Текст книги "И дышат почва и судьба (СИ)"

Автор книги: Игорь Фрейдзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

  -Я на работу не выйду. Я в побег уйду.

  -Исраэль, отсюда не убежишь. Сколько уже пытались, ни у кого не получилось. Очень далеко до материка, и не на чем добраться.

  -Матвеич, ты мне немного еды приготовь. Дня на три. И денег немного достань. А потом забудь про меня. Встретимся, если суждено в Москве.

  -Исраэль, я все сделаю, только вряд ли мы встретимся, поймают тебя.

  -Если поймают, значит такова судьба моя, умру вором. Все, иди. Мне думать надо. Глава четвертая.

  Исраэль несколько дней лежал и молчал, только вздыхал тяжело, он еще был очень слаб, еду ему перестали приносить, только то,

  что положено всем зека, но он ничего этого не замечал, он думал. Когда к нему заходила осужденная Янкелевич, он с ней вежливо здоровался, на вопросы не отвечал, но и не прогонял ее.

  -Исраэль, о чем ты думаешь? – как-то она спросила.

  -Это тебе не обязательно знать. Придет время, скажу.

  -Исраэль, я не могу тебя здесь так долго держать. Доктор говорил, что у него начальство интересуется о твоем здоровье.

  – Им наверно еще крови захотелось попить. Тимоху убили, теперь хотят и меня грохнуть.

  -Ну почему сразу, убить. Ты уже немного окреп, у тебя друзья есть. Как я понимаю, ты в авторитете, а вам здесь жить, не тужить.

  -Много ты понимаешь. Они хотят всех заставить работать.

  -Так что? Все работают. Почему тебе не поработать?

  -Ребекка Пейсаховна, ты же сама сказала, я в авторитете, а нам работать на них нельзя. -Но другие работают. Все выходят, я слышала.

  -С этим мы потом будем разбираться, а я на работу не выйду.

  -Сролик, миленький, – она перешла на идиш. – как я за тебя боюсь. Нельзя так жить, надо искать компромиссы.

  -Вот ты их нашла и сидишь на нарах.

  -Я – другой случай, а ты же совсем еще молоденький. Как жить будешь? Выйдешь на свободу или сбежишь, предположим, и что, снова воровать пойдешь?

  -Нет, пойду на завод учеником слесаря или еще кого-нибудь. Ладно, извини, мне думать надо. Потом он ходил вокруг больницы, что-то высматривал и все, молча. В один из дней подошел к своей медсестре и сказал так тихо, что она еле услышала

  -Мне надо с тобой поговорить.

  -Хорошо, ночью приходи ко мне, пусть думают, что мы любовники,– Сказала она и рассмеялась.

  Ночью он зашел к ней и без предисловий:

  – Все, буду уходить, погостил и хватит.

  -Сролик, ничего не получится, я боюсь за тебя.

  -У меня нет другого выхода, сама говорила, что выписывать собираются меня.

  -Когда собираешься уходить?

  -Сейчас. Меня уже ждут. Ребекка Пейсаховна прижала руки к губам, такого она не ожидала.

  -Ты мне два раза жизнь спасла, хоть ты и цветная, но я должен тебе отплатить за это. Я этого никогда не забуду, как и те баранки. Если знаешь, чем я могу тебе помочь, то скажи, все сделаю. Если не я, то мои друзья, их у меня много на воле.

  -Отомсти за меня, Сролик. Есть в Москве такие Илья Гондадзе и Николай Чернов. Они наверно уже в больших чинах ходят. Если это опасно, то не нужно. Береги себя. Если тебя пригонят назад и здесь расстреляют, я не выдержу этого.

  – Не дрейфь, все будет хорошо, я фартовый. А Гондадзе я знаю, точнее его жену, красивая была бабенка... И дело твое видел, поэтому – не удивился, увидев тебя. Хочешь, чтобы их убили.

  -Хочу, чтобы они на нарах оказались.

  Хочу, чтобы они познали все унижения, что я перенесла. А может и больше. Очень хочу.

  -Все будет исполнено, а сейчас все, я пошел. Завтра скажешь, что меня не обнаружила на месте. Он подошел к ней , обнял, и молча вышел в темноту.

  Глава пятая

  -Утром медсестра Янкелевич долго не выходила из своей каморки, все оттягивала тот момент, когда нужно было известить начальство о пропавшем больном. К ней постучал доктор Златкин

  -Ребекка Пейсаховна, на работу пора выходить. Не заболели вы, часом?

  -Нет, нет ,сейчас приду. Что-то я и впрямь разоспалась.

  Она привела себя в порядок и пошла вместе с доктором делать обход больных. Когда зашли в палату, где лежал больной Левинсон, то увидели, что кровать его пустая.

  -Где больной? – спросил врач у соседей по палате. Никто ничего сказать не мог, да и не стал бы, все понимали, чем это чревато.

  -Ладно пойдем дальше, потом вернемся. – решил за всех доктор, он уже понял,что неприятностей ему не миновать, и с какой стороны они будут больнее, он и предположить не мог. После обхода всей больнички, а это заняло немного времени, они вернулись, но кровать больного Левинсона оставалась пустой. Что-то у кого-то спрашивать повторно доктор не стал, просто тяжело вздохнул и вышел в коридор.

  -Я скоро приду, – сказал доктор Златкин, не привык он перекладывать на кого-то свои проблемы, поэтому и оказался на нарах.

  Он постучал в кабинет начальника лагеря, но на стук никто не отозвался, потом подошел к кабинету заместителя, и снова постучал. На этот раз из-за двери ответили, что можно войти.

  -А спаситель наш зашел, что еще кто-то умер?

  -Нет.

  -А что еще случилось? Если сделать новый заказ на лекарства, то надо дождаться начальника лагеря, а он приедет не скоро, вызвали его на совещание в Москву.

  -Здесь вот какое дело.

  -Говори смелее, что случилось?

  -Пропал больной из больницы. -Что значит, пропал?

  -Я делал утренний обход, а его на месте не оказалось.

  -Так может он в уборную пошел, или покурить. Чего сразу панику поднимать?

  -Не мог он это сделать. Все больные должны быть во время обхода на местах. Я потом должен прийти к начальнику лагеря и сообщить ему о результатах, кого выписывать, кто умер, а кого целесообразно еще подлечить.

  -Ну и кого не оказалось на месте?

  -Больного Левинсона

  -Кого??? – Подпрыгнул на месте офицер, – ты же говорил давеча, что он такой больной, что ни ногой, ни рукой шевельнуть не может. У тебя же, падла, каждый день об этом спрашивал командир. Сволочь, в лучшем случае пойдешь лес валить, а то и под суд, сам собственной рукой приведу приговор в исполнение, – орал зам начальника лагеря и при этом, слюна летела во все стороны изо рта.

  Врач Златкин стоял ни жив ни мертв, он знал, это не пустые слова, могут и расстрелять, приписав укрывательство и содействие к побегу, но если бы он этого не делал, то его уже давно бы воры порешили. Офицер выскочил из кабинета и помчался в больницу, сзади, еле поспевая, бежал доктор. Они вбежали в палату, кровать стояла пустая.

  -Где здесь телефон внутренней связи? Доктор молча указал на аппарат.

  – Как можно быстрее сюда собаку и несколько самых быстрых солдат. Привели собаку, но она ничем помочь не могла

  -Почему она не берет след?

  -Не знаю, – ответил кинолог, – может пол вымыли.

  -Уборку проводили?

  Доктор стоял навытяжку, что-то сказать он уже был не в силах.

  -Так каждое утро убираем. – сказала одна из медсестер.

  -Сегодня не каждое утро, сегодня особенное утро, вы все запомните это утро, на всю жизнь запомните.

  -Ведите собаку к его кровати. Но и там собака след взять не смогла, а только жалобно заскулила.

  -Что постель тоже поменяли?

  -Нет, что вы до постели никто не дотрагивался.

  -Так почему, едри вашу мать, собака не может взять след?

  -Он ее чем-то обработал – ответил кинолог.

  -Так где бинты, трусы, хоть что-нибудь от него осталось, давайте и побыстрее.

  -Так ничего не осталось.

  -Как ничего? А где все, выкинули что ли, так куда выкинули?

  -Мы ничего не выкидываем. У нас всего не хватает, поэтому сразу все стираем и снова используем.

  -Ладно. Давайте ребята идите по следу с собакой, они всегда арестантов чуют, по баланде их чувствует, по запаху нар она должна его найти. А мы здесь поищем, может он где в бараках прячется. После всех распоряжений, он снова пришел в свой кабинет, и начал думать. А мысли его были невеселые. Он понимал, пока доберутся до доктора и всего персонала больницы, быстрее его посадят на такие же нары, а то и в расход пустят. Что же делать, звонить в область, а может подождать, вдруг найдут его, тогда неприятностей точно не оберешься. И почему это сегодня случилось, когда командир в Москву укатил.

  Часа через два ему позвонили и сообщили, что собака была бесполезна. Потому что привела их на лесоповал.

  -Ладно возвращайтесь, но одного пошлите на заимку и приведите мне Егора срочно. Прошло еще часа два, отделение вернулось в лагерь и привели с собой местного жителя.

  -Слушай Егорка, мне некогда с тобой долго разговаривать. Здесь такое дело, надо найти одного беглого. Не буду от тебя скрывать, очень важного беглого. Пойдешь к своим и объявишь, кто его найдет, тот получит ящик, нет два ящика спирта. Ты отдельно получишь ящик спирта, только найди. Он протянул Егорке фотографию беглеца.

  -Так чего его искать, вон он какой худой и слабый, да и городской он. Куда он денется, так что начальник готовь спирт, к вечеру все будет в порядке. И правда вечером пришел Егорка и стал требовать заработанное.

  -Все хозяин, убили мы твоего беглеца. От нас еще никто не уходил. -Так где он? -Так утонул он.

  -Как это, утонул?

  – Он пришел к нам сам, к Авдотье зашел и начал просить поесть, а та испугалась, сам понимаешь, баба, и начала орать на всю деревню. Он и побежал от нее, понял, что не хлеб он получит, а пулю. Наши, кто оставался в деревне, кинулись за ним в погоню, а он взял и кинулся в реку, а вода холодная нынче, кто за ним полезет, вот и начали стрелять, кто-то попал в него, он и потонул.

  -Мне тело надо, понимаешь.

  -Ну так и возьми своих арестантов и пусть ныряют за ним, наши в такой холод этого делать не будут.

  -А если я еще ящик спирта выставлю?

  -Не будут. Боятся, поверье есть у нас, в это время нельзя в реку заходить даже на лодке. Ты своих бандюков поднапряги, а мы свою работу сделали. Давай обещанное. Я тебя никогда не обманывал. Он это был, я всем его фотографию показывал и рассказывал какой он, точно тебе говорю, у Авдотьи глаз верный.

  -Сейчас я тебе дам ящик спирта, а когда тело достанем, тогда полный расчет произведем. Ты меня тоже знаешь.

  -Ладно. Только, чтобы расчет был полный.

  Глава шестая

  Когда арестанты вернулись с работы, их выстроили и начали уговаривать достать тело из реки, но согласных не было. -Я вам обещаю, кто пойдет вытаскивать тело, тот будет на месяц освобожден от работы.

  Желающих не находилось.

  -Кто поможет тело достать из реки, тот будет переведен в хлеборезы. Не бойтесь, вашего Левинсона уже в живых нет. Наоборот, сделаете ему услугу, не рыбы его сожрут, а похороним по– человечески, в земле.

  -Начальник, на реке еще льдины не растаяли. Давай хотя бы через неделю.

  -Нет у меня времени ждать неделю.

  Но ответом ему была тишина.

  -Ладно, не хотите по-хорошему, будет как я решил

  . Он подошел к строю арестантов и вытащил несколько человек, кто ему под руку попал.

  -Вот вы и пойдете.

  -Начальник, я плавать не умею, – заканючил один.

  -Иди в строй.

  Он подбежал снова к заключенным и снова вытащил из их рядов еще несколько человек. Но здесь уже все начали орать, что плавать они не умеют.

  -Ах так! Вы саботируете. Он подошел к первому.

  -Ты плавать умеешь?

  -Нет, не умею.

  -В карцер на трое суток его, – орал зам. начальника.

  Но у кого он не спрашивал, умеющих плавать не находилось.

  -Не умеете, научим. Завтра, все, кого я вызвал с утра на работу не идут, а чуть позже идем на реку, будем тело доставать. Кто не умеет плавать, будем привязывать з веревкой, река неглубокая, не утонете. Когда достанем этого бандита, спиртом угощу. Знайте, какой я добрый. А сейчас всех водолазов в карцер, чтобы не разбежались.

  Но утром никому нырять не пришлось, потому что пришла телефонограмма из Москвы, в которой был очень короткий текст:

  «Начальнику лагеря, майору Савельеву. Объясните причину вашей неявки на совещание. Центральное управление лагерей.»

  Заместитель начальника сразу не понял текста, настолько он был неожиданным, потом резко вскочил, вызвал шофера и поехал к дому своего командира. На стук ему никто не открыл. Интересно, а куда жена подевалась, может в магазин или к подругам пошла, кто этих женщин разберет. Он вызвал подкрепление. Начали обходить поселок, расспрашивать жителей, но никто ничего не знал, так как начальник тюрьмы выехал среди ночи на железнодорожный вокзал на машине, а за рулем он был сам и машину оставлял на вокзале, чтобы на обратном пути вернуться. Чуть ли не в последнем доме уже к вечеру, какая-то жительница сообщила, что вроде она слышала, что в доме у командира накануне была ругань, и жена говорила, она все равно поедет в Москву, даже если он ее не возьмет. Что же это получается, думал офицер, начальник выехал на совещание, но до места не доехал по неизвестной причине, жену брать не собирался, но видимо в последнюю минуту передумал. Он позвонил на вокзал и выяснил, машина стоит у вокзала, начальник со своей женой садились в поезд, но почему до Москвы не добрались? А тут еще этот арестант сбежал, хорошо если он рыб кормит, а если эта Авдотья что-то перепутала? Нужно думать. И только на третий день зам начальника лагеря организовал прочесывание всей дороги, ведущей к железнодорожному вокзалу. Начальника колонии они нашли довольно быстро, он сидел привязанный у к дереву в одних кальсонах. Что-то сказать он не мог, только зубы у него клацали от холода и голода. И только после того, как его оттерли спиртом и накормили, он выговорил:

  -Звоните в область.

  Глава седьмая

  Довольно молодая женщина приподнялась, облокотилась обнаженной рукой на подушку, а на нее положила голову, другой рукой она гладила по груди мужчину, лежащего рядом.

  -Ты не поверишь, но я тебя люблю. Я не представляю, как я жила все это время без тебя. Без твоих ласковых рук, без твоих глаз, в которые я боюсь смотреть, один взгляд которых, может меня заставить сделать все. Я там, в лесу не испугалась твоего ножа и пистолета, который ты забрал у моего мужа, меня покорила твоя решительность. Я поняла, или ты, или – никто, я не вернусь к нему. Я буду ждать тебя, и только тебя, хочешь ты того или нет.

  Мужчина ничего не отвечал, он внимательно слушал. А женщина продолжила:

  -Ты молчишь, наверное, у тебя было очень много женщин, которые тоже где-то сидят и ждут, а вдруг он придет сегодня, а может быть завтра.

  -Все мои женщины знают, в ближайшие десять лет я не приду.

  – Неужели они настолько плохо тебя знают?

  -Они меня совсем не знают.

  -Вот это хорошо, я одна тебя знаю и буду ждать столько, сколько потребуется.

  -Неужели ты хочешь променять жизнь законной жены офицера НКВД, начальника лагеря, перед которым трепещут не только заключенные, которые в его полной власти, но и подчиненные, на жизнь любовницы, а правильно будет сказать – марухи, беглого вора?

  -Только чтобы этот вор дал слово, может когда-нибудь на одну вот такую ночь он придет и скажет, я у тебя переночую, а утром уйду. Я ничего спрашивать не буду, просто прильну к его груди и скажу, спасибо, что зашел, спасибо что вспомнил, спасибо что ты есть.

  – Если ты такая, то как ты смогла жить столько лет с нелюбимым мужем, да еще в такой глуши. Наверно властью упивалась вместе с ним?

  -Ты меня можешь оскорблять, можешь бить я все вытерплю, но может быть лучше просто спросить.

  -Вот я и спрашиваю, почему ты вышла замуж за начальника лагеря, Савельева?

  -Слушай, если интересно. Я московская девочка, Жанна Терентьева, дочь небогатых и не очень родовитых дворян, единственная дочь родителей, которые очень любили своего единственного ребенка, они знали больше у них детей не будет, это просто везение, что я родилась, и мама жива осталась. Наверное это у нас наследственное, потому что у меня тоже наверное детей не будет. Папа мой был простой инженер на заводе, но после революции его послали в институт преподавать, тогда многие уехали и грамотных людей с дореволюционным образованием, было немного. А потом в наш дом стали подселять жильцов, вот так появилась семья Савельевых. Нормальные люди, тихие спокойные, ничем не отличающиеся от других. Сын их, Федька, он меня старше был на пять лет, сразу стал ко мне проявлять внимание. Я маленькая была и мне приятно было, что взрослый парень за мной ухаживает, и делает все, что я его попрошу. А когда мне исполнилось восемнадцать лет, он пришел к моим родителям и так по-старомодному начал просить их, чтобы они выдали меня за него замуж. А мы даже ни разу не целовались до этого. Мой папа засмеялся, начал говорить, что я еще маленькая, мне учиться надо, а он им в ответ:

  -Я офицер НКВД, моя жена работать не будет, я ее всегда обеспечить смогу, и все такое.

  Папа ответил ему, что Жанна, должна сама решить, и мы ей не указ, сегодня не то время, и каждый человек кузнец своего счастья, и позвали меня. Я как это услышала, так со смеху чуть не умерла.

  – Федька, ты что дурак, я никогда не пойду за тебя, посмотри кто ты, а кто я. В общем много лишнего ему тогда наговорила, не надо было этого, мне и сейчас стыдно за мои те слова. Он вскочил, весь красный такой:

  -Ты еще пожалеешь об этом, ты сама приползешь и в ноги мне упадешь, умолять будешь, но я– не ты, я всегда тебя выручу и сделаю для тебя все.

  -Заметь, я тоже не «голубая кровь», а простой еврей. – сказал мужчина.

  -Ты король. Тебе покоряются все, кто встречается на твоем пути. Можно я продолжу?

  -Да, извини, конечно, продолжай. А через несколько дней, ночью пришли за моим папой, а еще через месяц и маму забрали. Я осталась одна. Потом было гнусное собрание студентов, на котором меня предали даже самые лучшие подруги, рассказывать, что там было?

  -Не надо, мне об этом на пересылке политические говорили, наслышан. Хорошо не буду, но из института меня выгнали. Сижу я вечером дома, плачу навзрыд, папу с мамой жалко и себя тоже. Я не умею в жизни ничего делать, я квартиру никогда не убирала, я самую простую еду приготовить не умею, наверное, зря я тебе об этом рассказываю, у нас была приходящая женщина, которая все по дому делала. Как я буду жить, не представляю. Но приходит Федька и рассказывает, какой он смелый и мужественный, преданный до мозга костей, мол, если бы он захотел, то смог бы меня не спрашивая, все сделать, но он благородный советский офицер и снова зовет меня замуж. Я согласилась, куда мне деваться. Какая дура была.

  -Тебе рассказать какая у нас была первая брачная ночь?

  -Вот этого не нужно. Еще не хватало. Лежать с женщиной в кровати и слушать, как она спала с другими мужчинами.

  -Ты можешь мне не верить, но у меня было только двое мужчин и больше не будет. Он садистом был, он все время меня попрекал тем, первым сватовством. Но его счастье недолгим оказалось. Приходит он как-то домой и говорит:

  -Собирайся, мы уезжаем.

  -Куда? – спрашиваю.

  -На восток. Меня назначили начальником лагеря.

  -Никуда я не поеду.

  -Так ты может хочешь к своим папаше и мамаше отправиться по тому же направлению?

  У меня сразу появились мысли, что это он их туда спровадил, но спросить не успела, он мне объяснил.

  -Ты слышала, что делается?

  -Нет, не слышала. Я в самом деле ничего не слышала. Я дома сидела, если только в парк с книгой выйду посидеть.

  -Счастливая ты, Жанка, – он говорит – Ежова скинули и всех его близких помощников могут арестовать, так что скажи спасибо, что мы в отдельном купе едем на восток, я сам попросил кое-кого посодействовать мне. Вот так я оказалась там. Я часто у него спрашивала, за что моих родителей арестовали. так он отвечал,-" они бывшие". А глазки у него так и бегали, не мог на меня прямо смотреть. Так что я рада, что с ним такое приключилось. Исраэль, не бросай меня, пожалуйста. Я согласна быть твоей, как ты сказал, марухой?

  – Ты много не понимаешь. Ты знаешь, я не могу иметь семью.

  -Так и не надо тебе иметь семью, я не прошусь к тебе в жены.

  Сам говорил, марухой твоей буду.

  -Ладно, посмотрим. Мне надо тебя куда-то определить, иначе не выдержишь ты допросов, а тогда или меня сдавать или самой на зону. Буду думать.

  -Подумай, ты Исраэль умный, ты что-нибудь придумаешь. Вот только не знаю, как мне тебя называть. Я хочу ласково как-то, а то все Исраэль. После этих слов, она начала его ласкать.

  -Ты мой, только мой, Исраэлюшка.

  Глава восьмая.

  В лагере идет жесткий шмон, то есть проходят обыски во всех бараках, в больнице, в мастерских и других подсобных помещениях. Таскают на допросы арестантов, даже тех которые вообще не могут иметь представление о случившемся. Куда только арестанты не прячут свои запасы, карты, ножи и заточки– все находят, а если объявляется хозяин найденного, то его ждет жестокий допрос с применением всех доступных средств, а потом, карцер. Больница закрыта, все, кто мог ходить, отправлены по баракам, другие лежат в палатах, но не понятно, зачем они там находятся, потому что врачебную помощь они не получают. Весь медперсонал в карцере, а отдельных камерах, чтобы не смогли сговориться, хотя всем здравомыслящим людям понятно, если бы пытались, то за трое суток все бы уже было оговорено. Путь к свободе нашли довольно быстро, но как смогли перерезать колючую проволоку, через которую был пропущен ток, никто из следователей не мог понять. После долгих допросов, все -таки вспомнили, что за сутки до побега был перебой с электричеством. но это часто бывает, после таких случаев утром делают обход всего заграждения Был ли в тот день сделан, никто не помнил, но все утверждали, что был. В тот же день приехала бригада следователей из области. Они в первую очередь пригласили на допрос начальника лагеря, Федора Савельева.

  – Разрешите войти, начальник лагеря, майор Савельев.

  -Заходите, садитесь. Не мое это дело, но думаю бывший майор и бывший начальник лагеря. Но приступим. Рассказывайте все по порядку, если у меня появятся вопросы, то я спрошу.

  -Пришла телефонограмма из Москвы, что вызывают всех начальников лагерей нашего округа в Москву. Я заказал накануне билет на поезд до областного города, а потом нас ждал самолет. Спецрейс для всех вызванных. Когда моя жена узнала, что я лечу в столицу, а она коренная москвичка, то попросилась со мной. Я не хотел ее брать, но она настояла. Тогда я позвонил на вокзал и спросил , есть ли дополнительный билет до областного города. Мне сказали, можно попробовать, но только в купейном вагоне. Я ответил, хорошо, я прямо перед поездом зайду в кассу и все оплачу. Потом позвонил в аэропорт с той же просьбой и здесь тоже я не получил отказ. Вечером мы сели в машину, а вожу я сам, и машину хотел оставить на вокзале, чтобы по возвращении никого не надо было ждать. Мы поехали. Там немного ехать нужно было, но как только мы выехали из поселка, мне в шею сзади уперлось что-то острое, конечно это был нож или заточка, но это не имеет значения.

  -Дальше рассказывайте, не останавливайтесь. У меня нет времени, слушать такие подробности.

  -Он мне приказал ехать прямо. Что я мог сделать, я не за себя боялся, жена находилась рядом в машине, вот я и ехал. Я его уговаривал, что меня все знают здесь, а бензина в машине мало, далеко он не уедет, но он меня не слушал.

  -Зато вы его слушали. Дальше.

  -Потом он приказал остановиться, и мы вышли из машины, дальше я ничего не помню. Очнулся привязанный к дереву и раздетый. Все.

  -А про спецрейс на самолете рассказал?

  -Конечно рассказал. Я хотел дать ему понять, что он не сможет уйти далеко.

  -Идиот.

  -Вы не имеете права меня оскорблять. Я офицер и наверное, буду старше вас по званию.

  -Старше уже не будете, успокойтесь. Я извиняюсь, нечаянно вырвалось. Кто знал о вызове в Москву?

  -Все, это не секретная информация.

  -Ладно, идите. Из дома ни шагу, вы под домашним арестом пока. А там видно будет, я не решаю таких вопросов.

  В соседней комнате сидел молодой следователь, который работал с осужденными. Он просматривал списки и вдруг оторвался от них, потер переносицу, снова всмотрелся, потом приказал привести осужденную Янкелевич. Когда они остались одни следователь сказал:

  -Садитесь Раиса Петровна.

  -Я Ребекка Пейсаховна, если вы хотите меня называть по имени отчеству, от чего я уже давно отвыкла.

  -Раиса Петровна, неужели я так изменился, что вы меня не узнаете.

  -Отчего же, не узнать, конечно, сразу как вошла увидела , что меня привели на допрос к Борису Крайнеру.

  -Ну вот и замечательно. Я не знал до сего дня, что вас арестовали, так бы может постарался чем-нибудь помочь

  -А ты не хотел узнавать. Зачем тебе это нужно было. Ребекка Пейсаховна Янкелевич, твоя землячка, сделала свое дело, а потом можно ею не интересоваться. А может быть и узнал, да только испугался за свою шкуру.

  -Осужденная Янкелевич, прошу вас держаться согласно нашему положению. Мы с вами не чаек попиваем в столовой.

  -Следователь Крайнер, это вы справедливо заметили, только вы хотите забыть наши общие чаепития, а вот один человек, хоть только один раз со мной чай попил, но запомнил на всю жизнь. А сейчас делайте со мной, что хотите. Я столько допросов в свое время прошла. Пройду и эти.

  Наступила гнетущая тишина. Осужденная Янкелевич сидела на табуретке у стола, а следователь Крайнер ходил как загнанный зверь из угла в угол кабинета.

  -Извините меня, Ребекка Пейсаховна, буду вас так называть. Неужели вам так дорог какой-то мальчишка, которого вы видели всего один раз и который превратился в бандита. Вы знаете, скольких людей он ограбил? И каких людей– видных военно начальников, знаменитых артистов, вы не поверите, но рука у него поднялась даже на наших вождей, он дачу Маленкова обчистил.

  -Ну так, а у кого можно взять что-нибудь ценное? У простых людей нет ничего.

  -Так вы его одобряете?

  -Нет конечно. Просто выражаю свою мысль. Конечно, я бы хотела, чтобы он закончил школу, получил образование, стал ученым или врачом, к примеру. Но скажите, кто косвенно виноват, что у него сложилась вот так судьба?

  -Я себя виноватым не считаю. Он не должен был убегать, ему ничего не грозило в тот момент.

  -А я считаю. Вам надо было тому негодяю не морду бить, а взять маленького Срулика и вернуться назад и мне все рассказать.

  -Ребекка Пейсаховна, что было, то прошло. Давайте вернемся к нашим делам. Что вы можете сказать о побеге из лагеря вора Исраэля Левинсона? Вы представляете, ему даже кличку не дали.

  -Я ничего не могу сказать, я ничего не знаю, я спала.

  – Считайте, что я вам поверил. Сейчас придет конвой и отведет вас в барак, попрошу чтобы в карцере вас не держали.-И я тебе, Боря, кое– что скажу, можно?

  -Говорите, чего уж там.

  -Может быть мы последний раз видимся, но Исраэль, этот вор и бандит в первую очередь дал бы мне буханку хлеба, как минимум.

  -Извините, я не подумал как-то. Возьмите, вот хлеб. А хотите, я скажу, что это я так вас задабриваю, попьем чай, у меня есть колбаса, папиросы вот возьмите.

  -Спасибо, мне ничего не нужно. Вызывайте свой конвой.

  Он подошел к осужденной Янкелевич, взял ее за руку.

  -Тетя Рахель, простите меня. Я не скажу, что вы его знали раньше. Это все, что я могу для вас сделать и, поверьте, это не мало.

  Все старания Бориса Крайнера были напрасны, кто-то вспомнил и рассказал о беседах больного Левинсона и медсестры Янкелевич. Потом был еще один суд, на котором осужденной Янкелевич Рахели Пейсаховне, добавили срок– пять лет. Но ей это было безразлично, она знала, что отсюда она живой не выйдет, но верила и ждала и этим жила, исполнения обещания Исраэля. Следствие продолжалось, но дало оно очень немного. На вокзале сказали, пришла жена Савельева в кассу, выкупила билеты. Сказала, муж на перроне с чемоданами стоит. Вагоновожатая тоже ничего подозрительного в пассажирах не заметила, только удивилась, такой молодой человек. а уже майор. В аэропорту рассказали, им пришла телеграмма от майора Савельева с одной из станций, поезд задерживается, и они на спец. рейс не успевают, поэтому просят забронировать билеты на обычный рейс, который отправится через два часа. Прямо перед рейсом забежала женщина, показала документы и попросила машину, которая их доставила прямо к самолету, еще говорила, что если они не успеют на совещание, то их делом займется Лаврентий Павлович. Следователям только пришлось руками развести от бессилия и восхищения планом вора– рецидивиста Исраэля, но начали искать жену майора Савельева. Найти так и не смогли.

  Глава девятая.

  -Здравствуй Илюша. Ты все время задерживаешься на работе, сколько можно так работать– на износ, посмотри, как исхудал. Все бандитов и контрреволюционеров выявляешь, а на родную жену внимания не обращаешь. Я понимаю, уже не молодая, но еще ничего, вон как мужчины заглядываются. Смотри, не смогу устоять, – говорила женщина у входной двери, помогая мужчине снять пальто.

  -Вот ты все шутишь, а знаешь, что произошло с Колькой Черновым?

  -Когда? Я буквально на той неделе видела его жену, вроде все было нормально.

  -А вот этого ты могла бы мне не говорить и вообще чтобы духу твоего не было рядом с этой проституткой.

  – Почему вдруг она стала проституткой? Буквально на седьмое ноября мы все сидели за одним столом. Ты с ней танцевал, что-то на ушко нежно нашептывал, и вдруг проститутка.

  -Шалава она и дрянь последняя. А я ведь предупреждал Кольку, так нет, не послушал доброго совета, обиделся. Говорит, ты лучше за своей женой смотри. А что мне смотреть, моя Юленька всегда дома, ждет мужа с работы, чтобы накормить да обогреть. Обогреешь меня чуть позже?

  -Конечно, родной, только расскажи, что случилось у Черновых.

  -Так ты в самом деле не знаешь?

  -Говорю же тебе, что неделю уже не видела ее, и по телефону все недосуг было поговорить.

  -Это хорошо. В общем так, пришло письмо Кольке, что его жена якшается с одним танцором из Большого театра, и если он хочет в этом лично убедиться, то должен прийти по такому -то адресу в такое время, и тогда сможет собственными глазами все лицезреть, да еще ключ к этой квартире был приложен в этом письме.

  -И кто прислал это письмо? Какой сволочи надо было все это сообщать.

  -Так ты что, одобряешь поведение этой профуры, а обвиняешь честных граждан?

  -Нет, что ты, просто мне ее жалко. Все-таки подругами были какими никакими.

  -Вот именно, были. И надеюсь никогда не будете.

  -Илюша, ну продолжай. Это ж так интересно.

  -Колька, дурак, взял с собой еще своего шофера, помнишь он у нас шоферил, но ты попросила его уволить, а так парень был хороший, исполнительный, но раз ты просила, я его перевел к Кольке, тот не нарадуется на него.

  -Илья, ты все время отвлекаешься. Давай, продолжай.

  -В общем зашли они вместе с шофером по тому адресу, а там самый разгар разврата. Колька совсем потерял голову, написал все как было, что она на этом балеруне сверху сидела.