Текст книги "Кто убил президента Кеннеди?"

Автор книги: Игорь Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Любопытно, что Отчет ссылается на Руфь Пэйн, которая якобы была с Освальдом весь день в субботу 9 ноября и отрицает визит в авто-магазин. Но та же Руфь Пэйн показала, что в этот день она привезла Освальда в Даллас, чтобы он мог сдать экзамен на вождение и получить права. Пункт для сдачи экзамена находился неподалеку от авто-магазина, но оказался закрыт в тот день. Конечно, Освальд мог и провалить экзамен. Но и он, и Руфь Пэйн явно считали, что его водительские навыки достаточно прочны, чтобы попытаться. Отчет же опять применяет обратную логику: мы знаем, что Освальд не умел водить, поэтому Богарду верить не следует.

В феврале 1966-го Богард был найден мертвым в своем автомобиле, отпаркованном на кладбище. Толстый шланг шел от выхлопа внутрь машины, окна которой были закрыты. Заключение полиции – самоубийство.

Упражнения в стрельбе

Визит в мебельный магазин, описанный выше, произошел случайно. Как показала хозяйка, миссис Витворт, Освальд появился со свертком под мышкой и спросил, не могут ли они починить ему ружье. Дело в том, что часть мебельного магазина раньше арендовал оружейный мастер. Он разорился, уехал, но вывеска его снаружи еще оставалась – она-то и привлекла Освальда. Миссис Витворт не помнила точно, дала ли она Освальду адрес другого спортивного магазина, где ему могла бы помочь с ружьем, но сказала, что, как правило, она непременно дает людям совет, куда им следует обратиться.

Как раз неподалеку в Ирвинге находился спортивный магазин, в котором работал механиком и продавцом молодой человек по имени Дайал Райдер. На следующий день после убийства президента он убирал свой верстак и обнаружил ярлык на ремонт ружья с именем «Освальд». Ни адреса, ни даты. Судя по цене, проставленной на ярлыке, работа состояла в просверливании трех дырочек для укрепления оптического прицела и в предварительной пригонке его. Райдер был уверен, что он выполнял эту работу в первой половине октября. Хозяин как раз уехал в отпуск, и он оставался один в магазине, а дело было накануне охотничьего сезона, так что ему приходилось укреплять по 25 прицелов за неделю, не считая всей остальной работы. В такой запарке он не мог запомнить всех посетителей и не был уверен, видел ли он самого Освальда в магазине или нет. Зато он с абсолютной уверенностью заявлял, что никогда не производил никаких работ над итальянским ружьем калибра 6.5 – таким, какое было найдено на шестом этаже ТРУ. Да и известно, что ружье было получено Освальдом по почте с уже просверленными дырочками для прицела.

Итальянское ружье калибра 6.5 видели в руках Освальда другие свидетели – отец и сын Вуд. Тринадцатилетний Стерлинг Вуд очень хорошо запомнил молодого человека, которого он встретил на стрельбище под Далласом. Их кабинки находились рядом. Молодой человек стрелял из необычного ружья с коротко отпиленным стволом, из которого при каждом выстреле вырывался пучок огня. Использованные гильзы он аккуратно вынимал и прятал в карман. Почти все его пули ложились в десятку. Стерлинг не удержался и спросил его: «Сэр, ваше ружье – это итальянский карабин калибра 6.5?» – «Да», – ответил стрелявший. Потом он уехал в автомобиле (кажется, новом «форде») вместе с другим человеком, который вел машину.

Отец Стерлинга, доктор Гомер Вуд, тоже был на стрельбище и подтвердил все рассказанное его сыном. Он заявил, что сын его такой специалист в ружьях, каким ему никогда не бывать. В день убийства президента, когда Освальда показали на экране телевизора, доктор Вуд немедленно узнал его. Но он не сказал об этом сыну, решив посмотреть, опознает ли он подозреваемого. Стерлинг, увидев фотографию в газете, воскликнул: «Па, да ведь это тот самый, что стрелял из соседней кабинки!»

Видели Освальда на том же стрельбище в разные дни и другие люди. Мистер Гленвил Слэк столкнулся с ним два раза: в воскресенье 10 ноября и в следующее воскресенье, 17-го. Во время первой встречи он предложил Освальду участвовать в небольшом стрелковом состязании, от чего тот отказался. Во время второй произошел конфликт. Мистер Слэк только что повесил оплаченную им мишень и собирался стрелять, как из соседней кабинки раздался выстрел, и дырка появилась в мишени мистера Слэка. Рассерженный, он побежал жаловаться управляющему. Управляющий явился и строго выговорил двум молодым людям, находившимся в кабинке. Один из них был Освальд. Мистер Слэк заявил на следствии, что он и 20 лет спустя будет помнить взгляд, которым наградил его Освальд на прощанье. Слэк также заметил, что у молодых людей было несколько ружей. С итальянскими обрезанными карабинами они обращались довольно небрежно – просто кинули в багажник машины, когда уезжали. Но одно ружье, завернутое в серое одеяло с красной каемкой, передали через ограду весьма осторожно.

Казалось бы уж этих свидетелей Комиссия должна была принять с распростертыми объятиями. Ведь их показания подтверждали, что Освальд тщательно готовился, что он пользовался итальянским карабином 6.5, что отлично стрелял. Но нет – и эти свидетели были объявлены ошибающимися. Ибо, если принять их слова за правду, надо было признать, что в подготовке участвовало несколько человек и несколько ружей, а это было разрушительно для официальной сказки с одним-единственным злодеем.

Освальд и Руби

Многие эпизоды, описанные в этой главе, плохо укладывались не только в схему Комиссии Уоррена, но и в построения ее критиков. Ибо большинство из них (Марк Лэйн, Сильвия Мейер, Лео Саваж, Иоахим Йостин, Ховард Роффман) как бы брали на себя функцию адвокатов Освальда и пытались доказывать его абсолютную невиновность. Естественно, что для них активные упражнения «подзащитного» в стрельбе, получение им значительных сумм из неизвестных источников, ожидание резкого улучшения финансового положения были весьма нежелательными деталями.

Будучи людьми честными, критики не могли просто отвергнуть ясные и убедительные свидетельские показания. Чтобы обойти возникающее противоречие, все они в той или иной мере склонялись к идее «двойника», которого заговорщики якобы посылали изображать Освальда во всех указанных местах, в то время, как сам Освальд, не замышляя ничего худого, либо честно двигал ящики на службе, либо нянчил своих детишек в доме Руфи Пэйн. (Несостоятельность этой теории доказывается выше, на стр. 148. Тем же, кто любит детективные истории с переодеваниями, рекомендую книгу Роберта Морроу, Betrayal, в которой эта версия разработана с завидной бесшабашностью.)

Неудивительно, что при таком подходе все свидетельские показания о контактах между Освальдом и Руби отвергались обеими сторонами. Для Комиссии Уоррена это означало бы принять наличие заговора, для критиков – допустить, что Освальд хотя бы частично был в этом заговоре замешан, К этому двойному давлению добавлялся еще и страх каждого свидетеля, сообщавшего о встречах Руби с Освальдом, быть убитым или изувеченным. И тем не менее показания людей, видевших будущего убийцу и его жертву вместе, рассыпаны в документах в изобилии.

Больше дюжины надежных свидетелей заявили, что видели Руби и Освальда вместе в течение четырех месяцев, предшествовавших убийству президента. Шестеро видели их в разные моменты в клубе «Карусель» в ноябре 1963 года. Трое из них были служащими, трое – посетителями. Мне самому довелось брать интервью у журналиста, который видел Руби и Освальда вместе на фотографии.

Вот, например, конферансье из клуба «Карусель» – Билл де Map. В день убийства Освальда он немедленно позвонил в агентство новостей, затем своему приятелю, радиожурналисту в Индиане, а также в далласскую полицию, сообщая, что видел Освальда в клубе «Карусель» за девять дней до убийства. Специальностью де Мара были трюки, связанные с запоминанием множества предметов, называемых зрителями. Именно в таком трюке принял участие Освальд.

Позднее, давая показания Комиссии, де Map заявил, что его заявления были раздуты прессой и у него нет уверенности, что виденный им человек был Освальд. Но в ходе следствия так много людей отказывались от своих показаний из страха смерти, что разумно доверять лишь тому, что было сказано в первый момент, когда человек еще не знал, что ему грозит и как надо лгать.

Точно так же и Брус Карлин («Маленькая Линн») в первые дни после убийства заявила агенту Секретной службы, что видела Освальда в «Карусели». Но десять месяцев спустя, запуганная угрозами и измученная допросами, она (та самая, что приходила давать показания, имея в сумочке пистолет) уже говорила, что полной уверенности у нее нет, что просто все кругом говорили, что Руби и Освальд знали друг друга, и она подхватила и повторила эту молву. Тем не менее, даже в этот момент она признала, что ее личное мнение – да, да, сугубо личное мнение, основанное на косвенных данных, – сводится к тому. что эти двое знали друг друга.

Еще более откровенно рассказал о процессе изменения своих показаний Вильбурн Личфилд. Поначалу он заявил полиции, что видел Освальда в «Карусели» в середине октября или в начале ноября 1963 года. Он ждал назначенной встречи с Руби, а Освальд вошел в кабинет перед ним и через некоторое время вышел оттуда. Личфилд обратил на него внимание, потому что тот был одет неряшливо, волосы нуждались в стрижке – вообще, нетипичная фигура для ночного развлекательного заведения. Но полиции его показания не нравились, ему устроили испытание на детекторе лжи, заявили, что он провалил его. За Личфилдом числились грешки, он отсидел срок за подделку чека, и меньше всего ему хотелось связываться с полицией.

Я им говорю, что Освальд до чертиков похож на человека, которого я видел в «Карусели», а они: «Ты уверен? Ты уверен? Ты уверен?..» А я говорю: «Выглядит похоже, выглядит похоже, выглядит похоже…» А когда агенты ФБР со мной разговаривали, они заявили: «А знаешь, что если ты сейчас заявляешь, что уверен, а потом окажется, что то был не Освальд, это подсудное дело?» Ну, после этого я и говорю: «Окей, я не вполне уверен».

Наконец, то, что подслушал адвокат Джарнагин вечером 4 октября в клубе «Карусель» – прямые переговоры между Руби и Освальдом об убийстве губернатора Коннэлли (кратко упомянутые выше, на стр. 146), было игнорировано всеми. Имени Джарнагина нет ни в Отчете, ни а книгах критиков, даже в более поздних, связанных со вторым (а по сути – третьим, если считать вторым расследование прокурора Нового Орлеана, Джима Гаррисона) расследованием. Один лишь Пен Джонс отводит ему главу и справедливо замечает, что человек, выступивший с таким заявлением, по крайней мере заслуживает того, чтобы его вызвали на допрос.

ФБР поставило на меморандуме Джарнагина дату получения 5 декабря 1963 года. То есть 10 дней спустя после убийства Освальда. Джарнагин в своем разговоре с прокурором Далласа, Генри Вэйдом, уверяет, что послал меморандум через день или два после покушения. Если это так, в меморандуме обнаруживается множество деталей, которых Джарнагин не мог к тому моменту узнать из прессы. Он не мог знать, что Освальд вернулся в Даллас именно 3-го октября, что первую ночь провел в мотеле YMCA, а не дома, что в Новом Орлеане он попал в тюрьму за драку на улице.

Джарнагин признал, что в тот вечер они со спутницей выпивали, переходя из клуба в клуб. Однако пристрастие к алкоголю не помешало Джарнагину блестяще закончить два университета и быть отличным шахматистом. Спутница его, бывшая танцовщица Руби, отказалась подтвердить его показания. Однако была она особой бедовой, регулярно попадала в тюрьму и имела все основания думать прежде всего о собственной безопасности. Полиция Далласа заявила, что никто не звонил им в начале октября с подобными предупреждениями. Но если попробовать допустить, что Джарнагин, действительно, позвонил им на следующий день, признали бы полицейские, проворонившие два убийства такой важности, что их предупреждали насчет Руби и молодого человека по имени Ли? Наоборот, не кроется ли здесь объяснение той паники, в которую впали высокопоставленные полицейские, когда услышали имя Освальда 22-го ноября, объяснение той политики заметания следов, которая описана в Главе 16?

Но главное, снова и снова встает вопрос: зачем уравновешенному человеку, с приличной карьерой и репутацией, не замеченному раньше в склонности к мистификациям, было выступать с выдуманной историей, которая грозила ему, в лучшем случае, обвинением в лжесвидетельстве, в худшем – гибелью от руки убийцы? Ибо он не только отправил меморандум в ФБР, но в феврале 1964 явился к прокурору Вэйду, готовившему процесс Руби, и предложил себя в качестве свидетеля. То есть готов был подтвердить сказанное публично и под присягой. Прокурор заявил, что история показалась ему неубедительной, что он устроил проверку на детекторе лжи и Джарнагин провалил тест.

Однако никаких подтверждений того, что проверка имела место, в документах мы не находим. Зато находим очередной сюрприз: 24-го ноября прокурор Вэйд. возвращался с семьей из церкви и, услышав по радио, что Освальда убили, не задумываясь заявил, что, наверное, это сделал Руби, хотя имя убийцы еще не объявили.

Конечно, трудно поверить, что Руби стал бы обсуждать планы убийства там, где его могли подслушать посторонние, то есть прямо в зале своего клуба. Я вижу только одно возможное объяснение истории адвоката Джарнагина: он получил информацию о разговоре между Руби и Освальдом от кого-то из служащих Руби, которому обещал не называть его имени. Но важность сообщения была так велика, что он не мог не рассказать властям о нем. Поэтому-то и решил взять всю ответственность на себя – заявил, что слышал разговор собственными ушами. Лишь убедившись, что эта правдивая информация почему-то отметается следствием, он решил не идти дальше по пути, который таил для него двойную опасность, и в дальнейшем оставался в тени.

Поистине, когда пытаешься перечислить все, что знали официальные лица и организации об Освальде и Руби, список получается угнетающе длинным. Немудрено, что так много независимых исследователей искали корни заговора в недрах ФБР, Си-Ай-Эй, полиции. Секретной службы. Правда, все они упускают одну немаловажную деталь: если бы заговорщики принадлежали к официальным кругам, Освальд был бы убит на месте, ибо любой охранник, любой полицейский имел право пристрелить его прямо в здании ТРУ как подозреваемого убийцу. «Сценарист» заговора поместил бы «ликвидатора» у входа в книжный распределитель, поручил бы ему вбежать в здание немедленно после стрельбы, и Освальд никогда не дошел бы до автомата с кока-колой. Но, как мы уже видели, у настоящих заговорщиков такой возможности не было и Освальда они упустили почти на 48 часов.

22. ДАЛЛАС, 22 НОЯБРЯ 1963 ГОДА, ДЭЙЛИ-ПЛАЗА

Тысячи людей приветствовали президента, чей автомобиль медленно двигался в колонне других машин по улицам Далласа. Сотни оказались свидетелями покушения на Дэйли-плаза. Послушаем их рассказы.

Первый выстрел

ДЖИН НЬЮМАН (она стояла на северной стороне улицы Эльм, под травяным склоном; на схеме на стр. 163 ее местоположение было бы в зоне 2, чуть правее цифры): Первые машины как раз миновали меня, когда я услышала что-то, что я поначалу приняла за хлопок ракеты… Президент словно бы вскинулся, а голову уронил вниз. Я видела, как он поднял локти вот так, прижав руки к груди.

ХОВАРД БРЕННАН (он сидел на цементном барьере посредине Дэйли-плаза, в треугольнике, образованном улицами Эльм, Мэйн и Хьюстон): Президентский автомобиль как раз миновал то место, где я сидел, и президент Кеннеди повернулся в нашу сторону. В этот самый момент все радостное и благодушное настроение дня было разбито звуком выстрела… Сначала я решил, что это был просто автомобильный выхлоп. Я уверен, что и остальные люди вокруг меня подумали так же, потому что толпа сначала никак не прореагировала.

РОЙ КЕЛЛЕРМАН (агент Секретной службы, сидевший рядом с шофером президентского автомобиля): Мы только что свернули с Хьюстон на Эльм-стрит, там улица идет под уклон, прочь от зданий, и был дорожный знак, я не помню, что на нем было написано, но только мы миновали его и выезжали на открытое пространство, как раздался треск, точно хлопнула шутиха – поп!

ДЖЕЙМС ТОУГ (его автомобиль остановился в пробке под железнодорожным мостом, и он вышел из автомобиля взглянуть на президентский кортеж; между зоной 3 и 4 на схеме): Я стоял там и старался увидеть президента и его автомобиль. Примерно в это время я услышал звук, похожий на ракету-шутиху.

ДЭЙЛИ-ПЛАЗА (Цифры в кружках означают зоны, обсуждаемые в тексте)

Правда, довольно громкую шутиху. На ружейный выстрел было совсем непохоже. Я стал глядеть по сторонам, чтобы понять, кто кидает шутихи, и старался уразуметь, что происходит.

ДЭЙВ ПАУЭРС (помощник президента, ехавший за ним в следующем автомобиле): Мы сделали поворот с Хьюстон на Эльм… Вскоре после этого раздался первый выстрел, и мне показалось, что это ракета-шутиха. Я увидел, что президент после этого выстрела стал падать в левую сторону, далеко налево.

ЛИНДА КЭЙ (наблюдала проезд с южной стороны Эльм-стрит):

Когда первый выстрел поразил президента, он перестал махать толпе и он схватился за горло и весь согнулся вперед.

МИССИС КОННЭЛЛИ (жена губернатора Коннэлли, ехавшая рядом с ним в президентском автомобиле, на левом среднем сиденьи): Я услышала звук и, не очень разбираясь в огнестрельном оружии, не поняла, что это ружье. Просто пугающий звук, который раздался справа. Я обернулась направо и взглянула назад и увидела, как президент поднял обе руки к шее… Он не издал ни звука, не вскрикнул. Я не видела крови, ничего. У него просто было ничего не выражающее лицо, и он просто как бы осел, повалился.

ГУБЕРНАТОР КОННЭЛЛИ (ехал в президентском лимузине на правом среднем сиденьи): Мы только что сделали поворот, когда я услышал то, что я принял за звук выстрела. Я инстинктивно повернулся направо, потому что мне казалось, что звук выстрела раздался справа, но не увидел ничего необычного – просто люди, толпа, – но я не увидел президента, и меня это встревожило, потому что, когда я услышал выстрел – а я знал, что это был ружейный выстрел, – первое, что промелькнуло в моей голове, была мысль о покушении.

Второй выстрел

С. ХОЛЛАНД (стоял на железнодорожном переезде, под которым должен был проехать президентский кортеж; на схеме зона 3): И губернатор /Коннэлли, сидевший перед президентом/ повернулся направо, вот так; после этого он стал поворачиваться в другую сторону, и в это время вторая пуля попала а него… Я рассказывал об этом Комиссии Уоррена, что он повернулся направо, потом налево и что он был поражен вторым выстрелом. Уж точно не первым.

МИССИС КОННЭЛЛИ: Очень скоро после этого /первого выстрела/ второй выстрел попал в Джона /Коннэлли/. Я как раз обернулась, чтобы посмотреть, и я припоминаю, что Джон говорил «О нет, нет, нет». В это время раздался второй выстрел, и он откинулся направо, просто рухнул, как раненный зверь, и сказал: «О Боже, они убьют нас всех».

ГУБЕРНАТОР КОННЭЛЛИ: Я оборачивался налево, но так и не успел закончить поворот… потому что что-то ударило меня в спину. Я сразу понял, что это было: пуля попала в меня. Я понял это, когда взглянул вниз и увидел кровь повсюду, и в голове мелькнула мысль, что в этом участвуют два или три человека или кто-то стреляет из автоматической винтовки… Кровь была повсюду, и я понял, что пуля прошла через грудь навылет, и подумал, что я ранен смертельно.

ХОВАРД БРЕННАН:…Я взглянул вверх на ТРУ, словно какая-то невидимая сила заставила меня посмотреть на окна шестого этажа. Кровь застыла у меня в жилах от того, что я увидел… В угловом окне стоял тот же самый молодой человек, которого я видел там же еще до прибытия кортежа. С одной лишь разницей – в этот раз в руках у него было ружье, наведенное на президентский автомобиль. Он опер его о карниз, и, хотя он двигался быстро, в движениях его не было заметно паники. Все это случилось в течение секунды или двух. Затем в уши мне ударил второй выстрел… Я видел, как губернатор Коннэлли дернулся от полученной раны, видел, как его жена рванулась к нему на помощь. Помню, что я подумал: «О мой Бог! Он хочет убить их, он хочет убить их всех!» Чудовищность и огромность происходящего почти раздавили меня. Я хотел плакать, хотел кричать, но не мог издать не звука. Я только смотрел, как развертывалась эта страшная драма.

Третий выстрел

С. ХОЛЛАНД: В этот момент миссис Кеннеди смотрела на этих девушек, одна из них как раз делала снимки, а другая просто стояла и она /миссис Кеннеди/ повернулась в сторону, где сидели президент и губернатор Коннэлли. И я думаю, она поняла, что происходит… В этот момент еще одна пуля ударила в него… Она просто сбила его на пол. Он просто провалился вниз… Я услышал третий выстрел, а всего я насчитал четыре… Я не был уверен, что третий звук был выстрелом. Не могу сказать. И клуб дыма вырвался из-под этих деревьев (на схеме зона 2) на уровне 6–8 футов над землей. Словно кто-то выбросил ракету-шутиху, да и звук был такой. Он не был таким громким, как первые два.

ДЭЙВ ПАУЭРС: Третий выстрел снес верхнюю часть головы президента, и звук был такой тошнотворный, словно грейпфрут шмякнулся о стену… Сначала мне показалось, что выстрелы раздались справа над моей головой, но а какой-то момент было мимолетное ощущение, что звук донесся со стороны виадука (из зоны 3).

ПОЛИЦЕЙСКИЙ БОББИ ХАРГИС (он ехал на мотоцикле сзади и слева от президентского автомобиля): Казалось, что его голова взорвалась… Я был покрыт кровью и мозгом и какой-то кровавой жидкостью… Меня так хлестнуло, что я подумал, что пуля попала в меня… В тот момент в голове моей мелькнуло, что стреляли со стороны железнодорожного переезда.

ВИЛЬЯМ НЬЮМАН (стоял на травяном откосе перед деревянной оградой в зоне 2, вместе со своей семьей): Так я это увидел. Как его ударило, так что казалось, что ударили бейсбольной битой; точно чурбан какой обрушился на его голову… Этот третий выстрел ударил его с /правой/ стороны головы, и я подумал, что стрелявшие были как раз сзади нас. И мы испугались, потому что думали, что мы оказались как раз на линии огня… Я думаю, и все считали, что стреляли оттуда /из-за ограды за нашей спиной/, потому что потом все побежали в том направлении. (Фотографии, сделанные сразу после выстрелов, показывают, что супруги Ньюман упали на землю, прикрывая собой детей.)

ХОВАРД БРЕННАН: Одновременно с третьим выстрелом я перевел взгляд на президентский автомобиль, который продвинулся всего на несколько футов с момента второго выстрела, и то, что я увидел, наполнило мою душу отчаянием. Ореол красных брызг окутал голову президента. Я понял, что пуля попала в цель. Позже я узнал, что все эти события заняли не больше десяти секунд. Мне казалось, что несколько минут… В тот же момент я понял, что убийца сделал свое дело. Что бы ни говорили мне потом, я знал, что наш президент умер. Никто не может выжить после такой раны… Президент Кеннеди умер в тот самый момент, и все сообщения из госпиталя были просто оттяжкой времени, чтобы приготовить американцев к неизбежному.

Смятение

Только после третьего выстрела водитель президентского лимузина (агент Секретной службы, который обучен реагировать немедленно и обязан при малейшей опасности мчаться из зоны огня, а не сбрасывать – как он сделал – скорость до пяти миль в час) словно бы пришел в себя и нажал на акселератор. Под вой сирен лимузин со смертельно раненным президентом умчался а сторону Паркландской больницы. За ним последовали машины кортежа с сотрудниками Белого дома, журналистами, охраной.

ХОВАРД БРЕННАН: Мужчины и женщины, одетые по-воскресному, попадали на землю, пытаясь укрыться от выстрелов. Полицейские в форме и в штатском бежали в разных направлениях… Большинство из них устремилось в сторону виадука… Другие побежали направо, в сторону травяного склона.

Сотни людей на площади, ошеломленные происшедшим, собирались группами, расспрашивали друг друга, спешили рассказать полицейским, что они видели.

ДЖЕЙМС ТОУГ (стоял под железнодорожным переездом, между зонами 3 и 4): После третьего выстрела я спрятался за опору моста, а когда выглянул снова, машина с агентами Секретной службы как раз промчалась мимо меня под мостом… Взглянув вперед, я увидел полицейского, который остановил мотоцикл, достал пистолет и побежал по откосу в сторону железнодорожных путей. Толпа сгущалась; и многие в возбуждении побежали туда же… И я сказал помощнику шерифа, что что-то царапнуло меня по щеке /во время стрельбы/. И он взглянул на меня и сказал: «Да у вас на щеке кровь».

Несколько человек побежало по травяному склону в сторону деревянной ограды (на схеме – зона 2), откуда – как им казалось – раздались выстрелы. Оставив свой наблюдательный пост на железнодорожном переезде, туда же прибежал семафорный мастер Холланд.

ХОЛЛАНД: И я прибежал на то место, где я видел клуб дыма, когда раздались выстрелы; я искал пустые гильзы или еще какое-нибудь указание на то, что стрелявший стоял там. В то утро, вы знаете, шел дождь, и там около бампера одного пикапа можно было насчитать четыре или пять сотен отпечатков ног. А на самом бампере были следы, будто кто-то отирал подошвы… Я заметил цепочку следов и слева… Человек дальше либо пошел по гравию дорожки /не оставляя следов/, либо спрятался в багажнике автомобиля, что было совсем нетрудно.

Следы и сигаретные окурки в этом месте видели и другие свидетели – Додд, Симонс, полицейский Сеймур Вайцман. Полицейский Джо Маршалл Смит, прибежавший туда же, почувствовал запах пороха. Он также рассказал, что, обыскивая близлежащие кусты и заглядывая в отпаркованные автомобили, он столкнулся с человеком, который показал ему удостоверение агента Секретной службы.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ ДЖО СМИТ: Я чувствовал себя несколько глупо, потому что из-за стрельбы и всего такого я вытащил из кобуры пистолет и я думал, что это глупо, что я даже не знаю, кого я ищу, и я спрятал пистолет. Как только я это сделал, он /неизвестный/ показал мне удостоверение агента Секретной службы… Он увидел, что я приближаюсь с пистолетом в руке, и показал мне удостоверение… Но что там было написано, я не запомнил.

Однако Секретная служба сообщила Комиссии, что ни один из агентов не оставался на Дэйли-плаза, что все они последовали за раненным президентом. Это значит, что полицейский Смит столкнулся с фальшивым «агентом» – столкнулся и дал ему уйти и замешаться в толпе, даже не запомнив имени, которое было проставлено в удостоверении.

Другая часть свидетелей считала, что выстрелы раздались из здания ТРУ. Ховард Бреннан был одним из них. Он уверял, что видел стрелявшего, и впоследствии под присягой показал, что опознал в нем Освальда. После выстрелов Бреннан тоже бросился на землю. Когда он опять взглянул наверх, к своему великому изумлению, он увидел, что тот человек все еще стоял у окна! Казалось, он никуда не спешил. Лицо его не выражало никаких эмоций, только легкая усмешка блуждала на нем… Казалось, он был доволен тем, что никто не понимал, откуда прозвучали выстрелы. Затем он сделал нечто необъяснимое. Очень медленно и аккуратно он поставил ружье прикладом вниз и так стоял, упиваясь моментом, как охотник, знающий, что дичь поражена насмерть Затем, не спеша, он просто отодвинулся от окна и исчез.

Опрос свидетелей

Джошуа Томпсон провел кропотливую работу, подвергнув скрупулезному анализу показания 190 свидетелей, бывших на Дэйли-плаза в момент стрельбы. Подавляющее большинство из них (136) заявило, что они слышали три выстрела. Правда, 15 человек с той или иной степенью уверенности, показали, что слышали четыре. Откуда были произведены выстрелы? На этот вопрос ответили лишь 66 человек, и мнения их разделились. 33 свидетеля считали, что стреляли со стороны травяного склона с оградой и кустами наверху (зона 2), 25 свидетелей – что из здания ТРУ (зона 1), двое – что из зданий на Хьюстон-стрит (зона 5).

Примечательно, что Томпсон, как и всякий исследователь имевший свою теорию, не выделил в отдельную группу людей, заявивших (опять же, с разной степенью уверенности), что стреляли со стороны железнодорожного переезда. А между тем, из его собственной таблицы следует, что таких было как минимум 9 (то есть 14 %). Более того – многие из тех, кто отнесен Томпсоном в группу «Ограда на травяном холме», говорили просто «со стороны железнодорожных путей». Но железнодорожные пути проходят, как видно из схемы на стр. 163, и позади ограды, и по виадуку (переезду).

Не учтены в таблице и косвенные свидетельства и импульсивные высказывания, которые порой важнее обдуманных и, может быть, нарочито искаженных показаний. Например, не указано, что далласский шериф, Билл Деккер, ехавший в головной машине, через секунду после выстрелов отдал приказ по радио: «Немедленно пошлите всех людей из моей конторы на железнодорожные разъезды, чтобы выяснить, что там произошло, и пусть они охраняют все до прибытия следователей из отдела покушений». Два часа спустя его помощники все еще вели расследование на железнодорожных путях позади деревянной ограды. Начальник полиции Карри, ехавший в той же машине, прокричал в микрофон: «Пошлите людей на этот виадук и посмотрите, что там происходит». То есть совершенно ясно, что первая реакция опытных полицейских была: стрелявшие находятся впереди президентского автомобиля. (Если таково же было впечатление шофера, это могло бы послужить объяснением, почему он сбросил скорость: он не мог свернуть ни вправо, ни влево, а ехать вперед означало бы приближаться к стрелявшему.)

Миссис Дональд Бэйкер (она же Верджи Рэкли) заявила, что первый выстрел донесся со стороны железнодорожных путей и виадука. Более того, она уверенно, не поддаваясь нажиму ведшего допрос Либелера, показала, что после первого выстрела она увидела, как пуля ударила в мостовую позади президентского автомобиля. Давая показания ФБР 24 ноября 1963, она сообщила об этом и указала место, куда ударила пуля: неподалеку от того места, где она стояла на улице Эльм (почти перед зданием ТРУ). Судя по всему, это место было скрыто от окон шестого этажа деревом. Поэтому показания не устроили агентов, и в архивах появился протокол допроса от 25 ноября, где сказано, что свидетельница увидела, как пуля ударила впереди автомобиля. Нет, заявила миссис Бэйкер, никогда она такого не говорила. Да и каким образом она могла увидеть мостовую впереди автомобиля, когда сама находилась метров на 30 сзади?

Фильм Запрудера

Далласский фабрикант женской одежды, Абрам Запрудер, был невысок ростом, поэтому он выбрал место на травяном склоне (зона 2), да еще забрался на бетонный барьер. В руках у него была любительская кинокамера. Вообще-то утром он забыл ее дома, но секретарша уговорила его вернуться за ней – ведь когда еще президент приедет в Далласе в следующий раз!