрамах!… И имя дурацкое.

Женщина ушла в дом и скоро вышла на крыльцо с половинкой буханки, вынула мякиш, разбила в углубление три яйца, пристроила мякину обратно и протянула хлеб собаке.

– Не берё -ёт!… Ишь ты … смотри у меня! А глаза умные! Воды ему нужно поставить.

Люди ушли, и пёс остался один. Он знал, что в задней части двора есть овцы, куры и корова, хотя и не видел их, понял, что это территория взрослого кобеля, но сюда его привел друг, новый хозяин. Казан соблюдал правила и не подходил к той территории, к проходу, где начиналась задняя часть двора. Оттуда лаял и предупреждал о себе кобель -хозяин этого места.

Ночь пес провел на крыльце, здесь было уютно и спокойно. Утром парень вышел из дома в трусах и с полотенцем на плече, потрепал собаку за ухо и пошел за дом. Казан пошел за ним, новый хозяин должен был провести его по двору, ведь он вожак, он привел его сюда. У забора, пытаясь защитить свою территорию, яростно лаял крупный кобель. Новичок не обращал на него внимания, но, как только они с хозяином поравнялись с ним, пёс бросился на волкодава. Легко и свободно Казан встретил атаку дворового «азиата». Ловко, в один миг, схватил кобеля весом в три с половиной пуда за шею, рывком тряхнул над головой и, в другую сторону, резко, с размаха, ударил собакой об ствол урючины. Казан знал свою мощь, и не сомневаясь в результатах усилий, мотнув массивной башкой, швырнул труп собаки в кусты смородины, подошел к растерявшемуся хозяину и уставился в лицо внимательным взглядом умных карих глаз.

– Ну, ты… Ты чего сделал!?… А мама увидит?… Нужно его спрятать… Маме скажем, что он убежал. Что тебя испугался и убежал. Да-а-а… Чего же ты своего хозяина терпел, не мог разок вот так его встряхнуть?

Казан внимательно слушал. В пятилетнем возрасте он встретил друга, и ради него был готов на что угодно. Сейчас волкодав не совсем понимал хозяина, теперь его умные добрые глаза и чуткие уши всегда будут улавливать настроение вожака и его мамы. Всю жизнь он будет верен этому человеку и его семье за ласку, добрые слова и тот, самый первый кусок хлеба, никогда больше пёс не будет брать еду из чужих рук.

Садык остался где-то в прошлом. В этой новой жизни Казан иногда вспоминал чабана, когда видел овец, но скоро забыл о нём, как забывают о человеке из плохого сна.

Бескорыстные верные друзья.

Лучшую и самую красивую суку туркменского алабая, когда-либо виденную мной, повязали с мощным, но простоватым кобелём узбекского типа. Не было на то время другого кандидата, я и не рассчитывал от такого сочетания получить потомство, по качеству равное той собаке. Родилось тринадцать щенков, из них четыре кобелька. Один из кобелей еще слепым привлёк мое внимание, хотя двое его братьев были крупнее и тяжелее. Щенок был пронырлив, задирист и со смешной особенностью: в лицевой части, вокруг его глаз, были симметричные, чёткие, хорошо обозначенные круги. Из-за этой особенности назвали его Айнак – очкарик.

Кормить полноценно тринадцать щенков, сука – первородка была не в состоянии, владелец помёт не подкармливал, и малыши отставали в росте и весе. Из этого помета я взял для себя двух месячных щенков – кабеля и суку. Через две недели щенки стали упитанными и здоровыми. Очкарик удивлял умным выразительным взглядом и смешной мимикой. Появляющаяся на переносице складка в сочетании с “очками” будто изображала сложный мыслительный процесс, когда щенок внимательно оглядывал заинтересовавший его предмет, или если он принимал сложное решение. Из-за этого его в шутку называли “профессор” и “умник”.

Щенки жили в общем дворе. Новые соседи, перебравшиеся сюда из араб-хоны, иногда обижали малышей, а я не подавал вида, что не замечаю это. Люди эти не были мне симпатичны, не нужно было, чтобы собаки были в дружеских отношениях хоть с кем – то из этой семьи. В три с половиной месяца Айнак впервые показал, каким он вырастет. Обижавшая его женщина подметала под навесом у входной двери, когда подошел щенок, “задумавшись” и нахмурив лоб, стал наблюдать за уборкой. Из-за тюлевой занавески меня не было видно, и бросив вороватый взгляд на мое окно, соседка ударила щенка шваброй. Обычно малыш отбегал и укоризненно смотрел на обидчицу, но тогда он молча бросился на женщину. Второй удар сбил его на землю, но не остановил, соседка испугалась и подняла крик. Айнак поменял тактику, высоко прыгнул, но нарвался на перекладину швабры. Поймав за ошейник, я … похлопал щенка по грудке, к неудовольствию соседки, фактически его похвалил. Женщина требовала, чтобы я наказал собаку.

– Я не буду бить щенка. Хотите – бейте сами, я не против, но через два – три месяца Вы не сможете защититься от него шваброй, он покусает вас, еще через два-три месяца вы все станете сожалеть о том, что обижали его. Он будет считать врагами не только вас, но и всех, кто живет в этом доме.

Еще одно существо постоянно досаждало щенку – его сестра Айка (Аик). Она постоянно умудрялась поесть из чужой миски и стащить корм у брата. Очередной акт наглого воровства окончился неудачей – Айнак напал на сестру. Сдуру Айка вступила в драку. Растащив вырывающихся визжащих и рычащих щенков, я ужаснулся: глазное яблоко Айки вывалилось и висело на канатике – острый щенячий клык разрезал глубоко, над самым веком. Что делать? Я и не знал, что вынутый глаз таких больших размеров, как-то машинально, с испуга, вставил его на место и пальцем затёр место разреза. Через час ветеринар аккуратно дергал пинцетом за веко, за это время глаз успел прирасти, “присох” к месту.

– Ничего делать не нужно, только закапывать несколько раз в день. Заживёт, как на собаке.

– Как это так?! Говорю тебе, полностью глаз вывалился! Лечи, давай!

Я проверял зрение Айки через день, через месяц и через год, к моему удивлению, видела она отлично. Это была ее последняя драка с братом. После серьёзной трепки, собака, наконец, уяснила, что Айнак сильнее, но желание украсть чужой корм было сильнее силы брата. Через месяц Айка изобрела простой надежный способ экспроприации чужой еды. Каким бы умным не был Айнак, а кобели бессильны против сучьей хитрости.

Во время кормежки кобелёк ел не спеша, как и положено «среднеазиату», съедал три четверти корма, делал перерыв, отдыхал пять-десять минут, затем доедал оставшееся. Айка съедала свой корм быстро, затем выжидала, когда брат сделает перерыв в поедании пищи. Тогда актриса и сценарист Айка со злобным рычанием кидалась в конец двора, обозначая лаем взахлеб прячущегося нарушителя и врага на чердаке или на крыше, за забором или в кладовой. Бдительный добросовестный брат бросал трапезу, бежал со всех лап в конец двора и искал нарушителя. Пока он высматривал и пытался найти несуществующего прячущегося врага, облаивал забор и чердак, сука быстренько возвращалась и доедала из его миски. И так каждый день. Не мог Айнак не побежать и не убедиться в безопасности территории.

Было ему около четырёх месяцев, когда соседская кумушка говорила с моей женой у нас во дворе. Безымянный палец соседки украшал золотой блямбер, похожий на перстень, а по массе схожий с небольшим кастетом. Щенок сидел между двумя женщинами, переводил взгляд с одного лица на другое и внимательно слушал, от “удивленного напряжения” собрав на лбу морщины. Жестикулируя и размахивая руками, соседка случайно ударила щенка по носу тяжелым перстнем. Мгновенно отреагировав, Айнак прыгнул вверх, клацнув обидчицу за грудь. Пустяки, было несколько царапин, но это была первая кровь. Тогда слишком часто малыша обижали посторонние люди, бросая камни и хватаясь за палки при появлении дворового кобелька. Желающих замахиваться на щенка становилось все меньше по мере роста и формирования собаки. Уже в семимесячном возрасте «азиат» одним взглядом мог “объяснить” расклад сил и отбить желание обижать его. В возрасте семи месяцев поймав за ногу частенько издевавшегося над ним подростка-беспризорника и потащив его вглубь двора, Айнак убедился в слабости и уязвимости человека. Мальчишка получил серьезный урок, а щенок уяснил на всю жизнь беспомощность людей против него.

Поздним летним вечером мы возвращались с прогулки. Совсем недалеко от дома, девчонка – соседка из нашего двора подрабатывала в офисе уборщицей. В безлюдном месте и в полуночное время, холл фирмы выделялся ярким освещенным пятном. Приоткрытые двупольные стеклянные двери не скрывали происходящего внутри: двое подвыпивших местных молодых мужчин повалили кричавшую девушку на стол, и выкручивая руку, один из негодяев пытался зажать ей рот, от другого соседка отбивалась ногами. Понятно, проходили мимо и увидели, что девушка одна.

Весь подобравшись, застывший «азиат» наблюдал за людьми. Девушка была из того самого дома, где его обижали, Айнак не любил всех его обитателей, но они жили в нашем дворе. Сейчас с ними он был в нейтральных отношениях, эта соседка никогда его не обижала, она тоже жила в нашем дворе, значит, она своя, наша, и ей нужна помощь, на нее, на нашу девушку, напали враги.

Молча отстегнутый поводок «азиат» правильно понял как команду к атаке, пересек тротуар и вбежал в приоткрытую дверь. В такой ситуации я не спустил бы с поводка взрослого злобного кобеля, не послал бы его на людей, а десятимесячный щенок – то, что нужно.

Ближайший негодяй стоял к собаке спиной, вернее задом, нагнувшись к девушке. Схватив его за колено, рванув на себя и в сторону, затем с места перемахнув через стол, Айнак сомкнул челюсти на руке другого насильника, трепанул дважды, неожиданно схватил выше ступни, и используя весь свой вес, дернул на себя. Упавший человек был открыт и беспомощен, Айнак бросился к горлу, но был пойман мной за ошейник. На все понадобилось пол минуты, такой прыти я не ожидал от десятимесячного щенка. Теперь нужно было быстрее избавиться от двух вопящих придурков, оба они в крови, рядом отделение милиции, проблемы мне ни к чему.

– Будете жаловаться – сядете. Любите секс по принуждению – там его у вас будет с избытком. Увижу вас в этом районе – объясню отцу девчонки, кто вы такие. Он не меньший негодяй, чем вы, горазд на подлость, порежут вас арабы.

Девушка и сама понимала, что лучше не говорить об этом случае папаше-наркоману, но на следующий день ее мать крепко взяла мою руку выше локтя и молча смотрела в глаза. Так она благодарила без слов, это был аналог “спасибо.” Я не здоровался с ее мужем. Через пол года я случайно узнаю, как одев на голову щенка мешок, он ночью выкрал и увез на автобусе моего предыдущего «азиата», узнаю, как её муж истязал пса во дворе их другого дома, а она знала, как и сколько я искал ту собаку.

Теперь я никогда не буду гулять с Айнаком на улице без поводка, щенку понравилось наводить порядок и трепать нарушителей. «Азиат» почувствовал себя “крутым», узнав вкус крови, Айнак понял, что люди, проходившие мимо ворот, дразнившие его и бросавшие камни, просто трусы и слабаки, и все они его боятся. Таких трусов и подлецов нужно ловить и наказывать. ….Но мне нужен был именно такой кобель, через два месяца пёс будет жить в доме с индивидуальным двором, огороженным высоким забором.

А по сути Айнак был доброй собакой, просто он поделил мир на хороших и плохих людей, на чужих, часто обижавших его, и на тех, кто проживал в нашем дворе. Сам, по сути, ребёнок, только собачий, «азиат» очень любил играться с детьми.

Детвора, особенно малыши, любили выходить во двор со съестным. Щенок виртуозно крал бутерброды с маслом у соседских еврейских детей, с ловкостью ярмарочного карманника отбирал мороженое у моего маленького сына. Дети для собаки – это человеческие детёныши, как не обдурить этих поедателей сладостей? Ведь никогда не угостят мороженым и не дадут бутерброд с маслом. А совсем другое дело дочь хозяина, Мария. Она всего на несколько лет старше своего братишки – малыша, а угощает мороженым, и кроме неё, никто не даёт таких сладких конфет. Она и ее мать не ругают и не орут, как хозяин, и никогда не дают оплеух.

Хозяйку и ее дочь Айнак обожал, и был доволен, когда Маня хвалила его за успехи в дрессуре. Ради этих похвал и поглаживания детской ручкой по голове он готов был понять и выучить любые команды. Это игра, щенок понял условия игры и играл с ребенком, в игре делая вид, что полностью подчинялся девочке и ее маме, «азиат» обожал их, но… подчиняться им в серьезных ситуациях, и не собирался. В случае если бы грозила опасность или нападение, то решение об обороне принимал бы он сам. Не доверять же важные вопросы таким слабым особям, ведь кругом коварные враги!

Команда“ дай лапу” была первой, которой Маня самостоятельно обучила щенка. Поняв, что за правильно выполненную команду поощряют, и желая угодить маленькой дрессировщице, умный пес приобрел смешную привычку на всю жизнь: если его ругали, то Айнак виновато опускал голову и поднимал правую лапу в расчёте на то, что перестанут ругать и станут хвалить.

На новой территории алабай освоился быстро, здесь была его первая по-настоящему важная работа. В доме еще шел ремонт, вечером щенка привозили и выпускали во дворе, а утром, с приходом рабочих, отвозили назад, в старый родительский дом. Дней через десять, утром, Айнак встретил меня у калитки. На голове кобеля было большое рассечение, больше пяти сантиметров, обнажена была голая кость черепа. Земля у ворот была в пятнах крови, здесь же валялось несколько половинок кирпича. Судя по вмятинам в земле, половняки с забора бросал мужчина, не ребёнок, один из них углом ударил собаке в голову. На воротах и высоко на заборе отпечатались следы собачьих лап. Получив травму, пес не оставил пост и продолжал защищать двор. На днях мы переедем сюда жить, нужно быть осторожным, рано или поздно Айнак повстречает на уличной прогулке людей, ранивших его, тогда крепче нужно будет держать поводок, скорее всего, это кто-нибудь из соседей. Так оно и получилось.

Казалось, рана на голове беспокоила меня больше, чем саму собаку, наложили несколько швов, и дело с концом.

Пришла осень, первый тестовый поединок впечатлил любителей собачьих турниров, и мой пёс попал в поле зрение людей занимающихся боями.

…Мы уже возвращались домой с прогулки, как через дорогу от нас появился парень с крупным питбулем. Питбуль, вцепившийся в собаку взглядом, был без ошейника и поводка.

– Держи! Держи собаку!

Поздно! Гладиатор уже бросился в атаку, отстегивать поводок времени не было, ошейник с «азиата» был сорван рывком. Айнак, как окаменевший, неподвижно стоял на обочине и ждал нападения, на долю секунды опередив агрессора, алабай взял его за ухом за шею.

Желая увидеть собачью драку, с обеих сторон движения зеваки останавливали машины, образовалась пробка.

Айнаку не было и полутора лет, гладиаторская драка нам ни к чему.

Подзываю хозяина питбуля:

– Эй, парень, я одену своей собаке ошейник и придержу его, а ты оттащи свою, да смотри, крепче держи!

–Нет, пусть дерутся, мой твоему ноги переломает.

Этого я не ожидал, ведь выгул бойцовой собаки без поводка я принял за глупое легкомыслие. Число зрителей удвоилось, теперь дорога была забита машинами, водители оставляли автомобили и спешили увидеть драку собак. Толпа “болела” за “нашего, узбекского”. Владелец питбуля был уязвлён обидными выкриками в адрес иностранной собаки, а каждый новый прием «азиата» толпа сопровождала одобрительными воплями, как на футбольном матче.