Текст книги "Хроника чеченской бойни и шесть дней в Буденновске"

Автор книги: Игорь Бунич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Между тем, из Чечни вернулись депутаты Юшенков и Памфилова, привезя с собой двух российских пленных, пожалованных Дудаевым: лейтенанта Дмитрия Вольфовича и рядового Александра Данилова. Лейтенант Вольфович служил в элитной Кантемировской дивизии и был завербован сотрудниками ФСК в Чечню за 6 миллионов рублей со специальными дополнительными выплатами в случае ранения или гибели.

Узнав об этом, командир Кантемировской дивизии генерал Поляков демонстративно подал в отставку. Как русский офицер он был возмущён, что ФСК за его спиной вербует куда-то его подчинённых. Однако благородный жест генерала не вызвал никакого общественного резонанса.

Гораздо больший интерес вызвало сообщение о том, что командующий 14– й российской армией знаменитый генерал Лебедь разоблачил и поймал бывшего майора КГБ, а ныне ФСК Будника, собиравшего на него компромат. Напившийся до бесчувствия контрразведчик потерял служебное удостоверение и был «сдан» собственным секретным источником по кличке «Ромашка».

В тот же день был опубликован указ президента Ельцина, повелевавший изучать в школах Конституцию Российской Федерации.

Бывший вицепрезидент Руцкой, недавно выпущенный по амнистии из тюрьмы, неожиданно объявившись в Кемерово, поклялся, что когда он станет президентом, «всё нынешнее правительство во главе с Ельциным отправится на скамью подсудимых».

В Чечне же русские пленные, ожидая решения своей судьбы, занимались ремонтом своих бывших танков, захваченных Дудаевым.

Сдав привезённых пленных, полковник Юшенков заявил, что сам видел в Моздоке самолёты и вертолёты с закрашенными опознавательными знаками и потребовал привлечения к уголовной ответственности всех причастных к этой авантюре. Юшенков продемонстрировал кассету с показаниями сбитого чеченцами лётчика, где он признавался, что работал лётчиком-испытателем на самолёто-ремонтном заводе под Ставрополем и был завербован ФСК за 10 миллионов рублей плюс гробовые.

Параллельно с Юшенковым собрал журналистов и председатель госкомпечати Грызунов, слывший либералом из АПН.

Грызунов разъяснил журналистам, что нынешние отношения с Чечней развиваются на двух уровнях: силовом и политическом. Он признал, что три мощных военных группировки, развернутые по периметру чеченских границ, будут приведены в действие, когда будут исчерпаны все варианты компромиссов. Из всех компромиссов, которые пока предлагались Чечне, было предложение о безоговорочной капитуляции и разоружении.

Москва всячески подчёркивала, что это единственная тема, которую она готова обсуждать с генералом Дудаевым.

В конце своего выступления Грызунов неожиданно обвинил Дудаева в трусости, поскольку тот собирается воевать не сам, а посредством своего народа. Можно было подумать, слушая Грызунова, что Ельцин уже несколько раз предлагал Дудаеву решить дело поединком, а тот посылал вместо себя «свой народ». От ответа на вопрос: существуют ли какие-нибудь другие способы ведения войны, как «не посредством собственного народа». Грызунов уклонился.

На следующий день, 4 декабря, в Москве объявился сам миротворец Хасбулатов, чудом унесший ноги из Чечни вместе со своими сообщниками. С бывшего «спикера» всё было, как с гуся вода. Не моргнув глазом, он заявил, что его миссия в качестве «миротворца» закончена. «Россия вводит войска в Чечню, и я не могу больше контролировать ситуацию». И мгновенно исчез.

Не будем судить его строго, а лишь вспомним, что Хасбулатов принадлежит тоже к тому же гордому и непокорённому народу, который называют чеченским. Ещё великий русский генерал либерал Ермолов человек умный и наблюдательный, изрёк: «Чеченцы не подлежат перевоспитанию. Их нужно истреблять».

Грудным ребёнком в феврале 1944 года Руслан Хасбулатов в нетопленой теплушке товарного вагона ехал на руках у рыдающей матери в Северный Казахстан навстречу неизвестности. Мать, отогревающая своим теплом шестимесячного Руслана, рыдала потому, что уже от холода, голода и издевательств конвоя погибли её муж и отец.

Если чудом уцелевший и выросший Руслан, как и положено в традициях его народа, поклялся отомстить за унижение своей страны, своего народа и своей семьи, то, право, он вполне мог чувствовать себя великим триумфатором.

Все помнят, с какой мощной энергией великого дрессировщика, за малым не щелкая бичом, он управлял куклами и манекенами на арене, именуемой Верховным Советом России. Насколько близок он уже был к верховной власти. С какой легкостью он навсегда опозорил Россию, вынудив её открыть огонь из танков и БТРов в собственной столице, когда горел Дом правительства, мэрия, Останкино, сыпались стёкла из витрин и окон «столицы мира» и трупы валялись на улицах.

Вернувшись из тюрьмы на волне непримиримых социально-политических противоречий, бушующих в России, он в кратчайший срок простыми и бесхитростными методами втравил Россию в позорную и неверную колониальную авантюру, отомстив сразу и России, и Чечне за то, что ни там, ни тут ему не нашлось достойного места.

Пусть это только наши предположения, но их необходимо иметь в виду при оценке целой череды событий, неумолимо ведущих нашу страну по пути в преисподнюю…

В то время, как Хасбулатов вернулся в Москву, чтобы оттуда наблюдать за продолжением своей миротворческой миссии, в Грозный вылетел Владимир Жириновский, который последовательностью собственных взглядов мог бы посоперничать с самим президентом Ельциным.

Ещё вчера главный «либерал» России, брызгая, по своему обыкновению, слюной, истерически орал, что нечего депутатам ездить к Дудаеву и выкупать у него русских солдат как баранов на базаре. Но, видимо, переубеждённый мудрыми советниками, решил, что неплохо будет заработать небольшой политический капитал на совместной глупости отечественных спецслужб, правительства и министерства обороны.

Жириновский собрался в Грозный, а Президент улетел в Будапешт, настроенный крайне воинственно. Все гороскопы, представленные ему астрологическим отделом Службы Безопасности, говорили о том, что именно декабрь 1994 года по состоянию солнца, луны и планет является тем ключевым месяцем второй половины века, когда предпринятые решительные шаги автоматически вернут России статус великой державы и вознесут её даже выше покойного Советского Союза на страх врагам, как внешним, имя которым легион, и внутренним, каковых ещё больше. Президент был настроен воинственно. Пригрозив западу заменить холодную войну холодным миром, Ельцин в самой резкой форме высказался против планов вступления бывших сателлитов СССР по рассыпавшемуся Варшавскому пакту в НАТО и, наконец, напомнил, что Россия хотела бы побыстрее получить те шесть миллиардов долларов, которые ей пообещал Международный валютный фонд. А то, пообещал он, демократические реформы в России могут прекратиться.

Пока президент Ельцин пугал Запад отменой демократии в России и перспективой холодного мира, министр обороны Грачёв вылетел в Моздок. В интервью перед отлётом он признал, что Грозный «бомбили российские самолёты», указав, что их целью были «только военные объекты», а бомбометание было «точечным». Попутно выяснилось, что штурмом Грозного руководили вовсе не Хасбулатов с Лабазановым, как можно было подумать, а сам генерал Александр Котенков бывший глава Правового управления при Президенте, впавший в немилость ещё со времен скандального дела «генерала» Якубовского, ныне сидящего в петербургских «Крестах».

Пока генерал Грачёв летел в Моздок, его первый заместитель и бывший командир в славные времена Афганской войны генерал Громов тот самый Громов, что так эффектно выводил через пограничный мост разбитую армию из Афганистана, а сам перешел этот мост последним и пешком под аккомпанемент боевых комсомольских песен Розенбаума; неожиданно выступил с резким заявлением против военной истерии вокруг Чечни, предостерегая призраком нового Афганистана. Все уже заметили, что отношения между двумя «афганскими» героями Громовым и Грачёвым давно стали напряжёнными, но генерал Громов отказался комментировать этот вопрос.

Со следующим заявлением в этот день снова выступил «последняя надежда российской демократии» Егор Гайдар. Хотя Гайдар не любил генерала Громова нисколько не меньше, чем Грачёва, говорили они примерно одно и то же. Надвигающийся на страну грозный призрак безумия, привёл к блокировке совершенно полярных сил в попытках мобилизации во имя недопущения катастрофы. Гайдар прямо назвал имена тех, кто несёт ответственность за происходящие в Чечне события. Это Олег Лобов, Олег Сосковец, Николай Егоров, Сергей Степашин и Павел Грачёв. Президента осторожный Егор Тимурович не назвал, отметив только негативное влияние перечисленных лиц на особу Президента.

В напряжённо вибрирующую обстановку вносили свой посильный вклад правительственные и про-правительственные газеты.

«Российские Вести» поместили ошеломляющее открытие своих корреспондентов: мэр столицы Юрий Лужков, опираясь на финансовую поддержку банка «Мост», готовит антиельцинский переворот. Мэрия уже создала свою подпольную гвардию и ждёт только удобного момента, чтобы захватить Кремль.

А газета «Российские Ведомости» открыто призвала к военному перевороту в стране, но предостерегла ставить на генерала Лебедя, ибо он «как общеизвестно, является представителем еврейской мафии».

Между тем Дудаев, которому навязывали переговоры с уже сбежавшей из Чечни «оппозицией», наотрез отказался это делать, назвав «оппозиционеров» уголовниками, вооружёнными Москвой, но предложил переговоры с представителяи Российского правительства где-нибудь в нейтральном месте. Скажем, в Вильнюсе.

Царящий в стране, по меткому выражению генерала Лебедя, военно-политический дебилизм продолжался, набирая обороты. Грачёв прибыл в Моздок. В Грозном ждут начала вторжения в пределах 48 часов. Чеченское население покидает город. Судьба русских военнопленных висит на волоске. Дудаев подтвердил своё намерение расстрелять всех, если Грозный снова подвергнется бомбардировке с воздуха.

Обе стороны блефовали, не имея на руках козырей. Но Дудаев явно выглядел более опытным игроком, чем непоследовательные и изолгавшиеся российские руководители.

В Грозный позвонил Григорий Явлинский лидер так называемой фракции «Яблоко» (или «Бля», как её называл остряк Жириновский) в Думе и предложил самого себя вместе с пятью другими членами своей фракции в добровольные заложники к Дудаеву в обмен на военнопленных. Явлинский был настолько наивен, что пытался убедить Дудаева в том, что появление в Грозном его, Григория Явлинского, немедленно прекратит все бомбардировки Грозного. Такие заявления и называются манией величия.

Дудаев неохотно согласился, явно думая о другом. Ему предстояла встреча с Грачёвым, которая и произошла примерно часа через два. Небольшой двухэтажный дом в пограничной станице Слепцовской был оцеплен охраной президента Чечни генерала Дудаева и министра обороны России генерала Грачёва. Грачёва, по традиции, охраняли десантники; Дудаева особый отряд ичкерийской гвардии высокие красавцы, перевязанные пулеметными лентами. Генералам было что сказать друг другу. Подходило время подводить итоги их двухлетней интенсивной совместной деятельности, в результате которой у Грачёва в западных банках образовался счёт в 22 миллиона долларов, а у генерала Дудаева не очень большая по численности, но очень современная армия.

Теперь предстояло показать, что эта армия способна на нечто гораздо большее, чем грабеж транзитных эшелонов. (Впрочем, «транзитными» эти эшелоны были только для железнодорожных бригад. Предназначались они для Дудаева и якобы «грабились», хотя в действительности просто разгружались.)

Грачёв поинтересовался у Дудаева, как тот себя чувствует. На Востоке положено быть вежливым. Дудаев ответил, что поскольку всё на свете зависит исключительно от воли Аллаха, он передал в один из западных банков некоторые документы, в которых зафиксированы отдельные события последних трёх лет, с просьбой предать их гласности в случае, если с ним, Дудаевым, что-нибудь случится. Грачёв принял эти слова к сведению, но заметил, что чеченский президент выглядит отлично: бодрым и здоровым. Дудаев опять сослался на волю Аллаха, поинтересовавшись, кто затеял всю эту возню вокруг Чечни?

Грачёв искренне ответил, что он как военный человек такой же, как и Дудаев, (мы оба генералы и нам легче понять друг друга) мало разбирается в политике, считая её грязным делом, но предпринимает усилия, чтобы в игру политиков не втянули армию. «А кто бомбит Грозный?» поинтересовался Дудаев. Грачёв рассмеялся: «Разве это бомбёжки?» Это так шутки одни. Если бы он командовал… Тут генерал сделал многозначительную паузу и провёл рукою поперёк горла. Смекаешь, мол? Кстати, о командовании. Что бы сказал Дудаев, если бы ему предложили покомандовать армией гденибудь в Забайкальском округе на генерал-полковничьей должности? А потом перевели в Министерство Обороны одним из заместителей?

Дудаев скромно улбнулся. Он не справится командовать армией. Опыта нет. Уже четыре года, считай, как дивизию сдал. Снова войти в структуру будет тяжело. Да и зачем? Ему и здесь неплохо. Между ним и Аллахом нынче никого нет: ни командующего округом, ни министра, ни генсека. Легче работается.

Грачёв посуровел лицом. Как объяснить Дудаеву, что не по чину ему сидеть на таком посту и на таких деньгах. Не для того делалась «перестройка», чтобы на постах, предназначенных для бывших первых секретарей, сидели никому неизвестные генералы, а первые секретари христарадничали в Кремле.

Вокруг бы хоть оглянулся: в Баку Алиев, в Тбилиси Шеварнадзе, в Северной Осетии Галазов, в Татарстане Шаймиев. Правда, есть ещё исключения вроде Илюмжинова, ставшего президентом прямо из ларечников, но сидит тот тихо и за то, чтобы его не трогали, почти все деньги отсылает в Москву. Особенно после октября 93-го.

Я бы согласился, продолжал настаивать Грачёв. Я, когда министром обороны ставили, тоже думал, не справлюсь. И ничего. Справился.

И очень даже хорошо справился, подтвердил Дудаев, улыбаясь. Если бы мне пост министра обороны предложили, я, может, и подумал. А на армию не пойду. Из президентов армией командовать? Не солидно. Да и куда мне сейчас идти, когда вокруг такое творится. Во-твот война начнётся.

–  Да никто воевать не собирается, – вздохнул Грачёв. – Отдай пленных и согласись на переговоры. Вот и все проблемы.

–  Я готов вести переговоры, – сказал Дудаев . – Вы не хотите.

– Мы не можем вести с тобой переговоры, – поправил Грачёв. – Вести с тобой переговоры значит признать Чечню независимой. Неужели ты это не понимаешь? Никто в Москве сегодня к этому не готов. Это значит, признать начало распада России вслед за Союзом. Нас же разорвут на части. Веди переговоры с Хаджиевым, с Автурхановым. Кто там ещё?

–  Лабазанов, —подсказал Дудаев, – которого ты произвёл в полковники.

–  Я его не производил, —засмеялся Грачёв. – Это ты его выпустил из тюрьмы и назначил командовать чуть ли не своей охраной. Вот он и произвёл сам себя в полковники. Я только молчу. Хочет человек быть полковником пусть будет.

– Ну, так как?

– Что как? – переспросил Дудаев.

–  Насчёт переговоров с Хаджиевым, – улыбнулся Грачёв.

Я не могу вести с ним переговоры, – покачал головой Дудаев. – Меня в Грозном разорвут на куски, если я начну говорить с этими мерзавцами. Сделаем лучше так: пусть те, кто считает себя обиженными, приедут ко мне. Не обязательно сюда. Можно встретиться гденибудь в Прибалтике, на Кипре или в Турции. Поговорим. Может быть, и договоримся. Кулаками махать зачем? Вы думаете, что вас серьёзно ктонибудь сейчас боится?

–  Как знаешь, —вздохнул Грачёв. – Я передам, конечно. Только не согласятся они. Кто на Кипре Интерпол на уши поставил?

–  Они думают, что я? —удивился Дудаев .-Мне-то это зачем?

–  А кто ж ещё мог, – покачал головой Грачёв. – Только ты, Джохар. Это нехорошо.

Улюбающиеся генералы вышли к журналистам. Грачёв, явно кокетничая перед телекамерами, заявил: «Мы поговорили откровенно, как генерал с генералом. Решили так: сначала передача пленных, потом посмотрим, как пойдут дела». Грачёв сделал паузу и добавил: «Самое главное о чем мы договорились это то, что ВОЙНЫ НЕ БУДЕТ!» И генералы обменялись крепким и честным солдатским рукопожатием…

Злопыхатели и завистники, которых у Грачёва после его назначения на пост министра обороны развелось как тараканов в продовольственной каптёрке, утверждали, что министр, учась в Академии, на лекциях постоянно спал. Полевые учения, мол, любил, а теорию военного искусства всю проспал. Всё это было, если не клеветой, то явным преувеличением. Теорию генерал Грачёв знал. Может быть немного хуже, чем Клаузевиц, но и время было другое. Он отлично знал, что при осуществлении вторжения куда угодно, будь то на чужой территории или на своей, необходимо добиться тактической внезапности. Для этого существует только один способ уверить противника, что войны не будет, либо втянуть его в нудные переговоры, в разгар которых и нанести удар. Как сделали японцы с американцами в 1941 году. Или немцы с нами в том же году. Поэтому сказанная Грачёвым на весь мир фраза: «ВОЙНЫ НЕ БУДЕТ!»была лишь демонстрацией того, что генерал не спал на лекциях в Академии. И ничего больше.

Впрочем, Дудаев и не тешил себя иллюзиями. Если до какого-то момента он ещё надеялся, что новая демократическая Россия не осмелится на глазах всего мира развязать полномасштабную войну на собственной территории, то в последние несколько дней он получил из своих «источников в окружении Грачёва и структурах Российского Генштаба достаточно информации, говорящей о том, что Москва совершенно определённо намерена совершить вторжение в Чечню. При этом все задействованные для этой цели воинские части главным образом, естественно, из состава Северо-Кавказского военного округа вовсе не ориентируются на какуюто войну. Они как бы придаются для содействия силам милиции (на 3–4 дня, максимум на неделю), чтобы помочь разоружить несколько бандитских групп. Это немного сбивало с толку. Выходило, что дезинформируя общественное мнение в стране и мире, Кремль дезинформировал и собственную армию, которая, дезориентированная подобным образом, понесёт чудовищные потери, перенеся конфликт совсем в другую плоскость.

Какую же цель ставит Москва, начиная подобную операцию?

У генерала Дудаева была мощная и вполне современная разведка, структурно входя в Департамент Государственной Безопасности, возглавляемый Русланом Гелисхановым. В Грозном хорошо знали положение в России. Уже несколько лет Россия, разворовываемая всеми, кому не лень (в том числе и самим Дудаевым, совместно с его московскими и прочими компаньонами), живёт в долг, достигший уже совершенно непроизносимой цифры. Шахтёры, оборонка, армия, не говоря уже о разных учителях, врачах и профессорах, месяцами не получают зарплаты. Почти 40 % населения уже живут за чертой бедности, приближаясь к черте нищеты. Острые социальные проблемы захлёстывают огромную державу как щепку в океане! Как говорится, самое время немного повоевать! Может быть, вторгнувшись в Чечню, объявить, что именно она и была виновата в том, что все реформы в России шли, как пьяные через непроходимую грязь какой-нибудь колхозной улицы.

Всё это сбивало с толку и вызывало беспокойство своим явным сюрреализмом.

Тщательный анализ обстановки давал ещё одно более-менее правдоподобное решение: вторжение в Чечню теоретически предоставляло Борису Ельцину возможность объявить по всей стране чрезвычайное положение, под шумок отменить выборы и растоптать те жалкие ростки демократии, которым удалось пробиться за 4 года сквозь железобетонные блоки якобы рухнувшего тоталитаризма..

А в Москве у здания Думы льётся печальноторжественная мелодия «Прощания славянки». Владимир Жириновский вернулся из Грозного, выканючив у Дудаева ещё двух пленных солдат и демонстрирует их «почтеннейшей публике» под музыкальное сопровождение и зажигательную речь.

В Грозный же прибыл Явлинский с товарищами по фракции, предложившими себя в добровольные заложники в обмен на пленных. Дудаев жертвы кандидата в будущие президенты России не принял. Он заявил, что передаст 14 пленных и 4 трупа убитых солдат депутатам литовского сейма. Депутаты уже прибыли в Москву, где их задержали по распоряжению Российского МИДа, не дав добраться до Грозного. Подумав, Дудаев махнул рукой и пожаловал Явлинского аж семью пленными и четырьмя гробами, которые Явлинский доставил в Москву на следующий день.

Следующим днём было 7 декабря. Американский доллар, чуя начавшийся в стране психоз, уверенно шёл вверх, дойдя уже до 3292-х рублей.

Среди доставленных Явлинским пленных особенно выделялся знаменитый капитан Русаков «ветеран гражданских войн», как его называли газеты. Семь человек Дудаев оставил себе «для обеспечения безопасности Чечни», что ещё раз свидетельствует о некоторой наивности генерала. В конце концов у него только в Грозном было более 200 тысяч русских жителей. Количество трупов собственных граждан никогда не могло остановить Москву на пути к величию.

Приезд Явлинского с ещё семью пленными (о гробах как-то все забыли) накалил обстановку в Думе. Владимир Жириновский, вовремя не понявший всё значение происходящих событий, теперь, пытаясь наверстать упущенное, закатил очередную истерику, обвинив во всем происшедшем генерала Грачёва, под чьим командованием в Вооружённых Силах страны царил неописуемый бардак.

Кроме того, Жириновский где-то добыл сведения, что 50 уцелевших русских солдат были затем расстреляны «оппозицией» за неудачно проведённый штурм Грозного.

Выступивший затем знаменитый депутат Невзоров (от Петербурга) воинственно призывал к походу на Грозный. В своё время он сделал всё возможное, чтобы отмотаться от срочной службы в советской армии. Даже «косил» под психа в больнице Скворцова – Степанова. Теперь же он был готов, отъевшись на думских хлебах, воевать до последней капли крови. Разумеется, не своей. Но «лоббировал» Шурик Невзоров не армию, а ФСК. По старой памяти, когда ходил в агентах КГБ.

Поэтому он яростно вцепился в Юшенкова и «прочих демократов», которые, выручая солдат и офицеров из дудаевского плена, поставили его родные органы в совершенно идиотское положение. Впрочем, самим «органам», в течение всей своей истории находящимся в подобном, а иногда и в худшем положении, это было далеко не в новинку и, честно говоря, они совсем не нуждались в какой-либо защите со стороны Невзорова. Просто самому Невзорову уж очень хотелось продемонстрировать то высокое доверие, которое ему было оказано. Чтобы обезопасить своих патронов от каких-либо нападок в будущем, Невзоров потребовал снятия «демократов» со всех думских постов, так или иначе связанных с обороной и безопасностью страны.

Не успел Невзоров замолчать, как к микрофону снова прорвался Жириновский, ещё не остывший от впечатлений, связанных с поездкой в Грозный. Он объявил, что только что получил точные сведения о происходящем в Чечне. Там в смертельной схватке сцепились ЦРУ и «Массад».

Однако сенсации это не вызвало, поскольку к ЦРУ и «Массаду» уже стали относиться как к чемуто совершенно обычному на территории России. Как это Россия и без ЦРУ с «Массадом»? Такого просто не бывает. А то, что зловещие партнёры вдруг передрались из-за генерала Дудаева, выглядело не очень правдоподобно.

Вместо этого кто-то предложил заслушать в Думе самого Дудаева, пригласив его на ближайшее заседание.

На это лидер национал-социалистов в Думе Николай Лысенко заорал, что нечего слушать здесь «бесноватого чеченского фюрера». Лысенко считал себя единственным фюрером и ему совершенно не были нужны какие-то конкуренты.

Обстановка маразма, царящая в парламенте, была столь очевидна, что даже депутат от коммунистической партии Анатолий Лукьянов, недавно выпущенный из Лефортово по амнистии, мрачно заметил, что в России «власть ренегатов сменилась властью дегенератов» и был по-своему прав. Его тонкая поэтическая натура очень хорошо чувствовала фальшь.

Между тем гробы с погибшими российскими солдатами, доставленные Явлинским из Грозного, Министерство Обороны отказалось принимать, требуя доказательств, что покойные были военнослужащими. Машина с «грузом 200» стояла весь день у наглухо закрытых ворот Центрального военного госпиталя имени Бурденко, где ничего не хотели слушать, требуя бесчисленных справок. Депутаты бегали весь день по инстанциям. Их отсылали к министру обороны, которого никто не мог отыскать. Грачёва никто не мог отыскать потому, что министр находился в Кремле, где наконец собрался Совет Безопасности при Президенте.

Прежде всего заслушали министра обороны, недавно вернувшегося с Кавказа, где он встречался с самим Дудаевым. Министр обороны доложил, что Дудаев отклонил все сделанные ему предложения (стать из президентов Чеченской республики командующим одной из дальневосточных российских армий) и, судя по всему, с ним уже можно говорить только языком силы. Президент поинтересовался, всё ли у Грачёва готово для «восстановления конституционного порядка» в Чечне? Грачёв, недавно публично клявшийся, что ему для наведения порядка в Чечне достаточно одного десантного полка и двух часов времени, ответил утвердительно. Вместо одного полка он уже стянул к границам Чечни три дивизии, включая одну танковую и считал, что у него нет никаких оснований для беспокойства. Президент поинтересовался, за сколько дней армия и МВД собираются завершить операцию. Грачёв благоразумно не стал вспоминать об обещанных двух часах.

–  За неделю справитесь? —спросил президент. – А то, понимаешь, шум может подняться. Вы просили 10 дней.? Девять,=твердо сказал Ельцин. – Больше не дам.

Назначенный наместником Николай Егоров, которого ещё накануне поздравили с повышением в вице-премьеры, доложил собравшимся, что у Дудаева, кроме примерно 500 человек вооружённых бандитов, в Чечне нет абсолютно никакой социальной базы. Предполагается, что с началом ввода войск на территорию Чечни, Дудаев и его сообщники уйдут в труднодоступные горные районы и там…

– А там, —вставил Грачёв, – мы уже отработаем авиацией по полной программе. Не ермоловские времена.

Но, – продолжал Егоров, кивком головы продемонстрировав полное согласие с репликой министра обороны, – он тем не менее сомневается, что в Чечне возможно восстановление Конституционного правопорядка в полном объеме. Кому-кому, а ему это известно. В своё время он был участковым в Краснодарском и Ставропольском краях, потом курировал в партийных структурах работу органов внутренних дел и может с полным основанием заявить, что чеченцы это нация преступников. Ему не хочется здесь цитировать на этот счёт людей, которые во все времена почитались в России в качестве национальных героев и глубоких мыслителей. Генерала Ермолова, например. Или товарища Сталина. Поэтому, чтобы решить окончательно проблему данной территории, её нужно так или иначе освободить от ныне проживающего там населения. Он, конечно, имеет в виду не уничтожение или депортацию, как делали в старые времена, а естественное создание таких условий, которые бы дали самому населению понять, что проживание в данном регионе невозможно. Поэтому армия и, идущие вслед за ней спецчасти МВД и ОМОНа, должны вести себя таким образом, чтобы вызвать местное население на стихийный протест с принятием последующих самых строгих, он не боится этого слова, карательных мер. В ходе этих мер должны разрушаться населённые пункты, культовые и прочие памятники. И многое другое. Речь сегодня идёт о самом существовании России, о её безопасности и будущем. А обеспечение подобных категорий всегда требовало жертв.

Президент сидел с видом медведя, поднятого из берлоги среди зимы. Все молчали, ожидая услышать грозный рык.

– Для осуществления всех этих мероприятий, – продолжал между тем министр по делам национальностей, – территория Чечни полностью изолируется от внешнего мира силами армии и МВД. Для въезда и выезда устанавливается строжайший пропускной режим, как предусмотрено законами о чрезвычайном и военном положении. Бегство населения будет представлено внешнему миру как последствия злодеяний Дудаевского режима.

Президент молчал.

– А со своими-то что будем делать? —спросил министр внутренних дел Ерин. Лицо его выражало готовность делать всё, что прикажут.

Как всегда степенно и неторопливо поднявшийся Олег Сосковец доложил свои предложения. С момента начала операции плюс-минус несколько дней необходимо начать по всей стране обмен 50-тысячных купюр и делать всё это так, чтобы у населения не оставалось бы времени думать ни о чём, кроме спасения собственных сбережений. Часть так называемой «демократической» прессы можно открыто обвинить в том, что она существует на дудаевские деньги. Пусть докажут обратное. И на этом основании у части издательств отобрать лицензии, а, попросту говоря, закрыть. Что касается Государственной Думы и Совета Федерации, то, во-первых, необходимо в последний момент предупредить и, что более важно, тщательно проинструктировать председателей палат Шумейко и Рыбкина, как они должны интерпретировать события и что по этому поводу говорить.

Вместе с тем одновременно с началом операции (или чуть раньше) отключается спецсвязь у некоторых председателей думских комитетов и отдельных депутатов. Кроме того, в рамках закона о чрезвычайном положении на части Российской территории, в соответствии с секретным указом Президента от 30 ноября, можно временно вообще (до особого распоряжения) отменить закон о печати, общественных организациях, митингах и демонстрациях. С территории Чечни в средства массовой информации передавать сообщения, прошедшие правительственную проверку, если хотите цензуру. Сосковец заметил, что не видит больших осложнений в собственно России после начала мероприятий в Чечне.

Далее слово взял секретарь Совета Безопасности Олег Лобов бывший крупный партийный деятель из Екатеринбурга в бытность там Ельцина первым секретарём обкома. Ельцин ценил Лобова за личную преданность и широту кругозора, что позволяло ему действовать с размахом «от Японии до Англии», как пелось в популярной песне сталинских времён. Сейчас Лобову предстояло озвучить суть аналитической записки, рождённой в недрах мозгового центра службы генерала Коржакова.

Записка, как и положено, начиналась с вводной части, где констатировалось крайне опасное положение, в которое попала Россия после распада СССР. Влияние страны в мире стабильно падает, теряются традиционные регионы, где влияние Советского Союза никому бы даже не пришло в голову оспаривать. В частности, в странах бывшего Варшавского пакта и во многих развивающихся странах, например, Анголе. С Россией перестали считаться, поскольку полагают, что она слаба.